Связанные судьбой Дэр Тесса
– Ты хоть представляешь, каким влиянием я обладаю? – Он побарабанил пальцами по краю ванны. – Сколько денег и власти в моих руках?
Она пожала плечами.
– У меня имеется кое-какое представление.
– Ты не представляешь и десятой доли того, что есть на самом деле.
Пирс не хвастался, просто изложил факт.
Шарлотта поверила ему.
– Когда нас застали в библиотеке, не произошло ничего ужасного. Я мог бы решить эту ситуацию разными способами. Например, найти тебе другого обходительного поклонника. Или даже дюжину, чтобы у тебя имелся выбор. Я мог бы все устроить так, словно той сцены не было вовсе, и на стадии зародыша ликвидировать скандал.
– Мог также позволить мне и дальше оставаться отчаянной дебютанткой и бросить на растерзание волкам.
– Или, – сказал Пирс, – я мог бы найти карикатуриста из «Пратлера», который дал тебе то отвратительное прозвище, и сделать так, чтобы от него и следа не осталось.
Шарлотта засмеялась, но тут же сообразила, что это не шутка.
Нет! Взгляд его был до ужаса серьезным.
Пирс рассказал ей нечто важное, то, что составляло сущность того человека, которым он считал себя. Было жизненно важно, чтобы она выслушала все без улыбки и не судила его.
– Но ты не сделал ничего из того, о чем говорил, – осторожно заметила Шарлотта. – Ты выбрал путь благородства.
– Я выбрал тебя. – Он обнял ее и прижал к себе, подняв волну мыльной воды, которая выплеснулась на пол. – Я выбрал тебя, потому что хочу.
– В постели.
– В жизни.
Ей вдруг стало трудно дышать.
– В моей работе мало чего по-настоящему благородного. Ты будешь моей женой, поэтому заслуживаешь узнать многое, хотя, надеюсь, не станешь вникать до конца. Я десять лет занимался тем, что принимал решения с холодным сердцем. И никогда не оглядывался назад.
Ею овладело острое любопытство, но Шарлотта подавила в себе желание узнать подробности.
У нее были подруги, чьи мужья-офицеры недавно вернулись с полей сражений. Пирс был таким же: во время войны нес на своих плечах тяжелейший груз ответственности. Таким, как он, не требовалось проявлений любопытства. Им требовалось время – иногда годы! – и теплые ванны, и прикосновение тела к телу. И друзья. Чтобы выслушивать, понимать и принимать.
Шарлотта внимательно изучала его лицо. Возможно ли, чтобы он ради этого добивался ее в присущей ему замкнутой, сдержанно-аристократической манере? Должно быть, так и есть, если она правильно прочла выражение его лица.
Да, подумала Шарлотта, это объясняет все. Маркиз может найти сколько угодно женщин, готовых взять его имя или разделить с ним постель. Однако ему нужен друг.
«О, Пирс!»
Сердце затопила волна нежности.
– Послушай меня. – Он обхватил ее руками и ногами. Было слышно, как бьется его сердце. – Я выбрал тебя, Шарлотта. И никогда не передумаю.
Его губы такие мягкие. Пирс легонько поцеловал уголок ее рта, потом щеки, затем шею. А потом спустился к обнаженным гладким грудям. Под водой его уже напряженное естество начало тереться об ее бедро.
Шарлотта устроилась удобнее, так, чтобы оно оказалось у нее между ног. От неожиданности они оба ахнули.
Кончиком языка Пирс поиграл с ее соском, а когда тот затвердел, взял его в рот. У нее моментально побежали мурашки.
Раздвинув бедра, она прижалась к его возбужденному естеству и подвигалась назад и вперед, ощутив при этом, с какой силой пульсировала эта твердая плоть у нее между ног. Одной рукой Пирс схватил ее за влажные волосы и, запрокинув ей голову, стал покрывать поцелуями шею.
– Ты чудо. Такая красавица!
Он приподнял ее за талию и приготовился войти в нее, но потом с сомнением посмотрел на Шарлотту.
– Тебе не будет больно?
Она покачала головой.
Стиснув зубы, Пирс сделал движение бедрами вперед и взял ее.
– Ты уверена?
– Да.
Это была беззастенчивая ложь. Шарлотте было больно, она почувствовала себя ранимой и беззащитной. Не только физически, но и душевно.
Но если он делает ей больно, пусть так и будет.
Это и ее выбор.
Они оба задвигались медленно и осторожно, чтобы не выплеснуть всю воду на пол из ванны.
Пирс прижался к ней лбом. Неожиданно показалось, что внутри ее он стал еще больше. Его руки словно тиски удерживали Шарлотту за талию.
Потом со стоном Пирс вышел из нее, нащупал ее руку и подвел к своему члену. Она зажала его, и он стал показывать ей, что делать. После нескольких быстрых движений Пирс разрядился.
Задыхаясь, лег на нее, а Шарлотта гладила его вздрагивающую спину.
– Ты мое счастье!
«Мое счастье…» Еще одно проявление нежности добавилось в ее коллекцию.
Сердце затрепетало.
– Да?
– Мне кажется, ты совершенно непозволительным образом недооцениваешь свои таланты.
Улыбнувшись, она положила голову на его макушку. Наверно, в ней есть что-то особенное.
– Приятно слышать. Я бы предпочла быть воспитанной, нежели незаурядной.
– Ты и без этого исключительна.
– Не надо мне льстить.
– Я серьезно. Сколько часов ты провела, потакая желаниям своей матери? Или выслушивая сестру, или оставаясь дома, ухаживая за больными? Вспомни обо всех годах, которые тебе пришлось провести в Спиндл-Коув, вместо того чтобы отправиться в Лондон. Многие сочли бы это чрезвычайно скучным. Вот в этом и состоит твоя исключительность: в искусстве общаться с людьми.
– Ты действительно так думаешь?
– Я это знаю, потому что общение с такой особой личностью, – указал он на себя, – требует большой виртуозности.
Шарлотта рассмеялась.
– Я не шучу. Пока мне не встречалась женщина, которая была бы способна на это.
– Тогда ты счастливчик: я пришла и нашла тебя.
Его слова подействовали на нее как успокаивающая и согревающая ванна. Совершенно иначе, не так, как изысканные комплименты.
И тем не менее Шарлотта не смогла поверить в себя вот так, вдруг, только благодаря высокой оценке, которую дал ей Пирс. Но он изложил все предельно разумно, и она начала доверять его умению наблюдать. В особенности когда его наблюдения совпадали с ее собственными.
Пирс не отнесся к ее чувствам как к чему-то необыкновенному.
Здесь они пришли к единому мнению. А это было нечто совершенно другое.
Как раз таким качеством должен был бы обладать ее потенциальный партнер. Это было трудно описать словами, но такого человека Шарлотта была готова искать годами.
Значит, ей тоже повезло.
Возможно, ей еще повезло и с тем, что у нее была мать, которая во все вмешивалась и строила свои планы.
Нет!
Это уже слишком.
А затем некая мысль – захватывающая, роскошная идея! – промелькнула у нее в голове.
Шарлотта отодвинулась и посмотрела на Пирса.
– Давай я стану твоей партнершей.
– Я думал, мы об этом уже договорились.
– Нет, я не про жену. Твоей партнершей в… – Она сделала неопределенный жест. – …В твоей работе. Мы так повеселимся!
Пирс потер лицо рукой и откинул назад мокрые волосы.
– Нет. Это не обсуждается.
– Из меня может получиться отличная шпионка. Ты только подумай! Обожаю решать загадки. Легко втираюсь в доверие. Знакома с оружием. Умна и бесстрашна. И… и умею лазить по окнам.
Он хмыкнул.
– Все не так, как ты себе представляешь. Тебе это покажется скучным. По большей части шпионаж заключается в чтении бумаг, написании отчетов и выслушивании сводящих с ума разговоров на вечерах и вечеринках. На девять десятых полнейшая скука.
– Любое занятие – скука на девять десятых. Вспомни своего брата боксера. Готова поспорить, что он проводит недели и месяцы, готовясь к одному часу на ринге. Или моя сестра геолог. Она переворачивает горы грязи, чтобы найти какую-нибудь маленькую окаменелость. Даже Делия сначала делает дюжину набросков, а только потом приступает к картине. – Шарлотта помолчала. – Никакая другая профессия так не нравилась мне, как эта. И почему нет? Это мое истинное призвание. Моя страсть.
Пирс только покачал головой.
– Ты что, не видишь ведь мы с тобой идеальные партнеры, потому что восполняем недостатки друг друга. – Она взяла его руку и пожала. – Отпусти меня в Европу с Делией. Пока она будет рисовать, я займусь языками, попрактикуюсь в этикете. Я… я даже научусь развешивать одежду.
– Шарлотта, это может быть слишком опасно.
– Развешивать одежду?
– Работать вместе со мной.
– Но ты только что сказал, что это скучная бумажная работа и хождение на приемы.
– Верно. За исключением тех моментов, когда это не так. – Он поднялся, переступил край ванны и взял полотенце.
Шарлотта воспользовалась моментом, чтобы еще раз насладиться видом его крепкого, мускулистого тела, которое в мерцании свечей блестело словно бронзовое. Этой рельефной мускулатурой его плеч и спины. Пушком черных волос, покрывавших его руки и ноги. Мужское естество сейчас, насытившись, пряталось в тени. Он тряхнул головой, и капли воды с волос разлетелись по всей комнате. Затем насухо вытер лицо, шею и за ушами.
Исполненный ритуал был интимным и естественным. Но глаз было не оторвать.
В конце концов, Пирс был просто мужчиной. Сильным, властным, сложным мужчиной, но в то же время – человеком. Из плоти и крови. И с сердцем.
Где-то в нем скрывалась любовь, крепко закупоренная и дожидавшаяся своего часа, как марочное вино в подвале. Ей наверняка потребуются месяцы, если не годы, но Шарлотта была решительно настроена обыскать все закоулки его души и вытащить пробку из бутылки.
Накинув полотенце на плечи, Пирс подал ей руку.
– Осторожнее, пол скользкий.
Как только Шарлотта вылезла из ванны, он развернул другое полотенце и укутал ее, заботливо, как маленького ребенка.
– Ты не веришь, что я способна на это, – заметила она.
– Я такого не говорил.
Нет, не веришь!
Недоверие ранило ее, но Шарлотта не собиралась осуждать его за сомнения. Чем она может доказать свою пригодность? Привычкой смеяться в неуместное время, несколькими не до конца разгаданными тайнами?
– Пожалуйста! – попросила она, глядя на него из-под влажных ресниц. – Дай мне шанс показать себя. Просто не принимай никакого решения этой ночью.
Пирс тяжело вздохнул.
– Слишком поздно. Я уже принял решение.
– О? – Шарлотта съежилась. – Какое?
– Вот такое.
Он поднял ее, перекинул через плечо и понес к кровати.
Глава 18
Она проснулась в одиночестве. Комнату заливал солнечный свет. Была уже, по крайней мере, середина утра.
Шарлотта забыла, когда успела надеть ночную рубашку, и уж совсем не помнила, в какой момент залезла под одеяло и так аккуратно подоткнула его под себя со всех сторон. Но она всегда спала как убитая. Пирс, должно быть, решил не будить ее.
«Пирс!
Пирс, Пирс, Пирс!»
Ей все стало ясно. Откинувшись на подушку, она прижала обе руки к груди.
То, что произошло минувшей ночью, ничем не напоминало момент слабости там, на поляне. Для нее это стало откровением. Шарлотта увидела новые грани в Пирсе и даже в самой себе. Перед ней открылся целый мир возможностей.
И это было на самом деле!
Она влюблена. У нее есть любовник.
Роскошный любовник!
Все тело ныло от боли. Саднило между бедрами, но болело не только там. Соски опухли после того, как он терзал их. Внутреннюю поверхность бедер покрывали легкие царапины от его щетины.
Воспоминание о пережитом наслаждении вызвало легкую пульсацию между ног.
Она крепко сжала их.
– Шарлотта, – громко произнесла она. – Что на это сказала бы твоя мамочка?
Потом какое-то время Шарлотта лежала без движения, лишь широкая улыбка сияла на лице. Не в силах удержать радость в себе, она перевернулась на живот и, зарывшись лицом в подушку, чтобы никто не услышал ее довольного крика, заколотила ногами по матрацу.
Шарлотта резко остановилась, когда услышала, как открылась дверь, и, раскинув руки, притворилась спящей. Вовремя или почти вовремя, понадеялась она. Но видок у нее, наверное, был как у жертвы апоплексического удара.
– Извините, мисс Хайвуд. Ваш завтрак.
Шарлотта, словно в полусне, пробормотала нечто нечленораздельное и украдкой проводила служанку взглядом до двери.
Потом откинула одеяло и потянулась за халатом.
Аромат свежих тостов с маслом и горячего шоколада был таким же неотразимым, как мужской поцелуй вполне определенного свойства. Она поняла, что умирает с голоду.
Должно быть, это Пирс прислал ей поднос с завтраком сюда. Обычно Шарлотта завтракала внизу вместе с женской половиной дома Паркхерстов. Но он наверняка понял, что этим утром она будет и усталой, и голодной.
Какая заботливость! Какое внимание к деталям!
Просунув руку в рукав халата, она заметила зеленую веточку с фиолетовым цветком, лежавшую в углу подноса.
Цветок?
Возможно, в душе этого человека все-таки есть что-то поэтическое.
Она улыбнулась своим мыслям и, взяв цветок, покрутила его и внимательно рассмотрела. Сначала ей показалось, что это астра из тех, что росли повсюду в это время года. Но это была не астра. Цветок напоминал и ирис, и, возможно, орхидею. Ботаник из Шарлотты был никакой.
Пожав плечами, она отложила цветок в сторону.
Что бы это ни было, жест показался ей красивым и заботливым. Но путь к ее сердцу лежал через желудок, а роскошно обжаренные тосты на тарелке ценились сейчас словно золото.
Завязав узлом пояс на халате, она приготовилась усесться и начать пировать. Но пальцы запутались в узле. Как странно! Правая рука отказывалась двигаться. Словно тысячи иголок кололи пальцы, а затем это ощущение распространилось по всей кисти.
Шарлотта потрясла рукой, решив, что отлежала ее во сне.
Но это не помогло. Покалывание лишь усилилось. Теперь оно поднялось до локтя. Она не могла понять, что происходит: пальцы утратили чувствительность.
Сердце забилось так, будто было готово выскочить из груди. Приступ лихорадочного сердцебиения сменялся паузой. Потом сердце снова бросалось вскачь. Какая досада! Должно быть, она все-таки получила в наследство от матери мерцательную аритмию.
Надо прилечь, подумала Шарлотта, но, повернувшись к кровати, вдруг обнаружила, что видит все в сером цвете и изображение туманится по краям. Создавалось впечатление, что окружающий мир неожиданно превратился в газетную виньетку.
Это была не просто мерцательная аритмия. Что-то пошло совсем не так.
Лорд Гренвилл должен знать, что это такое.
– Пирс!
Не получалось произнести его имя. Она попыталась позвать его еще раз:
– Пирс?
Вышло совсем тихо. Вот дьявол!
Колени дрожали. Левой рукой Шарлотта вцепилась в спинку стула. Правая висела сбоку бесполезным грузом.
Нужно выбраться из этой комнаты.
Шарлотта понимала, что еще немного, и она упадет. Ей нельзя быть одной, когда это случится. Она посмотрела на свою левую руку, которая цеплялась за сломанную ручку двери, и у нее возникло ощущение, что рука принадлежит кому-то другому.
«Шарлотта, соберись!»
Наконец пальцы подчинились ей. Сомкнулись на ручке и потянули за нее. Шарлотте удалось приоткрыть дверь на фут. Самое большее на два.
Но этого оказалось достаточно, чтобы, сделав шаг вперед, вывалиться в коридор.
Бух!
Пирс и хозяин поместья расположились в библиотеке за чаем и легкими напитками.
– Я ценю ваше время, сэр Вернон. Это утро оказалось очень поучительным.
Они только что закончили обход хозяйства, по пути обсудив различные способы ирригации. На взгляд Пирса, все в усадьбе находилось в отличном состоянии. Никаких признаков того, что хозяин соблюдает жесткую экономию, или распродает собственность, или делает какие-то необычные покупки. В общем и целом финансовому положению поместья Паркхерст, как казалось, можно было только позавидовать. Оно успешно развивалось, так же как и его собственное.
В течение недели сэр Вернон ни разу не предложил перекинуться в карты, или бросить кости, или сыграть во что-нибудь другое со ставками не выше тех, что позволили бы «бедняге выигравшему купить пинту сидра в пабе». Так что картежная страсть не наблюдалась.
Тогда откуда берутся деньги?
Что касается бывших любовниц и незаконнорожденных детей, то тут тоже не нашлось никаких следов. Но Пирсу нужно было получить доступ к частной переписке и к счетам, чтобы подтвердить истинное положение дел. Из-за разных помех ему так и не удалось найти возможность провести досмотр. «Будь честным с собой, Пирс».
Правда была в том, что найти возможность провести досмотр он не мог. Но вот найти возможности проводить время с Шарлоттой – это пожалуйста. И вдобавок добился желаемого – сделал ее своей.
– Ты так считаешь?
В ответ он вскинул брови и приподнял чашку с чаем. Этот неопределенный, дипломатичный жест должен был бы означать… да все, что угодно. Главное – продемонстрировать хозяину внимание.
Он думал о Шарлотте с того момента, как ушел от нее. Пирс провел ночь в ее постели до первых признаков рассвета. Она слабо посапывала, очаровательно и беззастенчиво. Что ж тут удивительного, что он никак не мог сосредоточиться этим утром? Каждую медленно уползавшую минуту ему хотелось быть рядом с ней. Обнять ее. Заняться с ней любовью и слушать, как она стонет от наслаждения. А после разговаривать и шутить с ней.
Вошедший дворецкий вежливо покашлял.
– Прошу простить меня за вторжение, сэр. У леди Паркхерст есть срочное дело, которое требует вашего присутствия.
– Неужели? – Сэр Вернон пожал плечами. – Ты не будешь возражать, Гренвилл? Это дело, скорее всего, что-нибудь насчет хозяйства или меню, но мы должны заботиться, чтобы наши дамы были счастливы.
– Совершенно верно.
Вот оно! Именно такой возможности Пирс и ждал. Он обследует письменный стол хозяина и закончит дело, ради которого приехал сюда. Потом объявит о помолвке с Шарлоттой и уедет.
Оставшись один, он подошел к столу.
Бух!
Пирс замер. Наверное, ничего серьезного. Скорее всего, ничего серьезного. Лакей уронил что-то наверху, вот и все. Однако, закрыв один ящик и бесшумно перебирая бумаги в другом, он не переставал думать о том грохоте. Ему не понравилась тишина, последовавшая за ударом. Когда роняют какую-то вещь, то обычно потом поднимают ее. Если только это не Шарлотта уронила что-то. В таком случае вещь пролежит на полу целый год, если не больше.
Тут он снова мысленно вернулся к этой девушке.
Улыбнувшись себе и даже не сообразив, что делает, Пирс посмотрел на диванчик под окном.
Бесполезно. Он не мог перестать думать о ней. И одновременно беспокоился из-за тишины наверху. Но если Пирс не сосредоточится на том, чем занимался в данную минуту, ему придется ждать следующей возможности. Отвлекаясь, он мог совершить ошибку.
Задвинув ящик, Пирс вышел из библиотеки и повернул в сторону лестницы. От увиденного в коридоре кровь застыла у него в жилах. Источник шума был здесь.
«Шарлотта!»
Пирс упал на колени рядом с ней и осторожно встряхнул ее.
– Шарлотта! Что с тобой?
В ответ молчание. Вообще ни звука. Она лежала без движения.
Когда Пирс перевернул девушку и приподнял, голова у нее запрокинулась. Губы были синюшными.
Его сердце остановилось.
– Нет! – Он резко тряхнул ее. Бесполезно. – Нет-нет-нет!
Этого не должно быть. Не сейчас. Ее не могут отнять у него.
Потом попытался приоткрыть ей веки, чтобы проверить реакцию зрачков, затем приложился щекой к ее губам.
Она продолжала дышать. Хоть это хорошо! Пощупал пульс на шее. Сердце билось. Ускоренно.
Может, еще не все потеряно.
«Шарлотта! Кто это сделал с тобой?»
– Ридли! – крикнул он. Голос неожиданно сорвался. – Мисс Хайвуд плохо!
Камердинер опустился на пол рядом с ним.
– Может, перенесем ее на кровать?
– Не трогай ее! Никто не прикоснется к ней.
Он сам возьмет ее на руки, обнимет, перенесет на кровать, уберет волосы с багровых щек.
– Найди сэра Вернона. – Пирс едва сдерживался. – Скажи ему, чтобы послал за доктором.
Ридли кивнул.
– Сию секунду, милорд.
Сорвав галстук с шеи, он намочил его в умывальнике. Потом вернулся к Шарлотте, лежавшей на кровати, и положил прохладную ткань ей на лоб и шею.
Она пошевелилась, и его сердце учащенно забилось в надежде.
– Не уходи, Шарлотта.
Пирс словно услышал ее насмешливый ответ: «Терпеть не могу, когда мне указывают, что делать».
– Не бросай меня, Шарлотта. Ты слышишь? Ты не можешь оставить меня. Я тебе запрещаю.
Он не выпускал ее из рук и считал каждый тихий прерывистый вдох. Улучив секунду, быстро оглядел комнату. Увидел на столике поднос с завтраком. Нетронутый, на первый взгляд. Над чашкой с шоколадом еще вился пар, а тарелку украшала…
…Зеленая веточка зловещего вида.
Он сразу понял, что это такое. Аконит! Один из самых смертельных видов паслена. Его можно даже не глотать. Простое прикосновение к коже уже заканчивалось фатально.
Значит, у Шарлотты не приступ болезни. Ее отравили!
– Которой рукой? – требовательно спросил он. – Шарлотта, ты должна прийти в себя. Какой рукой ты коснулась его?
Читать бесплатно другие книги:
