Я наблюдаю за тобой Джуэлл Лайза

– 39 –

13 марта

Понедельник, девять часов утра. Дженна сидела под дверью кабинета мистера Фицуильяма. На сей раз ей было отлично известно, зачем он ее вызвал. Она нервно разглаживала складки форменной юбки и щелкала карабином брелка в виде мехового помпона, висящего на рюкзаке. Из-за вызова к директору пришлось пропустить физику. И хотя Дженна терпеть не могла физику, сегодня ей было жаль пропускать, ведь это единственный урок в семестре, на который она попадает вместе с Бесс.

Мистер Фицуильям закончил говорить по телефону, открыл дверь и пригласил Дженну войти.

– Доброе утро, мисс Трипп.

Ей хотелось сказать: «Пожалуйста, не называйте меня так. Зовите просто Дженной!» Вместо этого она улыбнулась и произнесла:

– Доброе утро.

– Как у тебя дела?

– Хорошо.

Мистер Фицуильям подвел Дженну к тому же столику, за которым они беседовали неделю назад.

– Вот и славно. – Он отодвинул для нее стул и сел рядом. – Полагаю, ты догадываешься, почему я тебя позвал?

– Из-за мамы, – пробормотала Дженна.

– Да, из-за твоей мамы. Хотя на самом деле из-за тебя. Конечно, я волнуюсь за твою маму, но, поскольку я твой учитель, моя первоочередная забота – твое благополучие. Поэтому мне важно знать, как у тебя дела.

– Хорошо.

– Знаю, что хорошо. Все дети отвечают «хорошо». Это означает: «У меня в голове и в жизни полный кавардак, меня терзают комплексы, я не уверен в себе, но я не собираюсь обсуждать это с тобой, чувак».

Дженну покоробило словечко «чувак». Кто так говорит?

– Ты столкнулась со сложной ситуацией дома. Ты совсем одна: твои папа и брат за двадцать миль отсюда. После того что случилось в пятницу вечером, я лучше понял, как обстоят дела. Послушай… – Как в прошлый раз, мистер Фицуильям наклонился слишком близко и заглянул Дженне в глаза. Ей захотелось отвернуться. – До экзаменов всего несколько месяцев, здесь твои друзья, ты боишься, что социальные службы заставят тебя переехать. Я все прекрасно понимаю. Но ты должна знать: у тебя есть выбор. Существует много вариантов.

Дженна недоуменно моргнула. Куда он клонит?

– Тебе не обязательно жить с папой. Я добьюсь, чтобы ты оставалась здесь и ходила в школу, пока не сдашь экзамены, и даже дольше.

Каким образом? Нет, лучше не знать, решила Дженна. Если спросить, он ответит, и тогда ей уже не отделаться от ощущения, будто она вляпалась в какую-то гадость.

– Твой отец в курсе, что мама нездорова? – спросил мистер Фицуильям.

– Ну да, типа того. Они потому и разошлись.

– Из-за маминой болезни?

– Э-э, да. Тогда о болезни речь не шла. Она просто стала чуть более подозрительной и неуравновешенной. Родители просто не ладили.

– Когда это началось?

Дженна пожала плечами.

– Года четыре назад.

– С тех пор стало хуже?

Ей хотелось покачать головой и сказать: «Нет, вовсе нет», но, сама того не желая, она кивнула. К ее ужасу, по щеке скатилась слезинка, за ней другая.

– Дженна… – Мистер Фицуильям поставил на стол коробку с бумажными салфетками. – Ну-ну, не плачь. Вот, возьми.

Она прижала салфетку к лицу, глубоко вздохнула, чтобы удержать слезы, но они поднялись в горле, словно цунами, ударили в голову, выплеснулись наружу. Дженна плакала, не в силах остановиться, закрывала ладонями глаза, но это не помогало – слезы все лились и лились.

Мистер Фицуильям молча сидел рядом, зажав ладони между колен. Как только поток слез утих, Дженна осмелилась поднять взгляд. К своему удивлению, она заметила, что у директора зеленые глаза.

– Простите… – она шмыгнула носом.

– Ничего. Плачь сколько хочешь.

– Я все.

– Точно? А то я свободен еще… – он взглянул на часы с красно-желтым ремешком, – …сорок восемь минут. Так что можешь поплакать, если нужно.

Дженна невольно улыбнулась.

– Со мной все в порядке, честно.

– Значит, маме стало хуже?

Она кивнула. Глупо отрицать.

– Немного. Это началось с тех пор, как вы приехали.

– Ей кажется, будто она видела меня несколько лет назад в какой-то поездке?

Дженна кивнула и снова шмыгнула носом, нервно комкая салфетку.

– Да.

– Как думаешь, почему ей кажется, будто она меня видела?

– Потому что это правда. Мы действительно видели вас на каникулах. Я тоже вас помню. Точнее, ваши часы. – Она указала ему на запястье.

– Ты помнишь мои часы?

– Ага. Ремешок был под цвет футболки, поэтому я обратила внимание.

Мистер Фицуильям недоверчиво посмотрел на нее.

– Надо же, у тебя поразительная память. И где именно наши пути пересеклись?

– На автобусной экскурсии. В Озерном крае.

Дженна заглянула ему в глаза, ожидая реакции. На лице мистера Фицуильяма появилось растерянное, загнанное выражение, и она тут же отвела взгляд. Однако через мгновение он взял себя в руки и произнес:

– Ах да, экскурсия… Полагаю, ты помнишь случай с некоей дамой.

Дженна кивнула.

– Знаешь, я так и не смог выяснить, что это было. – Мистер Фицуильям откинулся на стуле. – Очень странное происшествие. Если я правильно тебя понял, твоя мама тоже нас видела и почему-то решила, что это связано с ней.

Дженна снова кивнула.

– И теперь она считает… будто я ее преследую?

– Вроде того.

– И руковожу бандой злодеев, которые ее выслеживают?

– Это называется «групповое преследование», – вдруг сказала Дженна. Ей невыносимо было выдавать информацию по капле, хотелось выложить все сразу. – Бредовое расстройство психики. Тысячи людей по всему миру считают, будто их преследуют. Они называют себя «жертвами психического террора», или «ЖТ». Постоянно переписываются в Интернете, и чем дальше – тем больше убеждают друг друга, что все так и есть на самом деле. Да, мама больна, но это еще полбеды; хуже всего, что она общается с другими чокнутыми.

– То есть если бы она не зациклилась на мне, то выбрала бы кого-то другого?

– Наверное.

Мистер Фицуильям задумчиво кивнул, потом вздохнул с облегчением.

– Нельзя тащить такую ношу в одиночку, Дженна. Надеюсь, ты это понимаешь?

– Все в порядке, честное слово. Ничего не нужно. Я знаю, как справиться.

– Что сказали полицейские?

– Задали кучу вопросов и ушли.

Мистер Фицуильям снова кивнул.

– Послушай, ты должна рассказать папе о том, что произошло в пятницу. Я тебя прошу.

– Зачем? У него и так хлопот по горло: он занимается магазином и присматривает за моим младшим братом.

Мистер Фицуильям вздохнул.

– Пойми, я могу просто взять и позвонить ему. Наверное, это лучшее, что можно сделать в такой ситуации. Я вижу, ты очень ответственная юная барышня и хочешь разобраться сама, но мне нужно знать, что за тобой присматривают. Твой отец обязательно должен быть в курсе. Обещай, что позвонишь ему.

Дженна кивнула.

– Сегодня.

– Хорошо, позвоню.

– Вот и славно. – Мистер Фицуильям улыбнулся. – В любом случае помни: я здесь. Если что-то понадобится – обращайся, когда захочешь. Ладно?

Он ободряюще взглянул на Дженну, но его взгляд показался ей пугающим. Она подхватила рюкзак и поспешно встала.

Уже подойдя к двери, когда между ними образовалось достаточное расстояние и Дженна наконец обрела способность нормально дышать и думать, она набралась храбрости.

– Сэр, о чем вы разговаривали с Б…

– Что? – спросил мистер Фицуильям, поправляя галстук.

– Ничего, – стушевалась Дженна. – Ничего.

– 40 –

У Фредди не было друзей. Он ходил в школу один, и даже если случайно встречал ребят из класса, те не замечали его, не удостаивали ни кивком головы, ни обыденным приветствием. Обедал он тоже в одиночестве. Дважды в неделю на большой перемене проводились заседания шахматного клуба, но атмосфера там царила напряженная – ни болтовни, ни шуток, ни единого шанса с кем-нибудь подружиться. А еще раз в неделю после школы Фредди ходил на кружок программирования. Ему не особенно нравилось программировать, просто отец потребовал, чтобы он посещал хотя бы одно внеклассное занятие, пригрозив отключить доступ к Интернету; пришлось выбрать из двух зол меньшее. Один парень по имени Макс всякий раз старался проявить свое расположение – говорил «привет, как жизнь» и вставал с Фредди в пару, когда нужно было делать что-то вдвоем. Хотя дружбой их отношения назвать было нельзя, Макс больше прочих подходил на звание друга.

Однако на данный момент Макс пользы ну никак принести не мог. Полтора метра роста, сорок кило веса, длинные волосы и поношенные ботинки… С первого взгляда ясно – этот парень совершенно не интересуется девушками и ничего о них не знает.

По всей школе развесили афиши весеннего бала, билеты уже поступили в продажу. Вчера вечером Ромола упомянула о бале в «Инстаграме»; какая-то девочка запостила свое фото в обтягивающем платье из примерочной с хэштэгами #весеннийбал17, #скажиплатьюДА, #попанерасти.

Тут же набежала толпа девчонок с комментами типа: «шикардос», «клево», «да ты че, классная попа». Ромола написала: «И правда, удивительно красивое платье».

Фредди увеличил фотографию в надежде найти зацепку, откуда платье, и в конце концов на стенке примерочной заметил часть логотипа, похожего на буквы «URBN», обрамленные в квадрат. Погуглив, он выяснил, что это логотип магазина «Урбан аутфиттерс», зашел на сайт и заказал платье, невзирая на стоимость – целых шестьдесят фунтов.

– Пойдешь на весенний бал? – спросил он Макса.

Тот уставился на него сквозь завесу волос.

– Чего?

– Весенний бал на будущей неделе. Вместе со школой Святой Милдред.

Макс скорчил рожу.

– Не-а. С чего бы мне туда идти?

Фредди пожал плечами.

– Просто спросил.

– А ты?

– Пока не знаю, – невозмутимо ответил Фредди. – Подумываю сходить.

– Блин, я уж лучше сдохну, – заявил Макс. – На фиг этот бал тебе сдался?

– Хочу пригласить девушку.

– Какую-то конкретную девушку?

– Конкретную.

Макс с любопытством взглянул на Фредди.

– Хм-м… – задумчиво протянул он.

– Чего хмыкаешь?

– Ничего. Просто так.

– Давай рассказывай.

– Чего тут рассказывать? Парни вроде нас, – Макс указал на себя и Фредди, – не водят девушек на танцы. Закон природы о естественном отборе.

– Какого хрена?

– Или эта твоя девушка – полная уродина?

– Нет, настоящая красотка.

– Тогда забудь о ней, друг.

Фредди моргнул. Внутри заклубилась черная ярость. Ему захотелось ударить Макса. Даже хуже: не просто вырубить ударом кулака, а препарировать, медленно и мучительно расчленить на мелкие кусочки.

– Я не такой, как ты, – процедил он сквозь зубы.

– Как скажешь. – Макс равнодушно пожал плечами и отвернулся к компьютеру.

Фредди уставился в свой монитор и попытался сосредоточиться на задании, но не мог ни о чем думать из-за ненависти к Максу. Он искоса взглянул на приятеля: что за убогий вид – покрытая пушком кожа, обвисшие щеки, жидкие волосы, спадающие на глаза.

– Готов поспорить, – прошипел он ему на ухо, – что ты до сих пор спишь с мамочкой и каждое утро просыпаешься со стояком.

Макс глянул на него с отвращением.

– Блин, да ты просто чокнутый.

Стрелки на часах передвинулись с 4.59 на 5.00. Фредди подхватил пиджак со спинки стула, покинул компьютерный класс, забрал свои пожитки из шкафчика и без оглядки выбежал из школы, хлопнув дверью прямо перед носом у кого-то из учеников.

Фредди пришел к дому Ромолы, встал у входа во двор, притворяясь, будто пишет эсэмэску. Проходящий мужчина бросил взгляд на свой смартфон, сунул его в карман пиджака, достал ключи и подошел к дому Ромолы. За дверью затявкала собака. Мужчина открыл дверь, осторожно затолкал песика ногой в коридор. Дверь закрылась.

Папа Ромолы.

У Фредди закипела кровь от дозы дофамина; его охватил такой восторг, словно он прошел на следующий уровень компьютерной игры. Теперь я видел ее собаку и ее папу. Он взглянул на окна второго этажа, закрытые аккуратными ставнями. Там – комната Ромолы. Вот бы попасть туда, сесть на ее кровать и посмотреть, как она переодевается к весеннему балу.

При мысли о весеннем бале вспомнилось замечание Макса про «парней вроде нас». Фредди снова разозлился, пнул ногой стену и вполголоса выругался. Разве он похож на Макса? Ничего общего! Он гораздо лучше. Более того – на порядок лучше всех в школе.

Фредди уже собрался домой, когда позади раздался легко узнаваемый девчоночий гвалт: вечно они визжат, то ли от страха, то ли от радости. Он немедленно уставился в телефон и, стараясь выглядеть непринужденно, прислонился к стене, которую только что пнул. По улице шла Ромола, а с ней – две девчонки, с виду отъявленные стервы.

У одной – бумажный пакет с отравой из «Макдоналдса», у второй – стакан с бурдой из «Старбакса», у Ромолы – бутылка воды. Девочки, вульгарно хохоча, прошли мимо, обдав Фредди волной дезодоранта. Заметив форменный пиджак, все трое окинули его быстрым взглядом – знакомый-незнакомый – и тут же отвернулись (незнакомый). Фредди исподтишка наблюдал, как они проходят к дому Ромолы. Даже издалека видно, что Ромоле неуютно: похоже, эти девчонки втянули ее в свои забавы и вынудили пригласить их домой. Ромола – новенькая, а Фредди по собственному богатому опыту знал: новеньким приходится приспосабливаться.

Ромола открыла дверь. Снова залаяла собака, девицы прекратили гоготать и начали кудахтать и верещать от восторга. «Боже мой, какой кла-а-а-ассный!» Дверь захлопнулась, все стихло.

Фредди взглянул на часы: пять тридцать пять. Он проголодался. Пора домой.

Мама смотрела по телику какое-то шоу и даже не повернулась, когда Фредди вошел в кухню.

– Привет, мам.

– Привет, милый, – не оборачиваясь, отозвалась она.

– Как дела?

– Хорошо.

Фредди поставил рюкзак на пол и встал перед телевизором.

Мама выглядела осунувшейся и утомленной. После переезда в Мелвилл, когда лодыжка зажила и мама снова начала бегать, Фредди привык видеть ее бодрой, румяной, с сияющими глазами.

– Ты сегодня не бегала?

Она рассеянно взглянула на него и вымученно улыбнулась.

– Нет, сегодня нет. – Мама невольно коснулась горла. Неприметный, обыденный жест, но Фредди уже видел его раньше. Приглядевшись, он заметил у нее под воротом краешек красно-синего кровоподтека.

К горлу подкатила тошнота. Фредди поспешно удалился в свою комнату.

– 41 –

14 марта

На следующее утро Дженна заметила Фредди: тот медленно спускался с холма. Длинные сальные волосы падали на лицо. Дженна подождала его на автобусной остановке, но он пошел по дороге, ведущей в город, – видимо, в свою пафосную школу. Она двинулась следом, прикидывая, как начать разговор, затем прибавила шагу и поравнялась с ним.

– Фредди!

Услышав свое имя, он резко обернулся и потрясенно уставился на нее.

– Э-э… привет.

– Я думала о том, что ты сказал про Озерный край. Да, я там была с мамой и младшим братом. Я все помню.

– Правда?!

– Я помню вас в автобусе. Какая-то женщина кричала на твоего отца.

Фредди кивнул, не в силах найти подходящий ответ.

– Ну и вот, – сказала Дженна, – ты вроде хотел об этом поговорить.

– Я… – Он залился краской до самых ушей. – Ты знаешь, что там произошло?

– Нет. Я думала, ты знаешь. Кто эта женщина?

Фредди пожал плечами и в задумчивости потер подбородок. Странный он какой-то.

– Отец говорит, она просто обозналась. Но мне кажется… это не совсем так. Он чего-то недоговаривает.

– Например?

Фредди снова дернул плечом.

– Я не верю, что он с ней не знаком. Как-то неправдоподобно.

Дженна кивнула.

– Ты хорошо все помнишь?

– Довольно хорошо. Знаешь, как в детстве бывает: если видишь, что взрослый реально агрессивный, такое не забудешь.

– Да, точно.

Дженна чувствовала – Фредди о чем-то умалчивает. Они вместе дошли до поворота к ее школе.

– Ты помнишь, как та женщина твердила «вива»?

Фредди замер.

– Еще как помню!

– А что именно она говорила?

Фредди снова потер подбородок.

– Типа, «вива – моя жизнь, вива для меня все».

– Что значит «вива»? Может, имя?

Фредди пожал плечами.

– Да, мне всегда казалось, это имя.

На дороге показалась знакомая фигура. Бесс. Одна.

– Ты хорошо ладишь с отцом? – неожиданно для себя выпалила Дженна.

– Что?

– Ну, с отцом у тебя как?