Королевская кобра Найтов Комбат

Глава 20

Москва, Измайлово, полигон ГАБТУ,

22 сентября 1941 года

В приемной было шумно, Зальцман что-то кричал в трубку телефона, генералы разбирали свои куртки и головные уборы. Седой генерал-лейтенант подошел к Василию, протянул руку и сказал:

– Отца твоего, Ивана Никифорыча, бойцы вынесли, мы его похоронили на кургане на берегу Синюхи. Он и его люди, на четырех танках, связали боем 11-ю танковую дивизию на переправе через Уманку, позволили нам оторваться от противника и занять оборону у Новоархангельска. Принес? – спросил генерал своего адъютанта. – Вот карта, его могила отмечена. Это его два ордена, шлемофон и пистолет. Держи! Не благодари, это наша благодарность ему.

– А мама и Таня?

– Мать твою он из Бельцов в Одессу отправил еще в июне, работала во флотской газете. Нас внезапно перебросили под Умань, мы были в составе Южного фронта, в Бессарабии. Зайди в ГПУ РККФ, раз в Москве. Может быть, у них есть сведения. Я не знаю, здесь бываю наездами, я в Резерве Ставки. Не доверяют, видимо. – Надев папаху, генерал вышел.

В гостинице Баранов пошептался о чем-то с Сашей Архипцевым. Тот соорудил стол, разлил водку в четыре стакана, разложил черный хлеб с немецким копченым шпиком. Один стакан накрыл черным хлебом с салом.

– Василь Иваныч, вставай, помянем! – сказал генерал, похлопав Василия по плечу.

– Земля ему пухом и вечная память!

Уже в шесть тридцать утра в дверь постучали, принесли телефонограмму от Зальцмана. Он прислал машину из НКТП, требовалось выехать на станцию Ржевская, у Рижского вокзала, получить там танк и перегнать его в Измайлово, на площадку возле стадиона. Москву Василий не знал, карт не было. Связи – тоже. Я лишь примерно догадывался, как туда можно попасть с Рижского вокзала. Оказалось – не так далеко, расспросили железнодорожников. В Ржевской стоял «именной» танк, закрытый брезентом, и маленькая теплушка, в которой находился Федор Евграфович, Ваня Сафонов, Серега Томин, мехвод, и Володя Ртищев, стрелок-радист. Их вчера, с криками «давай-давай», погрузили на платформу, прицепили одних к паровозу, и всю ночь гнали «литерным», с единственной заменой паровоза в Бологом. Сползли на грешную землю, пересекли многочисленные пути и оказались через несколько минут за окружной железной дорогой. Справа находилась получаша стадиона, на поле которого с самого утра бегали красноармейцы и кололи чучела. Слева каких-то семь недостроенных зданий, восьмое стояло на правой стороне шоссе. Впереди справа, за забором, строилось что-то грандиозное, но там не было ни души, стройка явно «заморожена». Башня была развернута, орудие лежало на моторном отсеке. Всех разморило, когда поднялось солнце и нагрело броню. Разбудил стук по броне, внизу стоял Зальцман в танкистской куртке, в руке монтировка, которой он колотил по борту.

– Че стоим? Не доехали! Заводи, давай за мной! – Он сел в свою машину и тронулся по шоссе.

За забором стройки был поворот налево, а там между двумя холмами виднелись знакомые очертания танковой директрисы.

– Башню расчехлить, сдать назад вон к тому гидранту, через полчаса танк должен сверкать, как котовы яйца. Задача ясна?

– Есть, товарищ генерал.

– А ты, лейтенант, со мной. Знакомься, Лебедев, Иван Андрианович, первый зам начальника ГАБТУ. Все военно-техническое снабжение танковых войск сейчас на нем. Так сказать, представитель заказчика.

Этот генерал вчера рассматривал наши ТМР.

– Добрый день, лейтенант. Я попросил товарища Зальцмана озаботиться доставкой сюда ваших машин. Что у вас есть по ним, кроме фотографий?

– Полностью весь комплект чертежей сейчас в техотделе НПСЗ. У меня сохранились только эскизы и расчеты.

– Давайте сюда. И фотографии тоже. Где делали гидроцилиндры?

– На Кировском заводе, там есть струйная установка для хромирования.

– Отлично! Все-таки ваша, Исаак Моисеевич, а отказывались! Так, вопрос, лейтенант! Финны применяли и применяют каменные надолбы, как с ними бороться? Эта машина справится?

– Не пробовали, товарищ генерал. Торопились и испытывали ее только на те препятствия, какие были у Желкуна. Мне кажется, что каменные требуется выдергивать вертикально, как зубы, а потом отваливать в сторону тралом.

– Как сделать?

– Поставить сюда телескопический кран с захватом, поворотный, вместо башни, естественно с усиленным погоном и узлом крепления. – Василий нарисовал над танком стрелу и клещевой захват.

– А противник? Бить же начнет по тросам.

– А тросов не будет, гидравлика с бронированным штоком. Вне обстрела, башнер сможет работать снаружи. Второй пост – чисто внутренний. Я еще конкретно конструкцию не рассматривал, но общее представление об этом есть. В общем, это кран, бульдозер, трал и, затрудняюсь сформулировать название, в общем, рука такая, которая может хватать, дергать, ломать и крутить объект, производить с ним различные манипуляции.

– Во-во, манипулятор. Так и назовем. Мы разградитель доставили, правда, разобрать пришлось, но еще ночью начали сборку. Пойдемте, посмотрим полигон для испытаний, который воссоздает финские укрепления под Выборгом. Яков Николаевич вечером доложил о ваших успехах товарищу Сталину, он сегодня прибудет сюда для ознакомления с техникой.

Быстро ребята закрутились! Видать, хорошенький пендель получили! Волшебный! Забегали, как тараканы, у гнезда которых сорвали доску и туда проник яркий свет. Однако машину они выбрали с умом, надо отдать должное. На этой машине мы меняли коробку, ставили с мультипликатором. Двенадцать передач вперед и четыре назад. Полигон построен давно, наверное, в сороковом, земля плотная. Группа саперов устанавливает квадратно-гнездовым способом деревянные ящики с противотанковыми минами между надолбами. Много колючей проволоки, заграждение – что надо! Придется попотеть. Сходили, посмотрели на сборку разградителя, там все в порядке. Заговорили и о Н2П, который подвел дивизию на Луге.

– Так как КВ-3 пошел в серию, то есть необходимость изменить грузоподъемность Н2П до ста тонн как минимум. И сделать это можно, только вместо открытых понтонов и мостового настила надо возить понтон, верхняя часть которого и есть настил. Вот, примерно так. – Я нарисовал сложенный и разложенный понтон ТМП. – Делать можно как одноколейный, так и двухколейный мост, но четко из четырех секций с водонепроницаемыми переборками. Ну, то есть готовое судно. Которое достаточно сложно потопить, а в случае сильных повреждений – просто заменить понтон другим. Либо часть его. Катера, которые будут обслуживать переправу, снабдить мощными компрессорами, чтобы выдувать воду из пробитых понтонов.

Генерал забрал наброски, но тут начали подъезжать «гости», и ему стало не до разговоров с лейтенантом. Начиналось действо, название которому: «показуха». Впрочем, мины прикапывали настоящие, так что давайте называть это своим словом: «войсковые испытания». Вместе с Федоренко приехал Баранов, но, немного поговорив с представителями ГАБТУ и другими генералами НКО, подошел к выставленным двум машинам его дивизии. Серегу Томина генерал услал в палатку и, когда приехали кремлевские машины, встал в строй экипажей танков, сняв фуражку и надев шлемофон. Он сегодня за командира. Василию досталось прежнее место мехвода. «Серые плащи» вначале окружили столик, на котором ГАБТУ что-то разложило. Затем все переместились к выставленным на треноге бинокулярным трубам большого разрешения. Осматривали полигон и инженерный «уголок». В полукапониры поставили самые мощные противотанковые орудия: пушку Ф-22 и 85-мм зенитку 62-К. Так что испытания проводят серьезные и, кажется, с «подопытными кроликами». После этого «серые плащи» и их охрана, в сопровождении деятелей из ГАБТУ, двинулись к танкам.

– Здравствуйте, товарищи танкисты!

– Здрав желам, тащ Сталин.

Несмотря на то, что нас всех представили, никакого интереса к нам лично никто из присутствующих не проявил. Внимательно осматривали танк и машину разграждения. С ответами на вопросы вождя мучился только генерал-майор Лебедев. Остальные об этих двух машинах мало что знали, разве что Зальцман.

Так, «подопытных кроликов» не будет! Приказано поставить машину у начала инжгородка и покинуть ее, укрывшись в блиндаже. Пушки произвели четыре выстрела, которые успешно срикошетировали от ножа трала. Василий сам сел на место водителя после осмотра трала командованием. Он уже видел тот путь, который предстояло проделать: если пойти под небольшим углом, то «камешки», которые стоят самыми дальними, удастся взять на края «ножа» и выковырять их из земли. Быстро переключившись и набрав скорость, он подскочил к началу заграждения, тормознул перед ним и перешел на пониженную передачу, включив демультипликатор. Двигатель взвыл на полных оборотах, заглушая даже звуки подрыва противотанковых мин под тралом. Плавно, в несколько приемов, вышел на намеченный путь и успешно выворотил из земли два ряда надолбов. Затем обратил внимание, что трал приподнялся, сдал чуть назад, и не напрасно! Одну мину трал пропустил. Переключился вперед и вышел из каменной ловушки, подъехал к капониру и воткнул в него нож трала. Запросил по радио:

– Снести? Для красоты?

– Оставить! Влево и на исходную.

Затем Евграфыч и Василий показали класс стрельбы по появляющимся мишеням. В заключение разнесли танк Т-IV. На этом месте дали отбой, и приказ возвращаться на исходные. Когда прибыли на место, то ни «серых плащей», ни их машин на полигоне не оказалось.

– Что? Напрасно землю рыли? – просил Василий у Баранова.

– Какое напрасно! Тут такой цирк был! «Сам» обещал всех за одно место над землей подвесить, если у РККА не будет этих танков и тралов!

В тот же вечер Баранова вызвали в Кремль. Несмотря на протесты со стороны Зальцмана, Баранов забрал с собой и Василия, и оба танка к новому месту службы. Он был назначен начальником АБТУ Ленинградского фронта и командующим 1-й ударной танковой армии, формирование которой было намечено проводить за счет мощностей ленинградских танковых заводов и Ленинградского УАБТЦ.

Глава 21

Москва – Ленинград, АБТУ фронта,

23–24 сентября 1941 года

Опять погрузка, на этот раз для ТМР подали четырехосную платформу, так что возились только с маскировкой. Было ветрено, и потребовались дополнительные доски и бревна, которые никто выделять не хотел. Вместо теплушек подали восемь пассажирских вагонов, ближайший из которых был купейным. Две шумливые проводницы ни в какую не хотели пускать трех сержантов в купейный вагон, в конце концов договорились, что все займут одно купе, все равно один человек будет стоять на посту на платформах.

– Но если мест не хватит для средних и старших командиров – уйдут в общий! Сразу предупреждаю!

– Антонина Михайловна! Мы все поняли. Кипяточек есть?

– Вон, берите! Чаю и сахара нет. Смолить в тамбуре! Сортир – за платформой! На стоянке – ни-ни! И никаких своих ключей, знаю я вас, танкистов.

Ну да, треугольные ключи у нас у всех с собой. Люки на БТ-5 и все «технички» на надгусеничных полках имели такие же замки, как на дверях вагона. Похоже, в одном месте делались. Проводница угомонилась, замела и замыла следы сапог от входа до первого купе, и успокоилась. Пожевав сухпай, который Евграфыч «смочил» неположенными «фронтовыми» из фляжки, разлив по чуть-чуть из фляжки чистого спирта, все завалились спать по фронтовой привычке: где приткнулся, там и спи, пока жив. Несколько раз открывалась дверь в купе, ребята меняли друг друга на посту. Затем вошла проводница и опустила светомаскировочную штору на окне. Это сейчас их делают серыми, тогда они были черными. Затем за окном послышался стук сапог, отдаленные голоса переклички, голос Антонины: ноги вытирайте, только полы намыла. Началась погрузка какого-то подразделения. Василий поднялся и сел за столиком. Еще раз перечитал полученный ответ в Наркомате флота: «Настоящим сообщаем, что в составе Одесской военно-морской базы по состоянию на 01 июля 1941 года гражданка Челышева Е. А. не числится. Других сведений не имеем».

В дверь постучали и ее открыли: «Комендантский патруль, проверка документов!»

– Вы – старший? Ваша техника на платформе?

– Наша.

– Откройте люки для досмотра.

– Есть!

На платформу залезло два автоматчика и заглянули за и под брезент, под днища и в люк водителя. Откозыряли и спустились вниз. Василий вернулся в вагон через тамбурную дверь. Меняться так удобнее, и все ходили именно так, несмотря на предупреждение Антонины. На башне танка находился ДШК, в случае воздушной тревоги часовой становился пулеметчиком. В вагоне полно танкистов и «техников», почти поголовно младшие лейтенанты. Какая-то из школ произвела выпуск.

Перед самым отправлением в вагоне появился Баранов и занял соседнее купе, вместе со своим адъютантом. Дверь в его купе постоянно открывалась, шли какие-то доклады. Вскоре поезд дернулся, закачался на стрелках, и в вагоне стало тише. Начавшего дремать Василия разбудил стук в стенку из генеральского купе. Баранов вызывал к себе. Оправив гимнастерку, пошел к генералу.

– Евграфыча тоже позови, – бросил генерал, продолжая копаться у себя в полевой сумке. – Садитесь. Ставкой поставлена задача освободить проход для судов и кораблей по Свири. Поэтому, Федор, выйдешь в Чудово, там танки отцепят, и отвезешь пакет Давыдову. Проследишь за погрузкой в эшелоны. Если роту усиления еще не отдали, ее тоже грузить. Третьему мотострелковому передашь вот этот пакет. Им следовать своим ходом на станцию Оять. Все понял?

– Чё ж тут не понять, Виктор Ильич? Сделаем.

– Ну, добре. Иди добирай! – сам генерал достал еще один пакет и вытащил оттуда пачку бумаг и карт. – Что касается тебя, Василий, то ты опять вылез со своими предложениями, поэтому тебе и карты в руки. Смотри, в какую задницу нас пытаются засунуть.

Генерал раскрыл карту, на которой густо были помечены многочисленные плацдармы маннергеймовцев на левом берегу Свири: от Лодейного Поля до Сосновца. Наши силы обозначены всего тремя наименованиями.

– Под решение этих задач у Медвежьегорской армейской группы изымают части 7-й армии, но сам понимаешь, это Тришкин кафтан. Смотри, думай. Имей в виду, что мостов нет, пока в руках их только один, в Лодейном Поле. И по грузоподъемности нас он не поднимет. В поселке Свирь-3 котлован затоплен, так что там прохода нет. Генерал Лебедев что-то говорил о новом Н2П, который ты предложил, но времени нам на это не дают. Так что вариант один: разгромить финнов на левом берегу, как минимум.

– Тогда действовать надо от Вознесенья, Виктор Ильич. Чем-то усилить войска на левом фланге, а остальное перебросить к Онеге. Там войск вообще практически нет. А кто отбил Подпорожье?

– А ты откуда знаешь, что его сдавали?

– Что у меня рации, что ли, нет? «Волгарь» доложил устно «Первому» в 14 часов 17-го, открытым текстом, что разрезан надвое и отходит. Так как дважды было упомянуто звание «первого»: маршал, то понятно, кто и где. Непонятно, почему он действует одной дивизией, этот первый.

– Ой, не пришей кобыле хвост. Войска частью подо Мгой, а большей частью за Вишерой, сам нос на фронт не кажет, еще ни разу не был. Отбрыкивается тем, что немцы давят, идут к Вишере, но он-то гораздо восточнее.

Договорить не дали: воздушная тревога. Немцы бомбят мост на реке Лама. Спешились, отошли от вагонов. Впереди небо в разрывах, строчки трассирующих пуль, далекие взрывы. Через полчаса тронулись дальше, по дамбе шли чуть ли не гусиным шагом, затем поезд набрал ход, к 4 утра остановились в Чудово. Маневровый паровозик отцепил платформы с техникой, попрощались с экипажем, час удалось поспать, затем прибыли в Ленинград, но не на Московский вокзал, а на мелькомбинат на Обводном.

Мы вышли первыми, генерала поджидала машина, и я оказался в историческом центре города! Как вы думаете, что я вижу из окна комнаты, в которой мне выделили койку? Александрийский столб! АБТУ фронта расположилось в здании Генерального штаба, с видом на Зимний дворец, раскрашенную маскировкой Дворцовую площадь и Александровский садик. Неслабое местечко! Я бы лично предпочел поваляться или, на крайняк, сходить в столовую, потому что знал, что мы здесь ненадолго. Сегодня 24 сентября, ровно через неделю Ставке будет не до Свири, а погруженный на платформы усиленный батальон окажется явно совсем в другом месте, и не под началом у рассудительного Баранова. Но что и кому я могу доказать? Несмотря на почти бессонную ночь, Василий направился сначала в библиотеку, там взял несколько справочников, разузнал, где в здании есть чертежные доски, и двинулся туда, не забыв сообщить об этом адъютанту Баранова. Дотемна чертил и считал моменты сил, действующие на складной понтон. Рылся в справочниках и звонил в Шлиссельбург. Увлек даже меня, и я с удовольствием помогал ему в этом безобразии. Парень он увлеченный, и с головой, считает и чертит быстро. В 19.30 его попросили покинуть помещение, до утра оно закрывалось. Недовольный Василий поднялся на два этажа выше, спросил у Саши: кто у «Бати», и осторожно постучал в дверь. Генерал с кем-то ругался по телефону, и ему явно было не до того, чтобы слушать Васю, но он махнул рукой, разрешая войти. Минут семь-десять пришлось слушать о том, как надлежит действовать начабту-55, чтобы его танки смогли пройти ремонт, а 24-я смогла заменить танки. Наконец был согласован график поставки платформ и трофейных полуприцепов. Раскаленная докрасна трубка телефона легла на аппарат. Виктор Ильич пару раз крепко выругался.

– Суток не прошло, а уже во где сидит эта должность! – Его предшественник был раньше по званию военный интендант 1-го ранга, наверное, ему на этой должности было несколько проще и привычней. Боевой генерал начинал сразу кипеть, когда ему начинали нести пургу, о том, что кто-то не имеет свободных площадей или подвижного состава.

Немного успокоившись от разговора, генерал решил поинтересоваться, что привело сюда лейтенанта.

– Ну, во-первых, вот два варианта понтонов для одноколейного и двухколейного моста. Выяснил, что близкие по форме и размерам понтоны до войны выпускались в Шлиссельбурге для дноуглубительных снарядов Новоладожского канала. Пересчитал их грузоподъемность, в расчете на два основных и два оконечных понтона для речной части моста. Получается – 86 тонн каждый. Запросил их количество и возможность выварить вот такие вот крепления по углам. Пришел ответ: физически имеется 420 таких понтонов, сосредоточены в поселках Шлиссельбург, Назия, Кобона, Новая Ладога и так далее до самой Свирицы. Сварочные аппараты имеются на всех земснарядах. Что касается оконечных понтонов, то их физически нет, но предприятие в данный момент простаивает, выпускает саперные лопатки и готово взяться за их производство. Размеры понтонов: Длина – 5 метров, ширина – 2,4 метра, высота – 1050 мм. То есть в сложенном состоянии его ширина позволит перемещаться по любым дорогам и мостам, доступным для автомобиля ЗиС-5. Для установки моста через Свирь потребуется 60–80 таких секций по четыре штуки. 80 4 = 320 понтонов. Главного инженера Спецгидростроя я вызвал в Ленинград, скоро будет здесь.

– Неугомонный ты! Ладно, приедет, обсудите с ним детали, потом зайдете ко мне, доложитесь. Иди.

Уже вдогонку спросил, а для чего их делали?

– Грузить на плаву грунтоотвозные шаланды. Такой хвостик за землесосом.

– У, а выдержат?

– По расчетам – выдержат. Проверим.

Фактически – мост был. Его финны неповрежденным захватили в Подпорожье. Потом наши его повредили авиацией. Но это было в «той» войне, в мое время. Пока – он цел! И придется начинать с него, как бы ни хотелось уйти на правый фланг. Укрепрайона у Богачево еще нет, а мост пока стоит. Но генералу мы ничего докладывать пока не стали. Пусть считает, что Чапай думает. Задачу он поставил.

– Слушай, Василь Иваныч. Ты к Волкову заскочи, он у нас по новой технике и связям с промышленностью. Пусть подключится и надавит на инженера или подключит кого дополнительно. Да и посолидней будет, если вопросом занимается первый зам. Ты ж у нас постареть еще не успел. Но после этого – ко мне! Давай, форсируй!

Волкова Василий помнил: 17 июля он поздравлял экипаж со званиями. Он же пробивался на Кировский завод, вместе с Куликом. Расспросив Сашу, где найти Волкова, перешел в соседнее крыло, прошел «под конями» и постучался в кабинет зама.

– О господи, какие люди! Я сейчас, посиди!

Волков брился в комнате отдыха, кабинет у него такой же большой, как и у «Бати». Чуть телефонов побольше, все-таки давно здесь.

– Василь! Ты кофеек пьешь?

– Только с молоком, оно – горькое.

– Ну, во-первых, кофе – мужского рода, то есть: он – горький, а во-вторых, молока у меня нет, как и сахара, все равно это вкусно, он у меня настоящий, довоенный.

– Сахар у меня есть.

– Вот и договорились, я тебе – кофе, ты мне сахар. Прошу! Сюда какими судьбами?

– Меня в Москве хотели забрать в НКТП, к Зальцману, Баранов отбил, Сталина просил оставить меня здесь, на батальоне.

– А батальон-то где?

– Грузится в Новгороде. В общем, Виктор Ильич озадачил меня Свирью, а для этого нам новый Н2П нужен. Старый нас не поднимает. Я тут нашел серийную продукцию, которую можно запросто превратить в новый понтонный мост. Вот, посмотрите. Под танками будет держать до 96 тонн веса.

Волков подвинул счеты, что-то прикинул на них. Усмехнулся и попытался отодвинуть чертеж в сторону.

– Василий, это тебе не танки бить, ты немного ошибся. Максимальная грузоподъемность – 48 тонн.

– Ну, вообще-то, это вы умножили на четыре, а требуется умножать на восемь. Длина понтона – 5 метров, а танк между перпендикулярами – 7500. Восемь понтонов будут держать один танк. А закон Архимеда я знаю.

– А, и действительно! Я что-то об этом и не подумал! Так, интересно. А как удалять воду из понтона? Их для этого делают открытыми.

– Ну не ведром же, компрессором, как подводные лодки продувают. Отверстия сверху можно зачопить, а вовнутрь подать воздух. Давление требуется минимальное: одна атмосфера.

– Разумно, но мне кажется, что танк просто раздавит понтон.

– На земле? Да. На воде – нет. А вот «береговые» понтоны надо делать крепкими. Вот расчет, вот вес.

– Отлично, у тебя все или почти все продумано и рассчитано. Я здесь при чем?

– Сейчас подъедут из Шлиссельбурга люди, которые их делают и которые их имеют. А они нужны нам, после некоторой переделки. Вот эти замки надо вварить, и вот такие проушины, чтобы собирать и пеевозить. И их тоже надо где-то заказать. Причем быстро и срочно. Они могут понадобиться очень скоро, в свете необходимости очистить Свирь от всякой гадости белофинской.

Волков приподнял голову, чуточку задумался.

– Литые замки и защелки заказать в Ленинграде не сложно. Материал?

– Стальное литье.

– Решаемо. Так где твой человечек?

– Должны сюда позвонить с проходной, через Сашу Архипцева.

Зазвякал телефон, действительно на проходной стоял главный инженер завода Гипрогрунта, треста Лентехфлот.

Довольно быстро рассмотрели и первично оценили проект, зашли втроем к Баранову, тот дал добро, но после этого попросил Волкова и Василия задержаться, а Самойлова подождать у адъютанта.

– Так, тащ полковник, берете все на карандаш и на контроль, сами. Василий, внизу машина, через четыре часа максимум быть в Ояти. Зайди к коменданту, возьмешь с собой охрану, получи оружие и гранаты. Там четыре твоих танка и один ТМР.

Найдешь генерала Евстигнеева. Он поставит задачу. Не успели мы. Теперь дело за тобой. Батальон и прикрытие отправлю туда, куда ты скажешь. Что ж, Василии Ивановичи, вот так приходится начинать совместную работу. Один за всех, и все за одного. Василий, время! Бегом вниз!

Возле кабинета коменданта штаба округа сидели три человека с автоматами и автоматическими винтовками, на поясах гранаты и кобуры с пистолетами. Вид бывалый и тертый. Оружие для самого Василия уже лежало на столе в кабинете. Расписавшись за выдачу в гроссбухе, старший лейтенант отсоединил магазин, открыл затвор, осмотрел патронник и щелкнул затвором. Поставил диск на место, снял ремень и просунул его в темляки двух подсумков с гранатами и двух запасных магазинов к автомату ППД. Видимо, такой порядок был заведен давно, и таким образом отправлялись на передовую работники штаба и управления, потому что «комендачи» сразу по выходу Василия из кабинета встали, пропустили командира вперед и вышли вслед за ним на площадь. Трофейный Mercedes-Benz 170V с брезентовым верхом и установленной под ним аркой для пулемета. Сам пулемет сейчас лежал на заднем сиденье и был авиационным, с двумя магазинами, с обеих сторон, на 50 патронов каждый. Двое из троих красноармейцев сели сзади, третий оказался разводящим. Водитель немедленно тронулся. Маршрут поездки он знал. Выскочил на Невский, до самой Лавры, там повернул направо, на набережную Обуховской Обороны, по ней до Володарского моста, последнего на реке. Его высокие арки, может быть, еще кто-то помнит. Дальше начинался завод «Большевик», бывший Обуховский. Троицкое поле и дальше шло Шлиссельбургское шоссе. Кстати, оно практически не изменилось с той поры. Пересекли реки Тосно и Мгу, еще один поворот направо у Анненского на Мустолово, в сторону рабочих поселков торфозаготовителей. Затем Синявино и довольно большой поселок Путилово. Здесь, после крутого поворота, машина остановилась, бойцы сзади вышли из машины и открыли брезентовый верх на кабриолете. Закрепили MG-34A в креплении над аркой. Дорога дальше пошла довольно глухая, все лесом да перелесками. Дважды пересекли железную дорогу. Наконец въехали в Старую Ладогу. Отвернули налево, затем свернули к переправе через Волхов. На всем пути останавливали нас всего два раза. Войск или постов практически нет. Шоссе, если его так можно назвать, кончилось именно на этом повороте. Пошла обычная грунтовка, немного посыпанная песком. Дорога стала прямой, без поворотов, хоть и узкой. Водитель весь напрягся и несколько раз предупреждал бойцов, чтобы назад посматривали. Еще раз проехав через переезд, свернул на ухабистую и извилистую грунтовку. Василий спросил его:

– Свернул-то зачем?

– На этой трассе шесть могилок с нашей роты. Я что-то седьмым становиться не рвусь. Так что, товарищ старший лейтенант, не беспокойтесь, скоро в Паше будем.

Я уже понял: зачем нас сунули в эту поездку. Чтобы собственной задницей прочувствовали, с какими сложностями придется столкнуться. Дорог – нет, мостов – нет, а тут еще и водитель предупредил, чтобы стреляли во все, что движется. Уголовники разбежались из Третьей Свири и бандитствуют на дорогах, добывая себе пропитание. Так что райское место!

Паром в Паше еле шевелился, потеряли почти тридцать минут и уже опаздываем, но скорость не прибавить, она и так на пределе возможного, и это – «мерс». Обошлось без стрельбы. Сухощавый человек в маскировочном комбинезоне недовольно глянул на часы.

– В следующий раз опоздания не прощу, поехали.

– В танковых войсках так марши не готовятся, товарищ генерал. Я должен знать маршрут, чтобы рассчитать скорость движения и расход топлива.

– Вонозеро, танкисты там стоят.

– На каких танках?

– В основном БТ, есть несколько Т-34, было шесть КВ, но именно было.

– Связь с ними есть?

– Есть, но прослушивается противником, поэтому никаких разговоров. Все на сигналах. А так – третий канал УКВ.

– Связь у нас есть, вряд ли она прослушивается противником. Таких радиостанций у него нет. Командиры экипажей, ко мне!

Выслушав доклады, Василий поставил задачу: совершить марш в населенный пункт Вонозеро через населенные пункты: Телеговщина, Заозерье, Чука, Шапша, Печеницы. Боевой разведдозор: ТМР «04», в охранении ЗиС-5. Охранению держать дистанцию 200 метров. Замыкает колонну «101». Канал связи: 36-й, запасной 38-й. На остальных каналах связь запрещает. Третий канал будет прослушивать сам.

– Лейтенант Иванов, следить за дистанцией и подготовить тросы для буксировки машин пехоты. Пехоте следовать по две машины между танками. В случае соприкосновения с противником действовать по обстановке. Наиболее вероятны минная опасность и засады. Напоминаю об экономии боеприпасов, пополнить боезапас будет негде и нечем. Лейтенант Иванов, вам замечание за подготовку к маршу. Задача ясна?

– Ясна.

– По машинам, о готовности к маршу доложить. Товарищ генерал! Вы с кем?

– За вами. – Он махнул рукой, и откуда-то из-за домов вылетел ГАЗ-61. Хорошо живут генералы.

Дорога была порядком разбита, но свежих следов на ней не стало, как только свернули в сторону Телеговщины. ТМР шел с поднятым тралом, не в боевом положении. Танки здесь еще не ходили, так что мины, если их поставили, будут в колее для автомобилей. ТМР задал неплохую скорость движения, за первый час прошли 31 километр по спидометру. Дальше скорость упала, половину машин пехоты составляли ГАЗ-АА, а не ЗиС-5. Их пришлось брать на буксир, и скорость резко упала. Лишь к середине дня мы добрались до Вонозера. Там форсировали исток Яндебы. Судя по всему, танки оттуда куда-то ушли. Лесная дорога вела вдоль реки. ТМР давно уже опустил трал и выпустил «плуги», чтобы проверять автомобильную колею. Пока, кроме двух подрывов противопехоток, мин на дороге не было. Слева же частенько попадались таблички: «Стой! Мины!». Здесь еще несколько дней назад шли упорные бои между остатками 314-й дивизии и финнами. Подошедшая 21-я дивизия их остановила, а с появлением у нее танков из 46-й бригады, противник был отброшен назад к Подпорожью.

Василий и Володя обнаружили танкистов по связи на третьем канале. Они где-то рядом, но не спросить. Здесь никаких следов танков просто нет. Вдруг ТМР резко разворачивается и доносится выстрел из танковой «сорокапятки».

– БТ-7 в засаде!

У ТМР нет звезд на корпусе. Вид танка совершенно незнакомый, в общем, пока кричали код на третьем канале, бэтэшка успела пять раз выстрелить по ТМР. Зато посмотрели, почему немцы и финны прорвались так далеко: все снаряды раскололись при ударе о броню. Танкисты находились не у Вонозера, а у Долгозера. Здесь небольшое село Каковичи, скотный двор, куда загнали танки. В селе никого нет, финны всех вывезли. Дома стоят ограбленные дочиста, скот угнан. Цивилизация! В отличие от нашего времени, когда «объявить войну Финляндии и сдаться» стало хитом, в то время мало находилось желающих сдаваться финнам. Сдаться – значит быть уничтоженным.

Короткий перекур для всех, затем экипажи начали пополнять запас горючего, перепустив топливо во внутренние танки. Василий подошел к генералу:

– Тащ генерал-майор, пока светло, надо бы прогуляться немного.

– Куда это ты собрался?

– Мост, говорят, здесь красивый. Зря, что ли, столько топлива сожгли? Там пехота-то впереди есть? Местные говорят, что финны их не обстреливают, только бомбят изредка. Так что тяжелых орудий у них нет или их мало. Неплохо было бы посмотреть, что тут у них с зенитками, да скорее всего этих данных нет.

– Почему нет? Есть.

– С собой?

Генерал достал аэрофотоснимки: есть две батареи «флаков», скорее всего, немецкие. 16 орудий, по четыре с каждой стороны моста. В остальных местах: «эрликоны».

– Годится! Первый раз вижу, чтобы немцы так глупо поставили зенитки. Ваши пойдут десантом? Или его самому искать?

– Ты что задумал?

– Вот эта дорога ведет прямо в Подпорожье. Мин они на ней понаставили, слов нет. Но тэмээров никто из них никогда не видел. Прямо по дороге врываемся в Подпорожье, а вот грунтовка к мосту. Шрапнелью выбиваем батареи и оказываем поддержку вашим ребятам до того момента, пока мост не будет наш. Четырех танков на это дело хватит. Вот из этой точки будет работать один, отсюда – другой, а два остальных будут держать круговую оборону.

– Ты с ума сошел, там доты!

– А у меня калибр не 76, а 107, на прямой наводке, и скорость вылета гранаты 860 метров. А в дотах – ф-32 или ф-34, которые мне, как слону дробина. Только пусть десант с брони раньше времени не прыгает. Они мне на мосту нужны. Связь со мной у них будет. Только по моей команде, когда «флаки» и доты выбьем. За башней им будет вполне уютно, но шумновато. Небронированную технику с собой не брать, подобьют.

Через полчаса Василий твердым и уверенным голосом скомандовал: «Атака!»

Наша пехота вначале бросилась в стороны при виде незнакомой техники, но взрывы шрапнели над финскими окопами убедили их, что это свои, затем кто-то поднял людей в атаку, увидев, как танки уверенно идут по дороге за странной машиной впереди. ТМР сразу после прохода линии окопов, перекопано было даже шоссе, прибавил до полного. Он у него 36 километров в час. Уничтожив нескольких пехотинцев, пытающихся вытащить на дорогу дорожку из мин, у склада с лесоматериалами он заметил, что на огромную поленницу забралось несколько солдат, чтобы атаковать его сверху. Леша, водитель ТМРки, подцепил тралом бревна и начал их перетряхивать, вместе с шюцкоровцами. Проскочили мимо бетонного завода и разделились на две группы, одна из которых пошла к железной дороге, а вторая свернула к реке, чтобы бить во фланг немецких батарей. На весь бой ушло всего восемь-десять снарядов. Зенитчики даже не полностью опустили стволы, когда над ними прогремели последние звуки, проводившие их в ад. Отстреливаться пытался гарнизон одного дота. Подпорожье мы проходили без выстрелов, просто неслись к цели, и все, что попадалось по дороге, просто давили. Оставив один танк у моста, вернулись в город и помогли пехоте выкурить «освободителей» из него. А по мосту потекла пехота, танки и артиллерия 20-й дивизии, разделяясь направо и налево за ним, очищая противоположный берег от врага. Нас же Петр Петрович Евстигнеев отвел обратно в Каковичи. Но на следующий день он сделал ошибку.

Глава 22

Ленинградский фронт, Свирьстрой,

26 сентября 1941 года

Повторенье – мать ученья! Я, в принципе, поддерживаю эту поговорку обеими руками, но не на фронте. Дав нам отдохнуть, генерал направил нас к Свирьстрою. Именно там находился огромный запас цемента, благодаря которому финны чуть позже отгрохали себе новую «линию Маннергейма», и вдоль Свири, и на Карельском перешейке. Задачу поставил внешне простую: взять станции Яндеба и Тениконда, село Тененичи и Свирьстрой. К утру мы уже стояли возле Вонозера, чуть севернее, чем были вчера. Погода ухудшилась, сильный западный ветер, дождит. Нам придано два полка, часть которых мокнет на броне. Перед Яндебой – две деревни: Бардовская и Демидовская. Вы этих сел сейчас на карте не увидите: их не стало в ту войну, а делать бетонные фундаменты на Руси стали гораздо позже. Так что, кроме пустоши, на этом месте ничего не осталось. От Вонозера до Бардовской – километров двенадцать. Дорога шла между двух холмов: слева высота 131, справа – высота 82. Дорога идет по склону второй высоты. Между ними течет река Яндема. Движемся с черепашьей скоростью, ибо послали нас вместе с пехотой. Линия фронта обозначена, и проходит по южному склону высоты 131. Затем пересекает речку и, через северо-западный склон высоты 82, уходит к Подпорожью, точнее, со вчерашнего дня идет по берегу Нисельги, еще одной речушки. Причем линий фронта на карте две. Одна стерта, но видна, вторая нанесена ночью по докладам войск.

Мы вкатились на склон малой высоты, я увидел вершину 131-й и подал команду «Стой» тэмээрке. Вот такое же чувство было у меня во время второго штурма Грозного, перед площадью Минутка. Я понял, что ТМР под прицелом в борт. И противник видит мой танк, а я его не вижу.

– «Ноль четвертый», заднюю, вторую. Стоять!

Обзора назад у ТМР нет, вообще башня снята, управлять ею на заднем ходу можно только по командам по радио. Но дорога прямая на этом участке, но он – мишень. А я противника не вижу, хоть убейся. Просто чувствую, что он есть, и серьезный.

– Демультипликатор, заднюю первую, прямо, не газуй, пошел, тянись.

Танк самым малым покатился назад. Вначале я увидел в небе что-то вроде облака, напоминающего неподвижный круглый глаз, как у той кобры, что меня убила. Появились очертания и ее головы, и я понял, что меня разводят, отвлекают. Опустил взгляд ниже и заметил прямо под этим глазом слегка движущийся небольшой куст. Дистанцию было не определить толком.

– На удар, ноль, товсь! – я грубо навел орудие на цель. – Ниже два, вправо полтора.

– Цель вижу! Выстрел!

Ударило орудие, которое сорвало маскировку с МЛ-20 и сбило ей наводку, ее выстрел прошел мимо разградителя, который еле успел развернуться на нее. Четыре часа мы затем поддерживали пехоту на том берегу реки, которая пошла на штурм высотки. Трофейных пушек у финнов оказалось четыре, все на прямой наводке. С самого начала этой войны я впервые оказался в таком упорном и смертельно опасном бою. Мы выкатывались, били и катились обратно, уворачиваясь от тяжелых «чемоданов». И не обойти! Что там за этой сопкой, было неизвестно. После того, как последнее орудие было разбито, финны начали отход, и Яндеба досталась нам без боя.

– Чё встал? Давай вперед! – в борт постучал Евстигнеев.

– Куда вперед? Всё, приехали. Максимум, что могу сделать, это отойти в Лодейное Поле. Топлива километров на сорок, и по десять – двадцать снарядов в укладке. Фугасных вообще нет, а танков тут нет как класса.

– Ты же вчера заправлялся!

– Этот монстр жрет почти триста граммов в час на лошадь. Двести пятьдесят килограммов в час. А на борту всего тонна. У Жаркова соляра больше нет, мы все выпили. И снарядов этого калибра тут нет. А все: «давай, давай!», вместо того, чтобы подготовить операцию. Так что, товарищ генерал, финита ля комедия. Мы приехали.

– Так, связь давай, лейтенант!

– Володя, к машине, поднимай антенну! – сказал Василий по ТПУ, отстегнул шлемофон и вылез на броню, давая возможность генералу попасть в танк.

– Гады прожорливые! – пробурчал Петр Петрович, задачу которого мы и финны сорвали. Но он не танкист, и соизмерять несоизмеримое умеет плохо.

Топливо мы экономили, как могли, весь марш прошли без наддува, но в бою думать об экономии невозможно, требуется динамика от танка, особенно в таких боях, когда приходится постоянно маневрировать, и носиться туда-сюда 60-тонной мухой. А заглохнет на маневре, считай секунды, сколько осталось жить: от времени выстрела до прямого попадания.

– До Подпорожья добежишь? – крикнул генерал снизу.

– Добежать-то добегу, но там снарядов нет. Они в Ояти.

– И что предлагаешь?

– Топливо в Подпорожье есть? Требуется четыре тонны, шестнадцать бочек.

– Сказали, что есть.

– Пусть сюда отправляют по железке.

– И что дальше?