Невеста для графа Линден Кэролайн
– Да, конечно, – с готовностью отозвалась Эдит. – Я могу послать за доктор…
– Не думаю, что в этом есть необходимость, – перебила Элиза и внимательно посмотрела на девушку. Интересно, знала ли Эдит?.. Элиза отпустила руку девушки и, вымучив улыбку, пробормотала: – У меня всего лишь голова разболелась, вот и все. Я редко бывала на балах, поэтому устала с непривычки. Слишком много танцевала… К тому же музыка очень громкая. Дома мне станет лучше. Вы ведь скажете Хью, что я поехала домой, да?
– Конечно! – Эдит с облегчением вздохнула и улыбнулась. – А я уже начала думать, что вы не хотите, чтобы я ему говорила. Но ведь это… Вы же знаете, что он вас никуда не отпустит. Хью сразу поедет следом за вами, что бы я ему ни говорила. – Простодушно рассмеявшись, Эдит добавила: – Я скажу ему, что вы потеряли пряжку от туфельки, и он отправится за вами домой. Хью предан вам, как верный пес.
Верный пес? Если сэр Ричард говорил правду, Хью лгал ей едва ли не с первой минуты знакомства. Элиза забралась в карету и тяжело опустилась на сиденье. Она помахала на прощание Эдит, стоявшей на ступеньках у входа, и девушка, помахав ей в ответ, снова улыбнулась.
– Будьте здоровы! – крикнула Эдит, когда карета тронулась с места. – Финч, не торопись и не дергай! – добавила она, обращаясь к кучеру.
Элиза раскачивалась из стороны в сторону в такт покачивавшейся на рессорах карете. Ей не хотелось сейчас ни думать, ни чувствовать. Ведь очень может быть, что все это пустышка: возможно, сэр Ричард просто-напросто лжец или же неправильно понял намерения отца, выкупившего у него долговую расписку отца Хью. Может, Хью даже не знал, что папа выкупил его долги. И почему-то ни мать, ни сестры Хью ни разу не упоминали сэра Ричарда. А ведь тот представился старинным другом семьи… Скорее всего солгал. Так что не надо отчаиваться прежде времени. Нужно все спокойно обдумать, и тогда услышанному наверняка найдется какое-то разумное объяснение.
Но ядовитое семя, брошенное сэром Ричардом, уже проросло в ее душе острыми шипами, и избавиться от боли можно было лишь одним способом – выкопать это ужасное растение вместе с корешками. Не успела Элиза опомниться, как экипаж уже подъехал к ее новому дому на Сент-Джеймс. Дворецкий удивился, увидев ее в одиночестве, но молодая графиня поспешила рассеять его недоумение, сославшись на мигрень. Мэри тотчас бросилась готовить хозяйке чай из целебных трав, а Элиза поднялась к себе. Вилли, радостно тявкнув, подбежал к ней и стал прыгать, норовя лизнуть в лицо (должно быть, Ангус уже лег спать). Улыбнувшись своему любимцу, Элиза опустилась на колени, подставив псу лицо.
– Чему мне верить, Вилли? – спросила она, поглаживая его пушистую шерстку. – Неужели папа на такое способен?
Вилли тявкнул и насторожился. Затем вытянулся на ковре и вопросительно уставился на хозяйку.
– Ты прав, Вилли: еще как способен, – но стал бы Хью в этом участвовать?
Элиза думала о Хью, своем муже, который, заявив, что хочет сбежать вместе с ней на целый день, вывез ее в безлюдное место с изумительным видом на Лондон и там признался в любви. Хью и тогда ей лгал? Элиза закрыла глаза, вспоминая их первый вальс. А потом он вывел ее на подернутую дымкой мелкого дождя террасу и целовал так страстно, словно они уже стали любовниками. Он хотел ее тогда – она отчетливо помнила, как он возбудился, когда прижимался к ней…
Но желать и любить не одно и то же. Впрочем, тогда он и не говорил, что любит ее, даже не говорил, что она ему дорога, – об этом Хью сказал лишь совсем недавно.
Наверное, он не любил ее, когда делал ей предложение, – но, может быть, с тех пор успел полюбить? Да, наверное, все начиналось со лжи, но теперь… Элизе до боли хотелось, чтобы брачные клятвы, которые давал муж, не были обманом или, на худой конец, были правдивы хотя бы отчасти. Она могла бы простить старую ложь, если бы оказалось, что сегодня Хью не лгал.
Но если ее отец действительно скупил долги покойного графа, чтобы шантажировать его сына, принуждая жениться, то трудно поверить в то, что Хью простил шантажиста и его дочь. Или все-таки простил?
С этими мыслями Элиза поднялась на ноги и взяла со стола лампу. Вилли шел за ней следом, виляя хвостом, и она не отправила его на место. Открыв дверь, Элиза вышла в коридор и чуть не столкнулась с Мэри – та несла хозяйке поднос с чаем.
– Разве вы не хотите пить чай у себя в комнате? – в растерянности пробормотала горничная.
– Хм… – Элиза не сразу поняла, о чем речь. – А… чай? Да, отнеси его в комнату. Спасибо, Мэри, – добавила она с улыбкой. – Я собираюсь взять в кабинете милорда одну книгу.
Сегодня Хью работал у себя в кабинете, и Элиза знала, что он сам вел бухгалтерские книги. И если его долги и впрямь были такими неподъемными, как расписывал сэр Ричард, то он должен был регулярно вносить платежи в счет погашения и отмечать это в бухгалтерской книге. Если же долгов не окажется, то станет ясно, что сэр Ричард солгал, и тогда отпадет необходимость в неприятном разговоре с отцом и Хью. Она спокойно ляжет спать или будет дожидаться мужа, попивая целебный чай.
В кабинете было темно, и она чувствовала себя словно преступница, пробравшаяся в чужое жилище. Поставив лампу на стол, Элиза осмотрелась. Так где же гроссбух? Казалось бы, где ему быть, если не в книжном шкафу, поэтому с него Элиза и начала осмотр. Причем обнаружила сразу несколько бухгалтерских книг. Все они велись очень аккуратно, и все были за прошлые годы, и только одна из книг была заполнена почерком Хью – ее Элиза и положила на стол. Ей не составило труда расшифровать записи. Элиза сама вела домашнюю бухгалтерию в Гринвиче, но мать Хью, судя по всему, финансовых вопросов не касалась.
Элизе был непривычен размах графских расходов, но немного усилий – и все стало понятно. Вот зарплата прислуги, вот счета от модисток, от мясника, от кузнеца… Элиза быстро перелистывала страницы.
И вдруг замерла в изумлении. Закладная на Розмари! Причем сумма была очень большая. Генриетта сказала ей, что Розмари пришлось сдать в аренду, к большому сожалению, потому что все они очень любили это поместье. И еще одно поместье – Норкросс-Холл в Эссексе – тоже было заложено. Теперь, когда она знала, что ищет, все довольно быстро прояснялось. Складывая суммы регулярных выплат, Элиза пыталась прикинуть величину основного долга, но дойдя до тридцати тысяч фунтов, считать перестала.
Вилли положил голову ей на колени, и она рассеянно гладила его между ушами, слепо уставившись на раскрытые страницы книги. Поместья в закладе – это так. Но, с другой стороны, если верить Джорджиане, то больше половины наследных поместий английских аристократов находились в закладе. И брат Джорджианы постоянно вел переговоры со своими нотариусами об очередном перезакладе недвижимости. Поэтому тот факт, что Хью был в долгах, еще ничего не означал. Самые богатые пэры королевства имели доход в десятки тысяч фунтов в год – более чем достаточно, чтобы выкупить закладные. Хотя… Если Гастингс был одним из них, то учет своих доходов он вел в какой-то другой книге.
– Мне нужен самый новый гроссбух, – прошептала Элиза.
Вилли поднял голову и тихонько тявкнул. Глядя на него, Элиза сказала:
– Да, именно так. Нужен самый новый. И тогда все станет ясно.
Но того гроссбуха, который ей требовался, на полке не оказалось. Тогда Элиза вернулась к столу и выдвинула верхний ящик. Ничего. Еще один – то же самое. И, наконец, в третьем ящике она нашла то, что искала. Элиза взяла книгу дрожащими руками – и в этот момент из нее выпал какой-то конверт. Положив книгу на стол, Элиза наклонилась и подняла конверт. Она тотчас же узнала отцовский почерк, хотя написано было всего одно слово: «Гастингс». Немного помедлив, Элиза раскрыла конверт, чтобы посмотреть, что отец передал Хью. Это могло быть какое-нибудь рекомендательное письмо, или список лучших вин, или же…
«Оплачено полностью», – гласила надпись на первом листе долговой расписки на две тысячи фунтов. «Оплачено полностью», – еще на одной расписке на довольно крупную сумму от каретных дел мастера. «Оплачено», – на расписке от виноторговца. «Взыскано полностью», – гласила красная надпись поперек свидетельства о владении поместьем в Эссексе.
Элиза непроизвольно зажала ладонью рот. Ох, сколько их, этих расписок, векселей, счетов, ссуд, и на каждом документе – «Оплачено полностью». Листки один за другим падали на стол, проскальзывая меж ее пальцев, – целый ворох доказательств, что ее отец выкупил долги Хью, то есть все было именно так, как и сообщил ей сэр Ричард Несбит. Элиза раскрыла текущий гроссбух – раскрыла, мечтая о чуде. Вот сейчас она убедится в том, что Хью расплатился с ее отцом. Или написал расписку. Тогда станет ясно, что отец оплатил долги будущего зятя по доброте душевной, решив сделать ему подарок. И получится, что никакого шантажа не было.
Но расписки Элиза не обнаружила. Как и записи о выплаченном Эдварду Кроссу долге. Зато она теперь знала, на какие счета и на какие цели ушла кругленькая сумма из ее приданого. Муж вел учет каждому фартингу, но ни одного платежа по закладным не было с тех самых пор, как Хью впервые навестил ее отца в Гринвиче.
Увы, теперь не оставалось ни малейших сомнений в том, что Несбит сказал ей правду.
Глава 27
Хью уже начал волноваться. Куда же запропастилась Элиза? Она сказала, что пойдет в дамскую комнату. Хью знал, что в дамской комнате леди может задержаться на очень долгое время, и потому не удивился, когда Элиза не вернулась ни через десять минут, ни через двадцать. Но Хью не смог найти жену и через полчаса – вот тогда заподозрил неладное.
За время ожидания Хью успел выпить и свое шампанское, и шампанское Элизы. Кроме того, поболтал с друзьями и даже познакомился с претендентом на руку и сердце Генриетты. Сестра и молодой человек, увидевший в ней свою избранницу, сами подошли к нему, чтобы сообщить о своих чувствах. Хью был знаком с Уильямом Паркером-Джонсом, младшим сыном маркиза Доунса, но был немало удивлен, когда юноша попросил у него разрешения ухаживать за Генриеттой. Глядя, как расцветала Генриетта – словно сияла изнутри – под взглядами юноши, Хью пришел к выводу, что его младшая сестренка уже взрослая девушка.
– Судя по выражению лица Генриетты, я должен ответить согласием, – сообщил он молодому человеку. – Но я также должен вам сказать, что буду настаивать, чтобы она не пропустила свой дебют в следующем сезоне.
– Да-да, конечно, – согласился лорд Уильям. – У меня и в мыслях не было лишать вашу сестру такого праздника. – Он украдкой взглянул на разрумянившуюся Генриетту. – Но я все же надеюсь уже в этом сезоне избавиться от тех многочисленных конкурентов, которые непременно стали бы просить у вас того же, чего сейчас прошу я.
Хью усмехнулся и проговорил:
– Желаю вам удачи. А преуспеете вы или нет – решать в первую очередь Генриетте.
К ним приблизилась вдовствующая графиня, и Генриетта поделилась новостью с матерью. Розмари пришла в восторг. Чуть погодя подошла Эдит, и Хью представил ее поклоннику сестры. Потом мать что-то шепнула Эдит, и та сразу же отошла. Когда же лорд Уильям повел представлять Генриетту своей матери, Розмари попросила его передать маркизе от нее привет.
– Генриетта, дорогая, как я рада! Очень милый мальчик! И из такой хорошей семьи… – сказала Розмари вернувшейся Генриетте и обняла ее.
– Ты правда довольна, мама? Ты одобряешь мой выбор? – Не дожидаясь ответа, Генриетта повернулась к брату. – Ты сказал то, что думаешь? Выбор действительно будет за мной?
– С чего мне кривить душой? – с наигранной обидой спросил Хью. – Ты так в себе не уверена, что хочешь переложить право выбора на меня?
Генриетта рассмеялась, но тут же, без всякого смеха, проговорила:
– Нет, конечно, но… Все это так ново для меня. Ново и странно. За мной будут ухаживать, моей благосклонности будут добиваться, и, может быть, меня будут пытаться соблазнить. Все это казалось таким романтичным и волнующим, когда происходило не со мной, а с Эдит. Я тогда ей ужасно завидовала, но сейчас… Ты ведь скажешь мне, если будешь считать, что я совершаю ошибку, правда?
Генриетта помнила о Бенвике.
– Разумеется, скажу, – пообещал Хью. – Я хочу видеть тебя счастливой.
Девушка облегченно вздохнула, снова расплылась в улыбке и спросила:
– А где Элиза?
– Не знаю…
Хью тоже посмотрел по сторонам. Жену он не увидел, зато заметил в дальнем конце зала лорда Ливингстона, стоявшего рядом с сыном и сэром Ричардом Несбитом. Перехватив взгляд графа, Ливингстон злорадно усмехнулся и поднял свой бокал в шутовском приветствии. Хью брезгливо поморщился и отвел глаза.
– Я послала Эдит за Элизой, – сказала Розмари. – Хотела представить ей лорда Уильяма. Не понимаю, почему их так долго нет.
«Действительно, где же они?» – встревожился Хью. Если Эдит нашла Элизу в дамской комнате и они обе еще там, то причиной могло быть недомогание Элизы.
– Я найду их, – сказал Хью и отправился на поиски.
С Эдит он едва не столкнулся, переходя из бального зала в соседнее помещение.
– Хью, как хорошо, что я тебя встретила! Элиза попросила тебя отыскать.
– Что-то случилось? Где она?
– Она поехала домой. В карете.
– Что?..
Эдит огорченно всплеснула руками.
– Я хотела сходить за тобой, но Эдит заявила, что должна уехать немедленно. Но ты не волнуйся: Финч будет ехать осторожно.
– Почему она решила уехать?
– Она сказала, что у нее ужасно разболелась голова, потому что здесь очень шумно. И потому что она слишком много танцевала.
Хью помрачнел. Его одолевали дурные предчувствия. Конечно, всякое бывает, но на Элизу это не похоже…
– А как она выглядела? Казалась больной? Ну… на твой взгляд.
Чуть помедлив, Эдит ответила:
– Скорее она выглядела не больной, а странной… Словно была не в себе. Смотрела куда-то вдаль и половины из того, что я ей говорила, не слышала. Мне показалось, она думала о чем-то другом.
Проклятье! Хью почувствовал, как в нем закипала ярость. За случившимся с Элизой мог стоять либо Ливингстон, либо Бенвик. Хью припомнилась злорадная усмешка Ливингстона. Что ж, вполне можно было предположить, что они станут мстить Элизе за Бенвика.
– Я еду домой. Хочу убедиться, что с Элизой все в порядке, – произнес Хью.
– Я ей так и сказала, – с улыбкой проговорила сестра.
Хью отвел Эдит к матери и пообещал ей, что пришлет за ними карету.
– Конечно, милый, – ответила мать, затем отвела Хью подальше от сестер и шепотом добавила: – Будь с ней поласковее. У нее могла быть весьма основательная причина для внезапного отъезда.
– Я в этом не сомневаюсь, мама. Элиза не склонна к импульсивным поступкам.
– Да, верно. Она очень рассудительная, но… – Розмари выразительно посмотрела на сына. – Я имею в виду очень основательную причину, понимаешь? Когда леди, недавно вышедшей замуж, внезапно становится нехорошо, это может означать… – Графиня быстрым движением руки обрисовала у своей талии круглый живот. – Так что прояви деликатность, – добавила она с улыбкой.
Хью молча кивнул. Об этом он как-то не подумал… Но мать была права. Вполне вероятно, все совсем не так страшно. Хью мысленно улыбнулся. Что ж, очень вероятно, что Элиза и впрямь носит под сердцем его ребенка. Конечно, он бы предпочел, чтобы она сама сообщила ему об этом, но матери виднее… Наверное, она знала, о чем говорила, когда просила его быть с Элизой поласковее.
– Обязательно, мама, – сказал Хью и направился к выходу, довольно бесцеремонно работая локтями.
Он не стал выяснять, вернулся ли Финч, просто оставил для него распоряжения, а сам отправился домой пешком. Идти было недалеко, и Хью решил, что пешком сможет добраться гораздо быстрее, чем в экипаже по запруженным каретами улицам. Он надеялся, что жена вернулась домой по самой радостной причине: ведь что может быть радостнее, чем весть, что у них скоро появится ребенок! И он предпочитал не думать, что Элиза, возможно, вернулась из-за Ливингстона. Мысль, что их теперь трое, окрыляла его, заставляя то и дело ускорять шаг. Он уже представлял, как Элиза качает их маленького сына и поет ему колыбельную. Темноволосый кудрявый мальчик… Или девочка. Дитя с чудесными зелеными глазами и робкой улыбкой…
– Где леди Гастингс? – спросил Хью у дворецкого, встретившего хозяина у двери.
– Она удалилась в свою комнату отдыхать, милорд, – с поклоном ответил Уилкинс.
Хью на ходу стянул перчатки и скинул плащ.
– Превосходно.
Он почти бегом поднимался по лестнице. Может, следовало вызвать доктора, чтобы тот осмотрел Элизу? Ох, надо было спросить у матери…
Хью радостно улыбался, когда заходил в спальню, но Элизы там не оказалось. Не было ее и в смежной со спальней ее личной гостиной. Зато там находилась ее горничная Мэри, переставлявшая с подноса на стол заварочный чайник. Чашка, блюдце, молочник – все это уже стояло на столе.
– Где леди Гастингс? – с некоторым раздражением спросил Хью, поскольку ей следовало бы уже лежать в постели!
– Она сказала, что хочет принести книгу из вашего кабинета, милорд, – ответила горничная.
Хью замер. Элиза пошла к нему в кабинет?..
– Понятно, – кивнул Хью, невольно нахмурившись.
Интересно, что за книга понадобилась ей в его кабинете? Ведь в доме имелась библиотека… Конечно, не очень богатая, но романов там – благодаря матери и сестрам – было более чем достаточно. А у себя в кабинете он романов не держал.
Переступив порог кабинета, Хью увидел жену вовсе не у книжного шкафа – она сидела за письменным столом, опустив голову на руки. При его появлении Вилли выбрался из-под стола и бросился к нему. Хью похлопал пса по бокам, не сводя глаз с жены.
– Элиза…
Она подняла голову. Лицо ее было смертельно бледным, и Хью, не на шутку встревожившись, шагнул к ней, но тотчас же замер, когда она поднялась из-за стола. А Элиза, уставившись на него тяжелым взглядом, тихо сказала:
– Какая же я дура…
Хью нахмурился.
– Дорогая, о чем ты?.. Что ты имеешь в виду?
Вместо ответа она разжала ладонь, и по столу рассыпались смятые листки бумаги. Хью стразу узнал их, и сердце его болезненно сжалось.
– Он выкупил все их, да? – сказала она, глядя на долговые расписки со словом «Оплачено», жирно выведенным на каждой из них. И слово это походило на печать дьявола.
Хью был ужасно зол. Зол отчасти на себя, потому что ему давно следовало бы их сжечь. Однако же… Чтобы их найти, Элиза должна была обыскать ящики его стола. И она не стала бы делать это из любопытства. Кто-то навел ее на эту мысль. Но кто именно? Ливингстон? Но как он узнал?!
– Да, выкупил, – в раздражении, совсем не так собирался говорить с женой, ответил Хью.
Она кивнула. Скорее даже не кивнула, а дернула головой.
– По меньшей мере пятьдесят тысяч фунтов, верно?
– Почти восемьдесят.
Элиза болезненно поморщилась и проговорила с кривой усмешкой:
– У меня всегда были проблемы с математикой. Большая сумма…
Хью промолчал. Черт побери, кто ей рассказал? Ведь он не говорил об этом ни одной живой душе: ни матери, ни поверенному, ни друзьям, – никому не говорил. О выкупе долгов и прочем знали только двое – он сам и Эдвард Кросс. Но зачем Кроссу понадобилось бы рассказывать обо всем дочери? Особенно сейчас, когда они с Элизой были связаны браком «до тех пор, пока смерть не разлучит нас», и когда он ее полюбил, когда, вполне возможно, она уже носила под сердцем его первенца? А может, в этом все дело?.. Кросс ведь не скрывал, что для него особенно важно общаться с внуком. Должно быть, он заметил, что зятю не очень этого хотелось. Возможно, именно так Кросс замыслил разлучить его с ребенком. Хью на мгновение закрыл глаза. Нет-нет, дело не в этом. Тут что-то другое… И было совершенно очевидно, что Элиза вернулась домой вовсе не потому, что почувствовала недомогание из-за беременности. Вполне вероятно, она не беременна. Она покинула бал, потому что хотела обыскать его письменный стол.
Хью пристально взглянул на жену. На мгновение уголки ее губ опустились, и в этот момент Элиза казалась безмерно несчастной. Но она тотчас же взяла себя в руки и, сделав глубокий вдох, гордо вскинула голову и пронзила его пылающим взглядом.
– Все это было ложью, да?
– Спроси у своего отца, – криво усмехнувшись, ответил Хью.
– И рудной жилы в твоем имении в Корнуолле никогда не было, верно?
Хью медлил с ответом. Но, право, какой смысл сейчас лгать? Ей все было известно, вот только… Черт возьми, откуда? Единственным, кто мог ей обо всем рассказать, был Кросс или тот, кому Кросс обо всем рассказал. Но зачем же он тогда требовал молчания от зятя? В любом случае лгать уже не было смысла, и Хью, пожав плечами, проговорил:
– По крайней мере, я сам ничего о наличии руды в Розмари не знаю.
– Но ты действительно позволил бы ему перекопать поместье, если бы руду там обнаружили?
– Нет, разумеется.
– Наши встречи на балу у Тейнов и в театре были случайными?
– Нет.
Элиза вздрогнула, потом тихо спросила:
– Ты знал, что моего отца не будет дома, когда приезжал навещать меня в Гринвиче?
– Иногда знал.
Она кивала после каждого его ответа – словно получала подтверждение тому, что и так знала.
– А ты бы приехал в Гринвич хоть раз, если бы мой отец этого не сделал? – Она указала на долговые расписки.
И вновь Хью захлестнул гнев. Гнев и обида. Он чувствовал их так же остро, как тогда, когда впервые ехал к Кроссу, пытаясь понять, зачем этот человек перекупил все его долги. А затем Кросс объяснил ему, что подцепил его на крючок, с которого ему, как ни крутись, как ни извивайся, ни за что не сорваться.
– Нет! – выплюнул Хью.
По щеке Элизы скатилась слезинка.
– Так все было ложью? – прошептала она.
– Ложью? Нет, Элиза. – Хью решительно покачал головой и окинул взглядом ее фигуру. Затем, вновь глядя ей в лицо, ставшее для него таким красивым и таким дорогим, проговорил: – Когда я целовал тебя, это не было ложью. И когда ласкал, тоже не лгал.
– Но не потому, что ты как-то особенно ко мне относился?
Хью сжал кулаки. Довольно с него лжи!
– Тогда – нет. Сейчас – да.
– Ты говоришь про сейчас и думаешь, что я поверю тебе после этого? – Элиза скомкала расписки и швырнула мужу. – Ты ведь думаешь, что я всему готова поверить, да? Ты заставил меня поверить в то, что я для тебя – особенная, даже в то, что ты меня любишь!
– Я никогда не говорил про любовь, – веско заметил Хью, – пока действительно не полюбил тебя.
– Да, не говорил, – с горечью пробормотала Элиза. – Ты не говорил про любовь, но делал все, чтобы затуманить мне мозги, чтобы я никогда не узнала правду. Ты послал мне букет цветов, а я, как последняя дура, купилась на это. Твоя мать знала, да? Поэтому она так прохладно меня приняла, когда я пришла на чай? – Глаза Элизы расширились. – Это ты заставил ее пригласить меня, разве нет? Решил пустить пыль в глаза неуклюжей простушке, чтобы она, глупая гусыня, безнадежно в тебя влюбилась.
Лицо Хью исказила болезненная гримаса. Все было в точности так, как она описывала.
– Мне очень жаль, – пробормотал он, потупившись.
– Я и представить не могла, что в меня можно влюбиться, тем более – потерять голову от страсти, – сказала Элиза уже чуть спокойнее. – Я должна была догадаться. Так хорошо все складывается только в сказках.
– Но это правда, – тихо сказал Хью. – Сейчас – правда.
– Сейчас? Значит, сейчас? – По щекам Элизы текли слезы. – С какой стати я должна тебе верить? Что вам, милорд, на сей раз посулил мой отец?
И Хью не выдержал – потерял терпение. Он знал, что виноват перед Элизой, но ведь именно ее отец, ее любимый папочка все это затеял! Однако о нем она ни одного плохого слова не сказала!
– Спроси у своего отца!.. – выкрикнул Хью. – Спроси у своего драгоценного папаши, зачем он это сделал. Спроси у него, какие он мне поставил условия! Чтобы я ничего тебе не говорил, чтобы ухаживал за тобой как полагается, чтобы я завоевал твое сердце – вот условия, которые я ни в коем случае не мог нарушить, поскольку был по уши у него в долгу. И ему ничего не стоило уничтожить и меня, и всю мою семью. Ты, конечно, станешь защищать его и клясться, что он на такое не способен! Так вот знай: он сказал, что напустит на меня целую свору судебных приставов, стоит мне только заикнуться о его плане. Ты считаешь, что у меня был выбор? Либо в тюрьму, либо…
Какое-то время они молча смотрели друг на друга: Элиза – бледная и разгневанная, Хью – задыхающийся от бессильной ярости.
– Я согласился на это только потому, что ты не знала, – сказал он, чуть поостыв. – Ты оказалась доброй и милой, и я подумал, что есть шанс…
– То есть ты решил, что я достаточно наивна, чтобы принять этот фарс за правду?
Шанс на то, что он со временем полюбит ее. И видит бог, так и случилось. Да, он любил ее без памяти, а она сейчас смотрела на него с отвращением, и сердце его истекало кровью. Увы, Элиза была права: когда все идет слишком уж хорошо, жди беды.
– Шанс на то, что мы будем счастливы вместе, – тихо сказал Хью. – Если не веришь, спроси у своего отца.
С этими словами он развернулся и вышел из комнаты.
Глава 28
Элиза хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Ее муж ничего не отрицал. И шаги его гулким эхом разносились по пустому дому, словно выстрелы: один, другой, третий… И так продолжалось до тех пор, пока громкий хлопок входной двери не известил ее о том, что Хью покинул дом.
Вилли потерся головой об ее ногу и завыл. Элиза машинально потрепала пса по голове.
Господи, значит, все это правда. Отец действительно шантажировал Хью и заставил на ней жениться. И даже если сейчас он испытывал к ней какие-то чувства, то изначально все было ложью. Ее обманули… И это сделал ее родной отец.
Элиза была словно во сне. Шагая по коридорам как лунатик, она кое-как добралась до спальни. Затем вызвала горничную. Когда Мэри пришла, Элиза сидела за трюмо и вытаскивала шпильки из прически.
– Принеси мой синий габардиновый костюм, – приказала она служанке.
– Как, сейчас?.. – изумилась Мэри. – Я думала, вам нехорошо, миледи…
– Мне хорошо. Я в полном порядке. – Сердечные раны не в счет. – Принеси мне костюм. Я еду в город.
– Но… – Перехватив взгляд хозяйки, горничная поняла, что лучше не возражать. – А как же чай? – решилась она спросить.
– Чай?.. Ах да, да… Принеси его сюда.
Мэри побежала наливать хозяйке чай и тотчас же вернулась с полной чашкой.
– Пожалуйста, расчеши волосы и заколи как обычно, – попросила Элиза. Она видела горничную в зеркале – та была растеряна и расстроена. – Не тревожься, Мэри. Мне нужно кое-куда съездить, и я хочу, чтобы мне было удобно.
– Так поздно? – Мэри закрепила на затылке привычный для Элизы мягкий узел.
– Мне нужно ехать немедленно, – тихо ответила Элиза. Она не сможет лечь в постель – в их с Хью постель, – пока доподлинно не узнает все, что сделал ее отец. Может, Хью преувеличивал? А если нет, все ли сказал? Или самое худшее еще впереди?
Но, по правде говоря, ей было не так важно узнать, что именно сделал отец. Куда важнее узнать, зачем он так поступил. Зачем он так поступил с ней? Ведь сколько раз он говорил ей, что они вдвоем – семья, и что больше им никто не нужен! Сколько раз он обещал ей, что всегда будет ее защищать, что никогда не обидит, никогда не причинит боль. Он утешал ее даже тогда, когда она огорчалась из-за случайно надломившегося стебля цветка, который срезала для букета. Как же он смог лишить ее возможности самой выбрать себе мужа? Как мог принудить Хью обманывать ее? Как он мог? Из-за него она теперь чувствовала себя глупой гусыней. А сердце болело так, что вот-вот разорвется…
Одетая в скромный и удобный костюм – никаких шелков, без всяких украшений, – Элиза спустилась в холл и приказала лакею вызвать для нее наемный экипаж.
Сообразив, что поставила молодого слугу в неловкое положение, Элиза улыбнулась и сказала:
– Томас, мне правда надо ехать. И ты ведь знаешь, что Финч ждет окончания бала, чтобы привезти домой леди Гастингс и ее дочерей. Он вернется часа через два, не раньше.
Все-таки есть преимущества в статусе графини – слуги не осмеливаются спорить с хозяйкой дома. Томас кивнул, надел кепку и отправился за кебом.
Элиза тихонько вздохнула. Ах как бы ей хотелось, чтобы Софи и Джорджиана оказались сейчас с ней рядом! Они бы ей подсказали, что делать. Храбрости и решимости ни той ни другой не занимать, а ума – тем более. Но Софи безвыездно жила в Чизике со своим мужем и, судя по всему, в Лондон не собиралась. А Джорджиана скорее всего все еще на балу у Монтгомери – танцевала со своим ненаглядным лордом Стерлингом. Элиза написала Джорджиане записку и, передав листок Уилкинсу, велела, чтобы утром и доставили по указанному адресу. Она не знала, как все сложится, и не исключала, что ей понадобится помощь подруги.
В этот момент к дому подъехал наемный экипаж, и Томас помог хозяйке забраться внутрь. Усевшись на жесткое сиденье, Элиза сказала кучеру везти ее в Гринвич. Она была намерена добиться от отца всей правды.
Хью вошел в «Вегу» мрачный и злой. Как быстро может все измениться в жизни… Еще час назад жена его обожала, а сейчас он совершенно не был уверен в том, что сможет когда-либо вернуть ее любовь. Будь проклят Кросс с его длинным языком! А ведь совсем недавно он уже решил, что не держит на него зла. И вот – нож в спину. Да, возможно, он получил по заслугам. Но все равно слушать обвинения Элизы было горько и обидно, и сейчас ему с ужасом хотелось кого-нибудь поколотить.
Хью заказал себе двойной бренди. Обычно в «Веге» граф много не пил, но сегодня ему было необходимо напиться. Он залпом опустошил содержимое бокала, не почувствовав ни вкуса, ни аромата. Затем, насупившись, стал наблюдать за игрой в крэпс. Дурацкая игра, где все отдано на откуп случаю. Хью никогда в подобные игры не играл.
Но были игры, в которых он – великий мастер. Сорвать куш в восемьдесят тысяч фунтов! Кросс купил его именно за эту сумму. Хью взял еще бренди, выпил залпом и стал думать о том, каким образом мог бы выиграть такие деньжищи. Впрочем, теперь, когда он женат на Элизе, жизненной необходимости в этом не было. Сейчас его финансы находились в полном порядке – благодаря ее приданому и отсутствию долгов. Более того, он уже начал осуществлять планы по увеличению доходности своих поместий. Но для того чтобы добиться настоящего процветания, потребуется время… И, увы, без Элизы он бы вообще ничего не смог предпринять.
А что, если… Что, если он сможет расплатиться с Кроссом?.. Ведь тогда ему станет намного легче – он очистит себя от вины. Хотя бы частично. И только так он мог бы показать Элизе, что если деньги ее отца и были изначально главным его мотивом, то сейчас все не так.
Хью решительно направился к столам, где играли по-крупному, без ограничения ставок. За столом, где играли в лантерлу, оказалось свободное место. Лу – замечательная игра, и если играть без ограничения ставок, то можно выиграть целое состояние.
И проиграть, конечно, тоже. Но только на этот раз Хью не был настроен на проигрыш.
Он начал прекрасно. По иронии судьбы удача сопутствовала ему именно этой ночью, и вскоре его выигрыш составлял пять тысяч фунтов. В какой-то момент рядом оказался Роберт Фэрфилд.
– Снова за старое? – спросил приятель, усаживаясь рядом. – Давненько тебя тут не видели.
Верно, не видели. Потому что все это время он пытался завоевать сердце Элизы.
– Был занят, – коротко ответил Хью.
– Ну конечно! – со смехом воскликнул Фэрфилд. – А теперь, когда невеста стала женой и никуда не денется, можно вернуться к старым привычкам, не так ли?
Хью пожал плечами. Он пришел сюда лишь потому, что не мог находиться с ней рядом. Ох, не скоро сможет он забыть выражение ее лица во время их последнего разговора.
Хью бросил несколько фишек в качестве первой ставки.
– Ты можешь здесь оставаться, Фэрфилд, – сказал он приятелю, – но только в том случае, если готов проиграться.
Роберт ответил взрывом хохота и, бросив несколько фишек для начала, сказал:
– Поживем – увидим.
Вскоре Хью выиграл у своего бывшего однокашника три тысячи фунтов. Поднявшись из-за стола, тот вздохнул и процедил сквозь зубы:
– Ты, оказывается, не шутил. Ты, Гастингс, – воплощение порока.
– С нетерпением буду ждать новых встреч за карточным столом, – ответил Хью.
Роберт поднял вверх руки, давая понять, что сдается, и со смехом удалился. Хью пересчитал свои фишки. Около десяти тысяч. Раньше он бы остановился на достигнутом, поздравил себя с удачным вечером и пошел домой, но сегодня ему требовалось гораздо больше десяти тысяч.
– Рад видеть тебя, Гастингс!
Ехидный голос принадлежал Роберту Гринвилу, решившему занять место Фэрфилда. Хью потребовалась вся его выдержка, чтобы не уйти. Последний раз он играл с Гринвилом в ту недоброй памяти ночь, когда потерял тринадцать тысяч фунтов. И это случилось в ту же ночь, когда к нему впервые подошел Эдвард Кросс. Приятных ассоциаций та игра не вызывала. И ее участники – тоже.
Сделав над собой усилие, граф пробурчал приветствие.
– Да брось! – со смехом воскликнул Гринвил. – Не держи на меня зла! Я ни при чем, если в ту ночь удача отвернулась от тебя.
Хью взглянул на него искоса. А тот вальяжно откинулся на спинку стула и сказал:
– В «Веге» приятно играть. Все чинно и честно, верно?
Хью ни разу не задавался этим вопросом, но сейчас у него появились кое-какие сомнения.
– Нет, не все, Гринвил, – заявил он. – Я пропускаю кон.
Гринвил потемнел лицом, швырнул на стол пригоршню фишек и с усмешкой спросил:
– Что, настоящий риск тебе не по нраву?
– Не риск, а компания, – спокойно ответил Хью.
Лицо Гринвила исказила злобная гримаса. Впрочем, он почти тотчас же взял себя в руки, превратился в компанейского весельчака и с улыбкой воскликнул:
– Не имеет значения, Гастингс! – Он выиграл взятку, бросив на стол даму пик. – Был бы стимул – и ты сядешь играть хоть с самим дьяволом! Как и любой из нас. Скажешь, я не прав?
– Да, не прав.
Хью вертел в пальцах пустой бокал. К бренди он больше не прикасался – никогда не пил за игрой. Глядя на Гринвила, Хью пытался ответить на вопрос: ненавидел ли Гринвила из-за того, что проиграл ему в ту ночь, – или просто ненавидел?
– Не прав? – Гринвил ухмыльнулся. – Что ж, может, и не прав. Женившись на деньгах, можно позволить себе разборчивость.
– Ни слова о моей жене, – тихо произнес Хью. С каждой минутой он все больше ненавидел этого человека.
Гринвил сбросил еще одну карту и опять выиграл взятку.
Читать бесплатно другие книги:
