Невеста для графа Линден Кэролайн
Элиза уже давно решила, что все это ей снится. Граф не только приехал ее навестить, но сделал предложение! И как он его сделал!.. Опустившись на одно колено, словно принц из сказки. А сейчас он целует ее, ласкает, сводит с ума… Но на этот раз – уже в качестве жениха, почти мужа. Потому что отец, конечно же, ему не откажет. Элиза была по уши влюблена в графа, слишком влюблена, чтобы мыслить ясно, а последние разумные мысли покинули ее от его поцелуев и ласк.
Внезапно граф подхватил ее на руки и понес к дивану. Элиза уткнулась лицом ему в плечо, стыдясь предательской дрожи во всем теле – дрожи желания.
Уложив девушку на подушки и целуя в шею, граф пробормотал:
– Моя будущая жена…
Элиза вздрогнула при слове «жена». Гастингс же возился с ее платьем. «Наверное, расстегивает пуговицы», – подумала Элиза с облегчением. Какое счастье, он хочет ее! Граф приспустил лиф, и Элиза проворно высвободила руки из рукавов. Ей вдруг захотелось избавиться от всех преград, стоявших на пути между ее телом и его губами, его руками.
– Моя… Моя по праву, – прошептал он, накрывая ее грудь ладонью.
Услышав стон Элизы, он усмехнулся и лизнул обнаженный сосок. Девушка снова застонала и выгнулась ему навстречу.
– Вкуснее варенья, – прошептал Хью, щекоча ее своими темными кудрями.
Элиза же трепетала от счастья, от сознания того, что этот красавец желал ее. Ни слова не говоря, она прижала его голову к своей груди. Она обмирала под этой мучительно-сладострастной пыткой, и глаза ее наполнились слезами.
– Элиза, дорогая… – Он легонько прикусил ее сосок. – Элиза, я хочу вас до безумия… – Ноги ее словно сами собой раздвинулись, и она замерла в напряжении, почувствовав прикосновение в том самом месте, где ощущения были острее всего. – Дорогая, я хочу свести вас с ума… А вы ведь меня хотите, правда?
– Но разве вам не следует… Вы не… Мой отец… – задыхаясь, пробормотала девушка.
– Он уже дал мне свое благословение, – прошептал Гастингс, лаская ее груди. – Сейчас важно только то, чего хотите вы… – Каким-то образом его рука оказалась у нее под платьем и уже скользила вверх по колену. Еще мгновение – и препятствие в виде подвязки было успешно преодолено.
В голове Элизы стоял сплошной гул. Она еще никогда ничего подобного не испытывала. Ей казалось, что она умрет, если граф вдруг прекратит ее ласкать. Когда же его рука продвинулась повыше, она еще шире развела ноги.
– Такая нежная… – шептал он. – И такая влажная… Вы ведь меня хотите, верно?
А ведь он действительно ее хотел! Элиза уже давно оставила надежду почувствовать себя желанной, а о том, чтобы ее желал такой мужчина, как Гастингс, она никогда и не мечтала. Но вот, оказывается…
– Да, – выдохнула она. – Я хочу вас.
Хью улыбнулся и проговорил:
– Я как-то уже вас предупреждал, – рука его по-прежнему ласкала ее в том самом месте, – что если вы попросите меня об этом, то я возьму вас. Здесь… Вот так… – Он медленно погрузил палец в ее лоно.
Элиза в очередной раз застонала. Жена священника говорила ей, что женщина может испытывать желание – со всеми узнаваемыми симптомами – не к тому мужчине, к которому следовало бы. Но этот мужчина – граф Гастингс – тот самый. Он сделал ей предложение, и он собирается на ней жениться. И она безумно в него влюблена.
– Да, – прошептала Элиза. – Я ваша…
Хью поднял голову, посмотрел ей в глаза и переспросил:
– Значит, да?
– Да, – шепнула Элиза. – Я вас прошу.
Он усмехнулся – и то была усмешка опытного мужчины, который лучше ее самой знал, чего она хотела.
– Но это может быть болезненно, – сказал он, продолжая ее ласкать.
Сердце Элизы радостно подпрыгнуло в груди. Ах, он так нежен, так заботлив!..
– Мне все равно, любовь моя, – ответила она с улыбкой.
В глазах графа промелькнуло что-то странное, что-то совсем не нежное. В следующее мгновение он приподнялся – и стремительно вошел в нее. Элиза вскрикнула – боль вырвала ее из объятий страсти.
– Тише… – ласково шепнул он и еще немного продвинулся. Потом сделал глубокий вдох и замер, сжимая ее в объятиях. Глаза же его стали почти черными и пылающими. – Самое худшее позади.
– И это все? – пробормотала Элиза. Внутри у нее все саднило и пульсировало в сто раз сильнее, чем раньше. Но в этом не было ничего приятного.
Она попыталась отодвинуться, но граф, пробормотав себе под нос, удержал ее.
– Дорогая, это только начало.
Он снова вошел в нее, но Элизе по-прежнему совсем не нравились ощущения. Она поморщилась, но граф поцеловал ее, и она тотчас забыла о неприятных ощущениях. Тут он начал двигаться, и вскоре, сама того не замечая, Элиза стала приподниматься ему навстречу. Боль уже почти не чувствовалась, и теперь ей снова было приятно. А наслаждение все нарастало, и вот уже она извивалась под графом, вцепившись ему в плечи. Лицом он сейчас походил на разъяренного варвара, и глаза его пылали точно раскаленные угли. Элиза обхватила ногами его бедра, и теперь он проникал в нее еще глубже.
– Как ты красива… – прохрипел он. – Неописуемо красива…
Элиза же была как в горячечном бреду; она не понимала, о чем он говорил.
Обнажив зубы в хищной ухмылке, граф взял ее за руку и прижал пальцы к тому месту, где соединялись их тела.
– Чувствуешь, – сказал он, – как мы славно друг другу подходим.
Она сомкнула пальцы вокруг его возбужденной плоти, и в тот же миг Гастингс глухо застонал, а бедра его судорожно дернулись. Элиза же не сводила глаз с его лица. Прошло еще несколько мгновений – и вдруг Элиза со стоном содрогнулась всем телом, и все ее ощущения стали стократ острее и ярче. По лицу ее потекли слезы. Она крепко обнимала любимого, а он, зажмурившись, с силой вошел в нее в последний раз и в изнеможении опустил голову ей на грудь. Элиза провела ладонью по его темным, влажным от испарины кудрям. Только сейчас она осознала, что сейчас между ними произошло. Они стали мужем и женой еще до свадьбы.
Думая об этом, Элиза радостно улыбалась, чувствуя себя по-настоящему счастливой.
Минуту спустя Гастингс поднял голову. Растрепанный и расхристанный, он был великолепен. А самодовольная усмешка ничуть его не портила.
– Миледи… – шепнул он, прикоснувшись губами к ее губам.
– О, милорд… – прошептала Элиза, еще не вполне отправившись от пережитого.
– Не милорд, а Хью. – Он снова ее поцеловал. – Меня зовут Хью.
Она знала, как его зовут. Поспешила навести справки после их первой совместной прогулки по саду.
– Да, Хью… – с нежностью в голосе повторила Элиза.
– Я немедленно поговорю с вашим отцом насчет даты свадьбы, дорогая.
Элиза вспыхнула. И граф, должно быть, прочел ее мысли. Прижав палец к ее губам, он добавил:
– Только насчет свадьбы. А об этом – ни слова.
– Да, конечно. – Элиза улыбнулась.
Тут граф приподнялся, и ей сразу сделалось холодно. Достав носовой платок, Хью принялся обтирать ее бедра, и Элиза, увидев на платке кровь, покраснела до корней волос.
– Дайте его мне, – сказала она, потянувшись за платком, но он подмигнул ей и убрал платок в карман.
– Доказательство, что вы моя и больше ничья.
Граф улыбнулся и принялся помогать ей с платьем. При этом, как и в прошлый раз, не упускал возможности прикоснуться к ее груди. Элиза же подумала о том, что хорошо бы ему поторопиться со свадьбой – ей уже хотелось повторения.
Минуту спустя Хью заправил рубашку в брюки и застегнул их. Костюм его был в полном порядке, и лишь взъерошенные волосы напоминали о случившемся. Элиза осмелилась пригладить его кудри, и он не стал ее останавливать. При мысли о том, что на правах жены она сможет прикасаться к нему сколько ей захочется, Элизе захотелось петь и плясать.
– Двинемся в обратный путь? – Лорд Гастингс предложил невесте руку.
Элизе не хотелось возвращаться в дом. Во-первых, она знала, что выглядит не лучшим образом. Прическа была безнадежно испорчена, платье помято, а внизу живота тянуло при каждом движении. Зато сердце ее переполняла любовь, и душа полнилась счастьем. Она бы с радостью провела здесь, в этом крохотном мирке, где никого не было, кроме них двоих, всю оставшуюся жизнь. И Хью бы снова мог ее целовать, ласкать и…
– Элиза… – Он взглянул на нее, вопросительно приподняв бровь.
«Не будь размазней», – сказала себе Элиза, чинно взяв графа под руку, и они зашагали в сторону дома – словно не было никакой беседки, дивана… и всего остального. Впрочем, поводов для грусти не было. Ведь впереди у них еще много долгих счастливых лет, не так ли?
Глава 15
Не теряя времени, Хью отправил Эдварду Кроссу письмо, в котором сообщал, что его предложение принято и пора назначать день свадьбы. Дело сделано, так к чему медлить?
Граф также просил Кросса выдать ему десять тысяч авансом из приданого Элизы. Чем скорее Бенвик получит желаемое, тем спокойнее будет всем. Эдит, обидевшись, не разговаривала с братом с того самого дня, как по его просьбе мать пригласила Элизу на чай, и Хью надеялся, что долгожданная помолвка с Бенвиком заставит сестру сменить гнев на милость.
Первая часть плана прошла как по маслу – Кросс ответил незамедлительно. Он считал, что Элизе вполне хватит десяти дней для подготовки к свадьбе, а десять тысяч обещал перевести через своих поверенных в ближайшее же время, сопроводив обещание, как бы между прочим, пожеланием счастья Эдит. Неизбежное – пусть и в основном незримое – участие Кросса в его жизни немало досаждало графу. Он дал себе слово как можно старательнее охранять жизнь матери и сестер от вторжения этого неприятного субъекта.
Оставалось сделать последний шаг – сообщить о предстоящем браке матери и сестрам. Мать все поняла, едва Хью вошел в комнату, а сестры смотрели на него с удивлением, поскольку он редко завтракал вместе со всеми.
– Хью! – радостно воскликнула Генриетта и, бросившись к брату, крепко его обняла. – Вот так сюрприз!..
– И тебе доброго утра, – со смехом отозвался граф. – Мужчина, да будет тебе известно, может проголодаться в любое время суток. И даже самые лучшие братья иногда едят.
Хью сел за стол, и мать налила ему кофе, а слуга принес для него приборы и тарелку.
– Доброе утро, мама.
– Доброе утро, дорогой, – с несколько натянутой улыбкой ответила мать.
– Доброе утро, Эдит. – Хью повернулся к сестре, но та, старательно делая вид, что занята исключительно завтраком, пробурчала даже не взглянув в его сторону:
– Доброе утро, лорд Гастингс.
– Эдит, леди не ведут себя подобным образом. – Мать неодобрительно покачала головой.
Генриетта, взглянув на сестру, подчеркнуто жизнерадостно обратилась к брату:
– Когда у Эдит свадьба, Хью? Мне хочется надеть на ее свадьбу новое платье, а мама говорит, что торопиться с платьем не стоит, потому что оно может и не понадобиться в ближайшие месяцы. Как же так, Хью? Мистер Бенвик очень хочет жениться на Эдит. Ты ведь не станешь заставлять его ждать до следующего года?
– Я только что отправил сообщение мистеру Бенвику, назначив встречу с нотариусами, – сообщил Хью.
Эдит замерла, а ее брат продолжил:
– Что же касается новых нарядов, то об этом я ничего сказать не могу. Разве что вы сумеете договориться, чтобы их сшили быстро…
Не дав брату договорить, Эдит с восторженным визгом бросилась ему на шею.
– Спасибо, Хью, – сказала она, целуя его в щеки, – спасибо тебе огромное. Я прямо сейчас напишу Регги. Мама, где устроить венчание? Может, в церкви Святого Георгия? Или там уже все расписано на месяцы вперед?
Графиня сделала глоток чая и пробормотала:
– Ты могла бы навести справки насчет церкви. Но, пожалуй, лучше сначала спросить у Бенвика.
– Регги все равно, лишь бы скорее! – со смехом воскликнула Эдит. – О, если бы ты только раньше мне об этом сказал, Хью! Спасибо тебе!
– А разве у меня был выбор? – с шутливым возмущением отозвался Хью. – Все, что я видел здесь вокруг себя… И эти ваши кислые мины… Какой мужчина сможет долго такое терпеть?
– Неубедительно, – заявила Эдит, вернувшись на свое место. – Ведь все, что от тебя требовалось, – это встретиться с Регги. Так что мы тут ни при чем.
– Да-да, понимаю. Теперь мне придется оправдываться, – пробурчал Хью, сделав глоток кофе. – Надеюсь, когда я женюсь, оправдывать меня будет моя супруга.
– Бедняжка… – насмешливо протянула Генриетта. – Кто же захочет взвалить на себя такую обузу?
Эдит весело рассмеялась – очевидно, полагала, что их разговор не вышел за рамки шутки. Графиня же многозначительно посмотрела на сына и едва заметно нахмурилась.
– Возможно, я вас всех сейчас удивлю, но я и в самом деле нашел ту, которая готова взвалить на себя обузу, – проговорил Хью.
Сестры уставились на него в изумлении, а он с усмешкой сказал:
– Только не надо падать в обморок.
– Кто она? – спросила Генриетта. – Кэтрин Тайн?
– А может, Фанни Мартин? – высказала предположение Эдит.
– Или это миссис Макмюрри? Говори, Хью, не томи! – воскликнула Генриетта.
– Элизабет Кросс.
В комнате воцарилось тягостное молчание. Эдит в ужасе смотрела на брата. Генриетта же наморщила лоб, пытаясь вспомнить, о ком речь. Наконец она сообразила, о ком говорил ее Хью, и с ней случилось то же самое, что и сестрой: уставилась на брата так, словно перед ней был не Хью, а черт с рогами.
– Она ответила тебе согласием? – спросила графиня, прервав немую сцену.
– Да! – Изображая радость влюбленного, ответил ее сын. Его слова были встречены красноречивым молчанием. – Эй, что с вами? – вскинув руки, воскликнул Хью. – Неужели меня никто не поздравит?
– Поздравляю, Хью, – робко поглядывая на сестру, сказала Генриетта.
– Нет! – неожиданно заявила Эдит. – Я не стану поздравлять Хью с тем, что он сошел с ума. Потому что только безумец мог выкинуть такой фортель. Как тебя угораздило?
– Как именно? – Хью улыбнулся. – Ну… Я опустился на одно колено, и она сказала, что согласна.
– Мама, ты ведь не дашь ему благословения? – спросила Эдит.
Не глядя на сына, графиня пробормотала:
– Твой брат сделал свой выбор, и мы должны принять его жену с подобающей любезностью.
Хью стиснул зубы. Ведь Элизе не нужна их показная любезность: она надеялась, что вместе с мужем приобретет мать и сестер. Но он не стал им ничего говорить. Придет время, и они поймут, какая она добросердечная и искренняя. И тогда они примут ее в семью и полюбят всей душой.
Но все это имело лишь второстепенное значение. Главное то, что через десять дней Элиза (и ее приданое) будет на законных основаниях принадлежать ему, графу Гастингсу.
Последующие десять дней были до предела заполнены радостными хлопотами, но радовалась Элиза не только за себя. Софи последовала ее совету и во всем призналась герцогу, а тот в свою очередь уговорил Софи выйти за него замуж.
Свадьба герцога и Софи была скромной, но красивой, и даже новость о случившемся незадолго до свадьбы скандале в «Веге», о котором Элизе театральным шепотом рассказала во время брачной церемонии Джорджиана, не могла испортить настроения.
А потом для Элизы настал самый радостный день – день венчания. Она не хотела пышной и многолюдной свадьбы, и все происходило именно так – очень скромно, в присутствии только самых близких людей.
В этот день ярко светило солнце – на небе ни облачка. Вилли красовался с ярко-желтым бантом на шее, а у Элизы вся голова была в модных кудряшках, украшенных живыми, едва начавшими распускаться розовыми бутонами. Элиза с трудом узнала себя в зеркале. Сегодня она была действительно хорошенькой.
Отец ждал ее в коридоре, чтобы повести вниз по лестнице; когда же Элиза выходила из комнаты, то заметила, как он смахнул набежавшую слезу. Поцеловав дочь в щеку, он с несвойственной ему нежностью сказал:
– Ты еще красивее, чем мать. Будь же счастлива с Гастингсом – так же как я был счастлив с ней.
– Спасибо, папа, – прошептала Элиза. – Спасибо тебе за все.
Мистер Рив провел церемонию в гостиной. Белинда стояла рядом с ним, а Кассандра и Джейн расположились по обеим сторонам от невесты, держали в руках букеты. Мистер Кросс наконец-то внес долгожданное пожертвование, и с лица викария не сходила улыбка – от уха до уха. Элиза глаз не могла отвести от своего жениха. Волосы графа были гладко зачесаны назад, и в этот день он надел зеленый сюртук, цветом напоминавший листву в ее саду, яркую и сочную. Он повторял за викарием брачные клятвы четко и уверенно, тогда как Элиза от волнения едва могла говорить. Затем он надел ей кольцо на палец, и они стали мужем и женой.
– О, Элиза!.. – воскликнула Джорджиана, обнимая подругу после окончания церемонии. – Я желаю тебе всех радостей мира! Будь счастлива!
– А я присоединяюсь, – сказала Софи, теперь уже герцогиня Вэр. – Никогда еще не видела тебя такой счастливой.
– Я никогда не была так счастлива, как сегодня, – призналась Элиза. – И не только за себя. – Джорджиана взглянула на нее вопросительно, и Элиза – в глазах ее блестели слезы радости – с улыбкой добавила: – Я ужасно рада за нас всех. Я даже представить не могла…
– А я могла! – со смехом воскликнула Джорджиана. – Помнишь, я тебе еще лет семь назад предсказала, что ты непременно встретишь того, кто будет тебя обожать?
– Встретишь того, кому будет наплевать на, что ты не умеешь быстро считать в уме, – вставила Софи, и все подруги рассмеялись.
– Насчет этого не знаю, – сказала Элиза. – Гастингс пока что не просил меня что-нибудь сосчитать в уме…
– Держу пари, что, глядя на тебя, он меньше всего думает о математике, – заметила Софи, покосившись на Хью; стоя у дальней стены, он о чем-то говорил со своей матерью и сестрами.
При взгляде на дружную семью Гастингс, членом которой теперь стала и она, Элиза тихонько вздохнула. Вдовствующая графиня любезно ей улыбалась, произнося приличествующие случаю поздравления, но держалась подчеркнуто сдержанно. А леди Эдит и леди Генриетта были с ней вежливы, но не более того. По правде сказать, сдержанность леди Эдит очень походила на неприязнь, а леди Генриетта старалась не встречаться с невестой взглядом. У Элизы не было ни братьев, ни сестер, а свою мать она не помнила. Ей хотелось, чтобы сестры Гастингса стали ей как родные, но, как видно, этому не бывать.
– Теперь ты замужняя женщина и должна знать, что бывает, когда мужчина смотрит на тебя слишком уж пристально, – на одном дыхании выпалила Джорджиана и опасливо оглянулась – не подслушивает ли ее леди Сидлоу. К счастью, той было не до Джорджианы: она беседовала с мужем Софи. Герцог смотрел на леди Сидлоу с высокомерным презрением, которое, наверное, в крови у всех герцогов. По наблюдениям Элизы, герцог Вэр на всех взирал свысока, но едва в поле его зрения попадала Софи, как взгляд его менялся до неузнаваемости. Элиза уже кое-что знала о том, что означает подобный взгляд.
– Как герцог на Софи, ты хочешь сказать? – уточнила Элиза.
И как раз в этот момент Вэр посмотрел в их сторону – скользнул безразличным взглядом по Элизе с Джорджианой и остановился на Софи.
Элиза и Джорджиана переглянулись и в смущении потупились. А Софи, покраснев, пробормотала:
– Да, Джорджиана именно это хотела сказать.
– Да, знаю, – прошептала Элиза. – Я думала, мне никогда…
– Миледи Гастингс, – раздался голос Хью у нее за спиной, и Элиза, вздрогнув от неожиданности, обернулась. – Могу я отвести вас на наш свадебный завтрак?
– Да, конечно, – пробормотала Элиза и, помахав подругам на прощание, пошла с мужем.
Софи же вернулась к своему герцогу, а Джорджиана решительно направилась к сестрам Гастингс. Элиза не могла не заметить, что ее новые родственницы встретили Джорджиану более приветливо, чем ее, жену их брата.
– Откуда такая мрачность? – Обхватив ладонями ее лицо, Хью заглянул ей в глаза. – Не рановато ли для сожалений?
Элиза смущенно рассмеялась.
– Никаких сожалений. Скорее – переизбыток впечатлений. Еще вчера я была простой мисс Кросс, а сегодня уже графиня Гастингс. Звучит удивительно. Я как будто постарела лет на сто.
– Да? А я себя старым совсем не чувствую, – многозначительно подмигнув ей, сказал Хью. – И жду не дождусь, когда смогу уложить свою графиню в постель. Уж можете мне поверить, миледи, я ей всю ночь не дам спать.
– Милорд, перестаньте, – озираясь, прошептала Элиза.
К счастью, рядом не было никого, так что никто не мог бы подслушать их разговор.
– Тогда не смотрите на меня так, – тоже понизив голос до шепота, сказал Хью, прямо-таки пожиравший ее глазами.
Элиза и сама себе нравилась в этом шелковом платье цвета персика, отороченном белым кружевом, но когда муж смотрел на нее вот так… О, ей хотелось сорвать с себя платье.
– Знаете, миледи, мне ужасно хочется подхватить вас на руки и немедленно унести в ту самую беседку, а что до всех прочих – пусть празднуют без нас, – с лукавой улыбкой добавил граф.
– Но мы не можем так поступить, – прошептала в ответ Элиза, хотя предложение мужа ей очень понравилось.
– Ну… тогда побег придется отложить, – со вздохом проговорил Хью и, приподняв руку жены с новеньким кольцом на пальце, поцеловал ладошку.
Элиза радостно улыбнулась; сердце ее переполняло счастье.
Несколько часов спустя они покинули Гринвич. Яхта мистера Кросса ждала их у причала, а в Лондоне они должны были пересесть в экипаж Хью. Софи и ее герцог уехали в собственной карете. Те несколько дней, что прошли после их свадьбы, они провели в загородном доме герцога в Чизике, и Софи успела шепнуть Элизе, что они, возможно, больше никогда не вернутся в Лондон. Джорджиана тоже хотела прокатиться на яхте, но леди Сидлоу ответила ей категорическим отказом, и Джорджиана, обняв Элизу на прощание, пообещала при первой же возможности навестить ее.
– В конце концов, не может ведь леди Сидлоу запретить мне видеться с графиней Гастингс! – не без злорадства добавила Джорджиана.
Элиза рассмеялась и помахала подруге на прощание. Хью все это время терпеливо ждал в сторонке.
– Теперь я могу отвезти вас домой, миледи? – спросил он, когда Джорджиана поспешила к своему экипажу.
– Да, конечно, – ответила Элиза. Когда же дворецкий принес ей шляпу и плащ, ею вдруг овладела ностальгия. – Спасибо за все, Робертс! – воскликнула Элиза, пожав руку пожилому слуге. – Присматривай за папой, хорошо?
– Непременно, миледи. – Дворецкий улыбнулся. Этот пожилой человек служил в их доме столько, сколько Элиза себя помнила.
Отец спустился к пристани вместе с ними. Мэри, горничная Элизы, уехала в Лондон заранее, чтобы к приезду хозяйки подготовить для нее комнату. Вдовствующая графиня и ее дочери уже находились на борту.
– Мне до сих пор не верится, что я уезжаю, – всхлипнув, сказала Элиза и крепко обняла отца. – До свидания, папа.
– Будет тебе… – Кросс погладил дочь по волосам. – Только слез нам не хватало! Ты меня осчастливила, Лилибет, и мать бы тобой гордилась, будь она жива. И радовалась за мою красавицу, которая теперь стала женой потомственного аристократа. Скажи мне, если Гастингс не даст тебе того счастья, что ты заслуживаешь, – с шутливой суровостью добавил отец. – Напомни ему, что я хочу внуков – чем больше, тем лучше. А ждать я не люблю.
Смеясь сквозь слезы, Элиза поцеловала отца на прощание. Граф помог жене спуститься по трапу, и они вместе стояли на палубе и махали Кроссу, пока тот не скрылся из вида. Лишь после этого Элиза с грустным вздохом склонила голову на плечо мужа.
– Ты можешь навещать его так часто, как пожелаешь, – напомнил ей Хью.
– Я знаю. Но мне так странно сознавать, что мы больше не будем жить вместе…
При мысли о том, что отец теперь будет жить один в огромном доме, у нее на глаза наворачивались слезы. Элиза понимала, что грустить глупо, что отец будет, как и раньше, пропадать целыми днями в Лондоне, а вечерами играть в карты с Гринвилом и навещать вдову в Портленде. Он и сам столько раз говорил, что ничто не сделает его более счастливым, чем замужество единственной дочери, и, наверное, у него были на то причины.
– Ничего, привыкнешь, – сказал Хью. – Позволь мне проведать мою мать. Ее часто укачивает на воде.
И с этим граф удалился, оставив жену наедине со своими мыслями.
Глава 16
Когда они вышли на берег у лестницы Уайтхолла, их уже поджидала карета – для леди, и конь – для Хью. Муж помог Элизе подняться в салон и, подмигнув, с улыбкой сказал:
– Ну вот, почти дома.
Элиза улыбнулась в ответ, хотя ей было не до веселья. С каждой минутой она все больше нервничала. Особняк на Сент-Джеймс-сквер, который ей теперь следовало называть домом, Элиза едва помнила.
Дом оказался совсем не таким огромным, каким показался ей в тот первый визит: всего-то в пять окон шириной. Красный кирпич, из которого был выстроен особняк, местами потрескался, местами раскрошился. То, что представлялось ей тогда очаровательно старомодным, теперь виделось старым и обветшалым, к тому же неряшливым.
Впрочем, с грязью справиться несложно. Надо лишь как следует поскрести. Теперь, когда она тут хозяйка, кому, как не ей, следовало проследить за тем, чтобы тут убирали на совесть.
Леди Эдит и леди Генриетта сбросив в фойе плащи и шляпы, тотчас же поднялись в свои комнаты. Новобрачная, пробормотав что-то насчет писем, которые ей непременно надо написать именно сейчас, тоже поспешила в маленькую комнату – в ту самую, где Хью ее когда-то целовал. Элиза знала, что они ведут себя с ней намеренно грубо, но не понимала, чем вызвала их неудовольствие. Может, им было грустно из-за того, что Хью женился? Или они просто слишком утомились? Элиза надеялась, что прием в новом доме будет теплым, однако решила, что не станет расстраиваться из-за несбывшихся надежд и отнесется к их поведению с пониманием. К счастью, Хью не заставил себя ждать и сразу представил ее дворецкому – мистеру Уилкинсу, а также ключнице – миссис Грин.
– Хочешь прямо сейчас увидеть свою комнату? – спросил Хью. – Ты, должно быть, устала.
– Да, спасибо, – сказала Элиза.
Не успела она сделать и нескольких шагов, как вдруг услышала за спиной до боли знакомые звуки и оглянулась. Вилли мчался к ней, царапая когтями пол. Желтый бант, уже изрядно потрепанный, все еще висел у него на шее. Следом за Вилли бежал лакей. Присев на корточки, Элиза засмеялась, без особого успеха уворачиваясь от шершавого языка своего любимца.
– Что это? – воскликнула леди Гастингс; стоя в дверях той маленькой комнаты на первом этаже, она в ужасе смотрела на пса.
Элиза выпрямилась, что было нелегко: пес цеплялся когтями за кружевную отделку платья.
– Это Вилли, миледи.
Вдовствующая графиня уставилась на сына и воскликнула с возмущением.
– Собака?
– Да, Вилли – собака, мама, – отозвался Хью. – Но он очень благовоспитанный пес.
Вилли, разумеется, воспользовался моментом, чтобы вцепиться зубами в торчавший из кармана Хью носовой платок. Элиза болезненно поморщилась, услышав треск рвавшейся ткани. Леди Гастингс схватилась за сердце, а ее сын весело рассмеялся и потрепал пса по голове.
– Как правило, благовоспитанный, – внес он существенную поправку и опять засмеялся.
– Я не… – Розмари вздохнула и махнула рукой. – Впрочем, не важно, – заключила она и взглянула на Элизу.
– Миледи, не волнуйтесь, – поспешила успокоить ее Элиза. – Он почти все время проводит в саду. Я позабочусь, чтобы он никого не беспокоил.
– Вы очень добры, – сказала вдовствующая графиня, – но сада здесь нет. Уилкинсу придется поручить кому-то его выгуливать.
Элиза предпочла бы лично выгуливать своего пса, но у матери Хью было такое лицо, что она решила промолчать. Было совершенно очевидно, что леди Гастингс собак не любит.
– Да, мэм, конечно, – присев в реверансе, пробормотала Элиза.
– Спасибо за понимание, дорогая, – сказала Розмари и вернулась туда, откуда пришла.
Элиза, вцепившись Вилли в холку, с трудом удержала его на месте, не дав броситься следом за графиней.
– Пойдем же наверх, – сказал Хью, увлекая жену за собой.
Переступив порог спальни, Элиза осмотрелась. Эта комната оказалась гораздо меньше ее комнаты в отцовском доме. К тому же удручающе мрачная. Мебель темного дерева с темно-красной обивкой нисколько не радовала глаз, а ковер в грязно-коричневатых тонах – тем более. Уродливые бумажные обои темно-бежевого цвета покрывали какие-то подозрительные пятна.
«Но Хью со мной рядом, а все остальное не так уж важно», – решила Элиза. Когда муж закрыл дверь и заключил ее в объятия, все прочее и вовсе отошло на второй план. Прижавшись щекой к его груди, Элиза впервые за весь день почувствовала себя в мире и согласии с самой собой.
– Небольшой перебор, верно? – спросил Хью.
– Боюсь, я не нравлюсь твоей матери и сестрам, – кивнула Элиза и тут же пожалела о сказанном.
– Нет-нет, они просто… слегка зажаты, – ответил Хью. – Может, тоже перенервничали. Не каждый день в доме появляется новая хозяйка. Вот мать и волнуется… Будь самой собой – все наладится.
– А как насчет Эдит и Генриетты? – осмелилась спросить Элиза.
Хью неопределенно хмыкнул.
– Эдит давно уже на меня злится. Ничего, скоро она образумится, а Генриетта всегда следует ее примеру. Кроме того, Эдит сама помолвлена. Теперь, когда тягостное испытание моей свадьбой осталось позади, настанет ее очередь готовиться к самому главному дню в жизни, и настроение у нее поднимется, а следом за ней – и у Генриетты.
– Наша свадьба – тягостное испытание?
– А разве нет? Не придирайся к словам. Вся эта бессмыслица, все эти дежурные поздравления и разговоры ни о чем… Ох, все это мешало мне сделать то, о чем я весь день мечтал.
Обхватив лицо жены ладонями, граф принялся целовать ее, но Вилли вдруг завыл, и Хью, прервав поцелуй, крикнул:
– Вилли, в корзину!
Элиза с удивлением наблюдала, как ее любимец, повесив голову, послушно побрел к своему месту у камина.
– Вот так, хороший пес… – сказал Хью и подхватил жену на руки.
Он ловко избавил ее от платья и нижних юбок. Лежа в одной тонкой рубашке, Элиза металась под его ласками и поцелуями. И тут в дверь постучали. Хью сделал вид, что не слышит, но стук повторился. Приподнявшись, граф пробурчал:
– Кто там, в чем дело?
Разомлев от поцелуев, Элиза не слышала, что ему ответили, но Хью, выругавшись сквозь зубы, вскочил с постели и, на ходу застегивая брюки, пошел открывать. Муж стоял в дверях, и Элиза не видела, с кем он говорил. Но переговоры были недолгими. Закрыв дверь, Хью повернулся к ней. В руках он держал письмо. Распечатав его у нее на глазах, Хью пробежал глазами строчки. Закончив читать, он стал мрачнее тучи. Подойдя к окну, уставился вдаль, похлопывая себя листком по бедру.
Элиза соскользнула с кровати и спросила мужа:
Читать бесплатно другие книги:
