Невеста для графа Линден Кэролайн
– Да, папа, – ответила Элиза и выразительно посмотрела на отца, давая понять, что больше ничего об этом не скажет. – Еще не хватало, чтобы ты стал выяснять с ним отношения.
– А что, следовало бы? – с наигранным удивлением поинтересовался Кросс. – И в чем же он провинился?
– Ни в чем. – Элиза не собиралась перекладывать на отца решение насущных проблем ее семейной жизни. – Но даже если бы и так, то не тебе его учить. Не твое это дело.
По глазам мистера Кросса было видно, что он сильно переживал за любимую дочурку.
– Мое дело – проследить, чтобы моя девочка была счастлива. И если Гастингс не тот мужчина, что должен быть рядом…
– Он тот самый! – воскликнула Элиза. Ничего хорошего не выйдет, если она поделится с отцом своими переживаниями. Только разозлит его. – Не смей ничего предпринимать, папа.
– Тебя послушать, так ты мне не доверяешь. – Отец сделал обиженное лицо.
– Я ведь тебя знаю, папа, – со смехом отозвалась Элиза. – Ты считаешь, что без твоего вмешательства никто ничего путного сделать не может. Но поверь, в данном случае твоя помощь будет лишней.
– Но если тебе все-таки нужна помощь…
– Нет! – Элиза со стуком опустила чашку на блюдце. – Мне твоя помощь не нужна. Была бы нужна, я бы тебя попросила…
Тут Кросс широко улыбнулся и проговорил:
– Узнаю свою девочку. Ладно, будь по-твоему. Покуда Гастингс делает тебя счастливой, не буду ему мешать.
Хью очень переживал накануне их с женой первого совместного выхода в свет, но волновался напрасно.
Элиза не только выглядела превосходно в переливчатом зеленом платье, придававшем какой-то особенный блеск и даже сияние ее глазам, но ей еще и удалось поработать над осанкой и манерой держаться. В ней, пожалуй, аристократизма было не меньше, чем в нем, если не больше, а уверенности в себе хватило бы и на двоих. Хью был впечатлен произошедшей с ней переменой. От застенчивой и робкой девушки не осталось и следа. Она вошла в музыкальный салон леди Горенсон с высоко поднятой головой, в ослепительном сиянии бриллиантов, с королевской вальяжностью принимая восхищенные взгляды.
Надо думать, уверенности Элизы способствовало и то, что ее подруга тоже оказалась там. Леди Джорджиана взяла Элизу под руку и повела по залу, представляя тем леди, знакомство с которыми было бы полезно для ее нового статуса. Хью не вмешивался, но постоянно держал жену в поле зрения.
– Как замечательно, что у нее такая подруга, – вскользь заметила подошедшая к нему мать. – И как необычно…
– Это почему? – Хью вопросительно приподнял бровь.
– Почему? Ну, они такие… – Вдовствующая графиня задумалась. – Они совершенно разные. Леди Джорджиана – живая и бойкая, а Элиза… Мне она показалась ужасно робкой, когда ты пригласил ее на чай.
Нет, Элиза была совсем не робкой. Она не боялась прямо высказывать свое мнение, когда считала нужным. И в постели она не отличалась стеснительностью. Может, то, что многие принимали за робость, было всего лишь проявлением осторожности? Оказавшись в новой для себя ситуации, Элиза должна была вначале оглядеться, понять, что происходит, и только потом вступать в разговор. Если порядок нарушался, ей было некомфортно, вот и все.
– Ты бы предпочла, чтобы я женился на ком-то вроде леди Джорджианы? – спросил Хью и с удивлением поймал себя на том, что само это предположение вызвало у него отвращение.
Действительно, что это с ним? Леди Джорджиана была красива, свежа и игрива, и этим походила на Кэтрин Тейн и Фанни Мартин – одну из которых прочила ему в жены мать. Хью и сам думал, что со временем женится на такой вот девушке, и только сейчас пришло внезапное осознание того, насколько утомительным было бы для него общение с супругой с очень уж бойким характером.
Графиня Розмари долго не отвечала. Так долго, что Хью в недоумении посмотрел на нее. Он вначале решил, что мать не знала, как мягче сообщить о том, что она мечтала об иной судьбе для сына, но, вглядевшись в ее лицо, понял, что ошибался.
– Вначале так и было, – медленно проговорила она, – но сейчас… Полагаю, что Элиза – прекрасный выбор. Она совсем не такая, какой я ожидала увидеть твою жену, но это только к лучшему.
– С трудом верится, мама, – пробормотал Хью.
Графиня посмотрела на сына с упреком.
– Ты зря так со мной… Да, признаю, вначале я заблуждалась и потому уговаривала тебя прекратить за ней ухаживать. И я была не права, когда недостаточно тепло приняла ее. – Графиня невесело усмехнулась. – Ты оказался мудрее меня, и поэтому я горжусь тобой.
Хью вновь посмотрел на жену. Она слушала леди Клапем с улыбкой на лице. Леди Джорджиана перебила леди Клапем каким-то замечанием, и все трое рассмеялись. Лицо Элизы светилось счастьем. Возможно, высшее общество никогда не признает ее красавицей, но Хью вдруг поймал себя на мысли, что сам он считал ее таковой. И красота эта была переливчатой, как ее платье. Она проявлялась в том, как смеялась Элиза; том, как вздымалась ее грудь; в том, как вспыхивал ее взгляд, когда, подняв глаза, она замечала, что он на нее смотрит. И в такие мгновения он уже не мог отвести от нее глаз, а все, что ее окружало, становилось размытым и зыбким. Хью смотрел на жену словно влюбленный мальчишка, и улыбка не сходила с его губ. Какое-то время Элиза все еще улыбалась, а потом неожиданно подмигнула – озорно и дерзко, и ему вдруг ужасно захотелось подхватить ее на руки и унести туда, где им никто бы не мог помешать, и там он зацеловал бы ее до полусмерти, чтобы ей впредь неповадно было дразнить и искушать его на людях.
И еще ему хотелось радостно смеяться.
Да, он женился необычайно удачно. Даже если когда-то ее выбрал не он, сейчас из всех на свете женщин он хотел только одну – свою жену. Именно с этой мыслью Хью и направился к ней через зал.
Элизе подумалось, что она спит или, возможно, грезит наяву. Но, как бы там ни было, сон ее был сказочно хорош. Те самые матроны, что не удостаивали ее и взглядом во время недоброй памяти первого сезона, сейчас щедро одаривали ее приветливыми улыбками. Джорджиана, которая водила ее по салону, словно козу на веревочке, конечно же, знала всех этих почтенных особ и, судя по всему, пользовалась их расположением. Высокий статус подруги никогда не вызывал у Элизы сомнений, но все же видеть это воочию было очень приятно. Возможно, определенную роль сыграл и ее новый статус – статус графини Гастингс.
Леди Клапем похвалила ее наряд, а леди Рейнольдс пригласила ее на чай. Кто-то еще – Элиза запамятовала – восхищался ее драгоценностями. Для того чтобы запомнить имена и титулы всех ее новых знакомых, нужно было иметь феноменальную память.
Когда леди Сидлоу отвела Джорджиану в сторонку, Элиза осталась наедине с леди Горенсон. Хозяйка салона – необычайно радушная и приветливая, – познакомила Элизу еще с несколькими гостями, но Элиза, опасаясь, что все имена окончательно смешаются у нее в голове, испытала облегчение, увидев, что Хью идет к ней. Впрочем, продвигался он медленно, поскольку ему то и дело приходилось останавливаться, чтобы обменяться несколькими фразами со знакомыми. Как оказалось, пребывание в обществе могло быть весьма утомительным…
– А вот и тот, о ком вы скорее всего наслышаны, – бодро вещала леди Горенсон, и Элиза мысленно встряхнулась, возвращаясь к реальности, – если, конечно, еще не успели лично познакомиться с мистером Бенвиком. Насколько я понимаю, в скором времени вы станете родственниками, верно?
Элиза повернула голову в ту сторону, куда кивком указала хозяйка дома, и увидела Реджинальда Бенвика. Надменно поджав губы, он стоял с выражением отчаянной решимости на физиономии. Бенвик уже успел сделать глубокий вдох, готовясь сказать что-то, очевидно, не слишком приятное, но Элиза не дала ему такой возможности.
– Мне кажется, что вы ошибаетесь, леди Горенсон, – сказала она тихо, но внятно. – У меня нет желания знакомиться с этим господином. – С этими словами Элиза развернулась и пошла прочь, с гордо поднятой головой.
Леди Горенсон поспешила следом за гостьей.
– Боже мой, леди Гастингс, я в шоке! Ведь ходят слухи, что они с леди Эдит помолвлены!
Элиза остановилась, прикоснулась к плечу хозяйки и проговорила:
– Надеюсь, я могу доверить вам нечто очень личное, леди Горенсон, – в ответ хозяйка дома с энтузиазмом кивнула. В глазах ее блестело любопытство. Элиза же осмотрелась и, убедившись, что их никто не подслушивает, добавила: – Бенвик действительно бывал с визитами у леди Эдит, но оказалось, что он совершенно не подходит ей, и Гастингс ему отказал.
Глаза леди Горенсон полезли на лоб.
– Как же так? – пробормотала она. – Он ведь вполне приличный…
Элиза деликатно, одной лишь мимикой, дала понять, что не согласна с этим утверждением. Леди Горенсон, понизив голос до шепота, доверительно сообщила:
– Я слышала про какие-то неурядицы у лорда Ливингстона. А что вы об этом знаете?
– Насколько я понимаю, – ответила Элиза, – финансовое положение отца мистера Бенвика весьма шаткое, и мистер Бенвик, похоже, добивался благосклонности леди Эдит лишь в надежде заполучить огромное приданое.
– Но она всем говорила, что любит его! – шепотом воскликнула леди Горенсон.
Элиза прикусила губу.
– Бенвик обманом заставил ее так думать. И разве можно ее не любить? Эдит такая милая, такая преданная… За такую жестокость я никогда не смогу его простить, и у меня нет ни малейшего желания знакомиться с ним. Меня утешает только то, что Гастингс вовремя понял, с кем имеет дело, и теперь отказал мистеру Бенвику от дома. Но вы никому не должны об этом рассказывать, – поспешно добавила Элиза, словно случайно проболталась. – Я не желаю зла ни мистеру Бенвику, ни его родственникам. Я готова забыть о его существовании – при условии, что он не причинит Эдит больше зла, чем уже причинил.
– Конечно, я буду молчать, – вытаращив глаза, прошептала леди Горенсон. – Я и подумать о нем такое не могла…
– Вы ведь понимаете, почему мы не хотим об этом говорить, – прошептала в ответ Элиза. – Только ради Эдит.
– Разумеется, я все понимаю! – заверила хозяйка.
Элиза с благодарностью ей улыбнулась и повернулась навстречу спешившему к ней мужу. Колени у нее дрожали, и она решила, что будет лучше, если предупредит Хью о том, что сделала. Однако не успела она ступить и двух шагов в его сторону, как оказалась лицом к лицу с Эдит – бледной как полотно.
Элиза остановилась. Ноги отказывались ее держать, а сердце бешено колотилось. «Только не это!» – мысленно воскликнула она.
– Вы сказали леди Горенсон, что мистер Бенвик – охотник за приданым? – еле слышно прошептала Эдит.
Элиза прикусила губу, лихорадочно придумывая, что на это сказать. Увы, в том, что имело отношение к Эдит, она всегда делала неверный выбор…
– Видите ли, леди Горенсон собралась нас представить друг другу, а я не могу даже рядом с ним стоять после того, что он сделал, – проговорила Элиза. – Вот и пришлось выкручиваться…
– Но почему? – Недоумение Эдит не было наигранным.
– Порядочные люди так себя не ведут, – заявила Элиза.
– Но… Но я… – Эдит нахмурилась и покачала головой. – Скажите, почему?..
Элиза прикоснулась к плечу девушки и тихо проговорила:
– Не важно, чем он оправдывает свой поступок. Тому, как он повел себя с вами, нет оправданий. И не важно, кто та девушка, чьи чувства он растоптал, – вы или другая. Грубость и жестокость никогда не украшали мужчину.
– Никогда, – эхом откликнулась Эдит. Губы ее дрожали. – Спасибо вам, – очень тихо добавила она и, ни слова больше не говоря, вернулась к подругам, с которыми до этого беседовала.
Судя по шепоту и взглядам, что бросали девушки в ее сторону, разговор шел о том, как Элиза воздала должное обидчику.
– Что-то случилось? – тихо спросил Хью, с нежной уверенностью любящего мужа обняв ее за талию.
Одно его прикосновение уже пускало сердце Элизы в радостный галоп.
– Нет, ничего, – ответила она, подняв глаза на мужа. – Если не считать того, что я дала понять леди Горенсон, что мистер Бенвик – беспринципный охотник за приданым, а ты, раскрыв его истинные намерения, отказал ему от дома.
– Что?.. – изумился Хью.
– А Эдит случайно подслушала, – продолжила Элиза, бросив взгляд в сторону золовки.
Как раз в этот момент Эдит подняла глаза, и взгляды их встретились. Причем Эдит, перед тем как отвернуться, кивнула ей с благодарностью. Элиза невольно расплылась в улыбке, а Хью смотрел на нее во все глаза.
– Надеюсь, я не… – изобразив скорбную мину, сказала Элиза.
– Нет-нет, – перебил ее муж. – Я думаю, ты сделала как раз то, что нужно. К тому же мистера Бенвика принимать в нашем доме теперь действительно не будут. Так что ты ни в чем не погрешила против истины.
Элиза снова улыбалась. Вообще-то она и не ожидала, что он будет недоволен ее поступком, но как же приятно, когда твоим действиям дают заслуженно высокую оценку, особенно в тех случаях, когда слышишь похвалу от человека, чьим мнением безмерно дорожишь.
– Я понятия не имел, что здесь сегодня будет Бенвик, – пробормотал Хью, окинув взглядом зал. – Знаешь, я должен ввести мать в курс дела. Заодно спрошу, не хочет ли она вернуться домой.
– А тебе не кажется, что нам следует остаться? – спросила Элиза.
– Остаться? Чтобы Бенвик снова обидел Эдит?
– Остаться, чтобы твоя сестра, воспользовавшись случаем, всем вокруг показала, что она по нему не сохнет.
Элиза еще раз взглянула на Эдит та весело смеялась на какое-то замечание одной из своих подружек, – но Хью, продолжая хмуриться, проворчал:
– Мне тут не нравится.
Элиза тоже предпочла бы поехать домой: в нарядном, но переполненном зале было жарко и душно, к тому же из всех гостей она хорошо знала только Джорджиану, а та как раз куда-то отлучилась, – но у Элизы не выходили из головы слова подруги: «Если ты хочешь заставить сплетников замолчать, то бегство не лучшая тактика». И действительно, сильный убегать не станет: сильный ведет себя как хозяин положения. Именно так и старалась себя вести Элиза – как будто была храбрее королевы амазонок и хладнокровнее канатоходца. Судя по всему, ее тактика имела успех. Так что было бы глупо уйти сейчас, растеряв добытое преимущество.
– Если Эдит уйдет, что подумают люди? – Элиза кивнула на Бенвика, стоявшего у дальней стены и с мрачным видом потягивавшего вино. – Лучше уж пусть он почувствует неодобрение общества и узнает, что такое стыд.
– Леди Гастингс… – Приподняв подбородок жены кончиком пальца, Хью заглянул ей в глаза. – Миледи, вы необычайно проницательны.
– Нет-нет… – Элиза покраснела. – Вы ошибаетесь, милорд.
Дело вовсе не в проницательности, а в личном опыте. Она на собственной шкуре прочувствовала, что бывает с тихими скромницами, которые предпочитают всем уступать.
– И все же ты очень проницательная женщина, – повторил Хью, с особой пристальностью глядя ей в глаза. – Знаешь, если бы на нас не смотрели сотни две глаз, я бы прямо сейчас тебя за это поцеловал.
Элиза радостно улыбнулась; она была на седьмом небе от счастья. Конечно, она сейчас выглядела как влюбленная по уши глупая школьница, но это ее нисколько не беспокоило.
– Ну… может, я поторопилась, предложив дождаться конца приема… – пробормотала она.
Хью засмеялся в ответ, и этот его смех был чуть хрипловатым и чувственным. Взяв жену под руку, он сказал:
– Обещаю ночью компенсировать вам все потери, леди Гастингс. Можете на меня рассчитывать.
Глава 24
Следующая неделя прошла настолько славно, что Хью уже почти поверил, что ему никогда не придется открыть Элизе всю правду.
Ответный удар, нанесенный Элизой Бенвику, не остался без последствий. На следующий же день после посещения салона леди Горенсон первые слухи достигли ушей Хью. Мистер Бенвик ушел от леди Горенсон, нисколько не скрывая своего раздражения. И Хью не удивился, вскоре прочитав в светской хронике о том, что «лорд Гастингс, женившийся исключительно по расчету, получил как раз то, что заслужил: жену-выскочку, дурно воспитанную и заносчивую».
А вот встречные обвинения явились с совершенно неожиданной стороны. Оказалось, что его мать немедленно организовала кампанию по защите чести и достоинства невестки. С достойной восхищения неутомимостью она наносила визиты, заверяя всех и каждого в том, что Элиза – прекрасная девушка, что ее сын сумел оценить ее по достоинству и что Бенвик просто не мог простить Гастингсам обиду ведь его ухаживания за Эдит были отвергнуты (Эдит передала матери слова Элизы, тем самым еще крепче привязав вдовствующую графиню к невестке).
Но больше всего Хью удивило и обрадовало поведение Эдит. Однажды она остановила его в вестибюле – он как раз собирался выходить из дома – и попросила немного задержаться для разговора с ней. Хью последовал за сестрой в утреннюю комнату с одной лишь надеждой – только бы Эдит вновь не стала жаловаться на пса. Сам Хью почти не видел Вилли, и знал, что Элиза сильно скучала по своему питомцу.
– Я хочу попросить прощения, – сказала Эдит, когда брат прикрыл за ней дверь; она заметно нервничала. – Прошу простить меня, что я наговорила неприятные вещи об Элизе.
– Понятно, – сдержанно кивнул Хью. У него хватило ума не высказывать всего того, что думал о поведении сестры.
Эдит же, кусая губы, продолжила:
– Я думала, что должна оставаться преданной Регги… то есть мистеру Бенвику. Я верила ему, когда он заявлял, что отец Элизы – воплощение зла. И я считала себя во всех отношениях выше ее, – добавила Эдит, потупившись.
– Но теперь ты так не считаешь?
Эдит подняла глаза, и Хью был поражен, увидев в них слезы.
– Нет, не считаю. Ведь Элиза защищала меня… – Хью хотел обнять сестру и утешить, но Эдит отступила на шаг, не позволив ему прикоснуться к ней. – Я не должна была слушать Регги. Он лгал мне. Лгал о ней, лгал о многом другом.
– Да, он лжец, – согласился Хью.
Эдит утерла слезы.
– Мне сейчас очень стыдно, – пробормотала она. – Я хотела, чтобы ты об этом знал.
– Я рад, – отозвался Хью.
Эдит тяжело вздохнула и добавила:
– Ты правильно сделал, что женился на ней.
– Ты действительно так думаешь? – спросил он в растерянности.
Эдит кивнула.
– Да, конечно. Я думала, что у нее вообще нет вкуса. И еще мне казалось, что она будет грубой и вульгарной, а вышло совсем наоборот.
Какое-то время оба молчали. Наконец Хью тихо проговорил:
– Спасибо тебе, дорогая. Но, может быть, тебе стоит сказать эти добрые слова самой Элизе?
Эдит улыбнулась дрожащими губами.
– Я уже сказала. Сразу после завтрака. Мне захотелось сказать и тебе, потому что вела себя с тобой по-свински.
Хью почувствовал, что камень свалился с его души. Его мать полюбила Элизу. Генриетта обожала и ее, и ее пса. Теперь и Эдит призналась, что была не права, думая об Элизе плохо. С мыслью, что ему удастся выйти сухим из воды, Хью отправился на поиски жены.
Он нашел Элизу в гостиной. В фартуке и в косынке, стоя посреди комнаты со свежеокрашенными в светло-зеленый цвет стенами, она руководила действиями слуг, которые развешивали атласные портьеры необычайно глубокого оттенка лилового. Хью подошел к ней. Деревянный круглый карниз с надетыми на него шторами предстояло подвесить на уже вбитые в стену крюки. Конструкция была тяжелой и требовала слаженной работы сразу нескольких мастеров.
– Что скажешь? – спросила Элиза.
– Скажу, что тебе очень к лицу такой наряд.
Элиза густо покраснела.
– Я про шторы спрашивала.
– Глядя на жену, нормальный мужчина видит жену, а не шторы, – с улыбкой сказал Хью. – Пойдем со мной, дорогая.
– Куда? Хью, не надо! – возмутилась Элиза, когда муж стащил с ее головы косынку.
– Ты уже достаточно поработала. – Не только над гостиной, но и на всю его семью в целом и на него в частности. – Давай сбежим на весь оставшийся день.
– Сбежим? Куда?
– Куда-нибудь, – ответил Хью, хотя у него было на примете вполне конкретное место. – Мы выходим через полчаса, – и добавил, покидая гостиную: – и Вилли прихвати.
Они выехали все вчетвером – с Ангусом на запятках и Вилли на полу у них под ногами.
– Но куда мы едем? – в очередной раз спросила Элиза.
– Подальше от города. Прочь от сплетен, от расторгнутых помолвок и портьер в гостиной. Прочь от любых напоминаний о его беспримерном лицемерии. И снова он подумал о том, что должен все начать с чистого листа, если уж судьба преподнесла ему подарок, не призвав к ответу за совершенные грехи.
Хью объехал запруженную экипажами Пикадилли, затем – Портленд-стрит. Выехав на Айлингтон-роуд, проехал мимо пустыря, которому в скором времени предстояло превратиться в парк, и остановился у вершины холма, возвышавшегося над будущим парком. Вилли с радостным лаем выпрыгнул из коляски и тут же припустил за стайкой воробьев. Растревоженные птицы взмыли в небо, громко щебеча и хлопая крыльями.
Хью спрыгнул следом за Вилли и поймал в объятия жену. Элиза улыбнулась ему, и Хью подумал, что должен почаще радовать ее таким вот образом.
– Добро пожаловать на Примроуз-Хилл, – сказал он, сделав широкий жест рукой. – Потрясающий вид на Лондон!
– Но зачем мы здесь?.. – с удивлением озираясь, спросила Элиза.
– В городе я не могу добиться, чтобы ты принадлежала мне одному.
– Ты хочешь, чтобы я принадлежала только тебе? – зарумянившись, спросила Элиза.
Да, он так хотел. Ему раньше не приходило в голову об этом задуматься, но сейчас…
– Да, именно так, – ответил Хью.
– Что ж, тогда… – чуть осипшим голосом протянула Элиза и деликатно покашляла. – Но ты никогда раньше мне этого не говорил.
«Я никогда прежде так и не думал», – мысленно ответил Хью.
– Не говорил, а теперь вот сказал. Сегодня.
Хью громко свистнул, и Вилли тут же повернул голову, навострив уши. На ветру его длинная шерсть развевалась и была похожа на львиную гриву. Хью еще раз свистнул, и пес со всех ног бросился к нему с палкой в зубах. Хью вырвал ее из пасти пса и забросил подальше. Вилли, понятное дело, помчался за палкой.
– Разве мужчина не вправе провести один день наедине с женой?
– Да, конечно, – в смущении краснея, ответила Элиза. – Просто все это так неожиданно… И…
«И так на меня не похоже», – подумал Хью. Ведь до сих пор он не старался выкроить время именно для нее. После свадьбы он ни разу не изменял своим привычкам, и возможность проводить время с Элизой воспринимал как нечто само собой разумеющееся. При этой мысли ему вдруг сделалось ужасно стыдно.
– Да, обычно я так себя не веду, – сказал он. – Но сегодня мне отчего-то захотелось провести день с тобой. Только с тобой.
Элиза посмотрела на мужа с удивлением – голос его звучал… как-то особенно. Хью ни разу не признавался ей в любви, но все чаще она улавливала в его словах нечто такое, что указывало на нежные чувства к ней. Впрочем, Джорджиана предупреждала ее о том, что среди титулованных господ не принято выражать свои чувства – тем более признаваться в них. Но Хью так часто и убедительно демонстрировал свою привязанность к ней, что требовать от него слов любви или даже мечтать о том, чтобы услышать их от него, – это, наверное, было бы глупо. В конце концов, произнести слова может любой, а вот доказать свои чувства поступками – далеко не каждый. А Хью уже все доказал. Возможно, супруги в семьях аристократов вообще никогда не признавались друг другу в любви.
Довольно долго они развлекались, заставляя Вилли бегать за палкой. Но Вилли наконец набегался всласть и даже устал – язык его вывалился, а бока часто вздымались (в отличие от Элизы и Ангуса Хью мог забросить палку очень далеко – к огромной радости пса).
Наигравшись, Элиза села на траву, а Вилли, устроившись у нее на коленях, принялся вылизывать лицо хозяйки. Она со смехом отворачивалась, но в конце концов была вынуждена подняться.
– Хватит, Вилли, – сказала Элиза, вытирая лицо платком.
Вскоре Ангус, который занимался лошадьми, пока супруги играли с собакой, взял Вилли на поводок и отправился вместе с псом исследовать окрестности.
– Я его понимаю… – в задумчивости проговорил Хью. – Ведь я, может, хотел того же. Впрочем, теперь мне никто не помешает осуществить свое желание, верно?
– Ты хочешь облизать мое лицо? – со смехом отозвалась Элиза.
– А что в этом особенного? – с озорной улыбкой спросил Хью. – Иди-ка сюда.
Элиза, завизжав, бросилась наутек, но далеко ей убежать не удалось.
– Моя! – крикнул Хью, приподняв ее над землей. – Вся моя! – И поцеловал ее в губы.
– Это куда лучше, чем нежности Вилли, – порозовев, заметила Элиза.
– Да? – Хью ухмыльнулся и повторил поцелуй. – Я рад, что тебе понравилось. Обещаю не останавливаться на достигнутом, но вначале надо перекусить.
Хью отошел к коляске и вернулся с одеялом и корзиной. Он расстелил одеяло на траве, а Элиза подняла крышку плетеной корзины и обнаружила там клубнику, запеченный окорок, предусмотрительно нарезанный тонкими ломтиками, хлеб, ароматный чатни и бутылку шампанского.
– Вот это пир! – радостно воскликнула она.
Хью сел на одеяло рядом с женой и, вытянув ноги, пробормотал:
– Так уж и пир… Просто перекусим немного. – Элиза достала клубнику, и Хью съел ягоду из ее из рук. – Не хватает только чая и пирожных. И еще – чашек, блюдец, вилок, ножей… и всего прочего. Собственно, ради этого мы и сбежали. Руками есть намного приятнее. Если ты, конечно не возражаешь.
– Нет-нет, нисколько, – ответила Элиза и подумала, что готова на любое предложение мужа, хотя вслух этого не сказала.
– Вот и хорошо. Видишь ли, я… – Казалось, Хью немного смутился. – В общем, я захотел тебя побаловать. – Он достал шампанское и откупорил его. – Ты так много трудилась над гостиной. Знаешь, тебе ведь удалось завоевать сердце моей матери.
– Правда? – Элиза встрепенулась и просияла. – Ах, я так на это надеялась. То есть я надеюсь, что она хорошо обо мне думает.
Хью наполнил бокал и протянул жене. Элиза с наслаждением пригубила. Шампанское днем – в этом было что-то сладострастно-греховное…
– Дорогая, когда я начал ухаживать за тобой, для моих близких это стало неприятным сюрпризом, но теперь все уладилось, – сказал Хью. – Я сам виноват, что они у меня такие: очень баловал.
Элиза же подумала о том, что муж, как всегда, чего-то недоговаривает: Впрочем, это не имело значения; она смаковала шампанское и разглядывала листок, только что упавший с дерева на одеяло рядом с ней.
– Полагаю, они рассчитывали, что ты женишься на леди.
– Скорее всего, но никто мне ни разу об этом не сказал, – продолжил Хью. – Но знаешь, мать неоднократно выражала надежду на то, что ее дети создадут семьи с теми, кто был бы им по сердцу. Она обожала моего отца, и для своих детей хотела того же, что имела сама. Не меньше.
И вот опять он давал понять, что любит ее. И вновь Элиза мысленно отчитала себя за желание услышать, как он скажет ей об этом – прямо и просто. И опять она себе напомнила о том, что поступки ценнее слов. Ведь муж устроил ей романтическое свидание – вывез за город, на красивое место, где не было никого, кроме них и Вилли. Так чего же еще желать? Но Элиза ничего не могла поделать с собой – она была разочарована.
– Мои родители тоже любили друг друга, – сказала она, пытаясь выбросить из головы глупые мысли. – И я всегда надеялась найти то, что было у них.
– Хм… – Хью пристально посмотрел на нее, с пустым бокалом в руке, забыв налить шампанского и себе тоже. – Твоя мать умерла, когда ты была еще ребенком, верно?
– Да. Мне не было и четырех, когда они умерли – моя мать и мой новорожденный брат.
– Должно быть, тебе было одиноко в детстве: ведь, кроме отца, у тебя никого не было…
Элиза пожала плечами.
– Я выросла без матери, и потому не знаю, каково это – жить с мамой. Когда мне исполнилось восемь, отец отправил меня учиться, чтобы я могла усвоить все то, чему мать могла бы меня научить. И там я подружилась с Софи и Джорджианой, и они стали мне как сестры. – Элиза усмехнулась. – Я счастлива, что теперь у меня их стало четыре.
– И как они тебе? Похожи на настоящих сестер?
Элиза сделала глубокий вдох: не все еще гладко, это верно, но…
– Да, – твердо сказала она. – Генриетта – чудесная девочка, а Эдит… оказалась в безвыходном положении. Мистер Бенвик поступил с ней подло, и я счастлива, что она им переболела.
– Именно ты поставила его на место, – с усмешкой произнес Хью. – И сделала это блестяще.
– Я очень рада, что все хорошо закончилось. Я очень боялась, что меня не поймут: Эдит разозлится, а твоя мать расстроится.
Хью многозначительно хмыкнул.
– Единственное, о чем жалеет мать, так это что она сама не догадалась сделать то, что сделала ты. А что до Эдит… – Хью помолчал. – Ты показала ей, что такое истинное благородство, и заставила устыдиться, как она вела себя по отношению к тебе.
– Она попросила у меня прощения.
Эдит едва не плакала, когда говорила о том, что слепо верила каждому слову Бенвика. Но для нее, куда важнее было услышать от Эдит обещание, что они начнут строить отношения с чистого листа и постараются обойтись без предвзятости.
– Хотя не думаю, что она когда-нибудь полюбит Вилли так же, как Генриетта, – добавила Элиза с улыбкой.
– Да, уж это вряд ли! – тоже улыбнулся Хью.
– Знаешь, я поговорила с отцом о его с Ливингстоном коммерческом предприятии, и он признал, что имел дело с лордом Ливингстоном, но между ними все было честно.
– Сейчас это уже едва ли имеет значение. – Хью нахмурился и пожал плечами. – Я утратил всякое уважение к Ливингстону. И нисколько не удивился бы, узнав, что он лжет.
– Мне бы хотелось, чтобы у вас с папой были более теплые отношения, – сказала Элиза.
– У нас с твоим отцом полное взаимопонимание. – Хью снова пожал плечами. – Но я, признаться, удивлен, что он отправил тебя в школу с проживанием. Мне казалось, он из тех отцов, которые контролируют каждый шаг своих дочерей. Как он на такое решился?
Элиза картинно закатила глаза. Раз Хью решил сменить тему, – так тому и быть.
– Я рада, что он не побоялся меня отпустить. В школе было много воспитанниц моего возраста. И вообще там было очень интересно. Академия миссис Эптон – лучшая школа для девочек, а сама миссис Эптон – замечательная наставница: когда надо – пожалеет, когда надо – приободрит. Мой отец хотел сделать из меня настоящую леди.
Хью окинул жену задумчивым взглядом и произнес:
– Захотел – и сделал.
Элиза вспыхнула.
– Но я никогда не думала, что стану графиней! Мне до сих пор от этого не по себе.
– Правда? – Хью опустил свой бокал в корзину и растянулся на одеяле, увлекая за собой жену. – Ты несчастна со мной?
– Нет-нет! – воскликнула Элиза.
– Тогда почему тебе не по себе? – Хью приподнялся, опершись на локоть. – Только твой отец хотел этого брака? А чего хотела для себя ты?
Элиза почувствовала, что краснеет под пристальным взглядом мужа и пробормолтала:
– Я… У меня не было никакой конкретной мечты. Пожалуй, я мечтала встретить того, кто будет добрым ко мне и терпеливым, того, кто не станет возражать против Вилли. На большее я не надеялась.
– Хм… И вместо этого тебе достался я.
Читать бесплатно другие книги:
