Невеста для графа Линден Кэролайн
– О, нет-нет! – в тревоге воскликнула Элиза. – Я не это хотела сказать! О таком муже, как ты, я даже не мечтала. Я поверить не могла в свое счастье, когда ты попросил разрешения навещать меня. Мне казалось, это какой-то розыгрыш, какая-то ошибка или, возможно, явный признак, что у тебя не все в порядке с головой. Но я… – Элиза провела ладонью по щеке мужа и тихо добавила: – У меня нет слов, чтобы описать свое счастье.
Хью замер – словно боялся пошевелиться.
– В твоих руках я мягче воска, – произнес он.
– Что ты имеешь в виду?
– Поверь, ничего плохого. Может перекусим?
И они принялись за окорок с хлебом и яблочным чатни – гордостью повара. Потом закусили клубникой и допили шампанское. При этом Хью рассказывал забавные истории про свою школу и свои школьные проделки, а также про шалости друзей. А Элиза поведала о том, как Софи и Джорджиана стали ей назваными сестрами. Рассказывала она и про свою жизнь в академии, рассказала и о том, как Софи чуть не выгнали из-за того, что она пыталась научить подруг сложению с помощью игральных карт.
Когда вернулись Ангус и Вилли, Хью поднялся и предложил Элизе прогуляться. Она кивнула, и они ушли, оставив паренька лакомиться тем, что осталось от их пира. Вилли, знавший, что и ему кое-что перепадет, растянулся неподалеку на траве.
День был ясный и солнечный, и Элиза, ладонью прикрыв от солнца глаза, пыталась рассмотреть Лондон, находившийся далеко внизу. При этом она то и дело улыбалась. Сегодня все ей казалось необычно ярким и ослепительным. А вся ее теперешняя жизнь походила на бесконечное кружение в вихре карнавала, и в этой круговерти ее прежняя жизнь в Гринвиче казалась ужасно далекой. Она почти не помнила себя прежнюю.
– Может, свернем в лес? – предложил Хью, заметив, что она смахнула пот со лба. – Солнце не слишком печет?
– Да, пожалуй, – сказала Элиза, и они свернули в лес, в приятную прохладу.
А потом они долго шли по тропинке, пока не вышли к ручью. Шагая вверх по его течению, они поднимались все выше и выше.
– Тебе надо было меня предупредить, и я бы надела ботинки покрепче, – задыхаясь от усталости, сказала Элиза. В этот момент она в очередной раз перебралась через поваленное дерево.
Хью лукаво улыбнулся.
– А мне нравится видеть тебя раскрасневшейся от быстрой ходьбы. Сними пелерину, будет не так жарко.
– Но мне не настолько жарко, чтобы…
Элиза прикусила губу, когда муж обнял ее за талию и шепнул:
– Сейчас будет.
Свободной рукой Хью уже развязывал ленты ее шляпки. Элиза загоралась как свечка всякий раз, когда он к ней прикасался. Расстегивая пелерину, она прошептала:
– Хью, что ты задумал?
Он снова улыбнулся.
– А что ты мне позволишь?
«Все, что ни попросишь», – подумала Элиза. Она подозревала, что он знал об этом, но все же было очень приятно, что муж предоставлял ей право решать, что именно позволить: это давало ощущение власти над ним – ощущение новое и весьма возбуждающее. Выскользнув из его объятий, Элиза сбросила пелерину, потом с улыбкой сказала:
– Это зависит от того, как ты будешь просить.
Хью шагнул к ней, перед этим повесив ее шляпу на ветку, оказавшуюся здесь как нельзя кстати. И в тот же миг Элиза почувствовала, как отвердели и восстали ее соски.
– Миледи, вы хотите, чтобы я вас умолял? – спросил Хью, опустившись на одно колено. – Хотите, чтобы я пал к вашим ногам? – Он обхватил пальцами ее лодыжку.
– Падать не обязательно, – пролепетала Элиза.
– Не обязательно? Ладно, хорошо. – Рука мужа скользнула вверх по ее ноге. – Позвольте в таком случае показать вам нечто такое… Вам это должно несказанно понравиться.
Элиза в тревоге осмотрелась. Вокруг не было ни души, но все же…
Теперь уже обе руки мужа были у нее под юбкой.
– Миледи, вы должны мне довериться, – сказал он. – Так вы мне доверяете?
– Да, но… – Элиза едва не подпрыгнула, когда Хью добрался до разреза ее панталон.
– Вот и хорошо. – С этими словами он прижался губами к тому месту, где только что находились его пальцы. Элиза вскрикнула, а Хью с тихим смешком раздвинул ее ноги пошире – и снова поцеловал.
Элиза не очень-то понимала, что муж с ней делал, но только едва держалась на ногах. И если бы не дерево, так удобно оказавшееся у нее за спиной, то она бы не выстояла. Элиза подозревала, что все дело в губах и языке мужа, но старалась об этом не думать, чтобы не умереть от стыда. К тому моменту как Хью поднялся и выпрямился во весь рост, Элиза уже почти ничего не соображала.
– Обхвати меня за шею, – прошептал муж.
Элиза повиновалась, и Хью приподнял ее, а в следующее мгновение вдруг почувствовала, что он вошел в нее. При этом он поддерживал ее, обхватив за ягодицы, и, слегка поворачивая, проникал в нее все глубже.
– Не отпускай меня, – прорычал он, упираясь подошвой о выступавший из земли корень.
Тихонько застонав, Элиза обхватила ногами бедра мужа, а тот, тяжело дыша и по-прежнему поддерживая ее снизу, медленно двигался, раз за разом глубоко проникая в нее. Элиза осознавала, что их могли увидеть, но страх лишь распалял ее. В эти мгновения она узнавала себя с совершенно новой и неожиданной стороны. Она забыла, что такое скромность, она не знала, что такое стыд, она упивалась собственным распутством.
Внезапно голова ее откинулась назад, а из горла вырвался стон.
– Смотри на меня, – сказал Хью, почти касаясь губами ее губ. – Открой глаза, Элиза, и смотри на меня…
Она повиновалась и посмотрела на мужа. Его волосы чернильными волнами обрамляли лицо, а глаза были как пылающие угли. Он в очередной раз вошел в нее, и она с радостным криком содрогнулась всем телом – и словно взмыла в небеса. Несколько секунд спустя Хью тоже содрогнулся и замер, навалившись на нее всем телом и прижимая к стволу дерева. Но Элиза по-прежнему держалась за него крепко-крепко, и счастье радостно пело в ее душе. «Я люблю тебя, люблю, – лихорадочно повторяла она про себя. – Люблю, даже если ты никогда не скажешь мне о своей любви».
– Я люблю тебя, – послышался вдруг хриплый шепот мужа.
Элиза вздрогнула, решив, что думает вслух.
– Что ты сказал? – спросила она на всякий случай.
– Я люблю тебя, – повторил Хью и, улыбаясь одними глазами, добавил: – Ты меня разве в первый раз не слышала?
– Слышала, просто я… – Элиза умолкла, боясь сказать глупость.
Обхватив ладонями лицо мужа, она поцеловала его с любовью и нежностью, и он тотчас же ответил на ее поцелуй.
– А я люблю тебя, – робко прошептала она.
– Для этого я тебя сюда и привез, – пробормотал Хью. – Ну… чтобы сказать тебе об этом.
– Я всегда к твоим услугам, только позови, – со смехом отозвалась Элиза. Сердце же ее продолжало радостно петь.
– Я планирую делать это почаще, – с улыбкой сказал Хью.
Элиза тоже улыбнулась: она знала, что никогда не будет так счастлива, как сейчас.
Глава 25
Вечер у Монтгомери начался прекрасно, и не было ни одного повода думать, что он может так плохо закончиться.
На бал Элиза надела новое платье из темно-бордового шелка. Ей всегда нравились насыщенные цвета, и теперь она, будучи замужней леди, могла их носить. Что же касается оголенных плеч и глубоких декольте, то их Элиза старалась избегать, пока Джорджиана наконец не уговорила ее сшить себе хотя бы одно такое платье. И сегодня Элиза решилась его надеть.
– О боже! – в изумлении воскликнула Генриетта, когда Элиза спустилась в холл. – Ваш наряд… – Не находя слов, девушка умолкла.
Элиза в растерянности молчала. Неужели ей придется переодеваться? Но тогда все они опоздают на бал…
– Что-то не так с моим платьем? – спросила она наконец.
– Ах, оно великолепно! – Генриетта с восхищением рассматривала платье Элизы. – Кажется, что оно все сияет и искрится при каждом вашем движении.
Элиза с сомнением провела ладонью по кромке выреза, щедро отороченного бисером. Сверкать и искриться – это плохо? Может, высший свет считает это вульгарным? Она вопросительно взглянула на Эдит.
– Не слишком ли смело?
– Нет-нет, – заверила ее старшая из сестер. – Я сама закажу себе такое же, если мама позволит.
– Как только мама увидит, как красиво оно смотрится на Элизе, она сама предложит тебе сшить такое же, – сказала Генриетта. На ней, как и на Эдит, было довольно милое платье самого популярного у юных дебютанток оттенка – того самого, который Джорджиана как-то назвала «девичьим румянцем».
Матери Хью платье понравилось с первого взгляда.
– Спасибо, – в смущении выслушав комплименты свекрови, сказала Элиза. – Я рада, что вам по вкусу мой наряд. Мне бы не хотелось, чтобы вам пришлось сегодня краснеть за меня.
– Краснеть за вас? – со смехом переспросила вдовствующая графиня. – Вы затмите сегодня всех, моя дорогая!
Элиза знала, что затмить всех ей не по силам. Даже мать Хью все еще блистала красотой, и наряд цвета полыни был очень ей к лицу. Яркую брюнетку Генриетту трудно было не заметить, а Эдит считалась первой красавицей во всем Лондоне. Тщательно завитые золотистые кудряшки обрамляли ее ангельское личико, а в руке она держала – Элиза заметила это только сейчас – тот самый подаренный ею веер из слоновой кости.
Элиза отвела глаза от своего подарка и взглянула на девушку. Та в смущении зарделась и, раскрыв веер, спросила:
– Как вы думаете, он подходит к моему наряду? Я все ждала случая, когда смогу взять его с собой.
Элиза невольно улыбнулась, поймав себя на мысли, что очень ждала, когда же этот случай настанет. И вот наконец дождалась. В этот момент она впервые почувствовала себя так, словно ее окончательно приняли в семью.
– Веер очень подходит к вашему платью, – сказала Элиза, и Эдит ответила ей благодарной улыбкой.
– Прошу прощения, что заставил вас ждать, – пробормотал Хью, спустившийся в холл последним. – Но я должен соответствовать возложенной на меня почетной миссии. Джентльмен, сопровождающий на бал четырех прекрасных леди, должен выглядеть безукоризненно, ведь на него направленно столько завистливых взглядов…
Тут Хью взглянул на жену – и онемел. Если в самый первый момент Элиза прочла в его глазах изумление и восторг, то уже через мгновение восхищение уступило место жгучему желанию: казалось, муж готов был наброситься на нее прямо здесь и сейчас. Элизе стало жарко, и она почувствовала, что заливается краской, причем румянец ее был вызван отнюдь не смущением.
– Идемте, девочки, – услышала она за спиной голос свекрови. – Экипаж ждет.
Усаживая Элизу в карету, Хью поцеловал ее запястье и прошептал:
– Леди Гастингс, сегодня вы произведете фурор.
И Элизабет не захихикала нервно, как это обычно случалось с ней раньше, а приподняв брови, спросила:
– Вы так думаете?.. Ах какой конфуз! Я-то хотела привлечь внимание только одного мужчины.
– Повезло этому парню, – тихо сказал Хью, усаживаясь с ней рядом и обняв за талию. – А как вы собирались с ним поступить после того, как приворожите?
– Хочу потанцевать с ним, возможно – поужинать в его компании, а затем привезти домой и любить до изнеможения… до полного его изнеможения.
Софи говорила, что нет беды в том, чтобы иногда угощать мужа сладострастными речами, и, последовав совету подруги, Элиза смогла убедиться в его действенности. Хью судорожно выдохнул и, коснувшись губами ее уха, прошептал:
– О, искусительница… Теперь я смогу думать лишь о твоем обещании. – Ладонь его словно невзначай скользнула по ее спине, задержавшись на ягодице. – Может, стоит вернуться и сразу приступить к главному блюду?
Элиза кокетливо улыбнулась, хотя сердце ее бешено колотилось. Ах, и она бы с радостью осталась дома, наедине с Хью.
– Боюсь, твои мать и сестры будут разочарованы, – сказала она, чуть задыхаясь.
– А как же с твоим первым обещанием? – спросил Хью и тут же добавил: – Я буду требовать обещанный танец.
– Я всегда держу слово, – с улыбкой ответила Элиза.
Монтгомери давали бал в арендованном для этого целом этаже здания Гильдий. Денег Монтгомери не жалели, поскольку бал был устроен в ознаменование помолвки их дочери с наследником герцога Уорнфорда. Собрался весь свет лондонского общества, и все вокруг сверкало позолотой, ослепляя непривычную к столь откровенной демонстрации роскоши Элизу. Она искала глазами Джорджиану, но, к своему огорчению, не находила ее. Элиза почти никого здесь не знала, и ей совсем не хотелось простоять весь вечер у стены. А с Джорджианой она могла бы хоть поговорить…
Но стоять у стены Элизе не пришлось. Поразительно, но сегодня она была нарасхват. Впрочем, как оказалось, все приглашавшие ее джентльмены были дружны с ее мужем, так что не исключено, что это Хью позаботился о том, чтобы его жена не чувствовала себя лишней на этом празднике жизни. Среди ее партнеров были два графа, один виконт, брат герцога, а также наследник маркиза; до Хью очередь так и не дошла. Элиза заметила, что он в этот вечер не танцевал, – разве что по разу с каждой из сестер.
– А с кем мне танцевать? – ответил он на вопрос жены, который она задала ему во время ужина. – У единственной женщины, которая мне интересна в качестве партнерши, каждый танец уже обещан.
– Но я танцевала только с твоими друзьями. Ты в любой момент мог взять инициативу в свои руки, – резонно возразила Элизабет.
– Друзья, говоришь? Коварные злодеи, а не друзья. Я чуть было не вызвал Фэрфилда на дуэль из-за того, что он бессовестно пожирал тебя глазами.
Элиза с улыбкой пожала плечами. Ни один мужчина (и Роберт Фэрфилд не исключение) никогда не смотрел на нее с вожделением, так что Хью либо дурачился, либо – без всяких на то оснований – ее ревновал. Но как же приятно было бы сознавать, что ее муж испытывал чувство ревности. Не устояв перед искушением, Элиза решила еще немного подразнить его.
– Надеюсь, ты этого не сделаешь, потому что я пообещала Роберту еще один танец после ужина.
– Ничего, он переживет, если ты ему откажешь. Я хочу танцевать с тобой, – заявил Хью, обжигая ее взглядом, полным нестерпимого желания.
Элизу бросило в жар.
– Ах, Хью… – пробормотала она.
– Да, я этого хочу! – заявил муж. – И хочу, чтобы ты повторяла мое имя всю ночь напролет, – добавил он шепотом, когда они возвращались в бальный зал. – Я хочу слышать твои сладострастные стоны. Хочу, чтобы ты выкрикивала мое имя в экстазе…
– Хью, прекрати! – Густо покраснев, Элиза ткнула мужа в бок веером.
– Вот этого слова я точно от тебя не услышу, когда уложу наконец в постель, – бархатным шепотом искушенного соблазнителя проговорил Хью.
Граф ни в чем не знал от жены отказа. Она готова была на все – лишь бы он не стал искать удовлетворения в других местах. Она должна была чувствовать, что нужна ему, что он хотел ее, вожделел ее, восхищался ею. И сейчас, танцуя с другим мужчиной и улыбаясь своему партнеру, она будет думать лишь о своем муже. Она будет представлять, как тот станет ублажать ее, когда они вернутся домой.
– Не знаю, как я переживу еще один танец, – тихо пробормотала Элиза.
– Не беспокойся, тебе повезло, ведь твоим следующим партнером буду я.
Хью смерил шедшего к Элизе лорда Харрингтона таким взглядом, что тому оставалось лишь одно – развернуться и уйти.
Элиза нахмурилась. Она привыкла жить по правилам, а правила хорошего тона запрещали вести себя так, как вел себя ее муж.
– Хью, что ты себе позволяешь? – Элиза округлила глаза.
Но муж как ни в чем не бывало взял ее под руку и повел танцевать.
– Я обнаружил, что мне не нравится делить свою жену с другими мужчинами, – сообщил он.
– Но это же просто танец, – резонно возразила Элиза.
Музыканты тем временем настраивали инструменты. Хью привлек жену к себе – следующий танец был вальс.
– Нет, не просто танец, – с неожиданной серьезностью ответил он. – Это шанс почувствовать, как ты двигаешься в моих объятиях, и получить ни с чем не сравнимое наслаждение. И еще это шанс показать всему Лондону, как мне повезло с женой. И, наконец, это прекрасная возможность порадовать тебя, потому что я знаю, что ты очень любишь танцевать, а более умелого и чуткого партнера, чем я, тебе не найти. И я ни за что не упущу столько замечательных возможностей.
Элиза просияла. В этот момент она любила мужа так, как, кажется, никто никогда никого не любил.
– Ты прав, такое упускать нельзя, – прошептала она, глядя ему в глаза.
Тут наконец раздались звуки вальса. Танцуя, Хью крепко прижимал к себе жену, не считаясь с приличиями, и она парила над полом в его объятиях, глядя ему в лицо. На губах же его играла так хорошо ей знакомая многообещающая улыбка… И сейчас им обоим казалось, что в огромном бальном зале не было никого, кроме них двоих.
– Ты знаешь, я влюбилась в тебя как раз тогда, когда первый раз танцевала с тобой, – робко призналась Элиза.
– Да? Хм… помню. Дело было на балу у Тейнов, верно?
Элиза кивнула.
– Да, там. И меня никто, кроме тебя, тогда не приглашал танцевать. – Господи, зачем она это сказала? Увы, признание это прозвучало слишком уж сентиментально и жалко. – Мы с папой никого там не знали, – поспешно добавила Элиза. – Я тогда думала, что весь вечер простою у стены, пока не появился ты.
Хью стиснул зубы.
– Поверь, такое больше не повторится! Негоже тебе стоять в сторонке, когда другие танцуют!
– Я ничего против не имела, – с улыбкой сказала Элиза. – По правде говоря, я и не хотела танцевать ни с кем, кроме тебя.
– Ни с кем? Точно? – Хью расплылся в улыбке.
Элиза снова кивнула.
– Да, ни с кем. Видишь ли, во время моего первого сезона мне довелось потанцевать со многими джентльменами, но я очень быстро поняла, зачем они меня приглашали. И потом, когда я все поняла, стоять у стены мне было куда приятнее, чем танцевать.
Когда-то она даже представить не могла, что сможет признаться в том, что всех тех, кто пытался за ней ухаживать, интересовало лишь ее богатое приданое. Но сейчас, говоря об этом, Элиза не чувствовала себя ущербной. Не зря говорят, что ночь чернее всего перед рассветом. И в ее жизни с рассветом все изменилось. И если то осознание своей отверженности, униженности и никчемности было платой за ее теперешнее счастье, то выходит, что счастье ей досталось почти что даром.
– Почему же они хотели с тобой танцевать? – нахмурившись, спросил Хью.
Элиза медлила с ответом. Скользкая эта тема – деньги. Не стоило бы ее касаться.
– Конечно же, не из-за моего обаяния и красоты, – ответила наконец она. – Ни тем ни другим я никогда не обладала. Так что, наверное, я должна быть благодарна тебе, что ты готов мириться с моими недостатками.
Хью немного помолчал, потом проговорил:
– Только тот, кто хорошо знает тебя, может по достоинству оценить и твое обаяние, и твою красоту, которыми ты отнюдь не обделена.
«Или тот, кто лжет из добрых побуждений», – подумала Элиза. Но даже если сказанное мужем было неправдой, то все равно его слова приятно согревали душу. И тело тоже. Или это танец так ее разгорячил?
– Но ты ведь тогда меня не знал, а танцевать все равно пригласил. И не один раз, а два.
– И тем покорил твое сердце? – с некоторой настороженностью спросил Хью.
– Ну… – Элиза отвела глаза. – Ты еще и поцеловал меня.
Хью промолчал, и молчание затягивалось. Когда Элиза решилась наконец посмотреть ему в глаза, поняла, что он все это время пристально всматривался в ее лицо – словно подозревал, что она что-то скрывает.
– Я действительно поцеловал тебя, – сказал он, нарушив молчание. – И в тот момент я понял, что женюсь на тебе.
Губы Элизы приоткрылись: она смотрела на мужа в немом восторге, а на его губах заиграла чувственная улыбка. Напряжение рассеялось.
– Конечно, при условии, что ты согласишься за меня выйти, – добавил он. – И я испытал невыразимое облегчение, когда ты сказала «да».
«Можно подумать, я могла бы ему отказать!» – подумала Элиза. Ведь к таким девицам, как она, не каждый день сватаются графы. К тому же она была по уши в него влюблена…
– Неужели ты сомневался в том, что я приму твое предложение?
Улыбка мужа поблекла.
– Я не хотел принимать подарок судьбы как нечто само собой разумеющееся, – пробормотал он.
В горле Элизы запершило, а на глаза навернулись слезы. Она всегда держалась в тени своих бойких подруг и предпочитала молчать, когда другие говорили. Если же ей задавали вопрос, она терялась, а нервный смешок был ее проклятием. Сказать что-нибудь остроумное ей было не под силу, и она не слышала от мужчин ни одного искреннего комплимента, а вот Хью… Он был совсем другой: смотрел на нее не мельком, как другие, а пристально, с интересом, – сумел разглядеть в ней то, чего не видел никто, даже она сама. О таком муже – идеальном муже – она не смела даже мечтать.
Вальс закончился, но Хью не спешил ее отпускать и тихо спросил:
– Кому еще ты обещала танец?
– Мистеру Дженнингсу, лорду Эдварду Риверсу… и еще кому-то. А почему ты спрашиваешь?
– Потому что я тебя ревную. Но это скоро пройдет. – Неожиданно подмигнув, Хью ее отпустил и, взяв под руку, повел к столам, где в серебряных ведерках со льдом охлаждалось шампанское. – Какую марку предпочитаешь?
Элиза немного смутилась и с улыбкой проговорила:
– Знаешь, я лучше сначала загляну в дамскую комнату.
– Да, конечно, – улыбнулся в ответ Хью. – Я пока выберу шампанское по своему вкусу, а потом найду тебя, когда ты вернешься.
Глава 26
Озираясь по сторонам в поисках дамской комнаты, Элиза проходила по анфиладе парадных залов. Ей хотелось на время уединиться, чтобы прийти в себя и остудить голову – в прямом и в переносном смысле. Элиза чувствовала себя довольно неуютно на этой ярмарке тщеславия. Может, все дело в ее нежданном успехе? Ей было куда привычнее в роли неприметной серой мышки. Невзрачная и робкая Элиза Кросс хотела спокойно попить чаю в тихом уголке, дивясь странным причудам судьбы, но графиня Гастингс не могла себе позволить такой роскоши как уединение. Графиня Гастингс обязана быстро привести себя в порядок и вернуться в бальный зал, чтобы с благосклонной улыбкой принимать комплименты партнеров по танцам, непринужденно шутить и все это время чувствовать на себе обжигающие взгляды мужа.
Но, увы, дамская комната отдыха так же мало располагала к отдыху, как и бальный зал. Здесь было душно и тесно. Неподалеку горничная наскоро зашивала платье прямо на случайно порвавшей его дебютантке. Еще одна юная леди громко всхлипывала, а две служанки, стоявшие рядом, пытались ее успокоить. Кому-то горничные поправляли прически, кому-то прикладывали лед к распухшей лодыжке. Из дальнего угла доносился смех и обрывки реплик – три дородные матроны, занявшие последние свободные кресла, весело о чем-то болтали, причем одна из них вытянула перед собой ноги, поместив их на невысокий табурет.
Осмотревшись, Элиза нашла смоченную водой и уксусом салфетку и прижала ко лбу. Взглянув в зеркало, она даже не сразу узнала себя. Глаза ее ярко блестели, кожа словно сияла изнутри, а радостная улыбка на губах казалась вполне искренней – из зеркала на нее смотрела по-настоящему счастливая женщина, что вполне соответствовало действительности.
Когда Элиза вернулась в бальный зал, гостей в нем даже прибавилось. Лавируя между группами изысканно одетых денди и хихикающих дебютанток в белых платьях, Элиза пыталась отыскать Хью, но это оказалось непросто – не он один приехал на этот бал в черном сюртуке и бриджах, и темные волосы были не у него одного.
Элиза уже отчаялась отыскать мужа, когда наконец увидела его в другом конце зала. Он говорил с сияющей Генриеттой и красивым юношей, державшим за руку его сестру. А вдовствующая графиня стояла рядом с дочерью и любезно улыбалась. «Очень похоже на то, что молодой человек просит у Хью разрешения навещать Генриетту, – подумала Элиза. – Какая радостная новость!»
Элиза направилась к мужу, но тут кто-то окликнул ее по имени. Обернувшись, она увидела совсем рядом незнакомого пожилого мужчину. Он низко ей поклонился и сказал:
– Надеюсь, простите меня за то, что взял на себя смелость сам вам представиться, леди Гастингс. Сэр Ричард Несбит к вашим услугам, миледи. Примите мои поздравления.
Элиза вдруг почувствовала неприятный холодок в области затылка.
– С чем вы меня поздравляете, сэр?
– Со вступлением в брак. Я знал покойного отца вашего мужа очень хорошо, а нынешний граф Гастингс рос на моих глазах. Я помню его совсем маленьким мальчиком. – Сэр Несбит подмигнул Элизе, словно заправский ловелас, и – по-отечески снисходительно – улыбнулся.
Тревожное чувство, не покидавшее Элизу с того момента, как ее окликнули, отступило. Этот господин всего лишь друг семьи, к тому же безобидный старичок. Она даже нашла в себе силы улыбнуться.
– Спасибо, сэр Ричард. Вы очень добры.
– Покойный Гастингс, отец вашего мужа, был славным малым, – продолжил сэр Ричард. – Представляю, как бы он порадовался тому, что его сын столь удачно женился.
Элиза невольно вздрогнула – по спине вновь пробежал неприятный холодок. Назвать ее удачной партией для графа невозможно – она не могла похвастать ни красотой, ни родословной. Разве что… Вспомнив совет Джорджианы, она вскинула подбородок и холодно обронила:
– Не понимаю, о чем вы, сэр.
Старичок засмеялся.
– Понимаете, прекрасно понимаете. Ваш отец все это организовал, верно? Должно быть, он остался доволен тем, что его планы удалось воплотить в жизнь.
Элиза замерла, а сэр Ричард, наклонившись к ней, с широкой улыбкой проговорил:
– Теперь-то вы точно меня поняли, не так ли? Отец нашел для вас отличную партию, превосходную! Гастингс стал бы самой желанной добычей сезона, если бы не был по уши в долгах. И одной ногой во флоте, я бы сказал. Не могу не отдать должное Эдварду Кроссу – если уж он увидел возможность, то ни за что ее не упустит. Старинный род, порядочный молодой человек, и все это – за какие-то шесть процентов премиальных, – сообщил старик, все так же широко улыбаясь.
– Что вы имеете в виду? – Элиза слышала свой голос словно издалека, и он казался ей чужим… и каким-то слишком уж громким. – В чем вы обвиняете моего родителя?
– Обвиняю? Упаси бог! Я его знаю, я и сам продал ему один старый долг. Признаться, я уже не рассчитывал ни фартинга с него получить. Молодой Гастингс однозначно заявил, что с него довольно кредитных долгов отца, а долги чести по наследству не передаются, так что закон позволяет ему по ним не платить. И я, разумеется, продал вексель Кроссу! И не я один. Кросс скупил все долговые расписки по карточным долгам покойного Гастингса. И что теперь оставалось делать парню? Кросс не оставил ему выбора и купил любимой дочке прекрасного мужа. Удачная сделка, ничего не скажешь. Была Элиза Кросс, а стала графиня Гастингс!
Элиза на мгновение зажмурилась. Музыка, смех, обрывки фраз – все слилось в сплошной оглушающий гул. Ей хотелось зажать ладонями уши и бежать отсюда со всех ног. Она не желала верить Несбиту, но с другой стороны, не было оснований не верить. И действительно, красивый неженатый граф, у которого вдруг возникают деловые отношения с ее отцом… А ведь Элиза знала, что ее отец предпочитал не вступать с аристократами в деловые отношения. И еще – частые приезды графа в Гринвич… в основном в то время, когда отца не было дома, причем отец был убежден, что она очень нравилась Гастингсу…
Сэр Ричард откланялся и удалился, улыбаясь словно кот, вволю наевшийся сметаны. Элиза смотрела ему вслед, не в силах шевельнуться.
О боже, ведь все сходилось. Запущенный дом… Отсутствие средств на новые портьеры… «Случайное» появление Хью в театре… Высокомерная холодность вдовствующей графини, а также презрение со стороны ее дочерей… И, конечно же, то обстоятельство, что Хью соблазнил ее почти сразу же после того, как сделал предложение, чтобы уж точно не передумала.
Объятая ужасом, Элиза зажала рот ладонью. Каждый поцелуй, каждое прикосновение, каждый порыв «обезумевшего от любви» поклонника она вспоминала с поразительной отчетливостью. Отец любил пошутить о том, что ради будущих внуков готов купить ей нищего аристократа. Выходит, это была вовсе не шутка. Но она не думала, что Хью и впрямь нищий. Он сумел внушить ей, что ему нужна она, а не ее деньги.
Неужели все это было ложью?
– Элиза! – Эдит коснулась ее руки, но радостная улыбка вмиг померкла, когда та, вздрогнув, обернулась. – Дорогая, вам нехорошо? – участливо спросила девушка.
– Нет, просто я… – Элиза прижала ладони к вискам. Господи, неужели… – Что вы хотели, Эдит?
– Мама послала меня за вами, – проговорила золовка. Радостное возбуждение отчасти вернулось к ней. – Лорд Паркер-Джонс попросил разрешения приходить к Генриетте. Мама хочет представить его вам.
Но Элиза не отвечала, думала о своем. Папа всегда был аферистом. Расчетливым и хитрым. Он спрашивал о внуках всякий раз, когда приходил с визитом – всегда в отсутствие Хью, его матери и сестер. Было ли это случайным совпадением? Хью же ни словом не обмолвился о ее отце с тех пор, как они стали мужем и женой, а ведь до свадьбы он частенько виделся с ним, говорил, что у них коммерческие дела.
Неужели вся их нынешняя семейная жизнь – жалкий фарс?
– Элиза, что с вами? Вы очень бледны. Позвольте я приведу Хью.
– Нет! – Элиза схватила Эдит за руку. – Нет, не надо. У меня болит голова. Прямо-таки раскалывается. Вы не могли бы… Я должна уехать домой. Помогите мне, пожалуйста!
– Нет-нет, позвольте мне привести Хью, – сказала Эдит. – Он вас сам отвезет.
Элиза еще крепче сжала ее руку и заявила:
– Я не могу ждать!
Эдит смотрела на нее со страхом в огромных голубых глазах, и Элиза, пытаясь успокоить ее улыбкой, проговорила:
– Дорогая, я не хочу никому портить вечер. Тем более что у Генриетты такая радость… Пожалуйста, скажите Хью, что мне стало плохо и я поехала домой. Мне непременно станет лучше после чашки крепкого чая и отдыха в тишине.
– Но я все же думаю…
– Эдит! – Кажется, она слишком сильно стиснула руку девушки, потому что та поморщилась от боли. – Эдит, помогите! Мне нужна карета.
– Нет-нет, Хью сам отвезет вас домой, – не на шутку перепугавшись, твердила девушка.
Элиза поморщилась: она не хотела видеть мужа. По крайней мере – сейчас. А если она увидит его в ближайшее время, то скажет что-нибудь такое, о чем, возможно, потом пожалеет… или, что еще хуже, тотчас же пожалеет. Более того, если она сейчас отпустит Эдит, то девочка тут же помчится за братом.
– Проводите меня, пожалуйста, – попросила Элиза. – А потом можете рассказать обо всем Хью. Мне срочно надо домой.
Эдит неуверенно кивнула, а Элиза облегченно выдохнула, шагнула к двери – и чуть не упала: ноги отказывались ее держать. Она постояла немного, чувствуя, как дрожат поджилки, затем сделала несколько шагов, стараясь не сгибать колени. Увидев, что происходит, Эдит бросилась ее поддерживать.
– Элиза, дорогая… О господи! Может, вам лучше остаться?
– Здесь негде полежать.
– А в дамской комнате?
– Там так же душно и шумно, как здесь, и голова у меня еще сильнее разболится.
Элиза сфокусировала взгляд на дверном проеме, украшенном пилястрами, которые обвивал плющ с искусственными цветами из нежнейшего шелка. Монтгомери сегодня денег не считали, прямо как Хью – после того, как получил ее приданое, после того как отец оплатил его долги.
Эдит больше не приставала к ней с уговорами дождаться Хью, довела Элизу до вестибюля и сказала лакею, чтобы экипаж лорда Гастингса подали к выходу, а другого лакея послала за плащом Элизы.
– Останьтесь со мной ненадолго, – проговорила Элиза чуть дрожащим голосом.
Читать бесплатно другие книги:
