Практикующий. Клятва ворона Воронцова Валерия
– Думаешь, я не смогу дать твоей маме несколько фактов, которые усилят ее веру?
– Усилят? Там усиливать нечего, – фыркнула я. – Она меня отправит к мозгоправу, а на тебя напишет заявление в полицию.
– Там у меня тоже есть знакомые, не страшно, – ухмыльнулся Яблонев.
Почему я не удивлена?
– Бывшие клиенты?
– Не совсем, но близко, – не стал углубляться ведьмак. – В целом, как ты себя чувствуешь?
Вопрос с подвохом. Я сама не понимала, что сейчас со мной происходит, и боялась, что ничего. Вроде бы ожидались какие-то изменения, нечто более личное, подтверждавшее закрепившуюся между нами связь, чем погасшие свечи.
– Немного разочарованной.
Скрытничать не было смысла, Влад все равно узнает правду, если захочет.
– Почему?
– Ничего не изменилось. Я думала, что что-то почувствую – холод, жар, собачью сущность, начну видеть по-другому или еще что… А все обычно, – пожала я плечами.
– Понятно, – кивнул Влад. – Типичная реакция фамильяров, как я думаю. Кстати, для меня перемены в тебе очевидны. Ты их осознаешь, когда будешь готова принять.
– Это что должно значить?
– Приготовься, сейчас будет сложно, но это основополагающее знание. Одно из них в этом ключе. – Влад откинулся на спинку стула. – Прежде я говорил тебе о колебаниях и энергиях, о том, что такие, как я, могут их чувствовать, видеть и воздействовать на них. Влиять на чужие и свои энергии – значит задать программу. Программы могут быть самыми разными: избавление от пагубных привычек, мотивация к чему-либо, достижение целей, разрешение конфликтных ситуаций с людьми… Вариаций великое множество.
– Вроде того, как антивирус проверяет компьютер? – перешла я на «технический язык» из-за ассоциации со словом «программа». – Вы находите угрозы, вредоносные «файлы» и перезапускаете систему, удаляя их?
– Никогда об этом так не думал, но что-то схожее есть, – кивнул Яблонев. – Ритуал, который мы провели, создал программу нашей связи, соединил меня и тебя. Но ее еще нужно запустить.
– Как именно?
– Это известно только тебе, – серые глаза ведьмака чуть потемнели, все равно что предупреждение готовиться к какой-то гадости. – Обычно большинство установок от практикующих активирует вера человека в себя или сильное желание определенного результата. В случае с фамильярами… Это большое исключение для нас. Единственная программа, где при одних и тех же настройках запуск делает сам фамильяр индивидуально. Должна произойти какая-то точка отсчета, событие, при котором ты почувствуешь себя фамильяром. Нечто, что переведет твои инстинкты на постоянную основу, а не интуитивные включения.
Мозги начали завязываться в морской узел. Выставив указательный палец, тем самым попросив тишины, я уставилась в пластик стойки. Информация переваривалась тяжело, с бульканьем, брызгами и пенкой сомнений. Повторив про себя еще раз все, что сказал Влад, я, не отходя от компьютерных сравнений, выцепила для себя самое основное.
– Получается, ритуал – это скачивание программы. Архивированный файл.
– У тебя какая-то особая тяга к технике, как можно догадаться, – заметил Яблонев.
– Ага, – покивала я, действительно любившая повозиться в компьютере, поснимать для души в погожий день и даже под настроение создать какое-нибудь видео. Кстати, давно я за это не бралась, а ведь можно смонтировать что-нибудь в мистическом стиле с подходящей музыкой.
– Сравнение верное. Мы оба «скачали файл», я его уже вижу на тебе, осталось только извлечь и запустить программу, – вернулся Влад к теме.
– И что ты видишь? В смысле, как это выглядит?
– Раньше вокруг тебя был только контур возможной принадлежности ко мне, а теперь вся аура по границе переливается моими цветами.
Ведьмак смотрел куда-то сквозь меня, не так, как смотрят обычные люди. Пронзительно, удерживая на одном месте, пресекая дыхание. Темный снова изучал меня, как под микроскопом, но на этот раз я не чувствовала ничего неприятного. Только что-то вроде легкой щекотки по шее и затылку, и это даже отчасти расслабляло.
– И какие это цвета?
– Конкретно мои – фиолетовый с синим. Твои – зависят от эмоций, которые ты испытываешь. Сейчас ты по-коричневому спокойна, с легкой примесью зеленого любопытства (эта примесь вообще редко тебя покидает) и салатовым смирением.
– Не очень красивое сочетание, – поморщилась я, надеясь на что-то более яркое и жизнеутверждающее вроде красного, пурпурного или золотого.
– Какие эмоции, такие и цвета, – развел руками Влад.
– За что отвечает оранжевый? И вся твоя нелюбимая гамма? – осторожно спросила я.
– Желтый – зависть, оранжевый – притворство, лицемерие.
Фу. Неудивительно, что он их терпеть не может.
– А рыжий?
– Сочетание всего вышеперечисленного, – угрюмо ответил Яблонев.
Пожалуй, следует его отвлечь. Не знаю, какие воспоминания или мысли пробуждали эти цвета и в чем причина такой нелюбви к «солнечным» оттенкам, но выяснять это сейчас совсем не тянет.
– Я терпеть не могу розовый цвет. В смысле, даже смотреть на него не могу, настолько он приторный и легкомысленный, как по мне. А еще слащавый и детский.
– Я даже не удивлен, – хмыкнул Влад, позабавленный моим откровением. – Представить тебя в чем-то розовом не получается, а я не жалуюсь на фантазию. Кстати, по иронии судьбы, это цвет влюбленности и доброты.
– Чего нет, того нет, – так же развела я руками, передразнивая темного.
– Следующий вопрос, – ухмыльнулся парень, щелкая пальцами.
– Откуда ты знаешь, что я хочу спросить еще что-то?
– Чем больше я рассказываю, тем больше ты спрашиваешь. Не замечала этой закономерности? – приподнял бровь практикующий.
Не то чтобы у меня никогда не переводились вопросы к нему, но сегодня было слишком много пищи для размышлений. По правде говоря, я не успевала узнавать все по одной порции, как поступала следующая.
– Что это за событие, которое может включить все мои инстинкты раз и навсегда? Можешь назвать примеры? Должна же я понимать, к чему быть готовой.
– Я предполагаю, что инстинкты фамильяра включаются при сильном выбросе адреналина.
– То есть какая-то стрессовая ситуация, – протянула я, задаваясь вопросом, как это произошло у Ирки. Подруга вообще не представлялась мне человеком, обладающим хоть какой-то долей стрессоустойчивости. – Вроде как меня кто-то напугает в темной подворотне?
– Я бы не стал настаивать на этом сценарии. Представляешь, сколько мне работы привалит? Тебя с апельсинами в больнице навещать, искать виновных, проклинать их, чиститься после этого… Оно нам надо? – улыбнулся краешком рта Влад, и я прыснула.
– Ладно, уговорил, так и быть, – отмахнулась я, подыгрывая.
Дисплей телефона высвечивал половину седьмого, а это значило, что мне пора собираться домой. Как назло, едва я подумала об этом, как на языке завертелась еще куча вопросов на самые разные темы. Сунув мобильный в карман джинсов, я поднялась со стула, вовремя перебросив ноги подальше от Кельта.
– Мне, наверное, пора домой. Я обещала маме быть к ужину.
Я не видела выражение лица Яблонева (парень отвернулся, одергивая штанину), но мне показалось, что это известие его несколько расстроило. Возможно, следует перекреститься, потому как он достаточно бодро высказал:
– Хорошо, мы проводим тебя с Кельтом до остановки, все равно этому меховому коврику требуется пробежаться по парку.
Прогулка с Кельтом? Как много перспектив!
– Разрешишь мне немного повести его на поводке?
– О боги, – закатил глаза Влад. – Может, мне следует купить второй поводок и водить вас в одной упряжке?
– Влад!!!
Яблонев расхохотался, и я, настигнув парня в несколько шагов, мстительно заиграла на его ребрах симфонию щекотки.
– Я тебе покажу сейчас одну упряжку! – пропыхтела я, не давая ведьмаку сорваться с крючка.
– Серьезно? – задыхаясь, спросил Влад. – Она у тебя с собой? И как ощущения?
– Не смешно!
Практикующий перехватил меня за пояс, вытаскивая с кухни в холл. Ноги оторвались от пола, я взвизгнула, забыв, что хотела сказать. Руки рефлекторно ухватились за плечи парня, а темный лишь быстрее закружился вместе со мной вокруг своей оси под гавканье Кельта, прыгающего рядом.
– Хватит, у меня плохо с вестибулярным аппаратом! – зажмурилась я, и кружение тут же прекратилось, а под ногами оказался твердый пол.
– Агата? Извини, я не…
– Попался! – Я цапнула Влада за ребра, поспешно отбегая назад.
– Ах ты…
В ответ я показала ему язык, и мы захихикали, как маленькие дети в детском саду, почувствовавшие вольницу в отсутствие воспитателя. Одеваясь, мы то и дело смеялись, поглядывая друг на друга, а Кельт и вовсе замолотил хвостом, заглядывая в глаза то мне, то Владу. Похоже, пса удручало, что мы не берем его в свою игру.
Яблонев разрешил мне вести Кельта до парка, что оказалось не так-то просто. Овчарка рвалась на свободу, желая быстрее сбросить с себя «узду» и побегать по аллеям без поводка. Пришлось поднапрячься в сдерживании этой махины, хотя в самые сложные моменты Яблонев перехватывал контроль и командовал Кельту сбавить скорость.
Пес слушался, пока хозяйская рука касалась ленты поводка, но стоило нам только увлечься разговором, как все повторялось. Оставалось только благодарить собственное благоразумие и интуицию, отбившую у меня дурацкую мечту о зимних ботфортах на каблуке. Один метр прогулочного шага Кельта, и я уже валялась бы в сугробе. О шуточках Влада лучше и вовсе не думать. Не стоит подавать ему идеи.
– Я правильно понимаю, что обучение фамильярству не зависит от запуска программы? – спросила я, когда Влад отпустил Кельта и тот принялся наматывать вокруг нас круги, разбрасывая снег.
– Правильно. С запуском оно проходит легче. По крайней мере, так считается, – пожал плечами ведьмак, закуривая.
– И с чего мы начнем?
– С него. – Влад кивнул на Кельта. – Я подозреваю, что для лучшего понимания своей сущности тебе необходимо какое-то время понаблюдать за собаками. Когда обычный человек смотрит на пса, он видит в лучшем случае друга. Мало кто по-настоящему осознает, насколько это уникальные животные. Впрочем, человек до сих пор не постиг собственной уникальности, куда ему до чужой.
Каждый раз, когда он выдает такое пространственное суждение, мне хочется кивать, как китайский болванчик, выражая полное согласие. Интересно, все дело в связи или в наших схожих взглядах? Скорее всего, это две части одного целого.
– Ты хочешь, чтобы я… просто смотрела на Кельта?
– Просто смотреть ты можешь и дома на стену, результат «простосмотрения» неизменен, что бы в фокус ни попадало, – сварливо отмахнулся Яблонев. – Что ты знаешь о собаках? Давай, перечисли мне их преимущества.
– Нюх, – тут же выпалила я первое пришедшее в голову.
– Еще.
– Скорость. Слух. Собаки могут почувствовать приближение беды, я слышала историю, когда пес вынес из дома двух детей, а спустя несколько минут у того обвалилась крыша.
– Интуиция. Что еще? – кивнул Влад.
– Выносливость?
– Принимается. Дальше?
– Не знаю, вроде все перечислила, – пожала я плечами.
– А слона-то мы и не заметили, – развел руками Влад. – У собак особое восприятие всего окружающего. Они чувствуют людей. Видела, как избирательны уличные псы? Почему к одному прохожему они подходят, дружелюбно виляя хвостом, а другого обходят стороной?
И правда, почему я об этом не подумала? Сама же замечала, как собаки реагируют на пьяниц или вдруг ни с того ни с сего принимаются рычать на с виду безобидных старушек.
– У тебя тот же врожденный набор способностей, что и у него, – кивнул Яблонев на овчарку, увлеченно обнюхивающую ствол дерева. – Только он воспринимает это как данность и его лампочка горит постоянно, а ты включаешь их по наитию в минуты агрессии или сильнейшего потрясения, отчего и мигаешь, как при перепадах напряжения. Они сильно сказываются на тебе в эмоциональном плане. Теперь ты знаешь ответ на вопрос «что происходит», но не понимаешь как. Кельт научит тебя.
Все это пока плохо мне представлялось, но уверенность Влада приободряла. Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, я улыбнулась своему практикующему:
– Отлично. Когда приступаем?
Глава 14
Влад решил начать тренировки со вторника, тем самым дав мне двухдневную передышку. Все воскресенье я провела за домашними делами, общением с Иркой и Ярославой Самойловой по сети и просмотром сериалов с мамой. Из всех троих допрос с пристрастием не устраивала только Самойлова, но она и не знала ничего о Яблоневе.
Мама, насев на меня еще в вечер субботы, окончательно успокоилась только к середине следующего дня. От нее не укрылось, что мой свитер пахнет свечами и деревянной стружкой. Конкретно этим двум моментам было посвящено слишком много вопросов.
Повезло, что на коже не осталось следов укусов, о которых я старалась не думать. По крайней мере, думать не слишком часто. Я отбивалась, как могла, строго придерживаясь версии «мы с Владом просто друзья», и, в конце концов, мама отступила.
Зная ее характер, я не поверила в капитуляцию, заподозрив смену тактики. На всякий случай телефон все это время путешествовал в кармане домашних брюк, куда бы я ни шла. Последнее, что мне нужно – мамин нос в чате с Яблоневым. Даже пяти сообщений хватит, чтобы понять, что наше общение не совсем нормально, и тогда уже никакие отговорки не помогут.
С Иркой дело обстояло намного сложнее. Подруга обладала большей информацией, и ее подозрительность чувствовалась даже через экран ноутбука. Ругалова осторожно спрашивала, как прошла моя суббота и понравился ли мне дом Влада, что расшифровывалось как: «Ты сказала ему «да»? Теперь ты его фамильяр?» Наша беседа походила на то особое состояние захода в мутную воду, когда ногой пытаешься нащупать острые камни или коряги. Одно резкое неверное движение, и можно рассечь ступню до крови.
Не хотелось сообщать такую важную новость по социальной сети, и я решила поставить точку в этом вопросе при личной встрече в понедельник. Конечно, поздравлений ждать не приходится, но не перестанет же Ирка со мной общаться из-за этого? От представлений, в какое русло может перейти разговор, тревожно засосало под ложечкой.
В два часа ночи я, устав ворочаться и боксировать с подушкой, не выдержала и написала Владу:
«Гипотетически. «А» важно мнение «Б». «А» уже сделала что-то, что «Б» точно не одобрит, но дружбу сохранить хочет. «Б» будет права, крича на «А», или «Б» должна принять выбор «А»?»
Ответ пришел до того, как экран мобильного успел погаснуть:
«Ты должна была написать «А» и «И», а не «Б». У меня плохие ассоциации с «Б».
Моргнув, я заткнула рот одеялом, прыснув. Пошляк.
«Барабан?»
«Почти», – лаконично ответил Яблонев, и я представила, как саркастично приподнялась его бровь и появилась кривая ухмылка.
Не успела я напомнить о первоначальной задачке, как от Князя пришло следующее сообщение:
«Если «Б-И» ценит дружбу так же, как «А», то она примет ее выбор. Если нет, то «Б-И» не стоит переживаний «А»».
«Ты боролся с искушением не ставить дефис», – утвердила я очевидное, перекладываясь на другой бок.
«Мне нравится, как я влияю на тебя. Марш спать».
«А то что? Покусаешь?» – не удержалась я, качая головой на собственное поведение.
Черт, что я пишу? А главное, зачем я это пишу?
«Наоборот. НЕ покусаю», – припечатал ведьмак.
«Спокойной ночи», – тут же пошла я на попятную, не готовая рисковать и лезть дальше. Сложностей и так много, не стоит добавлять к ним флирт. Неуклюжий, глупый, вроде бы безобидный, но все же флирт.
Утро понедельника немного смягчил подъем ко второй паре. Более-менее выспавшись и даже не услышав, как ушла на работу мама, я позволила себе пару минут поваляться в кровати. Учеба до пятой пары исключала возможность встречи с Яблоневым в любом случае, даже не будь он чем-то занят, предстоял серьезный разговор с Ругаловой, погода не радовала… Так много причин, чтобы остаться в кровати, под одеялом, до завтра… Хныкнув, я, собрав всю волю в кулак, подняла себя с дивана и принялась за сборы.
У родного одиннадцатого корпуса меня уже ждала Ирка. Красные колготки и перчатки катастрофически не сочетались с бирюзовым пуховиком, но Ругалову это не останавливало. Похоже, она в последний момент передумала надевать коричневую куртку из-за не подходящей для такого мороза длины, но посмотреть на себя перед выходом в зеркало не удосужилась.
– Молчи! – выставила подруга руку со стаканчиком кофе перед собой. – Я и так знаю, что выгляжу нелепо. Пара десятков прохожих уже донесли это до меня. Особенно девицы в кофейне.
– А я ничего, – пожала я плечами, не сдержав смешка. – Это все понедельник.
– Вот именно, – поддакнула Ирка.
– Петушиный понедельник, – все же не смогла я перебороть себя. – Знаешь, еще бы красную помаду и длинные пластмассовые сережки…
– Агата! Не смешно!
– Шутишь? Я едва держу себя в руках.
Закатив глаза, Ругалова всучила мне кофе и стянула перчатки:
– Так лучше?
– С колготками то же самое сделаешь?
– Заткнись! – прошипела она, поспешно поднимаясь по лестнице к входным дверям корпуса.
Хихикая, я сверкнула студенческим охраннице, судя по возрасту которой, доверить ей можно было разве что охрану набора «Все для вязания». Ругалова продолжила быстрый подъем по лестнице на третий этаж, я последовала за ней, и когда мы возникли на пороге аудитории, на нас не посмотрел только ленивый. КуКурятник в полном составе прочно залип на красных колготах Ирки, и подруга, выпрямив спину, гордо прошествовала к нашей третьей парте.
– Она дальтоник? – услышала я театральный шепот Инги Марьяновой.
Из всех присутствующих только у меня есть право подшучивать над Иркой. Выстраданное в многочисленные ночевках и телефонных разговорах и заработанное огромным количеством совместных прогулок. Пользуясь терминологией Влада, Ира – мой человек, и я не буду стоять в стороне, когда кто-то пытается катить на нее бочку. Тем более глупые фифы КуКурятника.
Обернувшись на Ингу и сидевшую с ней за одной партой Наташу Запатову, я смерила обеих недобрым взглядом. Странно, но мне показалось, что Влад в этой комнате. Абсолютная уверенность в обратном ничего не меняла. Как будто ведьмак был совсем рядом, стоял за спиной, склонив голову набок и изучая девушек вместе со мной.
Я смотрела на Ингу и Наташу, отключившись от всего остального. Пристальный взгляд всегда пугает людей, а если он еще и подкреплен злостью… Марьянова продержалась чуть дольше Запатовой, но, в конце концов, обе отвернулись, уткнувшись в парту. Правильно сделали.
Расстегнув пуховик, я повесила его на стул, запихивая в рукав шарф и шапку. Гул аудитории постепенно отвоевывал пространство вокруг, присутствие Влада перестало ощущаться, но я не сомневалась, что где-то там, на другом конце города, он уже знает, что я собиралась откусить чьи-то любопытные носы.
– Ты что, заткнула их взглядом? – еле слышно спросила Ирка.
– Напугала, – поправила я, доставая тетрадку и пенал.
– То есть подавила их волю, – не отступила Ругалова. – Это способности темных!
Невероятно. Я убила насмешки над ней в зародыше, а она еще и возмущается!
– Прости, нужно было дать им ржать над тобой весь день, – буркнула я.
– И пусть бы ржали, это больше говорит о них, чем обо мне.
– Уроки философии от Березина? – ядовито поинтересовалась я. – Вроде как если бьют, подставь вторую щеку?
– Вроде как если бьют – отвечай, но первым драки не затевай.
– Если напугать заранее, никакой драки вообще не будет. – Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Ругалова словно нарочно поворачивала мой тумблер вспыльчивости!
– Страх – это насилие над душой.
Неужели? Может, у нее сейчас и нимб над головой появится?
– Твой новый лозунг? Сто утверждений праведника?
– Да что с тобой?
– Это с тобой что? Я защитила тебя, как и полагается настоящему другу, а ты обвиняешь меня в этом!
Прозвенел звонок, и в кабинет, словно ожидая именно этой секунды, быстро зашла Ольга Анатольевна Шварц, наш глубоко «обожаемый» преподаватель по теории и практике СМИ. Ирка уткнулась в свои конспекты, я же достала телефон, успев услышать вибросигнал до звонка. Переведя режим на беззвучный, открыла чат с Владом, убеждаясь, что всплеск моей злости не был им упущен.
Князь: «Порядок?»
Если бы.
«Страх – это насилие над душой. (с) Как тебе такое?»
Крикнув «здесь!» на привычную перекличку, устроенную Шварц, я приготовилась писать лекцию, вспомнив, что практика на следующей неделе. Пометив себе подготовиться к семинару, покосилась на Ругалову. Лошадка быстро набирала сообщение в телефоне, наверняка жаловалась на меня Березину.
Обернувшись, я встретилась взглядом с Самойловой, сидевшей, как всегда, в одиночестве на четвертой парте в среднем ряду. Передумав демонстративно и по-детски пересаживаться, тем более что пара уже началась и Ольга Анатольевна запела свою любимую песню о том, что ее предмет – самая главная дисциплина нашей специальности, я кивнула Ярославе и отвернулась.
Князь: «Дельфин покусал лошадь. Неплохой газетный заголовок, да?»
Прижав кулак ко рту, я отправила три хохочущих смайла в ответ.
На пятиминутке Ирка пошла на второй круг:
– Я тебя ни в чем не обвиняла.
– Ух ты, – фыркнула я. – Это я с утра проснулась в мире, где укор больше не относится к обвинению?
– Ты насквозь провоняла Яблоневым, – поморщилась Ругалова.
– Он не воняет, – отрезала я, внутренне поперхнувшись от такой характеристики. Это Влад-то воняет? Да он пахнет настолько круто, что я хочу себе духи с его запахом деревянной стружки и этим чем-то особенным владовским!
– Его действия воняют. А подход к людям и вовсе смердит, – не отступила Ира.
Это были не слова Березина, что я отлично понимала. Так думала сама Ирка. С первой минуты, как Ругалова поняла, кем мы можем стать друг другу с Владом, она делала все, чтобы отвратить меня от него. От этого было неприятно, саднило где-то в сердце и больно покалывало в носу. Очевидно, следует признаться, пока она не зашла слишком далеко в своих нападках на Яблонева.
– Мой практикующий действует так, как считает нужным. И то, что он когда-то тебя отшил, еще не повод лить на него дерьмо, – огорошила я ее.
Ругалова выпрямилась на стуле так резко, словно кто-то ткнул ее под лопатку. Большие карие глаза расширились от удивления, сменившегося недоверием и даже чем-то похожим на испуг. Как бы подруга ни представляла себе мои выходные с Яблоневым, такого она и подумать не могла. Тем более того, что согласие было получено еще до них.
– Твой практикующий? – шепотом переспросила она.
– Именно, – утвердила я одновременно со звонком с перерыва.
– Зачем ты согласилась?
– Захотела.
– Он тебя заставил?
– Как ты себе это представляешь? – усмехнулась я, качая головой.
Следующие сорок пять минут прошли как на минном поле. Ирка даже не делала вид, что пишет. Ее возмущение и недоверие кружили вокруг нас, едва ли не стреляя искрами. Пару раз мне казалось, что она хочет заговорить, или написать записку, но подруга только отворачивалась к окну, крутя на пальце кольцо с лазуритом.
Не успела пара закончиться, как она уже натягивала пуховик и бросала вещи в сумку.
– Сбегаешь? – не поверила я.
– Собираюсь на улицу. Поговорить.
– С кем?
– С тобой, что непонятного?
Моргнув, я засобиралась следом, не желая упускать этот шанс. Не знаю, что надумала Ругалова, но ее лихорадочные движения беспокоили. Да что такого-то? Она сама фамильяр, и серьезных жалоб от нее по этому поводу я не слышала. Ну да, ее практикующий светлый, мой – темный, но, по-моему, эта разница важна разве что при выборе пива.
В конечном счете, они оба помогают людям, просто помощь требуется разная. И я сейчас совсем не оправдываю Влада. Он же сказал, что причиняет вред лишь тем, кто того заслуживает, и, в отличие от Ирки, Князь мне ни разу не врал.
Мы вышли на улицу, и Ругалова решительно свернула от корпуса по Смидович вниз. Не отставая, я не пыталась заговорить, давая ей спустить пар. В конце концов мы зашли в тот самый двор, где нас нашла Алена. Опустив сумку на лавочку, Ирка резко обернулась ко мне:
– Как он это сделал? Что такого он сказал, что ты решила стать его фамильяром?
– Ир, успокойся, ты так бесишься, как будто я замуж вышла, а тебя на свадьбу не пригласила, – выставила я руки перед собой.
– Я же сказала тебе: он причиняет людям страдания, он худшая кандидатура для тебя, он…
– Хватит, Ир! – рявкнула я, чувствуя, как с каждым словом о Владе закипаю все больше и больше. – Я понять не могу, тебя-то почему это так сильно колышет?
– Потому что я старалась тебя защитить, как и полагается настоящему другу! – Ирка топнула ногой. Серьезно, взяла и топнула. Как пятилетка, у которой конфету отняли. – Ты что, правда не видишь, какой он? Темный, холодный, весь такой роковой красавчик с душой романтика, неприступный… говнюк! Это все фальшь, чтоб пыль в глаза пускать!
– Ир…
– Он разобьет тебе сердце! Думаешь, я дура? Не понимаю, откуда ветер дует? – напирала Ругалова. – Ты втресклась в него по уши! Потому и согласилась! Ни на секунду не поверю, что тебя заинтересовала твоя сущность, или твои способности, или еще что-то из того, что ты попытаешься мне наплести! Прежде всего тебя заинтересовал он!
– Что, если так? – прокричала я в ответ. – Что, если Влад стал мне настоящим другом, понимает меня и в его присутствии мне не стыдно за то, какая я? Это плохо? Нравится тебе это или нет, я – его фамильяр. Либо ты принимаешь это, либо нет, третьего не дано. Кстати, мне что-то подсказывает, что твой Леша не разделяет твоего мнения. Что, мы все очарованы Владом и только ты одна видишь правду? – Я сжала руки в кулаки, задыхаясь от душившей ярости и разочарования. – А может, ты просто не можешь пережить того факта, что я теперь тоже в этой компании? Что мне достался опасный таинственный темный красавчик, а тебе правильный скучный целитель?
– Ты полная дура, если считаешь, что он тебе достался, – выплюнула Ирка.
– Отлично! Спасибо за поддержку, Ир. Настоящий друг! – Я схватила свою сумку и потопала прочь со двора в направлении дома.
– Всегда пожалуйста!
– Смотри возле светофора не стой, а то парализуешь все движение своими красными колготками.
– Разберусь без блохастых.
Прикусив язык, я прибавила скорости, сваливая подальше, пока все это не переросло во что-то более ужасное. Впервые в жизни захотелось ударить Ругалову. Не в шутку по руке шлепнуть, а нанести реальный удар. Удар, который заставил бы ее заткнуться, протрезветь от непонятной антипатии к Владу и увидеть его таким, каким вижу я.
Ярость брызнула из глаз у самого дома, и дверь в квартиру я открывала на ощупь – все вокруг расплывалось, а темнота подъезда прекрасно иллюстрировала мое состояние. Кое-как разувшись, я стянула верхнюю одежду и отправилась умываться в ванную, задыхаясь от накатывающих слез.
Я знала, что Ирка будет недовольна, но такого скандала и предположить не могла. Ей не просто не нравится Влад, она его чуть ли не ненавидит! Вцепившись руками в бортик ванной, я нагнулась вперед, закрыв глаза и стараясь унять тошноту и всхлипы. С первым все прошло успешнее, чем с последним. Слезы текли из-под закрытых век, и я ничего не могла с этим поделать.
Слова Ругаловой крутились в голове, вгрызаясь глубже, и гной обиды проникал все дальше. Как она может так говорить о Яблоневе? Она же совсем его не знает!
Завалившись на свой диван, я повернулась спиной к комнате. Слезы все еще текли, всхлипы не прекращались, руки и ноги тряслись. И почему я такая эмоциональная? Вот Самойлова, наверное, и в лице бы не поменялась.
Я не знала, как пойти завтра на учебу и сидеть с Иркой в одной аудитории, не знала, как вести себя с ней дальше, не знала… Ни черта я не знала. Как будто дорога, по которой мы шли до этого вместе, пусть иногда спотыкаясь и обходя возникающие ямы и лужи с разных сторон, ухнула в пропасть.
А что насчет практикующих? Они будут в курсе нашего скандала, как только увидят. Почему Ирке надо было создавать эту проблему? Поменяйся мы местами, я бы только обрадовалась, что стало меньше секретов и больше тем для разговоров…
Противная песнь домофона прервала мои грустные размышления, и, нехотя поднявшись, я, вытирая слезы, вышла в прихожую. Наверняка квитанции за квартиру или проверка счетчиков, попросят в подъезд впустить…
– Кто там? – подняла я трубку.
– Я.
Моргнув, не веря собственным ушам, сипло переспросила:
– Яблонев?
– Яблоневей не бывает, – утвердил Влад.
Ошарашенно нажав на кнопку, открывающую подъездную дверь, я высунулась в коридор. Растерянно глядя, как ведьмак поднимается по лестнице, становясь все ближе, я понятия не имела, чего мне хочется больше. Броситься на шею, потому что он пришел, почувствовав, насколько мне плохо, и явно отказавшись от всех своих дел, или закрыться в квартире, чтобы он не видел меня в таком состоянии. Зеркальная дверца шкафа в прихожей утверждала, что я – панда-аллергик, спасибо ни разу не водостойкой туши. Хлюпающий, распухший от потираний нос и отекшие веки… Самое последнее сейчас видеться с кем-то, и все же я выбрала первое.
Читать бесплатно другие книги:
