Практикующий. Клятва ворона Воронцова Валерия

– Ты сказала, «кое-что» случилось. Учитывая ваш возраст и…

– Мама. Я не беременна. Ирка не беременна. И, похоже, мне потребуется ведерко мороженого, чтобы это отпраздновать, – хмуро сообщила я, ежась от одной мысли о подгузниках, погремушках и пеленках.

– Иди, празднуй, – неожиданно сдался следователь в маме. – Но чтобы завтра была дома. Придешь из института, уберешь квартиру.

– Спасибо, мам! Без проблем!

Убрав телефон, я облегченно выдохнула, потянув на себя дверь. Все прошло лучше, чем могло бы быть, но хуже, чем я ожидала. Беременность. Разуваясь, я покачала головой, не понимая, как ей это в голову пришло.

В тихом омуте, конечно, черти водятся, но ребенок в наши с Иркой двадцать – это не то что омут, а трясина, ступать в которую мы не собирались еще лет пять. Тут хотя бы диплом «выносить»…

Стуча когтями по полу и оповещая весь дом трехкратным «гав!» о моем прибытии, с кухни выбежал Кельт.

– Привет, красавчик! – просияла я, зарываясь в шерсть пса на шее. – Как твои дела?

Дела у Кельта, судя по тому, как лукаво горели глаза и вилял хвост, были лучше всех. Уделив внимание не только шее, но и ушам с подбородком и груди, я все же сумела оторваться от него и зайти на кухню. Влад сидел за барной стойкой, вычерчивая что-то карандашом на обыкновенном тетрадном листке в клеточку.

– Миссия выполнена? – с легкой улыбкой поинтересовался парень, отрываясь от своего занятия и убирая рисунок в карман джинсов прежде, чем я смогла его увидеть.

– Да. Даже почти без потерь, – поделилась я, оглядываясь. – Помнится, кто-то обещал мясо на косточке?

– В холодильнике. Бери все, что приглянется, – указал себе за спину ведьмак. – Мне нужно немного поработать на чердаке, кое-что проверить.

Выглядел Влад едва ли лучше, чем когда вышел из машины Березина. Какова бы ни была причина этой отчужденности, понятно, что мое временное отсутствие только поспособствовало ее укоренению.

– Справишься с готовкой?

В незнакомой кухне чужого дома, понятия не имея, что и где лежит? Да запросто!

– Ну не тебе же ее доверять, мистер «Пригоревшие сосиски», – съехидничала я.

– Меня радует твой инстинкт самосохранения, – усмехнулся темный, выходя из комнаты в компании Кельта.

Впрочем, пес вернулся на кухню почти сразу, наверняка решив, что наблюдать за моим квестом по готовке куда забавнее, чем сторожить лестницу на чердак и ждать хозяина. Открыв дверцу холодильника, я вытаращилась на забитые до отказа полки. У Влада что, полк маленьких невидимых слуг, следящих за тем, чтобы ни одного сантиметра не оставалось свободным? Или же запасливая мама, знающая, что ее сын далек от кулинарии, как и она сама, судя по упаковкам еды быстрого приготовления и пластиковым контейнерам с салатами, продающимися в супермаркетах?

Взяв ради интереса один, я приоткрыла его крышку и повела носом, тут же сморщившись. Судя по запаху, количество майонеза в нем несовместимо с жизнью. Поставив эту убийственную смесь крупно нарубленных овощей на место, я вернулась к поискам мяса, вскоре обнаруживая его на третьей полке.

После продуктов настало время экспедиции за посудой. Чувствуя себя слегка не в своей тарелке, то и дело косясь на рабочую зону матери Влада, я поочередно открывала все дверцы, находя то миксер с мультиваркой, то пустые банки, то полмешка картошки и мусорное ведро. Сковородки и кастрюли оказались в самом крайнем от меня отсеке, составленные в аккуратную стопку и посверкивающие стеклянными крышками. Не удивлюсь, если в них ни разу не готовили.

Постепенно осваиваясь с непривычной техникой и месторасположением всего, вскоре я начала наслаждаться простором кухни. Разговаривая с Кельтом, точнее, рассказывая псу все, что делаю (сама не знаю зачем), я отправила две отбивные на сковороду, хорошенько искупав их в яйце. Трель телефона застала меня за нарезкой салата, и, осторожно положив нож, чтобы он не упал и не дай бог задел растянувшегося у моих ног Кельта, я вышла в прихожую.

Эсэмэска была не от Ирки, как я ожидала, а от Самойловой.

«Привет. Будешь завтра на физкультуре?»

Быстро набрав ответ, что завтра пропускаю учебу, я нахмурилась, удивляясь такому вниманию от Ярославы за последнее время. Конечно, мы и раньше общались, но никогда за пределами универа.

Вернувшись на кухню, я перебирала моменты, когда Самойлова первой начинала разговор. Догнала меня на улице и рассказала про странное поведение Ирки на следующий же день после первой встречи с Яблоневым. Кстати, нужно бы кое-что спросить у Влада, все время забываю… Потом она писала мне после нападения Алены.

Смутно что-то подозревая, я так и не поняла, что меня смущает. Может быть, я накручиваю себя из-за практикующих и фамильярства, свалившихся мне на голову, и теперь везде ищу то, чего нет. Понятно же, что Ярослава очень одинокий человек, а друг нужен даже самому ярому затворнику.

Протяжный стон от двери вывел меня из задумчивости, и, обернувшись, я увидела Влада, прислонившегося к косяку.

– Что?

– Так вкусно в этом доме еще не пахло, – улыбнулся парень.

– Вижу, твое настроение улучшилось?

– Оно и было нормальным.

– О да, – покивала я, отворачиваясь к плите. – То-то ты молчал всю дорогу.

– Говорю же, я думал.

– Мой Князь, Князь тишины… – запела я, размахивая лопаточкой. – И горе мне, если впал я в безмолвие…

– Или уставился на лик луны, – допел Влад.

– Да-да, дни полнолуния… Так сказать, «эти» дни практикующих, – прыснула я, проигрывая в голове известную рекламу предмета женской гигиены. – Все перенесешь, если фамильяра с собой возьмешь… – сымпровизировала я на мотив рекламной песенки, ставя тарелки с картошкой и отбивными на стойку. – Чего сидишь? Мешай салат.

Яблонев расхохотался, покорно берясь за ложку и салатницу. Пока я отправляла в раковину пострадавшую в процессе готовки посуду и заливала сковородку водой, ведьмак достал из холодильника бутылку газировки, кетчуп и пакет с уже нарезанным хлебом из верхнего шкафчика.

– Я хотела кое-что спросить, – начала я, наконец-то запрыгнув на барный стул и набрав себе в тарелку всего и побольше. Есть хотелось жутко, тем более когда рядом такие ароматные отбивные… Еле переборола искушение отрезать и пожевать кусочек сырого мяса.

– Вообще не удивила, – хмыкнул Влад.

– Но сначала я поем, – показала я язык, тут же забивая рот картошкой.

– Слава богам, – возвел парень глаза к потолку. – Так мы поняли, что поесть для тебя важнее, чем что-то узнать. – Я пихнула его локтем в бок, радуясь, что газировка не пошла носом. – Кстати, между едой и сном ты бы что выбрала?

– Ничего. Ты назвал правильную последовательность, – помотала я вилкой, прежде чем наколоть на нее следующий кусочек мяса.

– А если бы все-таки нужно было выбирать?

– Тогда сон, – решила я, чуть подумав. – Без еды прожить можно больше, чем без сна.

– Логично, – покивал Влад.

– А к чему был вопрос?

– Проверяю, насколько сильны у тебя собачьи инстинкты, – подмигнул Яблонев, прежде чем прыснуть.

– Влад!

– Ты кушай-кушай и практикующего слушай, – напутствовал ведьмак, все еще посмеиваясь.

Недовольно сузив глаза, одним взглядом передавая, какие инстинкты и куда он может себе засунуть, я, вспомнив о косточке, до которой как раз добралась, сосредоточила все внимание на ней. Только через пару минут обгрызания и обсасывания до меня дошло, как это смотрится со стороны. Позабыв о вилке, девушка, крепко держа уже обглоданный кончик, ездит зубами по косточке, выискивая последние жилки. Вот ведь… Засада. Обычно я позволяю себе такое удовольствие только дома, вдали от посторонних глаз, чтобы никто не видел этого дикого варварства. Теперь же мой блестящий жиром рот и лязгающие зубы, не говоря уже о выражении лица, наверняка чем-то средним между хищностью и самозабвенной дебильностью, засветились Яблоневу. То есть перед тем, кто был бы самым последним в очереди на такое представление. Какой позор!

– Очаровательно, – отметил Влад, когда, застыв, я медленно повернулась к нему. – Знаешь, если бы сейчас проводилось соревнование между тобой и Кельтом, кто быстрее отполирует кость зубами, ты победила бы с завидным преимуществом.

– Не смейся, мне и так стыдно, – промямлила я, потянувшись за салфетками. – Это… это неконтролируемый процесс. Не могу удержаться, и все.

– Тут нечего стыдиться, и точно не передо мной. Мы не на приеме у английской королевы и не под взглядами общественности, а наедине, – серьезно проговорил ведьмак. – Запомни: в моем доме тебе никогда не нужно сдерживаться и казаться нормальной, согласно сомнительным стандартам, навязанным серой массой посредственностей. Будь собой и не смей за это извиняться.

Пробормотав, что мне нужно в ванную, я вышла из кухни, мысленно разгоняясь и встречаясь лбом со стеной. Наваждение какое-то! В компании Влада я начисто забываю о сдерживающих факторах и в результате почти всегда чувствую себя идиоткой! То снег ртом ловлю, то кость грызу, то ведусь на почесывание за ухом! Не говоря уже о реакции на укусы…

Сполоснув лицо холодной водой, я посмотрелась в зеркало над раковиной. В карих глазах заметно проступали янтарные крапинки. Последнее время они появлялись слишком часто. Или вовсе никуда не пропадали?

Вернувшись на кухню, я обнаружила Влада за мытьем посуды, и это походило на восьмое чудо света. Почему-то я не могла представить Яблонева в роли посудомойки, и то, что я видела сейчас, не особо помогало. Все равно смотрелось нелепо. Примерно так же, как балерина в угольной шахте.

– Ты умеешь мыть посуду? – глупо спросила я, не сумев сдержать удивления.

– Агата, – я знала, что он закатил глаза. – Я могу снимать двенадцатиколенные родовые проклятья. Ты правда считаешь, что это легче, чем помыть пару тарелок?

– «Родовое проклятье» – звучит ужасно, – поежилась я, наливая себе еще газировки.

– Выглядит не лучше. Любая его разновидность.

– А их много?

– Столько же, сколько фантазий у человека. Есть проклятья конкретно на мужчин рода через разные рычаги воздействия, например, через стихии, некротического толка, психологического и так далее. Есть на женщин, направленные на смерть, разрушение личных отношений, быстрое старение, ухудшение физического и эмоционального здоровья… Все проклятья объединяет определенная цикличность и завязка на конкретных числах. Как правило, суть проклятья напрямую связана с его причиной. – Влад протер столешницу и бросил мне сухое полотенце, убирая посуду по местам. – Например, если женщина разрушила чужой брак и пострадавшая сторона отважилась на проклятье, то, скорее всего, дело закончится невозможностью создания крепкой семьи у всей женской линии разлучницы.

– Чем больше колен завязано, тем сложнее его снять?

– Да. Иногда это невозможно, и приходится разрывать связь человека с родом на ментальном уровне, чтобы дальше не пошло. У Праховой был такой случай.

– Что за связь с родом? – насторожилась я, возвращая полотенце на крючок.

– У каждого рода существует своя программа. Силы предыдущих поколений переходят младшим. Почившие родственники приглядывают за живущими, передают послания или предупреждения о какой-либо опасности через сновидения. Это защита рода, проявления которой можно перечислять до утра. Отсечь человека от его рода – значит лишить его этой защиты, оставить одного во всех смыслах. Даже если позже он найдет любовь всей своей жизни, это не заполнит пустоты.

– Жуть, – покачала я головой. – А как же, допустим, сироты?

– У них все равно есть родители, а значит, и род.

– Нет, это понятно, а если родители живы и добровольно отказались от ребенка, отдав его в детдом?

– Тут нужно рассматривать каждый конкретный случай, все очень индивидуально. Агата. – Влад протянул мне руку. – Я знаю, о чем ты думаешь. Может, стоит радоваться тому, что есть?

Вот так обтекаемо и вежливо Яблонев советовал выбросить из головы мысли об отце. В самом деле, ну какое мне дело до человека, ушедшего еще до моего рождения? У меня есть мама, и отличная мама, а это уже намного больше, чем у многих.

– Ты прав, – признала я. – Просто иногда становится особо обидно. В детстве я даже смотреть не могла, как с другими детьми возятся их папы.

– Пойдем, проветримся, – сгладил паузу ведьмак, коснувшись моего запястья. – Кельт, гулять пойдем?

Пес вскочил как по тревоге, бешено замахав хвостом и приплясывая вокруг Влада, то и дело лукаво посматривая на меня. Гулять мы не то что пойдем, а побежим, выражал весь его вид, и я засмеялась. Пока мы обувались в холле, Кельт притащил откуда-то свой поводок, положив его возле ног хозяина.

– Это какая была команда?

– Никакая. Он сам знает, что нужно принести, чтобы пойти гулять.

– А тапочки приносит?

– Разве что разгрызенные, когда наиграется, – хмыкнул темный.

Прогулка вышла отличная, как я и рассчитывала. В этот поздний час в парке не было никого, так что Кельт веселился на всю катушку, носясь по полю и забрасывая нас снегом. Не в силах удержаться, я побежала следом за ним, и мы гонялись друг за другом, пока Влад подпирал дерево, куря.

После продолжительных игр, где я успела побывать по колено в сугробе, завалиться на спину от коварного тарана овчарки и немного поесть снега, мы сделали большой круг по парку, не говоря ни слова, но держась за руки, как и ранее. Влад даже не затронул тему «собачьих» шуточек, хотя ему явно было что сказать.

Всю дорогу обратно я присматривалась к движениям Кельта, вспомнив, что именно с этого Яблонев и решил начать наши тренировки. Мелкие перебежки, изучение местности, взмахи хвоста, тщательное обнюхивание стволов деревьев. Глядя на него, я и сама начала водить носом, стараясь учуять что-нибудь кроме мороза, снега и смеси табака с древесной стружкой, окружающей Влада.

Почти у самого выхода, где Кельт конкретно застрял у одного из столбиков ворот, я и вправду уловила кое-что другое. Кожа и горчица. Сморщившись, я потерла кончик носа, не готового к такой резкой перемене. Странное сочетание, и откуда ему здесь взяться?

– Агата?

– Тут… запах странный, – пробормотала я, подходя ближе к воротам, где он был сильнее.

– Какой?

– Не то чтобы странный, просто не понимаю, как он здесь держится, источника же нет, – я разгребла ногой снег, обнаруживая только несколько окурков вместо разбитой банки горчицы или старого кожаного ботинка.

– Что за запах?

– Как от кожаного пальто или обуви, и еще горчица. Достаточно резкий, ты не чувствуешь?

– Нет, и вряд ли почувствую, ваше с Кельтом обоняние намного лучше моего.

Осмотревшись, я с удивлением отметила, что отсюда просматривается дом практикующего. Шаг вправо-влево, и обзор загораживают соседние крыши, но конкретно с этого пятачка… Пусть мешало расстояние, забор и снег, но окно на втором этаже разглядеть было можно, да и на первом, привстав на цыпочки, тоже.

– Тебя что-то настораживает? – серьезно спросил Влад, и не подумав смеяться над моим излишним вниманием к какому-то там запаху.

– Ты говоришь, случайностей не бывает, – медленно проговорила я. – Вот здесь пахнет сильнее всего, и смотри, что отсюда видно.

– Мой дом, – констатировал Яблонев, встав куда я указала. – Любопытно. Давай глянем, кто здесь был.

– Ты это можешь?

– Все оставляет свой след. Отойди в сторону.

По-птичьи склонив голову набок, он посмотрел туда, где вился запах. Лицо ведьмака словно сменило очертания, став острее, или же это иллюзия, созданная лунным светом. В любом случае, выглядело оно завораживающе, особенно потемневшие глаза практикующего. Трудно было уловить их цвет, но выражение… Я почувствовала себя ребенком в люльке, рядом с которым стоял кто-то большой, взрослый, сильный, бесконечно мудрый и опасный.

Кельт остановился рядом со мной, ткнув носом ладонь, и я зарылась пальцами в его шерсть на шее, присев на корточки. Вместе с псом мы смотрели на Влада, застывшего и будто бы даже не дышавшего. Когда он поднял руку ладонью вперед и растопырил пальцы, по спине побежали мурашки. Не сказать, что сильно похолодало, но отчего-то стало зябко. Ветра не было, ветви деревьев не шевелились, и все же я его чувствовала.

Так прошло несколько минут, после чего Яблонев встряхнулся, опустил руку и повернулся к нам. Показалось, что исчез какой-то вакуум, или кто-то внезапно включил звук. Ничего необычного, никакого ветра, соединение с реальностью снова установлено.

– Мужчина… Трудно уловить внешность, белое пятно вместо лица… Взрослый, высокий… Стоял тут долго, курил. Не чувствую сильных эмоций. Он ничего и никого не ждал, не был зол или рад… Просто стоял и о чем-то думал. Возможно, потенциальный клиент, не решившийся дойти до конечного пункта. Хорошая работа, Агата, ты смогла уловить запах человека, заинтересованного в приближении ко мне, даже без полноценного запуска связи.

Улыбнувшись его похвале, я постаралась выкинуть из головы подозрения о личности «потенциального клиента», уже успевшие ее посетить. Подумаешь, человек с первого раза не решился постучать в дверь к ведьмаку, большое дело. Я, наверное, и на пятой попытке еще бы раздумывала, не попади во всё это по ряду обстоятельств.

– Ты хотела о чем-то меня спросить, – напомнил Яблонев, когда мы оказались на кухне в компании чая, печенья и шоколадных конфет.

– Точно, все время забываю, – нахмурилась я. – На следующий день после нашей встречи со мной приключилось кое-что странное. Не такое, как воронья стая, но все же меня это немного напрягло.

– Слушаю, – Влад покрутил кистью, веля продолжать.

– Я шла на первую пару мимо спортивного корпуса, когда что-то ударило мне в спину. Чуть не упала, но вокруг никого не было. Ближайшие от меня люди стояли в нескольких метрах и точно не запускали снежков или еще чего, и сверху ничего не падало. Можешь объяснить, что это могло быть?

– Дай подумать, – ведьмак отпил чая, глядя на посапывающего Кельта, которому после прогулки и трех «пустых» крекеров ничего, кроме сна, и не хотелось.

Похоже, я сама вот-вот заклюю носом. День выдался каким-то бесконечно суетливым и эмоционально выматывающим. Скандал с Иркой, истерика дома, разборки практикующих и ритуал в квартире Захаровой… Наверное, последний заряд, полученный от дневного сна под присмотром Влада, потратился на прогулку по парку.

– А после этого ты с кем-нибудь встретилась? С кем-то знакомым, кто подошел со спины?

– Да, одногруппница увидела меня из автобуса и вышла на остановку раньше, чтобы пойти вместе.

Влад довольно щелкнул пальцами:

– Элементарно. Очевидно, в тот момент ты была наиболее открыта к восприятию ментального и ощутила приближение своей сокурсницы, как только она решила тебя догнать. Колебания от ее решения достигли пространства вокруг тебя, и вуаля, предупрежден, значит, вооружен.

– Ого. Это так работает?

– Конечно. Замечала, иногда знаешь, кто звонит, до того, как поднять трубку? Или, сидя в огромной аудитории, понимаешь, кто именно сейчас зайдет? Это восприятие и узнавание чужих колебаний доступно любому человеку с хорошо развитой интуицией.

– Круто, – оценила я, припоминая, что со мной такое происходит довольно часто.

– Устала, – улыбнулся Влад.

– Нет-нет, давай еще поболтаем… – Это прозвучало бы более убедительно, сумей я сдержать зевок.

– Все в порядке. Мне все равно еще нужно поработать на чердаке, так что лучше тебе ложиться спать, собеседник из меня будет никакой.

– Ты поздно ложишься?

– Четыре-пять утра – это скорее рано, чем поздно, – пожал плечами ведьмак, усмехнувшись. – Где хочешь спать: в зале на первом этаже или в гостевой на втором?

Решено было в пользу второго, и, поднявшись вместе со мной и Кельтом, Влад в несколько движений разобрал диван-кровать, напомнил, где на втором этаже ванная, и принес стопку свежего постельного белья, вместе с одеялом и подушкой. Пока я застилала постель, уже предвкушая, как скроюсь под одеялом и засну, Яблонев достал с верхней полки над телевизором пульт.

– Сто с небольшим каналов, можешь заказать какое-нибудь кино в видеопрокате, деньги на счету есть, – обнадежил Яблонев. – Если вдруг тебе захочется посмотреть телек перед сном.

– Вот это сервис, – едва не присвистнула я. – Буду иметь в виду.

– Ладно. Как говорится: «На новом месте приснись жених невесте», – подмигнул Влад.

– Очень смешно. Ты сейчас мне мою бабушку напомнил.

– Главное, чтобы не свою, – хмыкнул ведьмак, и я прыснула, уже понимая, что его бабушка – крепкий орешек и ее красивыми глазками не расколешь. – Спокойной ночи, Агата.

Как он все время проворачивает эту штуку с моим именем?

– Спокойной ночи, – покивала я.

Темный вышел из комнаты, я слышала, как он пнул одну из резиновых игрушек Кельта и поднялся на чердак. Убедившись, что увидеть меня может только пес, растянувшийся в коридоре, я быстро переоделась в теплую пижаму и сходила в ванную, морщась на дурацкий синий свет настенных светильников. Почесав несколько минут уши Кельта на обратном пути, я наконец-то забралась в кровать и откинулась на подушку.

Телефон показывал начало двенадцатого и сообщение от Ирки, спрашивающей, как проходит ночевка. Все еще удивляясь быстрой перемене в отношении Ругаловой, я решила пока проигнорировать ее вопрос и спрятала мобильный под подушку, отключив будильник.

Плохо представляя, как все пройдет завтра с изгнанием сущности, охочей до моей энергетики, я снова прокрутила в голове случившееся сегодня. С Владом в моей жизни каждый день превратился в маленькое приключение, и, похоже, мне это скорее нравится, чем пугает. Интересно, что такого сказала ему Захарова, вот уж кто действительно способен нагнать ужаса. Хотя боявшимся или взволнованным Яблонев не выглядел, скорее задумчивым и немного печальным. Сомневаюсь, что Князя вообще можно развести на страх.

Ворочаясь и периодически взбивая подушку, я, в конце концов, застыла на животе, согнув правую ногу в колене и вытянув левую. Идеально, только сон почему-то не идет. По полу зацокали когти, и Кельт опустился возле дивана, наверняка устав ждать хозяина. Вскоре овчарка засопела, а я все продолжала думать о разной чепухе, впрочем, среди нее встречалось кое-что дельное. Вроде реакции матери Влада, если она вдруг решит приехать в шесть утра домой и обнаружит меня тут.

Воронка сна затянула меня на размышлении о героях различных франшиз, путешествующих во времени, и перенесла на какую-то серую улицу. Очень холодно, все в теплой одежде, море дубленок, шуб и дутых курток, в толпе мелькают собачьи хвосты и уши. Не получается разглядеть их морды, только шерсть: песочную, черную, белую, рыжую, бурую… Они все разных пород и сопровождают меня, не отставая или убегая вперед.

Непонятно, что за улица, но толпа не редеет, словно я в центре огромного мегаполиса, охваченного туманом и утренним часом пик. Впереди, ярче, выбиваясь из общего фона, темнеет чья-то не по сезону легкая ветровка. Слишком контрастно, слишком быстро. Уверена, мне нужно за ней.

Люди вокруг начинают вести себя агрессивнее, будто бы понимая, что я увидела цель, и стараясь мне помешать. Тычки локтей, что-то кричу, собаки теперь совсем рядом. Заставляют море в куртках и шубах отступить и найти себе другую жертву для толканий. Заинтересовавшая меня ветровка вновь выныривает в поле зрения где-то в нескольких метрах, и я понимаю, что ее обладатель – молодой мужчина. Походка слишком уверенная, шаг быстрый и четкий, он не ищет, где пройти – это перед ним расступаются. Очень похоже на то, как по городу ходит Яблонев, но это не мой ведьмак, точно знаю. В шаге Влада все намекает на полет, а это скорее марш по лесу…

Каждый раз, когда мне кажется, что я догоняю его, он сворачивает на еще более людную улицу, и мои четырехлапые помощники едва справляются. Незнакомец прячется, сбегает! Я прибавляю темпа и срываюсь в бег, сама начиная толкаться, и люди растворяются, превращаясь в туман. В одночасье теряют контуры, сереют и размываются… Жутко и ирреально.

Так же резко, как в ужастиках, наезжает камера, я оказываюсь прямо за спиной своего преследуемого. Парень стоит у трехэтажного многоквартирного дома, собирается открыть дверь, но вместо этого поворачивается ко мне.

Все в нем непонятного цвета, сплошные переходы оттенков, но, увидев раз, такого не забудешь. Волосы прямые, темно-русые, хотя скорее похоже на всю гамму, от рыжеватого до пепельного и черного. Лоб высокий, чуть выпуклый, глубоко посаженные глаза сверкают зеленым и желтым, будто фосфоресцируют, но сейчас для этого слишком светло. Нос несколько вытянут, нижняя губа полная и пухлая, совсем как у девушки, вот только хищность и четкость всех черт не позволяют назвать его лицо миловидным.

– Тебя не должно быть здесь. Еще рано для нашей встречи, – твердо проговорил парень.

– Мой сон. Где хочу, там и хожу, – пробурчала я, оглядываясь в поиске своей пушистой компании, но собак не было.

– Нет. Это мой сон, и я тебя сюда не звал, красотка. Что это с твоей шеей? – недобро прищурился незнакомец, спускаясь ко мне. Прежде чем я успела сдать назад, его рука властно сжала мой подбородок и запрокинула голову наверх. – Кто трогал мою девочку? Кто кусал мою девочку?

– Я тебе не твоя и не «девочка»! – рявкнула я в бешенстве от такой вольности. – Пошел к черту!

– Ты – моя, – ухмыльнулся парень. – Просто еще не знаешь об этом.

Вдарив ему по руке, я отпрянула, готовая к попытке зарядить еще и хук справа, едва он попытается приблизиться.

– До скорой встречи, моя девочка, – улыбнулся этот ненормальный.

Все вокруг превратилось в туман, словно опустился занавес, и меня выкинуло прочь не то что со сцены, а вовсе из зала. Задыхаясь, не особо понимая, где нахожусь и что происходит, я только со второго раза распознала перед собой Влада, удерживающего меня за плечо и бедро. Рука, тянувшаяся в поиске шнура светильника, упала обратно, едва я сообразила, что он уже зажжен.

– Я так понимаю, во сне ты сражаешься с ниндзя, – хмыкнул Яблонев.

– Не совсем, – тяжело дыша, выдохнула я. – Просто с идиотами.

– Решил тебя разбудить, пока ты не запинала Кельта или не упала на пол.

– Хорошо, что обошлось без травм, – поддержала я, чувствуя, как загустевает пространство между нами.

Влад склонил голову набок, и не думая убирать от меня руки. Я же не собиралась ему об этом напоминать, даже радуясь сбившемуся в ноги одеялу. Без него прикосновения ведьмака от кожи отделяла только ткань пижамы, совершенно не мешающая чувствовать тепло и силу его длинных пальцев.

– У меня для тебя кое-что есть, – на пару тонов ниже проговорил темный.

Убрав правую руку с моего плеча, он достал из переднего кармана джинсов кольцо с длинным овальным и заостренным на концах черным камнем.

– Это агат в серебряной оправе, один из твоих личных оберегов, который я заговорил на защиту. – Влад надел мне кольцо на указательный палец правой руки.

– Ого… Красивый, – пробормотала я, разглядывая украшение-оберег. – Носить его, не снимая?

– За пределами дома точно. Можно без него спать и обязательно держать подальше от воды. Снимай перед тем, как мыть посуду или принимать душ, – напутствовал Влад, а между тем его рука на моем бедре, как огромная горячая печать, велела выкинуть все разговоры в окно и сделать то, о чем я подумала, едва узнала, что в доме мы останемся вдвоем.

Непонятный парень из сна до сих пор действовал на нервы, и, вспоминая его слова, я хотела любым способом ему насолить, даже если это всего лишь игры подсознания. Вот только откуда оно взяло этот образ, если нахала в ветровке я не видела ни разу в жизни? И почему он сказал, что сон был его? Откуда его уверенность, словно он давно меня знает?

Откинув голову на подушку, я убрала волосы назад, открывая Владу шею в безмолвном призыве взять то, зачем он на самом деле сюда пришел. Может, поначалу он действительно хотел разбудить меня, выдергивая из дурацкого сна, но после… Я сама жду этого момента едва ли не с субботы, то есть с последнего раза, как темный кусал меня во время ритуала.

Яблонев молча выключил свет, рука ведьмака переплелась с моей, легкое дуновение его дыхания над ключицей запустило мурашки, и живот сжался в ожидании этого потрясающего чувства. Шумно выдохнув, когда он наметил место укуса кончиком языка, я задышала рваными вздохами, быстро вливаясь в навязываемую им игру.

Влад кружил по моей шее, касался кожи краешком зубов, иногда останавливаясь на несколько мгновений, заставляя поджимать пальцы ног от нетерпения, но желаемого так и не происходило.

– Пожалуйста, – хрипло прошептала я, наконец-то поняв, чего он ждет. – Укуси ме…

Я не успела договорить, дернувшись и тут же вжимаясь в диван, когда его зубы сжались на том потрясающе чувствительном местечке, где бился пульс. Пальцы сильнее стиснули бедро, я потянула парня на себя, свободная рука скользнула по ткани свитера на его спине и зарылась в волосы.

Ближе, плотнее, жарче… Я потеряла счет укусам, каждый, как маленький глоток наслаждения, проносился по всему телу, заставляя забыть обо всем на свете. Влад не останавливался ни на одном месте подолгу, компенсируя это количеством подходов. Сквозь дурман удовольствия я понимала, что ведьмак не хочет оставлять следов, но сейчас, реши он «пометить» меня таким образом, не стала бы сопротивляться.

Совершенно очевидно: если я и была чьей-то девочкой, то только его.