Практикующий. Клятва ворона Воронцова Валерия

Глава 20

В машине Максима Николаевича пахло кофе, бензином и ароматизатором с запахом океана. С моего места отлично просматривался профиль мужчины, то, как сосредоточенно он наблюдал за дорогой, изредка поглядывая на нас в зеркало, и порой особо крепко стискивал руль. Тишина салона давила на уши на пару с циркулирующим в нем напряжением. Волнение топталось в животе неуклюжим медведем, и отвлечься было не на что.

Проносящиеся за окном улицы, машины и люди оставались смазанным разноцветным пятном, пока в голове молоточками стучали догадки, переживания и попытки представить, как все пройдет и с чем нам придется столкнуться. Человек? Сущность? Просто маленький беглец, обиженный на взрослых и решивший так их напугать?

Найти ребенка в лесу. Влад устраивал тренировки по поиску, но целью всегда был неодушевленный предмет, а радиус ограничен конкретной аллеей или его домом. Черт, да я даже в прятки не играла лет двенадцать, а тут… Не игра, не веселье и не тренировка.

Интуиция подсказывала, что телефон Максима Николаевича не зазвонит и никто не сообщит, что мальчик нашелся, ложная тревога, всем отбой. Нет, это задача для Влада и первая серьезная проверка на прочность для меня. Она еще даже не началась, а страх уже подступил. От боязни подвести Влада, несчастную семью и, в конце концов, саму себя потели ладони.

– Куда мы едем? – все же рискнула я нарушить неуютное колючее молчание.

– В лес под Хомяково. Двадцать минут от Тулы на машине, – ответил Максим Николаевич.

Ответ ничего не дал, я все равно не представляла, где это находится и как туда добраться. Лучше сосредоточиться на том, что действительно важно. Покосившись на Влада, я обнаружила своего практикующего с закрытыми глазами, вертящего в одной руке какой-то камень из его внушительной коллекции. Вторая лежала между нами, поверх его рабочего рюкзака, ладонью вверх.

Сообразив, что он настраивается на предстоящую работу, я вложила свою руку в его, переплетая наши пальцы. Легкое приветственное пожатие подсказало, что я все поняла верно и внимательно слушала его лекции о нашей связи. Стандартная процедура пере активным использованием способностей.

Как говорил Влад, физический контакт с фамильяром придает сил, успокаивает и помогает сконцентрироваться на задаче и собственных ментальных возможностях, откинув все лишнее. Для себя я расшифровывала это как медитацию на двоих, потому как получала от нашего касания все то же, что и Яблонев. Иногда даже больше, ведь, в отличие от меня, он всегда верил в свои силы и понимал их природу. Мне же каждый раз заново приходилось убеждаться в их существовании. Вернее, в том, что они есть конкретно у меня.

Скопировав позу, я также закрыла глаза. Может быть, Максиму Николаевичу и показалось это странным, но он ничего не сказал. Впрочем, если он прежде обращался к Владу, вряд ли что-то подобное его удивит.

Исчезли посторонние запахи и звуки, прежде раздражающие своей напористостью. Теперь все было сосредоточено на практикующем, словно вокруг пустота и он – единственное, что в ней есть. Аромат древесной стружки, табачного дыма и плавящегося воска. Ровное размеренное дыхание, задающее темп моему. Чуть загрубевшая, медленно согревающаяся под пальцами кожа с парой царапин и мозолей. Темнота перед глазами ожила знакомыми образами, и в нашем едином ритме растаяли моя тревога и его напряжение.

Сегодня моей сущности было солнечно и по-весеннему хорошо. Сельская дорога, упирающаяся в горизонт, не мокла под дождем, как на прошлой неделе, когда в это состояние я погружалась с багажом маминого недовольства и раздраженностью из-за учебы. Лапы весело пружинили, поднимая пыль за спиной, ветерок приятно трепал макушку, окутывая цветочными ароматами с сочно-зеленых полей, тянущихся по обеим сторонам.

Дог была довольна, ее буквально распирало от радости, что просматривалось в каждой детали, от хорошей погоды до легкого бега. Помня объяснение Яблонева о том, что природное и звериное проявления сущности не бывают постоянными во всем и напрямую зависят от настроения и физического состояния, я быстро поняла, откуда растут ноги у этой идиллии. Прямо из-под лестницы подъезда двухэтажного дома, где сегодня хищник во мне получил то, чего давно хотел, и даже то, о чем только мечтал.

Так же плавно, как опускается ночь, справа появился мрачный лес, оставив от поля лишь цветочную дорожку. Высокие ветвистые сосны упирались в темнеющее небо макушками-пиками, мелкие кустарники и ели загораживали тропинки, а там, где не справлялись они, за дело брался влажный серый туман, клубясь над толстыми корнями и по границе леса, но не покидая его пределов. Повеяло холодом, осенней листвой и сыростью.

Очевидно, настроение Влада полностью отличалось от моего, что внешне он прекрасно прятал. Я не успела проанализировать это как следует, лес озарился светом изнутри, как будто в самой его чаще только что взошла луна. Из пугающей темнота превратилась в таинственную, каждая ветвь, колючка и лист в одеяле тумана просматривались насквозь. Поистине, завораживающее зрелище, на мгновение показалось, что нет ничего прекраснее и загадочнее этого леса, если бы не единственный его обитатель и властитель. Огромный иссиня-черный ворон летел ко мне, раскинув крылья и будто купая их в лунном свете, бьющем ему в спину. Из янтарных вороньих глаз смотрела луна: вечная, всезнающая, все подчиняющая и особо покровительствующая мне.

Рванув навстречу одним прыжком, я приземлилась на мягкую траву, и ворон хрипло каркнул, позабавленный моей торопливостью. Крыло скользнуло по макушке, он полетел вперед, на границе между своей ночью и моим днем, и я бросилась следом, переполняемая восторгом и силой, впитавшейся в шкуру от одного его касания. Кажется, я могу так пару вечностей подряд. Просто бежать параллельно ему, изредка нарочно подставляя голову под черное крыло и на каждое «кар» выдавая собственное веселое «р-ряв».

Уверена, мы открыли глаза, возвращаясь в реальность из мира сущностей, в одну и ту же секунду. Максим Николаевич только что остановил машину на обочине дороги, по соседству с двумя полицейскими «уазиками». Похоже, прежде чем обратиться к Владу, он привлек к поиску ребенка своих коллег.

Несколько мужчин в форме курили за чьей-то «Маздой», пара разномастно одетых женщин пробежали через дорогу в березовый подлесок. Отовсюду на разный лад и голоса доносились крики: «Сережа!», «Сергей!», «Сереженька!». Не знаю, так ли слышалось всем остальным, но мне с моим слухом казалось, что я на первой репетиции какого-нибудь школьного концерта, когда никто не знает ни как и что петь, ни где стоять, ни в какой очередности его выступление. Суета, хаос и паника.

– Готовы? – обернулся к нам мужчина.

– Как пионеры, – мрачно подтвердил Влад. – Мальчик ваш крестник, верно?

– Да. Ты уже что-нибудь уви…

– Нет, мне нужно быть там, откуда он пропал, чтобы что-то увидеть. По возможности сделайте так, чтобы нам никто не мешал. Если я говорю, что в лес пойдем только мы с Агатой, это значит, что в лес идем только мы с Агатой. Если я говорю, чтобы все отошли вправо, влево или вовсе вышли на дорогу, значит, все отходят, куда я сказал. И возвращайте остальных туда, где они гуляли, не стоит разбредаться по лесу и усложнять нам работу. Не нашли за два часа поисков, значит, он не просто заблудился.

Тон Влада был исполнен той особой бескомпромиссной жесткости, против которой я бы не поставила. Так он разговаривал с отчаявшимися клиентами, готовыми на все, но не представляющими, что это «все» включает в себя. Строго, предупреждающе и даже отчасти резко и грубо. Один раз указав ему на это, в ответ я получила пятиминутную лекцию о том, что лучше один раз обжечь, чем тысячу раз просюсюкать об опасности пламени.

– Понял, – кивнул Максим Николаевич. – Тогда идем.

Я щелкнула ручкой дверцы, первой покидая его «Ауди», чтобы раньше Влада столкнуться с лесом. Как говорила Миркова, задача практикующих – помочь человеку, цель фамильяра – защитить и помочь практикующему. Как бы мне ни хотелось броситься на поиски ребенка, на первом месте стояла безопасность Влада.

Не спеша прошагала по тропинке и, не обращая внимания на любопытствующие взгляды полицейских, уставилась в стену леса перед собой. Для листвы еще было рановато, но пласты нерастаявшего снега, белеющие то там, то тут, удивляли. Черные стволы деревьев, голые ветви, вязкий грязный кисель из лежалой листвы, снега и земли.

Незаметно высунув кончик языка, пользуясь приемом из арсенала Кельта, я попробовала воздух на вкус. Холодный, с какой-то тяжестью и горькой ноткой, прослеживающейся сквозь табачный дым, алкоголь, бензин и запах жареного мяса. Словно эта горечь была основой, на которую ложились остальные запахи.

Неприветливый. Слово полностью отражало мое первое впечатление о лесе, и ему следовало верить, потому как интуиция фамильяров не дает осечек. По крайней мере, меня так учили.

Максим Николаевич прошел мимо, разговаривая по телефону, прося собеседника (наверняка отца ребенка) развернуть всех на исходную точку. Пристроившись рядом с Владом, я покосилась на ведьмака. Хмурясь, он сосредоточенно посматривал по сторонам, потирая кольцо на большом пальце.

– Что такое? – шепотом спросила я.

– Слишком много людей. Фонят, – пробормотал парень.

– Что мне сейчас делать?

– Пока просто будь рядом. Ты что-нибудь почувствовала?

– Мне… – я запнулась, думая, как лучше сказать, – мне кажется, мы не нравимся этому лесу.

– Тебе не кажется. Ему не нравится все, что ему не принадлежит, – тихо ответил Яблонев.

Мы вышли на небольшую поляну, где можно было увидеть все составляющие классического выезда компании на природу. Мангал, складные стулья, бревна, застеленные пледами, магнитофон, заставленный закуской и выпивкой стол – складная доска с клеенкой, большой полупустой таз с жареным мясом… И все брошенное, недоеденное, недопитое и, в общем-то, забытое.

Пройдясь взглядом по присутствующим, я мысленно их сосчитала. Шесть мужчин-гостей и восемь полицейских обступили Максима Николаевича. Пять женщин сгруппировались возле одной, сидевшей на пластиковом стуле и плачущей навзрыд. Трое из них прижимали к себе перепуганных детей, двух девочек и еще одного мальчика.

Перешептывания, недоверчивые взгляды на нас с Владом, громкие всхлипы, причитания… Понятно, что значит «фонят». Слишком много сильных негативных эмоций засоряют пространство и мешают Яблоневу уловить единственно важное. Из шепота недовольство быстро переросло в басовитый крик коренастого краснощекого мужчины в черных резиновых сапогах и куртке, похожей на часть экипировки солдат.

– Какого черта ты его привел сюда? У меня сын пропал! Нужно больше людей и собак для прочесывания местности, а не шарлатан, твою мать!

– Дим, дыши носом. Он не шарлатан, дай парню попробовать найти Сережку.

– Дима, хватит! – крикнула женщина. – Мы и так уже все прочесали! Он бы даже так далеко зайти не смог, где мы были! Если Макс ему верит, значит, пусть попробует, хуже не будет!

– По-твоему, какой-то чернокнижник сможет его найти? Не болтай ерунду, совсем от страха одурела! Следить за ребенком нужно было, а не с подружками фотографироваться!

Влад кашлянул, каким-то образом попав точно в паузу, пронизанную ожиданием бурного скандала. Все снова посмотрели на нас, и дог во мне вздыбил шерсть, угрожающе скалясь. За исключением Максима Николаевича и пары полицейских, моего практикующего окатывали скепсисом, подозрением и чуть ли не обвиняли в том, что он вообще здесь лишний.

Словно не замечая реакции окружающих, Яблонев спокойно стянул с плеча рюкзак, присел на корточки и принялся в нем рыться, поочередно протягивая мне пучок какой-то травы, три тонкие зеленые свечки, спички и круглое зеркало в резной серебристой рамке на такой же ручке.

– Какого хрена он делает? Я не давал своего разрешения на этот цирк! – снова вскинулся отец ребенка.

Единственный, кто здесь устраивал цирк, так это он сам. Сын пропал, самое время принять любую помощь, но нет, главное показать всем вокруг, какой он крутой и не верит во все сверхъестественное! Идиот. Видя, как знакомо потемнели глаза ведьмака при взгляде на Дмитрия, я подобралась, готовая следовать любому плану Яблонева. Даже если он состоял в том, чтобы отправить разъяренного скептика в нокаут.

– Не вижу смысла тратить время на споры, когда мне и так очевидно, чем все закончится, – тихо проговорил практикующий. – Я передам вам слова вашей покойной матери, прямо сейчас стоящей справа от вас. Вы побледнеете, начнете отрицать, после вспомните, что именно так она и говорила, поймете, что я не мог этого знать раньше, перекреститесь и будете надеяться, что в мои навыки входит не только общение с миром мертвых.

– И что же говорит моя покойная мать, якобы стоящая справа? – Дмитрий демонстративно посмотрел направо и помотал в воздухе рукой. Похоже, алкоголь не до конца отпустил его со своего крючка.

– «Не студи гланды криком и завязывай хлестать, не то закончишь, как Сашка».

Никогда не видела, чтобы человек так быстро бледнел. Вся агрессивная самоуверенность слетела, как шелуха. Мужчина отступил на шаг, приоткрыв рот, вокруг зашептались и забормотали что-то о том, что Сашка – двоюродный брат Димы, умерший молодым от перепоя.

– Помогите нам, пожалуйста, – то ли простонала, то ли прорыдала Светлана, жена Дмитрия, скрыв лицо в ладонях.

– Тихо, – гаркнул Максим Николаевич на остальных друзей пары, принявшихся обсуждать послание.

Кивнув ему, Влад зажег свечи, удивительным образом не загасшие на открытом воздухе, и от них поджег пучок травы, опуская его нам под ноги. Сладковато-горький запах дыма, несомненно, станет еще одним вопросом от мамы, когда она учует его на моей одежде. Сложно упустить такое, но о своем очередном вранье подумаю позже.

Яблонев выставил ладонь к лесу по левую сторону от нас и закрыл глаза. Не задумываясь, я шагнула вперед, загораживая его от давящих надеждой, любопытством и испугом взглядов присутствующих. Став препятствием для них, я пошла дальше, представляя себя стеной между ведьмаком и всем остальным. Высокой, толстой, неприступной и скользкой, чтобы уцепиться за что-то и перелезть не было ни единой возможности. Влад стал ощущаться спокойнее, значит, у меня получилось избавить его от необходимости закрываться и тратить силы еще и на это.

Пламя свечей в его руке затрещало, резко став выше. Достаточно повертевшись на приемах Влада, я знала, что ничего хорошего в этом нет и причина вовсе не в погодных условиях. Сережа точно пропал по сверхъестественной причине, и тут что-то есть. Наверняка столь же враждебное, как и сам лес. Если не он сам – Яблонев неспроста часто рассуждал о местности как о живом организме со своими привычками, задачами и ценностями.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем темный открыл глаза, но, заглянув в них, я поежилась. Буря разразится с минуты на минуту, штормовые тучи уже появились. Жестом велев мне уйти с дороги, Влад подошел к мангалу с тлеющими углями, ковырнул их пустым шампуром и буркнул что-то нелицеприятное себе под нос, после чего протянул мне руку.

Держась за руки, мы стали обходить поляну большим кругом по часовой стрелке. Влад смотрел сквозь пламя, я же пыталась уловить что-нибудь странное с помощью слуха и обоняния, доверяя им больше, чем зрению. Пройдя больше половины, мы одновременно передумали делать следующий шаг, переглянувшись.

– Тут воздух еще холоднее, и в нем какая-то гниль и сырость, – пояснила я в ответ на его молчаливый вопрос. – Похоже на… не знаю, когда грибы собираешь, так потом пальцы пахнут. – Это казалось самым близким к тому, что на самом деле улавливал мой нос.

– Я понял. Подержи.

Яблонев передал мне свечи, повернулся к нашим наблюдателям, быстрым шагом пересек поляну и остановился перед островком мам и детей. Пропустив пяток вопросов паникующей Светланы, растирающей по щекам слезы и тушь, ведьмак опустился на корточки перед курносой девочкой в очках.

– Привет. Меня зовут Влад, а тебя?

– Софья, – смущенно ответила она после одобрительного кивка матери, сжимающей ее плечи.

– Очень приятно, Софья, – очаровательно улыбнулся Яблонев, чем, по-моему, расслабил не только малышку, но и ее маму, бессовестно пользуясь своим воздействием. – Я знаю, вы играли вместе с Сережей и перед тем, как он пропал, ты кое-что видела…

– Софа! – возмущенно протянула ее мама. – Свет, прости, она просто…

– Ребенок, которому, скажи он правду, большие и умные взрослые не поверили бы, – отчеканил Влад, строго посмотрев на обеих женщин, прежде чем вернуть внимание испуганно съежившейся Софье. – А я поверю. Тебе даже не обязательно говорить вслух, просто подумай о том, что ты видела, помоги найти твоего друга. – Яблонев осторожно взял девочку за руки, попросив смотреть ему в глаза и сказав ее матери, что никакого вреда ее дочери это не принесет.

Неприятное скользкое ощущение отвлекло меня от контакта Влада с девочкой. Как будто капля холодного дождя попала за шиворот и стекала вдоль позвоночника, или кожи коснулось что-то мерзко-липкое, наподобие пиявки или еще какой склизкой твари. Сцепив зубы, я обернулась, чувствуя, как дог внутри повторно вздыбливает шерсть, принюхиваясь.

Здесь что-то было. Прямо сейчас подбиралось ко мне, изучало, становясь сильнее по мере того, как темнело. Ночью в этот лес заходить не стоит. Даже практикующим, что я понимала так же ясно, как сигнал SOS.

Набравшись решимости за один короткий вздох, я подняла свечи на уровень глаз, глядя перед собой сквозь пламя. Лучше видеть, что тут вьется, чем придумывать лишнее. Понадобилось время, чтобы привыкнуть смотреть на пламя так близко и воспринимать не только его цвета, но и то, что они закрывают. Глаза заслезились, я терпеливо смаргивала, ожидая, когда сквозь реальное проступит истинное, как называл это Влад.

Слава богам, никакой паукообразной сущности не наблюдалось, а значит, билет в ночной кошмар меня миновал, но зато здесь было нечто другое. Над землей тянулось… что-то, похожее на сеть, в которой все мы стояли. Она уходила дальше в лес, обвивая стволы деревьев, цепляясь за ветви и кустарники и светясь сквозь снег. Нет, не сеть, скорее паутина, никак не реагирующая на физическое движение.

– Агата?

– Что это такое? – Я обернулась к Владу, возвращая ему свечи, успешно противостоявшие еще одному порыву ветра. Похоже, и впрямь заколдованные.

– Ну что? – поддержал меня Максим Николаевич.

Влад качнул мне головой, тут же обращаясь к остальным:

– Уходите все отсюда к дороге и машинам, оставьте еду и питье. Чтобы ни у кого в кармане ни крошки не было. Детей убрать первыми, лучше сразу с ними отсюда уехать.

– Где Сережа?

– Все еще здесь, не думаю, что далеко, но лес не хочет его возвращать мирно, поэтому мне придется применить силу. Еще раз говорю: всем уйти к дороге и оставить еду и питье, остальное забрать, – терпеливо повторил Влад.

– Почему не хочет? – не понял Дмитрий. – Как лес вообще может чего-то хотеть или не хотеть?

– Так же, как природа может создавать и разрушать, – ответил Яблонев, покосившись на меня. – Лес забрал и прячет вашего сына, чтобы наказать вас за неуважение и воровство. – Ведьмак прошелся взглядом по всей компании, и я отметила, что многие тревожно завозились, потихоньку начиная сборы, но достаточно тихо, чтобы слышать темного. – Когда вы приходите в чужой дом в гости, вы же не начинаете крушить в нем мебель, бросать мусор и заниматься прочими… делами? – Серые глаза красноречиво задержались на какой-то семейной парочке без детей, и по тому, как покраснела женщина, стало ясно, на какое дело намекает Яблонев. Вот правда, места другого не нашли, что ли? – Лес – это тоже дом, в нем свои законы, и у него есть свой хозяин. Дрова на костер брали не с земли? – Тишина. – Вас спрашиваю!

Стоило немного повысить голос, и сборы пошли активнее. Взрослые вроде бы, а ведут себя как школьники, боящиеся, что их вот-вот вызовут к доске. Может, человек и вправду никогда не взрослеет, а просто стареет?

– Нарубили из подлеска, они… посуше были, – сглотнул Дмитрий, испуганно глядя на Влада.

– То есть вы навредили лесу, порубив молодняк, а потом еще и костер разожгли, который, в общем-то, был вам без надобности. Сейчас в магазинах уголь продается, – подвел черту Влад. – В процессе намусорили упаковками, крышками и прочим пластиком. Далее осквернили еще и плотски, и я сейчас не только о сексе, но и о банальном опустошении организма. Все вместе переполнило чашу терпения этого далеко не простого места, старше нас всех с тремя коленами вместе взятых, и оно среагировало.

– Но вы же… Вы сможете нам помочь? Вернуть Сережу? – не прекращала всхлипывать Светлана.

– Чем скорее вы отсюда уйдете, тем быстрее мы с Агатой приступим к… переговорам.

Сомневаюсь, что они будут вербальными. Скрестив руки на груди, я смотрела, как Максим Николаевич руководит «отходом», по-военному четко указывая, кому что брать, кто в какой машине сядет, и напоминая, чтобы все проверили карманы на наличие еды. Двое парней потащили мангал, женщины с хныкающими и уставшими детьми пошли следом за ними, мужчины похватали сумки со всем несъедобным, но ценным, и вместе с полицейскими замкнули все это гудящее и шепчущее шествие, переполненное страхом, волнением и недоверием.

– Вы точно справитесь? – задержался Максим Николаевич, с трудом вытолкав отсюда Светлану с Дмитрием, порывавшихся помочь хоть чем-нибудь. Можно подумать, от их присутствия что-то кардинально изменилось бы.

– Я сделаю все, что в моих силах, – не стал конкретизировать Яблонев. – Уходите и ждите. Не давайте никому вернуться в лес. Это может все усложнить.

Кивнув, мужчина покинул поляну, и вскоре его очертания растворились в окутавшем лес сумраке.

– Что нужно делать?

– Тащи сюда всю еду и питье, что они оставили. – Влад снова присел возле своего рюкзака.

– С чем мы столкнулись? – Я прекрасно поняла, что остальным, непосвященным, Яблонев рассказал лишь часть правды, не выдавая того, что им знать не полагалось.

– Если совсем просто, то с лесным сторожем, духом, который здесь с самого начала. В фольклоре таких называют лешими.

– Леший? Серьезно? – поперхнулась я, ставя рядом с ним таз с остатками мяса, рыбы и прочими бутербродами и закусками. – А водяной с русалками тоже существуют?

– Народные сказки любых народов строилась на реальных событиях, со временем обрастая разными придумками. У каждого древнего места с памятью есть свой страж, тот, чья смерть первой коснулась его. Водяные и русалки – это утопленники, наказанные вечным служением и обязанностью охранять природу за осквернение ее храмов своей смертью.

Рассказывая, Влад расстелил на земле черную ткань, установил в центре блюдце со все еще горевшими свечами и положил перед собой зеркало, которое все это время таскал в кармане куртки.

– А храм – это…

– …любое место, где сочетаются несколько стихий, подальше от людей. В данном случае земля, воздух и вода.

– Я кое-что увидела через пламя, – поставив полупустые бутылки с водой, соком и алкоголем возле таза, я присела рядом с ними. – Тут везде какие-то переплетения, напоминающие паутину.

– Это энергопотоки, помогающие лесному сторожу передвигаться по лесу и служащие чем-то вроде сигнализации, сообщающей о посторонних. Софья видела, как он схватил мальчика за плечо, испугалась и убедила себя, что ей все показалось. Самое главное, она слышала, как сначала их кто-то звал, будто издалека, – Влад со смыслом посмотрел на меня. – У тебя никогда такого не было? Идешь по лесу, а тебя будто кто-то зовет, голос знакомый, но кто именно, вспомнить не можешь?

– Нет, но я слышала такие истории, – нахмурилась я.

– Запомни раз и навсегда: оборачиваться нельзя. Сережа обернулся первым, и вот результат.

– Как в мифе про Орфея у греков?

– Да. Принцип тот же.

– А как он выглядит?

– Агата, – тяжело вздохнул Влад, поднимая голову. – Давай сначала найдем и заставим отдать ребенка, а потом уже я отвечу на очередную сотню твоих вопросов.

– Прости, – виновато пробормотала я.

– Ничего страшного, включи инстинкты на максимум. Он уже понял, кто мы, и может напасть первым. Мне нужно заговорить зеркало и подготовить лесу подношение, которое он примет. – Влад кивнул на принесенные мною остатки еды. – Пока я этим занимаюсь, смотри в оба, ориентируясь на свою природу.

Отвернувшись, ведьмак поджег еще один пучок, на этот раз каких-то смутно знакомых трав, заставляющих подумать о кружке горячего чая холодным зимним вечером, и бросил его прямо на еду.

Встав за спиной практикующего, подальше от дыма, я сделала, как он велел, сливаясь с догом. Мы тренировали это переключение последние недели, чтобы не полагаться на сильные эмоции, рефлекторно вытягивающие мою сущность на поверхность, как тогда, в гостях у Варвары. Вдохнув носом, я закрыла глаза, и где-то на бесконечной дороге внутри меня дог остановилась и вскинула голову, настороженно завертевшись по кругу, выискивая возможную угрозу, окунаясь в сотни запахов и звуков.

Сырость, снег, еда, кора, дым, Влад, воск, копоть и зола, кто-то пролил апельсиновый сок, жженый пластик… еще десяток ароматов принес ветер. Скрип ветвей, нашептывания ведьмака, где-то капает вода на лед, вдалеке, за спиной, гул голосов, впереди птицы с дерева на дерево… Постепенно все это складывалось в карту со своими маяками. Карту, в которой я ориентировалась в прямом смысле не глядя.

Поэтому, когда слева послышался хруст, которого не должно было быть, а секундой позже ноздрей коснулся тот самый холод с примесью «сырых грибов», остановивший меня прежде, я сорвалась туда под рычание дога. Застыв между двух осин, я увидела… что-то, и оно нам категорически не нравилось. Без очертаний, лица, какой-либо структуры, или же я не была способна ее разглядеть, воспринимая «это» как бесформенное пятно сгустившегося холодного воздуха, воняющего сырой землей и прелой листвой. Страж леса (не могла я окрестить его лешим, прочно ассоциирующимся у меня с энтом из «Властелина колец») замер, колеблясь на одном месте, изучая меня.

От такого пристального, давящего внимания хотелось убраться подальше… той части меня, что все еще цеплялась за крохи обыденного: сериалы по вечерам, пары в универе и честные разговоры с мамой на саркастичной основе. То есть очень малой части. Девяносто девять процентов Агаты Вольской приняли истинное положение дел, завязанное на паранормальных вещах. Поэтому, вместо того чтобы зажмуриться и твердить: «Этого не существует», я расправила плечи, думая: «Попробуй подойди».

Понятия не имею, что сделаю, но ведь никто не думает, как именно будет жить через минуту. Защищать Влада для меня то же самое, что есть, дышать и спать. Жизненно необходимо. Неважно, летит ему в лицо нож или надвигается неизвестная мне сила, я одинаково решительно встану у угрозы на пути. Фамильяры не могут иначе, как подсказывали интуиция и опыт предков.

Страж запульсировал чаще, похоже, реагируя на интонации ведьмака, что-то тихо наговаривающего зеркалу на незнакомом языке. Слова пролетали мимо ушей, ускользали без единой возможности их запомнить, значит, знать их мне не положено. Неуловимо оно стало ближе, и губа сама собой поползла вверх. Я хотела сказать «не подходи», но изо рта вылетел только рык, сработавший лучшим предупреждением. Страж отступил, заклубившись на одном месте, и я приготовилась к столкновению, каким бы оно ни было, понимая, что он набирает мощи.

На плечо легла рука, Влад потянул меня назад и выставил перед нами зеркало. Не знаю, чем он его нафаршировал, но стража это точно впечатлило. Дух отпрянул, обвился вокруг осины, и ее ветви затряслись, словно попали в ураган. У меня перехватило дыхание от волны силы Яблонева, опустившейся между нами и лешим, как топор, отсекающий все лишнее. Какой-то скромный процент моего сознания еще тратил время на удивление и шок от происходящего, правда, проходило это почти незаметно.

– Верни, что не твоих корней, – громко потребовал ведьмак. – Что сготовлено, пробовано и испито на твоей земле, ее не покинет. Ребенок ей не принадлежит.

Тишина упала занавесом, в один миг. Ветви застыли, дух больше не показывался, я его даже не чувствовала, но Влад склонил голову набок, будто что-то слушал. Энергия темного вилась вокруг нас, сливаясь с моей, но, в отличие от тренировок, где он позволял мне ощутить лишь часть, что-то вроде легкого нежного касания, сейчас гудели даже кости. Где-то там, в истинном, ворон и дог застыли на участке между дорогой и лесом, всматриваясь в одно и то же, приготовившись использовать когти, клыки и клюв. Походило на то незабываемое для каждого бегуна состояние перед командой «марш!», когда «на старт» и «внимание» уже прозвучали.

– К сердцу, – скомандовал Яблонев, и я рванула следом за ним, в темноту, по вязкой, истоптанной в прежнем поиске почве.

Не нужно было слов. Редкий момент, когда все было ясно без дополнительных вопросов. Дух принял подношение Яблонева, вот только мальчика мы должны были забрать сами. Если сможем найти.

Собачье нутро проступило наружу, как в схватке с Мирковой, карта запахов и звуков вышла на первый план, и ночное зрение лишь повторно фиксировало окружающее. Мы пробирались через бурьян, туда, куда никто не додумался заходить, в самое, как и сказал Влад, сердце леса. Наверняка там какое-то особое сосредоточие энергии, как, например, чердак Яблонева в его доме.

Почти сразу я перегнала ведьмака, и возникшая за моей спиной стая лишь подстегивала прибавить скорость и доверять нюху, ведь он никогда нас не подводит, а лес многим из нас был и оставался родным домом. Лучше всех это чувствовали древнейшие и дикие нашего племени, волк и первые, неодомашненные собаки, велящие слышать лесную сеть, а не всматриваться в нее. Все, что касалось видения, – дело практикующего. Наша задача – слышать и чуять то, что может ему пригодиться или поможет защитить.

Сеть, служащая стражу леса в качестве сигнализации и чем-то вроде сверхъестественного метро, гудела. Стоило только как следует прислушаться и захотеть услышать. Чем дальше мы забегали, тем больше возрастало гудение. Если Влад видел сетку без свечи, я чувствовала каждый ее квадрат и линию ногами.

Все же она была паутиной, и самый ее центр сосредоточился вокруг огромного тополя. Все пространство по щиколотку вибрировало, как камертон. Яблоко и арбуз, немного железа, что-то теплое в воздухе…

– Он где-то здесь, я чувствую запах, – взволнованно обернулась я к Владу, поворачиваясь по кругу. Места для пряток тут было немного. Никаких кустов и оврагов, только стволы деревьев, и будь мальчик рядом, я уже услышала бы его.

– Он где-то здесь и не здесь. Отойди, я должен поговорить с этим местом, – чуть задыхаясь, проговорил Влад, махнув рукой.

– Ты же уже поговорил со стражем, и он принял подношение, разве нет?

По-видимому, я все-таки не все поняла верно.

– Принял. Этого хватило на разрешение беспрепятственно прийти сюда, – кивнул Влад. – Мы получили аудиенцию, настоящая работа предстоит здесь.

– Но ты даже не взял с поляны рюкзак! – только сейчас заметила я отсутствие сумки практикующего. Как он собирается что-то делать без своих свечей, камней и прочей атрибутики?

– Я взял самого себя и тебя в придачу, – отвлеченно ответил Яблонев, обходя тополь по кругу. – Все. Тихо.

Ведьмак приложил ладонь к стволу дерева, закрыв глаза. От его низкого голоса, вновь зазвучавшего незнакомыми словами, стало зябко, и вся сырость и весенняя промозглость вокруг как будто усилилась стократ. Обняв себя руками, я завертела головой.

Влад не говорил присматривать за округой, но я и без его просьб знала, что терять бдительности не стоит. Настороженно переминающаяся за спиной стая не позволила бы забыть об этом ни на мгновение. Добыча не найдена, враг не побежден и не отступил, значит, рано приглаживать шерсть.

Было в этом месте что-то… пробирающее. Вроде бы не заросли, обычные деревья, вот только темнота тут ощущалась кожей и все вокруг казалось почти живым. Словно вот-вот проснется, потянется ветвями вверх и со всего размаху опустит их вниз, чтобы прихлопнуть надоедливых смертных букашек, смеющих досаждать ему.

– Не вернешь живого, я здесь мертвых поселю.

Моргнув, я уставилась в спину Владу, впервые понимая значение словосочетания «мороз по коже». Эта угроза, сказанная столь спокойно, легко, как нечто обыденное, казалась ужом, плывущим к ничего не подозревающей лягушке. Жутко, подавляюще, неотвратимо.

Переговоры проходили не лучшим образом, если на свет показался настоящий темный ведьмак. Тот, кого Влад предпочитал прятать за ухмылками и шутками, пока не случалось что-то, требовавшее жесткости, серьезных решений и применения настоящей силы. Раньше я встречалась с ним, когда дело касалось меня самой и он считал нужным вступиться. Первая совместная прогулка и упавший на ровном месте пошляк, шедший мимо с компанией, инцидент в квартире Варвары, а до этого стальное требование клятвы на крови от Ирки…

Такой Влад меня не пугал, а, напротив, еще больше притягивал. Я чувствовала некую родственность между его властной решительностью и своей сокрушительной яростью, по-настоящему проступающей так же редко. При общих знаменателях, мы были похожими, но все же, дополняя друг друга, разными. Как ворон и дог. Полет и бег. Лес и поле.

Ветви тополя, ствол, само дерево… загудело под рукой ведьмака. Не звук, не вибрация, что-то совершенно иное, необъяснимое, зато прекрасно ощутимое. Если пространство вокруг нас – поверхность воды, по которой мы распространяем круги-эмоции и действия, то только что в него со всей силы бухнули огромную глыбу. Такую, что вместо ожидаемых брызг поднялись волны, захлестывая с головой.

Холодный поток ударил в спину. Снизу, кажется, прямо сквозь ботинки пролезал лед, обжигая ступни и поднимаясь выше. Дог взвилась на дороге, пружиня от нее всеми четырьмя лапами, и гневно взвыла. Клич тут же подхватила невидимая стая, и волосы на голове встали дыбом, когда мы поняли, что надвигается на нас и вот-вот пройдет мимо, целясь в Яблонева.

Это не было догадкой или оформленной мыслью. Я просто знала, кто это и что оно собирается сделать. Знала за секунду. Инстинкты щелкнули выключателем и зажгли лампочку. Опасную, красную лампочку тревоги.

Местный храм природы не желал отдавать мальчика и натравил на нас своего стража. Уговор был только пройти сюда, а не безопасно уйти. Дорога внутри меня и лес вокруг превратились в одно, когда я резво обернулась, сталкиваясь со сгустком темноты и холода, провонявшим сырой землей насквозь. Можно ли ударить пустоту? Физически – нет. Ментально – сколько угодно.

Взбешенная подлым нападением и враждебностью леса, упрямо не отдающего Сережу, я зарычала, больше не видя себя человеком. Мои когтистые лапы ударили по стражу, пасть ухватила и вгрызлась в темноту. Она тянула, хлестала холодом, шипела и гудела, забивала ноздри землей, цеплялась за уши, но я упрямо стискивала челюсти, мотая головой и прокусывая эту мерзость насквозь, утягивая вниз, пока сквозь клыки не закапала вязкая и горькая темнота. Будешь знать, как красть детей и нападать на моего практикующего!

Позади хрипло каркнул ворон, и это заставило меня отпустить еле трепыхающегося стража и обернуться. Фиолетовая волна от крыльев величавой птицы затопила всю округу: его собственный лес, мои поля и дорогу и само перекрестье, где они встречались, а после… взорвалась. Мир вздрогнул и покачнулся, нечеловеческий вопль прокрался в уши с назойливостью комариного писка и силой колокольного звона, и меня вышвырнуло прочь.

В темноту, тишину и обыденность. В физическом мире ничего не изменилось, мы с Владом стояли на тех же местах, в том же часе, с прежней задачей. Вот только никого постороннего больше не ощущалось.

Не говоря ни слова и не оборачиваясь, Яблонев убрал руку с тополя и выставил ладонь в сторону. Подойдя ближе, я заглянула в лицо ведьмаку, подтверждая свои догадки. Мой Князь был вымотан, бледнее обычного и наверняка стоял на ногах лишь благодаря своему природному упрямству.

– Влад, ты…

Мое «должен отдохнуть» перебил хруст веток и тихий плач. Там, куда указывала рука практикующего, кто-то судорожно дышал, не в состоянии набрать в легкие воздуха с первого раза, всхлипывал и что-то неразборчиво бормотал. Печеная картошка, яблоко и арбуз…

– Сережа!? – крикнула я, во все глаза глядя на Яблонева. Ведьмак кивнул мне, устало прикрыв глаза.

– Я тут! Мама! Папа! – прорыдал мальчик откуда-то слева, из-за деревьев.

– Нет-нет, стой, я сама его найду, отдохни, – засуетилась я, схватив Влада за руку. – Подожди здесь, хорошо?

– Дерзай, Герцогиня, – только и сказал мой практикующий, привалившись спиной к соседнему с тополем стволу. Согласился вот так сразу, без извечного «я сам»? Ему точно было еще хуже, чем я подумала.

Сережу я нашла метрах в десяти от сердца леса, возле какого-то трухлявого пня. Перепуганный и заплаканный, мальчик бросился ко мне и сразу же вцепился в подол куртки. Вот так сходил с родителями на шашлыки… Бедняга.

– Все-все, мы тебя нашли. – Я осторожно погладила его по спине и поправила шапку, надвинув ту обратно на затылок. Понятно, арбуз и яблоко – это запах шампуня. – Давай руку, я отведу тебя к маме с папой. Меня, кстати, Агата зовут.

– Сергей, – шмыгнул носом ребенок, стиснув мои пальцы крепче.

– Очень приятно, – поддержала я беседу, потащив его обратно почти что на буксире. – Сейчас познакомлю тебя с моим другом, вот он… Влад, это Сергей, – подошли мы к ведьмаку.

– Какая долгожданная встреча, – серьезно кивнул мальчику Яблонев, скрепив с ним рукопожатие. – Замерз? Потерпи немного, скоро уже будешь спать в папиной машине. Не бойся, ругать не будут.

Втроем мы медленно побрели к поляне, с которой все началось. Благо и я, и Влад отлично помнили, где и как шли. Поддерживая Сережу с обеих сторон (мальчик постоянно спотыкался и буквально засыпал на ходу), мы поочередно спрашивали у него всякую ерунду, чтобы поддержать разговор и доставить его к родителям в сознании и относительно невредимым, не считая разбитой коленки, царапины на щеке и шокового состояния.

На поляне Яблонев поднял свой рюкзак:

– Выводи его, тут нужно кое-что закончить и подчистить.

– С ума сошел? Ты и так…

– Агата. Это быстро.

– Я тебя тут одного не оставлю!

– О боги. Просто верни мальчика семье и жди меня у машины. Пять минут. Обещаю.

Сузив глаза, что он вряд ли увидел, я проворчала себе под нос «время пошло» и потащила Сережу к дороге, где паника, волнение и страх выходили на новый уровень. Слыша, как Максим Николаевич гаркнул, что в лес никто не пойдет, пока этого не разрешим мы с Владом, я ускорила шаг.

– Мам! Пап! – закричал Сережа, когда впереди показалась освещенная уличными фонарями дорога с десятком припаркованных на обочине машин.

– Сереженька! Сынок! – бросилась к нам Светлана, и я выпустила руку мальчика, позволяя ему побежать навстречу и надеясь, что он не упадет, запнувшись о собственные ноги.

– Гля! Нашли!

На меня обрушился поток вопросов и восклицаний, люди перебивали друг друга, обнимали Светлану с Дмитрием, хлопали по спине и плечам Сережу. Максим Николаевич вытянул меня из этого хаоса радости и облегчения прежде, чем на меня действительно обратили бы внимание и посыпались серьезные вопросы. Отойдя к его машине от опьяненной радостью семьи, их друзей и полицейских, обсуждающих между собой нас с Владом, Максим Николаевич открыл мне дверцу водительского кресла, кивнув присаживаться.

– Влад скоро?

– Уже должен выйти, – пробормотала я, впервые за вечер доставая телефон.

Половина восьмого. Удивительно, как обошлось без пропущенных от мамы. Пара эсэмэсок от Ирки, посмотрю позже, общий чат группы… Потом. Сунув мобильный обратно в карман, я решила выждать еще пару минут и отправиться рассказать Владу, что у него проблема с чувством времени.

– Ты давно с ним? – поинтересовался мужчина, закурив.

– Мы не… Познакомились в феврале, и с тех пор я ему помогаю. А вы давно его знаете?

– Года три уже, – покивал Максим Николаевич. – А вот и он.

И правда, Влад вышел из леса прямо напротив нашей машины, хитро избегая столкновения с остальными. Он даже успел дойти до «Ауди» и бросить рюкзак на заднее сиденье, прежде чем его заметил кто-то кроме нас с Максимом Николаевичем.

– Никаких бесед, смотреть никому ничего не буду. Только родители пусть подойдут, скажу, что нужно сделать, – сказал Влад, прислонившись к машине возле меня и доставая сигареты и зажигалку.

Кивнув, Максим Николаевич выставил руки, отгоняя всех желающих поговорить с Яблоневым. Конечно, теперь ему точно верили и как о шарлатане не думали. Фыркнув, я сжала ладонь темного, прижимаясь к его боку.

К восьми, после разговора со Светланой и Дмитрием, мы наконец-то устроились на заднем сиденье, и Максим Николаевич занял место водителя. Влад поставил свою сумку на пол, и, едва машина тронулась, наши руки сплелись сами собой, а я потянула обессиленного практикующего к себе, заставляя полулечь на меня.

– Останься сегодня со мной, – тихо попросил Влад, поглаживая мое запястье по нашей давней традиции и заглядывая мне в глаза снизу вверх. В их серости я прочитала то, что он не доверил речи: «Пожалуйста, я очень устал, ты мне нужна».

Я открыла рот, чтобы сказать, что это невозможно по ряду причин, начиная от мамы и заканчивая отсутствием вещей для ночевки, но вместо всего этого получилось короткое и правдивое:

– Останусь.

О том, что он мог прочесть в моих глазах, лучше не думать.

Глава 21

Встречи с мамой после внеплановой ночевки у Влада мне хотелось не больше, чем ведьмаку объяснять своей, что все-таки произошло на поисках Сережи. В отличие от него, я не могла себе позволить шутливо отмахнуться, толком ничего не сказав, и закрыть перед маминым носом дверь. С моей такое не пройдет, да и единственная дверь, которую я могла бы закрыть в нашей однушке, – дверь туалета. Убежище, прямо сказать, так себе.

Квартира встретила дразнящим запахом запекающейся в духовке курицы в специях, закадровым смехом из ситкома по кабельному и насмешливым взглядом матери, появившейся в коридоре еще до того, как я успела разуться.

– Надо же, кто пришел домой.

– Привет, мам. – Я растянула губы в улыбке, встречаясь с тем особым, знакомым каждому выражением на лице родителя. Как правило, появляется оно после или во время фраз: «Мне звонили из школы», «Я видела историю твоего браузера», «Подойди-ка сюда, не пойму, чем от тебя пахнет» и т. д. Предостережение даже не думать врать и утверждение, что тебя видят насквозь, одновременно. Ненавижу это мерзкое давящее чувство беспомощности, когда все, что ты скажешь, может и будет использовано против тебя.

– Как поживает Ирка, которая Влад?

Это было ожидаемо. Из-за усталости и абсолютной неготовности врать, вчера по телефону я выдавила что-то настолько путаное и притянутое за уши, что удивительно, как она тут же не перезвонила и не велела немедленно идти домой. Наверное, не хотела позорить.

– Да… Нормально, – брякнула я, сильно преуменьшая.

Покидая утром дом ведьмака, я оставляла его выспавшимся (спасибо потрясающе мягкой кровати темного и почти двенадцатичасовому сну), довольным, сытым и в отличном настроении. Наша связь фамильяра и практикующего в очередной раз сработала безотказно, быстро восстановив его силы и утихомирив мое беспокойство.

– Я правильно понимаю, что эту ночь ты провела в его доме, и это не первая ваша совместная ночевка?

Серьезно, сколько еще мне уклоняться от темы? Лучше раз вытерпеть все, что причитается за вранье, а дальше будет ясно. Не посадит же она меня под домашний арест?

– Да.

– И вы… – Мама не придумала ничего лучше, как показать «секс» жестом.

– Мам! Он просто мой хороший друг, которому требовалась поддержка! Не было ничего! – праведно возмутилась я, но какая-то лукавая искорка в ее глазах одновременно удивляла и настораживала. Похоже, я чего-то не учла…

– Ну, что-то все-таки было, – хихикнула Ма, деликатно постучав пальчиком себе по шее.

Думаю, я начала краснеть еще до того, как повернулась к зеркалу и смогла по достоинству оценить ее усмешку. Справа, у самого основания шеи, багровело то, что мама посчитала засосом, а по сути было следом от укуса. Вот же… Влад!

– Это… – Я запнулась, совершенно не зная, что сказать.