Танцующая для дракона. Звезды падают в небо Эльденберт Марина
Тут я, к счастью, была ни при чем, но… он действительно хотел помочь, а его просто запихнули под замок, сказали: сидеть смирно и не рыпаться. Все потому, что в свое время он отказался от папочкиной большой чести.
Теарин писала, что, лишившись пламени, ты становишься пустой.
Я не могла почувствовать, каково это (наше зажигательное с Гроу утро не в счет), но если ты рожден с пламенем, если становишься с ним единым целым, в один прекрасный день просто лишиться его…
Это жуть.
Почему Леона не сказала мне про пять лет?
И насколько моя просьба на Совете может это самое наказание смягчить?
На год, на два, на три?
Понимая, что мне срочно необходим телефон (хоть со следящим устройством, хоть без), я вылезла из душевой кабины и поняла, что забыла смыть бальзам. Бальзам со вкусом Гроу.
Тьфу.
С запахом.
Что только в голову не придет.
Пришлось лезть обратно, смывать остатки бальзама и неправильных мыслей, после чего возвращаться в спальню. Гроу одеться не потрудился, поэтому оделась я, плевать, что в его рубашку и джинсы. Мне так спокойнее.
После чего оставив режиссера наслаждаться водными процедурами, спустилась по лестнице, отметив лежащую на диване в гостиной Бэрри. Виари явно наслаждалась такой огромной квартирой, где можно вволю побегать, попрыгать… гм, что-нибудь погрызть. Смерть диванной подушки, видимо, простой не была, и я подхватила ее, намереваясь отдать вальцгардам, чтобы Гроу не прибил Бэрри.
Сомневаюсь, что он придет в восторг от того, что моя виари жрет его диванные подушки. А впрочем… есть виари, есть я, и мы идем в комплекте. Пусть смотрит, что его ждет, если собирается жить вместе со мной.
Вернула подушку на место, мысленно обругав себя последними словами.
Я. Не. Собираюсь. С. Ним. Жить!
Бэрри поняла, что за подушку ее ругать не будут, и закрыла глаза, а я подошла к двери.
— Привет, ребята, — поздоровалась с новой сменой. — Мне тут телефон не привозили?
— Доброе утро, эсса Ладэ.
Незнакомый светловолосый вальцгард протянул мне коробку с очередным «Вертом».
— Спасибо. А у вас, случайно, нет номера Един… капитана Местерхарда?
После вчерашних разборок я так и не сказала ему, чтобы снова называл меня Танни. Из-за всего случившегося я как-то очень плохо о нем подумала. Гораздо хуже, чем должна была думать о… друге?
На этой мысли я вытащила мобильный из коробочки и включила под ответ вальцгарда:
— Есть.
— Отлично.
Активировала телефон сканером радужки, считала контакты Единички со смартфона вальцгарда.
Сначала — Леона, потом Рон.
Бэрри притопала за мной на кухню просить жрать, но я уже набрала номер сестры и отвернулась от виари. Ничего, потерпит, потому что в ее случае оправдание «я не толстый, это у меня чешуйки массивные» скоро не прокатит.
Леона ответила быстро, и я повернулась, чтобы видеть холл.
Так, на всякий случай, потому что в прошлый раз кое-кто подкрался ну очень незаметно.
— Доброе утро, Танни.
— И тебе того же. Почему ты вчера не сказала мне про пять лет?
— Потому что мы говорили о другом. Это все, о чем ты хотела спросить?
— Этого более чем достаточно. Насколько получится смягчить? — Я чуть понизила голос.
Леона ответила не сразу.
А когда ответила, в ее голосе снова звучали ледяные нотки. Те самые, за которыми сестра всегда скрывала чувства.
— Честно говоря, Танни, я не уверена, что получится. Вообще.
— Но ты говорила…
— Я помню, что я говорила. Это было до того, как всплыла информация о случившемся в Ортахарне. — Леона вздохнула. — Поверь, Танни, я вовсе не в восторге от всего, что сейчас происходит, но в сложившихся обстоятельствах с наибольшей вероятностью Гроу будет наказан по всей строгости. Потому что отношения между иртханами и людьми сейчас шатки, как никогда, потому что…
— Потому что вам надо прикрыть свои задницы, — подвела итог я.
— Он нарушил закон, — донеслось резко из трубки.
— Да? А в Ортахарне ты говорила другое.
— Я никогда другого не говорила, — теперь в голосе сестры прозвучал металл. — Я сразу обозначила сроки за то, что он совершил — от трех до пяти лет, и я никогда не оправдывала его поступок. Просто сказала, что ты можешь попытаться смягчить приговор.
— Попытаюсь, не сомневайся. Когда будет проведено слушание?
— В эту субботу.
— Вот и отлично, — ответила я и нажала отбой.
После чего швырнула телефон на столешницу и подошла к окну, обхватив себя руками.
Еще немного — и я окончательно перестану понимать свою сестру.
Еще немного — и…
Закусив губу, я смотрела на океан и на растянутый над водой щит. Иногда безумно хочется вернуться в прошлое: туда, где все знакомо и понятно, где Леона — это просто старшая сестра, не иртханесса, не первая леди, не жена Председателя.
И где она тоже совершает поступки, за которые полагается таэрран.
Да, наверное, природа права, что не наделила меня огнем, потому что я бы ходила в таэрран постоянно.
— О чем задумалась, Танни?
Я же говорила, что кто-то умеет подкрадываться незаметно.
К счастью, Гроу хотя бы оделся: рубашка навыпуск, джинсы. Но даже так он умудрялся выглядеть настолько притягательным, что я махнула рукой на творящийся в голове беспорядок и призналась честно:
— О таэрран.
— И что ты думаешь о таэрран?
— Я вчера читала Ильеррскую…
— Похоже, ты с ней сроднилась.
— Еще нет, но я к этому близка. — Уселась на барный стул и поставила пятки на перекладины.
— Танни, таэрран не так страшен, как некоторые считают. — Гроу подошел ко мне, и я осознала стратегическую ошибку в тот момент, когда он оперся ладонями о стол, сокращая расстояние между нами. — Когда я поругался с отцом, я долгое время скрывал свое лицо, и пламя было для меня под запретом. По большому счету я мог позволить его себе, только когда оставался один, но в те годы, когда я оставался один, я отрубался раньше, чем в голову приходила мысль о пламени.
— У тебя была очень насыщенная жизнь, представляю.
— Раз представляешь, значит, должна понимать, что это ничего не меняет. Для меня.
Ну да.
Я предпочла сделать вид, что поверила, и незаметненько перевести тему на съемки.
— Почему в сценарии отказались от темы связи беременности и прорывающегося огня Теарин?
— Все потому же, почему отказались от остального. Ее состояние называется «проведение огня», когда ребенок с сильной кровью еще в утробе матери проявляет зарождающееся пламя.
— Проведение огня?
— Да. В наше время такое вряд ли случится.
— А в их? Почему Даармархский не знал о такой возможности?
— Потому что на женщин в принципе реже надевали таэрран, не говоря уже о пожизненной. Если иртханесса была запечатана за преступление, как нэри Ронхэн, замужество и беременность ей не грозили. Потому что слияние таких кровей — как у Даармархского и Ильеррской — это крайняя редкость.
— Не такая уж и редкость, если вспомнить историю его родителей.
— Это разные ситуации. Его мать впитала изначальную силу дракона.
— Про это в фильме тоже ничего нет.
— Насколько ты помнишь, в наше время вливание крови дракона уголовно наказуемо. Людям об этом знать необязательно.
— Людям «необязательно» знать о многом. Вам в голову не приходило, что гораздо проще найти контакт с людьми, если рассказать им всю правду, а не умалчивать добрую часть информации о своем огне и всем таком?
Гроу внимательно на меня посмотрел.
— Мне — приходило.
Я кивнула.
— Прости. У меня сейчас состояние среднестатистического очешуения, поэтому я несу всякую чушь.
— Меня куда больше пугает, что ты извиняешься.
— Спишем это на состояние среднестатистического очешуения, — сказала я и попыталась сползти вниз, чтобы поднырнуть под его руку, но мне не позволили. Перехватили за плечи, глядя в глаза.
— Как я уже сказал, Танни, у меня была очень насыщенная жизнь…
— Избавь меня от подробностей!
— Если будешь продолжать в том же духе, я буду называть тебя моя иглорыцка.
Не знаю, от чего меня закоротило сильнее, то ли от «иглорыцки», то ли от «моя», то ли от того, что Гроу выдал дальше:
— Но никогда еще она не была такой, как сейчас.
Сказано это было так, что вспыхнула кожа. Пусть даже касался он только моих плеч, и то через рубашку, но сдается мне, прикосновения тут были вообще ни при чем.
Взгляд глаза в глаза был таким глубоким и сильным, что у меня перехватило дыхание. Впрочем, это дыхание вернулось с резким ударом сердца, когда Гроу коснулся моих волос, сгребая пряди в горсть и почти касаясь губами губ. Эта реанимация прокатилась по телу волной жара, и я провела пальцами по его груди, подаваясь ближе…
— Фу-у-у! Только не говорите, что вы собрались целоваться!
Я дернулась назад, вписалась в стол и ойкнула. Гроу обернулся на Ленарда и приподнял бровь.
— Завидно — так и скажи.
— Ага, обзавидовался весь. — Ленард обхватил себя руками и вздернул бровь, копируя его жест. В целом он выглядел уже получше, чем вчера, но глаза не спрячешь.
Честно, я вообще не представляла, как себя с ним вести, поэтому слегка залипла, но, к счастью, Гроу, как всегда, не растерялся.
— Что стоим? Холодильник там. Микроволновка тоже, накрывай на стол, будем жрать.
От такого опешила не только я, но и Ленард.
— В смысле готовить, что ли?
— Ну, если хочешь, можем отдельно пожевать салат, отдельно хлеб, отдельно все остальное. Сэндвичи делать умеешь?
— Умею, — фыркнул парень. — Ты вообще в курсе, что это эксплуатация детского труда?
— Да, я тот еще эксплуататор, — хмыкнул Гроу. — В общем, не тормози. Танни, с тебя кофе.
Я сложила руки на груди.
— А ты что делать будешь?
— Есть, — без зазрения совести заявил режиссер и кивнул на кофемашину.
Надо отдать должное, пока мы с Ленардом готовили завтрак, не случилось ни одного неловкого момента. Сэндвичи получились немножко не для флэтлэя, но мы их, в конце концов, есть собирались, а не фоткать. Из тринадцати сделанных на стол попали только двенадцать (один стянула Бэрри), когда Ленард отвернулся, за что получила от меня полотенцем по морде.
Кофе тоже вышел вполне сносный, а после того, как Гроу выгулял Бэрри (мы единогласно решили, что это положено сделать ему, а мы уберем со стола), наконец-то доставили мои вещи из интернет-магазина.
Я пошла переодеваться (надо было уже собираться на встречи по поводу квартир), оставив Ленарда с Гроу. Сделала это со спокойным сердцем, потому что Гроу раз за разом вытряхивал парня из той пугающей апатии, которую я видела в непривычно потухших глазах. Снова и снова, и делал это с таким изяществом, что мне оставалось только удивляться. И мысленно его благодарить, потому что я бы так не смогла.
Честно, вообще не представляю, как бы я со всем этим справилась.
Без него.
С этой мыслью я промахнулась ногой мимо джинсовой штанины, чудом не шмякнулась на пол и бросилась к разразившемуся стандартным вертовским звонком, узнаваемым на всех континентах, смартфону.
— Эсса Ладэ. — Женский голос в трубке точно был мне не знаком: резкий, быстрый, сильный. — Меня зовут Линг При, телеканал «Экспресс Зэд». Когда мы с вами сможем встретиться и обсудить нападение на вас местрель Ярлис?
— И все-таки кому это нужно? — Мы сидели в гостиной: я — привычно подобрав под себя ноги, а Гроу — откинувшись на спинку дивана.
Почти касаясь пальцами моего плеча, запрокинув голову, смотрел наверх, где сейчас горели два точечных светильника, напоминавших приближающийся Драконий взгляд (двойное полнолуние). Светодиодные искры мерцали звездами: то вспыхивали, то гасли, из-за отражения в глянцевом покрытии потолка складывалось впечатление, что их бесконечное множество.
— Про законченного психа я уже говорил? — хмыкнул Гроу. — Добавлю, что он еще и моральный урод.
— А если серьезно?
— А если серьезно, Танни, этот кто-то явно хочет разрушить существующий порядок вещей. Если раньше я думал, что это просто желание столкнуть Халлорана в пропасть, то теперь…
Теперь я всерьез осознала, что ходить по улице без охраны мне не светит еще очень долго. Не успела я нажать отбой (честно говоря, попросту растерявшись от напора журналистки), как мне уже звонила Леона, чтобы сказать: я не должна общаться со СМИ, и все комментарии они возьмут на себя. Оказывается, пока разбирались с налетом, в прессу просочилась не только информация о том, что я прыгнула, но и произошедшее с Мелорой, а заодно и с Мирис. Поступки Гроу и Мелоры общественность странным образом уравняла, и нам весь день обрывали телефоны.
Поэтому сейчас мы их просто-напросто выключили.
К счастью, я не успела ничего сболтнуть, к несчастью, это не отменяло того, что завтра будет новый день, и все начнется по новой. Хотя мне по большому счету жаловаться не приходилось, а вот Гроу… его страницы были завалены сообщениями в стиле: «Считаешь возможным распоряжаться чужими жизнями?», «Чтоб ты сгорел, тварь», «Люди — не марионетки», и все в том же ключе.
До Мирис журналисты пока не добрались (ее тщательно охраняли), но в том, что доберутся, сомневаться не приходилось. Рэйнар и Леона не смогут прятать ее вечно, да и не станут, потому что в сложившихся обстоятельствах так будет только хуже.
— Уверен, что не хочешь позвонить Леоне?
Гроу медленно повернулся ко мне, и звезды в его глазах вспышками падали в небо.
— Уверен. Никогда ни за кем не прятался и не стану.
Честно говоря, я не была уверена, что сейчас это лучшее решение. Леона предложила ему охрану, но он отказался.
— Знаешь, я подумала насчет твоего предложения…
Действительно подумала.
В частности, о том, что если я останусь, вальцгарды будут сопровождать меня, а поскольку мы будем ездить вместе с Гроу, то они будут сопровождать и его.
— Я тоже. Тебе не стоит оставаться.
От такого заявления я опешила.
— Это ты так тактично намекнул, что твое предложение больше не в силе?
— Мое предложение в силе, но ты еще не готова.
Я сложила руки на груди.
— Ты — самый последовательный мужчина во Вселенной, Джерман Гроу.
— Нет, Танни, я просто хочу быть уверен, что ты со мной не из-за обстоятельств и не потому, что хочешь меня защищать.
— А что такого в том, что я хочу тебя защитить?! — хмыкнула я.
— Это не совсем то, чего мне хочется в наших с тобой отношениях.
— Поняла. Я типа крутой мужик и все такое.
— Не поняла. Я, конечно, крутой мужик, — Гроу усмехнулся, — но я хочу, чтобы ты все-таки поняла, что мне нужна ты. Чтобы поверила в то, что ты хочешь засыпать и просыпаться рядом со мной так же, как этого хочу я. Хочу, чтобы ты поняла, что я действительно готов ждать и быть рядом с тобой просто так, без каких-либо претензий. Понятно, Танни Ладэ?
Челюсть, моя челюсть.
Можно я примотаю ее обратно, а то она просится на колени?
— Ну и сколько же ты намерен ждать? — поинтересовалась я.
— Столько, сколько тебе потребуется, чтобы это понять. Дня два. Может быть, неделю.
Пару мгновений я смотрела на него, а потом расхохоталась.
Наверное, выплескивая все напряжение последних событий, потому что смех еще долго сквозь меня прорывался, а когда закончился, я уткнулась лбом ему в плечо.
— Ну и самомнение, — вздохнула я.
— Да, с самомнением у меня полный порядок.
— Тогда ты должен понимать, что я хочу остаться.
Подняла голову и положила подбородок на режиссерское плечо.
— Не потому, что я хочу тебя защитить. А просто потому, что хочу.
— А что насчет будущего?
— Мое будущее здесь и сейчас. С тобой. Ну и честно говоря, мне не понравилась ни одна квартира, которую мы смотрели.
Теперь расхохотался Гроу, причем так, что я затряслась вместе с ним.
Определенно мы оба сумасшедшие. Сумасшедшие настолько, чтобы попробовать строить отношения на стыке двух миров.
— Знаешь, Танни, — сказал он, отсмеявшись. — Вот не могла ты просто сказать «да» вчера, когда решила потрепать мне нервы?
— Не могла, — ответила серьезно, повторяя пальцами надлом розы на его татуировке, под которой скрывался родовой узор. — Потому что вчера я не была готова говорить «да».
Честно, не уверена, что готова сейчас, но…
Но ему об этом лучше не знать.
— Значит, остаешься.
— Остаюсь, — кивнула я.
— И будешь спать со мной в одной постели?
— А у меня есть выбор?
Гроу подтянул меня поближе к себе, и я закинула ногу ему на колени. Глядя, как падающие в бездонное черное небо звезды вытесняет зеленое пламя и вертикаль зрачка.
— Нет, — хрипло сказал он.
А потом опрокинул меня на диван и поцеловал в губы.
— У-у-у… — выдохнула я в поцелуй.
Вообще-то это было: «Там Ленард наверху», но в эту минуту с меня стянули джинсы. Мастерски, надо сказать, и прежде чем я успела возмущенно тяпнуть этого… режиссера за губу, поинтересовались:
— Ты что-то хотела сказать?
— Ты что творишь?!
— Углубляю наше «ничего» до состояния «чего».
После такого заявления воздух во мне закончился повторно, а следом — еще раз, когда этот драконоподобный, без труда удерживая мои запястья одной рукой, расстегнул уже свои брюки.
— Не здесь!..
Резкое движение бедер выбило из меня остатки мыслей: особенно учитывая то, насколько это вышло сильно и остро. Я задохнулась от смены чувственных ощущений, понимая, что после такого рыпаться уже как-то бесполезно.
— Я тебя прибью! — пообещала я, когда ко мне вернулась способность мыслить связно.
Впрочем, очень сложно рассуждать логически, когда твои запястья стиснуты так, что ты не можешь пошевелиться, а внизу живота рождается (медленно, потихоньку) тягучее горячее чувство.
— Непременно, — сообщил Гроу, перехватывая мою вторую руку, разводя их в стороны над головой и глядя мне в глаза.
В его глазах сейчас почти не было огня, а то, что было — таяло искрами в темной глубине. В которую я сейчас падала, несмотря на все «но», «когда» и «если».
Немалых усилий стоило вытолкнуть себя на поверхность и поинтересоваться:
— А если я залечу?
— Будем воспитывать.
В сочетании с тем, что мне сейчас пришло в голову, чувственные ощущения там, где соединялись наши тела, были просто неповторимые.
— Ты сейчас так пошутил, да?
— Разумеется. Я принимаю меры.
— Меры.
— Ага. — Он чуть двинулся назад, вызывая желание двинуть его.
Потому что больше всего мне сейчас хотелось продолжения.
— Вернемся к нашему «ничего», — плотнее вжимая мои запястья в подушки, выдал этот… дракон. — Для начала, Танни, когда я говорю «моя девочка» — это значит «моя». Ты ведь моя девочка, Танни?
Во мне как-то разом кончились все слова.
— Издеваешься?
— Ну, ты же надо мной издевалась.
— Злопамятный какой!
— Не то слово. — Меня чувствительно укусили за губу, резким рывком врываясь глубже и срывая с губ сдавленный стон. — Моя. Танни.
Пусть даже сейчас зрачок был человеческим, взгляд все равно оставался звериным. Сумасшедшим, диким, рождающим во мне такой же первобытный животный отклик.
— Хочу услышать это от тебя. — Жесткие губы скользнули по моей щеке.
— Там… Ленард наверху!
— Не это.
Очередное движение вызвало болезненно-сладкий спазм, который тут же угас, потому что этот… драконоизувер снова замер, вглядываясь в мое лицо. Вглядываясь так, что я горела без всякого огня от кончиков пальцев ног до макушки: так, словно я действительно была его вся, да я и была его вся.
Сейчас.
— Так и будешь молчать, Танни?
— А ты так и будешь трепаться? — вскинула бровь, чуть сжимаясь и срывая с его губ хриплое рычание.
— Иглорыцка, — выдохнул Гроу.
— Драконоизувер, — не осталась в долгу я.