Последние часы. Книга II. Железная цепь Клэр Кассандра

Люси прищурилась.

– Отведите меня к ней.

– Только если вы выполните мою просьбу.

Люси подбоченилась.

– Вот как? Выходит, призраки занимаются шантажом?

– У меня и в мыслях не было ничего подобного, мисс Эрондейл. – Призрак понизил голос и говорил едва слышным шепотом, от которого у Люси волосы зашевелились на затылке. – Говорят, вы можете приказывать мертвым. Чуть ли не сотня утопленников, покоившихся на дне Темзы, вышла на берег, стоило вам их позвать.

– Не следовало мне этого делать.

Люси с отвращением вспомнила ту ночь, вспомнила, как из воды выходили жуткие призраки людей – самоубийц, повешенных преступников, несчастных жертв преступлений с перерезанным горлом… Один из них нес на руках Корделию.

– Я могу приказать вам уйти и оставить меня в покое.

– В таком случае вы никогда не узнаете, где находится призрак убитой девушки, – напомнил призрак. – Мне нужна от вас маленькая услуга. Сущая малость. – Он сделался более «материальным», видимо, от волнения. Теперь Люси могла разглядеть модный желтовато-коричневый фрак, на лацкане которого виднелись какие-то черные дырочки с обугленными краями. Пулевые отверстия. Вдруг ей почему-то вспомнился призрак Эммануила Гаста, чародея, который явился ей после того, как его убили самым жестоким образом. Люси вспомнила окровавленное тело со вспоротым животом, вывалившиеся внутренности, тошнотворный запах… По крайней мере, этот человек умер быстро.

– Я все расскажу и буду очень благодарен, если только вы прикажете мне забыть.

– Забыть что?

– Причину, по которой я не могу найти покой после смерти, – объяснил призрак. – Я убил родного брата. Застрелил его на дуэли. Прикажите мне забыть его лицо в тот миг, когда он падал на землю. – Он повысил голос. – Прикажите мне забыть, что я сделал.

Люси вынуждена была напомнить себе о том, что голос призрака слышен только ей, но все равно дрожала всем телом. Ей показалось, что отчаяние несчастного передалось ей, горе легло на плечи тяжким бременем.

– Неужели вы не понимаете? Даже если вы забудете о том, что произошло, вы не освободитесь. Наоборот, вам станет еще хуже, потому что вы даже не будете понимать, за что наказаны.

– Это не имеет значения, – возразил призрак, и его лицо изменилось. Люси всегда казалось, что за внешностью привидений, напоминавших людей, какими они были при жизни, скрывается маска смерти, череп мертвеца, гниющего в могиле. – Мне станет лучше. Сейчас я терплю невыносимые пытки. Я вижу его лицо, каждую секунду вижу его лицо перед собой, и не могу уснуть.

– Довольно! – Люси вдруг поняла, что по ее щекам текут слезы. – Я сделаю это.

«Пусть он забудет, от этого ничего страшного ни с кем не произойдет, – сказала она себе. – А я получу возможность поговорить с тенью Филомены, и она расскажет, кто убийца. Это невысокая плата за имя преступника».

– Я выполню вашу просьбу, – пробормотала она. – Я заставлю вас забыть.

Призрак испустил долгий вздох, вздох бесплотного существа, у которого нет ни рта, ни легких. Этот звук был похож на шум осеннего ветра в кронах деревьев.

– Благодарю вас.

– Но сначала, – велела она, – скажите, где находится Филомена.

Джеймсу казалось, что они добирались до библиотеки целую вечность. Стены и пол ходили ходуном, как будто он шел по палубе корабля во время шторма. Пошатываясь, он приблизился к длинному столу, заваленному книгами, и тяжело оперся обеими руками о столешницу. Он смутно сознавал, что Мэтью стоит рядом, слышал голос Корделии, которая разговаривала с Анной. Ему хотелось подойти и положить голову на колени Корделии. Он на мгновение представил себе, как она гладит его волосы, но усилием воли отогнал эту картину; и без того он уже не знал, как извиниться перед ней за сегодняшнее утро.

Воспоминания о гнусном сне нахлынули на него, словно вода, пробившаяся сквозь разрушенную плотину. Словно наяву, он видел улицы Лондона… сверкающий клинок в руке убийцы… алые брызги… пятна крови на снегу, похожие на розы. О, эти ужасные воспоминания о песне, которую вполголоса напевала девушка, спешившая домой… о том мгновении, когда песня сменилась пронзительными криками.

И снова эта ненависть. Ненависть, которую Джеймс не в состоянии был описать, причину которой не мог даже представить себе.

– Мэт, – хрипло заговорил он, вцепившись в край стола. – Расскажи… Анне. Объясни ей.

Голоса сливались в невнятный гул, в котором он с трудом различал спокойный, уверенный голос Анны и взволнованные восклицания Мэтью. Томас и Корделия тоже говорили что-то, но он не мог разобрать ни слова. «Надо взять себя в руки», – подумал Джеймс.

– Маргаритка, – прохрипел он. – Константинополь.

– О боже, да у него бред! – расстроенно воскликнул Томас. – Наверное, надо рассказать обо всем тете Шарлотте…

– Ничего подобного, – возразила Корделия. – Ему просто нехорошо… Томас, пожалуйста, пропусти меня.

Джеймс почувствовал прикосновение прохладных пальцев к своему запястью. Услышал ее нежный голос совсем рядом – она склонилась к нему.

– Джеймс, просто послушай меня минутку. Сосредоточься на моем голосе. Ты можешь сделать это?

Стиснув зубы, он кивнул. Ненависть выжигала его изнутри, кромсала его, ему казалось, что в мозг ему вонзаются тысячи острых ножей. Он видел руки агонизирующей жертвы в грязном снегу. Но хуже всего было то, что он, Джеймс, получал какое-то извращенное удовольствие от этого зрелища.

– В древности Константинополь называли Василевуса Полис, «Царственный град», – заговорила Корделия так тихо, что ее мог слышать только Джеймс. – В городе были золотые ворота, через которые возвращались победоносные императоры. Никто другой не имел права пользоваться ими. А ты знаешь, что именно византийцы изобрели «греческий огонь»? Он горел даже под водой. Историки считают, что рецепт этого состава утерян, но некоторые Сумеречные охотники верят, что на самом деле это был небесный огонь. Представь себе свет ангелов, пылающий под синими водами стамбульского порта.

Джеймс закрыл глаза, и постепенно за завесой тьмы начали проступать очертания древнего города, минареты на фоне голубого неба, серебристый пролив. Голос Корделии, такой знакомый, перекрывал вопли жертвы из его кошмара и жуткий предсмертный хрип. Вокруг клубился мрак, но теперь Джеймс знал, как спастись: он следовал за этим ласковым голосом, подобно Тесею, цепляющемуся за нить Ариадны.

И это происходило с ним не впервые. Когда-то давно ее голос помог ему вырваться из когтей лихорадки, стал для него светом среди серых теней…

Острая, невыносимая боль стучала в висках. Моргая, Джеймс открыл глаза: наконец он вернулся в реальность, он в доме своих родителей, среди встревоженных друзей. Корделия отошла, от нее остался лишь сладкий аромат жасмина. Ему казалось, что он еще чувствует прикосновение ее нежных пальцев к своей руке.

– Все в порядке, – прохрипел Джеймс и выпрямился; там, где край стола врезался в ладони, остались красные полосы. Голова болела нестерпимо.

– Ты видел во сне убийство Филомены? – обратилась к нему Анна, сидевшая на подлокотнике кресла. – И это никак не связано с твоими «путешествиями» в царство теней?

– Да, мне снилось, как ее убивают. И Паунсби тоже. Но это не походило на видения серого мира, – вздохнул Джеймс, вытаскивая стило в надежде, что руна иратце избавит его от головной боли. – Я находился в Лондоне. Все детали были реальными. Единственное, чего я не видел – это смерть Амоса Гладстона… Но той ночью мне все-таки приснился какой-то кровавый кошмар, просто я его не помню.

– Все совершенно уверены в том, что его тоже убили, – вмешался Томас. – Горло ему перерезали каким-то оружием – сначала решили, что это был клык демона, но теперь ясно, что преступник действовал ножом с зазубренным лезвием.

– Видимо, маньяк совершенствует свой метод, – предположил Мэтью. – Даже убийцам необходимо практиковаться.

– Одно могу сказать: от убийства Филомены он получил больше удовольствия, – произнес Джеймс. Быстро изобразив исцеляющую руну на запястье, он убрал стило в карман. – Это было отвратительно.

В дверях неожиданно появилась Люси, и все вздрогнули. Она была очень бледна.

– Извините, – пробормотала она. – Я задержалась…

– Люси! – воскликнула Корделия, бросившись к подруге. – Ты больна? Что с тобой?

Люси устало потерла глаза, как маленькая девочка.

– Мне явился призрак, – без предисловий заговорила она.

– По-моему, для тебя это обычное дело, – заметил Мэтью, и, перехватив сердитый взгляд Корделии, извинился: – Прости. Я лишь хотел сказать, что в этом нет ничего из ряда вон выходящего.

– Этот призрак был не таким, как другие, – объяснила Люси. – Он сказал, что… что душа Филомены еще пребывает в нашем мире, и сказал, где можно ее найти. Кажется, он думает, что она может описать убийцу или назвать его имя.

– Странно, что я его не видел, – сказал Джеймс. Он тоже видел призраков, хотя и подозревал, что способности Люси превосходят его собственные. Тем не менее Люси в этом никогда не признавалась.

– Если ты забыл, тебя качало, и Мэтью пришлось тащить тебя на себе, словно мешок с овсом, – заметила Анна. – Итак, Люси, где же находится призрак Филомены?

– На какой-то заброшенной фабрике в Лаймхаусе, – ответила Люси. – Я записала адрес.

– Я вовсе не против общения с мертвыми и поиска ключей к разгадке, – заговорил Томас, – но что, если это ловушка?

– Согласна. В романах всегда так бывает. Если появляется загадочное привидение и приказывает героине отправиться в какое-то мрачное место, сразу понимаешь, что это ловушка, – признала Люси. Щеки ее приобрели нормальный цвет. – Ну а в жизни? А если он сказал правду? Мы не можем позволить себе сидеть сложа руки – вдруг Филомена действительно укажет на убийцу?

– Все равно, я уверен, что это западня, – упрямо сказал Мэтью.

– В западню попадается тот, кто не подозревает о ее существовании, – возразил Джеймс. – А мы о ней знаем, верно? – И он подмигнул Люси.

– Вот именно, – подхватила она. – Этот призрак – кстати, он вполне прилично выглядел, даже был модно одет – явился только мне. Откуда ему было знать, что я приведу с собой целый отряд друзей?

– Надо идти! – воскликнул Джеймс. Мысли стремительно проносились одна за другой, так что он не успевал следить за ними. – Если мы решим, что совет призрака – ловушка, и не пойдем искать Филомену, у нас точно не будет никакой зацепки. Если же мы решим, что привидение сказало правду, и последуем его указаниям, возможно, мы обнаружим нечто полезное для себя. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Ты хочешь сказать, что у нас есть выбор, – ответила Анна. – Рискнуть, поехать в доки или сидеть дома взаперти и наверняка остаться ни с чем.

– Надо попробовать – а вдруг действительно удастся поговорить с Филоменой, – твердо произнесла Корделия.

– Даже если нас ждет засада, мы в состоянии справиться с врагами, – добавила Анна. – Однако я считаю, что нельзя ехать в Лаймхаус в карете Консула. Придется воспользоваться гламором и держаться как можно незаметнее.

– Замечательно! – воскликнул Мэтью. – Поедем на поезде. Обожаю поезда! На вокзале продают такие занятные маленькие билетики.

Когда они вошли в холодный зал вокзала Фенчерч-стрит, где было полно народа, Корделия невольно удивилась энтузиазму Мэтью. Ей пришлось немало времени провести в поездах, пока ее семья скиталась по свету, и для нее железнодорожные станции и паровозы давно утратили очарование. Вокзал был похож на все прочие вокзалы: ларьки с цветами и газетами, телеграфные конторы, пассажиры, снующие туда-сюда в облаках пара от локомотивов, пропитавший все вокруг запах дыма, гари, креозота. Сквозь закопченный стеклянный потолок просачивался тусклый свет, освещавший огромную вывеску с надписью «Пивоварня Чаррингтон. Пиво. Эль». Под вывеской красовались гигантские круглые часы.

Все Сумеречные охотники были в броне и защитили себя мощными чарами, за исключением Мэтью. Чтобы скрыть Метки, он просто надел длинное пальто и перчатки и настоял, что купит всем билеты – несмотря на то, что Джеймс, Томас, Анна, Корделия и Люси были совершенно невидимы для простых людей. К счастью, очередь у билетной кассы оказалась короткой. Люси с гримасой досады наблюдала за Мэтью, который протягивал кассиру шесть монеток по три пенни. Поезд отправлялся через несколько минут, и когда они под руководством Мэтью добрались до нужной платформы, подъехал паровоз, с шипением извергая клубы пара и столб дыма. Состав оказался небольшим – всего три вагона, и пассажиров в середине дня тоже было немного. Сумеречные охотники нашли пустое купе третьего класса и закрылись изнутри.

Все устроились на сиденьях, обитых коричневым плюшем, только Анна осталась стоять. Мэтью шлепнулся на место у окна. Джеймс пристально наблюдал за ним: в его взгляде, устремленном на Мэтью, всегда читалась любовь, но сегодня она была смешана с тревогой.

– Ты что, уехал из дома родителей, Мэт?

Мэтью слегка покраснел.

– Ты догадался сам… или кто-то рассказал тебе?

– Твой отец весьма прозрачно намекнул на это в разговоре с Томасом, – объяснил Джеймс. – Кроме того, я знаю, что ты уже давно хотел жить отдельно.

– Ну… да. – Мэтью вздохнул. – Я несколько месяцев назад положил глаз на эту квартиру в Марилебоне. Недавно внес залог, но все равно колебался, не знал, стоит это делать или нет. Вчера вечером я все-таки решил, что пора уезжать от родителей. – Он взглянул на Джеймса в упор. – Независимость! Краны с горячей и холодной водой, собственный чайник! Когда все более или менее наладится, я приглашу вас всех pendre la crmaillre.

– Ты должен был нам рассказать, – упрекнул его Томас. – Мы помогли бы тебе с переездом. Я превосходно умею перетаскивать тяжелые вещи.

– Подумать только, тебе пришлось перевозить в новый дом целую гору щеток для волос, – поддакнула Люси. – Сколько их у тебя, шесть или семь?

Мэтью просиял.

– Я пытаюсь не отставать в вопросах моды от местных призраков…

Паровозный гудок заглушил его последние слова. Хлопнула дверца вагона, и поезд с шипением тронулся. Вид из окна заволокло черным дымом.

Томас задумчиво уставился в пространство.

– Я все никак не могу понять, почему призрак обратился именно к Люси, а не к кому-то из старших Сумеречных охотников нашего Анклава. Ведь большинство нефилимов в состоянии увидеть призрака, если призрак этого хочет.

Люси пожала плечами.

– Может быть, он первой увидел меня во дворе.

– Может, и так, – согласился Джеймс. – А может быть, он понимает, что старшие Сумеречные охотники не слишком доверяют сведениям, полученным от первого попавшегося призрака.

В купе было душно и пахло отсыревшими шерстяными пальто. Солнце скрылось за облаками, пошел снег с дождем. Сквозь серую пелену с трудом можно было разглядеть унылый городской пейзаж – ряды закопченных невысоких домов, выстроенных совсем рядом с железнодорожными путями, смутные очертания фабричных труб. Поезд на минуту остановился на станции Шедуэлл. Начался настоящий дождь, вода сплошным потоком лилась с деревянного навеса, длинная платформа, покрытая лужами, была совершенно пуста. Поезд тронулся, кочегар подбросил угля в топку, и мимо окна полетели рыжие искры, напомнившие Корделии светлячков. Она залюбовалась этим необычным зрелищем.

– Сумеречных охотников снова убивают, – мрачно произнесла Анна. – Мы должны быть благодарны Провидению за то, что кто-то соизволил нам помочь, и неважно, призрак это или нет. Я знаю: в Нижнем Мире принято считать, что мы прекрасно справляемся с собственными проблемами, поскольку сами постоянно вмешиваемся в чужие дела.

Поезд ехал мимо высоких складских зданий с почерневшими от копоти стенами; в просветах между зданиями можно было мельком увидеть водную гладь и высокие мачты барж, перевозивших по Темзе всевозможные грузы. Над рекой висел молочно-белый туман.

– Это доки Риджентс-канала, – сообщил Мэтью. – Мы почти приехали.

Через несколько минут поезд въехал на станцию Лаймхаус, и все поднялись с мест. Кондуктор в фуражке и плаще, с которого ручьями текла вода, с любопытством оглядел Мэтью, пробивая его билет. Остальные бесшумно прошли мимо и начали спускаться по деревянной лестнице.

Под проливным дождем Сумеречные охотники покинули платформу, прошли под железнодорожным мостом и очутились на узкой улице, вымощенной булыжником. Впереди смутно вырисовывались очертания высокой церкви с массивной квадратной башней. В поисках места, указанного призраком, они прошли мимо церковной ограды и некоторое время спустя добрались до переулка, зажатого между рядами двухэтажных домов. Переулок упирался в стену, из-за которой доносился плеск воды.

– Это канал Лаймхаус-Кат, – сказал Мэтью. – Мне кажется, мы пришли.

Был рабочий день; на воде кипела деятельность, речники перекрикивались друг с другом, и эхо голосов разносилось над каналом, затянутым густым туманом – казалось, здесь он еще плотнее, чем в центре города. Тяжело нагруженные баржи плыли в обоих направлениях. Сумеречные охотники некоторое время молча шли по дорожке вдоль канала, и вот, наконец, Люси остановилась у какой-то двери в заборе.

Углы двери были затянуты паутиной – очевидно, ее не открывали уже несколько лет. Древний замок висел на ржавых дужках. Дверь прогнила, перекосилась, краска почти облупилась, но можно было прочесть несколько букв, вероятно, когда-то составлявших слово «паруса».

Джеймс приподнял бровь и кивнул на дверь.

– Томас?

Томас развернулся к двери боком и с силой ударил ее плечом. Ему даже не потребовалось прикладывать значительных усилий – дверь сразу слетела с петель. Сумеречные охотники осторожно заглянули внутрь. Оказалось, что дверь вела на задний двор фабрики. У забора громоздились кучи мусора, из-под снега торчали черные стебли прошлогодних сорняков. Когда-то стены здания были выкрашены в белый цвет, но сейчас краска облезла, кирпичи позеленели от сырости, часть стекол была выбита, часть – покрылась копотью и пылью. Полусгнившая деревянная лестница вела к дверному проему. Внутри, в здании, было совершенно темно.

– Если бы я сочиняла роман, в котором герои попадают в логово преступников, – сказала Люси, – то я бы описала именно это место.

– Жалеешь о том, что не прихватила с собой записную книжку? – засмеялась Корделия и проверила ремни Кортаны. Пальцы скользнули по новым ножнам, подаренным отцом, и она вздохнула про себя. Она не была уверена в том, что полюбит их – как не была уверена в том, что именно чувствует теперь к отцу.

– Ты слишком хорошо меня знаешь, – подмигнула ей Люси.

Как ни странно, ступени выдержали их вес, когда они, осторожно ступая, поднялись на крыльцо. Джеймс шел первым, приложив палец к губам. Сумеречные охотники последовали за ним в коридор с низким потолком, кишевший пауками. В кромешной тьме Корделия почувствовала прикосновение паутины к лицу и вздрогнула от отвращения. Где-то за стенами копошились крысы.

Внезапно они очутились в просторном зале – это было нечто вроде главного цеха. Железные столбы уходили вверх, и помещение напоминало средневековый собор. Где-то высоко виднелась двускатная стеклянная крыша, а вдоль стены примерно на высоте второго этажа шла узкая галерея. Над головами Сумеречных охотников тянулись металлические балки или рельсы, с которых на цепях свисали огромные крюки. «Паруса», так было написано на той двери – должно быть, на этой фабрике изготавливали паруса, и здесь огромные полотнища развешивали на просушку. Теперь бесполезные, крюки ржавели на цепях, а под ними, в полумраке, виднелись обломки гигантского ткацкого станка.

Люси напряженно огляделась по сторонам, потом прошептала:

– Она здесь.

Джеймс бросил на сестру странный взгляд.

– Филомена? Где?

Люси не ответила и бросилась куда-то во тьму мимо ржавеющих станков непонятного назначения. Было слышно, как она спотыкается о мусор и вывороченные из пола доски.

– Филомена! – крикнула Люси. Раздался какой-то плеск – видимо, она угодила в лужу талой воды. – Филомена!

Остальные переглянулись и поспешили вслед за ней. Анна вытащила колдовской огонь, и помещение озарил знакомый яркий свет. Судя по всему, Люси уже успела добраться до центра зала, где громоздились кучи хлама, ржавых балок и кусков штукатурки. Друзья услышали сдавленный вскрик.

– Идите сюда!

Корделия, перебравшись через гнилые бревна, обнаружила подругу – та стояла в луже вонючего машинного масла и с ужасом разглядывала валявшееся на полу старое тряпье. Люси была белой как мел; казалось, она вот-вот упадет в обморок.

– Люс?

Подошли остальные, и в свете колдовского огня Корделия почувствовала себя увереннее. Анна поддела тряпки носком сапога, потом опустилась на корточки, чтобы рассмотреть вещи внимательнее, кончиками пальцев взяла кусок светлой ткани, похожий на накидку. Внезапно она нахмурилась.

– Эта шаль была на Филомене, когда она ушла из моей квартиры.

Томас подцепил кинжалом другую тряпку, черную, и поднял ее повыше.

– А это плащ. С кровавыми пятнами…

Люси протянула руку.

– Можно мне взглянуть на шаль… пожалуйста…

Анна подала ей грязную, изорванную шаль из светлого кашемира. Джеймс сделал шаг назад, а Люси сжала шаль в кулаке, и губы ее беззвучно зашевелились. Корделия думала, что она знает Люси едва ли не лучше всех, но такой она свою подругу никогда не видела – напряженной, сосредоточенной, погруженной в себя.

Воздух замерцал, Люси подняла голову, и в ее глазах Корделия увидела отражение потустороннего света – как будто в ее зрачках загорелись две свечи.

– Филомена, – заговорила Люси. – Филомена, это ты?

Светлое облако принимало форму, подобно наброску, выходящему из-под руки художника. Длнное желтое платье, забрызганная кровью белая туфелька на стройной ноге. Холодный ветерок шевелил длинные черные волосы. Призрак убитой девушки парил в воздухе, закутавшись в полупрозрачную призрачную шаль.

Филомена ди Анджело.

– Mi sono persa. Ho tanto freddo, – голосом, полным отчаяния, прошептал призрак. «Я заблудилась. Мне так холодно».

Корделия бросила быстрый взгляд на озадаченные лица своих спутников. Видимо, кроме нее, никто здесь не знал итальянского языка.

– Ты среди друзей, Филомена, – ласково произнесла она.

– Я должна была уйти из этого мира, – сказала призрачная девушка по-английски. – Вы призвали меня. Зачем?

– Мы хотим справедливости, – ответила Люси. – Ты не должна была умереть. Кто это сделал?

Филомена пристально смотрела на них сверху вниз, и Корделия почувствовала, как волосы на затылке встают дыбом. Она никогда не задумывалась о том, как жутко было Люси и Джеймсу, когда они видели мертвых. Это были не просто полупрозрачные фигуры людей. Они действительно принадлежали к иному миру. Глаза Филомены, при жизни черные, теперь стали совершенно белыми – радужные оболочки исчезли, остались только две крошечные точки зрачков.

– Он появился из теней. В руке у него был нож. Я дралась с ним. Ранила его. У него пошла кровь. Красная кровь, как у человека. Но его глаза… – Рот Филомены скривился, странно растянулся. – Они были полны ненависти. Безграничной ненависти.

Корделия покосилась на Джеймса. «Меня охватила ярость, ненависть, подобная той, которую я чувствовал прежде только в царстве Велиала. Это была нечеловеческая ненависть».

– Здесь его кровь, – шептала Филомена. Ее взгляд остановился на Томасе, который держал черный плащ. – Я пролила ее, но недостаточно. Я оказалась недостаточно сильной. Он забрал у меня все. Мою силу, мою жизнь. – Темные волосы упали Филомене на лицо. – Я не смогла одолеть его.

– Это не твоя вина, Филомена, – заговорила Корделия. – Ты сражалась отважно. Но скажи нам, кто это был? Чародей? Сумеречный охотник?

Филомена резко повернула к ней голову. Глаза ее изменили форму, стали неестественно огромными и совершенно круглыми.

– Per quale motivo sono stata abbandonata, lasciata sola a farmi massacrare? – прошептала она. «Почему ты бросила меня, оставила одну на растерзание убийце?»

Филомена повысила голос; в темном заброшенном цехе, среди паутины и мусора, музыкальные итальянские фразы звучали зловеще. Она говорила быстро, словно боялась не успеть закончить свою речь:

– Cordelia, tu sei una grande eroina. Persino nel regno dei morti si parla di te. Sei colei che brandisce la spada Cortana, in grado di uccidere qualunque cosa. Hai versato il sangue di un Principe dell’Inferno. Avresti potuto salvarmi[36].

Потрясенная Корделия смогла лишь пролепетать:

– Филомена… мне очень жаль, Филомена…

Филомена начала покачиваться и дрожать, словно пламя свечи на ветру. На лице ее образовались тонкие трещины, и в считаные мгновения вся фигура призрачной девушки тоже покрылась трещинами – как будто растрескалась глазурь на фарфоровой статуэтке. Она застонала; теперь в голосе ее слышалась нестерпимая боль.

– Lasciami andare… Отпустите меня… Я сказала вам все, что знаю. Я не могу больше этого выносить…

– Уходи, если желаешь. – Люси развела руки в стороны. – Филомена, я не удерживаю тебя.

Призрак итальянки застыл. На мгновение она стала такой, какой была при жизни – страх и боль исчезли, лицо и взгляд выражали надежду на счастье, жажду приключений, живой интерес к окружающему миру. А затем она снова задрожала и рассыпалась в прах.

– Во имя Ангела, – произнесла Анна, глядя на Люси. – С призраками всегда так трудно общаться?

Люси молчала, и Анне ответил Джеймс.

– Нет, – сказал он. – Но призраки остаются на земле, только когда им необходимо что-то сделать. Я думаю, Филомена рассказала нам все, что знала. После этого ей стало невыносимо находиться в нашем мире, ведь души умерших стремятся обрести покой.

– Видимо, знала она немного. Бедняжка, – заметил Мэтью.

– А что именно она тебе сказала, Корделия? – спросил Томас. – Ни слова не знаю по-итальянски.

Но прежде чем Корделия успела ответить, в недрах фабрики раздался звон и грохот. Сумеречные охотники резко обернулись, и у Корделии перехватило дыхание – цепи и крюки, свисавшие с потолка, раскачивались и ударялись друг о друга.

– Мы не одни, – внезапно прошипела Анна, направив колдовской огонь на галерею. Алый камень, висевший у нее на шее, пульсировал, словно второе сердце.

Корделия огляделась; в полумраке вырисовывались лишь причудливые очертания ржавых станков, но внезапно она заметила на стене какую-то тень. Тень передвигалась под металлической галереей, ловко перебирая многочисленными мохнатыми конечностями.

Корделия выхватила из ножен Кортану. Остальные тоже доставали оружие: Анна вооружилась кнутом, Томас – аргентинским болас, Джеймс – метательными ножами, Мэтью – ангельским клинком, а Люси достала свой любимый топорик.

«Паук», – подумала Корделия, выставила перед собой меч и приготовилась к бою. Демон действительно оказался арахнидом. Зловеще сверкнули шесть глаз на уродливой голове, и тварь, издавая возбужденный писк, прыгнула на качавшийся чугунный крюк. Передние четыре лапы заканчивались длинными кривыми когтями, остальные конечности были вооружены крюками. В разверстой пасти белели устрашающие клыки и жвала.

Демон спрыгнул с крюка.

– Анна! – вскрикнула Корделия.

Анна едва успела пригнуться. Демон пролетел над ней и спрыгнул на остов ткацкого станка. Анна выпрямилась и повернулась вокруг своей оси; ее кнут со свистом устремился к демону. Тварь поднялась на задние лапы, чтобы избежать удара, и вцепилась в станок. Кнут даже не коснулся чудовищного паука.

– Это демон Уробас! – крикнул Джеймс и швырнул кинжал, но демон уже слез со станка и нырнул под какие-то ржавые рамы. Нож вонзился в стену.

– Вы лично знакомы? – осведомился Мэтью, озираясь и держа наготове клинок. Люси стояла рядом, сжимая в руке топор – она выжидала, чтобы подобраться поближе к врагу.

Джеймс прыгнул на кучу ржавого металла и быстро осмотрелся.

– Не имел удовольствия, но говорят, что эти существа очень быстрые и проворные. Однако не слишком сообразительные.

– Такие встречаются и среди моих знакомых, – заметила Анна.

Джеймс выкрикнул предупреждение. Люси швырнула топор, но демон промчался мимо, направляясь к Томасу. Томас уже приготовил болас; еще мгновение, и гибкий, но прочный кожаный шнурок просвистел в воздухе и обвился вокруг ноги демона. Раздался громкий хруст, лапа оторвалась, на пол хлынул ихор. Конечность извивалась в черной луже, как умирающее насекомое.

Демон взвыл, ловко подскочил, уцепился за крюк, свисавший с потолка, и исчез в темноте. Джеймс выругался, но преследовать паука не было смысла; он оттолкнулся от перил галереи и, разбрызгивая во все стороны ихор, прыгнул на Корделию.

Девушка подняла Кортану, прекрасный клинок описал в воздухе золотую дугу и озарил магическим светом мрачную фабрику…

Внезапно ладони Корделии обожгла резкая боль, она ахнула и выронила меч. Демон был совсем рядом, она видела его страшную черную пасть, ряд сверкающих, как раскаленные уголья, глаз. Она услышала пронзительный вопль Люси и, не думая, выполнила маневр, доведенный до автоматизма во время бесконечных тренировок: бросилась на пол и откатилась в сторону. Челюсти Уробаса щелкнули в пустоте.

Уробас взвыл и с грохотом рухнул на кучу досок. В раздутом брюхе торчал топорик Люси, но демон, не обращая на рану внимания, снова прыгнул на Корделию. Задыхаясь от вони ихора, она неловко поползла назад и дрожащей рукой попыталась нашарить на поясе ангельский клинок…

В этот момент раздался оглушительный грохот, и в брюхе Уробаса образовалась дымящаяся рана. Демон задергался, скорчился, издал тоскливый вой и исчез.

Топорик Люси упал на пол и застрял в доске. Корделия поднялась на ноги. Друзья пристально разглядывали что-то у нее за спиной. В воздухе стоял запах дыма и специфический запах кордита, который ни с чем нельзя спутать.

Огнестрельное оружие.

Корделия медленно обернулась и увидела Джеймса. В его вытянутой правой руке блестел револьвер. Над стволом поднимался дымок. Встретившись взглядом с Корделией, он медленно опустил оружие. На его лице застыло незнакомое ей выражение.

– Джеймс, – заговорила Анна, отряхивая грязь с рукавов. – Объясни, что происходит.

Джеймс молчал.

– Это сделал Кристофер, – нарушил тишину Мэтью. – Он давно мечтал создать огнестрельное оружие, снабженное рунами. Но стрелять из него может только Джеймс.

– Ты уверен? – спросила Анна и, подойдя к Джеймсу, протянула руку. – Дай мне попробовать.

Джеймс отдал ей револьвер. Анна прицелилась в окно и нажала на спусковой крючок; все поморщились, ожидая услышать выстрел и звон стекла, но ничего не произошло. Анна с интересом посмотрела на Джеймса и вернула ему оружие.

– Что ж, – пробормотала она. – Это действительно любопытно.

Джеймс взглянул на Люси.

– А может, у тебя тоже получится, – предположил он. – Ведь я не единственный… ну, ты понимаешь.

Но Люси выставила вперед руки, словно желая отгородиться от него, и покачала головой.

– Нет. Я даже не хочу пробовать, Джеймс.

– Ты должна, Люс, – уговаривал ее Мэтью. – А что, если Кристоферу удастся изготовить еще один такой револьвер? Подумай, какой урон мы сможем нанести демонам, если вас будет двое.

– О, ну хорошо, – сердито бросила Люси и выхватила у Джеймса оружие. Когда он начал объяснять сестре, как стрелять, Корделия воспользовалась тем, что они отвлеклись, и отошла в сторону. Кортана сверкала, как огонь, среди пыли и мусора. Корделия наклонилась, чтобы поднять меч, осторожно прикоснулась к эфесу, опасаясь, что снова обожжется.

Но ничего не произошло. Чувствуя, как дрожат руки, она убрала меч в ножны и невольно вспомнила ту минуту, на крыльце дома Уэнтвортов, когда потянулась за Кортаной и тоже обожглась. В тот день она не стала задумываться о странном происшествии, но сейчас живо вспомнила его.

Она взглянула на свою ладонь. На коже, там, где ее коснулись рукоять и поперечина, проступил алый след в виде буквы L. Меч отверг ее.

«Но Кортана – мой меч, он принадлежит мне, – промелькнула в голове отчаянная мысль. – Он выбрал меня. Неужели меч, выкованный кузнецом Велундом, может передумать?»

Поежившись от неприятного чувства, Корделия вернулась к друзьям: они окружили Люси, которая, качая головой, отдавала револьвер Джеймсу.

– Ничего, – сказала Люси. – Видимо, этим даром наделен только один из нас. Так же, как и способностью видеть адское царство. – Она огляделась. – Кстати, если уж речь зашла об аде и его исчадиях, скажу, что от этого места у меня мороз по коже. Идемте отсюда, ведь в следующий раз револьвер может и не выстрелить.

Никто не стал возражать, и Сумеречные охотники поспешно покинули заброшенную фабрику. Когда они шли через двор под моросящим дождем, в ушах у Корделии снова звучали последние слова Филомены. Ей казалось, что она будет слышать их каждый день, до конца жизни.

«Корделия, ты великая героиня. О тебе говорят даже в царстве мертвых. Ты владеешь Кортаной, мечом, способным сразить любого врага. Ты пролила кровь Принца Ада. Ты могла бы меня спасти».