Охота на князя Дракулу Манискалко Керри

Глава тридцать седьмая

Полная комната подозреваемых

Обеденный зал

Sal de mese

Замок Бран

22 декабря 1888 года

Огоньки свечей нервно подрагивали в люстре, висящей над нашими головами, а мы в напряженной тишине ожидали изменений в ситуации с нашей вынужденной изоляцией.

Из забранного решеткой вентиляционного отверстия доносился аромат корицы: на кухне что-то пекли. Слишком приятный запах для бури, что сейчас в буквальном смысле слова разыгралась за стенами замка и фигурально бушевала внутри его стен. Директор Молдовеану, стоя в тени у дверей в обеденны зал, шептался с Данешти, Перси и Раду. Наш профессор фольклористики время от времени принюхивался; аромат любимых булочек в сахарной глазури явно заставлял его отвлекаться. Молдовеану, на лице которого читалось желание убивать, прищелкивая пальцами, слушал, как Раду бормочет извинения.

Я оглядела комнату в попытке найти библиотекаря, но Пьер явно отсутствовал. А странно – ведь было сказано, что все находящиеся в замке обязаны присутствовать на этой встрече. Теперь я подозревала всех.

Я осмотрела все столы, изучая своих соучеников. Перед Винченцо и Джованни больше не лежали раскрытые медицинские журналы. Братья напряженно сидели плечом к плечу и молчали. Эрик, Киан и Ной тихонько обсуждали исчезновение Николае, время от времени поглядывая на директора. Никто не знал, что делать в нынешней ситуации.

Я старалась не обращать внимания на мертвую тяжесть в груди, то острое ощущение утраты, что возникало всякий раз, когда я украдкой смотрела на пустующее кресло Анастасии. Я до сих пор не могла поверить в то, что моя подруга ушла навсегда. Что кто-то погасил столь яркий свет. Уверена, что останься она в живых, то правила бы миром.

И ради чего ее убили? Она не была связана кровными узами ни с Дракулой, ни с домом Басарабов. Я до сих пор не знала, добралась ли она туда, куда планировали идти, или ее убили до того, как она смогла изучить новую зацепку, и это незнание сводило меня с ума.

Как бы я хотела поговорить с ней до того, как она ушла! У меня не было ни малейшего представления, что же такое она знала об Ордене, что это оказалось для нее смертным приговором.

Гнев медленно, словно масло, просачивался внутрь, замещая собою опустошенный источник скорби, по мере того как я позволяла его огню разгореться. Я презирала убийство и все, что оно отнимало как у своих жертв, так и у людей, что остались с этим жить. Я не позволю, чтобы в этом замке еще кто-нибудь умер. Больше ни один студент и ни один мой друг не будет захвачен и уничтожен, словно полное ничтожество. Раньше я была ослеплена, но больше я не позволю себе ошибиться, выявляя тех, кто истинно виновен. Я заглушила все эмоции, оставив лишь решимость.

Если это не Иляна, не Дачиана и не Николае, то кто же?

Я оглядела комнату, не зная, нет ли среди нас прячущегося за маской и скрывающего внутреннее ликование убийцы.

И вновь мое внимание привлек профессор Раду. Он смахивал выступившие на лбу бисеринки пота и слишком восторженно кивал в такт словам директора. Были ли его рассуждения и бурное увлечение фольклором чем-то большим, чем простым интересом к истории? Он много знал про обе королевские линии дома Басарабов и Орден Дракона. Возможно, ему наскучило просто пересказывать истории о стригоях и сверхъестественных существах, охотящихся в лесах? Могли ли любовь и обожание к Владу Дракуле толкнуть его на темную дорожку? И такое не исключено.

А еще был Данешти. Ему явно нравилась роль вершителя правосудия. Могло ли это свидетельствовать, что из поборника дисциплины порядка он превратился в убийцу? Я ни в чем не была уверена.

Я стала искать другие странности, решив ничего не принимать за чистую монету. Андрей в одиночестве сидел на другом конце длинного стола и сосредоточенно ковырял сучок в столешнице. Заносчивый изгиб губ и широко расправленные мощные плечи исчезли. Сейчас он ссутулился, словно у него не было больше сил, чтобы сидеть ровно.

Я пнула Томаса и наклонилась к нему, практически касаясь губами его уха. Я заметила, что это вызвало у него легкую дрожь, и постаралась не обращать внимания на то, что в ответ и мой пульс сбился.

– Что ты можешь сказать вот об этом? – спросила я, указывая на Андрея. – Это все из-за Николае?

Томас хмыкнул и несколько минут внимательно изучал каждое движение или их отсутствие. А потом забарабанил пальцами по краю стола.

– Похоже, тут дело не только в Николае. Обрати внимание на цепочку у него на шее и подвеску на ней. Я готов поспорить, что там прядь волос. Он стал задумчивым с тех пор, как в нашей лаборатории появилась мисс Анастасия Надаши. Думаю, что он скорбит по обоим, но именно ее смерть надломила его. Возможно, он стремился заключить с ней брак.

– Она упоминала, что кем-то восторгается. Правда, она думала, что он не замечает ее чувств. Ты думаешь, Андрей как-то замешан в ее смерти? Все, кто был с ним рядом, – или мертв, или пропал. Это совпадение?

Томас обдумал мои слова.

– Вполне возможно. Хотя похоже, что Андрей из тех собак, что громко лают, но редко кусают. Мне кажется, что у того, кто похитил Николае, более серьезные мотивы. Если он, конечно, вообще похищен.

– Ты считаешь, что он не пропал?

– Исходя из того, что нам известно, он может и прятаться. Вполне возможно, что Иляна может быть одной из тех, кого как раз он похитил и с кем творил всякие ужасы. Мы до сих пор не знаем, зачем он нарисовал те иллюстрации. Или как он узнал, что травмы на теле Анастасии нанесены летучими мышами. Он едва взглянул на нее. То, как легко он опознал те раны весьма впечатляет.

Тут у меня вспыхнула мысль – словно огниво ударило по кремню.

– Если бы ты был виновен и хотел спрятаться, то куда бы в первую очередь ты пошел?

– Все зависело бы от того, в чем моя вина. Если это неприличные или проказливые мысли, то за наказанием я бы направился прямиком к твоим покоям.

– Я не шучу! – рассердилась я и украдкой оглянулась, чтобы убедиться, что его фразу не услышали Перси или Раду. – Нам надо найти способ вновь вернутся в туннели. Я гарантирую, что пропавшего князя мы найдем именно там.

Обеденный зал наводили гвардейцы; их мечи стучали подобно когтям драконов. Директор Молдовеану прошел к главному входу в зал, а его длинные серебряные волосы струилась, словно своеобразный генеральский плащ.

– Вы все обязаны оставаться здесь, пока мы не найдем князя Николае. Чтобы поддержать ощущение нормальной жизни, вы продолжите посещать занятия. Каждого из вас будут сопровождать на занятия и обратно. Еду будут доставлять прямо к вам в комнаты. И до тех пор, пока королевская семья не разрешит, никто из вас не покинет ни свои покои, ни этот замок. Против любого, кто ослушается, будут выдвинуты серьезные обвинения. – Оглядев нас всех, директор особо пристально посмотрел на меня, потом подошел к двери и толчком отворил ее. – Вы свободны. Гвардейцы проводят вас.

Близнецы Бьянки медленно встали со своих мест, а за ними последовали Андрей, Эрик, Киан и Ной; деревянные скамьи протестующе царапали пол. Королевской семье не было ни малейшего смысла держать нас запертыми в академии, когда убийца тоже мог находиться в этих стенах. Разве что они хотели скрыть новость об исчезновении Николае.

Особенно если они знали о нем что-то такое, чего пока не знали мы.

Если это он был Пронзателем, которого упоминали газеты, то, возможно, они пытаются держать его подальше от всего остального королевства, защитив своих граждан ценой утраты немногих. Или, возможно, они хотели помешать ему обратить внимание на их трон.

Данешти и еще несколько гвардейцев, держа руки поближе к оружию, рявкнули на нас, чтобы мы двигались быстрее. Мы даже и слова не успели сказать, как стройными рядами покинули зал и оказались в коридоре. Похоже, нам с Томасом придется найти другой способ общения. Только бы он не попытался вновь влезть на крышу замка!

Меня препроводили в комнату, как обычного заключенного, и первым, что я там увидела, оказался конверт, приколотый кинжалом к дверям моей туалетной комнаты. Моему стражу не поручали обыскать мои покои, так что, доставив меня в башню, он незамедлительно ушел. Вытащив бумагу, я почувствовала, что кинжал что-то мне напоминает, но никак не могла определить, что именно. Рукоять была сделана в виде змеи с изумрудными глазами. Где же я раньше видела подобное изображение?

Порывшись в воспоминаниях о приезде в Румынию, я замерла. В поезде! У той жертвы, что лежала у моего купе, была трость с похожей инкрустацией. Ее связь с нашим делом было еще одной загадкой, которую предстояло решить позже. Первым делом меня беспокоил конверт и его содержимое. Поколебавшись лишь мгновение, я разорвала конверт и вынула послание. Содержание письма было простым: римская цифра, написанная кровью.

XI

У меня подогнулись колени. Сперва все мои здравые мысли были смыты потоком эмоций, грозивших выбить меня из колеи. Тот, кто оставил эту записку, пытался имитировать письма, которые Джек-потрошитель писал кровью. Я тяжело опустилась подле ванны, пульс скакал как сумасшедший, пока я пыталась собраться. Этот удар был нацелен прямо в мои слабые места, но я была уже не та, что несколько недель назад.

Сейчас я эмоционально значительно сильнее. Я способна на многое, о чем прежде и не подозревала. Этот удар не заставит меня пойти на попятную. Я перейду в наступление! Я больше не жертва, я охотник! Я заставила себя подняться и схватила записку. Я быстро проверила тайную дверь в шкафу и обнаружила, что она по-прежнему закрыта снаружи. Либо у того, кто доставил эту записку, был ключ, либо он не знал о потайной лестнице.

Когда я зашла в спальню и начала переодеваться ко сну, в голове у меня уже формировался план действий. Кто бы ни отправил это послание, он явно думал или надеялся, что пойду за ним. И я не стану его разочаровывать. Я преодолела смерть, крах и душевные муки и не позволю никаким темным временам победить меня. Я – та роза с шипами, которой знала меня моя мама.

Мои бриджи все еще сохли после вчерашнего ночного приключения, так что наилучшим вариантом стала простая юбка. Я надела ее и пристегнула к корсажу, радуясь, что избавилась от корсета и турнюра. Как же прекрасно чувствуешь себя, когда можешь двигаться без помех! Я не желала сталкиваться с лишними препятствиями, когда сегодня ночью буду красться по замку.

Я планировала выследить Орден и того, кто делал вид, что Дракула жив.

Подойдя к зеркалу, я собрала волосы в высокую прическу, стараясь надежно закрепить их. Виски тут же заныли от боли, но я усилием воли справилась с ней. Позаботившись о своем наряде, я написала записку Томасу.

«Крессуэлл,

У меня к тебе срочная просьба. Мне надо увидеть Poezii Despre Moarte. Принеси их в мои покои после ужина. Я запланировала нам на вечер небольшое приключение.

Твоя

ОР.

P. S. На сей раз, пожалуйста, на взбирайся на замковые стены. Я уверена, ты найдешь какой-нибудь хитроумный способ проникнуть в мои покои так, чтобы это не привело тебя в карцер и не размазало по газонам академии».

Когда горничная принесла мне обед, я спросила:

– Ты можешь отнести это мистеру Крессуэллу?

Девушка сглотнула и посмотрела на письмо так словно оно могло ее укусить.

– Эсте ургентн[17].

– Фоарте бине, домнисора[18]. – Она неохотно положила письмо на поднос. – Вам что-нибудь еще нужно?

Я покачала головой. Мне было стыдно, что я втягивала горничную в мой план, но не видела другого способа доставить записку.

Весь оставшийся день я расхаживала по комнате и планировала, что оказалось невероятным испытанием для моей силы воли. День медленно тянулся, переползая в вечер, но как только он облачился в одеяния ночи, я поймала себя на том, что никогда еще с таким удовольствием не смотрела в чернильно-черные небеса. Расхаживая по гостиной, я начала опасаться, что Томас вообще не придет. Может, горничная не передала ему мое письмо? Или его поймали гвардейцы, и он снова в карцере?

Во всех возможных предусмотренных мной сценариях я не думала исполнять свой план в одиночку. Когда я успела убедить себя, что Томас не придет, а уже пора приступать к следующему шагу, в мою дверь тихонько постучали. И прежде, чем я успела сделать пару шагов, Томас проскользнул внутрь и теперь с интересом смотрел на меня.

– Что-то мне кажется, что ты позвала меня сюда не для того, чтобы целоваться. Хотя никогда не помешает спросить. – Он улыбнулся, глядя на мой наряд, и потер руки; озорство так и играло в нем, словно фейерверк. – Ты одета для тайных похождений по замку Дракулы. Остановись, мое оттаивающее темное сердце! Уодсворт, ты знаешь, как заставить молодого мужчину ощутить себя живым!

Глава тридцать восьмая

Охота начинается

Покои в башне

Camere din turn

Замок Бран

22 декабря 1888 года

– Ну что, принес? – спросила я, готовая собственноручно обыскать карманы Томаса, если он не начнет пошевеливаться.

– Привет, Уодсворт, я тоже рад тебя видеть.

Он отошел от двери и остановился в пределах досягаемости, помахивая Poezii Despre Moarte. Я без предупреждений выхватила у него книгу и перелистала до стихотворения «XI», которое, как я сообщала ему в записке, обнаружилось на двери моей туалетной комнаты.

– Смотри! – сказала я. Кто-то взял перо и вычеркнул «твои», вписав взамен «ее». Я подавила тревогу, скрутившую внутренности. – Как ты думаешь, это как-то касается твоей сестры?

Томас снова прочитал стихотворение. Я наблюдала за преображением, пока его сердечность и кокетство сменяла холодная маска, которую он носил для большинства остальных людей. Тем не менее только напряженные плечи выдавали, насколько ему не по себе.

– Я считаю, что это относится или к ней, или, возможно, к Иляне. Может быть, даже к Анастасии. – Томас продолжал рассматривать текст. – На самом деле это необыкновенно. Кто бы это ни придумал… – Он обнял себя за плечи. – Все это было отвратительной игрой, и мы только теперь понимаем, что мы игроки.

Я вздрогнула. Анастасия однажды обмолвилась, что Молдовеану наслаждался, добавляя элементы игры в итоговую аттестацию. Хотя мне все равно не верилось, что они включали в себя убийство подающих надежды студентов или его собственной возлюбленной подопечной. И неважно, поверил ли хоть кто-то во всем замке слухам о том, что он жаждал крови во время этого испытания. Я видела полнейшее опустошение на лице Молдовеану после того, как тело Анастасии привели в порядок после вскрытия.

Томас вздохнул.

– Я не думаю, что ты удовольствуешься возможностью остаться здесь и играть в шахматы, пока королевская гвардия с этим не разберется, не так ли?

Я медленно покачала головой.

– Хорошо. Тогда что у тебя на уме?

Я оставила на диване записку для директора, хотя и опасалась, что это может помешать нам получить два желанных места. Я отмела даже тень сожаления. Насколько я могла судить, если мы остановим убийцу, нас обоих могут принять в академию. Уверена я была в одном: я предпочитаю, чтобы Молдовеану знал, где нас искать, если мы не вернемся сегодня вечером, прежде чем исключить нас раз и навсегда.

Я жестом потребовала от Томаса тишины.

– Мы идем охотиться на вампиров, Крессуэлл.

Мы прокрались по ступенькам башенной лестницы и сумели добраться до коридора для слуг, прежде чем обнаружили патруль. Гвардейцы шумно шагали через главный зал, приближаясь к нам; скрип кожи и бряцание оружия, казалось, и мертвого подымут.

Я дернула Томаса в нишу, скрытую гобеленом. Пока они не светили фонарем и не слишком охотно заглядывали за каждый предмет искусства, все было в порядке. Так я надеялась.

Я вжалась в уголок, понимая, насколько мало здесь места даже для одного, не говоря уже о двоих. Тепло тела Томаса отвлекало меня так, как я раньше и представить себе не могла, особенно если учесть, что дело происходило во время охоты на Пронзателя, или Орден, или того, кто на самом деле стоял за этими смертями.

В глубине души мне захотелось оставить нашу миссию королевской гвардии и воспользоваться всеми преимуществами положения, в котором мы оказались. Те же мысли, похоже, роились и в голове у Томаса; кадык на его шее слегка дернулся, когда ему пришлось прижаться ко мне теснее. Шаги в коридоре становились все громче: поступь столь же тяжкая, как и растущее между нами напряжение.

Томас наклонился ко мне; наше дыхание в тишине казалось грохотом лавины – уж не знаю, страх тому был причиной или желание. Может быть, он создавал видимость понятной причины, по которой мы могли бы оказаться в коридоре, на случай, если бы нас обнаружили. Или, может быть, он хотел сократить оставшееся между нами расстояние настолько, насколько хотелось бы и мне.

Его веки затрепетали и опустились, но желания, которое я увидела в его глазах, было достаточно, чтобы погубить меня на месте. Я подняла лицо, позволяя нашим губам соприкоснуться, едва-едва, на самое короткое мгновение. Это была лишь тень поцелуя, но даже она зажгла огнем все тело. Резкий выдох Томаса оказался достаточно громким, чтобы мое сердце остановилось, и каждая мышца его тела напряглась, когда шаги стражников внезапно остановились.

Гвардейцы остановились совсем недалеко от того места, где стояли мы, стиснутые вместе; их тихая болтовня прекратилась. Не издавая ни звука, Томас уничтожил последние крохи расстояния между нашими телами. Каждый дюйм его тела касался меня, когда он спрятал меня, укрывая от возможного взгляда.

Мы замерли, едва дыша, стиснутые, как в ловушке, между стеной и стражниками. Я едва могла думать здраво. Логика взяла выходной и не стала возвращаться. Я боролась с безотчетными желаниями, не оставлявшими меня, и старалась плотнее прижать руки к бокам, а не скользить ладонями все выше.

Казалось, прошел не один десяток лет, пока гвардейцы двинулись дальше по коридору. Ни Томас, ни я не двигались. От наших тел исходил жар, пробуждавший самые неприличные мысли изо всех, какие когда-либо приходили мне на ум. Девушка, красневшая от одной мысли о том, чтобы проявить свою страсть, ушла безвозвратно.

Господи помоги, я хотела, чтобы это поскорее закончилось. Если бы я не поцеловала Томаса, я бы сгорела дотла. Тетю Амелию наверняка потрясла бы моя греховность, но мне было не до того. Если бы подобная романтика не была минутным помрачением, которое мы едва ли могли себе позволить, я бы хотела никогда не выздоравливать от этой лихорадки. Но даже когда эти разумные мысли изгнали все прочие, мне было очень трудно прервать наше соприкосновение.

Наконец Томас отодвинулся достаточно, чтобы шептать мне на ухо, его губы скользили вдоль моего подбородка.

– Ты, безусловно, прикончишь мое достоинство, Уодсворт.

Я сладко улыбнулась, позволяя себе перевести дыхание.

– Ему давно пришел конец, друг мой. Идем, нам нужно пошевеливаться, пока они не двинулись обратно.

И пока я не решила забыть о криминалистике и расследовании и провести остаток ночи, целуя его в пустынном коридоре, невзирая на убийцу, что прогуливается где-то поблизости. Удивленная улыбка осветила лицо Томаса, и я поняла, что он что-то шепчет.

– Что?

– О чем ты только думаешь? Я сказал, дорогая Уодсворт, что ты выглядишь так, будто перед тобой поставили полный поднос сладостей. Может быть, – он склонился мучительно близко ко мне, – я мог бы предложить тебе угощение, прежде чем мы двинемся дальше?

– Соблазнительно. – Я поднырнула под его руками и обернулась через плечо, в полной мере наслаждаясь тем, как его взгляд следовал за каждым моим движением. – Увы, но сейчас я вынуждена отказаться. Нам предстоит таинственная встреча в потайных туннелях.

– Мне больше нравилась моя идея, – вздохнул Томас.

Человек, верующий в силы более влиятельные, чем любая из земных, предположил бы, что кто-то из этих лучших краев присматривает за нами. Мы больше не встретили стражников и без малейших помех добрались до морга. Я побежала к шкафу и рылась в нем, пока не нашла несколько предметов. Фонарь, скальпель и молоток для вскрытия черепа.

– Я вот думаю… – прошептала я, когда Томас поднял люк, ведущий в туннели.

Он замер и поднял руки над головой, удостоверяясь, что я в порядке. Улыбка играла в уголках его рта, как он ни пытался ее подавить.

– Самое опасное времяпрепровождение для тебя, Уодсворт.

– Веселишься, как всегда, – отозвалась я. – Тем не менее я думаю, что князь Николае может быть тем, на кого мы охотимся. Иляна – точно нет. Не знаю… она просто не подходит. Я не могу представить, чтобы она пронзала кого-то колом или выкачивала кровь инструментами гробовщика. Кроме того, я видела, как она смотрит на твою сестру. Такую любовь скрыть невозможно. Наверняка это Николае. – Я повела плечами. – У него были эти рисунки, включая летучих мышей. У него была возможность послать угрозы королевской семье. И… Я хочу рассказать еще кое о чем, что он сделал.

– Хочу ли я убить его? – Томас наморщил лоб. – Николае ведь не признавался тебе в бессмертной любви? Хотя, – продолжал он медленно, пристраивая на место крышку люка, – порция здоровой состязательности еще никогда и никому не вредила, я полагаю.

– Он… нарисовал меня у себя в дневнике. Он превратил меня в нечто ужасное. Как будто он считает меня вампиром.

– Почему ты только теперь упоминаешь об этом? – Голос Томаса был слишком тихим, его тон ничем не напоминал его прежнее легкомыслие. – Если ты не доверяешь мне, Уодсворт, как я могу хотя бы пытаться тебе помочь? Мы же партнеры.

Он принялся расхаживать по комнате, размахивая руками.

– Я же говорил, что не могу применять дедукцию, если скрывать от меня факты! Я не волшебник. – Он остановился и сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем посмотреть мне в глаза. – Что еще?

Я набрала побольше воздуха.

– Князь Николае разбирается в криминалистике, и он мог подобраться к каждой жертве. И плюс к этому угроза, оставленная в моих покоях, говорит о «ней». Я не думаю, что она относится ко мне.

Томас снова открыл люк и указал на лестницу.

– Думаешь, мы найдем мою сестру и ее возлюбленную в этих туннелях пронзенными колом?

Несмотря на тщательно подобранные интонацию и несерьезность комментария, я услышала за ними настоящую тревогу. Независимо от того, насколько холодным и чопорным он мог быть в лаборатории, необходимость передать семье разрушительные новости о смерти Дачианы была бы для него невыносимой задачей. Я подошла ближе и мягко пожала его руку.

– Я пытаюсь подготовиться к худшему. Я могу быть не права.

Однако когда я взяла фонарь и начала осторожно спускаться вниз по лестнице, мне показалось, что Томас пробормотал:

– Боюсь, что ты можешь быть права.

Глава тридцать девятая

Lycosa singoriensis

Тайный ход

Pasaj secret

Замок Бран

22 декабря 1888 года

– Не пойми меня неправильно, Уодсворт, но когда ты пригласила меня на полный приключений вечер, я представлял себе совсем не это.

Томас стряхнул паутину с сюртука и скривился, когда та попыталась прилипнуть к его пальцам. Мы быстро прошли через туннели, где уже бывали, показав неплохое время. Теперь же мы стояли перед первой подсказкой. По крайней мере, так я думала. Стоявший рядом Томас поерзал.

– Если на нас на всех охотится какой-то чрезвычайно изобретательный убийца, мы с тем же успехом можем наслаждаться последними мгновениями жизни, – продолжал он. – Могу я предложить альтернативу паукам и грязным туннелям? Например, вино. Жаркий огонь. Фривольный флирт?

Держа фонарь немного на отлете, я развернулась и стала всматриваться в тьму. Тени послушно смещались вслед за лучом света.

– Поразительно, – сказала я.

– Вот и я так думаю. Хотя приятно слышать, что ты наконец-то соглашаешься хоть с какими-то моими рекомендациями.

– Я имею в виду вон ту дверь. – Я сощурилась, стараясь рассмотреть черные буквы, выщербившиеся от времени. Я была уверена, что мы стоим на пороге разгадки. Еще немного – и мы узнаем, где обитает Пронзатель. Либо Орден. – Это… это же латынь?

– Она самая. Крест выжжен на другой двери. Похоже, мы на верном пути. – Томас сместился чуть вперед и стал читать надпись на двери, покусывая нижнюю губу. – Lycosa singoriensis. Что-то чудится знакомое…

Тихое похрустывание щебня поблизости тут же заставило нас напрячься и приготовиться к схватке. Я сжимала в руке скальпель, а Томас вооружился молотком для вскрытия черепа. Это было все, что мы могли сделать.

– Ты слышала? – прошептал Томас, придвинувшись поближе ко мне.

Я повернула колесико керосинки, газ зашипел и захлебнулся одновременно с огнем. Я прищурилась, но толку от этого не было. Без света туннель превратился в сплошную давящую на нас стену черноты. Что-то сжалось у меня в груди, перехватив дыхание. Я попыталась убедить себя, что вокруг темно-синий бархат ночного неба и что я возлежу на облачке. Иначе мне может представиться, что я погребена под камнем, и я тогда умру на месте. Похрустывание сделалось громче. Оно исходило из туннеля, который мы только что прошли.

Мы решили оставить люк в морге открытым, в надежде на то, что кто-нибудь из гвардейцев наткнется на него, если с нами случится что-нибудь ужасное. Я понадеялась, что это не они уже пустились в погоню за нами. Томас коснулся моей руки в темноте, тихо напоминая, что он рядом.

– Возможно, мы потревожили крысиное гнездо, Крессуэлл. Не дрейфь.

Я услышала улыбку в его голосе еще до того, как он ответил.

– Если это самое утешительное, что тебе приходит в голову, то дело обстоит неважно. Но спасибо, что беспокоишься обо мне.

Прежде чем я успела ответить, мои мысли перебил отдаленный звук шагов. Поступь была такой громкой, что я решила, что нас разыскивают как минимум двое. Ну, или не нас, а те тайны, на которые мы можем наткнуться здесь, в подземелье. Неизвестные подошли ближе. И внезапно мысль о том, что на нас сейчас наткнутся Молдовеану с Данешти, оказалась не самой пугающей. Мы ведь понятия не имеем, кто входит в Орден или сколько народу может быть вовлечено в это дело.

– Кто бы сюда ни направлялся, Крессуэлл, вполне возможно, что это не тот человек, с которым нам хотелось бы встретиться в заброшенном месте, где даже наших криков никто не услышит.

Я услышала, как Томас шарит во тьме, и мне представились его руки, скользящие по стене. Шаги все приближались. Длинные тени показались из-за угла, сообщая об приближении их хозяев. Если мы не найдем укрытие немедленно…

Тихий скрип и последовавшее за ним дуновение стылого воздуха указали, что Томас все-таки одолел дверь. Хоть бы только наши преследователи этого не услышали!

– Ну вот. Готово. Поспешим?

От воспоминания о двери, за которой обитали летучие мыши-вампиры, меня пробрала дрожь. Я вовсе не горела желанием пережить это удовольствие еще раз, но особого выбора не было. Если Пронзатель или Орден охотятся на нас, я все-таки предпочту летучих мышей. На стенах заплясал свет факелов, и послышались приглушенные голоса. Пора было пошевеливаться.

Мы проскользнули в темную комнату и закрыли дверь, не видя в темноте того, что могло сейчас следить за нами. В помещении витал какой-то резкий запах, словно здесь что-то давно сгнило. Казалось, будто целая вечность прошла, пока мы дожидались в неосвещенной комнате, чтобы непрошеные гости ушли. Томас, видимо, протянул руку и коснулся моих волос.

– Слушай, тебе обязательно меня сейчас трогать? – сердито прошептала я.

– Пощупать тебя в этой восхитительно макабрической обстановке – это прекрасная идея, Уодсворт, но сомневаюсь, что мой рассудок способен сейчас насладиться ее плодами.

– Клянешься?

– Да – потенциально пустой могилой прапрапрадядюшки Дракулы.

– Тогда кто это, Крессуэлл?

Я почувствовала, как Томас вместо ответа встал рядом со мной. Его руки, невидимые в темноте, медленно скользнули от моего лифа к щекам, потом он отступил. Если это не его пальцы были у меня в волосах, тогда кто – или что – это? Мое сердце лихорадочно забилось. Давясь подступающей паникой, я медленно подкрутила фонарь. Крохотный золотистый огонек осветил обширное пространство, и вокруг нас по полу словно бы разлилось расплавленное золото. Потребовалось некоторое время, чтобы глаза заново привыкли к свету, но когда это наконец произошло, я увидела перед собой отвратительное ухмыляющееся лицо.

Я судорожно втянула воздух, едва не уронив фонарь и позабыв про то, что вроде как прикасалось к моим волосам. Ноги мои сделались ватными. Потом фрагменты картинки сложились воедино: группка сталактитов, расположенных полукругом вокруг теней, отбрасываемых торчащими камнями. Вкупе это создавало странное ощущение – как будто некий демон кривляется, скаля острые зубы. Я разглядела, что за свисающими камнями туннель простирался еще на некоторое расстояние.

– У меня… Даже не знаю. Пожалуй, можно сказать, что у меня такое чувство… Я, должно быть, чем-то заболел. – Поза Томаса была напряженной, челюсти стиснуты. Он явно шутил, пытаясь смягчить ситуацию. – Как будто у меня внутри единым махом поселилось кубло змей. Весьма неприятно.

– О да. Но ты начал испытывать чувства, Крессуэлл. Это серьезный прогресс.

Продолжая осматривать освещенное помещение, я заметила тусклые серебристые нити, натянутые между сталактитами. Я отошла от Томаса, собираясь получше осмотреть зловещую конструкцию. И тут какая-то тень рухнула с потолка и повисла на уровне моих глаз.

Паук размером почти с мой кулак уставился на меня горящими глазами. Он был густо покрыт черными волосками и мог похвалиться клыками почти с ноготь большого пальца длиной. Я оледенела. Если бы нам не грозила опасность быть убитыми или исключенными, я бы закричала так, что легкие бы разорвались.

На кончиках паучьих клыков набухли темно-красные капли – то ли яд, то ли кровь. Задавленный внутри меня крик рвался наружу. Томас поднял руку и осторожно шагнул ко мне.

– Сосредоточься на том, какой я красивый. Как сильно тебе хочется прижаться губами к моим губам. И ни в коем случае не паникуй, Уодсворт. Если ты закричишь, я присоединюсь к тебе, и у нас обоих будут проблемы.

Рассудок мой готов был померкнуть. Если предупредить человека, чтобы он чего-то не делал, обычно получается, что ровно это он и сделает. Вопреки здравому смыслу, я подняла фонарь повыше и разглядела еще двух пауков, болтающихся у нас над головами.

– Интересно, как часто они нуждаются в пище? Эти туннели не слишком-то многолюдны. – Томас повернулся – и выругался. Я посмотрела в ту же сторону, на дверь, через которую мы вошли. Она напоминала живой организм, так много пауков собралось на ней.

– Томас… – Я кивнула на дверь, хотя он и без того уже неотрывно глядел на нее. – Их там больше тысячи. Они покрывают каждый ее дюйм.

– Licosa singoriensis… – Томас забормотал себе под нос на латыни, становясь все сосредоточеннее с каждым словом. Он отбросил эмоции, как мог бы отложить в сторону перчатки, и заменил их той маской холодного механизма, которую иногда носил. – Это румынский тарантул.

– Великолепно. Они ядовитые?

– Э-э… я точно не знаю. – Томас с трудом сглотнул – единственное свидетельство того, как страшно ему сейчас было. – Не думаю. Во всяком случае, не эта разновидность.

– А они тут все тарантулы? – спросила я.

Томас медленно покачал головой, методично осматривая все, что шевелится. Ну конечно же, здесь не только тарантулы. С чего бы вдруг в замке, набитом под завязку всякой гадостью, будут обитать только безвредные пауки? Мое сердце гулко билось в груди.

Нам нужно было придумать план бегства, но быстрый осмотр показал, что возможностей не так уж много. Мы не могли вернуться тем же путем, каким пришли – слишком много пауков преграждали нам путь. Паучьи глаза блестели в нескольких сотнях мест, загораживая всякий альтернативный выход.

Я торопливо шагнула назад и споткнулась о большой камень. Я выругалась, потом посветила на землю и увидела, что я ошибалась. Это был не камень.

Я споткнулась о молочно-белый череп.

– Боже мой! – Я чуть не рухнула; ужас давил на меня со всех сторон. Если здесь валяется скелет – то это очень дурной знак. Вряд ли у нас много шансов спастись. – Томас, нам надо…

Восемь длинных ног медленно высунулись из глазницы черепа, а другие восемь выползли между челюстных костей. Оба невероятно огромных паука направились ко мне; движения их были рваными – как будто немертвый монстр стремился к очередной жертве. Если крестьяне рассказывают своим детям подобные истории – о таящихся под землей пауках-людоедах, обгладывающих человека до костей, – то не удивительно, что они верят и в существование вампиров. Если есть доказательства существования одного чудовища, отчего же не поверить и в другое?

У меня начало темнеть перед глазами, и отнюдь не потому, что мозгу не хватало кислорода. Пауки хлынули изо всех щелей и трещин, словно демоны, призванные из преисподней. Нам нужно было уходить. Немедленно.

Я сунула фонарь Томасу и ухватилась за юбки и мозги одновременно. Что-то упало мне на плечо и скользнуло по горлу. Я вскинула руку и нащупала паука, запутавшегося у меня в волосах. Я способна была изымать органы из трупа и копаться в разлагающихся внутренностях. Но честно признаю: паук, зарывшийся мне в волосы, – это уже чересчур. Я вскрикнула.

Способность рассуждать здраво покинула меня. Я заметалась, лихорадочно тряся головой и пытаясь не закричать снова, а паук, удирая от ударов руки, побежал по моей шее. И прежде, чем мне удалось его смахнуть, я ощутила укол в районе воротника. Паника накатила на меня тошнотворной волной.

– Он меня укусил!

Томас выронил фонарь и мгновенно очутился рядом со мной.

– Дай посмотрю!

Я уже готова была отодвинуть воротничок, как перед нами упал очередной паук. Томас удивленно приоткрыл рот, а я подхватила юбки до колен и побежала, напрочь позабыв, что нам нужно сохранять тишину. Кто бы там ни был в туннелях – пускай они разбираются с тарантулами сами!

Меня так трясло, что я едва могла двигаться, но все же я мчалась так, словно слухи о том, будто Влад Дракула – стригой, оказались истинны. В данный момент я способна была поверить во что угодно.

Я притормозила на долю секунды, споткнувшись о свою загубленную юбку. Что-то острое вонзилось мне в икру, и я пошатнулась. Ногу пронзила боль, как будто кто-то вонзил в меня несколько игл из инструмента гробовщиков одновременно. Я ойкнула.

И подавила очередной вскрик. Трудно было сказать, то ли это меня укусил очередной паук, то ли я поранила ногу чем-то острым, скорее всего, обломком человеческой кости. А останавливаться и проверять, в чем дело, было непозволительной для меня роскошью. Томас смахнул слой пауков с дверной ручки и вытащил нас за дверь; свет раскачивался, заставляя окружающий мир крениться. Мы мчались так, словно от этого зависела наша жизнь. Хотелось верить, что мы не мчимся от одного кошмара к другому.

Несколько минут спустя мы выскочили из темного туннеля в другое тихое пространство, сгибаясь и тяжело дыша. Томас собрался с силами и поднял фонарь повыше. Тусклый свет выхватил из темноты огромный каменный зал. Мне хотелось осмотреться по сторонам, но я никак не могла вдохнуть достаточно воздуха, чтобы восстановить дыхание.

Еще не отдышавшись до конца, Томас поставил фонарь рядом со мной и присел, чтобы осмотреть мои раны. Холодными руками он аккуратно снял мои загубленные чулки. Меж бровей у него пролегла обеспокоенная морщинка.

– Тебя укусил всего один паук – неядовитой разновидности, судя по виду ранки. Нет ни припухлости, ни сочащейся крови, которые указывали бы на яд. И ты порезала ногу об острый камень. – Он осторожно ощупал область вокруг ранки. – Это нужно будет промыть. И неплохо бы еще наложить повязку.

– Я оставила свои средства первой помощи в другом платье. Какая досада.

Губы Томаса дрогнули – первый признак того, что он начал отогреваться от той своей холодной, изолированной части. Он порылся в кармане брюк и продемонстрировал небольшой рулончик тонкой ткани.

– К счастью для тебя, я свои не оставил.

И не тратя больше времени, он очистил, как сумел, мои раны и перевязал их со сноровкой медика. Добившись удовлетворившего его результата, Томас встал и оглядел огромную, похожую на пещеру залу. В разные стороны разбегалось несколько пронумерованных проходов. Ни один номер не совпадал с номерами стихотворений, которые мы читали на уроке.

– Не думаю, что нас преследуют. В противном случае мы уже услышали бы звуки погони, – сказал Томас, поднимая фонарь. – Ну и какой гадкий коридорчик мы проверим первым?

– Я не… – Внезапно мне в голову пришла одна мысль, и я, не удержавшись, резко выдохнула. А потом указала на самый узкий из туннелей. Над сводчатым входом в него красовалась римская цифра VIII. – Это почти подсказка внутри подсказки, Томас.

Томас приподнял бровь.

– Уж не знаю, в чем тут дело, в здешней сырости или в пауках, но я что-то не вполне улавливаю взаимосвязь.

– Римская цифра VIII вполне может быть кодовым обозначением Влада Пронзателя. V три. Влад Третий. Князь Дракула.

– Впечатляюще, Уодсворт, – произнес Томас, посмотрев на меня. – Если бы нам не предстояло вступить в очередной ужасный коридор, наполненный смертельными опасностями, я бы тебя сейчас обнял.

Глава сороковая

Поток информации

Тайные туннели

Tunele secrete

Замок Бран

22 декабря 1888 года

Очутившись в проходе, я забрала у Томаса лампу и начала медленно поворачиваться, так, что свет заиграл на стенах вокруг. Трудно было подобрать слова, чтобы описать увиденное. Предо мной лежал не просто еще один заброшенный туннель, затерянный в глубинах под сводами замка. Коридор заканчивался высеченным в камне залом идеальной квадратной формы. Его стены, пол и потолок были сплошь покрыты крестообразными узорами, размером чуть меньше моей ладони. В свете лампы они сияли и переливались самоцветами. Я никогда еще не встречала столь богато украшенной мозаики. Она напомнила мне о древних храмах, где великие художники прошлого проводили годы, запечатлевая картины в мельчайших подробностях. Зачем в бывшем замке князя Дракулы соорудили подобное, было выше моего разумения.