(Не)идеальная работа Одувалова Анна

— Как же ты, Кет, умеешь извратить факты! — то ли возмутился, то ли восхитился Кэвин. — Понимаешь, когда некромант поднимает мертвеца, особенно если некромант начинающий и плохо понимает, что творит, мертвеца подпитывают напрямую силы этого некроманта. Я мог бы дядюшку заставить снова отойти в мир иной, но его питает твоя сила. Я бы его лишал силы, а она бы снова поступала от тебя… дальше продолжать?

— Пожалуй, нет, — я сглотнула. — Рано или поздно она бы закончилась совсем и только тогда мертвец бы упокоился?

— Да. Конечно, никто не ведет речь о полном опустошении, но однозначно был бы обморок, а потом парочка очень неприятных дней. Ты этого хочешь?

— Нет. — Я поморщилась. — Не хочу. А сказать нельзя было?

— Ты смеешься? — Кэвин смотрел на меня, как на идиотку. — Я должен людям, которые мне платят деньги за упокоивание шебутного родственника, сразу заявить, он бегает исключительно потому, что моя помощница не умеет контролировать собственные силы? Угадай, нам бы после этого вообще стали платить?

— Н-да… — протянула я. — Не думаю.

— Вот и я не думаю. Поэтому вечером нужно будет снова вернуться в склеп и завершить начатое. Ты дядюшку хорошо приложила, да я еще сверху сдерживающим заклинанием добавил, поэтому выбраться он не сможет, но это пока.

— А потом?

— Рано или поздно заклинание развеется, и он снова пустится гулять по тропинкам родного поместья. Необязательно сегодня ночью, вполне вероятно, через пару дней или неделю, но это произойдет.

— Так, может быть, мы к этому времени уже отсюда уедем? — с надеждой спросила я. Совершенно не хотелось сегодня ночью снова идти на встречу с мертвецом. И его дружелюбность меня только пугала.

— Может, конечно, — не стал спорить Кэвин. — Но я дорожу своей репутацией. После того, как взялся упокоить мертвеца, он больше не восстает. Никогда.

— То есть придется работать? — вздохнула я, признавая правоту его слов.

— Придется, — кивнул он.

Мы начали собираться, когда в гостиную вошел один из распорядителей мероприятия и жизнерадостно сообщил, что обед сегодня будет на природе. Нас ожидает сначала конная прогулка, потом барбекю.

— Демоны бы забрали твою однокурсницу! — недовольно проворчал Кэвин, и я была полностью с ним согласна.

Видимо, Лиз своей основной задачей считала умотать гостей до состояния невменяемости за эти три дня. Хорошо хоть, Риана была девушкой опытной, поэтому костюм для верховой езды у меня оказался. Кэвин тоже был подготовлен к подобному развитию событий. Хотя его чемодан казался значительно меньше, чем у меня. Куда он только все запихал? И самое главное — как!

Мы вышли во двор и двинулись в сторону конюшен.

— Не очень люблю лошадей, — призналась я, придерживая одной рукой кокетливую шляпку, а другой шлейф платья-амазонки.

— Как не очень? — насторожился шеф. — Ты их хоть вживую видела?

— Я выросла на ферме! — тон получился высокомерным, словно меня заподозрили в чем-то недостойном. — Я не только видела, но и каталась, но не вот в этом всем… — я попыталась обвести руками свою одежду. Выпустила шляпку, и она едва не улетела прочь, удержавшись лишь на одной заколке. Пришлось ловить ее руками, в это время взлетел подол юбки. Я выругалась и наконец снова привела себя в приличный вид.

— Тогда в чем проблема?

— В том, что женские седла немного отличаются от тех, к которым я привыкла. Да и лошади меня не очень любят, а я их. Это никак не связано с тем, как я держусь в седле.

— А с чем связано?

— Ну, исторически так сложилось, — предпочитая не вспоминать, какой ужас у меня они вызывали в детстве и на какие ухищрения шли мои родные, чтобы меня заставить ехать на этой скотине.

На ферме человек, не умеющий ездить верхом, — это тот же инвалид, ни на что не годный в плане работы по хозяйству, поэтому меня учили упорно и беспощадно. Научить-то научили, но любви к лошадям мне это не прибавило. Да и они, чувствуя отношение, тоже не испытывали восторга при моем приближении.

— Все-то с тобой не как со всеми! — сокрушился Кэвин. — Хочешь, поедем на одной лошади? Я неплохо держусь в седле.

— Нет уж, я тоже неплохо, — вздернув нос, заявила я и уверенно устремилась в сторону конюшен.

Лошадку тоже выбрала сама, лоснящуюся, шоколадную, с гривой, заплетенной в косички. Она смотрела на мир добрыми, умными глазами. Ровно до тех пор, пока к ней не приблизилась я.

— Ты моя хорошая, — проворковала я, как обычно делала моя кузина Дейзи. После таких слов любая лошадь готова была везти ее куда угодно. Ее, не меня. Мне же наглая скотина сказала: «Пр-р-р-р» — и повернулась задом. Видимо, чтобы я смогла оценить ярко-алый бант в основании блестящего хвоста.

— Тебе помочь? — сочувствующе поинтересовался Кэвин.

— Да, — буркнула я. — Поверни эту скотину ко мне хотя бы боком. Про морду я уже не говорю.

Кэвин неприлично заржал, но просьбу выполнил, и я залезла в седло даже с налетом элегантности. Опершись на подставленное колено.

Сидеть было неудобно, юбка мешалась, и вообще вся поза была неестественной, да и смотреть на землю, которая находилась где-то далеко под ногами, я не очень любила. Но я сидела. Лошадь вела себя спокойно, и я даже вполне мирно ехала вместе со всеми. Без приключений и эксцессов. Если боги будут милостивы, то мы с моей лошадкой не опозоримся.

Гости выдвинулись к месту обеда растянувшейся на десятки метров вереницей и, миновав центральные ворота поместья, повернули в сторону озера. Я приноровилась к седлу, лошадь шла смирно и даже не пыталась устроить мне никакую каверзу. Кэвин нагнал меня и пристроился рядом. Его иссиня-черный огромный конь просто поражал воображение.

— Какого красавца ты себе отхватил! — с восхищением присвистнула я, и шеф самодовольно улыбнулся так, словно этого коня он приобрел лично.

— Да, его мало кто может оседлать. Гостям не доверили, — в голосе начальника сквозило хвастовство. Небезосновательное, надо признать.

— А ты, можно подумать, не гость?

— Просто я всегда добиваюсь своего, — хмыкнул он, и в его потемневших глазах вспыхнуло демоническое пламя, от которого мне стало не по себе. Точно ли Кэвин сейчас говорил про лошадь?

— Странно, что ты ладишь с лошадьми, — сказала я.

— Почему это?

— Из-за дара. Ты часто общаешься с мертвыми, твоя магия связана со смертью. Признаться, я даже подумала, что мои непростые отношения с животными тоже связаны с даром, о котором я даже не подозревала.

— В умении подчинить себе животное, заставить его делать то, что тебе нужно, не так много магии. Это исключительно личностные качества. — Кэвин пожал плечами.

— Понятно, — недовольно буркнула я. — У меня они никакие.

— Ты слишком к себе строга. Подозреваю, у тебя никогда и не было цели добиться своего в этой ситуации. Как много ты занималась с лошадьми?

— Я провела с ними все детство и часть юности.

— Я не спрашивал, сколько времени ты провела с ними, я спрашивал, сколько времени ты потратила на то, чтобы найти с ними общий язык… Это очень разные вещи, ты не находишь?

Я задумалась и вынуждена была признать, что всегда воспринимала в штыки все, связанное с жизнью родителей. Ну и лошадей тоже, как неотъемлемую часть фермерского быта. Стало грустно. Возможно, я тоже не права. Я яростно отрицала все, что им дорого. А ведь в бескрайних полях, свежем воздухе и неспешной жизни было свое очарование. Надо будет съездить в гости, только не сейчас, а когда поувереннее встану на ноги и обзаведусь парочкой мощных амулетов, а то кто их знает? Мои братья иногда бывают излишне активны и инициативны, готовы на все, чтобы порадовать мамочку. А мамочка будет рада, если ее единственная дочь выйдет замуж и вернется на ферму. Точнее, вернется на ферму и там выйдет замуж. Поэтому ехать к ним без защиты — это неосмотрительно.

Мы еще немного поговорили о личностных качествах, о принципах работы с животными и мертвецами и перешли к обсуждению красот.

— Все же мне удивительно нравится это место, — задумчиво проговорил Кэвин. — Как думаешь, стоит тут приобрести дом или землю?

— Сильно сомневаюсь, что кто-то продает, — скептически хмыкнула я.

— Ну, землю можно купить у лорда Даривара. Зачем ему столько? Половину он вполне может уступить мне, вот как раз с этой замечательной тропинкой вдоль берега озера. Да и дом ему не нужен, думаю…

— Во-первых, зачем тебе чужое семейное кладбище? А во-вторых, ты же знаешь, мы приехали сюда поднять бывшего хозяина и оспорить завещание. Дом достанется Лиз, и она вцепится в него руками и зубами.

— Ну… семейное кладбище перезахоронят. Так всегда делают, даже эксгумировать не придется, а по поводу второго… может, не будем его поднимать? С лэром Дариваром, думается, договориться проще, чем с его племянником, которым руководит твоя дальновидная однокурсница. Тут красиво и воздух свежий. Идеально для загородного дома.

— И зачем мы вообще сюда тащились? — с ужасом поинтересовалась я. — Если ты передумал поднимать дедушку?

— Как зачем? — искренне удивился Кэвин. — А как бы я узнал, что мне это место нравится настолько, что я захочу его купить?

— С логикой не поспоришь! — хмыкнула я. — Ну, а как же репутация, которой ты дорожишь?

— Вот репутация — да, — нехотя согласился Кэвин. — Ее портить не хочется. Но и с поднятием бывшего владельца замка… Вот ты сама веришь, что завещание было изменено под давлением? Даривар похож на человека, которому нужны эти земли и деньги?

— Не знаю, сложно сказать, — я не спешила с выводами. — Чужая душа — потемки.

— А я вот хорошо его знаю. Ему не нужно старинное поместье возле озерца. У него есть вилла на побережье и городские апартаменты напротив дворца. Сомневаюсь в том, что он стал бы ввязываться в подобную аферу. Но ты права, иногда люди удивляют.

— Ну ладно, завтра точно узнаем, — ответила я. — Ведь узнаем же? Так?

— Да, и если завещание написано не под давлением, я предложу выкупить это место… мы будем сюда ездить на выходные.

— Мы? — Я приподняла бровь, надеясь, что этот нахал смутится, но Кэвин, пожав плечами, ответил: — А почему нет? Какая разница, где работать?

— В выходные я предпочитаю отдыхать.

— Вот когда не будет получаться отдыхать, так как нас завалило бумажной работой, мы будем выезжать и делать ее на природе. Наслаждаться видами, свежим воздухом и мясом… — жадно протянул он. Воздух и в самом деле наполнился запахом костра и жареного мяса. Даже у меня потекли слюнки. Кажется, завтрак был когда-то очень давно. Похоже, мы подъезжали к месту проведения пикника. Это радовало. Я давно не каталась на лошади, с того момента, как сбежала из дома. И моя пятая точка изрядно затекла.

На большой поляне среди деревьев натянули шатры и установили столы. Чуть поодаль на нескольких длинных мангалах жарили мясо. Я спешилась при помощи одного из помощников и отправилась туда, где были установлены рукомойники. Народ толпился у столов. Там разливали молодое красное вино и уже выставляли огромные тарелки с ароматно пахнущим мясом. Пожалуй, касаемо обеда, голову Лиз посетила хорошая мысль. Я отошла в сторону, тут было безлюдно. Рукомойники стояли прямо на поляне за небольшой ширмой. Когда выходила оттуда, едва не сбила с ног Лиз. Блондинка ойкнула и, кажется, испугалась, так как глаза у нее стали огромными, словно блюдца.

— Вечно выскочишь из ниоткуда, Кет! — буркнула она и скользнула за ширму с рукомойниками. Я же только пожала плечами и двинулась в сторону шатров, искать Кэвина. Но нашла кое-кого другого. Даже замерла, опасаясь неприятной встречи. Откуда-то из-за деревьев к тропинке, ведущей в сторону шатров, пробирался Теон. К счастью, в мою сторону бывший не смотрел, поэтому я остановилась, позволяя ему уйти вперед, и только потом двинулась следом. Что он делал в чаще? Уж не с Лиз ли встречался? Идея была абсурдная. Теон недолюбливал Лиз, ну, или мне говорил так, а вот она за ним бегала первые три курса. Потом Теон начал встречаться со мной, все думали, дело идет к свадьбе, и Лиз тоже радостно выскочила замуж.

Впрочем, я думаю о каких-то глупостях, то, что я встретилась с Лиз у умывальников и позже видела Теона, бредущего из леса, ровным счетом ничего не значит. Когда я вернулась к столам, Кэвин о чем-то увлеченно разговаривал с лэром Дариваром — хозяином поместья. Интересно, его вежливость исчезла бы, если бы он узнал причину, по которой мы с Кэвином присутствуем на семейном мероприятии? Но мужчина об этом даже не догадывался. Безмятежно улыбался и потягивал вино из пузатого стакана. А вот муж Лиз Эдмонд уже несколько раз подозрительно косился в нашу сторону. Боялся, что мы его сдадим? Или переживал, что услышим от Даривара информацию, которая может повлиять на наше решение?

Едва я подошла, Кэвин сразу же притянул меня к себе и чмокнул в макушку. Понятно, шеф играл на публику, но жест получился естественным и теплым. Внутри все непроизвольно сжалось от давно забытых чувств. Стыдно было признаться, но я соскучилась по отношениям и щемящей нежности. По тому, чтобы сидеть вечерами вместе у камина, обниматься и гулять под луной. Все это можно было бы вернуть в свою жизнь, но только не с начальником. Поэтому я чуть отстранилась, стараясь сохранить хоть немного личного пространства. Ну и здравого смысла.

Как и ожидалось, Кэвин азартно расспрашивал об этих местах. Похоже, он действительно загорелся идеей купить поместье.

— На самом деле, я не очень люблю загородную жизнь и никогда этот дом не рассматривал как свой, — рассуждал Даривар. — Он должен был достаться Эдмонду. Все так считали, завещание старого лэра стало неожиданностью для всех. Не знаю уж, чем его прогневил мой племянник.

— Но дом достался вам? — вставила я свое веское мнение.

— Да, старик всегда был взбалмошным. Не знаю, чего он пытался достичь своим решением. Да и никто теперь не узнает. Лишил внука дома, который тому нужен, и оставил поместье мне. А я его воспринимаю как чемодан без ручки — нужно содержать в порядке, заботиться, но жить я тут не буду, мне вообще не по нраву климат наших широт.

— Впервые вижу человека, которому не нравится свалившееся неожиданно наследство, — добродушно усмехнулся Кэвин.

— А потому что от этого наследства проблем больше, чем пользы. Я не испытываю теплых чувств к этому месту. Дико дорогой, старый особняк и еще более дорогая земля, прилегающая к нему. Какая ото всего этого польза? Погода дрянная, в доме сырость, а высокая цена обусловлена лишь близостью к столице и тем, что по традиции живут здесь аристократы. У меня вилла на побережье обошлась в три раза дешевле! Так там почти весь год солнечно, лучшие в империи вина, чудесные фрукты. Что еще можно пожелать для счастья? А с остальным наследством все еще интереснее. Мне же не просто оставили деньги, я должен содержать Эдмонда так, как раньше делал мой дядя. Деньги мальчишке не принадлежат, но и бросить его я не могу. А это утомительно. Зачем мне всю оставшуюся жизнь контролировать, кто и сколько тратит? Будто у меня своих забот нет!

— А у Эдмонда разве нет собственного состояния?

— Есть, конечно, но, знаете же, денег много не бывает.

— А почему такие странные условия? — поинтересовался Кэвин задумчиво.

— Да кто же знает? Для меня это наследство — обуза. Нет, какие-то деньги мне перепали и вот этот чемодан без ручки — поместье. Но я его не просил, у меня своих средств к существованию хватает и без такой сомнительной щедрости, за которую придется платить ответственностью.

Даривар ушел, а Кэвин добыл со стола блюдо с мясом и овощами и протянул его мне с вопросом:

— Будешь?

Еще бы! Я готова была съесть все вместе с блюдом.

Я прихватила со стола приборы, овощи и соус, и мы отошли в сторону, чтобы расположиться за небольшим круглым столиком, откуда открывался вид на озеро, расположенное ниже, в глубине каменистого обрыва.

Наверное, со стороны мы с шефом действительно походили на мило беседующую влюбленную парочку. Официант принес нам бутыль вина, и мы неторопливо болтали, поглощая настоящую пищу богов. И внезапно я поймала себя на мысли, что мне нравится идея Кэвина приезжать работать в такое место. Мне было приятно тут находиться и общаться с ним. Вот второе немного напрягало, в понедельник мы вернемся в офис, начнутся рабочие будни. А что, если я уже не смогу относиться к нему так, как надо относиться к начальнику? Но пока мне было хорошо. Вкусное мясо, душевная компания и даже никаких трупов на горизонте, до вечера по крайней мере.

Для гостей была предусмотрена какая-то развлекательная программа, но мы не участвовали в общем веселье, так и сидели в стороне, рассуждали и смотрели на толпу издалека. Ни Теон, ни Лиз, к счастью, сегодня меня не тревожили, поэтому уезжала я с обеда умиротворенная.

— Чем собираешься заняться до ужина? — спросил меня Кэвин, когда мы возвращались.

— А что нужно делать? — тут же встрепенулась я, напоминая себе, что вообще-то приехала работать, а не отдыхать.

— Расслабься, Кетсия, — хмыкнул Кэвин. — Ничего не нужно делать, поэтому и спрашиваю. Сегодня за ужином будет концерт известной дивы Амелии Ролайн. Ты в курсе?

— В курсе. — Я кивнула. — На мой вкус, ее песни нужно слушать в концертном зале, а не поглощая устриц под шампанское. Мне даже неловко как-то чавкать в присутствии звезды такой величины.

— Так принято у богачей. — Кэвин пожал плечами. — Вот частью ее концерта придется пожертвовать, нужно закончить то, что ты начала и не доделала днем, а пока можешь быть совершенно свободна.

— Тогда, если ты не против, буду спать. Это возможно?

— Спи, — хмыкнул Кэвин. — Я даже не буду тебе мешать. Меня Эдмонд пригласил на пару партий в покер.

— Не боитесь проиграть свое состояние и компанию? Тогда мне будет негде работать, — подозрительно поинтересовалась я, так как крайне настороженно относилась к азартным играм.

— Ты очень мило за меня переживаешь, — хмыкнул мужчина. — Но нет, я совершенно не азартен. Я неохотно расстаюсь со своими деньгами и не жажду получить легким способом чужие. Поэтому не переживай. Карты — это способ расслабиться. Мне никогда не приходило в голову потратить денег больше, чем я отложил себе на развлечения.

— Надо же, и так бывает? — удивилась я.

В моей жизни был только один человек, который играл в карты на деньги. Мамин брат Питер, он умудрился даже родительскую ферму проиграть, хотя у него там даже доли никогда не было. Мама и папа пять лет отбивались от кредиторов и доказывали, что не имеют отношения к дядиным распискам. Я неизменно вспоминала это время с ужасом.

Кэвин ушел, а я с наслаждением завалилась под одеяло. Ночью не смогла оценить кровать, точнее, не помнила, хорошо ли мне на ней лежалось, зато сейчас испытала настоящее наслаждение. Матрас был удобным, подушки мягкими, а одеяло невесомым.

В плошке задумчиво копалась маленькая лопатка, а в окно пробивались из-за тучи лучи солнышка. Натянув одеяло до подбородка, я счастливо зажмурилась и поняла — вот оно, счастье. У меня было два, а может быть, даже три часа до того, как придется встать и начать что-либо делать. А до встречи с умертвием так и все шесть, в течение которых будет вкусный ужин и концерт оперной дивы.

Я проснулась от взгляда, вздрогнула и открыла глаза. Солнышко уже зашло. Еще не было темно, но за окнами уже начали сгущаться сумерки. Кэвин лежал рядом, закинув руки за голову и вытянув длинные ноги в темных штанах, и смотрел на меня.

— Вставай, соня, — скомандовал он. — Ты рискуешь проспать все самое интересное.

Я лениво потянулась, стараясь убедить себя, что мужчина в моей кровати это не ново и не должно меня волновать. В конце концов, одну ночь мы с ним уже провели вместе, и ничего катастрофического не произошло, а сейчас так и вообще не страшно. Я слегка одета, он совсем одет, вполне рабочая обстановка.

— Что, уже пора куда-то идти? — лениво спросила я, вообще не горя желанием выползать из-под одеяла.

— Ага, у тебя щедрых полчаса на сборы.

— Это очень мало, — сообщила я, все же уговаривая себя подняться.

— Тогда почему ты все еще лежишь?

— Действительно. — Я вздохнула и потащилась приводить себя в порядок. Платье прихватила с собой в ванную. Сегодня я остановилась на синем, волосы уложила локонами и сунула в миниатюрную сумочку заколку, чтобы, когда пойдем упокаивать дядюшку, не трясти над саркофагом распущенными волосами.

Платье было красивым, с открытыми плечами, атласным корсетом и шифоновой юбкой. Ни покрой, ни сам материал не требовали дополнительных украшений, сегодня на мне была изысканная простота.

— Иногда кажется, ты читаешь мои мысли… — восхищенно произнес Кэвин. — Выглядишь просто великолепно. Осталось завершить образ.

— Драгоценности не надену, — упрямо заявила я. — Ладно бы мы просто пошли слушать концерт и лениво попивать вино, но нас еще ждет увлекательная прогулка на кладбище! А вдруг я потеряю?

На очередную плоскую коробку в руках Кэвина я смотрела настороженно. И не зря. Едва он открыл, как у меня упала челюсть. Он реально надо мной издевается! Настоящие аутландские бриллианты, прямиком из гномьих мастерских. Даже такой профан в драгоценностях, как я, мог узнать их с первого взгляда по переливающимся граням. Ни в каких других камнях не было заключено солнце. Только аутландские бриллианты переливались так, словно их вынесли на улицу в погожий летний день.

— Ты хочешь, чтобы я ночью потеряла часть этого великолепия, пока за мной гоняется мертвяк, а ты после этого взял бы меня в рабство на пятьдесят лет, чтобы я работала на тебя без зарплаты, за еду? Я не согласна!

— Идея соблазнительная, конечно, — серьезно кивнул он. — Но заметь, ее озвучила ты, а не я.

— Еще одна причина не надевать вот это… — Я ткнула пальцем в гарнитур, словно Кэвин предлагал мне украсить шею дохлой змеей.

— Ты ужасно упряма, Кетсия, кажется, я тебе уже об этом говорил. Давай не будем тратить время. Вчера же с жемчугом ничего не произошло. Почему это должно случиться с бриллиантами?

— Они значительно дороже, — отозвалась я, понимая, что аргумент звучит сомнительно. — А потом мы вчера не упокаивали дядюшек, мы просто ходили гулять.

Мне казалось, я отказываюсь достаточно убедительно, но почему-то Кэвин совершенно не хотел внимать доводам и все же заставил меня надеть все это баснословно дорогое безобразие. Я чувствовала себя отвратительно, словно устроилась работать не помощницей некроманта, а манекеном в ювелирный салон.

— Ты очень сильно переживаешь из-за пустяков, Кетсия, — шепнул мне на ухо Кэвин, когда, приобняв за талию, вел в сторону банкетного зала.

— Это не пустяки, — бухтела я. — Это камни, которые стоят больше, чем вся моя жизнь, включая ферму родителей. Неудивительно, что я неуютно чувствую себя, когда все это висит на моей шее.

— Ну и? — поинтересовался он. — Разве это значит, что с ними обязательно произойдет какая-то неприятность?

— Это значит, мне неуютно. Все будут глазеть и думать, будто вы меня купили.

— Ну вот, снова «вы», — кажется, даже слегка обиженно произнес Кэвин. — У тебя странное понимание отношений.

— В чем же странность?

— Ты настолько стремишься быть независимой, тебе настолько важно, чтобы мужчина не думал о том, что ты повелась на его счет в банке, что ты не можешь испытывать удовольствие. От вкусной еды, от красивых украшений, от новых впечатлений, даже если они просто игра.

— И почему это неправильно? Ничего этого я не могу себе позволить. А использовать эти блага за чужой счет плохо.

— Зато их могу себе позволить я. И неважно, можешь ты купить себе такие украшения или нет, достаточно того, что мне нравится, как они смотрятся на твоей шее, и даже если ты потеряешь их все, а это маловероятно — все же гномьи замки прочные и так просто не слетают, — это не имеет значения. Я уже испытал удовольствие видеть камни на твоей коже.

— Ты забыл добавить «бы», — тихо произнесла я, понимая, что не хватает воздуха.

— В смысле?

— Когда ты говорил «испытал», то забыл поставить частичку «бы». Если бы мы встречались, тебе бы понравились эти камни на моей коже.

— Если тебе проще жить с частичкой «бы», то пусть она будет, — усмехнулся мужчина, и мы вошли зал. А у меня снова осталось чувство, будто меня коварно обманули.

Сегодня тут царил полумрак, в центре возвышалась сцена, над которой кружились переливающиеся светляки. Исходящее от них свечение придавало окружающей обстановке мистическую, волшебную красоту. Нас проводили к столику, накрытому для двоих.

Сегодня не было открытого пространства, непосредственного общения и яркого света, только тихая музыка и камерная обстановка — мне так нравилось больше. За соседними столиками сидели незнакомые люди, ни Теон, ни Лиз на горизонте не маячили, значит, можно наслаждаться вкусной едой, неторопливым вечером и красивой музыкой. Впрочем, самой дивы пока на сцене не было. Видимо, ждали, когда соберутся все гости и утихнут разговоры, прежде чем пригласить ее.

О том, что, как только позволят приличия, нам с Кэвином придется уйти, чтобы упокоить случайно поднятого мной мертвеца, я старалась не думать, иначе бы не получилось наслаждаться нежнейшими устрицами и лангустинами. Сегодня у нас была морская тематика, возможно, потому, что приглашенная дива являлась самой настоящей сиреной — представительницей удивительного, почти исчезнувшего вида существ, чей голос поражал воображение.

Она появилась в иллюзорных пенных волнах, невероятно красивая, с развевающимися зелеными волосами и золотыми глазами. У меня даже дух перехватило от утонченного, идеального образа, от бронзовой кожи и полупрозрачного, словно сотканного из морской пены, платья.

Ей даже петь было не нужно, достаточно просто стоять, и все взгляды обратились к ней. Оказалось невозможно ни есть, ни пить, ни вести разговоры. Зрители, затаив дыхание, ждали, когда же начнется выступление.

Звуки ее голоса — низкие, вибрирующие — заставили затрепетать все внутри. Сирена пела. Ни одному человеческому существу не дано иметь такой диапазон голоса — от низкого, почти мужского, до высокого, переходящего в ультразвук.

Песня, на мой взгляд, не была грустной. Обычный набор слов про безответную любовь, про закаты, которые теперь не встречать вдвоем, про то, что нужно начинать жизнь сначала. Обычно подобный сентиментальный бред меня не трогал. Возможно, потому, что я выросла в семье, где главной установкой всегда было — самое важное, чтобы все были живы и здоровы, но как пела сирена… Это не могло оставить равнодушным. По щекам слезы текли сами, желудок скручивался в тугой комок, и хотелось рыдать в голос, а не украдкой смахивать слезинки. Таких сильных, всепоглощающих эмоций я не испытывала, наверное, никогда.

Композиции были очень разными — грустными, веселыми, волнующими, но ни одна не оставляла равнодушной. Зал погрузился в транс, который закончился лишь тогда, когда дива исчезла со сцены, удалившись на перерыв. Только тогда над столиками в пронесся тяжелый вздох. Многие вообще забыли, что для жизни нужна не только песня, но и воздух.

Казалось, только Кэвин остался полностью равнодушен к происходящему на сцене. Впрочем, может быть, все эмоции мужчина просто проживал в глубине души. Минут через пять наваждение исчезло окончательно. Все громче стали доносится разговоры, кто-то звенел столовыми приборами. Я тоже доела остатки салата и лангустина и утащила с фруктовой тарелки пару ягодок клубники.

— Мне кажется, сейчас самое время уйти, — заметил Кэвин, оглядываясь по сторонам на заметно расслабившуюся публику. Некоторые уже встали со своих мест, кто-то отправился подышать свежим воздухом, кто-то потянулся общаться за соседние столики. — До конца перерыва осталось не так много времени — минут пятнадцать, потом уже не получится уйти до завершения концерта, а после того, как все закончится, выше риск столкнуться с нежеланными свидетелями.

— Да, конечно, — согласно кивнула я, чувствуя, что совершенно не хочу уходить отсюда. Вкусное вино недопито, десерт еще не подали, а удивительную музыку хочется слушать вечно. Но в словах Кэвина был резон. Сейчас действительно самый удачный момент, чтобы уйти, не привлекая лишнего внимания.

Я с сожалением поднялась и направилась к выходу следом за демоном. Оставшаяся часть вечера обещала быть значительно менее приятной. Больше никакой вкусной еды и чарующих мелодий, только склепы и мертвяки. Жизнь помощницы некроманта тяжела и безрадостна.

Я уныло тащилась в сторону семейного кладбища и постоянно печально вздыхала, чем изрядно забавляла Кэвина.

— Престань ныть, Кетсия, — попросил он.

— Я вообще молчу. Ни слова не сказала с того момента, как мы ушли из зала.

— Поверь, ты так громко думаешь, что говорить вслух ничего не нужно. Все и так понятно.

— Ну вот, уж мысли я свои контролировать совсем не могу, — надулась я.

— А зря. Очень полезное умение. Тебе стоит поучиться.

— Непременно, как домой вернемся, так и займусь. — Я даже не пыталась скрыть сарказм. К счастью, Кэвин не велся на мое нытье и дурное настроение. Он просто игнорировал попытки поскандалить. С одной стороны, это раздражало, а с другой — я была ему благодарна за терпение. С кем-то другим мы бы разругались уже на полдороге.

Мы быстро дошли до кладбища, в этот раз даже не делали вид, будто гуляем. Дверь фамильного склепа была закрыта наглухо, я, приблизившись, почувствовала мощную магию, а приглядевшись, увидела свечение вокруг замка.

— Ты зачаровал вход? — поинтересовалась с любопытством.

— Мы, конечно, положили дядюшку в саркофаг, закрыли крышкой и вроде бы провели все ритуалы, но я ему не доверяю. В том, что он снова поднялся, я даже не сомневаюсь. Ты его шарахнула не настолько сильно, и это никак не назовешь упокоиванием, ну, и подозреваю, что, восстав, он не захотел сидеть в каменном ящике.

— Ты же говорил, он может восстать через неделю? — прищурилась я.

— Я имел в виду, что для того, чтобы дать о себе знать, ему потребуется какое-то время. А это не совсем одно и то же. Он сейчас неупокоенный, вопрос: насколько активный?.. Тут сказать не могу.

— То есть мы сейчас откроем дверь, и мертвец снова кинется на меня, тряся разложившейся плотью?

— Ты некромант, Кетсия, он должен тебе повиноваться, а не бегать за тобой! — нравоучительно заметил Кэвин.

— Это ты некромант, — парировала я. — А я на это не подписывалась. Я всего лишь помощница.

— Но восстал он из-за твоей силы, а не из-за моей. Мы уже об этом говорили. Прекращай капризничать и начинай действовать. Собралась с духом?

— Собралась, — нехотя кивнула я. — Но первым идешь ты. Если он кинется, то лучше на тебя, а не на меня.

— И чем лучше?

— Ты вряд ли будешь визжать на все поместье.

— Логично, — кивнул Кэвин, принимая аргумент, и закрыл меня своей широкой спиной.

Пока некромант открывал замок склепа, я боялась дышать. Дверь со скрипом отъехала в сторону, в склепе зажглись светильники, и Кэвин сделал шаг внутрь. Никто на нас не бросился, и это уже радовало. Правда, недолго.

Дядюшка сидел, словно курица на насесте, на краю своего саркофага. Расколотая каменная крышка валялась рядом.

— А это как объясним? — поинтересовалась я, кивком указывая на испорченное имущество.

— Потом придумаем, — отмахнулся Кэвин и сделал осторожный шаг вперед.

Заметив наше присутствие, мертвец оживился, спрыгнул на пол и, резво перебирая конечностями, помчался на четвереньках — только не к нам, а к саркофагу, в котором покоился дедушка Эдмонда. Как выяснилось, интересовали умертвие цветы. Он рванул их из каменной вазы и одним прыжком кинулся в мою сторону, желая во что бы то ни стало меня осчастливить.

— Слушай, Кет, а он реально на тебя запал, — очень обидно заржал некромант, захотелось его треснуть чем-нибудь тяжелым.

— Вот не везет мне на мужиков! — дрожащим голосом заявила я и малодушно спряталась за спину Кэвина. — Что мне делать?

— Тебе нужно сконцентрироваться и собрать свою силу.

— Это без проблем, — сказала я, — но у меня магия общего профиля. Я не некромант.

— Некромант. Просто еще не привыкла к этому. Тебе среди своей силы нужно найти черные нити. Они-то и есть то, что нужно. Сконцентрируйся. Они идут от тебя к умертвию, отыщи и забери обратно.

Это было проще сказать, чем сделать, особенно если учесть, что мертвец упорно пытался обойти Кэвина и сунуть мне в физиономию букет.

Некромант честно старался меня защитить от грязных (в прямом смысле этого слова) посягательств и параллельно читал лекцию.

— Вспомни, что чувствовала, когда он восстал, — командовал начальник. — Воскреси те эмоции.

— Ты серьезно сейчас? — возмутилась я. — Вот правда?

Мужчина поперхнулся, а я обиженно засопела. Воскреси в памяти эмоции! Ишь, чего захотел! Да и как это возможно, если за тобой гоняется полуразложившийся ловелас с похоронным букетиком.

— Не могу я ничего воскресить! — бухтела я.

— Тогда пытайся договориться. Эти силы в тебе, ты его подняла, и только тебе под силу безболезненно и без последствий отправить его обратно.

— А если не получится? — Я в очередной раз увернулась от цветочного букета крайне любвеобильного мертвеца.

— Тогда его упокою я, но ты сляжешь с мигренью. Этого хочешь?

— Нет-нет, — открестилась я и обратилась к дядюшке: — Может, вы того? — спросила я, чувствуя себя идиоткой. Это же то же самое, что говорить со стулом. Но, как ни странно, умертвие замерло и даже чуть голову наклонило, прислушиваясь.

— Пойдете обратно? Спатеньки? — закончила я свою мысль с надеждой. Мне казалось, кто угодно должен был бы проникнуться. Но не мой мертвец. Он только с большей прытью ринулся в мою сторону, пытаясь обойти преграждающего ему путь Кэвина. Некромант бормотал заклятие. Я видела, что его тело обволакивает тончайшая магическая сетка. Мертвец подходил близко, пытался даже пару раз кинуться, но отступал. Магия не заставляла его упокоиться, но явно была неприятна. Надо будет узнать на будущее, что это за заклинание. При такой работе оно мне жизненно необходимо.

— Будь настойчивее, — приказал начальник. — Это не ясельная группа в детском садике.

— Я никогда не общалась с ясельной группой. Я вообще с детьми не очень.

— А откуда же у тебя такие сюсюкающие нотки? — фыркнул некромант.

— У коровки как-то роды принимала… — призналась я.

— У коровки! Сравнила роды коровки и умертвие!

Мертвец тем временем сменил тактику и залез на ближайший саркофаг. Оттуда сиганул на рогом торчащий из стены светильник и сверху, минуя Кэвина, собрался прыгнуть на меня.

— Не сметь! — завопила я бешеной сиреной, и умертвие прямо в воздухе изменило траекторию и приземлилось на все четыре конечности у моих ног. Помятый букетик он все еще сжимал в костлявой руке. Цветочки выглядели совсем плачевно, под стать изрядно испортившемуся любителю прекрасного пола.

Я снова переместилась за спину Кэвину и оттуда рыкнула:

— Когда же ты уже упокоишься? Спать!

Но мои команды никоим образом на него не повлияли. Мертвец пер напролом с раздражающей настойчивостью, и я, признаться, уже была готова сдаться на милость Кэвина и мигрени.

— Не знаю, что с ним делать! — пожаловалась я, чувствуя, что сейчас разрыдаюсь.

— Пробуй еще! Ты же его смогла остановить один раз, — настаивал начальник, который не спешил наградить меня головной болью.

— Остановить, а не упокоить! — всхлипнула я, чувствуя себя до ужаса несчастной.

— Но, значит, работает!

— Как-то криво! — я с тоской смотрела за тем, как ко мне подбирается мертвец с изрядно потрепанным букетом, и тут меня осенила одна мысль. Ведь он и с утра пытался всучить мне какой-то веник. Может быть, в нем все дело? А что, если принять? От меня же не убудет? Самое страшное, что может произойти, мертвец продолжит за мной бегать дальше. Так он и так бегает. Я, преодолевая брезгливость и страх, вышла из-за спины Кэвина и протянула руку.

— Я принимаю букет, — произнесла уверенно и четко, вглядываясь в сияющие холодным блеском мертвые глазницы. — А ты возвращаешься к себе. Тебе не место среди живых.

Мне в физиономию снова ткнули букетом, я осторожно взяла его, и мертвец тут же рухнул на пол. Глазницы потухли, и он перестал подавать признаки жизни.

— Получилось? — подозрительно уточнила я.

— Вроде бы… — отозвался Кэвин, — но ты все равно букет пока не выкидывай. Мало ли что?