Воображаемый друг Чбоски Стивен
По ее команде Кристофер опустил голову на парту. Мысли его устремились к домику на дереве. К славному человеку. И к их предстоящим тренировкам. Разум его поплыл неизвестно куда, подобно облакам в небесной вышине. Подобно барашкам, которых он считал по ночам после папиной смерти, когда никак не мог заснуть.
Дай отдых глазам.
Как твой папа в ванне.
Как подсказывали ему голоса.
Дай отдых глазам – и уснешь навек.
– Кристофер! – прокричал чей-то голос. – Я с кем разговариваю?
Кристофер оторвал голову от парты и посмотрел вперед. Миз Ласко сверлила его зверским взглядом, что само по себе было странно: миз Ласко никогда не злилась на учеников. Даже когда те разлили краску в классе.
– Кристофер! Кому сказано: иди к доске.
Он огляделся. Все ребята смотрели на него в упор. Казалось, они вот-вот загалдят…
Ты же слышал, Кристофер.
Шевелись.
Почему мы должны ждать?
…но им не представилось такой возможности: у каждого был накрепко зашит рот.
Кристофер поискал глазами друзей. Тормоз Эд спал за партой. Эм-энд-Эмсы тоже поникли головами. Он перевел взгляд на миз Ласко: та скрюченным пальцем подзывала его к себе. Под ногтями у нее чернела грязь. С короткой удавки на шее свисал серебряный ключ. У Кристофера заколотилось сердце. Он понял, что стряслось.
Я уснул. Господи, мне же все это снится.
– Кристофер, если ты сию же минуту не выйдешь к доске, у нас, присутствующих в этом зале, не останется выбора: мы съедим тебя живьем, – преспокойно объявила миз Ласко.
Беги на асфальт.
Кристофер повертел головой. Все двери заблокировали учителя. Они стояли с зашитыми глазами и ртами. Выхода не было.
– Ну же, Кристофер, пошевеливайся! – прошипела миз Ласко.
Ему вовсе не улыбалось к ней подходить. Ему хотелось только вырваться из этих стен. Поэтому он, наоборот, попятился. Но с каждым шагом назад он почему-то оказывался на шаг ближе. Все стало наоборот. Он остановился. Перевел дыхание.
Шагнул назад – подальше от доски.
А ноги перенесли его на шаг вперед.
– Нет! – вскричал он.
Сделал два шага назад.
И приблизился ровно на два шага.
Кристофер замер на месте. И подумал: «Хорошо. Сегодня день наоборот. Чем ближе подойду к доске, тем дальше окажусь».
Вот он и сделал два шага вперед.
И все равно приблизился к доске.
Значит, перемены направления ни на что не влияли.
Так или иначе он двигался вперед.
– На помощь! Умоляю! – завопил Кристофер.
Озираясь, он искал поддержки. У всех ребят были зашиты рты, но глаза ухмылялись. Кристофер шагал по проходу. Одноклассники ряд за рядом поворачивались к нему и шипели.
Ты срываешь экзамен.
Из-за тебя снизится средний балл.
Кристофер подошел к доске, где поджидала миз Ласко; теперь стало видно, что глаза у нее жирно накрашены подходящим цветом. Но как-то неправильно. Привычного запаха ее сигарет не чувствовалось. От нее пахло жженой кожей. Миз Ласко с улыбкой протягивала Кристоферу аккуратный белый мелок. В форме пальца.
– Держи, Кристофер, – сказала она, почесав ему голову грязными ногтями.
И сунула в руку мел.
– Давай, пиши на доске, Кристофер.
– А что писать? – спросил он.
– Ты сам знаешь, что писать, – сказала она.
Мел заскрежетал по доске.
Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ СПАТЬ НА УРОКАХ.
Кристофер обернулся к миз Ласко. Та откуда-то вытащила ножницы.
– От тебя требуется другое, Кристофер.
– А что от меня требуется? – спросил он.
– Ты сам знаешь, что писать, – безмятежно повторила она.
Кристофер проводил глазами учительницу, которая направлялась к первой парте. Опустившись на колени рядом с Дженни Херцог, она щелкнула ножницами и преспокойно отхватила кончик нитки, скреплявшей девчоночьи губы. Дженни расслабила нижнюю челюсть. И пустила слюну. Как бывает с младенцами, у которых режутся зубы. Первые молочные зубы.
Я ВИНОВАТ, ЧТО ЗАСНУЛ НА УРОКЕ.
– От тебя требуется другое, Кристофер, – заладила миз Ласко.
– Миз Ласко, объясните, пожалуйста. Я не понимаю, что от меня требуется, – взмолился он.
– Все ты понимаешь. Вот-вот прозвенит звонок на большую перемену. Кто хочет выйти к доске и помочь Кристоферу?
Все ребята стали тянуть руки и открывать рты, чтобы выкрикнуть: «Я! Я! Я!» Но не издали ни единого слова. В зале раздавался только плач голодных младенцев, требующих материнского молока.
Материнское молоко – это кровь без красных кровяных телец.
Молоко – это кровь. Младенцы просят твоей крови.
– Молодцы, ребята. А вот ты? Да-да, ты, в красной кофтенке с капюшоном. Почему ты не предлагаешь ему свою помощь? – спросила миз Ласко.
Маленький красный рукав с высунутой кистью руки взметнулся вверх. Лица этого мальчишки Кристофер не видел. Он видел только миз Ласко, которая двигалась вдоль переднего ряда и ножницами распарывала ученикам губы. Чик. Чик. Чик. Младенцы с воем требовали крови.
Кристофер повернулся к доске. В полном отчаянии. Мел дрожал у него в руке. Понятно, что писать про штаб на дереве, про славного человека, про их с ним предстоящие тренировки, да и вообще про воображаемый мир было невозможно. Вот Кристофер и принялся неистово строчить. Первые попавшиеся мысли.
ПЛОХО, ЧТО ВЫ ПЕРЕД СНОМ НАПИВАЕТЕСЬ, МИЗ ЛАСКО.
– ТАКИЕ ВЕЩИ НЕ ПИШУТ, КРИСТОФЕР! – зашипела миз Ласко.
И перешла к Брэйди Коллинзу. Чик. Чик. Чик.
ЖАЛКО РЕБЕНОЧКА МИЗ ЛАСКО. ОН НА НЕБЕСАХ.
– Нет, мой ребеночек совсем в другом месте, – младенческим голоском пропищала миз Ласко. – ПОМОГИТЕ ЖЕ КРИСТОФЕРУ НАПИСАТЬ ТО, ЧТО ТРЕБУЕТСЯ!
На глазах у Кристофера мальчик в красной кенгурушке подошел к доске и остановился рядом с ним. Детская рука схватила первый попавшийся кусок мела и начала писать. Кристофер пробежал взглядом от мальчишеских пальцев до плеча, а там и до лица. Мальчик повернулся к нему и расплылся в улыбке. У него не хватало двух передних зубов. С горящими глазами он продолжил выводить крупные, жирные буквы.
КТО ТЕБЕ ПОМОГАЕТ?
– Вот именно это нам и требуется узнать, Кристофер. Будь умницей, напиши – и выйдешь отсюда живым, – весело сказала миз Ласко.
Она быстро перешла ко второму ряду и продолжила распарывать стежки. Клац. Клац. Клац.
– Я даже не понимаю, о чем вы говорите, – сказал Кристофер.
– Все ты понимаешь, – возразила миз Ласко. – Близится большая перемена. Тик-так.
Мел в руке мальчика в кенгурушке с громким скрипом выводил каждую букву.
КТО ТЕБЕ ПОМОГАЕТ?
– Никто! Правда-правда! – ответил Кристофер.
Миз Ласко добралась до заднего ряда, вспарывая последние стежки. Клац. Клац. Клац.
– Ну кому разрешим отгрызть от него первый кусок? – пронзительно выкрикнула она.
– Ой! Мне! Мне! Мне! – раздался поросячий визг.
Кристофер повернулся к мальчику в красной кофтенке. Просто от отчаяния.
– Как мне проснуться? – шепнул он.
Мальчик не ответил. Он скользнул по Кристоферу горящими глазами и расплылся в улыбке. Без двух передних зубов. Точно тех же зубов не хватало у скелета. Кристофер почувствовал, как у него зашевелились волосы.
Этот клон и являл собой Дэвида Олсона.
– Дэвид, прошу тебя, помоги мне проснуться, – взмолился Кристофер.
Опешив от произнесения вслух его имени, Дэвид Олсон замер.
– Ну пожалуйста. Я знаю твоего старшего брата, Эмброуза.
Мальчик пришел в замешательство. Глаза его моргнули и на миг погасли. Это был никакой не клон. Это был обыкновенный мальчонка. Но стоило ему открыть рот, чтобы заговорить, как через щербинку высунулся извивающийся, как червь, змеиный язык. С него слетало только шипение.
– Я не понимаю, что ты хочешь сказать, – шепнул Кристофер.
Дэвид Олсон подступил к доске. И вывел крупными печатными буквами:
ЗВОНИ
Прозвенел звонок. Кристофер обернулся. На него стаей неслись одноклассники. И скалили зубы. Он бросился к двери в коридор, которую охраняла миссис Хендерсон, держа в руках стопку библиотечных книг.
– Мистер Хендерсон меня разлюбил, Кристофер. Что ни вечер, уходит из дому.
Она выронила книги и схватила Кристофера за локоть. У нее во взгляде сквозили растерянность и отчаяние.
– Почему он считает меня уродиной? Кристофер, помоги мне!
На них налетели Брэйди Коллинз и Дженни Херцог. С голодным щенячьим воем. Кристофер вырвался и стрелой вылетел в коридор. А миссис Хендерсон не шелохнулась. Она стояла как вкопанная и разглядывала себя в стеклянной дверце шкафа-витрины, хранившего кубки и фотографии за многие десятки лет.
– В какой момент у меня поседели волосы? В какой момент я состарилась и подурнела? – вопрошала она, хотя на нее уже налетела детская свора. Ощерившаяся. Изнывающая от жажды. И от голода.
В поисках выхода Кристофер мчался по коридору. До улицы было еще далеко. Только бы выбраться на асфальт. Завернув за угол, он увидел вдалеке выход. Вдоль стен коридора тянулись бесконечные ряды шкафчиков. Из круглых прорезей таращились глаза. Металлическими стенками приглушались шепотки. Кристофер несся к выходу. Ручки шкафчиков задергались.
Дверцы начали открываться.
Будто крышки гробов.
Кристофер бежал во весь дух. Коридор остался позади. Только бы пересечь вестибюль. Только бы выскочить на асфальт. Он уже готовился распахнуть парадную дверь, когда…
Один из шкафчиков приоткрылся, из него высунулась рука и втащила Кристофера в темноту.
Кристофер захлебнулся криком. Рука зажала ему рот.
молчи. тут ловушка.
Это был славный человек.
Вдруг парадную дверь кто-то резко дернул снаружи. В школу ворвалась миз Ласко. Каким-то образом она раздвоилась. Заметалась по коридорам. Лицо все в крови.
– Крисссстофер, – шшшипела она. – Не иначе как сюда зашшшшел твой дружжжок? Поищщщем…
тихо. по крику она тебя найдет.
Кристофер поглядел сквозь круглую прорезь. Он увидел, как миз Ласко движется вдоль шкафчиков и наугад молотит окровавленными костяшками пальцев. Бум. Бум. Бум.
– Раз-два-три-четыре-пять.
Бум. Бум. Бум.
– Друга за ногу поймать.
Бум. Бум. Бум.
– Закричит – не отпускать.
Бум. Бум. Бум.
– Раз-два-три-четыре…
Молчок.
Кристофер затаил дыхание, ожидая, что она вот-вот распахнет дверцу. Но нет. Она устремилась в сторону физкультурного зала на другой стороне коридора и скрылась за одной из дверей. Славный человек немного выждал. Потом отпустил Кристофера и прошептал:
давай выбираться на асфальт.
Кристофер открыл шкафчик.
Коридор был запружен детьми. Мелюзга, до отверстия и то не доросли. Все как один, указывая на него пальцами, завопили:
– ПЯТЬ!
Дверь физкультурного зала с грохотом распахнулась. На глазах у Кристофера в коридор выбежала миз Ласко. Только вся неправильная. Глаза отливали зеленым, как самые обманчивые контактные линзы. Не бывает глаз такого цвета. Рвотно-зеленого. Гнойно-зеленого. Уставившись на Кристофера, она скалила собачьи зубы.
– А ТЫ НЕ НА АСФАЛЬТЕ! – проскрежетала она.
И бросилась к нему.
Кристофер упал. И не мог подняться.
Каждый ее шаг сопровождался мерзкими щелчками: у нее росла шея. Как у жирафы – от плеч, позвонок за позвонком. Дети расступились подобно Красному морю, и она с очередным щелчком двинулась на Кристофера. Бр-р-р. Тр-р-р. Он чувствовал, как воняет у нее из пасти. Горячей тухлятиной. Миз Ласко больше не существовало. Существовала только эта лахудра в своем истинном обличье. Вся в подпалинах. Нечесаная, всклокоченная. С маленькой веревочной удавки у нее на шее свисал серебряный ключ.
Она бросилась на Кристофера и впилась ногтями ему в горло. Внезапно из шкафчика вырвался славный человек. От столкновения эти двое грохнулись оземь.
– Так и знала, что это ты! – прошипела она.
Только сейчас до Кристофера дошло, что все это было подстроено. Но капкан поставили не на него. Грязные ногти вонзились в славного человека. Дети запрыгали. Завыли. Все, кроме Дэвида Олсона, который съежился в дальнем конце коридора, а потом нырнул в ближайший шкафчик, чтобы скрыться из виду. Отсидеться. Славный человек схватился с лахудрой. Та разинула пасть и ощерила острые, как бритва, собачьи зубы. Она оказалась сильнее. Проворнее. Сверкала глазами. Вопила, норовила лизнуть, шипела. Фшш. Фшшшш!
Славный человек встретился глазами с Кристофером.
Он хотел что-то сказать.
– ХВАТИТ ЕМУ ПОМОГАТЬ! – взвизгнула шептунья, и ее собачьи клыки вонзились в горло славному человеку.
Глава 40
Еще не открывая глаз, Кристофер зашелся в крике.
Сверху вдруг нависло лицо миз Ласко. Нельзя терять ни секунды. Кристофер вскочил, чтобы ее оттолкнуть.
– Не троньте меня! – закричал он.
– Кристофер, успокойся, – сказала миз Ласко.
– Вы хотите меня убить! – взвизгнул Кристофер, вцепившись ей в руку ниже локтя. Лоб у него горел, но он тут же погнал этот жар вниз, до кистей рук. Его пальцы, словно угольки, обожгли миз Ласко сквозь рукав ее хлопковой блузы.
– Кристофер, прекрати! Мне больно! – вскрикнула она.
– Пожалуйста! Не отдавайте меня им на съедение! – взмолился Кристофер.
Его привел в чувство чей-то смех.
Кристофер осмотрелся. В актовом зале продолжался экзамен. Ученики сидели за столами и писали. Но теперь ни у кого не были зашиты губы. Наоборот, все, разинув рты, хохотали.
– «Пожалуйста! Не отдавайте меня им на съедение!» – паясничал Брэйди Коллинз.
– Заткнись, Брэйди! – вмешался Тормоз Эд.
– Если уж кого и отдавать на съедение, так это Тормоза Эда – он самый сочный, – изрекла Дженни Херцог.
Одноклассники веселились напропалую. Кристофер присмотрелся к миз Ласко. Ногти чистые. Ни грязинки. И глаза совсем не рвотного цвета. Никакой шептуньи. Только настоящая миз Ласко. И она…
Смотрела на него с ужасом.
– Кристофер, тебе приснился страшный сон. Отпусти, пожалуйста, мою руку.
Он отпустил. Миз Ласко тут же поддернула рукав: на коже выступали россыпи мелких волдырей. Она снова повернулась к Кристоферу, который был напуган даже больше нее.
– Простите, миз Ласко, – сказал он.
– Ерунда, – ответила она. – Небольшое раздражение. А сейчас давай-ка я отведу тебя в медпункт.
– Зачем? Со мной уже все в порядке.
– Пусть медсестра шею твою посмотрит, вот тут, сзади.
Сначала Кристофер даже не сообразил, о чем речь, но потом заметил на белой учительской блузе кровавые отпечатки своих ладоней. Глянул на ногти – содраны до мяса. Пощупал шею. Оказалось, он разодрал себе кожу в том месте, где его поцарапала шептунья.
– Ну, пошли, – мягко поторопила миз Ласко.
Как только Кристофер встал с места, гогот возобновился. Первыми захихикали ребята, сидевшие за соседними столами. В считаные секунды смех разнесся по залу: все ржали, показывали на него пальцем, перешептывались. Кристофер посмотрел вниз и понял.
Пятно мочи.
Оно расползлось по его вельветовым брюкам, превратив ткань из бежевой в темно-бурую. При всех напрудил в штаны. Он поднял взгляд на миз Ласко. Хотя у нее слегка саднило правую руку, она тут же переключила внимание на сгорающего от стыда мальчонку. А потом взяла его за руку и повела в медкабинет.
Миз Ласко сейчас…
Миз Ласко сейчас… заливает в термос водку.
Миз Ласко сейчас… жует резинку, чтобы перебить запах.
Кристофер лежал на жесткой пластмассовой койке в медпункте. Голова у него раскалывалась, лоб горел. За щекой он держал термометр. Чтобы разобрать цифры, пришлось скосить глаза к переносице. Кристофер с большим трудом разглядел, что температура ползет вверх.
37,2. 37,7. 38,3.
Он перевел взгляд на школьную медсестру, которая обрабатывала волдыри миз Ласко. Аккуратно смазав ожог какой-то мазью, она наложила учительнице неплотную марлевую повязку.
– Не снимайте пока, – предупредила сестра. – Через пару дней все пройдет.
Термометр запищал. Медсестра подошла и вынула его у Кристофера изо рта.
– Тридцать восемь и девять, – сообщила она. – Лежи, мы позвоним твоей маме.
Медсестра думает…
Медсестра думает… что я нарочно разодрал себе шею.
Миз Ласко и медсестра ушли за перегородку, чтобы позвонить матери Кристофера. Внезапно его охватила паника. Если мама узнает, что он болен, то больше не выпустит его из дома. Тогда прощай, школа. Прощай, домик на дереве. Прощай, любая возможность помочь славному человеку. Но температура – это не главное. Мама увидит пятна мочи на вельветовых брюках и раны на шее. Начнет задавать вопросы. А он даже ответить не сможет. Потому что теперь за ним следит шептунья.
– Миз Ласко, извините, можно мне в туалет, умыться? – спросил Кристофер.
– Конечно, Кристофер, – улыбнулась она.
Миз Ласко…
Миз Ласко… думает про спиртное в термосе.
Миз Ласко… весь день ходит в школе пьяная-пьяная-пьяная.
Кристофер выскользнул в коридор и бросился в туалет для мальчиков на втором этаже. Там было пусто. Никто не соревновался на дальность. Наконец-то можно побыть одному. Он посмотрел на настенные часы. Экзамен закончится только через пять минут. Время еще есть. Быстро сняв брюки, он включил холодную воду. Затем подставил пятно под кран и начал тереть. Даже намылил. Пытался застирать. Но пятно не исчезало. Кристофер тер и тер. Усердно намыливал и полоскал, намыливал и полоскал, намыливал и полоскал. Не помогало. Брюки намокали все сильнее и сильнее. Щеки становились все краснее и краснее. Он сгорал от стыда.
Не получается. Она увидит мокрые штаны.
Увидит раны на шее.
И ни за что не отпустит меня в домик на дереве.
Кристоферу непременно требовалось туда вернуться, и не важно, что он пообещал другое. Ему непременно требовалось отыскать славного человека, пока того не убила шептунья. А вдруг уже поздно? Вдруг славный человек – словно осенний листок? Обнажатся ветви – считай, он пропал. И Кристофер останется один.
Он взглянул на часы. Осталось две минуты. Закрыв кран, он выжал брюки. Поднес их к сушилке для рук. Нажал кнопку, и под струей горячего воздуха брюки надулись, как воздушные шары на том школьном празднике. Остановившись перед зеркалом, он поднял воротник свитера, чтобы закрыть шею, как делал, когда боялся вампиров. Затем включил сушилку повторно и отметил, что ткань брюк стала понемногу светлеть. Но уж очень медленно.
Тут нужно что-нибудь погорячее.
Где взять что-нибудь погорячее?
Закрыв глаза, Кристофер почувствовал, как теплеет его лоб. И вообразил Лес Миссии. Голые ветви деревьев, за исключением хвойных, вроде рождественских елок. Елки выстроились в ряд.
И пылают огнем.
Кристофер посмотрел на часы. Это видение заняло две минуты, а он по-прежнему стоял в одних трусах, держа брюки под сушилкой. Зато теперь они не просто высохли, но обжигали ему ладони. Тут в туалет ввалился Брэйди Коллинз со своими дружками, и Кристофер принялся лихорадочно натягивать свои штанцы.
– Не, мы их забираем! – объявил Брэйди, выхватывая у него брюки.
– Отдай, Брэйди, – попросил Кристофер.
– «Отдай, Брэйди», – передразнил Брэйди Коллинз. Прихвостни, гогоча, тут же подхватили: «Пожалуйста, не ешьте меня!», «Сжальтесь, не убивайте!»
Наступая всем скопом, они вытесняли Кристофера в коридор. От последнего тычка Кристофер свалился прямо под ноги Дженни Херцог и стайке девчонок; те тоже развеселились.
– Я, конечно, слыхала о коротких штанах, но это уже что-то с чем-то, – изгалялась Дженни.
Дженни Херцог боится…
Дженни Херцог боится… заходить в комнату к сводному брату.
– Брэйди, пасуй сюда! – верещала Дженни Херцог. – Короткие штаны – ноги голые видны!
Брэйди кинул ей брюки; она тут же натянула их на себя, под юбчонку. Кристофера бросило в жар. Он даже не успел подумать – от зуда слова сами слетели с языка:
– Почему ты не спишь в своей комнате, Дженни?
Он выговорил это совершенно невинно. Как ребенок, который спрашивает маму, почему небо голубое. Но Дженни Херцог вдруг умолкла. Глаза ее сузились в щелки. Одноклассники тут же повернулись к ней, ожидая, что она скажет. Ее вспыхнувший ненавистью взгляд прожигал Кристофера насквозь.
– Сдохни, червяк, – бросила она.
К нему вразвалку подошел Брэйди и прижал к шкафчику. Зуд вернулся – и затолкал слова в голову Кристоферу.
Брэйди Коллинз боится…
Брэйди Коллинз боится… собачьей конуры.
– А что такого страшного в собачьей конуре, Брэйди? – спросил он.
Брэйди Коллинз оцепенел. Все ребята теперь повернулись к нему; он залился краской. Кристофер смотрел на одноклассников. Те были заметно напуганы. Но он почему-то не мог на них злиться. По какой-то причине Кристофер понимал: им сейчас страшнее, чем ему.
Брэйди Коллинз молчал. Только смотрел на Кристофера убийственным взглядом.
– Да ладно, Брэйди. Все будет нормально, – сказал Кристофер.
Читать бесплатно другие книги:
