Воображаемый друг Чбоски Стивен

Глава 98

Миссис Хендерсон лихо владела иголкой и ниткой – только пальцы мелькали. К ней выстроились в очередь терпеливые почтари. Сквозь кроны деревьев она взглянула в ночное небо. Ветви гнулись под тяжестью удачной добычи – оберегов. Те брыкались, вертели шеями, натирали себе раны-ожоги. Но ни один не умер. Да и не должен был умереть.

– Следующий, – подозвала миссис Хендерсон.

От полуночи ее отделяло всего шесть минут, но и в очереди оставалось не так уж много душ. Успеть можно. Все будет готово к сроку! Миссис Хендерсон покосилась на миз Ласко. Молоденькая учительница зашивала глаза Джилл и Кларку – прелестной паре молодоженов, которые вознамерились наполнить домик на дереве, как чрево, ребятишками. Сегодня ночью они получат все, о чем мечтали. Сегодня ночью мечты сбудутся у всех.

23.54

Миз Ласко ощущала этот вкус. Когда она облизывала губы, ощущение только усиливалось. Это был вкус алкоголя. И не просто алкоголя. А именно виски, который ее мать наливала в простую чайную ложку, когда у миз Ласко в младенчестве резались зубки. От виски у нее переставали болеть десны. Миз Ласко провела языком по губам. И виски превратился в сладкое вино, знакомое еще с той поры, когда мать водила ее причащаться. Миз Ласко пригубила это красное вино, но не успела она его проглотить, как вино превратилось в шампанское. Шампанским мать поздравила ее с окончанием колледжа. «У нас в роду до тебя, дочка, образованных не было», – сказала она. Сейчас мать ждала ее в домике на дереве. Там в честь миз Ласко готовилось многолюдное застолье. Ей опять светила хмельная радость. Ей светило безнадежное, радостное забытье.

– Следующий, – вызвала миз Ласко, соединив последним стежком веки Джилл.

23.55

Дженни Херцог провела Джилл и Кларка в конец очереди, которая выстроилась под лестницей, ожидая внимания миссис Хендерсон. Дженни посмотрела на дрыгающего ногами сводного брата Скотта, который болтался на нижней ветке. Затем подняла глаза на прекрасный домик на дереве, что стоял у него над головой. Она втянула носом воздух, но лесного запаха почему-то не почувствовала. А почувствовала запах своей матери. Запах духов, лосьона, лака для волос и мягкой, теплой материнской кожи. Мать шептала: «Заходи, Дженни. Устроим с тобой ночной девичник. Попкорн сделаем, кино посмотрим в твоей комнате. Скотт больше тебя не потревожит. Ты теперь в безопасности на веки вечные».

– Следующий, – выкликнула миссис Хендерсон.

23.56

В очереди остались всего двое. Дебби Данэм и Даг. Пока Даг не вошел в лес, он был в тоске. В глубокой тоске. Покуда не узрел Дебби Данэм. И ее улыбку. Такой восхитительной, откровенно похотливой улыбки он и представить себе не мог.

– Что случилось, Даг? – спросила она.

– Мэри Кэтрин мне изменила, – ответил он.

Дебби Данэм сочувственно покивала.

– Мне сто раз изменяли, – шепнула она. – Не хочешь ей отплатить той же монетой?

Даг притих. Он думал о Мэри Кэтрин, и тоска росла у него внутри, прямо как дитя, которым наградил Мэри Кэтрин неизвестно кто.

– Хочешь посмотреть на меня голенькую, Даг? – предложила Дебби.

Он кивнул, надеясь отвлечься. Невзирая на холод, она стала медленно освобождаться от униформы магазина «Джайэнт Игл». Даг увидел ее нагое тело, свежее, как спелый персик. Затем она подарила ему долгий поцелуй с языком. Язык у нее был верткий, как змея.

– Даг, не надоело тебе быть правильным с неправильной девочкой? – спросила она.

Эти слова были так же сладостны, как ее дыхание. А уж когда ее рука скользнула вниз и коснулась Дага, тоска разлетелась вдребезги, выпустив на свободу то, что за ней скрывалось. Ярость.

Столько лет он оставался образцовым бойфрендом. Столько лет уважал нравственные устои Мэри Кэтрин. Ничего не требовал. Вместо того чтобы дать волю своим желаниям, притворялся, будто нечаянно задел через свитер ее грудь. А потом узнал про этот обман. Образцовая девочка стояла на коленях в машине. Образцовую девочку обрюхатил неизвестно кто.

– Вот поднимемся в домик на дереве – и там я буду целиком принадлежать тебе, – пообещала Дебби. Тут она отпустила руку Дага, чтобы миссис Хендерсон без помех зашила ей рот.

Ну наконец-то, говорила про себя Дебби. Наконец-то ей встретился приличный парень, от которого она наберется хорошего. Ну наконец-то, говорил про себя Даг. Наконец-то ему встретилась дрянная девчонка, от которой он наберется плохого. Уже в полночь они будут принадлежать друг другу, и он сможет забыть Мэри Кэтрин. Навсегда.

– Ты следующий, Даг, – объявила миссис Хендерсон, стягивая последним стежком веки Дебби.

23.57

Брэйди Коллинз увел Дебби Данэм в конец очереди. Он впервые видел перед собой голую девчонку, но все мысли были о том, что она мерзнет. Ему не раз и не два доводилось мерзнуть в собачьей конуре. Сняв куртку, Брэйди Коллинз отдал ее девушке. Куртка оказалась ей мала, но пригодилась, чтобы укутать замерзшие ноги. Эта голая красотка погладила его по голове и попыталась улыбнуться, но стежки на губах помешали. Без куртки Брэйди озяб, но не обращал на это внимания. Мать сидела в домике на дереве. Сверху доносился ее голос:

– Брэйди, вылезай из конуры. Мамочка здесь, в теплой кухне. Хватит торчать на холоде. Твоя мама любит тебя.

23.58

Миссис Хендерсон зашила Дагу глаза. И наконец-то опустила иголку с ниткой. Обведя глазами дерево, она поняла, что их работа завершилась.

Остались только ее сообщники.

Их четверка обменялась взглядами и гордо улыбнулась. Управились до полуночи. Миссис Хендерсон вручила миз Ласко свою иглу с ниткой. Молоденькая учительница почти не стонала, зашивая себе рот. Но миссис Хендерсон все равно бы не услышала. Она помогала Брэйди Коллинзу и Дженни Херцог накладывать стежки.

Руки-крюки.

Вскоре и дети были готовы; осталась только миссис Хендерсон. Игла входила ей в кожу легко, как нож – в горло мужа. Кричала она, как в первую брачную ночь. От боли, смешанной с наслаждением. Почему-то мать заранее не рассказала, как это больно и как приятно.

– Я тебя жду, дорогая, – крикнул ей муж из домика на дереве. – Давай отправимся в путешествие прямо сейчас.

С зашитыми глазами и ртом миссис Хендерсон ухватилась за первый брусок лестницы. За первый молочный зуб.

И стала взбираться по лестнице в домик на дереве.

А следом – ее паства.

До полуночи оставалась одна минута.

Одна минута до Рождества.

Глава 99

биИп.

Эмброуз выпрямился в кресле. Прислушался к звукам аппаратуры, поддерживающей жизнь Кристофера.

биИп.

Он пообещал Кейт Риз не отходить от ее сына. Эмброуз был не из тех, кто нарушает свои обещания.

Помоги ему, Дэвид.

Это было сказано безмолвно и торжественно. Он не заметил, как у него за спиной отворилась дверь.

биИп.

Но почувствовал скачок температуры.

– Кто здесь? – спросил он.

Тишина. Дыхание.

– Сестра, это вы?

биИп.

– Или доктор? – переспросил он. – У мальчика рука – словно раскаленный металл. Какая у него температура?

Молчание затягивалось. А потом…

– Сорок один и семь, – прошептал голос. – Но я не доктор.

Эмброуз нахмурился. Но пытался сохранять спокойствие.

– Его мозг начинает плавиться, – сказал Эмброуз. – Вызовите специалиста.

– Уже, мистер Олсон, – ответил тот же голос.

Эмброуз прислушался. Он не знал, кто это. Мужчина. Женщина.

– Когда придет врач? – спросил он.

– Скоро, – ответил голос.

Эмброуз слышал, как эта личность кружит рядом с ним. Тихий топоток. Потом легкое эхо. Посторонних в палате было более одного.

– А если точнее? – упорствовал Эмброуз.

– Трудно сказать. В больнице нехватка персонала. Все слегли с гриппом, – был ответ.

Голос приближался. Еще шажки. Вкруговую.

биИп.

– Ну что ж, – спокойно сказал Эмброуз, вцепившись в край постели Кристофера. – Я понимаю.

Тут вдруг Эмброуз услышал насмешливый хохот полудюжины людей.

– Он понимает, «ну что ж», он понимает, – кудахтали голоса.

– Полагаю, в ваших рядах нехватки персонала нет, – сказал Эмброуз.

Смех умолк, а за ним раздался знакомый звук. Хиссссссс.

Это был газ.

– Мистер Олсон, – позвал голос.

У Эмброуза застыла в жилах кровь.

– Да, миссис Кайзер? – откликнулся он.

– Смерть уже здесь, Эмброуз. И не говорите, что я вас не предупреждала, – проскрипела она.

Внезапно в него вцепилось с десяток рук. Он пытался заслониться, но толпа его одолела. Его рот накрыл холодный пластик наркозной маски. Газ вырывался из баллона с шипеньем, как змея. Хисссс.

– Пошли вон! – вскричал Эмброуз.

Старый солдат откинулся назад и вслепую замахал руками. Схватил кого-то за вихры. Кому-то вдавил глаза. Лес рук пригвоздил его к креслу. Кресло перевернулось, и Эмброуз вывалился на пол. В считаные секунды на него напустилась вся свора. Он отбивался что было мочи, но одолеть их не смог. Руки и ноги не слушались. Он же старик. Слепой. Беспомощный. Из последних сил он сорвал с лица маску. Но ее тут же вернули на место. Ему оставалось только ждать, когда лопнут легкие.

– Дышите глубоко и считайте вслух от десяти до одного, – сказал первый голос.

До полуночи – одна минута.

Он глотнул воздуха.

И услышал длинный сигнал остановки сердца Кристофера.

бииииИИИИИИИ

Глава 100

Кристофер бросился на шептунью.

Ее войско паутиной опутало Кристофера. Олени норовили укусить. Почтари преграждали дорогу. Своими телами они поднимали ураган, и Кристофер был в эпицентре.

– ДЕРЖИ ЕГО! – взвизгнула шептунья.

Кристофер выхватил взглядом болтающийся у нее на шее ключ. И с серебряным клинком в руках взвился в воздух. Он приземлился на обе ноги; под ним была оленья спина. Перепрыгнул на плечи почтарей. Те стали тянуть к нему руки. Кристофер поспешил ускользнуть. Он бежал все дальше, все быстрее. И чувствовал: тело его с каждым шагом меняется. Почему-то его сопровождал свет от дерева. Голова уже болела как-то по-другому. Лихорадка обернулась знанием. Он даже сам не верил, что бежит с такой скоростью.

– АТУ ЕГО! ПОЙМАТЬ НЕМЕДЛЕННО! – надрывалась шептунья.

Олени наступали со всех сторон, но чересчур неспешно. Кристофер юркнул меж оленьих ног. Перемахнул через рога. И сам удивлялся, до чего же стремительно проносятся мимо деревья. Ощущение было такое, словно он оказался за пределами собственного тела.

Но боль прочно засела в тех пределах.

Она крепла с каждым шагом. Душила его своими руками. Из носа капала кровь. Кристоферу вспомнился Дэвид, лишенный энергии, как использованная батарейка. А ему самому надолго ли хватит заряда, после которого останется только боль? Близилась полночь. Либо убьет он, либо убьют его.

Шептунья стояла впереди, пристально следя за клинком в его руке. Кристоферу на мгновенье померещилось, будто у нее во взгляде мелькнул страх. Обугленной рукой она прикрыла ключ. Затем развернулась и удалилась в лес. Кристофер помчался за ней. Глядя под ноги, он видел ее следы на грязной, кровавой тропе.

По этим следам он вышел к ручью вблизи козьего мостика. Ботинки насквозь промокли, ноги окоченели. На миг он вспомнил, как замерзал в больнице, на реальной стороне. Замерзал в больничной рубахе.

Знаешь, где ты находишься?

Кристофер перебежал через ледяной поток. От холода он весь одеревенел, а потом его бросило в жар. Ноги теперь горели не меньше, чем лоб. Из ручья Кристофер выпрыгнул обратно на тропу. Вдалеке мерцал одинокий фонарь. Кристофер заметил перед собой развилку. Глянул на землю: задумался, куда свернуть.

А следы вдруг оборвались.

Кристофер остановился. Запаниковал. Это какой-то обман. Ловушка. Очередной способ тянуть время, чтобы потом убить его. Он огляделся по сторонам. И не увидел ничего, кроме деревьев. Шептунья могла прятаться где угодно. Он сам шел ей в руки. Кристофер прислушался: не выдаст ли она себя шорохом. И ничего не услышал. Только ветер и собственное дыхание.

Хрясь.

Запрокинув голову, Кристофер вгляделся в древесные кроны. Там, в полумраке, таились сотни почтарей. Они свисали с верхних сучьев, будто сосульки. Кристофер пустился наутек – и все почтари разом спрыгнули на тропу.

Кристофера окружили.

Весь лес кишел почтарями. На Кристофера бросились олени. Он ухватился за ветку: хотел залезть на дерево. Подтянулся на один сук. На другой.

Но шептунья уже затаилась на дереве, как змея.

Изогнувшись, она поймала его за руку.

Кристофер вскрикнул и свалился на тропу. Где олени прижали его к земле. Искусали. От них веяло больничным духом. Вроде антисептиков. У Кристофера не осталось сил кричать. Он понял, что пришла его смерть. В ожидании неизбежного он прикрыл глаза, но вдруг услышал, как оленей расшвыривают в стороны. Кристофер поднял голову.

Это был славный человек.

– А НУ, ПРОЧЬ ОТ НЕГО! – закричал он.

Олени набросились на славного человека. Выгрызли куски мяса на плечах. Кровь заливала рубашку. Стекала с пальцев. Он схватил Кристофера за руку.

– ЗА МНОЙ!

– НЕТ!!!!!!! – взвизгнула шептунья. – ХВАТИТ ЕМУ ПОМОГАТЬ!!!!!

Она спрыгнула с дерева; Кристофер со славным человеком пустились наутек. Олени и человеки-почтари бросились в погоню.

– Как тебе удалось бежать? – задыхаясь, спросил Кристофер.

– Дэвид.

– Где же он?

– Отправился за подмогой. Я не единственный, кто стремился вырваться на свободу. Вперед!

Они бежали бок о бок. По тропе. Держа курс на свет уличного фонаря. Голубой, как луна. Из леса они выскочили на опушку. И устремились к дороге. Перед Кристофером, словно цирковой шатер, раскинулся его квартал.

Воображаемый мир бесповоротно сошел с ума.

Кристофер увидел, как над городом прицельно собираются облака. Услышал сотни людских воплей. Человек в девичьей скаутской форме затащил себя в кусты. Другой человек подтянул себя в какой-то фургон. Влюбленная парочка самозабвенно целовалась. Никого из них он прежде здесь не встречал. Все они кричали одно и то же.

– Вытащи нас, Кристофер. Умоляем!

Кристофер со славным человеком ринулись к дороге. Ее обступили человеки-почтари, которые веером выступали из тлеющих дворов. Из-за деревьев выскочила шептунья со своим оленем и, как молния, бросилась прямо на беглецов.

– ОТДАШЬ ЕГО МНЕ! – прошипела она.

Шептунья запрыгнула на плечи славному человеку в тот миг, когда тот перебросил Кристофера через почтарей на асфальт: там безопасно. Кристофер упал в знакомом тупике и расцарапал все тело о шершавую поверхность. Но тут же вскочил. И увидел, как шептунья рвет на части славного человека. Впивается обгорелыми руками, будто когтями, в его плоть.

– Хватит ему помогать! – твердила шептунья.

Славный человек оттолкнул ее и пополз на проезжую часть. Шептунья скользнула на тротуар. У нее задымилась и вспыхнула пламенем нога. На асфальте оставалась жидкая кожа, которую смывало кровью. С воплями и проклятьями шептунья тут же отпрыгнула на подъездную дорожку.

И подозвала оленей. Те, будто фишки на игровом столе рулетки, расположились на мостовой вплотную один к другому. По их спинам шептунья устремилась за славным человеком, ползущим по проезжей части. Задрала ему голову и вонзила зубы в горло. Шея у него хрустнула, как вилочковая косточка из индейки. Шептунья пожирала его заживо. Сейчас или никогда. Кристофер услышал гул церковного колокола. До полуночи оставалось десять секунд. Десять секунд до Рождества.

10

Олени атаковали славного человека. Лязгали зубами, кусались. Кристофер понимал, что шептунью необходимо убить сейчас же. Он осмотрел ее тело. Следы пуль. Ножевых ран. Многочисленных ожогов.

Все тело было сплошь испещрено шрамами. Однако убить ее ничто не могло. До поры до времени.

9

Кристофер сжал в руке тупой серебряный клинок. Закрыл глаза, чтобы собраться с духом, но слышал лишь крики. Эти голоса взрывали ему мозг. Люди сами себя истязали. Снова, и снова, и снова.

8

Он почувствовал, как два мира кровью переливаются друг в друга. Стекло между воображаемым и реальным миром треснуло. Мать бежала в его спальню.

7

Внезапно Кристофер услышал шелест ветра на проезжей части:

– Кристофер, взгляни на меня.

Кристофер встретился взглядом со славным человеком. Его разорвали на куски, но сейчас он спокойно улыбался. Без единого слова. Однако Кристофер кожей чувствовал царапины шепота и мыслей славного человека.

Асфальт.

6

– Хватит ему помогать! – кричала шептунья, выцарапывая ему глаза.

На асфальте она сгорит.

5

Облака расступились, и Кристофер увидел ключ, блестевший в складках ее шеи. При голубом лунном свете он, подобно бриллианту, играл всеми цветами.

4

Славный человек пинком оттолкнул шептунью. Ей на помощь высыпала очередная рота почтарей. Но рука шептуньи выскользнула на асфальт. И начала с шипением закипать.

3

Кристофер посмотрел на обугленную руку шептуньи. Закрыл глаза и успокоил рассудок. Секунда длилась целую вечность. Господь сотворил в этом кошмаре спасительную реку. И в этих водах Кристоферу хотелось совершить над шептуньей обряд крещения.

2

Кристофер мысленно бросился прямо на шептунью, оседлавшую славного человека. Заметил, что олени кинулись за ним. Но Кристоферу теперь было все равно. Ему казалось, что они еле ползут. Все будто замедлилось.

Умом ты можешь превзойти Тони Старка.

Кристофер перепрыгнул через оленей.

Силой ты можешь превзойти Халка.

Кристофер перепрыгнул через стоящих на земле почтарей.

Могуществом ты можешь превзойти молот Тора.

1

Кристофер что было сил ринулся на шептунью. И почувствовал, как хрустнули ее кости. Она перелетела по воздуху назад и грудой приземлилась на асфальт.

– НЕЕЕЕЕТ! – вскричала она.

На глазах у Кристофера шептунья загорелась.

Глава 101

В доме царила тишина.

Мать Кристофера решила пробежаться по комнатам, но что-то было не так. Что-то подступало к ней со всех сторон.

Она начала подниматься по лестнице. Медленно. Бесшумно.

Куда собралась, Кейт?

Мать Кристофера пропустила голос мимо ушей. Она чувствовала своего сына. Чувствовала, как он борется за жизнь. В воздухе веяло холодом, будто мир оставил окно нараспашку. Нечто заполонило дом. Распространилось повсюду. Сейчас нужно помочь сыну. Ему без нее не справиться.

Она поднялась в комнату Кристофера.

Чем ты тут занимаешься, Кейт?

Бросила взгляд на старый книжный шкаф в углу. Неумело завернутый в обои – так ребенок завернул бы рождественский подарок. Один скотч – даже углов не видно.

Она подошла ближе.

Бросила сына в больнице. Да что ты за мать, Кейт?

Взглянула на фотографию покойного мужа, стоявшую на шкафу. Портрет уставился на нее ответным взглядом. Застывший во времени. Она задыхалась. Вокруг сына смыкается опасность. Она ее чувствовала, как в тот раз, когда Кристофер проглотил стеклянный шарик. Тогда она сидела в другой комнате, но все поняла. И бросилась к нему. Он подавился и чуть не умер. Она спасла сыну жизнь.

Кристофер умирает, Кейт. Нужно вернуться в больницу!

Мать Кристофера убрала фотографию покойного мужа, а шкафчик повалила на пол. Книги рассыпались. Начался бой часов. До полуночи – десять секунд.

Она подцепила ногтями плотные обои с уточками на дне шкафа. Оторвала первый клочок. И обнаружила там два слова, написанные почерком Дэвида. Не мешаниной печатных и письменных букв. А его настоящим почерком. Где отчетливо читалась каждая буква.

НЕ УБИВАЙ

Что это, Кейт?

ШЕПТУНЬЮ

Кейт, прекрати читать.

ТОЛЬКО ОНА СПОСОБНА УДЕРЖАТЬ

Кейт, остановись же.

ДЬЯВОЛА В АДУ

Глава 102

Знаешь, где ты находишься?

Кристофер смотрел, как горит шептунья: она рыдала и кричала, охваченная, как ему показалось, яростью и безумием.

Но что-то было не так.

– Кто она? – спросил Кристофер.

Вопрос оказался настолько простым, что застал славного человека врасплох. Он перевел взгляд на Кристофера – шептунья продолжала кричать.

– Кто она? – повторил Кристофер.

– Она – зло, – ответил славный человек. – А зло мы предаем смерти.

От раската грома содрогнулось небо. Облака врезались друг в друга, как японские золотые карпы в тесном пруду. Почтари силились распороть швы на губах, чтобы с ним заговорить, но кроме стонов ничего не было слышно.

– А теперь достань-ка этот ключ, сынок, – ласково произнес славный человек.

Знаешь, где ты находишься?

Кристофер сжал в руке тупой серебряный клинок. Взглянул на шептунью: она еле-еле тащила свои переломанные кости на лужайку. В глаза бросились следы от удавки на шее. Химические ожоги на коже.

– Но когда-то и она была маленькой. Откуда она пришла? – поинтересовался Кристофер.

– Она родилась в здешних краях.

– Это вряд ли. Посмотри на нее.

Кристофер снова указал на шептунью. В ее глазах он увидел муки. Не гнев. Не безумие. Она отчаянно ползла по асфальту. Пыталась добраться до газона. И по какой-то не очевидной для Кристофера причине никто ей не помогал. Ни почтари. Ни олени. Они как будто застыли перед огненным пламенем.

– Кристофер, я знаю, тебе ее жалко. Но не дай себя обмануть. Она сотни лет подвергала меня пыткам; пытала она и Дэвида. Могла бы замучить и вас с мамой. Но ты ее остановил. Ты один.

Кристофер посмотрел в лицо славному человеку: тот улыбался сквозь выбитые зубы. За сотни лет издевательств изодрались одежда и кожа. От него исходила какая-то необыкновенная теплота. Отдаленно напоминавшая Кристоферу отца. Не запах ли табака от рубашки? При том, что Кристофер никогда не видел, чтобы славный человек курил.

– Нельзя выпускать ее с асфальта, пока не сгорит дотла. Ну же, сынок. Достань ключ, – опустив ладонь на голову Кристофера, поторопил славный человек.