Мальчик из леса Кобен Харлан
– Отец сказал, что Наоми у матери. Мать сказала, что девочки у нее нет. Учительница…
– Погоди. Ты что, говорила с ее учительницей?
– Она то ли учительница рисования, то ли методист, не помню. Ава. Фамилию тоже не помню.
– Когда ты успела с ней поговорить?
Вот он, проблемный момент.
– Я с ней не говорила. С ней говорил Уайлд. – Молчание. – Орен?
– Уайлд? Ты что, и Уайлда в это втянула?
– Слушай, Орен… Наверное, нужно было тебя предупредить перед выходом в эфир…
– Наверное?
– …но у меня очень дурное предчувствие. Брось на это дело своих людей. – (Тишина.) – Орен?
– Мэтью попросил тебя о помощи, – сказал Орен. – Почему? – (Настал ее черед молчать.) – Что бы ни скрывал твой внук, ему пора все рассказать. И ты сама это знаешь.
Отъезжая от Мейнард-Мэнор, Уайлд спросил:
– Что случилось?
– Крах же сказал. – Мэтью поморщился. Он до сих пор не мог отдышаться. – Мы играли в игру.
– Ты что, планируешь мне врать?
– Только маме не рассказывай. – Мэтью сморгнул слезы.
– Я и не собираюсь.
– Хорошо.
– Потому что ты сам ей все расскажешь.
– Ну уж нет. Тебе расскажу, а ей нельзя.
– Извини, так не получится.
– Тогда я и тебе ничего не расскажу.
– Еще как расскажешь, Мэтью. Обо всем, что случилось. А потом и матери расскажешь.
Мэтью повесил голову.
– Понял?
– Понял.
– Итак, что случилось?
– Ты знал о планах бабули?
– О планах?
– Она рассказала про Наоми по телевизору. Теперь всем известно, что она пропала.
Уайлд предполагал, что она так поступит. Хестер волновалась, что след простынет. А что может быть лучше полномасштабных поисков?
– Что она сказала?
– Я, вообще-то, не слышал, – ответил Мэтью. – Но Крах и остальные, они все слышали.
– Им это не понравилось? – (Мэтью заморгал.) – Мэтью?
– Крах двинул коленом мне по яйцам. – Глаза Мэтью вновь наполнились слезами. Несколько слезинок протекли на щеки.
Уайлд стиснул руки на баранке.
– Они спрашивали, что я ей рассказал. Представилась возможность, и я решил сбежать.
– Теперь ты в норме?
– Угу.
– Отвезти тебя к врачу?
– Нет. Поболит и перестанет.
– Скорее всего. Какое отношение Крах имеет к Наоми?
– Не знаю. Тут такое дело…
– Какое?
– Только никому не рассказывай. О Наоми. О сегодняшнем вечере.
– Мэтью, ну что ты заладил?
– Я придумаю, как поговорить с мамой. Но только завтра, ладно? Сегодня не буду.
Свернув на улицу Мэтью, Уайлд услышал полицейскую сирену. Увидел синие огни патрульного автомобиля.
– Немедленно остановитесь, – велел голос, усиленный громкоговорителем.
До дома оставалось не больше двух сотен ярдов по прямой, поэтому Уайлд высунул руку в окно и показал, что собирается продолжить движение. Снова ухнула сирена. Патрульный автомобиль поравнялся с «БМВ».
– Немедленно! – повторил голос из динамика.
И Мэтью, и Уайлд знали, что этот голос принадлежит Орену Кармайклу. По тону было ясно, что спорить бессмысленно. К удивлению Уайлда, Орен подрезал его, вынудив прижаться к обочине. Открыл дверцу патрульного автомобиля и направился к «БМВ». К тому времени как он подошел вплотную, Уайлд уже опустил окно:
– Орен, что за чертовщина? Вы же знаете, что мы живем в конце переулка.
– Мы? – Орен приподнял бровь.
«Ошибка», – подумал Уайлд.
– То есть Мэтью. Вам известно, чья это машина. Ну, вы поняли, о чем я.
Орен заглянул в салон. Увидел Мэтью, кивнул.
– Здрасьте, шеф, – сказал Мэтью.
– Откуда едешь, сынок?
– Из Мейнард-Мэнор, – сказал Уайлд.
– Зачем там был?
– Какое вам дело? – задал встречный вопрос Уайлд.
Орен не обратил на него внимания:
– Сынок?
– Я был на вечеринке, – сказал Мэтью.
Теперь Орен внимательно смотрел на него.
– Неважно выглядишь, Мэтью.
– У меня все прекрасно.
– Уверен?
Уайлд не знал, стоит ли рассказывать Орену о происшествии в особняке. Не успел он раскрыть рот, как Мэтью сказал:
– Все нормально, тренер. Мы играли в «Полночный череп».
– Чего?
– Это вроде догонялок. Бегали по двору. Вот почему у меня такой вид.
Орен Кармайкл нахмурился. Взглянул на Уайлда. Тот сделал непроницаемое лицо.
– Зачем ты попросил бабушку помочь с поисками Наоми Пайн? – спросил Орен.
Ага, подумал Уайлд, вот и причина внезапной остановки. Орен хотел прижать Мэтью, когда рядом не будет знаменитых юристов, его матери и бабушки, чтобы получить прямые ответы на свои вопросы.
– Не отвечай, – сказал Уайлд.
Орену это не понравилось.
– То есть?
– Я велел ему не отвечать.
– По закону у тебя нет такого права, Уайлд.
– Ага, сегодня мне про это уже напоминали, и не раз. Но я не позволю допрашивать Мэтью, когда рядом нет его матери.
– Я не знаю, где Наоми, – брякнул Мэтью. – Вот вам и правда.
– Тогда зачем ты попросил бабушку помочь с ее поисками?
– Я просто волнуюсь за нее, ясно? Она перестала ходить в школу и…
– И?
– Мэтью, больше ни слова, – сказал Уайлд.
– И ребята к ней цепляются, вот и все.
– Ребята? И ты цепляешься, Мэтью?
– Ладно, хватит. – Уайлд поднял руку. – Разговор окончен.
– Черта с два…
Уайлд завел машину.
– Заглуши двигатель, сейчас же! – рявкнул Орен.
– Нас в чем-то обвиняют?
– Нет.
– Ну, тогда мы поедем. Если хотите, можете проводить нас до дома.
Но Орен решил их не провожать.
Когда Уайлд свернул на подъездную дорожку Лейлы, дверь дома открылась. На улице было темно, но в прихожей горел свет, и Уайлд увидел в дверном проеме силуэт Лейлы. Она подняла руку, неловко помахала. Когда Уайлд с Мэтью подошли поближе, стало видно, что в руке у Лейлы мобильный телефон.
– Тебе звонят, – сказала она Уайлду. И добавила: – На мой номер.
Уайлд кивнул, взял у нее телефон, поднес к уху.
– Между нами все нормально?
Звонил седой. Уайлд не удивился. Они же видели номерной знак. Такие парни без проблем выяснят, на кого записана машина: имя, адрес, телефоны – домашний и мобильный. Хозяйкой машины была Лейла. На ее номер и позвонили.
– Наверное, – сказал Уайлд.
– Допускаю, что Крах перегнул палку.
– Угу.
– Но ему сейчас несладко. Надеюсь, вы все поймете.
– Пропала девочка, – сказал Уайлд.
– Он ничего про нее не знает.
– Коли так, почему ему несладко?
– По иным причинам.
– Могу я узнать ваше имя? – спросил Уайлд.
– Зачем?
– Затем, что вам известно мое.
– Гэвин Чеймберс, – сказал седой после паузы.
– Охранное агентство Чеймберса? Полковник Чеймберс?
– Да. Отставной полковник.
«Ого», – подумал Уайлд. Мейнарды серьезно относятся к вопросу безопасности. Он хотел было отойти в сторонку, чтобы Лейла не слышала разговора, но по выражению ее лица понял, что лучше этого не делать. Иначе будет скандал.
– Вам известно, как Крах поступил с Мэтью, полковник?
Услышав это, Лейла широко раскрыла глаза.
– В подвале стоит система видеонаблюдения, – ответил Гэвин.
– Значит, вы все видели?
– Видел. К сожалению, этой записи больше не существует. Случайно стерли. Сами знаете, как оно бывает.
– Знаю.
– Вы примете мои извинения?
– Избили-то не меня.
– В таком случае прошу передать мои извинения Мэтью. – Уайлд промолчал. – Я обязан обеспечивать безопасность Мейнардов, мистер Уайлд. Это моя работа. И ставки в ней повыше, чем стычка между подростками.
– Например?
Чеймберс не ответил.
– Я знаю, что вы специалист в своем деле. Как и я. И у меня широкие возможности. Думаю, если между нами вспыхнет конфликт, ничем хорошим он не закончится. Сопутствующего ущерба не избежать. Я понятно выражаюсь?
Уайлд взглянул на Лейлу и Мэтью. Сопутствующий ущерб.
– Я не очень люблю, когда мне угрожают, полковник.
– Никому из нас не хочется провести остаток жизни, постоянно проверяя, нет ли кого за спиной. Верно?
– Верно.
– Поэтому я протягиваю вам руку дружбы.
– Крепковата ваша дружба.
– Согласен. Скорее это предложение разрядить обстановку. Как говорят французы, dtente[1]. Кстати, пистолет можете оставить себе. У нас хватает других пистолетов. Доброй ночи, мистер Уайлд. – И Чеймберс завершил звонок.
– Что это, черт возьми, было? – спросила Лейла.
Уайлд вернул ей телефон. Сегодня ему пришлось решать сразу несколько проблем. С непосредственной угрозой (той, что тревожила его сильнее всего) он вроде бы разобрался. Люди Мейнарда не пустились в погоню. Мэтью дома. В безопасности. Поэтому Уайлд переключился на проблему Наоми Пайн.
Когда Хестер говорила с отцом, тот сказал, что Наоми гостит у матери. Это неправда. Очевидно, начинать нужно с отца Наоми.
– Этот звонок как-то связан с Наоми Пайн? – спросила Лейла.
Мэтью тихонько охнул:
– Ты про это знаешь?
– Все про это знают. После эфира твоей бабушки школа разослала срочное оповещение. Ожили все родительские чаты в соцсетях. Не желаешь рассказать, что происходит? Пожалуйста!
– Желает, – сказал Уайлд и бросил Лейле ключи от машины. – Мне нужно идти.
– Постой. Идти? Куда?
Объяснение затянулось бы надолго.
– Постараюсь вернуться, если ты не против.
– Уайлд?
– Мэтью все расскажет.
Уайлд развернулся и побежал в сторону леса.
Глава десятая
Существует теория – сформулировал ее психолог Андерс Эриксон, а популяризировал Малькольм Гладуэлл, – согласно которой десять тысяч часов практики делают вас экспертом в определенной области. Уайлд считал, что это чушь, но понимал, что подобные попсовые лозунги подкупают своей простотой.
Теперь он бежал по лесу. Глаза уже привыкли к темноте. Правила вроде эриксоновского не учитывают две переменные: интенсивность и вовлеченность. Сколько Уайлд себя помнил, он всегда бегал по лесу. Один. Приспосабливался. Выживал. Это была не практика. Это была жизнь. Врожденный инстинкт выживания. Да, часы имеют значение. Но интенсивность гораздо важнее. Представьте, что у вас нет выбора. Одно дело, если ты бегаешь по лесу веселья ради или для того, чтобы порадовать своего папашу. Другое – когда ты стоишь перед выбором: изучить лес как свои пять пальцев или умереть. Вот она, настоящая вовлеченность. Когда человек пробует понять, каково это – быть слепым, он завязывает глаза. Нет уж, извините, это не то же самое, что ослепнуть. Повязку всегда можно снять. Это дело добровольное и потому безопасное, в такой ситуации ты сам себе хозяин. Некоторые тренеры говорят детям: играйте так, словно от исхода игры зависит ваша жизнь. Неплохой мотивационный совет, но если это не так – а это не так, – нужной интенсивности не добиться. Реальная угроза – совсем другое дело.
Взять, к примеру, чемпионов. Для них вопрос жизни и смерти стоит лишь в воображении. А теперь представьте, какие результаты они показали бы, будь эта ставка всамделишной.
Хотя зачем представлять. Просто взгляните на бегущего по лесу Уайлда.
На подходе к дому Пайнов он заметил патрульную машину и три фургона с логотипами местных телестанций. Безумного оживления не было, ведь это не главная новость года, но телевизионщики, очевидно, смотрели передачу Хестер. А копы, в свою очередь, попросили их припарковать фургоны в квартале от дома. У двери дома Пайнов стоял Орен Кармайкл. Он говорил с каким-то мужчиной – по всей видимости, отцом девочки, Бернардом Пайном. У отца был расстроенный вид – похоже, не из-за дочери, а из-за вторжения СМИ и полицейских. Он бешено жестикулировал, а Кармайкл то и дело поднимал ладони, чтобы Пайн утихомирился.
Телефон Уайлда завибрировал. Дважды. Пришла эсэмэска. Взглянув на экран, Уайлд увидел, что сообщение прислала Ава О’Брайан:
Нашел Наоми?
Отвечать ему не хотелось. Но сейчас нужно было ответить. «Еще нет».
Пауза. По экрану запрыгали точки. Затем пришло новое сообщение от Авы:
Заходи в гости. Я не буду запирать дверь.
Снова точки:
Уайлд, я соскучилась.
Он сунул телефон в карман. Неприятно было отвечать молчанием, но Ава поймет, что он хотел сказать.
Уайлд выбрался из леса. Вжимаясь в траву, пополз к соседнему двору. Его никто не заметил. Вставать он не стал. Отец Наоми сказал Орену все, что хотел сказать, и захлопнул дверь. Несколько секунд Орен не двигался с места, словно ожидал, что дверь откроется снова. Когда этого не произошло, он развернулся и направился к машине. Там его ждал еще один коп, гораздо моложе Орена.
– Не подпускай прессу, – сказал Кармайкл.
– Хорошо, шеф. Мы входим?
– Входим? – Орен нахмурился.
– Ну, чтобы обыскать дом.
– Отец утверждает, что она в безопасности.
– Но по телевизору сказали…
– Это ничего не доказывает, – отрезал Орен. – Гони журналистов прочь.
– Есть, шеф.
Когда парнишка ушел, Уайлд решил, что можно показаться. Выпрямился и пошел к машине. На сегодня ему хватило стрессов, поэтому он, оказавшись в поле зрения, окликнул:
– Орен?
Кармайкл обернулся. Увидел, кто его зовет. Снова нахмурился:
– Уайлд? А ты откуда взялся?
– Что отец сказал по поводу Наоми?
– По-моему, это не твое дело.
– Вы же знаете, что он солгал, когда говорил с Хестер?
– Ну на кой черт Хестер тебя в это втянула? – вздохнул Орен Кармайкл.
– Отец сказал ей, что Наоми у матери.
– Может, так и есть.
– Вам он это же сказал?
– Он сказал, что дочь в безопасности. И попросил меня не вмешиваться в ее частню жизнь.
– Так вы и поступите?
– Ни мать, ни отец не заявили о пропаже ребенка.
– И что?
– А то, что уже почти полночь. Хочешь, чтобы я вышиб дверь?
– Не исключено, что Наоми в опасности.
– Думаешь, отец убил ее или что?
Уайлд не ответил.
– Вот именно. – Видно было, что Орен страшно устал от всего этого. – Девочка уже сбегала, и не раз. Знаешь, какое мое мнение? На сей раз то же самое.
– Может, случилось что похуже.
Орен скользнул за руль.
– Если так, в конце концов мы все узнаем. – Он поднял глаза. – Ступай домой, Уайлд.
И уехал, а Уайлд вернулся в лес. Остановился за первым же деревом и нацепил тонкую черную маску, закрывшую все лицо, кроме глаз. Он всегда носил с собой эту маску. Сегодня видеокамер больше, чем людей. Может, это и преувеличение, но черт знает, где напорешься на камеру. В нынешнем мире, где все как на ладони, Уайлд всегда был готов защитить свою приватность. Был у него такой пунктик.
Когда патрульный автомобиль Орена скрылся из виду, Уайлд обошел дом Пайнов и оказался на заднем дворе. На кухне, в подвале и в одной из спален на втором этаже горел свет. Ребенком Уайлд множество раз пробирался в приозерные домики и на летние дачи. Научился внимательно осматривать их со всех сторон, проверять подъездные дорожки и окна. Смотреть, нет ли кого дома. Чтобы проникнуть внутрь, он искал незапертую дверь или окно (вы удивитесь, узнав, как часто люди забывают запереть двери и окна), а если это не удавалось, прибегал к другим средствам. Если замки были слишком прочными или система сигнализации слишком сложной, юный Уайлд искал другой дом. В большинстве случаев он, даром что ребенок, не оставлял никаких следов своего пребывания. Если, к примеру, спал на кровати, на следующее утро не забывал привести ее в первозданный вид. Если ел продукты или воровал какие-то припасы, то всегда брал в меру, чтобы хозяева домика ничего не заметили.
Неужели кто-то научил его всем этим премудростям в раннем детстве, о котором Уайлд ничего не помнил? Или он действовал по инстинкту? Сам Уайлд не мог этого понять. В конце концов, человек – тот же зверь. А зверь выживает как может.
Вот и все, ничего сложного. Наверное.
Читать бесплатно другие книги:
