Твоя тень Дивер Джеффри

– Барри, он ведь на этом не остановится. Этот псих сперва включает очередной куплет моей песни, а затем пытается кого-нибудь убить.

– Да, Бишоп уже рассказал мне, – кивнул Зиглер и обратился к Дэнс: – А нельзя его взять и арестовать?

Кэтрин покачала головой:

– Увы.

– Понимаешь, Эдвин на редкость хитрющий. Полиция так и не нашла против него улик. Он ни разу не оступился и не нарушил закон. Боже, это просто невыносимо! – начавшая говорить с гневом Кейли вдруг стушевалась, и глаза ее наполнились слезами. Усилием воли – бесценный навык, полученный за долгие годы выступлений на сцене, – девушка взяла себя в руки.

Зиглер вдруг понизил голос и сказал ей:

– Пойду поздороваюсь с Бишопом и Шери, но сперва хотел бы перекинуться с тобой парой слов с глазу на глаз, можно?

– Ну конечно. – Кейли повернулась к подруге. – Кэтрин, я сейчас.

И они с Барри поднялись по ступенькам веранды. Чтобы не стукнуться о притолоку, долговязый Зиглер привычно наклонил голову и вошел следом за девушкой в дом.

«Шесть футов семь дюймов, не меньше», – прикинула Кэтрин, глядя им вслед.

Дэнс выждала с минуту, поднялась на веранду и уселась на качели, где недавно сидела Кейли. Пристроилась с того краю, что ближе к полуоткрытому окну. Слышимость оказалась прекрасной.

«Что бы они там ни обсуждали, – думала Кэтрин, оправдывая свою не совсем честную игру, – это может помочь расследованию. Авось да и скажут что-нибудь полезное, сами того не сознавая! Если только я, конечно же, сумею разобрать, о чем речь!»

На счастье, их голоса звучали достаточно громко и отчетливо. Дэнс вспомнила, как Мегги и Уэс, будучи совсем маленькими, свято верили в свою невидимость, если не видели подле себя родителей.

– Слушай, Кейли, я, конечно, понимаю, что сейчас не время и не место, однако… Ты уж извини меня, но… В общем, не знаю даже, как и начать-то…

– Барри, что такое? Говори! Ты же знаешь, я не успокоюсь, пока не вытащу из тебя правду. А это я, между прочим, очень ловко умею делать!

– Ты вела переговоры с «Джей-Би-Ти глобал»?

– Что?

– Ты говорила с нашими конкурентами из «Джей-Би-Ти глобал энтертеймент»? Теми, что придерживаются модели триста шестьдесят?

– Да что ты заладил, будто я не знаю, кто такие «Джей-Би-Ти»! Нет, я с ними не говорила. А почему ты спрашиваешь?

– Ну… Понимаешь, друг моего друга, у которого есть еще один приятель в «Джей-Би-Ти», сообщил, что они не прочь заключить с тобой контракт. Совсем даже не прочь, как он сказал. И якобы ты уже дла им предварительное согласие.

– Барри, нам постоянно названивают из «Джей-Би-Ти», «Лайв нэйшн»… Но я не обращаю на них никакого внимания. И уж тем более не собираюсь уходить от тебя. Без вас меня просто не существовало бы. Понимаешь, Барри, о чем я? Так что все это – полнейший вздор!

Странно было слышать, как Кейли – будучи вдвое моложе Зиглера – разговаривает с ним, как с трудным подростком.

– Если помнишь, я только что вернулся из Кармела?

– Ну да, говорил там с Нилом, помню.

«Нил Уотсон, – припомнила Дэнс, – король, восседающий на троне поп-музыки вот уже целых двадцать лет».

– Так вот, он меня уволил!

– Да ладно!

– Ты не поверишь, когда я скажу, к кому он переметнулся! Слушай внимательно! Теперь все альбомы и гастрольные туры Нила Уотсона будет спонсировать сеть гипермаркетов «Эконом». Барыги, понимаешь? По типу «Уолмарта», «Таргета» и прочих!

– Барри, мне очень жаль. Но я и вправду ни словом не обмолвилась с «Джей-Би-Ти». Честно-честно!

Музыкальный веб-сайт Дэнс не имел ничего общего с гигантами индустрии, но тем не менее она прекрасно понимала, почему Барри Зиглер так обеспокоен. Конкуренция – это прекрасно, но только не в том случае, когда огромная бездушная корпорация вмешивается в музыкальные дела и меняет правила игры, используя при этом деньги, поступающие отнюдь не с продаж альбомов. Меняет сам способ распространения музыки – одного из наиболее сильнодействующих наркотиков, известных миру.

Вплоть до девятнадцатого столетия музыку слушали исключительно вживую: в концертных и танцевальных залах, в оперных театрах и ресторанах. Но в первом десятилетии девятнадцатого века начались перемены. Музыкальная индустрия получила толчок в развитии, и произошло это во многом благодаря издательским домам, выпускавшим сборники нот и песенники. Пока любители музыки наслаждались новой возможностью разучивать песни и пьесы на пианино прямо у себя дома, мистер Томас Эдисон изобрел фонограф. Игла, двигавшаяся по канавке цилиндра с восковым покрытием, передавала колебания на упругую мембрану, и та воспроизводила звук. С тех самых пор музыка прочно обосновалась в домах меломанов.

На смену цилиндрам пришли пластинки, а вместо фонографов появились граммофоны. Пальму первенства у Эдисона отняла компания «Виктор» со своими проигрывателями – «виктролами». Вскоре проигрыватели заиграли от электрической сети, и к тридцатым годам прошлого века неведомая субстанция, именуемая винилом, стала стандартом для звукозаписи. На первых порах выпускались пластинки с частотой вращения семьдесят восемь оборотов в минуту, а затем появились так называемые синглы-сорокапятки (на сорок пять оборотов) и долгоиграющие записи (на тридцать три оборота).

Во второй половине двадцатого века были изобретены катушечные магнитофоны, довольно громоздкие и неудобные, но выдающие качественный звук. Их сменили магнитофоны кассетные, появились восьмидорожечные кассеты, компакт-кассеты и, наконец, компакт-диски.

Годы шли, прогресс не стоял на месте. Несмотря на то что музыка продолжала кочевать с одного типа носителя на другой, желание меломанов тратить свои кровные на заветные альбомы ничуть не угасало. Им хотелось слушать любимые песни как дома, так и в машине. Раньше исполнители часто гастролировали в поддержку нового альбома, но попадались среди них и такие, кто разбогател, так ни разу и не появившись на сцене.

А затем мир музыки резко изменился.

Компьютеры и Интернет стали доступны всем и каждому – а вместе с ними и вся когда-либо записанная музыка.

Пластинки, кассеты, диски и звукозаписывающие компании, богатевшие на продюсировании, тиражировании и распространении физических копий альбомов, – все это в один миг отошло на задний план.

Отныне даже не было нужды покупать весь альбом целиком! Если человеку нравится всего пара песен из альбома – а ведь так обычно и бывает! – то зачем переплачивать? Музыкальным миром стали править не альбомы, а плейлисты, составленные из популярных песен, цифровые копии которых чуть ли не даром продавали веб-сайты, транслировали онлайн-радиостанции и музыкальные сервисы вроде «Амазон», «Айтюнс», «Напстер» и «Рэпсоди». Миллионы песен за несколько долларов в месяц!

А если платить за музыку – или другие продукты интеллектуальной собственности – возможности не было, то, что бы твоя душенька ни пожелала, все легко отыскивалось в свободном доступе. На торрентах. «Пайрэт Бэй», «БитТоррент», «ЛаймВайя» и десятки других клиентов файлообменных сетей, абсолютно не считаясь с законом об авторском праве, предоставляли доступ к любой песне буквально по щелчку пальцев.

Звукозаписывающие компании на первых порах активно засуживали тех, кто незаконно скачивал и хранил файлы у себя на компьютере, но вскоре от этой практики пришлось отказаться – слишком уж страдала репутация влиятельной корпорации, пытавшейся окончательно разорить какого-нибудь незадачливого студента или домохозяйку.

Бороться с пиратством оказалось бесполезно. Даже у музыкантов опустились руки. Но многие из них, по достоинству оценив новые веяния времени, уже вовсю пользовались выгодами от своего, на первый взгляд, незавидного положения и сами распространяли свои записи совершенно бесплатно, получая взамен известность среди новых поклонников. Арифметика тут была простая: чем больше фанатов, тем больше проданных билетов на концерты и тем выше популярность у грядущего альбома.

И звукозаписывающие компании, и музыкальные магазины с каждым днем медленно, но верно шли ко дну и становились пережитками прошлого.

Такие продюсеры, как Барри Зиглер, еще были востребованы, но их роль претерпела значительные изменения: суровая действительность превратила их в талантливых технарей по вызову. Правда, тянуть лямку за крохи, перепадавшие с продаж цифровых копий песен, удовольствия было мало – мигом протянешь ноги.

Дэнс слышала и про «Джей-Би-Ти», и про их конкурентов «Лайв нэйшн». И те и другие владели концертными площадками, как говорится, на любой вкус и цвет, контролировали продажи билетов через собственные сервисы вроде «Тикетмастера», а также заключали множество контрактов с рок-, поп-, рэп- и кантри-звездами первой величины. Другими словами, эти компании придерживались бизнес-модели «360» и контролировали все стороны жизни музыкантов: продюсировали альбомы, выпускали компакт-диски (которые, как ни странно, еще продавались), взаимодействовали с музыкальными сервисами, объединяли усилия с крупными корпорациями и проводили уникальные рекламные кампании, заключали выгодные сделки (например, запись фонограммы для нового кинофильма) и, что самое главное, организовывали выступления.

Ирония заключалась в том, что спустя двести лет музыкальный мир вернулся к тому, с чего все и начиналось, – к выступлениям вживую.

Мир Барри Зиглера исчезал на глазах, и Дэнс прекрасно понимала его тревоги: Кейли могла в любое мгновение переметнуться к конкурентам.

«Беседа, конечно, душещипательная, – заключила Кэтрин, теряя всякий интерес к их разговору, – но следствию вряд ли поможет. Оставлю-ка я певицу и продюсера наедине с их драмой».

Решив, что ей пора в гостиницу, Дэнс забрала из гостиной сумочку и снова вышла на веранду. Пока она дожидалась подругу, чтобы попрощаться, взгляд ее блуждал по темному сосновому бору, окружавшему дом Бишопа.

«Ну и как сцапать неуловимого убийцу, который, точно „невидимая гремучка“, скользит из тени в тень? – думала Кэтрин. – Интересно, он и сейчас прячется где-то там, среди сосен?»

Через час Дэнс добралась до гостиницы «Маунтин-Вью». Вновь увидев среди сосен мерцающий оранжевый огонек сигареты, она решила примерить шкуру преследователя на себя.

Но прежде она позвонила матери – узнать, как там дети. Звонить не хотелось: вдруг вскроются новые подробности надвигавшегося отъезда Джона Боулинга? Но про Боулинга мама даже не вспомнила. Эди рассказала, как прошел день. Дети в полном порядке, а Стюарт, отец Кэтрин, уже закончил с приготовлениями в Пасифик-Гроув, и дом в полной боевой готовности ждет гостей в эти выходные.

Переговорив с матерью, Кэтрин какое-то время колебалась: набрать номер Боулинга или нет? Решила, что не стоит.

«Ну ты и трусиха! – пожурила она себя и тут же придумала оправдание: – Некогда. Преследователь ждать не будет».

Дэнс включила телевизионный канал, где часто крутили рекламу. Мерцавший экран порождал на шторах игру света и тени, создавая в номере эффект присутствия. Оделась Кэтрин как можно неприметнее; правда, выбирать особо не приходилось: черные джинсы, бордовая футболка, темно-синий пиджак.

«Конечно, обувь совсем не годится для тактической операции, – подумала она, надевая туфли-лодочки. – Но чем богаты, тем и рады!»

Цель у Кэтрин была простая: выяснить, кто же ее тайный соглядатай. Среди сосен, в том же самом месте, что и в прошлый раз, снова вспыхнул огонек сигареты.

«Слава богу, он еще там!» – выдохнула Кэтрин, боявшаяся, что за время их разговора с матерью курильщик уйдет.

Выскользнув из номера, женщина прокралась на автомобильную стоянку и спряталась за фургоном «додж караван», салон которого пестрел всевозможной атрибутикой заядлого собачника, а на бампере красовалась наклейка с довольно хамским слоганом: «Моя немецкая овчарка – что ваш выпускник-медалист… только умнее».

Дэнс выглянула из-за фургона и всмотрелась в темный парк, где промеж стволов двух толстых сосен по-прежнему мерцал огонек.

«Интересно, совпадение или нет? – гадала Кэтрин. – Если бы не пепел, найденный на месте нападения на Шери, то эту версию я бы отмела. А так, больно уж подозрительно получается! А Эдвин? Салли говорила, что он раньше курил. Хотя кто знает? Быть может, это всего лишь подростки: балуются сигареткой или косячком… А вдруг это и в самом деле Эдвин Шарп? Или кто-то еще, с кем я пересекалась недавно?»

Так или иначе, агент Дэнс во что бы то ни стало желала выяснить, кто ошивается в парке напротив отеля и не дает ей спокойно спать.

Дождавшись, пока на стоянку повернет машина, Кэтрин выскочила из укрытия и потрусила к четырехполосному шоссе, отделявшему гостиницу от парка.

Без пистолета на бедре бежалось легко и непривычно. Пробираться в парк напрямик Дэнс не решилась. Свернув влево, она миновала несколько лазеек в проржавевшем сетчатом заборе и нырнула, наверное, только в пятую или шестую по счету дыру. Кэтрин старалась держаться ближе к деревьям – подальше от детской площадки, залитой холодным лунным светом. Продвигаться вперед оказалось непросто: в глаза упорно лезла разморенная жарой мошкара, то и дело становившаяся добычей для летучих мышей, что вспархивали из темноты и чуть не сбивали женщину. Помимо этого, приходилось внимательно смотреть под ноги, так и норовившие увязнуть в бурьяне и мусоре. Подобравшись к засаде преследователя – или простого обывателя, решившего подсадить здоровье сигареткой, – Дэнс перешла на шаг.

В двадцати футах от засады повеяло сигаретным дымом.

Кэтрин пошла крадучись.

Через мгновение взгляду ее открылась полянка. Стоявшие тут и там столы для пикников были прикованы цепями к вбитым в землю бетонным сваям.

«Неужели во Фресно участились кражи столов из общественных мест?» – попыталась подбодрить себя шуткой Кэтрин, все ближе подкрадываясь к полянке.

Она вновь увидела оранжевое мерцание. До курильщика оставалось каких-то несколько шагов, но разглядеть его не представлялось возможным: мешала необъятная сосна.

Кэтрин, затаив дыхание, приблизилась к дереву, потянула за ветку, чтобы получше разглядеть своего соглядатая, и… удивленно выдохнула:

– Ох, черт! Нет!

Оказалось, что окурок воткнули в раздвоенную веточку сосны.

Означало это одно: Эдвин – или кто бы там ни следил за ней – видел, как Дэнс покинула гостиницу, и устроил ей ловушку.

Кэтрин резко обернулась, но за спиной никого не оказалось. Она припала на колени, ожидая выстрела из пропавшего «глока» Фуэнтеса. В тусклом лунном свете трудно попасть в мишень, но «глок» – и Кэтрин знала это не понаслышке – обладал высокой скорострельностью: одна из десяти-двенадцати пуль обязательно бы настигла ее.

Однако выстрелов не последовало.

«Где же он, черт побери? – гадала Дэнс, смутно подозревая, что курильщик заманил ее сюда, чтобы тем временем проникнуть в номер – украсть ноутбук и материалы дела. – Нет, наверняка он выжидает… Никуда этот тип не ушел!»

Идти обратно, впрочем, как и ждать нападения, было глупо. Взвесив все за и против, Кэтрин встала – по спине пробежал холодок, как будто вдоль позвоночника провели стволом пистолета, – еще раз убедилась, что сзади никого нет, и напрямик двинулась к гостинице.

«Нет бы вернуться тем же путем, что и пришла! – распекала себя Кэтрин и, пригнувшись, быстро направилась к шестифутовому забору. – Зато так путь короче! Все лучше, чем рядом с этой треклятой сигаретой!»

Дэнс уже думала о том, как бы пересечь четырехполосное шоссе и не погибнуть в ДТП, как вдруг сработала ловушка.

Сказать вернее, сработала не ловушка, а ее собственная безалаберность. Она перестала смотреть под ноги – а еще агент КБР называется! Кэтрин запнулась о натянутую леску – а может, гитарную струну? – и со всего размаху полетела на утоптанную землю. Как назло, хвои, чтобы смягчить падение, не оказалось. Бедняжка так сильно ударилась, что из нее буквально дух вышибло. Корчась на земле от боли, она хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

«Господи боже мой, как же больно!» – думала Кэтрин, пытаясь отдышаться, и вдруг услышала рядом чьи-то шаги.

Ближе, еще ближе…

Дэнс поползла вперед, отчаянно цепляясь пальцами за землю, с призрачной надеждой, что на дороге курильщик, убоявшись случайного свидетеля, стрелять струсит.

Однако путь до шоссе – да еще ползком по бурьяну – оказался неблизкий: футов пятьдесят, а то и больше.

Кэтрин попыталась подняться, но не сумела. Вдохнуть полной грудью по-прежнему не удавалось.

А затем в тяжелом влажном ночном воздухе, досылая патрон в патронник, дважды лязгнул пистолетный затвор.

Дэнс хотела где-нибудь укрыться, но прятаться в этой части парка было совершенно негде: кругом лишь тощие сосны да редкий кустарник.

– Кэтрин! – раздался хриплый шепот. Этот твердый мужской голос как будто был ей знаком.

Женщина как могла огляделась, но никого не увидела.

– Здесь полиция! Эй ты, у детской площадки! А ну ни с места! Еще шаг, и буду стрелять!

Беспомощно озираясь, Дэнс не могла разглядеть ни своего защитника, ни нападавшего.

Повисла тишина, длившаяся, казалось, целую вечность. Затем Кэтрин услышала топот ног убегавшего преследователя.

Нежданный спаситель Дэнс ринулся в погоню. Тем временем сама Кэтрин, с трудом переводя дыхание, нашла в себе силы и поднялась на ноги.

«Кто это? – гадала она, ожидая в любое мгновение услышать выстрелы. – Арутян?»

Но вместо выстрелов раздался звук быстрых шагов, а затем мужчина – ну до чего знакомый голос! – тихо позвал:

– Кэтрин, ну же, где ты?

– Я тут.

После нескольких неудачных попыток ей наконец-то удалось вздохнуть полной грудью. Она смахнула слезы, навернувшиеся от боли, и удивленно воззрилась на своего спасителя, который пробирался сквозь заросли, на ходу запихивая пистолет в кобуру.

Майкл О’Нил.

От радости и облегчения Кэтрин глупо захихикала.

Заказав по бокалу вина «сонома каберне», они расположились в баре гостиницы.

– Так, получается, это ты проехал у меня прямо под носом пятнадцать минут назад?

– Ага, а ты и не заметила! Ты в этот момент, воровато так озираясь, перебегала дорогу.

– Похоже, шпионские игры – это не про меня.

– Ну я и пошел следом. Что еще мне оставалось делать?

Кэтрин опустила голову на плечо Майкла и вздохнула:

– Я даже не предполагала, что этот тип устроит мне ловушку.

– Кто устроит? Эдвин?

– Может, он, а может, и не он. Мы до сих пор ничего не знаем про убийцу. Тебе удалось разглядеть хоть что-нибудь?

– Совсем ничего. Только тень.

Дэнс слабо усмехнулась и глотнула вина.

– «Тень» – лейтмотив этого расследования.

– Он еще не отступился от этой песни?

– Не-а.

Дэнс ввела О’Нила в курс дела и поблагодарила за помощь. Если бы не Майкл со своим списком веб-сайтов, найденных у Блантона, то не видать мачехе Кейли больше белого света!

– Эротоман, нападающий на членов семьи своего кумира? – задумчиво протянул О’Нил. – Это что-то новенькое!

Майкл, расследовавший особо важные дела не один год, знал не понаслышке, что и как происходит в голове преследователей.

– Да, очень странно, – отозвалась Дэнс и прибавила: – Остался всего один куплет, но ведь песен у Кейли целая куча. Кстати, сама она, например, винит во всем «Огонь и пламя». Вдохновившись именно этой песней, считает Кейли, преступник сжигает жертв. Как бы там ни было, мы полагаем, а убийца располагает. Каждый куплет песни «Твоя тень» имеет свою тематику, но, сколько бы мы ни бились, притягивая за уши всевозможные версии развития событий, однако всегда оказываемся на шаг позади преследователя.

– А о чем говорится в последнем куплете?

Дэнс процитировала по памяти:

– На мой вкус, для песни про любовь несколько мрачновато, – отозвался О’Нил. – А для определения координат следующего убийства – маловато информации.

– Погоди, ты хочешь сказать, что, поужинав, ты вдруг решил прокатиться до Фресно? Три с лишним часа в один конец? Вот так взял и прыгнул за руль? – спросила Дэнс и пристально посмотрела Майклу прямо в глаза.

Зрительный контакт никогда не был коньком О’Нила. Даже в разговоре с близкими он отводил глаза. Так и сейчас, не решаясь взглянуть на собеседницу, Майкл какое-то время разглядывал рубиновый эллипс, отражавшийся от бокала с вином на лакированной барной стойке.

– Тот парень из Салинаса… его кое-что связывает с Монтереем. Это первая причина, почему я здесь.

«А может, потому, что Джон Боулинг не со мной?» – задумалась Кэтрин.

– Есть и вторая причина, – продолжал О’Нил, – я привез тебе подарок. Почему не послал «ФедЭксом»? Все просто – такие подарки они не доставляют. Ти-Джей сообщил, что ты здесь без оружия, вот я и решил договориться в КБР насчет нового «глока» для тебя. Оверби всегда требует заполнять столько бумажек?

Чарльз Оверби, начальник Кэтрин Дэнс, действительно слыл настоящим параноиком, когда дело касалось табельного оружия. Сама мысль о том, что кто-то из его агентов проштрафится и это ударит по репутации конторы, была для него смерти подобна.

– Да, мы называем его Чарли-перестраховщик! – улыбнувшись, ответила Дэнс. Она попыталась устроиться поудобнее, но бок пронзила боль.

Тем временем О’Нил сунул руку в сумку для ноутбука, вынул черный пластиковый пистолетный кейс и передал его Кэтрин.

– Пятьдесят патронов. Если вдруг все израсходуешь и не хватит – нас ждут большие неприятности.

Кэтрин взяла Майкла за руку и крепко сжала ее в знак благодарности. Она хотела было снова положить голову ему на плечо, но воздержалась.

– Ну столько патронов мне вряд ли понадобится. Я все-таки приехала сюда отдыхать, а не воевать.

В следующую минуту порог бара переступил Деннис Арутян, и Дэнс представила ему Майкла О’Нила, хотя особой нужды в том не было: помощник шерифа хорошо помнил его по недавней видеоконференции, которую они проводили по скайпу.

Время уже клонилось к полуночи, но Арутян казался свежим, как наливное яблочко, – будто только заступил на смену: форменная рубашка выглядела безупречно отглаженной.

– Парни Чарли уже прочесывают парк, но, кроме сигареты и лески, ничего пока не нашли. Генетическую дактилоскопию окурка, конечно, проведут, но, сдается мне, ничего опять не обнаружится. Если этот парен умен – а он умен, – то сигарету он не прикуривал, а просто поджег. И проделал он все это, безусловно, в перчатках. Что же касается лески, то это обыкновенная нейлоновая леска, которую можно купить в любом магазине спортивных товаров или в гипермаркете.

О’Нил рассказал, что видел в парке, но картина яснее не стала. Дэнс слышала, как щелкнул затвор, но ни она, ни Майкл пистолета не видели – а уж нападавшего и подавно.

– Это тот самый «глок», который украли у одного из недавно отстраненных полицейских?

– Да, скорее всего. Кстати, у нас тут есть и еще плохие новости. Кэтрин, расскажешь?

– Нет, давай лучше ты.

– Отстранили старшего детектива и еще одного помощника. Они перегнули палку при обыске и аресте, и Эдвин накатал на них жалобу в Министерство юстиции.

– Хитрее черта! – пробормотал О’Нил. – Старший детектив – это, я так понимаю, Пайк Мэдиган?

– Он самый. Ты его наверняка помнишь по видеоконференции.

Дэнс подошла к окну и заметила, что проезжающие мимо парка автомобили замедляют ход, чтобы внимательнее рассмотреть, из-за чего весь сыр-бор: проблесковые маячки заливали сине-красным светом все вокруг, а люди в форме прочесывали парк с фонарями. Кэтрин не удивилась бы, если бы одним из таких автомобилей оказался широченный красный «бьюик». Но Эдвина, конечно же, поблизости не было.

– Думаю, мне пора на боковую, – сказала она и глянула на О’Нила. – Ты, наверное, тоже устал с дороги? Пойдешь к себе?

– Я, вообще-то, еще даже номер не снял…

«Потому что, не успев приехать, сразу помчался спасать меня», – с благодарностью подумала Кэтрин.

Как раз в тот момент, когда она просила бармена включить выпивку в счет за проживание, ей на телефон пришло сообщение. На время той злополучной вылазки Дэнс, конечно же, телефон выключала, но, вернувшись с Майклом в гостиницу, активировала его вновь.

– Что там? – заметив застывшее выражение ее лица, спросил Майкл О’Нил.

– Эсэмэска, – отозвалась Кэтрин и нервно хохотнула. – От Эдвина Шарпа!

– Чего ему надо?

– Он хочет встретиться.

– На фига?

– Пишет, что якобы есть разговор. Хочет встретиться в управлении шерифа, – пояснила Дэнс, оторвала взгляд от экрана телефона и посмотрела сначала на О’Нила, а затем на Арутяна. – А еще спрашивает, хорошо ли я провела вечер!

Арутян даже поперхнулся от удивления:

– Вот гаденыш!

Дэнс ответила Шарпу, что будет ждать его следующим утром в девять часов.

«Отлично. С нетерпением жду нашей встречи, агент Дэнс».