Твоя тень Дивер Джеффри

– Привет, это Кейли.

– Ну, привет.

– Ты все еще в больнице?

– Нет, я сбежал, – сказал он и засмеялся. – Не ожидал тебя услышать!

– Как чувствуешь себя?

– Все болит. Жуть просто.

– Надеюсь, ты не забыл про концерт? – тоном, не допускающим возражений, произнесла певица. – Я ведь специально для тебя лучшее местечко выбила!

На том конце провода повисла тишина, и девушка подумала, что Эдвин сейчас откажется, однако ошиблась.

– Хорошо, я приду. Спасибо.

– Могу прямо сейчас передать тебе контрамарку. Перекусим?

Кейли могла запросто оставить билет в кассе, чтобы перед концертом Эдвин сам его забрал, но это показалось ей поступком малодушным – особенно учитывая, что он для нее сделал.

«Нашла в себе силы помириться с Шери, – подумала Кейли, – помирюсь и с Эдвином».

– Мне в два часа надо повидаться со старшим детективом Мэдиганом – дать показания. Но до двух времени еще вагон, поэтому на твое предложение перекусить я отвечаю «да».

Закусочную Эдвин выбрал сам. Он как раз собирался обедать. Кейли согласилась, и они попрощались. Мимоходом глянув на Слокума, девушка двинулась к выходу. Тай, точно гениальный скульптор, увлеченно работал над гитарой: он уже снял струны и примерял новый костяной порожек.

Спускаясь со сцены, Кейли посмотрела на тонувший в полумраке потолок концертного зала. Проснувшись сегодня утром в доме отца, она первым делом подумала о том, что выступать у нее нет совершенно никакой охоты. Кейли даже подумывала надавить на жалость и сослаться на саднящее после пожара горло – хотя с горлом как раз таки на удивление все было в полном порядке, – но в последнюю минуту раздумала и поехала на репетицию. И надо же, стоило певице лишь переступить порог концертного зала, поздороваться с группой, выйти на сцену и настроить гитару, как все ее нежелание выступать моментально улетучилось, словно бы по мановению волшебной палочки.

С той минуты, как Кейли появилась на репетиции, ее прямо-таки распирало – так она хотела отыграть свой концерт!

«Никто и ничто не испортит мне выступление! – подумала девушка. – Сегодня мои поклонники увидят и услышат все самое лучшее! Вот так-то!»

Дело раскрыли, но перед Дэнс уже в полный рост выросла другая проблема, решение которой она раз за разом откладывала на потом.

«Рано или поздно этим вопросом все равно придется заняться, – подумала Кэтрин, – так почему бы не покончить с ним сегодня, прямо сейчас – раз и навсегда?»

Плотно позавтракав о неприличия вкусными яйцами по-мексикански, Дэнс вернулась в номер гостиницы «Маунтин-Вью» и созвонилась с Мартиной, чтобы обсудить записи песен «Лос Травахадорес», которые накануне отправила своей напарнице по электронной почте. Теперь они пытались разрешить практически неразрешимое затруднение: какие именно стоит загружать на веб-сайт «Мелодии Америки», а какие – нет.

Загвоздка заключалась в том, что все двадцать с лишним песен получились очень хорошими.

Но и во время беседы с Мартиной мысли Кэтрин непрестанно возвращались к проблеме, которую она вознамерилась всенепременно решить сегодня, – разобраться с мужчинами в своей жизни.

«Вернее, не совсем так: не с мужчинами, а с мужчиной, – поправила себя Кэтрин. – Вот правильная постановка вопроса. Пока что в моей жизни есть лишь один мужчина, и это Джон Боулинг. Разлад в наших отношениях еще не означает окончательного разрыва, поэтому Майкла О’Нила из этого уравнения следует временно исключить. Все это касается только меня и Боулинга… Ну хорошо… Так каким же будет мой следующий шаг?»

– Эй, ты вообще здесь? – послышался издалека голос Мартины.

– Ой, прости, – отвлекшись от своих нерадостных дум, отозвалась Дэнс, и через несколько минут они наконец-то пришли к консенсусу относительно песен «Лос Травахадорес».

Попрощавшись с подругой, Кэтрин плюхнулась на кровать и сама себе приказала:

– Ну давай же. Звони Джону. Хватит уже откладывать.

И задумчиво уставилась в окно, откуда в безоблачный денек – каких в сентябре раз-два и обчелся – должна была виднеться гора.

Кэтрин, машинально крутившая в руке телефон, вдруг остановилась. Она внимательно посмотрела сначала на заднюю стенку в чехле с фотографией довольных жизнью Мегги, Уэса и двух собак, а затем на экран, где в адресной книге уже был открыт контакт Боулинга.

Снова повернула телефон задней стенкой к себе, а затем подняла глаза на картину, изображавшую одну из калифорнийских гаваней.

«Интересно, о чем думал дизайнер, когда вешал сюда эту картину? – отвлеченно подумала Кэтрин. – Неужели он и в самом деле полагал, будто калифорнийцы, живущие в трех часах пути от побережья, все как один заядлые мореходы?»

– Звонить или не звонить? – Дэнс опять посмотрела на экран и рассеянно отбросила с плеча французскую косу, щекотавшую левое ухо.

Ей хотелось без обиняков, прямо в лоб, спросить Джона Боулинга, почему он, даже не поговорив с ней, переезжает в Сан-Диего. Но она никак не могла решиться.

«Странно, конечно, – хмыкнула Дэнс, – как нацепить свои „глаза хищника“ и с непроницаемым лицом допрашивать Мануэля Мартинеса, известного участника уличной банды, выясняя, где тот спрятал голову убитого Гектора Алонсо, так ты первая. А как задать простой вопрос своему мужику – так вся вдруг стушевалась!

И о чем Джон, черт подери, только думал, – негодовала Кэтрин, – когда был так любезен с детьми, делал буквально все, чтобы наладить с ними контакт?

Да, Джонатан Боулинг идеально вписался в семью, – справившись с гневом, продолжала рассуждать она. – Да и мне он подходит по всем параметрам. Подтянутый, привлекательный, добрый и веселый. Слова дурного от него не услышишь! Ни тебе ссор, ни фундаментальных разногласий во взглядах на жизнь… Чего никак не скажешь про О’Нила! Стоп-стоп-стоп! Майкла в этом уравнении быть не должно».

И Кэтрин задалась вопросом, почему они с Боулингом никогда не скандалили. Может, зря она радовалась, поскольку на самом деле это просто-напросто означало отсутствие любви как таковой?

«Как там говорится? И в горе, и в радости… Но возможна ли любовь исключительно в радости? Скорее нет, чем да».

И она снова принялась вертеть в руке мобильник: перед глазами мелькали то фотография, то адресная книга.

Звонить или не звонить?

Дети – Джон, дети – Джон, дети – Джон…

Кэтрин пришла мысль подбросить телефон, как монетку, и вверить судьбу воле случая.

Дети – Джон, дети – Джон…

Кейли встретила Шарпа у входа в закусочную. Ее преследователь едва переставлял ноги.

Выбор Эдвина певица оценила по достоинству – заведение пришлось ей по душе: местечко тихое, вряд ли кто будет приставать с просьбой дать автограф. Даже Кейли – по мировым масштабам звезда весьма скромная – перед каждым выходом на люди оценивала риски быть узнанной.

Широко улыбнувшись, Эдвин поприветствовал девушку и пропустил ее в залитый ярким светом зал ресторанчика, где работал кондиционер и было прохладно.

«Посетителей почти нет, – подумала Кейли, – и это большой плюс».

Официантка, правда, сразу узнала знаменитую землячку и расплылась в улыбке. Однако Кейли наметанным глазом тут же определила, что девушка относится к тому типу поклонников, кто при встрече с кумиром слишком нервничает, чтобы спросить больше, чем того требует ситуация. Так оно и оказалось: официантка, отпустив дежурную шуточку по поводу жары, выслушала пожелания гостей и удалилась.

Разместились они в кабинке. Кейли заказала чай со льдом и гамбургер, а Эдвин – молочный коктейль.

– Люблю их до ужаса! – пояснил он. – Все равно жевать пока не могу – больно. Кстати, это первый мой коктейль за долгие месяцы. Если бы не ты, то я бы ни за что не похудел! А я ведь много раз пытался!

– Ого! Вот это синяк!

Эдвин взял металлический держатель для салфеток и посмотрелся в него, как в зеркало.

– И в самом деле стал больше!

– Сильно болит?

– Ага. Но хуже всего, что я вынужден спать на спине – очень неудобно.

Тем временем принесли заказ, и они принялись за еду.

– Как твой дом? Сильно пострадал?

– Надо купить новые ковры, перебрать местами пол и заменить одну стенную перегородку. Но это все ерунда! Запах горелого – вот что меня огорчает. Кажется, все им насквозь пропиталось. Пришлось выкинуть половину своего гардероба. Избавиться от вони влетит мне тысяч в сто, не меньше!

– Да уж, не повезло тебе.

Воцарилось неловкое молчание.

«Похоже, ему не очень-то и хочется вспоминать все эти ужасные события, – подумала Кейли. – Тем лучше».

Эдвин, явно желая переменить тему разговора, принялся вспоминать женщин, изменивших кантри-сцену. А потом рассказал, что до сих пор собирает записи на виниловых пластинках и даже обновил недавно свой проигрыватель, приобретя какую-то баснословно дорогую модель. Кейли согласно кивала и поддакивала: она была искренне убеждена в преимуществе аналоговых записей перед цифровыми – пускай и самого высокого качества.

– Ты не поверишь, что я откопал в одном из комиссионных магазинчиков Сиэтла. Несколько синглов Китти Уэллс!

– Тебе она тоже нравится? – удивилась Кейли. – Я просто обожаю ее творчество!

– Ха, спрашиваешь! Да я почти всю ее дискографию собрал! А ты в курсе, что она сумела в шестьдесят лет написать песню, ставшую суперхитом?

– Ну конечно я это знаю. За кого ты меня принимаешь!

В пятидесятых годах Китти Уэллс стала первой женщиной, возглавившей хит-парад кантри-музыки США, а затем одной из первых была включена в Зал славы.

После этого Кейли с Эдвином обсудили различия в звучании кантри-музыки минувших дней: Нэшвилл – Техас – Бейкерсфилд. Эдвин процитировал Лоретту Линн, чем очень развеселил собеседницу. Когда Лоретта пробилась на вершину хит-парада, в то время всецело принадлежавшего мужчинам, она сказала следующее: «Что ж, ребята, теперь вам будет куда расти!»

По мнению Шарпа, кантри в целом был жанром более успешным, нежели попса или рэп. А все потому, уверял он, что к процессу сочинительства и записи кантри-музыканты относятся гораздо серьезней, чем их коллеги по индустрии. Эдвин даже предположил, будто это связано с тем, что многие кантри-исполнители – прирожденные ремесленники и руками работать не гнушаются. Не то что какие-то там звезды фолка, хип-хопа или рока!

– Мелодии выверены до мелочей – заслушаешься! А уж темы! Все сплошь жизненные! Семья, любовь, работа и даже политика! – воскликнул Эдвин. – А что касается музыкальной индустрии в целом, то меня очень беспокоит падение продаж физических носителей. Пиратство процветает вовсю, доходы исполнителей стремительно падают, а это напрямую влияет на качество выступлений. Если люди не будут получать гонорары за свои произведения, то какой им резон вообще писать музыку? Тем более хорошую! Надо на корню уничтожить пиратство!

– А вот за это я выпью! – сказала Кейли и чокнулась стаканом охлажденного чая с бокалом молочного коктейля, который заказал себе Шарп.

Покончив с обедом, певица отдала Эдвину билет.

– Первый ряд. По центру. Я обязательно помашу тебе. Да, и твои медиаторы просто суперские!

– Рад, что угодил.

Экран телефона Кейли вспыхнул сообщением от Тая Слокума.

Гитара как новенькая. Как дела?

«Любопытно. Чтобы Тай Слокум вдруг написал сообщение? Да еще про отремонтированную гитару. Подумаешь, событие: он ведь занимается этим изо дня в день».

– Все хорошо?

– Да, просто… – Кейли осеклась, отложила телефон и прибавила: – Просто сообщение. Потом отвечу.

Принесли счет, и Эдвин настоял на том, что заплатит за все сам.

– Твоя щедрость не знает границ! – говорил он. – Я и помыслить не мог, что когда-нибудь буду слушать Кейли Таун, сидя в первом ряду!

Расплатившись, оба вышли на автомобильную стоянку. Когда они приблизились к «шевроле» Кейли, Эдвин вдруг издал смешок и кивнул в сторону своего красного «бьюика», припаркованного невдалеке – через несколько машин.

– Не хочешь сочинить песню про мое авто? Хотя тебе, наверное, слабо придумать рифму к слову «бьюик»!

– Лучше уж я напишу балладу про «тойоту»! – пошутила в ответ Кейли.

– Слушай, раз уж ты теперь знаешь, что я не псих, может, мы еще и поужинаем как-нибудь? После концерта, например?

– После концерта мы обычно отмечаем с группой.

– А, ну ладно. Тогда, быть может… В воскресенье? Ты же здесь еще недели две, наверное, будешь? Перед выступлением в Ванкувере?

– Эдвин, но ты же вроде как собирался в Сиэтл?

– Ты оказалась права, – сказал Шарп, показывая на горло, – эти пилюли – что-то с чем-то! Очень сильнодействующее средство: пока такое принимаешь, за руль точно садиться нельзя, особенно если ехать далеко. Побуду какое-то время здесь, поживу в домике, который арендовал.

– Ох, ну и дела! Понятно. Ты береги себя, ладно? – сказала Кейли и взялась за дверную ручку «шевроле». – Спасибо тебе за все, Эдвин. Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить столько несчастий.

От переизбытка чувств Кейли хотела было обнять Шарпа и поцеловать его в щеку, и она уже чуть было это не сделала, но вовремя остановилась.

XO…

– Ни о чем не жалею, – отозвался Эдвин и улыбнулся. Это было название одной из первых знаменитых песен Кейли. Помолчав, он прибавил: – А как тебе такая мысль?.. Например, я мог бы приехать в Канаду. Ванкувер не так уж и далеко от Сиэтла. Я тебе покажу поистине классные места. Видела когда-нибудь этот замечательный сад в горах, где…

– Ах, Эдвин, Эдвин! – улыбнулась девушка. – Лучше нам даже и не пытаться. Понимаешь… Лучше не надо.

Он усмехнулся:

– Конечно. Только… Ну, я думал, после всего, что было… Ну, ты понимаешь?

– Лучше нам даже и не пытаться, – повторила Кейли. – Прощай, Эдвин.

И взялась за ручку «шевроле», но Шарп не унимался.

– Так… получается, ты бросаешь меня?

Решив, что молодой человек шутит – как про цветы в больнице, – Кейли рассмеялась было, но затем заметила его взгляд, и смех застрял в горле. Эдвин сощурился, посмотрел на нее в упор, и уголки губ вновь скривились в той фальшивой улыбочке, которую певица уже думала забыть как страшный сон.

– После всего, что было… – прошептал он еще раз.

– Ладно, береги себя, – быстро проговорила Кейли и поспешно потянула за ручку, но дверь не поддалась. Вспомнив, что не все так просто, она отыскала электронный брелок и разблокировала автомобиль.

– Не бросай меня, – попросил Шарп срывающимся шепотом.

– Эдвин, – протянула Кейли с упреком и огляделась в поисках помощи, но стоянка, как назло, пустовала.

– Послушай, подожди! – скороговоркой сказал он. – Извини, я не хотел. Давай проедемся и поговорим. Просто поговорим. Ничего больше я пока не прошу!

«Пока, – подумала Кейли. – Это еще что значит?»

– Мне действительно пора.

– Просто поговорить, – настырно твердил Эдвин. – Это все, чего я прошу.

Кейли быстро повернулась, желая поскорее забраться в машину, но Шарп оказался проворнее. Он шагнул и выставил руки, заблокировав двери автомобиля и перегородив путь Кейли.

– Пожалуйста. Я же извинился. Всего лишь небольшая поездка, – умолял Эдвин. Он глянул на часы и прибавил: – На концерт тебе только через шесть с половиной часов.

– Эдвин, я сказала «нет»! Прекращай уже! А ну-ка отойди!

– Мы ведь оба знаем, что ты любишь мужчин, которые не скрывают своих чувств. Ты же сама пела «Ни словечка от тебя не дождешься», забыла? Так вот, я не такой. Давай поговорим. Помнишь, как мы только что болтали по душам в закусочной? – При этих словах Эдвин схватил Кейли за руку. – Нам же так классно вместе. Лучшего обеда у меня в жизни не было!

– Руки свои убрал! – крикнула девушка и попыталась оттолкнуть Шарпа, но с таким же успехом можно было пытаться сдвинуть мешок с цементом.

– Ты разве не понимаешь? Я ведь чуть не погиб из-за тебя! – вдруг со злобой сказал Эдвин. – Меня чуть не убили! Забыла уже, да?

«Господи боже мой, – внезапно осознала Кейли. – Он же сам себя и подстрелил! Алиша ни в чем не виновата. Это он ее подставил, а не наоборот. Вот кто убил и Бобби, и Алишу! И как только он это провернул?»

– Эдвин, прошу тебя…

– Извини, извини меня! – сокрушаясь, сказал он и отпустил ее руку. – Я позволил себе лишнего. Слушай, я вот что подумал. Тебе ведь негде жить, так? Твой дом в ужасном состоянии после пожара. Так, может, поживешь пока у меня? Пока идет ремонт?

«Он это серьезно?» – оторопела Кейли, а затем рванулась с места, но огромная ладонь Эдвина накрыла ее лицо и сильно сжала. Другой рукой он обхватил девушку поперек груди и сдавил так, что дышать стало невозможно. Он подтащил ее к «бьюику» и открыл багажник. В глазах у Кейли потемнело. Шарп напевал песню «Твоя тень» – или ей это лишь казалось? – а ее сознание летело куда-то вниз, в пропасть.

Подбрасывать телефон, как монетку, Кэтрин, конечно же, не стала.

«С этой ситуацией я разберусь по-взрослому», – подумала она, поднялась с кровати, выбросила стаканчик из «Старбакса» и решительно нажала «позвонить».

Не спуская взгляда с мусорной корзины, Дэнс вслушивалась в телефонные гудки.

Один.

Второй.

На третьем гудке она сбросила звонок, но вовсе не потому, что передумала говорить с Боулингом.

Просто мысли ее в очередной раз понеслись галопом, перескочили одна через другую, и Кэтрин вдруг застыла как громом пораженная.

«А откуда Эдвин узнал, что Алиша украла его мусор? Именно так он и сказал нам в больнице! А я ведь ни словом не обмолвилась про мусорные мешки, обнаруженные у нее дома. Я лишь упомянула, что она украла кое-какие вещи!»

Дэнс попробовала рассуждать спокойно.

«Так. Не спеши, – велела она себе. – Хорошенько все обдумай.

А не мог он узнать о мусорных мешках от кого-то еще? Вряд ли. После заварушки в доме у Кейли Шарп большую часть времени пребывал без сознания, поэтому ни Мэдиган, ни Арутян рассказать ему не могли. Кроме врачей, он больше вообще ни с кем не общался.

Да и в больницу мы с Кейли приехали самыми первыми, – припомнила Кэтрин. – Ну и какие выводы из всего этого следуют? Конечно, логично предположить, что, желая подставить Шарпа, Алиша стащила у него мусор.

Верно. Этого исключать нельзя.

Но, с другой стороны, и Эдвин ведь тоже мог запросто подбросить те два мусорных мешка и поддельные бумаги, якобы завещание Кейли, в квартиру Алиши? А улики на заднем дворе дома, который он арендовал? Все это тоже подстроить не так уж и сложно! Минеральное масло, отпечаток сапоа – все, чтобы создать видимость, будто Алиша и в самом деле следила за ним в то воскресенье!

Нет, ну это абсурд какой-то! – мысленно воскликнула Кэтрин. – А как же стрельба в доме Кейли? Разве не Алиша стреляла?

Или все-таки не она? Мог это быть Эдвин? Подумай-ка хорошенько! – приказала она себе. – Что Кейли рассказала тебе, Мэдигану и Арутяну? Существует ли какая-нибудь вероятность того, что Эдвин сам все это подстроил?

Пошевели мозгами, подруга…»

Она призадумалась, и мысли снова бешено заскакали одна через другую.

«Ну же! Рассуждай, как преступник! Это ведь именно то, что у тебя всегда получалось особенно хорошо! Как бы ты сама на его месте все это обстряпала?»

В голове Кэтрин одна за другой стали возникать картинки вчерашних событий.

Итак:

Эдвин отправился к Алише и связал ее. Подбросил мешки с мусором, кейс от «глока» Фуэнтеса и черновики с поддельным завещанием Кейли. Взял телефон помощницы, от ее имени отправил певице сообщение, что хочет встретиться у нее дома, а затем позвонил сам себе. Потом с ноутбука Алиши подключился к беспроводной сети гостиницы, видневшейся из окон квартиры помощницы Кейли, и послал на радиостанцию электронное письмо с просьбой включить четвертый куплет песни «Твоя тень».

«Но возле дома Кейли, – возразила себе Дэнс, – стояли две машины: одна – Эдвина, а вторая – Алиши.

Что ж, может, Шарп приплатил какому-нибудь студенту или дорожному рабочему, чтобы „бьюик“ перегнали к дому Кейли. Затем он и сам приехал на пикапе Алиши, которая, вероятно, лежала связанная на заднем сиденье. А может, она к тому времени была уже мертва. Когда труп сильно обгорел, время смерти определить очень сложно.

Нет, не сходится. Кейли говорила, что помощница вошла в дом и позвала ее с первого этажа…

Диктофон! Эдвин мог вынудить Алишу сказать эти слова еще у нее на квартире и записать их! Точно так же он использовал рекордер, чтобы объявить о готовящихся убийствах, раз за разом включая куплеты песни „Твоя тень“».

Кэтрин вспомнила, как сильно удивлялась Кейли: «Хотите верьте, хотите нет, но запись была такого качества, что если закрыть глаза, то от выступления вживую не отличишь! Я, конечно, могу ошибаться, но думаю, здесь не обошлось без рекордера, какие используют профессионалы в звукозаписывающих студиях. А простому человеку на такие прибамбасы ни за что не скопить!»

Она сама еще тогда возразила ей, что фанатичных поклонников простыми людьми и не назовешь.

«Вполне возможно, что у Шарпа наготове было несколько сценариев „спасения“ Кейли Таун – в зависимости от ситуации. Если бы Эдвин застал певицу на первом этаже или на крыльце, то бой с Алишей пришлось бы разыгрывать на подъездной дорожке или на трассе, – размышляла Кэтрин. – Но Эдвину повезло. Подобравшись к дому, он заметил свет в ванной комнате и разыграл, наверное, самый удобный для него сценарий – внизу у лестницы. При помощи рекордера выдавая себя за Алишу, этот мерзавец ввел в заблуждение не только Кейли, но и меня.

А я сдуру еще и присоветовала ей забаррикадироваться! – отругала себя Дэнс. И принялась рассуждать дальше: – Пулевое ранение Эдвина? Что ж, если он уже ходит, значит не так уж все и серьезно».

«Пуля не задела ни сонную артерию, ни позвоночник…» – пришли на память слова хирурга.

«У тебя и самой однажды вырвало изрядный кусок кожи с шеи, и что с того? Эдвин запросто мог подстрелить себя так, чтобы не задеть ничего жизненно важного.

Ладно, идем дальше… А что насчет неучтенных улик?»

Тут Кэтрин первым делом пришла на ум костная пыль из человеческих костей.

«Медиаторы! Да ведь никакие это не оленьи рога, а рука Фредерика Блантона! Мы-то думали, что от нее остался лишь только пепел! А на самом деле Шарп, прежде чем предать тело огню, отрезал Блантону руку! Вот из чего он выточил медиаторы! А посылать их по почте он даже и не пытался – все это наглая ложь! Мерзавец знал, что его слова никак не проверить, ведь все его подарки возвращались нераспечатанными…

Отрезать руку человеку, промышлявшему пиратством, выточить из нее медиаторы и подарить их исполнительнице, которую этот самый пират и обкрадывал! Ну что за горькая ирония!

Сумасшедшая теория, что и говорить, но… мне она кажется вполне правдоподобной!»

Решив, что обдумывать тут больше нечего, Кэтрин позвонила Кейли. Нет ответа. На всякий случай она оставила подруге сообщение на автоответчике и тут же набрала Бишопа Тауна.

– Срань господня! – прорычал тот, услышав новости. – Да она же обедает с этим сукиным сыном! Шери была на репетиции, и Кейли попрощалась с ней около часа назад.

– А где они обедают?

– Черт его знает. Погодите.

После мучительного ожидания Бишоп наконец-то сказал:

– Закусочная «Сан-Хоакин», что на Третьей улице. Вы думаете…

– Если Кейли вдруг позвонит, пускай сразу свяжется со мной! – перебила Дэнс и отсоединилась.

«Служба спасения или управление шерифа? – поколебалась Кэтрин с мгновение. – Где быстрее вникнут в ситуацию, туда и звони!»

– Старший детектив Мэдиган слушает.

– Пайк, это Кэтрин. Нет времени объяснять. Похоже, убийца все-таки Шарп!

– Что-о? – Она услышала, как из рук у собеседника выпал стаканчик с мороженым. – А как же Алиша?

– Забудь про нее. Эдвин и Кейли сейчас в закусочной «Сан-Хоакин». На Третьей улице. Сможешь послать кого-нибудь?

– Конечно. Эдвин вооружен?

– Все оружие, фигурировавшее в этом деле, у нас… Но разве раздобыть в этой стране пистолет – проблема?

– Понял. Перезвоню.

Кэтрин некоторое время задумчиво мерила шагами ковер, а затем вдруг ринулась к столу, где высилась кипа бумаг по делу о преследователе Кейли Таун. Если бы это дело целиком и полностью расследовала она – особенно в рамках КБР, – то в документах у агента Дэнс царил бы идеальный порядок. Но раз преступление уже вроде бы раскрыли, а обвинительной частью заниматься предстояло не ей, – у Кэтрин на столе царил порядок наоборот. Только она разложила на кровати бумаги, чтобы систематизировать события последних дней: изучить показания свидетелей, проанализированные Раймом и Сакс улики, а также результаты допросов Эдвина – как зазвонил телефон. Дэнс ответила на звонок, и ворошить бумаги, слава богу, не пришлось. Сомнений в том, что преступник – Шарп, не оставалось никаких.

– Кейли и Эдвин ушли из закусочной примерно с полчаса назад! – с несвойственным ему волнением выпалил Мэдиган. – Внедорожник мисс Таун все еще на стоянке. Рядом с машиной нашли ключи.

– Вероятно, она нарочно обронила их, чтобы мы поняли, что ее похитили. Что с мобильным?

– Одно из двух: злоумышленник либо его вообще уничтожил, либо вытащил аккумулятор. Так или иначе, отследить их по телефону невозможно. Дома у Эдвина уже побывал Лопес. «Бьюик» на месте, но сам коттедж пустует: судя по всему, парень собрал манатки, прихватил Кейли и свалил.

– Он, похоже, разжился новой машиной.

– Ага. Я проверил по базе, но новые транспортные средства на фамилию Шарп за последнее время не регистрировались и в аренду тоже не выдавались. Может, угнал, а может, купил без оформления документов. Как бы там ни было, мы в полной заднице. Эдвин исчез с наших радаров. И сейчас может направляться куда угодно!

Оказывается, алиби-бабуля Эдвина солгала.

Когда Дэнс двадцать минут назад разговаривала с семидесятидвухлетней миссис Рейчел Уэббер, та подтвердила алиби Эдвина, но сделала это как-то слишком уж поспешно.

Кэтрин понадобилось всего три минуты и несколько верно сформулированных вопросов, чтобы вывести свидетельницу на чистую воду. И вот что выяснилось. Когда во вторник утром Эдвин заявился к миссис Уэббер, она работала в саду. Угрожая пистолетом, он загнал пожилую даму в дом и, с пристрастием допросив ее, вызнал имена детей и внуков. Пригрозив убить их, Шарп проинструктировал старушку, что именно следует говорить полиции.

Дэнс и Арутян сидели и слушали разговор Мэдигана с Чарли Шином. Наконец Пайк недовольно крякнул и бросил трубку.

– На заднем дворе у Эдвина нашли закопанные кости. Он закопал их так глубоко, что криминалисты сперва ничего не заподозрили. Кэтрин, твоя версия подтверждается. Наш псих и впрямь выточил эти медиаторы из кости убиенного Блантона!

Дэнс качнулась в дешевом офисном кресле и задумчиво посмотрела на брошенную у телефона миску крем-супа, который Мэдиган так и не доел после ее звонка. Странно, что не мороженое.

«Как же я так облажалась? – в который уже раз спрашивала себя Кэтрин. – Где допустила ошибку?

Если бы только я смогла проанализировать его тогда на допросе! – сокрушалась она. – Но ведь таких, как Эдвин, „прочитать“ не просто сложно, а практически невозможно!»

И теперь ей ничего не оставалось, как снова и снова прокручивать в голове слова Шарпа, подвергая их контент-анализу.

«Мог он случайно обмолвиться, куда собирался увезти свою возлюбленную? – гадала Кэтрин. – И самое главное, что он будет с ней делать, когда они доберутся до места?»

На второй вопрос Дэнс, кажется, знала ответ и дальше в том направлении думать боялась.

– Эдвин запросто мог похитить Кейли еще несколько дней назад. Почему он не сделал этого?

– Да не хотел он ее похищать, – отозвалась Дэнс, оставляя свои невеселые мысли. – Он подставил Алишу, чтобы стать в глазах Кейли героем и завоевать ее сердце. Знаешь, как действуют поджигатели? Сами устраивают пожар, а затем спасают людей и пожинают лавры. Что, по сути, и сделал Шарп. Только вот лавры ему, похоже, не достались.

Судя по всему, за обедом Эдвин изложил Кейли свои притязания, назначил свидание или что-нибудь в этом духе, но получил отказ. Прекрасно понимая, что другой возможности ему не представится, он принял крайние меры и похитил ее. Но поступок этот спонтанным назвать нельзя: такой поворот событий он тоже предвидел и даже разработал запасной план.

Развив эту мысль, Кэтрин вновь задумалась. Что-то от нее ускользало. Что-то она упустила.

«Факты, факты… Слова Эдвина – вот что важно. Слова, которые противоречат фактам… Но в чем именно противоречат?»

Догадка, только-только начав оформляться, вдруг растаяла, как и не бывало. Она в отчаянии потрясла головой. И вдруг…

– Погодите-ка… Да! Точно!

Дэнс схватила телефон и позвонила своей коллеге Эми Грейб, руководителю ФБР Сан-Франциско.

– Кэтрин? Привет. Я уже в курсе. Похищение. Возможен перелет между штатами, – послышался низкий чувственный голос Эми.

– Да-да, именно по этому вопросу я и звоню.

– Это и в самом деле Кейли Таун? Та самая кантри-певица?

– Да, она. Кейли похитил сбрендивший фанат.

– Чем я могу тебе помочь? Думаешь, злоумышленник направляется в нашу сторону?