Твоя тень Дивер Джеффри

Попрощавшись с О’Нилом, Дэнс вжалась в кресло.

– Сбросить скорость?

– Нет. Жми на всю катушку, – ответила она и зажмурилась.

Арутян вжал педаль газа в пол.

– Ну, что думаешь? – торжествующе вопрошал Эдвин, обводя взглядом надраенный до блеска трейлер и словно бы не замечая царившей внутри него невыносимой духоты.

Кейли, до сих пор закованная в наручники, стояла в кухоньке и упорно хранила молчание.

– Смотри: тут есть первоклассный телевизор и DVD-плеер – а у меня ведь целая коллекция дисков! Еды – навалом, причем твоей любимой, – приговаривал Эдвин, один за другим распахивая шкафчики. – Все из магазина здорового питания «Хоул фудз»! Можешь даже не спрашивать – все сплошь органическое. Мыло – и то! – как у тебя дома.

«Так и есть, – подумала Кейли и от подобной предусмотрительности совсем пала духом. Она старательно избегала смотреть на две пары кандалов, прикрепленных к одной из стен трейлера длинными цепями. Похоже, приклеить на кандалы куски овечьей шерсти – для Эдвина высшее проявление любви и заботы. Мистер, мать его, Сегодня…»

– Если бы ты не упрямилась, – сказал Шарп, и его улыбка опять погасла, – то всего этого можно было бы избежать. Мы бы поужинали. Пожила бы несколько дней у меня, пока твой дом восстанавливают. Разве я прошу о чем-то сверхъестественном?

Кейли осознала, что ее аж потряхивает от переполняющей душу ярости.

«Ни в коем случае нельзя забывать: преследователи воспринимают этот мир иначе, не так, как нормальные люди», – вспомнились ей слова Дэнс.

– Я уже в курсе: ты не девственница, – снова заговорил Шарп холодным тоном. – Знаю, ты не из тех, кто трахается с кем попало, – просто так получилось. С Бобби у вас все произошло по обоюдному согласию! Ведь так?..

Нет-нет, не рассказывай, на самом деле я ничего не хочу слушать, – поспешно добавил Эдвин и задумался на мгновение-другое. – Ну, по крайней мере, ты ведь не извращенка, да? А то есть такие девочки – просто караул! Скрывают свои похотливые глазки за толстыми линзами очков, блузки застегнуты под горло – с виду сущие ангелы! А внутри у них такие грязные помыслы, что даже чертям в аду не снилось! Но ведь ты не такая… – И он надвинулся так близко, как будто желал заглянуть Кейли в самую душу.

А затем словно бы кто-то щелкнул выключателем: Эдвин разом смягчился и тепло улыбнулся.

– Ну, теперь-то ты в надежных руках. Ты моя. И все у нас будет хорошо! – С этими словами он продолжил экскурсию по трейлеру, походившему на алтарь, где можно было бы поклоняться Кейли Таун как богине: плакаты, памятные вещи, одежда и фотографии – пленница кругом видела свое отражение.

Не увидела она только одного – оружия.

Никаких ножей на кухне – первое, на что девушка обратила внимание. Никакой стеклянной или керамической посуды: все либо металлическое, либо пластиковое. На глаза Кейли попалась пачка сигарет, но зажигалки, сколько она ни высматривала, так нигде и не обнаружилось.

Проследив за ее взглядом, Эдвин поспешно сказал:

– Не переживай, я не курю. Завязал. Сигареты мне понадобились, чтобы подставить эту заносчивую сучку Алишу. Чтоб ты знала: никаких сигарет или спиртного. Я трезв как стеклышко сейчас и собираюсь оставаться таким и впредь. Да, кстати, в отличие от твоего разлюбезного Бобби Прескотта, я никогда не употреблял наркотики!

Пот струился с Кейли ручьем, но ее все равно бросало в холод: кожа покрылась мурашками.

– Эдвин, твоя затея обречена на провал. Как ты не понимаешь, что тысячи людей кинутся меня разыскивать.

– А вдруг нет? Подумают, девочка влюбилась и сбежала. Сбежала с тем, кто действительно может о ней позаботиться. В конце концов, во всем же обвинили Алишу: прикончила Бобби, пыталась убить тебя – против фактов не попрешь!

«Неужели он настолько не в себе?» – ужаснулась Кейли.

– Но даже если тебя вдруг и бросятся искать, то будут делать это в Монтерее. А Монтерей в двух сотнях миль отсюда! Я все ловко устроил. Эта сучка, с которой я встречался раньше, сама того не сознавая, навела полицию на ложный след. Я давно выяснил, что надеяться на Салли нельзя, вот и навешал ей лапши на уши. Мы здесь совершенно одни! И чтобы ты не питала особых надежд, по дороге из Фресно нам не повстречалось ни одного блокпоста и ни единого вертолета. Если бы у копов возникло хоть малейшее подозрение, думаешь, они не перекрыли бы дорогу сюда? Верно! Тут же бы перекрыли Сорок первое шоссе! Так что, Кейли, нас не найдут. Никогда.

– Чего ты добиваешься? Хочешь таким образом завоевать меня?

– Я хочу, чтобы ты поняла: я – тот единственный, кто тебе нужен. Кто же еще пойдет на такие лишения и трудности? Только действительно любящий человек!

– А конгрессмена-то ты зачем сюда приплел?

Эдвин расхохотался:

– Тут вообще интересно вышло! Мне преподали отличный урок! После этого я дал себе зарок никогда больше не писать в Сети. Именно так Симески и вышел на нас с тобой. А ты еще не верила мне, что весь мир хочет использовать тебя!

«На нас с тобой…»

– Но нет худа без добра! Когда тем субботним вечерком мне показалось, что у меня на заднем дворе играют дети – потом, конечно, выяснилось, что это был Симески или его подельница Бэббидж, – именно тогда я и придумал перевести стрелки на Алишу. Сказано – сделано! Пораскинув мозгами, я оставил на заднем дворе следы, чтобы все подозрения пали на твою личную помощницу. Порой просто диву даешься, как случай вдруг помогает в трудной ситуации!

Затем Шарп окинул пленницу взглядом – внимательно осмотрел ее волосы, грудь, ноги – и весь вдруг как-то сразу засуетился.

– Так, ну все, хватит разговоров. Пришло время сама знаешь для чего, – произнес он и взглядом показал на смятую постель. – А вот это, кстати, док-станция для айпода – «Боуз», как у тебя дома. Пятьдесят. Именно столько твоих выступлений я записал на свой профессиональный рекордер. Пришлось затянуть ремень потуже, чтобы раскошелиться на такую дорогую штучку! Мы будем включать твои записи, когда… ну… сама понимаешь, да? – Шарп вдруг покраснел и поспешно добавил: – Ты только не подумай! Записывать я записывал, но исключительно для себя… ну и вот теперь – для нас. Ни единая душа не знает о существовании этих записей: я ни с кем ими не делился, никому не продавал.

– Эдвин. Пожалуйста, не надо… Очень тебя прошу!

Он прислонился к кухонной раковине, уставился на волосы Кейли и произнес:

– А давай ты не будешь такой… неблагодарной! Вообще-то, я тебе одолжение сделал. Да еще какое! Для тебя ведь старался! Фредерик Блантон? Этот кусок дерьма крал твою музыку! Алиша? Рано или поздно она все равно попыталась бы отнять у тебя карьеру. А в чем провинилась Шери, спросишь ты? Да ладно! Тебе нужна мачеха получше. Явно не продавщица, приглянувшаяся Бишопу в магазине. Она недостойна быть рядом с тобой. Все они заслуживают смерти. А что касается Прескотта… Не будем обманываться на его счет: парень просто мечтал поиметь королеву, – сказал Эдвин и опять замер, вглядываясь в лицо Кейли и проверяя: трахались они все-таки с Бобби или нет?

Наконец он, похоже, вновь обрел над собой контроль, и девушка осмелилась спросить:

– Можно я хотя бы душ приму? Грязной я буду чувствовать себя скованно.

– Нет, нельзя.

– И ты еще будешь уверять меня, будто ты мистер Сегодня? Брехня! – огрызнулась Кейли. – Какая же это любовь, если ты не позволяешь мне даже в гребаный душ сходить?

Эдвин нахмурился:

– Ладно-ладно. Только тон смени. И впредь никогда больше со мной так не говори, поняла?

– Хорошо. Не буду.

– Так и быть, можешь принять душ. Но сразу предупреждаю: если планируешь побег, то эти мысли советую оставить. Все ключи у меня. А все окна зарешечены.

– Да, я это уже заметила. Я правда хочу освежиться.

Эдвин снял наручники.

Пленница потерла запястья и, ссутулившись, побрела по узкому коридору в душ.

– Кейли! Подожди!

«Никак он покраснел?» – обернувшись и увидев переминающегося с ноги на ногу Эдвина, с удивлением спросила себя Кейли.

– Та женщина из Сиэтла, с которой я жил. Тебе не стоит ревновать. Ничего серьезного между нами не было. Мы даже не спали вместе. Честно.

Шарп врал, причем настолько неумело, что девушке одного взгляда хватило, чтобы раскусить его. Но поразило Кейли не вранье, а истовое желание Шарпа убедить ее в том, что он все это время был верен только ей одной.

– Поторопись, милая, – улыбнулся Эдвин и пошел ждать в спаленку.

Эдвин никак не мог выбрать, какая из песен Кейли у него самая любимая.

Но затем он решил, что нечего огород городить (еще одна присказка покойной матери): все песни хороши.

«Это все равно что пытаться определить, какое блюдо самое-самое, когда тебе кажется вкусной вся еда без исключения! – подумал Шарп. – Страшно вспомнить, каким обжорой я был раньше. Если бы не Кейли, так бы по сей день и весил триста фунтов!»

Эдвин чуть увеличил мощность кондиционера – под брезентовым укрытием в трейлере было зверски жарко! – но так, чтобы воздух оставался теплым. Перед тем как Кейли ушла в душ, он заметил на ее коже капельки пота, и они возбудили в нем еще большее желание. Эдвин уже представлял, как будет слизывать эти капельки с ее прекрасного лица.

«С этой сучкой, Салли, в принципе, тоже было неплохо, – думал он, – особенно под записи Кейли! Но вряд ли это сравнится с тем, что ожидает меня сейчас! Полное погружение в Кейли Таун! То, что надо…

А ведь отличное название для песни! „То, что надо“! Надо будет сказать Кейли. А что? Это идея! Писать песни вместе. Я займусь словами – уж тут я не промах, а она пускай придумывает мелодии…

Сегодня у Кейли будет брачный полдень, – улыбнулся Эдвин. – Не брачная ночь, а полдень. Вот так каламбурчик!»

Эти мысли навели Шарпа на думы: а первый ли он мужчина в жизни Кейли, кто овладеет ею в родных краях Таунов? Не давала покоя ему одна строчка, где Кейли рассказывала про свое подростковое увлечение. Впервые услышав эту песню, Эдвин чуть не лопнул от злости. Но затем он рассудил, что такого просто быть не могло. Бишоп продал дом, когда его младшей дочери только-только исполнилось тринадцать лет. Если учитывать, что Кейли была паинькой, то ничего, кроме поцелуев и подростковых обжиманий, здесь просто-напросто и быть не могло. Хотя даже мысли о «подростковых обжиманиях» вызывали у Шарпа приступы мучительной ревности.

«Бобби… Надеюсь, этот ублюдок, умирая, испытал на своей шкуре все оттенки боли!» – подумал Эдвин, которому все казалось, что Прескотт недостаточно громко кричал, сгорая заживо в оркестровой яме концертного зала.

Он прислушался к звукам струившейся в душевой воды и представил Кейли обнаженной. Эрекция ждать себя не заставила. Тут ему вспомнился заголовок из журнала «Роллинг стоун»: «Скромницы всегда в моде» – и он решил смиловаться и больше не распекать Кейли за интрижку с Прескоттом.

«Спрошу еще раз, трахалась она с Бобби или нет. Заставлю ответить честно, – рассуждал Эдвин. – Мне же нужно знать, в конце-то концов! Но что бы ни ответила – все прощу».

Шарп снял рубашку и помял живот: он здорово похудел, но кожа все еще висела мешком.

«По крайней мере, я больше не жирный, – утешил себя Эдвин. – Чего не сделаешь ради любви!»

Ему пришла мысль тоже сполоснуться, но затем он передумал: утреннего душа вполне достаточно.

«Пускай привыкает! Буду трахать ее грязным, чистым, сзади, сверху – всякого меня должна любить. Жена она мне или нет?»

Эдвин включил новости по радио: версию побега с любовником полиция, похоже, даже прорабатывать не стала. Пайк Мэдиган серьезным голосом рассказал про похищение, призвал всех проявлять бдительность и обращать пристальное внимание на парочки, похожие на Эдвина Шарпа и Кейли Таун.

– Как удалось установить, – вещал диктор, – сейчас автомобиль злоумышленника направляется на запад, в округ Монтерей. Ни марки, ни номера машины мы, к сожалению, не знаем. На фотографию похитителя можно взглянуть на специально запущенном веб-сайте, где будут отображаться все последние новости, касающиеся этого дела.

«Салли, Салли! Ах ты моя маленькая лживая шлюшка! Печенкой чуял: сдашь меня при первой же возможности! Интересно, кому ты все-таки лапши на уши навешала? Кому-кому? Ясное дело, Кэтрин Дэнс!»

Эдвин понимал: обманный маневр с Монтереем даст ему не так уж много времени, и поэтому на следующий месяц уже планировал переезд. Кейли нравился Остин. Сам он против Техаса не возражал – диких мест, чтобы укрыться, там хватало.

«Но с другой стороны, Кейли в одном из блогов, комментируя свою песню „В дороге“, упоминала Миннесоту, – размышлял Эдвин. – Этот штат будет даже поинтересней! Особенно если брать в расчет малыша. Жара и духота – не лучшие условия для беременных! Надо ведь и о наследниках позаботиться…»

Эдвин уже проштудировал Интернет на тему женских циклов и все гадал, когда же у Кейли начнутся месячные. Однако сильно не беспокоился: любовью он планировал заниматься каждую ночь, а то и чаще.

«Рано или поздно попаду в десяточку! – подумал Шарп, расстегнул джинсы и запустил руку в плавки, проверить, как там дела. Но проверок не требовалось, он и так был на взводе. Шум воды прекратился. – Сейчас будет вытираться! Господи, какое же у нее должно быть роскошное тело! Надо будет установить правило: в трейлере только нагишом».

Он вдохнул сладковатый запах шампуня, разливавшийся во влажном воздухе.

– Эдвин! – позвала Кейли игривым тоном. – Я готова. Подойди взгляни!

Ухмыляясь, Шарп поспешил в душевую и обнаружил Кейли у двери… Полностью одетой.

Ухмылка разом слетела с лица. Он сморгнул, а затем в ужасе вскрикнул.

– Нет, нет, нет! Что же ты натворила!

В гигиеническом наборе для авиаперелетов, который Эдвин прикупил для Кейли, нашлись ножницы со скругленными концами. Ими-то она и воспользовалась, чтобы обкромсать себе волосы.

– Нет! – вопил Эдвин, в ужасе разглядывая ворох золотистых прядей на полу ванной комнаты, – вид у него был такой, будто он обнаружил труп своей возлюбленной. – О господи, Кейли!

Обкорнать столько волос такими ножницами оказалось не так-то уж и просто. На все про все ушло добрых десять минут. В конце концов от ее роскошной шевелюры осталась лишь трехдюймовая челка.

– Что такое, Эдвин? – нараспев произнесла Кейли с издевкой. – Неужели я тебе разонравилась? Теперь и преследовать меня не будешь, да? Если любишь девушку, то это ведь не играет никакой роли? Или играет?

– Нет-нет, разумеется, это не имеет значения! Просто… – произнес он, и его чуть не стошнило.

«Господи, сколько должно пройти времени, прежде чем волосы снова отрастут? – в отчаянии прикидывал Эдвин. – Она ведь не стриглась целых десять лет и четыре месяца! – А затем подумал было, что Кейли может носить шляпу, но тут же отверг эту мысль. – Ненавижу женщин в шляпах!»

– А мне кажется, что очень даже имеет. Эдвин, да ты, похоже, не на шутку расстроился.

– Но зачем? Кейли, зачем ты их отстригла?

– Чтобы ты взглянул правде в глаза. Ты любишь девочку из буклетов и альбомов, с плакатов и страниц журнала «Энтертейнмент уикли». Ты любишь девочку, которую показывают в видеоклипах на кабельном телевидении. Но не меня! Разве ты забыл, что сказал мне тогда, в театре Фресно? Так я напомню: «Твои волосы… Просто нет слов! Такие красивые! Это вторая по счету – сразу после голоса, конечно же, – особенность, которую я обожаю в тебе!»

«Может, удастся собрать локоны и сделать из них парик? Пускай носит, пока отрастают… – думал между тем Эдвин. – Хотя как это провернешь? Сразу узнают и копам сдадут. Черт, черт, черт, черт, черт! Что же делать?»

– Ну что? Трахнемся? Или я выгляжу слишком по-мальчишески? – подначивала его Кейли.

Эдвин, не отрывая взгляда от ее остриженных волос, медленно двинулся к ванной комнате.

– Вот! На! Зацени! – закричала девушка, схватила пряди и бросила их Шарпу в лицо.

Волосы разлетелись во все стороны и упали на пол. Следом за ними бухнулся на колени и Эдвин, в отчаянии пытаясь собрать все в одну кучку.

– Так я и знала! – презрительно прошептала певица и попятилась обратно в ванную. – Ты ни малейшего понятия не имеешь, кто я на самом деле. Ничегошеньки ты не знаешь, Эдвин Шарп!

Теперь и Эдвин тоже, оправившись от потрясения, вспылил:

– Вот что я тебе на это отвечу, Кейли Таун! Я прекрасно знаю, кто ты есть! Ты сучка, которую я через минуту трахну! – крикнул он, начал подниматься с колен и вдруг заметил в руке у девушки некий предмет.

«А это еще что?.. – насторожился было Эдвин, но тут же расслабился. – Ах, это всего лишь пластиковая чашка. Я все предусмотрел. В ванной нет ничего бьющегося и ничего такого, из чего можно было бы сделать нож».

Но одного он все-таки не учел.

Под раковиной Кейли нашла нашатырный спирт и до краев наполнила им чашку.

Едкий запах ударил Эдвину в ноздри, и его осенила запоздалая догадка. Остриженные волосы – всего лишь отвлекающий маневр. Шарп попытался отвернуться, но не успел. Кейли выплеснула химическую жидкость прямо ему в лицо: попала в рот и нос. Хотя он и зажмурился, испарения все равно обожгли глаза. Тысячи раскаленных игл словно бы разом вонзились под веки. Эдвин завизжал. Такой боли он в жизни еще не испытывал. Боль была похожа на живое существо, забравшееся внутрь тела, слившееся с ним воедино и терзавшее его изнутри.

С громким криком Шарп повалился на спину, неистово пытаясь оттереть с лица нашатырь.

«Надо умыться, надо умы… – бешеным волчком закружилась в его голове мысль, и тут же ей на смену пришла другая: – Жжет, жжет, жжет!» – А затем он закашлялся и стал задыхаться.

Вдруг последовала еще одна вспышка боли! Кейли ударила его в горло. Как раз в то самое место, куда он сам себе выпустил пулю.

Эдвин закричал пуще прежнего.

Скорчившись на полу, парализованный от боли Шарп почувствовал, как Кейли выдирает у него из кармана ключи. Он попытался ухватить ее за руку, но тщетно – она оказалась быстрее.

Едкий нашатырь проникал все глубже и глубже, обжигая слизистую рта и носа. Эдвин чихал, отплевывался, кашлял и с трудом переводил дыхание. Кое-как он все же поднялся и подставил лицо под кран, чтобы смыть эту испепеляющую жидкость, но вода не полилась.

Кейли израсходовала весь запас.

Спотыкаясь, Эдвин набрел на холодильник, рванул ручку, на ощупь нашел бутылку с водой и вылил ее на лицо. Охлажденная жидкость помогла: жечь стало меньше, а зрение хоть и нечеткое, но все же вернулось. Шарп доковылял до двери, но оказалось, что Кейли его заперла. Вынув из бумажника второй ключ, он открыл дверь и поспешил наружу, на ходу потирая кулаками глаза.

Эдвин огляделся и приметил Кейли. Она бежала вниз по дороге, ведущей к трассе.

Боль утихла, и Шарп успокоился.

«Гравийка тянется аж три мили, – подумал он и улыбнулся. – Босиком она далеко не убежит!»

И Шарп бросился в погоню. Сначала бежал трусцой, а затем припустил вовсю.

Нашатырь не до конца выжег желание Эдвина. Он собирался сбить Кейли с ног, сорвать с нее джинсы, рывком перевернуть на живот…

«И заставить ее рыдать, как рыдал я! – подумал Эдвин. – Я покажу ей, кто здесь главный!»

Кейли скрылась за поворотом, но их разделяли всего лишь какие-то сто футов. Преследователь неумолимо настигал свою жертву.

Семьдесят футов…

Пятьдесят…

«Покажу… кто… здесь… главный!» – повторял про себя Эдвин, приближаясь к повороту.

Десять шагов. Пять. Три. Он выскочил из-за поворота, и от приступа кашля его скрутило пополам.

«Нашатырь и бег – вещи несовместимые!» – подумал Шарп, поднял глаза и… расхохотался. Больше ему ничего не оставалось.

С одной стороны от Кейли стоял мужчина в форме, а с другой – женщина в штатском.

Эдвин захохотал пуще прежнего. От души. Так, помнится, смеялась его мать. Если, конечно, была достаточно трезвой, чтобы радоваться жизни.

Шарп пригляделся. Мужчина в форме, с черными густыми усами был не кто иной, как Арутян – помощник шерифа из Фресно.

А женщиной, обнимавшей Кейли, оказалась Кэтрин Дэнс.

Полицейский целился Эдвину прямехонько в грудь.

– На землю, – скомандовал Арутян. – Ложись на живот, руки по швам.

«Сделаю шаг – и отправлюсь на тот свет, – колебался Шарп. – Сдамся – и окажусь за решеткой… Как же быть?.. Как же быть?.. – мучительно размышлял он и наконец-то решился. – В тюрьме я хотя бы смогу поговорить с Кейли. Если она, конечно, придет меня навестить. Может, даже споет для меня! Поговорим. Чем черт не шутит, может, все-таки послушает меня и поймет, что все вытирают об нее ноги! Сообразит наконец, что вот он я! Единственный и неповторимый! Мужчина ее мечты! Мистер Сегодня!»

С этими мыслями Эдвин лег на землю.

Пока Арутян защелкивал наручники и поднимал злоумышленника на ноги, Кэтрин держала его на мушке.

– Полейте, пожалуйста, на глаза воды. Жжет адски!

Арутян достал бутылку и плеснул Эдвину в лицо.

– Спасибо.

Подъехало еще несколько полицейских машин.

– Я слушал по радио новости. Там же сказали, вы на пути в Монтерей… Как вы догадались, что я подался сюда?

– Оперативную группу собрали и в Монтерее тоже, но больше для прессы. Чтобы ты, слушая новости по радио или читая их в Интернете, думал, что одурачил нас. Спрашиваешь, как мы догадались? Ну какой смысл тебе туда ехать? Да и не стал бы ты выкладывать Салли Докинг свои планы, если бы не хотел пустить нас по ложному следу. Дезинформация, запугивание свидетелей – вот твои излюбленные методы.

Что же касается этого места, то криминалисты нашли следы горной породы позади твоего дома. Где порода, там и шахтерский городок, а где шахтерский городок, там и родовое гнездо Таунов, про которое Кейли пела в песне «Дом у серебряного рудника». Ты знал, что девушка чувствовала себя глубоко несчастной, когда Бишоп продал их родовое гнездо, вот и решил произвести на нее впечатление. Сделав несколько снимков со спутника, мы обнаружили трейлер – твой камуфляжный брезент в таких делах не помощник.

На какое-то мгновение Эдвин чуть было даже не влюбился в Кэтрин Дэнс, так эффектно разрушившую его жизнь. Но стоило ему взглянуть на Кейли, как он тут же начисто забыл про агента КБР.

Непокоренная Кейли Таун стояла, широко расставив ноги, и холодно взирала на своего незадачливого завоевателя.

Несмотря на презрение, сквозившее во взгляде Кейли, Шарп никак не мог отделаться от мысли, что в глазах певицы на миг вспыхнула кокетливая искорка.

«Когда волосы отрастут, она снова станет красавицей, – подумал Эдвин. – Боже, как же я люблю ее!»

Кэтрин Дэнс дожидалась выступления за кулисами концертного зала Фресно. Стрелки часов показывали половину восьмого. Поговаривали об отмене концерта, но Кейли, ко всеобщему удивлению, настояла на своем. Поглядывая в зал, быстро заполнявшийся зрителями, Дэнс чувствовала, как воздух все больше и больше наэлектризовывается. Она хорошо помнила это ощущение еще с тех давних времен, когда сама выходила на сцену исполнять фолк-песни.

Это ни с чем не сравнимое приятное и всеохватывающее возбуждение: голос и музыка, в унисон льющиеся из динамиков, невидимыми нитями связывают исполнителя и слушателя. Если ты однажды оказался в ослепительном свете рампы перед тысячами людей, ловящими каждое твое слово, то потом хочется возвращаться на сцену снова и снова. К вниманию и обожанию привыкаешь быстро. Они становятся такими же необходимыми, как кислород.

Именно поэтому Кейли Таун и многие другие исполнители – несмотря на усталость, смерть близких людей, риск быть похищенными «эдвинами» – раз за разом выходили на сцену и давали концерты.

Кейли Таун облачилась в свой привычный наряд хорошей девочки – иначе и быть не могло. Новой деталью в ее образе стала кепка команды «Бульдоги Фресно», скрывавшая ее остриженные волосы: как будто пай-девочка попала с корабля на бал и приехала выступать сразу после игры с друзьями в софтбол на стадионе Калифорнийского университета!

Кейли стояла в сторонке и приноравливалась к новой гитаре. К своему любимому «Мартину» – пока на нем не заменят струны и не почистят – она даже прикасаться не хотела.

«Подумать только! Осквернить гитару медиаторами, выточенными из кости убитого человека!» – сетовала Кэтрин.

Дэнс никогда не была суеверной, но, представив себя лишь на мгновение на месте Кейли, она решила, что непременно выкинула бы такую гитару и купила взамен новую.

– Ну, привет, – прервал ее размышления чей-то голос.

Обернувшись, Кэтрин увидела старшего детектива Мэдигана и невысокую миловидную женщину лет сорока с круглым личиком школьницы: большие веселые глаза, целая россыпь веснушек и стриженные «под пажа» каштановые волосы.

«Ну что за прелесть!» – От взгляда Кэтрин не укрылось, что они держатся за руки.

– Позволь представить тебе мою жену Джуди. – Он повернулся к супруге. – Джуди, а это Кэтрин Дэнс из КБР. Теперь ей будут здесь рады в любое время дня и ночи. И разумеется, тем, кто прибудет во Фресно под ее началом, тоже.

– Пайк, ловлю тебя на слове! Хотя и надеюсь, что таких поводов для посещения Фресно больше на мою долю не выпадет.

– Что ж, пойдемте попробуем послушать концерт. Если, конечно, вот эти «гробы» не уничтожат наши барабанные перепонки! – с сомнением глядя на огромные динамики порталов, произнес Мэдиган. – А кстати, вот, держи! – И он вручил Дэнс коробочку.

Она открыла ее и рассмеялась. Внутри оказался значок помощника шерифа Объединенного управления Фресно – Мадера.

– Звезда шерифа! – воскликнула Кэтрин и от души поблагодарила Мэдигана. Она едва удержалась, чтобы тут же не прицепить значок к зеленой шелковой блузке.

– Ну, теперь все, можно усаживаться на свои места, – проворчал старший детектив и повел жену в зал. По дороге он настороженно озирался, как будто ожидая увидеть в полумраке концертного зала преследователя – или еще какую угрозу жителям Фресно.

«А может, просто недоволен, что здесь не торгуют мороженым», – предположила Кэтрин.

Она вернулась к Кейли. Певица вручила новую гитару Таю Слокуму и проинструктировала его, объяснив, что именно хотела бы в ней переделать. Затем обратилась к музыкантам, и они обсудили, кто за кем и когда играет соло. Кейли изменила один куплет песни, посвященной Бобби: в память об Алише она добавила туда несколько новых строк.

– Все боюсь, как бы не разрыдаться прямо посреди песни, – доверительно сообщила Кейли подруге.

Между тем застенчивый Тай Слокум подошел к ним и вернул новую гитару: все изменения были сделаны точь-в-точь, как того и желала Кейли. Певица поблагодарила Тая, и этот грузный малый, бросив на нее украдкой пару взглядов, направился прочь. Кэтрин с легкостью «прочитала» Слокума. Гитарный техник обожал Кейли. Пожалуй, его поведение можно было бы расценить как подозрительное, но Дэнс прекрасно видела: он смирился с тем, что его любовь останется безответной, и никогда не пойдет по стопам Эдвина Стэнтона Шарпа. Тай четко уяснил себе границу между поведением нормального человека и безумца.

Следом за Слокумом к ним подошел какой-то мужчина в брюках-чинос и накрахмаленной рубашке без галстука. Незнакомец, чья кудрявая черная шевелюра проигрывала войну блестящей лысине наступавшего четвертого десятка, тем не менее сохранял бодрость духа и буквально ослеплял всех вокруг своей задорной мальчишеской улыбкой.

– Кейли! Привет! – воскликнул он с энтузиазмом, а через пару мгновений вежливо кивнул и Дэнс тоже. – Я Арт Франческо.

Заметив недоверчивые взгляды обеих женщин, он поспешил показать пропуск, обеспечивавший ему беспрепятственный доступ на территорию концертного зала.

– Здрасьте, – обронила Кейли.

Дэнс показалось, что она прежде уже видела этого человека на автомобильной стоянке в компании Бишопа.

«Наверное, друг Тауна…» – подумала она.

– Просто ужас, что тебе пришлось пережить! Твой отец мне такого порассказал! Ну и времена! Но теперь-то, надеюсь, все позади? Тот парень за решеткой?

– Да.

– Слава богу! Что ж, будем знакомы! Мы ведь теперь занимаемся общим делом.

– Ага, очень рада. А вы кто, собственно, будете?

Мужчина нахмурился.

– Арт. Арт Франческо, – произнес он.

А потом, сообразив, что его имя ничего не говорит Кейли, спросил:

– Разве твой отец не говорил, что я буду на сегодняшнем концерте?

– Боюсь, что нет.

– Вот так так! – рассмеялся Франческо. – Ох уж этот Бишоп! Гений своего дела! Но, как известно, все гении рассеянные. Вот моя визитка.

Даже простому обывателю, не слышавшему слова «кинесика», было достаточно одного взгляда, чтобы заметить, какое глубочайшее потрясение испытала Кейли.

Дэнс взглянула на визитку в руке певицы: «Джей-Би-Ти глобал энтертеймент».

– Что значит «Мы теперь занимаемся общим делом»?

– Ты меня извини, если что… – Франческо смущенно облизал губы. – Но…

– Да что происходит? – резко спросила девушка.

– Понимаешь, я думал, твой отец… Я ведь не знал, что Бишоп ничего тебе не сказал. Хотя сам я только-только говорил с ним.

– Что он должен был мне сказать?

– Боже милостивый! Послушай, Кейли, мне очень жаль. Отец должен был предупредить тебя еще утром, сразу после того, как мы подписали документы. Я полагаю, что он просто-напросто забыл про контракт. И не удивительно, учитывая инцидент с этим сумасшедшим!

– Про какой еще контракт?

– Ну как же, про тот, что наша компания заключила с тобой. Бишоп… Он… Кейли, ну правда, мне прямо аж неудобно. Вот же вляпался! Я-то наивно полагал, что ты уже все знаешь, и лишь хотел поздороваться. – Бедный Франческо выглядел как побитая собака. – Слушай, почему бы тебе для начала не обсудить все с отцом?

Кейли угрожающе надвинулась на мужчину. После одержимого преследователя ей уже никто не был страшен, тем более какой-то там проныра из Лос-Анджелеса.

– Ну уж нет, мы обсудим это с вами. И немедленно! Говорите все как есть!

– Бишоп подписал контракт с «Джей-Би-Ти», – не стал лукавить Франческо. – Зиглер вне игры. С ним и с его звукозаписывающей компанией твой отец продлевать контракт не стал.

– Какого черта?!

– А у Бишопа есть на это право? – спросила Дэнс.

– Есть, – сжав челюсти от переполнявшей ее ярости, процедила Кейли. – Когда вся эта каша только-только заварилась, мне еще не исполнилось восемнадцати. А когда я подросла, то ничего менять не стала. Полностью доверяла отцу. И, как выяснилось, зря! Такие вопросы мы всегда решали вместе… До сегодняшнего дня!

– Кейли, так тут не о чем печалиться! – с энтузиазмом воскликнул Франческо. – Это же сделка года! Ты еще спасибо отцу скажешь. Столько денег ты наверняка прежде и в глаза не видела. Весь творческий процесс будет находиться под твоим контролем: Бишоп и юристы выхлопотали тебе самые лучшие условия. Бизнес-модель «360» в действии! Пока ты в свое удовольствие сочиняешь новые песни, мы займемся всем остальным: гастроли, запись альбомов, производство, тиражирование записей, музыкальные сервисы и реклама. В общем, мы будем делать все то, что тебя как артиста волновать не должно. Кейли, ты выйдешь на новый уровень – международный. Такой фурор произведешь – мама не горюй! К нам уже поступили предложения от таких известных кабельных каналов, как «Си-Эм-Ти», «Эм-Ти-Ви» и «Эйч-Би-О». А ведь прошло всего несколько часов после того, как Бишоп поставил свою подпись на контракте! «Старбакс» и «Таргет» уже хотят заполучить эксклюзивные права на твой новый альбом! Кейли, повторюсь: это совершенно иной уровень. Тебя ждут концертные площадки Вегаса и Лондона, стадионы и амфитеатры! Ты и думать забудешь про все эти захолустные местечки!

– Если вы вдруг не в курсе, то это захолустное местечко – мой родной город.

– Я ни в коем случае не хотел никого обидеть, – дал задний ход Арт Франческо и примирительно протянул певице руку. – Хотел лишь сказать, что вскоре ты окажешься на вершине музыкального олимпа. Жаль, конечно, что наше сотрудничество началось с разногласий. Предлагаю срочно это исправить.

С этими словами он потряс протянутой рукой, но Кейли даже не взглянула на нее.

Бишоп, заметив перепалку, поморщился и неспешно подошел к ним:

– В чем дело, Арти? Что за шум?

– Бишоп, прости, старина, я никак не думал, что Кейли не в курсе.

– Ага, не в курсе, – подтвердил отец хриплым голосом и уставился мимо Франческо на сцену. – Не до того, знаешь ли, нам сегодня было.