Тайная страсть Гойи Лесина Екатерина
Танька на его месте тоже в жизни не поверила бы, но призадумалась. Инстинкты у таких вот хищников обострены, и не может он не чуять, что не так проста Мариночка, какой казалась. Тем более после того, как шантажировать вздумала.
– Выкладывай.
– А деньги?
– Деточка, не наглей!
– Папуля, я-то и без твоих денег как-нибудь обойдусь. До сих пор же жила, а вот ты без меня вряд ли долго протянешь. – Татьяна улыбнулась, как можно более мило. – Так что тебе решать…
Он хмыкнул.
И чековую книжку вытащил.
– Надеюсь, за наличкой не погонишь?
– Надеюсь, чек ты не отменишь, – в тон ответила Татьяна, и отец рассмеялся.
– А ты и вправду моя дочь… Жаль, что так вышло. – Правда ни тени сожаления в голосе его Татьяна не услышала. – Остальные… Гошка мягкотелый. У Варьки голова тряпьем забита. Женька мнит себя умной, но умный дурак хуже обыкновенного. А с тобой можно дело иметь… Рассказывай.
Татьяна и рассказала.
Открыто. Откровенно.
– Вот. – Она вытащила из сумочки кассету. – Как-то я записала их разговоры… Думаю, будет интересно. Вот и вещички кое-какие, они выбрасывали бумажники, но мусор выносила я. Там и отпечатки имеются. Мариночкины в том числе.
– А отрава?
– Увы, с этим не ко мне. Но телефончик Райки я подсказать могу…
– Что ж. – Пакет с доказательствами отец подвинул к себе. – Не боишься, что я и мамашу твою посажу?
Танька фыркнула:
– Думаю, вы вообще никого не посадите. Это не выгодно. Маринку прижмете, но и только… Будет сидеть на коротком поводке. А дело… Доказательства эти любой нормальный адвокат мигом разнесет. И вы это понимаете. Но чтобы надавить, сгодятся… Вообще, я бы ее выгнала, но, боюсь, что вы на это не пойдете. Маринка и вправду знает слишком много про ваш бизнес. Поэтому…
– Умная девочка. – Эта искренняя похвала была неожиданно приятна. Возможно, потому, что раньше не находилось человека, который и вправду оценил бы Танечкин ум. Стервой называли. Тварью. А вот умной – никогда. – Ты все правильно поняла. Надеюсь, и сейчас поймешь правильно. Ты, конечно, мне дочь и все такое, но, я надеюсь, этим фактом ты злоупотреблять не станешь. Будем считать, что задолженность по алиментам я выплатил.
Чек Танька спрятала в рукав.
– Ты сейчас выйдешь и сделаешь так, чтобы больше я о тебе не слышал.
– Конечно.
– Вот и умница. И Гошку в покое оставь. Нечего в его пустую голову свои мысли вкладывать.
Это требование тоже не вызывало у Татьяны протеста. Родственных чувств как таковых она не испытывала. И поддерживать отношения с братцем не собиралась. Она получила деньги, которых хватило бы на жизнь, а дальше… Дальше она как-нибудь устроится.
– Отец после встречи вызвал меня. И сказал, чтобы я обо всем забыл. – Егор закусил губу. – Что Татьяна на самом деле мошенница, задурила мне голову, но отец сделал так, что она не вернется. А мне нужно на учебе сосредоточиться. Что до Марины, то она – достойная женщина и постарается стать хорошей матерью.
Егор вздохнул:
– Я пытался до него достучаться, но он только разорался, велел выбросить из головы всякую чушь, которую мне тут наговорили… После той встречи он пришел рано. И заперся с Мариной в зале. Говорил, я не слышал, что именно он ей говорил. Она сначала пыталась возражать, потом плакала, умоляла. Потом шептались… И я понял, что на самом деле отец рад. Конечно, мама ему мешала. А тут ее не стало. И руки у него чистые. И Марину… ему нравилось всех контролировать. Вот и получил новую игрушку. Я пытался, я понимаю, что сделал глупость, но не смог молчать. Не так цинично. Он знал, что Марина убила маму, но и не пытался ее наказать.
– Он ее наказал, – встряла Татьяна, отвлекшись от разглядывания собственных ногтей. – И так наказал, что ты себе представить не способен. Она получила все, что хотела, только, видишь ли, при этом она полностью, и телом, и душой от него зависела. И дрожала, боялась, что однажды он все-таки решится ее сдать. Она ведь рассчитывала на другое. Богатый супруг живет с полгодика, а потом вдруг умирает… Сердце не выдержало. Но папочка оказался умней. Внушил ей мысль, что после его смерти вся информация попадет к его приятелю из органов. И Мариночка прямым ходом отправится в тюрьму.
– Ей там было бы самое место!
– Нет, Гошка, ты не понимаешь, что такое жизнь в постоянном страхе, в постоянной зависимости от другого человека… В осознании, что, если ты ему надоешь, он избавится от тебя по щелчку пальцев. И при этом у нее было все. Деньги. Наряды. Драгоценности. Курорты. Кроме жизни личной. Ни подруг. Ни даже приятельниц. Никого, кроме нашего папашки, который с преогромным удовольствием выносил Мариночке мозг. Он ведь постоянно напоминал ей, кто она. Проститутка. Убийца. Тварь, не достойная жалости. Он ее пригрел, обеспечивает… А вас, к слову, отправил прочь не потому, что боялся. Не боялся он. А вот образование дать хотел. Надеялся, что получится хоть что-то…
– Это он тебе сказал? – поинтересовалась Евгения. И в голосе ее промелькнуло что-то такое… злое?
– Марина. Мы встретились случайно. – Татьяна откинулась в кресле. – Тогда я и поняла, что жизнь подкинула мне еще один шанс.
Глава 19
В Москве Танечке не удалось устроиться. Да, здесь еще помнили ее деда, но этой памяти было недостаточно, чтобы, позабыв о своих делах, кто-то бросился на помощь его внучке. Выручили деньги.
Танечка поступила.
Сняла квартиру.
Смогла жить и учиться, не тратя времени на ночные подработки. И учеба-то давалась ей легко, наверное, она была талантливее многих, но таланта оказалось недостаточно, чтобы зацепиться. Ей позволили аспирантуру и то заочную, дали защититься, а после непрозрачно намекнули, что свободных мест при университете нет. И вообще, наступила золотая пора самостоятельной жизни.
Танечка вернулась домой.
Нельзя сказать, чтобы у нее имелись какие-нибудь грандиозные планы. Скорее уж получилось так, что она оказалась в ситуации, когда совершенно не представляла, что делать.
Устроиться в местную больничку за копейки?
Или в школу?
Или еще в какое-нибудь муниципальное заведение, работа в котором скучна?
Тоска, да и платят в муниципальных заведениях гроши, на которые не прожить. Мелькнула мыслишка об удачном замужестве, но Танечка ее отмела. Все же она была здравомыслящим человеком и предпочитала планы строить если не реалистичные, то хотя бы приближенные к реальности.
Мать, постаревшая, но отчаянно молодящаяся, как ни странно, появлению Танечки обрадовалась.
– А вот и ты, дорогая! – воскликнула она, словно бы Танечка отсутствовала не годы, а пару часов. – Ты очень вовремя!
Она не спилась, что было само по себе удивительно, не подсела на иглу и даже как будто бы остепенилась, поумнела, чему, впрочем, Танечка не слишком-то поверила.
– В нашем центре нужен врач…
На такую удачу сложно было рассчитывать. Танечка осторожно поинтересовалась:
– А ты уверена?..
– Конечно, уверена! Тебя возьмут. Не беспокойся. Мариночка обо всем позаботится. Ты же помнишь Мариночку?
Татьяна кивнула:
Как же, забудешь ее!
– Она жаловалась, что ей помощь нужна, ей так тяжело жить. – Мамочка вдруг хмыкнула, и лицо ее исказила гримаса ярости. – Сидит на всем готовом и плачется!
Танечку в медицинский центр приняли, пусть и без особой радости, с явным скрипом – имелись претенденты получше, в годах и чинах от науки, но отчего-то взяли именно ее.
– На испытательный срок, – любезно предупредил заведующий. И добавил: – За вас очень просили. Марина Анатольевна полагает, что вы именно тот человек, который способен ей помочь. Весьма надеюсь, что это именно так.
В голосе его Танечка услышала совсем иное.
Он надеется, что помощи Марина Анатольевна не дождется, что Танечка провалит дело и даст уволить себя с волчьим билетом. Все это было странно, очень странно… Более того, Танечка чуяла, что ее втягивают в непонятную авантюру, но отказываться от своего шанса не собиралась.
Как-нибудь управится она с Мариной Анатольевной.
Та появилась спустя недели две, позволив Танечке обосноваться в выделенной ей каморке. Кабинетом ту назвать было сложно, но Танечка не капризничала.
Кое-что из обстановки, купленное на остатки собственных денег.
Дедовы дипломы.
Книги с его фамилией, благо, у них общая.
Очки. Одежда. И прочие милые ухищрения, которые позволили ей выглядеть старше.
С немногочисленными пациентами, страдавшими в основном от безделья, – было всего пара действительно серьезных случаев, грозивших развитием депрессии, – она поладила быстро. Танечка была любезна, умела сочувствовать и слушать.
Что еще требовалось?
И руководство, поначалу настроенное к ней скептически, оттаяло.
– Вижу, вы нашли верный подход…
Руководству на проблемы пациентов было глубоко наплевать, но вот факт, что сии пациенты оценили нового доктора настолько, чтобы обращаться к нему вновь и вновь, оплачивая визиты через кассу, радовал.
Татьяна же подумала, что через пару лет и собственную практику потянет.
Марина пришла без записи, уверенная, что примут ее в любом случае. И даже пыталась предъявить претензии, когда Танечка отказалась сворачивать сеанс ради нового клиента. Претензии Танечка выслушала, а потом спокойно сказала:
– Тетя Марина, будем откровенны, вы сами поленились записаться. Для вас, конечно, я бы подвинула расписание, перестроила, но не когда сеанс начат…
Танечка несколько опасалась, что ответ этот Марину не устроит, но она лишь махнула рукой и упала в мягкое кресло.
– Извини. В последнее время я такая нервная стала… Господи, Танька, поверить не могу, что это ты! Выросла… Очки, к слову, тебя старят.
– Это нарочно.
– Ну да. – Сама Марина выглядела моложавой, и в отличие от Танькиной матери, сия моложавость смотрелась почти естественной. Если Марина и ложилась под нож – а в этом Танечка была почти уверена, – то выбирала хирургов высокого класса. – Все мы кем-то притворяемся…
Она вздохнула, и в какой-то момент Танечка почти поверила, что Марине понадобились именно ее профессиональные услуги. Но та потянулась, щелкнула пальцами и сказала:
– А теперь послушай меня, девочка. Я тебя сюда устроила, я тебя могу и выгнать. Причем так, что ни в одно приличное место тебя не возьмут. Надеюсь, ты это понимаешь.
– Понимаю. Чего вы хотите?
Марина усмехнулась:
– А в тебе всегда мозги имелись, в отличие от твоей мамочки… Хочу я, чтобы ты меня прикрыла. У меня депрессия и все такое. Мне нужны сеансы, скажем, дважды в неделю часа по два… После меня никого не ставь в расписание, если вдруг задержусь.
Она окинула кабинет взглядом.
– Я буду приходить, потом, надеюсь, ты понимаешь…
– И кто он?
– А тебе дело?
– Нет. Но лучше знать, чтобы не подставиться… Принесите сюда другую одежду. Попроще. Очки и парик. Лучше с длинными волосами, и чтобы цвет волос отличался. Переодеваться будете здесь. Потом я вас выведу через служебный ход. Купите запасной телефон. Бросать будете здесь, но пока вас нет, у меня должна быть возможность связаться…
Татьяна говорила спокойно и деловито, и тон ее подействовал. Марина, которая вскинулась было, желая возразить, в конце кивнула.
– Умная девочка. Хорошо, так и сделаю. И никому, слышишь? Особенно мамаше твоей… Будет спрашивать… – Марина замолчала.
– Будет, – подтвердила Татьяна.
– Наплети чего-нибудь про депрессию или там… Не знаю, сама придумаешь.
С тех пор так и повелось.
Марина звонила.
Являлась.
Переодевалась в простенькое, Татьяной купленное платьице, пряталась за париком и очками и выскальзывала из центра. Приставленная охрана несколько раз пыталась проникнуть в кабинет, но получила жесткий отпор и успокоилась.
Спустя месяц Марина прикупила авто, естественно, не себе, Татьяне. Подержанный «Фордик» был недорогим, неприметным и удобным.
– Смотри, чтобы заправлен всегда был, – велела Марина, вручив ключи. И в порыве нежности даже погладил Танечку по голове. – Ты в деда пошла… Если бы и Галка такой была. Спрашивала?
– Спрашивала, – не стала отрицать Татьяна.
– А ты?
– Сказала, что у вас тревожно-депрессивное расстройство, что семейная жизнь не ладится, мужа вы не любите. И он к вам остыл. И вы опасаетесь развода… Стандартный перечень проблем.
И молодой любовник, номер которого выяснить получилось без особого труда, в них вписывался. За ним она наблюдала издали, прикидывая, как воспользоваться ситуацией.
Шантаж?
Мелко. И опасно. Марина – не тот человек, который станет терпеть… Да и выгода весьма сомнительна. Нет, не то чтобы Татьяна выгоды искала, скорее уж ей требовались хоть какие-то гарантии, что, когда пылкий роман закончится, Марина не поспешит убрать и невольных свидетелей ее измен.
Что до матушки, то к делам Марины, вернее, к семейной ее жизни, она испытывала какое-то болезненное любопытство, находя в выдуманных – а может, и не совсем выдуманных – проблемах, о которых Татьяна рассказывала будто бы с большою неохотой, утешение.
– Это потому, что она чужое взяла! – как-то заявила она Татьяне. – Он был моим! Он меня любил, так нет же, влезла!
Еще одна навязчивая идея, бороться с которой у Татьяны не было ни малейшего желания. И ввиду своей навязчивости, эта идея мешала воспринимать любые аргументы, которые бы ей противоречили.
Бесполезно было доказывать, что папаша бросил мамочку задолго до своего знакомства с Мариной.
И что с тех пор о мамочке и не вспоминает.
Да и вообще… зачем?
Как ни странно, но после того короткого разговора Марина прониклась к Танечке доверием. Однажды она вернулась со свидания раньше обычного, нервозная, злая даже.
– Сволочи… Все мужики сволочи!
– Он вам изменил? – поинтересовалась Татьяна.
– Кто? А… Стасик. Никогда не думала, что он способен на верность. Тот еще ублюдок, но харизматичный… Возомнил себя великим живописцем. Я про мужа своего… Когда ж он сдохнет, наконец!
Это пожелание было высказано от чистого сердца.
– С-скотина, поставил наружку, подозревает… Параноик несчастный. Выпиши мне чего-нибудь, чтобы паранойю вылечить.
– Лекарствами она не лечится. Вообще плохо лечению поддается, – заметила Татьяна.
Выходит, папочка держит Маринку на поводке.
– Да? Тогда что-нибудь такое… – Она махнула рукой.
– Вроде вашего зелья?
– Что?!
Вскочила. Побледнела, но почти сразу взяла себя в руки, улыбнулась кривоватою улыбочкой.
– Мамаша проболталась?
– Вы никогда не обращали на меня внимания, – спокойно объяснила Татьяна. – Обсуждали свои… дела… Я слушала. Поэтому не надо, тетя Марина, отрицать. Что было, то было…
– Твоя правда. – Она вздохнула и обмякла в кресле. – Если бы ты знала, как устала я от всего этого… тайны, тайны… Он ведь тоже знает. Ты ему сказала? Я тогда поразилась, откуда он… А это ведь ты! Продала, да?
– Мне нужны были деньги, чтобы учиться. – Татьяна не имела причин отрицать правду. – Вы ведь не думали обо мне.
– Я и не должна была. У тебя мать имеется.
– Ну да, конечно. – Татьяна положила руки на стол. – А квартиру, которая была и моей в том числе, вы продали… Что-то своей доли я не помню. Ваши же дела… Вы ведь никогда не интересовались теми людьми, которых убивали. Вас их судьба не заботила. Почему меня должна была заботить ваша судьба?
Она ждала, что Марина станет возмущенно отрицать или оправдываться, или ударится в слезы, она же откинулась в кресле и вытащила из сумочки сигареты.
– Логично. Каждый сам за себя. А Галка этого так и не поняла. Знаешь, сколько раз я думала убить его? Представляла, как подливаю яд… Или подсыпаю… Пара капель в одеколон, и никто бы не догадался.
– И что останавливает?
– У меня ничего не осталось. Это раз. И он меня держит. Это два. Если с ним что-то случится, деньги отойдут дорогим детишкам… А они от меня избавятся охотно. Тем более когда получат ту запись… Знать бы, где он ее хранит.
Это она произнесла задумчиво.
– Тот пакет уже давно устарел, – заметила Татьяна. – Там изначально не было ничего более-менее важного… Запись вашей беседы? Так можно заявить, что речь шла о розыгрыше или что запись поддельная, а голоса лишь похожи. Качество отвратное и ни одна экспертиза не докажет, что это и вправду была ты. Далее, вещи с отпечатками? Тебе супруг когда-то давал потрогать, и вообще, если дело дойдет до суда, деньги решат вопрос.
– Деньги… Где бы еще их взять? Нет, он не жадный, но крупные суммы привлекут внимание. А мелочовку откладывать – это не по мне. Разве что завещание…
Она щелкнула пальцами, пытаясь поймать какую-то свою мысль.
И та мысль давно мучила Марину, не давала ей покоя. Она была столь очевидна, что Татьяна решилась ее озвучить:
– Где одно завещание, там и другое. Надо лишь заставить его написать.
– Как?
Конечно, нехорошо использовать служебное положение в собственных целях, но…
– От паранойи я не вылечу, однако подобрать препараты, которые…
– Ты убила отца! – Варвара не выдержала, подскочила к Татьяне и вцепилась ей в волосы. – Дрянь! Какая же ты дрянь! Убила папу!
– Уберите эту дуру! – завизжала Татьяна, пытаясь вырваться.
Алина вжалась в кресло, надеясь, что про нее забыли. И зачем Макс заставляет ее смотреть на все это? Почему не разнимет их?
– Господи, – выдохнул Егор в сторону. – Я не знал… Я столько всего не знал!
– Интересно, если я правильно поняла, – а вот Евгению услышанное натолкнуло на совсем иные мысли, – то завещание можно признать недействительным…
Девушек все-таки разняли.
На лице Татьяны появились свежие царапины. Варвара же лихорадочно облизывала разбитые губы, дергала плечом, пытаясь скинуть руки Макса, который держал осторожно, но крепко.
– Да не травила я его! – Татьяна вытащила платочек и прижала к лицу. – Кое-какие лекарства, успокоительные. Чтобы расслабить… Они как бы делают человека более рассеянным. И управляемым. Он бы подписал бумаги, в удобный случай… Марина должна была давать препараты минимум месяц. Ни одно психотропное лекарство не действует сразу. Нет, это был разумный долгосрочный план, но… Кто знал, что папаша в больницу попадет? Нам еще повезло с моментом… Ты, Гошка, был в командировке. Твои сестрички – на курортах грелись. А Марина около мужа играла в безутешную супружницу. И конечно, ей сразу объяснили перспективу. Что оставалось делать?
– Создать подделку, – прошептал Егор.
– Именно. Стасик пришел на помощь. Сам предложил услуги, и Марина согласилась. Думала, что заплатит, как обычно, и все… ан нет… Стасик, уж извините, моралью обезображен не был. Быстренько сориентировался. Одно дело быть любовничком богатой женушки, другое – мужем… И третье – при потенциальной нищей отираться. Склепал и завещание, и генеральную доверенность. А вот подпись настоящая. Правда, папочка уже не понимал, что подписывает, но кого это волновало? Пара свидетелей, якобы независимых, свой нотариус. Думаешь, почему Маринка на попятную пошла и вам по куску выделила? Испугалась, что ты слишком глубоко копнешь!
– Дурак, – прошипела Евгения. – Какой же ты дурак! Маринка тебе наплела, а ты поверил! Мировая… Мы могли бы получить все!
– Угомонись, подружка. – Татьяна потрогала губу. – Маринка ведь могла бы и тебя следом за папочкой отправить. Стасику она сама проболталась. Нажралась на радостях, вот и сорвало крышу… Ей и вправду доктор нужен был. И таблеточки для души, потому как нельзя вечно нагнетать давление. Нет, я ее предупреждала, предлагала помощь…
Вот только Марина вряд ли приняла бы эту помощь. Алина на ее месте тоже и не подумала бы довериться тому, кто только что помогал если не в убийстве, то в подготовке к нему.
– Стасик и понял, что на золотую жилу нарвался, он к Маринке прикипел. Предложение сделал, а она и согласилась. Что ей еще оставалось? Послать Стасика она не могла, слишком много он знал. Если бы раскрыл рот, если бы заявил, что завещание – подделка…
Татьяна выразительно замолчала.
Потом добавила:
– Но и ему было не выгодно убивать ее… И мне… Она со мной до конца так и не рассчиталась.
– Вы из-за денег поссорились? – Приятель Макса подал голос, и голос этот оказался тих, невыразителен.
– Из-за чего же еще? – удивилась Татьяна. – Поначалу мы договаривались, что я получу свою долю наследства. Нет, я могла бы подать в суд… Экспертиза там… Прочие штучки. Но это долго, и результат сомнителен. А вот Мариночка обещала долю сразу, только потом решила, будто может пойти на попятную. Мол, моего участия не требовалось, значит, и платить мне было не за что. Я намекнула, что все наши с нею беседы писались… Такова практика. И пациентов о ней предупреждают, когда начинают сеансы… Но Марина ведь была слишком горда, чтобы слушать какие-то предупреждения… В общем, слово за слово, она пригрозила уничтожить меня. Я ответила, что могу пойти к Гошеньке, и тогда его адвокатская братия сотрет Мариночку в порошок.
Она вздохнула:
– Маринка бы заплатила. Никуда бы не делась. Если бы осталась жива…
– И ты бы могла ее шантажировать, – спокойно заговорила Галина. – Видите, моя дочь – чудовище.
– Не большее, чем вы. – Макс отпустил Варвару, велев ей: – Сядь. Вечер открытий только начался. Галина, будьте добры, расскажите, за что вы убили свою старую подругу.
– Я?!
– А кому еще это было нужно? Стас? Нет, ему не было никакой выгоды. С вашей подачи он съездил к матушке Раисе, прикупил отравы… Если она настоящую отраву ему продала. Но правда в том, что и у вас кое-что сохранилось. Все считали вас недалекой. Жадноватой. Глуповатой, уж простите за правду. Но при всем том забывали, что именно вы сумели избавиться от надоевшего отца. И вы, именно вы, ходили за жертвами… Вы умели ждать и выбирать момент. Вы подливали отраву. Логично предположить, что с той поры у вас кое-что сохранилось…
– Она ему изменяла. – Галина всхлипнула. – Понимаете, я не хотела, но она… Она же дрянь! Она его окрутила! А я любила! Всегда любила только его!
Алина почувствовала, что совсем потерялась в этом клубке хитрородственных взаимоотношений.
– Любили, – мягко произнес Макс. – И все бы для него сделали, верно?
Кивок.
– Вы простили его за то, что он вас бросил?
Еще один кивок.
– И простили бы снова, женщины великодушны. Тем более что вы надеялись, если он вас увидит, то вспомнит, как вам было хорошо вместе. Вы ведь его жену убили не для Марины. Для себя. Устранили ту, которая когда-то помешала вашему счастью.
Галина плакала.
Беззвучно и некрасиво. Крупные прозрачные слезы текли по щекам ее. И Алине было стыдно, что она стала свидетельницей такого горя.
– Вы почти смирились, столько лет ожидания… Вы пытались устроить свою жизнь, но вновь и вновь оказывались не нужны. Выбирали не вас. Это ранило. И с бизнесом не ладилось. Обидно, верно? А потом Марина устроила вас в центр. И вы оказались обязаны ей… А она вами пользовалась. Заставляла прикрывать ее отлучки. И встречи с любовником. Вам было невыносимо видеть, как Марина изменяет единственному мужчине, который что-то для вас значил, поэтому вы ее и убили.
– Я… – Взгляд Галины заметался. – Я не хотела… не собиралась…
– Может, поначалу и не собирались. Хотели лишь раскрыть ее… Ну же, Галина, давайте сами. А то ведь я могу долго говорить. И доказательства у нас имеются…
Макс соврал.
Это было ясно, но, похоже, лишь Алине. Так и не избавился от своей привычки нос мизинцем чесать. И значит, нет у них ничего на Галину, и если она откажется говорить…
Но Галина, жалобно вздохнув, произнесла:
– Она сама виновата! Она никогда его не любила!
– Навязчивая идея, – хмыкнула Татьяна.
– А ты… ты, маленькая дрянь, могла бы уважать отца! Нет, ты тоже хотела избавиться от него… Вы все только и думали о том, как бы избавиться…
Любовь Галины не умерла, как то бывает с любовью, не исчезла, а с годами стала словно бы ярче. И каждый неудачный роман лишь распалял это чувство.
Забылась обида.
Остались лишь волшебные воспоминания о том, как Галина была счастлива. И день ото дня воспоминания эти, приправленные хорошей долей фантазии, крепли.
Наверное, рано или поздно Галина обратилась бы к врачу.
Или нашла бы иной выход, в бутылке ли, в петле… Все чаще накатывала депрессия, глухая тоска, заставлявшая вновь и вновь представлять, какой могла бы быть ее жизнь, если бы…
Не Маринка, повадившаяся навещать дорогую подругу. Честно говоря, Галина так и не поняла, чего ради Марина, прежде всячески избегавшая общения, вдруг переменилась. Пыталась ли она таким образом контролировать Галину, либо же просто нуждалась хоть в ком-то, перед кем можно было не притворяться, но Марина держалась вольно.
Она приходила к Галине.
Озиралась.
Кривилась.
– Могла бы прикупить жилье получше…
– Денег нет.
– А куда делись те, которые я давала? – Марина хмурилась, и Галина чувствовала себя виноватой. – Опять потратила? На что, спрашивается?
– Да так…
На детектива, который взялся проследить за Маринкой. А потом и за ее любовником… Эта парочка была осторожна, но не настолько, чтобы уйти от слежки. И у Галины имелись снимки.
Надо было лишь предъявить.
Рассказать все…
Чтобы он, единственный, кто по-настоящему ее любил, осознал свою ошибку. А Галина знала, что он поймет и осознает, что прозреет и попросит прощения за годы разлуки. И вышвырнет Маринку прочь с позором, а на Галине женится.
– Говорю же, навязчивая идея во всей красе. – Татьяна смотрела на мать с любопытством. – Я и не предполагала, что все настолько запущено…
– Я лишь хотела, чтобы он был счастлив… – Галина вновь разревелась, но слезы ее никого не трогали. – А они его убили!
Читать бесплатно другие книги:
