Рыночные силы Морган Ричард
– Понял, Хоакин. Спасибо.
– И да, я буду за тебя молиться, чувак.
На презентации Филипп Гамильтон сумел подать себя на удивление внушительным. Каким-то загадочным образом его мягкость исчезла – вместо этого перед ними стояла уверенная массивная фигура, произносящая фразы глубоким баритоном, отчего слова зависали в воздухе даже после того, как предложение заканчивалось. Он продемонстрировал весомые доказательства – так все было задумано, – но куда мощнее оказался отпечаток этих фактов в головах слушателей. Крис огляделся и увидел, как собравшиеся за столом кивают – все, включая Майка Брайанта.
– Таким образом одним ударом мы вернемся от… – оживленно вещал Гамильтон, – неопределенности перемен, гарантированных волнений после земельной реформы и вероятного бюджетного дефицита, сопровождающего классические революционные режимы, к прибыльному статус-кво, которым мы наслаждались в КЭСА последние двадцать лет. На мой взгляд, леди и джентльмены, перед нами не стоит задача выбора – есть один-единственный курс действий, который диктуют здравый смысл и рыночная экономика. Спасибо.
Среди собравшихся за столом прокатилась волна вежливых аплодисментов. Шепотом произносились комментарии. Гамильтон склонил голову и отошел на несколько шагов. Его место заняла Луиза Хьювитт.
– Спасибо, Филипп, думаю, все стало ясно, но если у вас есть вопросы, можете задать их сейчас.
– Да. – Джек Нотли с абсолютно наигранным почтением поднял руку. Все сотрудники в зале мгновенно заткнулись и уставились на седеющего старшего партнера. Луиза Хьювитт вернулась в свое кресло. Филипп Гамильтон занял освободившееся место. Крис с горечью подумал, что вся сцена была поставлена и отрепетирована до мелочей, словно перед ним разыгрывался премиальный спектакль.
– Да, Джек.
– Американцы, – с нажимом сказал Нотли, чем вызвал легкие смешки. Старик был известен в подразделении эксцентричными националистскими мнениями. – Из тщательного исследования Майка, который также здесь присутствует, нам известно, что Эчеварриа-младший предпочитает наших трансатлантических кузенов, которые, увы, ближе к нему как территориально, так и культурно. Фил, я ценю то, что ты сотрудничаешь и устанавливаешь связи с «Калдерс РэпКэп», а Мартин Мелдрек верит в рыночную экономику так же, как Рональд Рейган. – На этот раз смех стал громче. – Поэтому вторых подрядчиков он выберет исключительно из американцев. Вопрос в том, хватит ли этого? Удержим ли мы в стороне Конрада Римшоу из «Ллойд Пол», к примеру? Или «Сандерс груп», «Грей Кэпитал Солюшн», «Мориарти Миллз и Силвер»? В свое время Франсиско Эчеварриа тесно сотрудничал с этими джентльменами или, как минимум, с их представителями в Майями. Можем ли мы быть уверены, что он не побежит к ним, как только ему не понравится пересмотренный бюджет?
«Слушайте, мать вашу, слушайте», – пульсировало в мозгу Криса. Хорошо хоть кто-то в этой группе психопатов обратил внимание.
Гамильтон прочистил горло.
– Справедливое замечание, Джек. Думаю, все это говорит лишь о том, что компании, которые ты перечислил, за исключением «Сандерс груп», – действуют быстро, жаждут наживы, и все они из нью-йоркского уголка. Несомненно, они будут наблюдать за процессом. Но, в отличие от них, у «Калдерс» есть свой человек в госдепе США. А это долгосрочные отношения – в случае с сенатором Барлоу мы говорим о пятнадцати годах, да и с остальными связи налажены давно. Кроме того, как ты и сказал, у вторичных подрядчиков, которых наймут «Калдерс РэпКэп», будет своя сеть лоббистов. Думаю, если мы объединим их возможности с нашим влиянием на британский МИД, сумеем отвадить любых нахлебников в перспективе.
Теперь и речь Гамильтона удостоилась смеха. Филипп обвел довольным взглядом собравшихся.
– Еще вопросы?
– Да, у меня, – Крис встал, слегка дрожа, и уставился на Гамильтона. – Мне очень интересно, какого хера вы отказываетесь от гарантированной смены режима, когда во главе КЭСА может встать человек, который сто процентов не будет связываться с американцами? И ради чего? Ради этого, блядь, дерьма? Да это банальная дележка.
Все за столом опешили. Раздались вздохи и ерзанье. Умудренные опытом принялись качать головами. Сидящий рядом Майк Брайант взглянул на друга в изумлении.
– А, Крис. – На губах Гамильтона мгновенно проскользнула улыбка, будто у комика перед тем, как до его партнера дойдет шутка. – Пока ты не отправился за бейсбольной битой Майка, позволь отметить, что мы здесь подбираем план действий, который обойдется без насилия.
Послышалось несколько смешков, но на этот раз они были осторожными. Официально сотрудники, не являвшиеся партнерами, не должны были ничего знать о происшествии с Эрнаном Эчеварриа. Крис знал, что Ник Макин, конечно, все разболтал: уж он постарался бы сделать так, чтобы слушок распространился, но насколько несдержан окажется Гамильтон, неясно. Снова взгляды устремились к Джеку Нотли, желая увидеть его реакцию, но выражение его лица оставалось непроницаемым, как кусок бледного гранита.
– Дурак напыщенный, – четко сказал Крис, и за его словами последовала абсолютная тишина. – Ты думаешь, Висенте Барранко остановит сидящий на кокаине придурок в старенькой форме отца? Полагаешь, он так просто отступится?
Крис заметил, что Луиза Хьювитт собиралась встать со своего места. Что Джек Нотли положил ладонь ей на руку и едва заметно покачал головой. От Филиппа Гамильтона это тоже не укрылось. Его рот сузился до размеров анального отверстия.
– Могу я напомнить вам, мистер Фолкнер, что вы разговариваете с партнером. Если вы не в состоянии выказывать должное уважение, я попрошу, чтобы вас удалили с собрания. Вам понятно?
Глаза Криса чуть округлились, на лице расползлась неприятная улыбка.
– Попробуйте, – тихо сказал он.
– Крис, – в конференц-зале зазвучал надтреснутый голос Нотли. – Если тебе есть что сказать, пожалуйста, сделай это и сядь. У нас тут не Королевская шекспировская компания, а совещание.
Крис кивнул:
– Хорошо. – Он оглядел зал. – Для вашего сведения, я хорошо знаю Висенте Барранко и заявляю, что если вы попытаетесь его надуть, он вновь скроется в горах и возьмет с собой тысячи жителей КЭСА, которые лишились гражданских прав. А затем, может, лет через пять или в следующем году, он вернется. Вернется и совершит то, о чем мы его изначально просили. Ну, а когда Барранко займет место в парламенте Боготы, Эчеварриа-младший окажется у стенки за преступления против человечества, и выяснится, что мы не на той, блядь, стороне. Барранко обратится к другим корпорациям – «Накамуре» или, вероятно, немцам, а нас отрежет. Ни процента от ВВП, ни акцизов с предпринимательских зон, никакой торговли оружием и контрактов на поставку даже обычных товаров потребления. Ничего. Только злые американцы, которых нам нечем кормить.
Снова молчание. Собравшиеся переглядывались, пытаясь понять, к чему все идет. Крис вздернул голову, презрительно посмотрел на Гамильтона и сел.
Гамильтон, в свою очередь, взглянул на Нотли. Старший партнер пожал плечами. Тогда Гамильтон прокашлялся:
– Что ж, Крис. Спасибо за глубокий и научный взгляд на ситуацию. Мы, несомненно, ценим то, что ты нашел время прийти сюда и поделиться мнением касательно счета, которым больше не заведуешь. Но позволь мне сказать – думаю, мы в состоянии сдержать одного недовольного марксиста. На самом деле мы уже подготовили ряд шагов…
Крис ухмыльнулся, как Йорик.
– Не будет его там, Гамильтон. Я уже позвонил Лопесу и просил его предупредить Барранко, чтобы тот держался подальше от пляжа. Когда вместо «Кобейна» на берег выскочат ваши ручные головорезы, они никого не найдут, либо, что лучше, Барранко устроит им засаду и всех перебьет. А затем растворится призраком.
Шум в зале поднялся еще до того, как Крис закончил говорить. Половина сотрудников повскакивала, они тыкали пальцами и кричали, причем не все из них выступали против Криса. Гамильтон пытался переорать какофонию и говорил что-то про нарушение профессиональной этики. Затем раздался громогласный призыв Нотли к порядку. Распахнулась дверь, и внутрь ворвалась охрана, вооруженная травматическим оружием. Луиза Хьювитт направилась к ним, чтобы остановить: она размахивала руками и громко, так, чтобы было слышно посреди шума, объясняла, что произошло.
В этой суматохе Майк повернулся к Крису. На его лице читались гнев и шок.
– Ты, блядь, спятил? – прошипел Брайант.
Потребовалось десять минут, чтобы очистить конференц-зал. Идея оставить Криса с партнерами и секьюрити пришлась не по душе. До них тоже дошла версия слухов, что стало с Эчеварриа.
– Все будет в порядке, – сказал Нотли. – Серьезно, Гермиона. Ценю твои старания, но мы здесь коллеги. Просто страсти слегка накалились, вот и все. Не там выпустили гоночный пар. Поставь парочку своих ребят за дверью – больше ничего не надо.
Джек выпроводил капитана охраны, прикрыл за ней двери и повернулся к столу. Крис, Майк, Луиза Хьювитт и Филипп Гамильтон занимали те же места, что и когда в зале было полно народу. Каждый уставился на кусок полированного дерева у себя перед носом.
– Так, – мрачно бросил Нотли. – Давайте все разрулим.
Луиза Хьювитт нетерпеливо махнула рукой.
– По мне, нечего тут разруливать, Джек. Фолкнер сознался, что совершил серьезный служебный проступок…
– Да, это…
– Крис, заткнись уже, – рявкнул Нотли. – Ты не партнер. И никогда им не станешь, если не научишься цивилизованно себя вести. Сделай, как велено, и посиди тихонько, мать твою.
– Луиза права, Джек, – спокойно и тихо заговорил Гамильтон, его нынешний тон резко контрастировал с яростью, которую он выказал ранее. – Предупредив Барранко, Крис подставил под удар наш хрупкий план по реструктуризации политики. Мы как минимум лишились козыря в переговорах с Эчеварриа. В худшем случае это поможет террористу, который поднимет восстание и создаст проблемы на ближайшие десять лет.
– На прошлой неделе он был борцом за свободу, – пробормотал Крис.
Луиза Хьювитт одарила его взглядом, полным чистого презрения.
– Позволь, я спрошу, Крис, – легко начала она. – Может, у тебя появились политические мотивы в том, что касается КЭСА? Тамошние проблемы повлияли на тебя? Заразили?
Крис посмотрел на Нотли:
– Мне разрешается ответить?
– Да. Только оставайся в рамках приличий и выкажи немного уважения, ясно? У нас тут не бойцовский клуб в подвальчике где-нибудь в зонах.
– Я усек. – Крис указал пальцем на Гамильтона. – Вот чего я не понял, так это способа коммуникации, который избрали наши младшие партнеры. До сегодняшнего утра я не имел представления о том, что меня отстранили от счета КЭСА и что мы на сто восемьдесят градусов изменили отношения с клиентом.
– Эчеварриа наш клиент, а…
– Филипп, – Нотли поводил пальцем из стороны в сторону. – Дай ему закончить.
– На самом деле, – Крис понял, что у него появилось окошко, и затараторил: – О том, что мы сменили клиента, я узнал только на собрании, что едва ли пошло на пользу. Если я и предупредил Барранко, то лишь потому, что считал, будто на наш счет проникли посторонние…
– Вот только не надо, – Луиза Хьювитт скорчила мину. – На кону твоя должность, Крис. Уж мог бы постараться и придумать что-нибудь получше.
– Сегодня утром, Луиза, мне позвонила лично капитан подводного грузового судна, которое должно было доставить Барранко оружие. Она торчит в Фаслейне и ждет груза, который не прибудет, потому что этот, – Крис указал на Гамильтона, – гений перенаправил их военным в КЭСА. Только меня он об этом не проинформировал, посему единственное, что я мог предположить, – стороннее вмешательство. Действовал соответственно ситуации – защищал нашего клиента, как мог. Теперь за это я получаю на орехи, хотя проблема в отсутствии коммуникации между верхами и низами.
– Врешь, – зло бросил Гамильтон. Он тоже увидел лазейку.
– Неужели, Филипп? – Крис повернулся и махнул в сторону Майка Брайанта. – Спроси Майка. Он, как и я, оставался в неведении. Он все знает о звонке капитана с подводного грузового судна, потому что сегодня утром мы вместе пытались решить эту проблему. Верно, Майк?
Брайант заерзал на стуле. Впервые в жизни Крис видел, что тому не по себе.
Нотли тут же глянул на Брайанта ястребом:
– Майк?
– Да, все верно, – Брайант вздохнул. – Простите, Фил, Луиза. Но Крис прав. Следовало раньше поставить нас в известность.
Гамильтон покраснел и перегнулся через стол:
– Брайант, ты знал…
– Я знал, что состоится совещание, на котором будут обсуждаться дальнейшие действия, и по намекам, которые ты бросал, догадался, к чему все идет. Но конкретных фактов ты не называл, Фил. И ничего не говорил о поставках. Знаешь, – Майк бросил взгляд на друга. – Я понятия не имел, что собирается делать Крис, и сообщить ему то, что происходит здесь, тоже не мог. Так что я понимаю, почему он так поступил.
В комнате воцарилась тишина. Гамильтон и Хьювитт обменялись взглядами. Никто не произнес ни слова. Джек Нотли сложил пальцы домиком.
– Что-то еще? – тихо спросил он.
Луиза Хьювитт пожала плечами:
– Ничего. Только все, что мы услышали, – вранье от начала до конца, которое должно скрыть тот факт, что Крис политизировался.
– Что-нибудь конструктивное? – спросил Нотли еще тише.
– Да, – ответил Крис, думая о Лопесе и предстоящей ему дуэли с двадцатилетней шестеркой из фавел, которого нищета и перспектива выкарабкаться сделают яростным противником. Он думал о Барранко, которого собирались изрешетить из пулеметов на пляже, и представлял себе, как в свете разбитых прожекторов на песок течет кровь.
– Я не политизировался. И причины, по которым я поддержал Висенте Барранко, не имеют ничего общего с политикой. Любой, кто в этом сомневается, может вызвать меня на дуэль.
Глава 43
– Ты лживый ублюдок, Крис, – Майк Брайант в гневе расхаживал перед БМВ. Под ботинками шуршал гравий на обочине. С одной стороны съезда на шоссе ветер трепал траву. Майк остановился и ткнул пальцем в Криса. – Ты ведь политизировался, верно? Чертов Барранко до тебя достучался.
Крис прислонился к еще теплому капоту машины и сложил руки на груди. Под ними тянулась кольцевая – в обоих направлениях, и куда ни глянь, ни одной машины. После шорновской высотки небо над головой казалось безбрежным. Они и часа не были в дороге, а казалось, что стоят на краю мира.
– Дашь ты мне передохнуть, в конце концов. Ты обвиняешь меня в том, что я полез в политику. Всего неделю назад все ставили на Барранко. А сейчас вдруг он стал неприбыльным? Что такое, Майк? Причем здесь политика?
– В цифрах есть смысл.
– Цифрах? – Крис оттолкнулся от капота БМВ и весь напрягся, пылая яростью. – Какие, к черту, цифры? Все это выдумано, Майк. Цифры скажут тебе все, что ты захочешь от них услышать. А как же показатели Барранко, казавшиеся разумными? Что стало с ними? Мы вдруг превратились в экономистов? Не хочешь построить мне гребаную кривую? Майк, к реальному положению дел это не имеет отношения. И ты это знаешь.
Майк отвернулся.
– Факт остается фактом, Крис. Ты слишком сблизился с Барранко. Тебе нужно уйти из этого проекта. Пусть счет ведет Гамильтон – посмотрим, что выйдет.
– Великолепно. А тем временем что станет с Хоакином Лопесом?
– Это неважно! – Брайант сжал ладони в кулаки и стал отчаянно молотить воздух. – Черт, Крис, соберись. В таких проектах нельзя включать личные чувства. Только бизнес. Лопеса списали. Точка. Если новый парниша способен выполнять ту же работу за меньшие деньги, какого черта мы до сих пор сотрудничаем с Лопесом?
– Майк, речь о половине процента. А парниша твой – двадцатилетняя шестерка прямиком из фавел. Откуда нам знать, как он себя проявит?
– Голоден, значит, справится. Все они такие.
– О чем ты говоришь, Майк? Ты ж был, мать твою, на совещании. Исполненный злости, купленный по дешевке, а больше ничего про этого паренька мы не знаем. Если взглянуть на биографию, которую нам показал Гамильтон, не удивлюсь, что парень окажется неграмотным. Майк, решение плохое. Бизнесом тут не пахнет – это банальная херова жадность. Разве не видишь?
– Крис, я вижу лишь, что ты роешь себе яму, – голос Майка смягчился, но в нем все равно чувствовалась жесткость, будто он тянул стальной канат, не давая ему провиснуть. – Я понимаю, почему ты так себя повел, но ничего хорошего в этом нет. Ты стал неуправляем. Не контролируешь себя. А мы не можем себе этого позволить, ни один из нас. Мне очень жаль, что с твоим отцом такое произошло, правда жаль.
Крис отпрянул. Майк схватил его за руку.
– Нет, послушай, я говорю правду. Мне жаль, что ты рос в зонах, и что твоя мама заболела, и все остальное. Но это в прошлом, Крис. Та жизнь закончилась. Нельзя прикрываться ею и рушить жизни остальных. Вот что я хочу тебе сказать. Послушай меня – ты больше не работаешь со счетом КЭСА. Точка. Я взял тебя в проект, теперь я тебя отстраняю. Тебе найдется о чем еще волноваться. Блин, Крис, езжай домой. Поговори с Карлой и разберись со своей жизнью.
Крис толкнул Майка в грудь основаниями обеих ладоней. На долю секунды оба почти приняли стойку из карате.
– Майк, я тебе уже говорил, что не нуждаюсь в твоих советах по семейным вопросам.
– Крис, ты отказываешься от лучшей…
– Заткнись, твою мать! – В его вопле слышалась ярость, окованная болью. – Да что тебе об этом известно, Майк? Что ты вообще, на хрен, знаешь?
– Знаю, что…
Крис резко перебил его, не дав договорить:
– Сперва попытайся сам хотя бы десять минут не изменять Саки. Веди себя, как достойный отец и супруг. Для разнообразия. Прекрати пихать свой член в Салли Хантинг, Лиз Линшоу или кого еще ты теперь трахаешь. Нравится, Майк? Не очень приятно, да?
– Мы с Лиз сейчас не встречаемся, – тихо сказал Майк. – У нее много работы. А Салли Хантинг я не трахал уже лет шесть. Не мешало бы проверять факты, прежде чем их озвучивать.
– Отлично сказано – у меня не вышло бы лучше.
Они стояли, нервно поглядывая друг на друга через капот БМВ. Издалека, с кольцевой, донесся звук машины. Наконец Майк Брайант пожал плечами.
– Ну, что ж, – сказал он. – Если ты предпочитаешь, чтобы все было так. Но все сказанное ранее остается в силе. Ты списан со счета КЭСА, ты…
Запиликал телефон, требуя внимания. Майк состроил гримасу и вытащил мобильный, затем нетерпеливо приложил его к уху.
– Да, Брайант. Неподалеку от кольцевой, а что? Да, здесь.
Он передал трубку Крису.
– Хьювитт, – пояснил он.
Луиза Хьювитт сидела за рабочим столом, положив на него ладони, будто внутри был встроен пистолет, которым она могла пальнуть в Криса, оставив от него лишь горстку пепла на ковре. Ее голос был прохладным.
– Рада, что ты вернулся со своего пикника в деревне. Теперь нам нужно заняться кое-какими вопросами.
Крис ждал.
– Во-первых, мне нужно, чтобы ты поскорее передал все файлы по КЭСА в электронном виде Филиппу Гамильтону. Ему потребуются твои связи в Панама-Сити и все, что у тебя есть на Барранко и прочих повстанцев, с которыми ты работал, будучи в «Хамметт Макколл». – Она едва заметно ему улыбнулась. – Поскольку теперь мы снова пытаемся помочь режиму разбить бунтовщиков, все, что у тебя есть, поможет делу.
– Быть может, вам имеет смысл прикрыть тендер на позицию агента Лопеса. Он знает территорию и что там происходит. Вот вам источник что надо.
Луиза окинула его взглядом, словно он был вымершим видом.
– Невероятно, Крис. Твоя склонность поддерживать не тех людей феноменальна. Однако, мне кажется, на брифинге мы все пришли к выводу, что лучше начать с нуля. Нельзя предсказать, к кому может оказаться неудачно привязан Лопес. Что если он, эм… также прикипел к Висенте Барранко, как и ты. Все же харизмы Барранко не занимать.
Ничего. Он ее не порадует.
– Но я отклонилась от темы, – спокойно продолжила Хьювитт. – Помимо передачи файлов, я также хочу, чтобы ты подготовил официальное извинение за свое сегодняшнее поведение. Мы выложим его во внутренней сети. В нем, прежде всего, извинись за то, как ты набросился на Филиппа во время брифинга – прямо хулиганье из зон, но этим все не исчерпывается. Есть и другие моменты. Я – и меня поддержали остальные партнеры – считаем, что ты должен извиниться за свою неспособность консультироваться с коллегами прежде, чем принимать решения, касающиеся клиента.
– Нотли тоже с этим согласен?
Еще одна незаметная улыбка.
– Что бы ты ни думал, Крис, он не на твоей стороне. Не повторяй эту ошибку. Нотли волнует одно – отдел инвестиций в конфликты должен приносить прибыль. И еще он рад помахать британским флагом при случае. Считай это хобби. На данный момент он по-прежнему считает, что ты необходим для хорошей работы подразделения. До сих пор мне не удалось его переубедить, но, думаю, после сегодняшнего твоего выступления это сыграет мне на руку, и Джек очнется. Я как-то сказала тебе, что ты меня разочаруешь. Пожалуй, мы приближаемся к этому моменту.
– Тебя это обрадует, не так ли?
– Что подарит мне счастье, так это мгновение, когда я заберу карточку с твоего слегка обгорелого, переломанного трупа. – Она пожала плечами. – Конечно, мне это вряд ли светит. Корпоративная политика запрещает проводить дуэли по линии партнер – подчиненный. Но, думаю, я доживу до момента, когда тебя вышвырнут из «Шорн» обратно в трущобы у Темзы, где тебе самое место. Я уже говорила, а сейчас этот факт становится более очевидным: ты здесь чужой.
Странно, но ее фраза лишь вызвала у него улыбку:
– Не одна ты так считаешь, Луиза.
Хьювитт бросила на него колючий взгляд, но нападать не собиралась.
– Мы с Нотли также решили, что извинения тебе лучше составить в соответствии с требованиями Филиппа. Первый черновик должен быть готов сегодня к вечеру. Это минимальные требования на тот случай, если ты собираешься и дальше работать в нашей фирме. Филипп сейчас в конференц-зале, у него видеоразговор с Эчеварриа. Но к шести он освободится. Тогда можешь ему отнести набросок для одобрения. Не помешает присовокупить к этому и устные извинения. – Хьювитт смотрела на него, а уголки губ приподнимались с мрачным удовлетворением. – Чтобы, так скажем, не выглядело слишком сухо. Заодно и мосты наведете.
Крис молча вышел из кабинета. Луиза Хьювитт смотрела ему вслед. Когда Фолкнер захлопнул дверь, ее улыбка стала шире.
За то время, что он шел до собственного офиса, Крис успел принять решение. Ему понадобилось два лестничных пролета и коридор. Вокруг не было ни души. Он потянулся к ручке двери, секунд десять глядел на табличку со своим именем, а потом развернулся и зашагал прочь.
Он сделал уже десяток шагов и прибавил ходу, когда до него дошло, что он собирался сделать.
«Я своих людей в обиду не даю».
Он почти машинально отыскивал дорогу и большую часть пути думал о Карле – она чертовски обрадуется, узнав, что его жизнь летит в тартарары. Центральная дверь в конференц-зал оказалась заперта, но Крис знал код в смотровую комнату. Он вошел. Вгляделся во мрак сквозь стеклянную панель.
Там, в зале, Филипп Гамильтон сидел напротив голограммы Франсиско Эчеварриа. Как всегда, на сыне диктатора был роскошный костюм от Сюзанны Инграм. На фоне слегка неряшливого образа Гамильтона, одетого в светлый костюм, Эчеварриа выглядел жестким и непреклонным.
– …мы в курсе, что у вас есть друзья в Майами, и не собираемся исключать их из процесса. Вам следует поговорить с Мартином Мелдреком из «Калдерс», который, я уверен…
Довольно. Крис набрал код, открыл соединительную дверь между помещениями и внезапно оказался за спиной Гамильтона. У Эчеварриа глаза полезли на лоб, когда Фолкнер ступил в поле голосканера – Крис понимал, что на другом краю мира он предстал словно призрак среди пира.
Гамильтон развернулся на стуле.
– Фолкнер. – Филипп лишь удивился, но пока не тревожился. В его вежливый тон вплетались гневные ноты. – Какого черта ты здесь делаешь? Я веду переговоры с клиентом.
Крис ухмыльнулся, глядя на него сверху вниз.
– Ты хотел, чтобы я сделал заявление.
– Да. В свое время. Сейчас я занят. Ты можешь…
Крис ударил его. Ребром ладони, замахнувшись от плеча. Удар пришелся сбоку по голове, и Гамильтон вывалился из кресла.
– Это первый черновик. – Крис схватил его за волосы и снова ударил по лицу, на этот раз кулаком. Нос младшего партнера хрустнул. Крис отдубасил его еще пару раз, для верности, затем отпустил. Гамильтон кулем осел на пол. Крис обернулся и посмотрел в глаза Франсиско Эчеварриа.
– Привет, Пако.
Колумбиец пришел в себя и выпрямился.
– Ты ведь меня не знаешь? Тогда позволь представлюсь. Я человек, который до смерти забил твоего отца.
Мускулы на лице Эчеварриа напряглись:
– Ты спятил, парень? Моего отца убил не ты.
Крис уселся на стул.
– Да нет, я. Всю эту лабуду с террористами мы придумали, чтобы скрыть то, что случилось на самом деле. ХО… в общем, те ребята, которые взяли на себя ответственность, сделали все исключительно ради репутации. Твой папаша был больным ублюдком. Да любой, кто его прикончил бы, мог заявить, что сделал доброе дело.
– Ты за это жизнью поплатишься. – Сын диктатора, не мигая, смотрел на Криса. – Ты труп.
– Вот только не надо. На чем я остановился? Ах да. Так вот, эта группка террористов слишком плохо организована, чтобы безнаказанно провернуть подобное на улицах Лондона. В общем, как я уже говорил, твоего отца прикончил я. Забил до смерти в этой самой комнате бейсбольной битой. В корпорации «Шорн» такие дела в порядке вещей, рутинная работа. Не веришь мне, спроси Майка Брайанта, я его коллега.
Раздался придушенный голос Эчеварриа:
– Ты…
– Это наша работа, Пако. Неолиберальный коммерческий менеджмент. Мировой хаос, пульт управления смертью и разрушениями. Рыночные силы в действии. Если тебе не нравится…
Гамильтон бросился на Криса сбоку.
Крис успел удивиться – по толстому увальню и не скажешь, что он способен так двигаться, – а затем стул перевернулся, и младший партнер оказался верхом на Фолкнере. Из разбитого носа капала кровь, мягкие руки сдавливали шею с поразительной силой.
Крис не стал тратить время на борьбу. Он сжал мизинец на правой руке Гамильтона, вывернул его назад и сломал. Гамильтон завопил и отпустил Криса. Тот пружиной вскочил с пола и врезал партнеру по горлу. Гамильтон отшатнулся, едва успев встать на ноги, и схватился за место, по которому пришелся удар. Где-то на другом конце мира Эчеварриа орал на испанском. Крис встал и прошествовал к Гамильтону. Глаза Филиппа округлились. Крис выкинул вперед руку, Гамильтон увернулся и парировал удар неуклюжим из-за отсутствия практики боксерским приемом. Второй рукой он по-прежнему держался за горло. Хук младшего партнера оказался несильным – Гамильтон тут же отошел, тяжело дыша. Крис нетерпеливо повторил прием, затем провел захват запястья из айкидо, лишив противника равновесия. Ударил кулаком в большой живот – у Гамильтона спазмом перехватило дыхание. Тогда Крис схватил младшего партнера за шею, дернул вверх и повернул.
В этот прием Крис вложил всю накопившуюся за день ярость.
Шея Гамильтона хрустнула.
Крис услышал приглушенный щелчок, и когда тело партнера обмякло в его руках, весь гнев словно выкачали. Он отпустил Гамильтона, и тот рухнул на пол. Крис развернулся обратно к Эчеварриа и его помощникам в костюмах, что столпились вокруг колумбийца на голограмме. Все они глядели на Фолкнера, как испуганные дети.
Крис прочистил горло:
– Теперь…
Что-то холодное с зазубринами ударило его. Крис моргнул и поднял одну руку, посмотрел на серебристую сеть проводов, возникшую из ниоткуда и впившуюся ему в бок. Он уже поворачивался к двери за спиной, когда паутина шокера заискрила, разнесся запах, напоминающий запах паленого пластика. От удара электричеством Криса швырнуло на стол. Он вцепился в него на мгновение, оглядываясь по сторонам.
В дверном проеме, направив на него шокер, стояла Луиза Хьювитт. Она смотрела, как Крис рухнул.
Последним, что увидел Фолкнер, была ее улыбка.
Глава 44
Камера была три на три метра, в ней слегка пахло свежей краской – толстый слой пастельного оттенка покрывал стены. У одной стены стояла удобная кровать со стальным каркасом, рядом с окном размещался комод, а в углу установили душевую кабину. Рядом с ней, на сушителе, висели простые белые полотенца, чуть дальше – вешалки и полки для одежды. Все предметы были сделаны из добротного дерева и металла, а окна выходили на реку, причем сразу не скажешь, что стекло с крохотным красным треугольником-логотипом в углу – высокопрочное. Здесь было не хуже, чем в некоторых отелях, где Крис останавливался, и гораздо лучше, чем в любой из комнат Эрика Нюквиста в Брундтланде.
Насколько Крис мог судить, во всем блоке он – единственный жилец.
«Почетный гость, – мелькнуло в мозгу на вторую ночь, перед тем как он уснул. – Все здание в моем распоряжении».
По правде говоря, корпоративная полиция не знала, что с ним делать. Они забрали его телефон и бумажник по прибытии, но, судя по всему, дальше им пришлось импровизировать. Как правило, сотрудников фирмы держали здесь за мелкие проступки, вроде драки по пьяни или незначительных махинаций со счетами. В основном, корпоративная полиция занималась расследованием преступлений и арестом подозреваемых, когда корпоративные становились жертвами, а не преступниками. Ну, а такой контингент если и добирался до тюрьмы живым, довольно быстро отправлялся в руки обычной полиции, которая запускала суровую машину уголовного наказания.
Но сейчас не только жертва, но и нарушитель оказались сотрудниками корпорации.
«И по какой статье?»
«Убийство, говорят, но, черт возьми, разве эти ребята не убивают друг друга на дороге почти каждый месяц».
«Тут другой случай».
Всех это сбивало с толку. В возникшем вакууме Крису присвоили статус человека между знаменитостью, которую холят и лелеют, и опасным психом. Он, по крайней мере, учился играть первую роль.
Дни отмерялись по дюйму, как тяжелые файлы на загрузке.
Три раза в сутки два офицера в форме приносили ему еду на подносе. Один полицейский наблюдал у двери, пока второй ставил поднос на стол. Через час после еды та же команда забирала поднос, сверив со списком в наладонном компьютере, что все ножи, вилки и ложки на месте. Оба относились к нему вполне дружелюбно, но беседы не выходили за рамки обмена любезностями. Кроме того, полицейские наблюдали за ним с подозрением.
Беспомощность искрящим проводом билась в мозгу, кулаки не разжимались. Лопес, Барранко, счет КЭСА. Он ничего не мог сделать.
Другая команда, тоже состоящая исключительно из мужчин, сопровождала его на часовые прогулки после завтрака и ланча. Они вели его по чистым, ухоженным коридорам вниз по лестнице на квадратный пятачок во внутреннем дворе. На галечных клумбах росли цветы и деревья, треть открытого пространства занимали ступенчатый фигурный фонтан из бронзы и высокая скошенная стеклянная крыша. Эскорт оставлял Криса одного во дворике, закрывал двери и наблюдал за ним из застекленной галереи в мезонине наверху. Сперва он бесцельно бродил взад-вперед. Не потому, что ему этого хотелось, а потому, что чувствовал – этого от него ждут. Затем Крис прекратил хождение и большую часть отведенного часа сидел на краю фонтана, теряясь в шуме воды, строя безнадежные планы по спасению Хоакина Лопеса с арены и лелея мечты о том, как снова сядет за руль «Сааба».
Когда стало ясно, что он здесь надолго, ему принесли одежду. Три смены добротных повседневных нарядов темных цветов и дюжину хлопковых трусов. Он спросил женщину, которая принесла одежду, как оплатить – наличными или картой. Она смутилась и сказала:
– Мы выставим счет вашей фирме.
Посетители не приходили, за что Крис втайне был благодарен. Он все равно не знал бы, что сказать.
Часы между приемами пищи тянулись бесконечно долго. Крис не помнил периодов в жизни, когда от него так мало требовалось. Один из охранников предложил книги, но когда прибыла обещанная пачка, в ней обнаружились потрепанные томики в мягкой обложке за авторством писателей, о которых Крис никогда не слышал. Он выбрал наугад одну – это оказался зловещий жестокий криминальный роман: дело происходило в далеком будущем, главный герой оказался детективом, который, судя по всему, мог при желании менять тело. Однако Крис был далек от этой темы, и его внимание постоянно рассеивалось. События же казались надуманными.
Когда его спросили, не нужны ли ручка и бумага, он машинально ответил «да», а потом не знал, что с ними делать. Попытался зафиксировать события, которые привели к смерти Филиппа Гамильтона, хотя бы для того, чтобы прояснить ситуацию в собственной голове, но каждый раз ему приходилось все перечеркивать и начинать с более ранних моментов. Когда первая строка провозгласила: «Моего отца убил корпоративный сотрудник по имени Эдвард Куэйн», – Крис бросил это занятие. Возможно, под влиянием романа, который пытался читать, он написал краткую выдуманную историю о проекте КЭСА, действие которой происходило через пять лет – в ней Барранко пришел к власти и запустил крупномасштабную земельную реформу. Но и этот рассказ показался ему преувеличенным.
Тогда Крис начал письмо Карле, но через десять строчек разорвал его на мелкие клочки. Он не придумал ничего, что стоило бы ей сказать.
Прошла одна неделя. Началась вторая.
За ним приехали из «Шорн».
Крис был на утренней прогулке. Из-за неослабевающего дождя пришлось отказаться от насиженного местечка у фонтана, которое находилось под открытым небом, и прятаться под стеклянной крышей. Его эскорт милостиво принес откуда-то скамейку, и теперь Крис сидел на одном ее конце, глядя на стену дождя в полуметре от себя.
По крайней мере, растениям нравилась такая погода.
Дверь во двор распахнулась, и Крис удивленно взглянул на часы: он не провел здесь и двадцати минут. Подняв глаза, Крис увидел Луизу Хьювитт. Впервые с тех пор, как она выстрелила в него шокером. Он снова перевел взгляд на дождь.
– Доброе утро, Фолкнер. Не возражаешь, если я присяду?
Крис смотрел на свои руки.
– Полагаю, меня остановят, если я попытаюсь свернуть тебе шею.
– Тронь меня хоть пальцем, и я сама тебя остановлю, – мягко сказала она. – Не ты один занимался карате, знаешь ли.
Он пожал плечами.
– Расцениваю это как «да».
Скамейка чуть сдвинулась, когда Хьювитт опустилась на другой ее конец. Так они и сидели, в метре друг от друга. Тишину нарушало тихое шуршание дождевых струй.
– Лиз Линшоу передает привет, – наконец, сказала Хьювитт.
Крис резко повернул голову.
– Это если перефразировать, – поправилась она. – На самом деле ее слова были: «Ёбаная сучка, ты не можешь держать его вечно без приговора, я хочу его увидеть». Только она ошиблась. Мы можем держать тебя здесь практически бесконечно.
Крис снова отвернулся, стиснув зубы.
– Хотя мы не собираемся. Вообще, бумаги о твоем освобождении должны прийти завтра утром. Хочешь – езжай домой или возвращайся в дорогой отель, где ты устроил себе трахательное гнездышко. Интересно, как такое возможно?
Крис подавил желание спросить и выдать хоть что-то. Сделать это оказалось нелегко. Он жаждал знать, что происходит за пределами тюрьмы – был согласен на любую информацию, лишь бы чем-то занять вращающиеся шестеренки в голове.
– Ладно, я и так тебе расскажу. Завтра четверг, тебя отпустят, в худшем случае к ланчу. То есть у тебя будет большая часть дня до гонки. Мы назначили дуэль на пятницу – это традиция в «Шорн». За выходные все привыкают к исходу дуэли.
– О чем ты, на хрен, говоришь, Хьювитт? – вопрос прозвучал заносчиво, оправдывая тот факт, что Крис прервал молчание. – Какая дуэль?
– За должность партнера. Пост Филиппа Гамильтона.
Крис рассмеялся сквозь кашель.
Читать бесплатно другие книги:
