Метро 2035: Питер. Битва близнецов Врочек Шимун
– Что?
Он произнес задумчиво, самому себе:
– Если я не могу его выгнать или убить, я должен его контролировать.
– Что? – не понял Чечен.
– Ничего.
Мэр задумался на мгновение, затем продолжил:
– Найди его и приведи ко мне. Скажи, для него есть хорошая работа.
Лицо Чечена вытянулось – от удивления. «Боже, какой он идиот, – подумал мэр в раздражении. Он внезапно почувствовал глухую ненависть ко всем людям, оставшимся на земле. – Почему, черт побери, никто не доделал работу, начатую атомными бомбами?! Почему?! Мы же заслужили».
– Но… он же… – начал Чечен. В его голосе появились плаксивые, ноющие нотки. Только сейчас мэр понял, что его в последнее время раздражает в телохранителе. Нет, ни тупость, это нормально. А вот то же самое, как у жены – впечатанные в каждую фразу особые нотки. У жены сварливые, у Чечена – ноющие. И никак их не убрать, потому что они даже этого не замечают. Потому что эти самые нотки и есть основа, каркас любых их слов.
Мэр разозлился.
– Поговори мне еще!
Этот здоровый дебил обиженно вскинулся:
– Он мне руку сломал!
– Правда, что ли? – Мэр негромко засмеялся.
«Выписать этому Уберу премию, что ли?»
Мэр с презрением оглядел охранника:
– Жаль, что не шею. Ну ты долбоеб. Иди быстро подрочи здоровой рукой и за дело…
Чечен заворчал. Мэр безжалостно продолжал:
– Не встает? Ну тогда просто потереби. И чтобы завтра утром этот лысый был здесь. Понял?
– Да пошел он! – Чечен побледнел. – Я его убью на хуй. Убью.
Мэр начинает кричать:
– Ты, блядь, что-то не понял?! Жопу в руки и приведи его, дебил!
Лицо Чечена побледнело, затем потемнело. Он явно собирался что-то сказать и даже открыл для этого рот. Но, подумав, закрыл. «Он все-таки далеко не такой тупой, каким иногда кажется», подумал мэр.
Мэр кивнул.
– То-то же. И скажи Соловью, что мне нужно с ним поговорить.
Лицо Чечена прояснело. «Понял, дурачок», – подумал мэр.
– Так вы его… этого урода…
– Дебил! – Мэр разозлился. Он не заметил, в какой момент опять перешел на крик: – Делай, что сказано! Думает он, пидор ебаный. Думать вообще не твоя забота! Даже близко не твоя, кретин.
По белой, слегка пожелтевшей от времени тарелке змеилась трещина. Убер посмотрел на нее, провел пальцем вдоль наметившегося разлома. Даже это красиво. Да, делали же когда-то вещи. Привет из прошлого.
Каждая такая вещь – как запись в дневнике. Никогда у меня не хватало терпения на дневник, подумал он. «Начинал, делал пару записей и забывал».
Он переступил с ноги на ногу, потрогал лоб. Там, куда ударил Мамед, до сих пор ныло. Шишка будет, ага.
«Ты какой-то неправильный ангел», – сказала Мика.
Убер хмыкнул. Да уж…
Может быть, просто ангелам не положено вести дневники?
Это бы многое объяснило. А задницу подтирать им положено?
Мэр покряхтел. Убер поднял взгляд. Надо же, задумался. Убер вернул тарелку в сухие, морщинистые руки мэра, и тот принял ее, как величайшую драгоценность.
– Это тарелка с ракетного крейсера «Варяг», – сказал мэр. – Мне ее сталкеры добыли, по специальному заказу.
Убер покачался на носках. Заложил руки за голову, зевнул и с рычанием потянулся.
– Ну, ваше мэрство, время-то идет. Говорить будем, нет?
Мэр все еще не мог оторваться от своей драгоценной тарелки. Он погладил ее по белому краю.
– Хорошая вещь?
– Очень, – буркнул Убер, чтоб отвязаться уже от тарелок. – Дальше-то что? Ты меня звал, чтобы тарелку показать? Или все-таки о чудовище вашем поговорим?
– Это дракон, – сказал мэр.
Убер пожал плечами. Дело ваше.
– Ну, хрен с ним, ваше мэрство, пусть будет дракон. Так чего с ним? Говорят, жрет? – Убер посмотрел на мэра.
Мэр кивнул.
– Жрет.
Убер почесал лоб, подождал. Продолжения не последовало.
– Лаконично, дед. Ценю твой стиль. Вообще, жрать – с драконами это бывает. А вы чего? Послушно жретесь, что ли? Взяли бы вилы, да и поддели зверушку всем миром на железные рога… В общем, замочили бы пресмыкающееся. Я-то вам зачем?
– Не все так просто.
– Дед, тебе просто коаны надо писать.
– Я пока не дед… – Он помедлил. – Слава богу. И это непросто.
Убер фыркнул.
– Ясное дело. Было бы просто, ты бы меня не позвал. Давай, ваше мэрство, колись уже. На хрена я тебе такой неформальный сдался? Вроде бы ты еще вчера говорил, что работы для меня нет и не будет?
Мэр откашлялся. Словно ему неловко было об этом говорить.
– Это древнее чудовище. Думаю, оно намного древнее, чем само метро.
– Серьезно? – Убер почесал затылок. – Что – прямо-таки окопавшийся в доисторические времена динозавр? Может, Годзилла?
Мэр снял очки и протер стекла о рубашку. У него было очень бледное лицо с лихорадочными пятнами румянца на щеках. На морщинистом лбу выступили капли пота.
– Ээ… Не думаю, что сейчас время для шуток.
– Золотые слова, – сказал Убер. – Прямо в бриллиантовом обрамлении. Папаша, завязывай трепаться и дай мне факты.
Мэр наконец вернул очки на место. Заговорил напористо, видимо, на что-то решился:
– Факты? Что ж, можно и факты. Пропадают люди. Хотя, думаю, ты это и так знаешь. Ты же об этом спрашивал у Чечена?
Убер помедлил. Вот это да.
– Много?
– Раньше – один-два человека в месяц. Никто и внимания не обращал… Сам понимаешь, кто-то приходит на станцию, кто-то уходит. У нас свободная станция. Обычное дело. А сейчас пропадают по три-четыре…
– Ну, не сильное отличие… – начал было скинхед. – А что…
– …в неделю.
Убер присвистнул.
– А кое-кто, я смотрю, вошел во вкус. Проголодался, бедолага. Это точно одно чудовище, а не целое гнездо? Мутанты с поверхности часто живут стаями и семейными группами.
Мэр заморгал быстро-быстро. Видимо, такая мысль ему до сих пор в голову не приходила.
Убер махнул рукой.
– Ладно, ваше мэрство, расслабься… Разберемся с вашим драконом. Сколько бы у него там голов не было.
Мэр поколебался.
– Еще одно…
Убер поднял брови. Мэр заторопился, перешел на какую-то скороговорку:
– Понимаете… вам, скорее всего, попробуют… помешать это сделать. Понимаете меня? Причем вполне неплохие люди… даже хорошие. Хорошие люди. Эта древняя скотина имеет что-то вроде власти над человеком. Мне сложно объяснить… но…
Убер хмыкнул.
– Псионические способности? Занятно.
«Дракон здесь. И вот здесь». Светлана – как выяснилось позже, жена мэра – тоже показывала на висок. Она одна из тех хороших людей? Убер покачал головой. Было бы… обидно.
– Понимаете, эти люди не должны помешать вам исполнить наш договор. Любой ценой. Несмотря на форс-мажоры. Другими словами… – Мэр помедлил.
Он потел все сильнее, словно оказался в бане, рубашка на животе покрылась темными пятнами. Со лба ручьем катился пот. Жарко тут, что ли? Или он наркоман со стажем?
Убер поковырял пальцем в ухе, посмотрел в потолок. Потом замычал хриплый старый блюз Тома Вэйтса. Мол, не торопитесь, ваше мэрство, время у меня есть.
Мэр наконец заговорил:
– Другими словами: мне не нужен рыцарь. Мне нужен отмороженный ублюдок и циничный наемник.
Убер пожал плечами, насмешливо оглядел потеющего мэра. Усмехнулся:
– Тогда вы его нашли. Остается вопрос цены.
– С-сколько?
Скинхед скривился.
– Питание на все время охоты. Кредит, понятно, по итогам я закрою. Итак, четыре рожка «семерки», нет, лучше пять. О! Плюс патроны для дробовика. Штук пятнадцать. Пули, картечь. Авансом.
– А это за что?! – поразился мэр.
– Это? – Убер почесал голову. – Доплата за мое чувство юмора. А то у вас тут, если честно, тоска смертная. Хоть вешайся. Вообще на станции нездоровая обстановка. Не замечали?
– Договорились. – Мэр вздохнул. Протянул руку. Ладонь мэра была сухая, ломкая и одновременно какая-то влажная – Убер мысленно поморщился. Черт. Словно дохлую рыбу пожал.
– Сейчас я выпишу накладную, – сказал мэр.
Он пошел к столу, со скрипом отодвинул стул – с металлическими ножками, сел. И начал писать.
Убер, чтобы не скучать, принялся разглядывать кабинет. В углу чучело медведя – облезлое, страшное. Видимо, сталкеры притащили из какого-нибудь пафосного магазинчика сувениров. Наверняка ведь фонит. Убер покачал головой. Двинулся дальше.
У мэра на полке – целая коллекция фарфоровых ангелочков.
Убер задумчиво разглядывал фигурки фарфоровых ангелов. Они вызывали у него странное зудящее чувство. Он не знал, чего ему хочется, – сломать их к чертовой матери или погладить по гладкому фарфоровому боку.
На полке, за ангелочками, стояла небольшая картина.
Шторм на закате. Айвазовский. Копия, конечно, подумал Убер. Настоящие полотна Айвазовского – огромные, в музее в Феодосии. Кто знает, уцелели они или нет.
Убер долго рассматривал картину. Все закончилось. Был бы сейчас жив Айвазовский, какое бы море он написал?
Светящееся в темноте?
Бурное? Спокойное? Или вот такое – когда, кажется, от ярости стихии нигде не укрыться. И немногие выжившие брошены умирать в темноте и холоде?
Искусство. Вот что практически полностью оказалось уничтожено после Катастрофы. Убер разглядывал, как преломленные водой, подсвечивают волны солнечные лучи. Невероятная красота. Увидеть бы сейчас то море. Просто посидеть на берегу. Он прикрыл глаза и почувствовал на губах йодистый запах того, мирного моря. «Мы обречены жить сожалениями, – подумал он внезапно. – Мы, старое поколение, видевшее мир до Катастрофы. Молодым… не знаю, наверное, им легче. Они могут вырваться из власти сожалений и ностальгии – и жить дальше. Строить новый мир. Мы наш, мы новый мир построим…»
Ага, убьем всех плохих монстров и заживем. И снова будет сидеть у моря, глядя, как солнце исчезает за краем мира.
– На небе, с-сука, только и разговоров, что о море, – пробормотал Убер задумчиво.
Мэр обернулся. Он закончил писать записку для каптерщика – «Выдать подателю сего…» – и расписался. Подышал на печать, хлопнул. Готово. Он смотрел на Убера:
– Что?
Убер очнулся, поднял голову.
– Да нет, ничего. Когда приступать, говорю?
– Сейчас.
– Возможно, еще мне понадобится оружие. Что-то очень мощное.
Мэр замялся.
– Это проблема? – холодно спросил Убер. – Обычно я использую свое, но в данном случае… если это достаточно крупная тварь…
– Граждане Обводной республики будут против того, чтобы я вооружал чужаков.
– А мне насрать на мнение граждан республики. Если честно. Как подозреваю, и вам тоже.
Мэр кивнул. Такое отношение он понимал.
– Хорошо. Будет тебе тяжелое оружие.
– И помощник. Оруженосец. Санчо Панса.
Мэр помедлил.
– Чего?
– Я не местный, – пояснил Убер. – Мне нужен тот, кто все здесь знает.
Мэр почесал бровь согнутым узловатым пальцем.
– Я поставлю этот вопрос… кхм… на голосование. Совет решит… выделит человека… Но я уверен…
– Что, серьезно? У вас республика? – поинтересовался Убер и вдруг засмеялся. – А ты, получается, президент?
– Мэр, – сказал тот негромко. – Всего лишь мэр. Но они все у меня – вот здесь.
Он сжал до белизны худой кулак, синие вены, светлые волоски. Оскалил желтые зубы. И Убер внезапно снова услышал те крики «Мэр! Мэр! Мэр!». Похоже, этот мэр далеко не прост и ни фига не мил.
– А вот эти… которые по вечерам орут «Мэр! Мэр! Мэр лучший!» – это кто? Благодарные жители? Лучшие люди города? Патриоты?
– Долбоебы, – сухо сказал мэр.
Это да. Убер хмыкнул.
– Не знаю, чего они там орут, – продолжил мэр. – Придурков и у нас хватает, без всяких драконов.
«Может, не стоило соглашаться? – подумал Убер внезапно. – Черт, черт». Но тут же отбросил сомнения. Сомнения мешают выполнению задачи.
– Надеюсь на вас, – сказал мэр церемонно. Убер кивнул.
Глава 6
– Убер? – произнес человек.
Шагнул навстречу. Он был ниже скинхеда ростом, но широкий, кряжистый. Убер насторожился, но человек поднял руки и улыбнулся – мол, все хорошо, я безопасен. Но почему-то Убер был уверен, что человек его ждал. Стоял где-то здесь и курил, дожидаясь, когда скинхед выйдет от мэра.
– Возможно, – сказал скинхед.
На человеке была простая куртка, брезентовая, сшитая вручную уже после Катастрофы. Неказистая, но надежная. Куртка Уберу сразу понравилась – чего нельзя сказать о том, на ком она была надета.
А еще Убер подумал, что под полой куртки наверняка окажется пистолет. И возможно, пара-тройка ножей.
– Мы раньше не встречались, – сказал человек. Убер помедлил, пожал плечами. «И что?» Он с кучей народа на земле не встречался, это же не повод, чтобы сразу лезть целоваться.
– Наверное.
– Соловьев, он же Соловей, – представился человек в крутой куртке.
Голос у него был замечательный – чистый, богатый, с великолепными светлыми обертонами тенор. Отличная, прямо звенящая дикция.
«Вот почему его так прозвали», – подумал Убер. Не только фамилия. Соловей-разбойник, ха.
– А ты Убер?
– Убер, – сказал скинхед. – Я вообще не очень понимаю, что я здесь делаю. Или что ты здесь делаешь, Соловей.
– Я помощник мэра. По общественному порядку и правосудию.
На пальце у «помощника» было крупное золотое кольцо с печаткой. Убер покачал головой.
Засмеялся.
– Что не так? – спросил Соловей. На первый звзгляд он казался спокойным и доброжелательным, искренним.
Но Убер отбросил эту мысль. Соловей выглядел умным и опасным противником.
В отличие от Чечена, Соловей прямо излучал сдержанную опасность. Словно ядерная боеголовка, экранированная свинцом. Хотя, возможно, из него получился бы неплохой союзник.
– Изучаю, – сказал Убер. – Картину движения. А что, какие-то проблемы?
Соловей улыбнулся одними губами.
– Да никаких проблем.
– Отлично, значит.
– А скажи мне, художник неместный, ты зачем моих людей обижаешь?
«А вот и главный вопрос».
– Чечена-то?
– А то ты не знаешь?
– Он такой же чеченец, как я балерина, – сказал Убер. – Или я сейчас ненароком раскрыл тебе глаза?
– Да мне плевать, – засмеялся Соловей. – Это не мой человек. Ты зачем моим людям люлей навешал, а? В «Крабе».
– Напросились.
Они посмотрели в глаза друг друга. Пауза.
– Молодой и резкий, значит. – Соловей даже не удивился.
– Ты забыл добавить: красивый и талантливый. Любимец женщин. Я проездом в вашем городе, так что не надо оваций.
Соловей прищурился. У него были серые, умные глаза. С ледком на дне.
Соловей засмеялся. Красивый смех.
– Ну ты даешь. Ладно, рад знакомству, Убер.
«Может, все не так плохо», – подумал скинхед.
– Взаимно, – сказал Убер. – Увидимся.
– Это непременно, – пообещал Соловей с легкой улыбкой. Убер снова против воли насторожился. – Непременно, говорю.
И тут Убер заподозрил, что в ледок на дне глаз Соловья наверняка вморожен не один покойник.
Мэр посмотрел на помощника, пожевал губами. В кабинете мэра было тихо и уютно. Чучело медведя темнело в углу, по вытертой шкуре плясали отсветы огня.
– Ну как он тебе?
– О нем не стоит беспокоиться, – сказал Соловей.
– Ты так думаешь? – желчно осведомился мэр. Он знал, что часто раздражен без повода, но остановить себя не мог.
– Я так думаю, – спокойно ответил помощник.
– Не слишком много на себя берешь, Соловей?
– Я вообще не врубаюсь, почему вдруг такой кипиш. Да, чужак. Да, дерзок. Да, крут. Да, начал копать. Но две-три ночи подождать… и все. Вы понимаете? Никуда он не денется.
– Дракон, – сказал мэр. Звучало убедительно.
– Да, дракон. Он доберется до лысого. Что бы этот фашист ни делал, как крут бы не был. Дракон сожрет его с потрохами и не подавится.
Чертовски убедительно. Но все-таки что-то мешало мэру успокоиться.
– И все же…
Соловей покачал головой. У него были зеленоватые глаза, словно нарисованные.
– Вы знаете, что бывает, если дракону кто-то не нравится, – произнес он.
– Это да.
Когда-то Обводный канал приобрел дурную славу как любимое место самоубийц. Кажется, сейчас легенды обрели вторую жизнь. Мэр сглотнул. Не слишком ли много… самоубийц?
– Я нанял его убить дракона, – сказал он.
Они оба знали, что дракон не понимает абстрактных размышлений. Только сильные желания, вот что важно.
– Я знаю, – спокойно отозвался Соловей.
Мэр подумал, что рано или поздно от помощника придется избавиться. Слишком уж независимым и наглым тот стал. В большую силу вошел, этого не отнять.
– Что, если…
– Пускай тратит время впустую. До дракона ему не добраться. Поверьте мне. А вот наоборот…
Соловей улыбнулся. Недобро, замороженными глазами.
– Но он мне нравится, это тип.
– Этот фашист? – удивился мэр. Сам он не понимал, как можно испытывать симпатию к этому бритоголовому. Впрочем, отморозок отморозку печень не выбьет.
– Ну и что, что фашист, – произнес Соловей невозмутимо. – Фашисты тоже люди.
Мэр захлопал глазами. Открыл рот… закрыл.
– Иди, – сказал он наконец. – И разберись с лысым.
Соловей кивнул.
Читать бесплатно другие книги:
