Метро 2035: Питер. Битва близнецов Врочек Шимун

– Хорошее начало. – Убер показал большой палец. – А дальше?

– Представь, у Него не осталось сил отвечать на просьбы людей. Вот в далекой комнате на облаке стоит белый телефон. А рядом сидит специальный ангел. И когда звонят люди, чтобы просить, умолять, клянчить, грозить, требовать, просто поболтать, потому что им одиноко, больно и страшно… Тогда этот ангел снимает трубку и говорит…

Убер заинтересованно придвинулся к Кривому.

– Ты пей, – сказал он.

Старый сталкер выпил и крякнул.

– И этот ангел говорит: вы позвонили на линию Бога. Этот звонок очень важен для нас. Бога сейчас нет, оставайтесь на линии. Можете оставить сообщение после звукового сигнала.

– Интересная концепция, – сказал Убер.

– Конечно, люди злятся, кричат, умоляют. Но ангел только слушает и запоминает. В этом его задача. Этого ангела зовут Автоответчик.

– Имена ангелов вообще очень клевая тема. – Убер покивал. – Ну, дальше.

– А фишка в том, что других ангелов нет. Контора закрылась. Только этот остался, потому что его не взяли на войну. Видишь ли, это самый младший ангел, единственный полезный талант которого – отличная память. Предполагается, что однажды Творцу захочется прослушать пропущенные звонки. Концепция довольно мутная, не находишь?

– И что делает этот единственный ангел?

– Однажды он не выдерживает и идет на Землю.

– Зачем? – Убер поднял брови.

– Чтобы ответить на единственный звонок. Выполнить единственную просьбу. От одного единственного человека.

– Но это же… ничего не решает?

– Верно, – сказал Кривой. – Ничего не решает. Одна просьба, один человек, одна помощь. Просто ангел больше не может слушать эти мольбы. И ничего при этом не делать.

Убер кивнул.

– Хорошая история. Хотя и без финала. Что случилось с ангелом и удалось ли ему выполнить эту просьбу?

Кривой выпил и сказал:

– Разве это важно?

– Пожалуй, нет, – сказал Убер. Он помолчал. – Твое здоровье, Кривой. Автоответчик Бога, надо же… скажешь тоже.

Палатка, утро, заботы, плохие новости. Убер посмотрел на Нэнни, та поняла, изменилась в лице. Потом собралась. «Сильная женщина».

– Мика, сбегай за водой, – сказала Нэнни. – Давай, вот тебе бутылка. Только осторожней.

Она дала ей пластиковую бутылку. Девочка повернулась, посмотрела на Убера и убежала.

Убер оглядел палатку, задержал взгляд на разложенных мотках ниток. Спицы, какой-то древний, пожелтевший чертеж. Или выкройка? «Бурда моден», прочитал Убер. Надо же. Сорок лет назад отпечатали этот журнал. Чего только на свете не бывает. Он повернулся. Нэнни стояла посреди палатки, потерянная и злая, в руках у нее было черное платье.

– Мне жаль. Ваша дочь погибла… – сказал он, но его тут же перебили:

– Мика мне не внучка!

Убер помедлил, почесал затылок. В некоторых вопросах нельзя быть слишком осторожным. Вернее, любой осторожности будет мало.

– Я думал… – начал он. – Мне жаль, – снова сказал он.

Нэнни переложила платье с одной руки на другую. Потом бросила его на койку. Для Мики великовато, подумал Убер. А для Нэнни – слишком длинное. Тогда чье оно? Убер помедлил. «Ты знаешь ответ».

– Мы… я… – заговорила Нэнни, осеклась.

Она замолчала, затем подняла голову и посмотрела на Убера в упор.

– Это ее платье. Я его сшила.

Убер переступил с ноги на ногу. Он хотел что-то сказать, но вдруг обнаружил, что его обычное остроумие куда-то делось.

Ее платье. Платье Марты. Мамы Мики.

– Больше она никуда его не наденет, – сказала Нэнни.

– Ч-черт, – сказал Убер. Вскинулся, сдержался, снова сел. Невыносимо.

Нэнни замолчала. Затем повернулась к Уберу, ткнула острым пальцем в грудь.

– Послушайте, как вас зовут? – начала она резким, высоким голосом. – Убер? Какое-то нечеловеческое имя.

– Над-человеческое, – сказал Убер. Он не хотел шутить, не время. Но вот проклятая привычка острить в любой момент…

– Так вот, Эдуард, – сказала Нэнни.

Убер хмыкнул. Открыл рот, чтобы поправить ее, но посмотрел на Нэнни и – передумал.

Нэнни вспыхнула:

– И нечего тут хмыкать! Расхмыкался он тут… Я правду говорю!

Убер помолчал.

– Я весь внимание, Фарида Дани… простите, Наталья Васильевна, – сказал он серьезно. – Весь внимание. Поверьте.

Нэнни заговорила – сначала с подозрением, что над ней издеваются, затем все больше распаляясь:

– Так слушай, лысый! Ее мать – мы с ней едва знакомы. Мы с ней едва знакомы, – повторила она, покачала головой. – Она попросила меня посидеть с девочкой, с Микой. Сказала: не успеете вы, теть Наташа, оглянуться, как я уже вернусь. Одна нога здесь, другая… – Нэнни оборвала себя, затем сказала очень серьезно: – И вот теперь я оглядываюсь уже тысячу раз, я потеряла число раз, когда оглядывалась – а ее все нет.

Нэнни замолчала. «Какое невыносимое молчание», – подумал Убер. Словно в мире не хватает воздуха.

– Почему? – спросил Убер.

Нэнни словно забыла о его существовании, начала собирать игрушки, складывать вещи, забормотала:

– Терпеть не могу эту девчонку! Никакого терпения нет на эту девчонку! Что за несчастье эта девчонка! – Она вдруг резко повернулась к Уберу. Лицо исказилось. – Бедная моя. Бедная моя. Бедная.

– Она должна была уехать на «Звенигородскую». И оттуда уже вызвать нас с Микой. Любовник Марточки бы нас привез.

– Ее собирались отдать дракону, – сказал Убер неловко. – Так мне сказали.

Нэнни отрицательно покачала головой. Нет. Все не так.

– Она должна была добраться до станции… и сообщить нам, когда устроится. А мужчина Марты бы потом привез к ней девочку. И меня. Я тоже хотела уехать. Я не верила, что все получится. А она была полна надежд. Дурочка. Дурочка. Прекрасная дурочка.

Убер помедлил.

– Кто он? – спросил хрипло.

– Как кто? – удивилась Нэнни. – Он же с тобой таскается все время. Как драный хвостик.

Убер замер, словно ему пробили под дых.

– Чего?!

– А ты и не знал, – сказала Нэнни с удивлением. – Любовник Марты – это вот этот остолоп Юрочка Лейкин, Дуралейкин. Видимо, не такой ты умный, лысый, как себе кажешься.

– Блять, – сказал Убер. Ему вдруг невероятно сильно захотелось выпить.

«У меня есть свой дракон».

– Вот поэтому я не хотела говорить… – Она понизила голос. – …при Мике.

Скинхед помедлил.

– Понимаю.

– Я думала, она там жива и счастлива, – сказала Нэнни. Она стояла, маленькая и потерянная. – И просто долго не приезжает.

Черт. Убер неловко поднялся. Постоял, согнувшись, тканевый потолок палатки выгнулся под его спиной и головой.

Затем шагнул вперед и обнял Нэнни. Крепко, до боли.

– Мне жаль, – сказал Убер. Нэнни дернулась… затихла.

– Она будет самая красивая в этом платье, – сказал Убер. – Правда. Вы выбрали самое красивое платье. Для самой красивой невесты на свете.

И тут Нэнни дрогнула и заплакала.

– Твоя мама умерла, бобренок. Теперь я точно знаю.

Мика помолчала. Лицо ее осунулось. «Почему, черт побери, я ничего не могу изменить?!» – подумал он. Убер дернул щекой.

– Мика, я…

– Ты выполнил задание, – сказала Мика. Убер вздрогнул.

Мика протянула руку.

– Вот. Обещай, что не потеряешь. – Она разжала пальцы.

Убер посмотрел. На розовой ладошке Мики лежало черное перо. Старое, грязное и почти лысое. Убер помолчал. «Чертово перо».

– Может, я лучше его тебе оставлю? – Он посмотрел в глаза девочки, понял. – Хорошо. Круто, сестра. Я сохраню его.

Он подставил ладонь. Мика аккуратно, двумя пальчиками, очень бережно положила перо в огромную жесткую ладонь скинхеда. Загнула ему пальцы один за другим, чтобы получилась «коробочка». Все надежно. Убер кивнул.

Мика смотрела на Убера без улыбки. Очень маленькая и очень усталая. Словно на плечах у нее вся тяжесть мира. Убер почувствовал угрызения совести. Мика сказала серьезно:

– Теперь ты можешь вернуться на небо, ангел. Только…

– Что только? – Убер ждал.

– Только не улетай без меня. Обещаешь? Ну, пожалуйста!

Она смотрела на него и ждала ответа. «Что мы делаем с детьми». Мы в ответе за тех, кого приручили, как говорил Маленький принц. «А может, эта девочка приручила тебя, старый чертов лис?» Убер откашлялся, сказал хрипло:

– Ну, это. Ага. Обещаю.

Он протянул руку, вертикально, как на рукопожатие:

– Договорились.

Мика покачала головой. Убер поднял брови.

– Нет?

Мика выпрямилась, посмотрела на скинхеда снизу вверх:

– Сделай пальцы вот так. И обещай. Скажи: клянусь, клянусь.

Убер улыбнулся. Все-таки пока ребенок. Скинхед сложил пальцы, как ему показали.

– Клянусь… э-э. Клянусь. В чем клясться-то? – спросил он. В этом было что-то очень серьезное. Убер даже занервничал.

Мика сказала серьезно:

– Клянись, что заберешь меня с собой в рай. На небо.

Убер поднял брови. Однако.

– Но… хмм. Это точно не то, что я обычно обещаю женщинам. А уж маленьким девочкам вроде тебя – тем более.

Мика не слушая его, сложила ладони лодочкой и стала на колени. Прямо тут, среди осколков кирпича и обломков игрушек. Мика начала говорить, и у Убера побежал холодок по спине. Маленькие девочки так не молятся. Не должны так.

– Боже еси на небеси, – говорила Мика, – да светится имя твое. Да пребудут рентгены твои с тобой, да защитишь ты нас от них.

Убер шагнул к ней, остановился. Ему вдруг стало не до шуток.

– Вот хрень, – сказал он хрипло.

Мика, прерывая молитву, сказала совсем другим голосом:

– Я просила Бога, и он послал мне тебя.

Убер почесал лоб, наклонился и посмотрел девочке в глаза. Черт, а ведь это все серьезно. Нет, это уже перебор. Он ухмыльнулся.

– Не скажу, что очень рад, когда меня посылают. Мда… А что-нибудь еще он сказал?

Мика заморгала. И словно проснулась от пророческого сна, снова стала обычной маленькой девочкой:

– Кто?

Так она была гораздо симпатичней. Убер нарочито серьезно покивал.

– Ну, мой шеф.

– Шеф? – Мика открыла рот.

«Эх ты, микроб».

Убер молча показал пальцем вверх, в потолок. Он сохранял серьезное лицо, потому что с серьезным лицом шутки получаются гораздо смешнее.

Глаза Мики широко распахнулись:

– Бог?

– Точно, – сказал Убер.

Мика серьезно задумалась, затем призналась:

– Он сказал, что ты не очень хороший ангел. Неправильный.

Убер хмыкнул. «Ну что, лысый, съел?» Детей не переиграешь.

– Это точно. Не очень хороший.

Мика кивнула.

– Но он сказал, что ты можешь стать лучше. Если постараешься, – сказала она серьезно. Убер улыбнулся, но тут же принял серьезный вид.

– Правда? – Сама серьезность.

– Если очень-очень… очень-очень-очень сильно постараешься!

Пауза.

– Блин, – сказал Убер в сердцах. – Прости, Мика, прости.

Убер не стал входить в палатку, что служила на «Обводном» столовой и баром, а расположился неподалеку. Только чтобы видеть вход. Ждать сегодня пришлось долго. Мамед появился ближе к полуночи, когда Убер уже скурил половину своего запаса табака.

– Эй, – негромко позвал Убер. Мамед обернулся – и переменился в лице.

– Я поговорить, – сказал скинхед. – Покурим?

В этот раз Мамед был гораздо пугливей и остроумней одовременно.

– Станция? А что станция? – Мамед сплюнул крошки табака. – Это уже драконий рай, садок для пойманной рыбы.

Убер повернул голову.

– А что именно здесь происходит?

– Да не могу я…

– Своими словами давай. Люди пропадают?

Мамед помедлил. Затем нехотя кивнул.

– Пропадают, значит. – Убер покивал. Помедлил, присел на корточки, провел ладонью по полу. Посмотрел на ладонь, вздрогнул. В какой-то момент ему показалось, что на граните – кровь Марты. Убер поднялся, отряхнул руки.

– Дальше, – сказал он.

В сыром воздухе медленно плыл запах плохого табака. Сизые клубы растворялись в темноте – и исчезали. Как исчезают в темноте туннелей человеческие жизни. «Без следа», подумал Убер.

– Я хочу… понять, – сказал он.

– Тоже мне, нашелся детектив! – Мамед фыркнул.

Молчание. Улетающий в темноту сизый дым.

– А ведь ты прав, – медленно сказал Убер. – Детектив из меня так себе. Только пить виски, слушать блюз и получать по морде… О, еще ходить в плаще под проливным дождем! А вести расследование – не мое, – он подумал, усмехнулся. – Но зато я умею другое… Я обожаю всех провоцировать. Это мой скилл. Моя суперсила.

– Это как?

– Просто нужно вызвать огонь на себя. И посмотреть, кто именно будет стрелять.

Мамед подумал.

– Тебя ведь убьют, – сказал он неверяще.

Убер невесело засмеялся.

– Черт, я так и знал, что есть какая-то загвоздка.

– Дракона ведь не существует? – уточнил Убер. Вместо него есть… не знаю, человек… секта. Банда. Так?

– Нет, – сказал Мамед.

– Нет? – Убер удивился. Возможно, он давно это подозревал, но просто не хотел верить. Атеистам всегда трудно в таких столкновениях.

– Ты ошибаешься, – сказал Мамед. – Дракон есть, и он рядом.

В темноте сгорали остатки прежних Уберовских сигарет. По платформе за спинами Мамеда и Убера кто-то прошел. Убер засмеялся.

– Что? – спросил Мамед.

– Я все надеялся, что это просто метафора… и что мне будет достаточно убить одного человека, чтобы все закончилось.

Убер помедлил. Что-то сегодня все идет не так, подумал он.

– Другими словами, дракон совершенно реален? – спросил Убер еще раз.

– Да. Это тварь из плоти и крови. А ты сомневался?

Убер потрогал шрам над бровью, помолчал.

– Брейк! – сказал он. – Мне нужен перерыв.

– Убер, что ты делаешь?

– Ломаю свою реальность о колено. Это не так просто, как кажется.

– Что вы хотели? – Уберу было некогда. Вызов мэра отвлекал его от поисков. – Я работаю по вашей задаче.

– Не нужно.

Убер медленно повернул голову. «А вот и первый выстрел».

– Что? – сказал он спокойно.

– Заказ отменяется. Путь свободен. Сегодня мне сообщили: станция «Звенигородская» очищена от заразы. Можешь идти, – сказал мэр. – Ну, чего ты ждешь?

Убер молчал.

– Платы?! – Мэр вскочил.

Мэр поднялся, открыл шкаф. Вытащил и бросил на стол два рожка.

– Вот твои патроны. Все как договариливались.

– А…

– Вот для дробовика. Какие у тебя? Двенадцатый?

– Да, но я… – Убер не успел договорить.

Мэр высыпал из коробки на стол пластиковые патроны. Не считая. Красные цилиндрики покатились по столу, один улетел на пол. Убер проследил за ним взглядом, поднял голову. Мэр смотрел на него с откровенной ненавистью.

– Просто уходи, – попросил мэр. – Тебе здесь не рады. Ты лишний, ты всем мешаешь.

– Девушку убили, – сказал Убер. – Вы это понимаете?

– И что? Два километра по туннелю вон туда, до «Звона» – и сто двадцать трупов, женщины, дети, старики, мужчины, собаки, кошки, кто угодно, на выбор. Есть кого пожалеть. Что тебе здесь-то надо?!

– Хотите, чтоб я ушел?

– Да.

Убер задумчиво прошелся по кабинету. На мгновение задержался перед картиной Айвазовского, затем остановился перед медведем.

– Ну что ты решил? – раздраженно спросил мэр.

Убер подмигнул медведю.

– А ты прав, – сказал он ему. – Да, меня могут поставить рядом с тобой… А ничего так будет из меня чучело… симпатичное.

– Убер, что ты творишь? – спросил мэр тихо.

Скинхед только отмахнулся.

– Не мешай, я с другом разговариваю… Ты тоже был храбрым? – спросил он у чучела медведя.

Кивнул, словно услышал ответ.

– Недостаточно храбрым? – повторил он. Пауза. Убер точно прислушивался, а медведь говорил.

– Да, согласен, – продолжал скинхед медленно. – Каким бы храбрым ты ни был, ты все равно можешь проиграть. Понимаю тебя…

– Убер! – Крик завис в воздухе.

– Спасибо, – сказал Убер медведю. – Бывай, брат.

Убер повернулся к мэру. Тот отступил, увидев его лицо. Убер покачнулся на носках.

– Думаете, я уеду? – Он жестоко рассмеялся. – Да черта с два. Я все равно найду, кто убил Марту… и очень надеюсь, что это не ты, мистер охуительный мэр.

Он дернул глазом. Мэр обмер, потянулся к ящику стола. Там точно есть оружие. Наган.

Убер ждал, улыбаясь.

Мэр убрал руку.