Убегай! Кобен Харлан
– Исчезнет, – закончил Саймон ее мысль.
– Ты помнишь, что было тогда в парке? Что ты увидел? На что я была похожа?
Он кивнул.
– Я должна была избавиться от него.
Саймон ждал продолжения. Пейдж смотрела прямо перед собой.
– В общем, да, папа, это я убила его. Убила, вся комната была залита кровью. А потом убежала.
Саймон не говорил ни слова; он смотрел на дорогу, крепко вцепившись в баранку. Так крепко, что, казалось, одно резкое движение – и он вырвет ее из приборной доски.
– Папа?
– Ты моя дочь. И я всегда буду тебя защищать. Всегда. Я горжусь тобой. И сейчас ты все делаешь правильно.
Она подвинулась к нему поближе. Саймон обнял ее одной рукой, другой продолжая держать руль.
– Но ты не убивала Аарона.
Он почувствовал, как она напряглась под его рукой.
– Он избил тебя за два дня до того, как был убит.
– Папа, не будем об этом, прошу тебя.
Как же Саймону хотелось этого!
– Ты позвонила матери. Как ты и сказала. И попросила ее о помощи.
Пейдж еще плотнее прижалась к нему. Тело ее дрожало. Он встревожился: может, не стоило так давить на нее? Но надо выяснить все до конца.
– В тот вечер мама говорила тебе, чтобы ты не приходила туда?
– Папа, пожалуйста… – тихо проговорила она.
– Я твою маму прекрасно знаю, и я сам бы рассматривал ситуацию точно так же. Мы бы забрали тебя к себе, потом отвезли в этот прекрасный реабилитационный центр, но пока Аарон был жив, какие бы дикие отношения вас ни связывали, он все равно отыскал бы тебя. Вашей связи я никогда не понимал и не пойму. Аарон был вроде паразита, и его непременно надо было убить.
– Вот я это и сделала, – сказала Пейдж.
Она старалась говорить с самоуверенной бравадой, но получилось у нее плохо.
– Нет, милая, ты этого не делала. Поэтому Лютер и стрелял в маму. В тот вечер он ее видел. Об этом он хотел мне рассказать перед тем, как его убили. Лютер видел, как она выходила из вашей комнаты, а может быть, видел и убийство, я не знаю. И потом, через несколько дней, он вдруг видит твою мать рядом с Рокко, и у него мелькает мысль, что она и его собирается убить. Аарон ведь работал на Рокко, так? Поэтому Лютер и выхватил пистолет. Поэтому он и стрелял не в меня, а в маму. И поэтому продолжал настаивать, что это была самооборона.
Фагбенл был прав с самого начала.
– Бритва Оккама, – сказал Фагбенл. – Знаете, что это?
– Мне сейчас не до Оккама, детектив.
– Принцип в том…
– Я знаю, в чем он…
– …что простейшее объяснение, как правило, бывает самым правильным.
– И каково же простейшее объяснение, детектив?
– Аарона Корвала убили вы, – ответил он.
Вот так просто и сказал. Без эмоций. Ни раздражения, ни удивления.
– Или ваша жена. Я не осуждаю ни вас, ни ее. Этот человек был чудовищем. Он медленно отравлял вашу дочь, убивал ее прямо у вас на глазах.
Фагбенл даже заметил, что Ингрид вполне могла незаметно приехать в Бронкс во время перерыва на работе. Камера наблюдения зафиксировала, как она уезжала. И Ингрид знала, когда лучше всего это сделать. Она была уверена, что Аарон будет один.
– Пейдж?
– Я не знала, что мама собирается его убить.
Теперь она отодвинулась от него и сидела прямо.
– Я вернулась домой рано и увидела… На маме была больничная одежда. Вся в крови. Думаю, потом она ее выбросила. Но когда я увидела ее, то чуть с ума не сошла. И убежала.
– Куда?
– Там есть еще один подвал. Как у Рокко. Я приняла сразу две дозы. И много часов провалялась там, даже не знаю сколько. А когда очухалась, до меня наконец-то дошла вся правда.
– Какая правда?
– Что мама кого-то убила. Ты можешь хоть на секунду представить себе такое? Говорят, чтобы подняться, сначала надо опуститься на самое дно. Самое дно – это когда понимаешь, что твоя мать из-за тебя убила человека.
Некоторое время они молчали.
– Почему мама не позвонила в центр, чтобы узнать, не отправилась ли ты туда? – спросил Саймон.
– Может быть, она и звонила. Но меня там еще не было. Я не сразу выкарабкалась, понадобился не один день.
А к тому времени Ингрид уже лежала в коме.
– Папа?
– Что, солнышко?
– А теперь, может быть, хватит уже об этом?
Саймон ответил не сразу:
– Пожалуй.
– И это навсегда останется между нами?
– Навсегда.
– Это значит – только между тобой и мной.
– Что?
– Не говори маме, что ты знаешь. Ладно? Просто не будем об этом.
Глава сороковая
Прошло еще несколько недель, Ингрид уже выздоравливала, жизнь постепенно налаживалась, но Саймон все думал о просьбе дочери.
Должно ли все то, о чем они говорили в машине, оставаться только между ним и Пейдж? Действительно ли лучше не говорить жене, что ему известно: она убила человека?
Будет ли это лучше – жить с такой тайной?
На первый взгляд ответ должен быть утвердительным.
Саймон внимательно наблюдал, как жена постепенно возвращается к нему и к детям.
И вот настал день, когда она достаточно окрепла, чтобы вернуться домой.
Недели шли, превращались в месяцы.
Хорошие это были месяцы.
Пейдж тоже поправлялась. Наконец в реабилитационном центре решили, что ей можно вернуться домой.
С началом нового семестра Сэм отправился в Амхерст. Аня в школе училась хорошо. Саймон снова вышел на работу. А вскоре и Ингрид вернулась к своим пациентам.
Жизнь возвращалась в нормальное русло.
В общем, все было хорошо. Даже очень хорошо. А когда все идет хорошо, наверное, лучше не будить спящую собаку.
В жизни каждого из них было много радости и веселья. Прекрасные прогулки в Центральном парке. Походы в театр, обеды с друзьями. Взаимная любовь, светлое семейное счастье.
Ингрид с Саймоном встретили вернувшуюся из клиники дочь с распростертыми объятиями. Они поддерживали ее как могли, но все-таки тревожились, что этот демон, которого поселил в ней Аарон, только ослаб или дремлет, но все еще жив и ждет своего часа.
Потому что демоны не умирают.
Впрочем, и тайны тоже.
В этом и состояла проблема. Все хорошее здесь, вот оно, рядом с ними. Но и тайна никуда не делась.
Однажды вечером, во время прогулки по парку, Ингрид с Саймоном остановились на Строберри Филдс. Обычно Саймон избегал этого маршрута. Именно здесь он видел, как Пейдж хриплым голосом пыталась справиться с мелодией Битлов. Что она пела тогда? Он уже не помнил. Да и не надо. Он не хотел это помнить.
Но Ингрид захотелось посидеть здесь на скамейке. Саймон по привычке взглянул на надпись:
Ингрид взяла его руку, пристально посмотрела на него и сказала:
– Ты все знаешь.
– Да.
– Ты понимаешь, зачем я сделала это.
– Да, понимаю, – кивнул он.
– Представь, что она тонет. И каждый раз, когда пытается спастись и выныривает, он снова утаскивает ее под воду.
– Тебе не в чем оправдываться передо мной.
Ингрид продолжала держать его за руку. Он пожал руку жены.
– Ты все спланировала, – сказал он.
– Как только она позвонила.
– И ты сделала все, чтобы это было похоже на жестокое, кровавое убийство…
– …чтобы полиция подумала, будто это разборки торговцев наркотиками.
Он отвернулся, потом снова посмотрел на нее:
– Почему ты не попросила меня помочь?
– Тут было три причины, – сказала она.
– Я тебя слушаю.
– Первая: я хотела и тебя защитить тоже. Потому что я люблю тебя.
– И я тебя люблю.
– Вторая: если бы меня поймали, я хотела, чтобы на свободе остался тот, кто позаботится о детях.
– Весьма практично, – не удержался от улыбки Саймон.
– Да.
– А третья?
– Я боялась, что ты меня отговоришь.
Он ничего не сказал. Действительно, согласился ли бы он с ее планом убить Аарона Корвала?
Этого он и сам не знал.
– Рискованная затея, – сказал он.
– Да.
Он снова обескураженно уставился на жену.
– Я люблю нашу семью, – сказала Ингрид.
– И я тоже.
Она положила голову ему на плечо, как тысячу раз делала прежде.
В этом мире существует несколько вариантов чистого блаженства. Чаще всего ты сам не понимаешь, что ты блаженно счастлив, пока это состояние не подойдет к концу. Но сейчас был не тот случай. Сейчас, когда он сидел рядом с женщиной, которую любит, он знал это.
И она тоже знала.
Это было блаженство.
И оно не продлится долго.
Эпилог
Сотрудники полиции штата обнаружили тело Елены Рамирес почти через год после ее убийства.
Хоронили ее в Чикаго. Присутствовать на похоронах решили и Саймон с Корнелиусом. Но лететь самолетом им не захотелось, оба предпочли ехать на машине. Корнелиус разработал маршрут с разными странными музеями и прочими достопримечательностями по дороге, чтобы можно было остановиться и с пользой отдохнуть.
Елену похоронили рядом с могилой человека по имени Джоэл Маркус.
Переночевали они в гостинице неподалеку от Чикаго. А наутро отправились домой.
– Хочу ненадолго остановиться в Питсбурге, ты не против? – спросил Саймон, когда они уже были в пути.
– Нисколько, – ответил Корнелиус, а потом, заглянув в лицо Саймона, добавил: – А зачем?
– Мне надо кое-кого навестить.
Когда Саймон постучал в дверь, открыл ее молодой человек.
– Дуг Малзер? – спросил Саймон.
– Да.
После пережитого им тяжкого потрясения Малзер ни физически, ни морально уже не смог вернуться в Лэнфордский колледж. Впрочем, Саймона это не волновало. А может, и волновало. Может быть, и одного самосуда этому парню было достаточно.
– Меня зовут Саймон Грин, – сказал Саймон. – Я отец Пейдж.
Когда они вернулись в Нью-Йорк, Саймон высадил Корнелиуса, а сам отправился в офис своей компании. День уже клонился к вечеру, но Ивонна была все еще там. Он отвел ее в сторонку.
– Мне кажется, я знаю тайну Ингрид, – сказал он ей.
В тот вечер, подходя к своему дому, он увидел Сьюзи Фиске, которая придержала для него дверь лифта. Широко улыбаясь, она приветствовала его поцелуем в щеку.
– Здравствуй, – сказала она. – Я вижу, Сэм вернулся домой.
– Да, сегодня приехал, на каникулы.
– Значит, все птенцы дома?
– Ага.
– Ты доволен?
– Еще бы, – улыбнулся Саймон.
– Говорят, Пейдж поступила в Нью-Йоркский университет.
– Да. Хочет жить дома.
– Я за вас очень рада.
– Спасибо тебе, Сьюзи. Не знаю, как еще благодарить тебя за все…
– Но ты же отблагодарил подарочной картой в ресторан «Редфарм». Щедрый подарок. Мы уже раза четыре там побывали.
Лифт остановился на этаже Саймона. Он вышел и открыл дверь своим ключом. Из кухни доносилась песня «Зомби» в исполнении группы «Бэд вулвс». Звучал припев, и Ингрид подпевала: «Что у тебя в голове, у тебя в голове, зомби…»
Саймон вошел, прислонился к косяку. Ингрид повернулась к нему и заулыбалась.
– Привет, – сказала она.
– Привет.
– Как съездил?
– Хорошо, – ответил он. – Было очень грустно.
– Твой сын дома.
– Уже слышал. Что-то готовишь?
– Мой знаменитый рецепт азиатского лосося. Он это обожает.
– Я тебя люблю, – сказал он.
– Я тебя тоже люблю.
– Где Пейдж?
– У себя в комнате. Обед будет готов минут через пять, хорошо?
– Хорошо.
Саймон прошел по коридору и постучал в дверь Пейдж.
– Входите, – послышался ее голос.
Даже после реабилитации его дочь была еще бледной, исхудавшей и изможденной. Неужели она навсегда останется такой, подумал он. Ночами она плохо спала, много потела, ей снились кошмары, она часто плакала во сне. В организме шла страшная борьба, и он не знал, кто победит, и понимал все опасности – но, может быть, она справится. Он думал и о том влиянии, которое оказал на нее Аарон, об их неестественной, нездоровой связи. Может быть, и здесь все окажется очень просто, как говорил Фагбенл.
Ты убиваешь человека, чтобы защитить своего ребенка.
Ты убиваешь человека и спасаешь наркоманку.
– Я так и не понял, почему ты связалась с Аароном, – сказал он. – Никак не мог этого постичь. Елена Рамирес видела результаты теста ДНК Генри Торпа. Там был список всех его сводных братьев, включая Аарона. Но ты ведь тоже проходила тестирование ДНК, правда, Пейдж?
– Да.
– И я так и не понял: что у тебя общего с Аароном? Что заставило тебя привязаться к этому страшному человеку?
Пейдж как раз доставала из комода спортивную куртку с капюшоном. Она застыла и ждала, что он еще скажет.
– Ты знаешь, что поразило меня в твоей комнате в Бронксе? – продолжил он. – По обе стороны комнаты было два односпальных матраса. Разве так бывает, что молодые пары не спят вместе?
– Папа…
– Погоди, дай мне закончить, хорошо? Сегодня я заехал в Питсбург и навестил Дуга Малзера. В свое время нам надо будет поговорить о том, что он тебе сделал… впрочем, ты уже, наверное, говорила об этом на сеансах терапии.
– Да, говорила.
– Ну хорошо, но, видишь ли, на него было совершено нападение. Причем очень жестокое.
– Это было неправильно, – сказала Пейдж.
– Может, да, а может, и нет. Я не об этом хочу сказать. Дуг рассказал мне, что лицо человека, который на него напал, было закрыто маской. Это был Аарон, так?
– Да. Мне не надо было говорить ему, как со мной поступил Дуг.
– Почему же ты сказала?
Пейдж молчала.
– Я все никак не мог понять. Но потом Малзер рассказал мне, что Аарон кричал, когда избивал его.
В глазах Пейдж появились слезы. В глазах Саймона тоже.
– «Никто не смеет трогать мою сестру».
Плечи Пейдж опустились.
– Когда ты прошла тест ДНК, то обнаружила, что Аарон твой сводный брат, но только не со стороны отца. – Саймон говорил и чувствовал, что весь дрожит. – Что у вас общая мать.
Прошло несколько секунд, прежде чем Пейдж собралась с духом, подняла голову и посмотрела ему в глаза.
– Да, – сказала она.
– Я пытался выяснить это с твоей тетей Ивонной. Это и есть великая тайна твоей мамы? Когда ей было семнадцать лет, она вовсе не работала манекенщицей на другом континенте. Она попала в секту. И забеременела от лидера этой секты. Но ей сказали… ей сказали, что ребенок родился мертвым. А она подумала, что, скорее всего, его просто убили. И хотела покончить с собой. Ее родители, твои дедушка с бабушкой, вырвали ее оттуда и отправили в центр реабилитации, где ее вылечили. В тот самый, где была и ты тоже.
Пейдж села на кровать. Саймон подошел и сел рядом с ней.
– Это был совсем исковерканный человек, – сказала Пейдж. – В самом юном возрасте над ним надругался приемный отец и продолжал это делать потом.
– Ты говоришь про Аарона?
Она кивнула.
– Вспомни, где я была. Дуг Малзер изнасиловал меня в колледже, и потом я сделала тест ДНК, и мне вдруг стало ясно, что вся моя жизнь – это огромная ложь. Мне казалось, что я погибаю, мне было страшно, я растерялась, не знала, что делать. И вдруг у меня появился еще один брат. Мы с ним много разговаривали, часами. И я призналась ему, рассказала про то, что со мной случилось в колледже. И он принял свои меры. Это было ужасно, конечно, но, с другой стороны, я стала чувствовать себя, не знаю… защищенной, что ли. А потом Аарон научил меня ширяться. И это было как… в общем, мне понравилось. Даже нет, я пришла в полный восторг. У меня появилась возможность забыться, уйти от всех проблем. Аарон доставал мне дозы, снова и снова, и… – Она замолчала, вытерла слезы. – Мне кажется, он намеренно это делал.
– Что ты имеешь в виду?
– Кажется, Аарону очень нравилось, что у него появилась сестра. Он не хотел меня терять. И ему нужно было приучить меня к наркотикам, тогда я никогда бы не ушла от него. И может быть… может быть, он хотел отомстить своей родной матери. Он с детства чувствовал себя брошенным, так почему бы не поломать жизнь и ребенку, которого она не бросила?
– И ты никогда не говорила об этом с матерью?
– Нет, говорила, – сказала она и глубоко вздохнула. – Однажды я пришла домой и спросила маму, были ли у нее еще дети. Она ответила, что не было. Я умоляла ее сказать правду. И она наконец сдалась. Рассказала про секту. Сказала, что забеременела от одного очень плохого человека и что ребенок умер.
Судя по тому, что рассказывала ему Ивонна, Ингрид до сих пор в это верит.
– Я думала тогда, что она меня обманывает. Но ты понимаешь, мне уже было на все наплевать. К тому времени я была наркоманкой. Меня волновала только одна проблема: где достать дозу. Поэтому я стащила у нее драгоценности и вернулась к брату.
Так вот какова она, эта нездоровая, извращенная связь – она замешана на общей крови.
– Ты как-то говорила о том, что значит опуститься до самого дна, – сказал Саймон с таким тяжелым камнем на сердце, что ему было трудно дышать, – о том, что ты фактически заставила мать убить человека…
Пейдж крепко зажмурилась, так крепко, будто не хотела ничего ни видеть, ни слышать.
– …но выходит, она убила не просто человека…
Оба знали, какие слова за этим последуют. Пейдж сидела с закрытыми глазами, напряженно ожидая удара.
– …она убила собственного сына.
– Папа, ей ни в коем случае нельзя говорить об этом.
Саймон покачал головой, вспоминая, что они с Ингрид говорили друг другу, сидя на скамейке в Центральном парке.
– Больше не будет никаких тайн, слышишь, Пейдж?
– Папа…
Читать бесплатно другие книги:
