Убегай! Кобен Харлан

Глава девятнадцатая

– В те выходные, – сказала Саймону Эйлин Воган, – Пейдж попросила у меня машину.

Они сидели в общей комнате с высоким потолком в жилом блоке с четырьмя спальнями в общежитии колледжа. Огромное эркерное окно выходило на четырехугольный двор колледжа, сверкающий такой свежей зеленью, что вид был похож на картину с еще не высохшей краской. На первом курсе Эйлин Воган была соседкой Пейдж. В первый день пребывания Пейдж в колледже, когда исполненные самых радужных надежд Саймон, Ингрид, Сэм и Аня привезли ее в этот студенческий городок, Эйлин первой приветствовала их. Эта умная и дружелюбная девушка казалась, по крайней мере на первый взгляд, идеальной соседкой. Саймон еще тогда записал номер ее телефона, «на всякий случай», и он у него сохранился.

Саймон и Ингрид уезжали из Лэнфорда в тот день в прекрасном расположении духа. Щурясь от жарких солнечных лучей, они шли к своей машине, взявшись за руки, хотя Сэм все время что-то бурчал про вопиющее до неприличия «публичное проявление привязанности», а Аня презрительно фыркала: «Фу, может, хватит?» Уже в машине Саймон пустился в воспоминания о своих студенческих годах, о том, как сам жил в таком же четырехместном блоке, в каком они только что были… впрочем, не совсем таком. В комнате Саймона, например, всюду валялись пустые коробки из-под пиццы и еще более пустые банки из-под пива, с изображением интерьера какого-то паба в староамериканском стиле, тогда как комнату, в которой их встретила Эйлин Воган, можно было сравнить с картинкой из каталога ИКЕА: всюду настоящая мебель светлых тонов, полы покрыты только что пропылесосенными ковриками. Никаких идиотских картинок или декоративных приборов для курения марихуаны, никаких плакатов с Че Геварой и прочей чепухой – вообще никаких плакатов, здесь предпочтение отдавалось гобеленам ручной работы с мягкими буддистскими или геометрическими узорами. В целом помещение было похоже не столько на реальное жилище, где живут реальные студенты, сколько на некую витрину, которую используют, чтобы произвести впечатление на абитуриентов (а главным образом на их родителей) во время их визитов в студенческий городок.

– А раньше Пейдж это делала? – спросил Саймон.

– Брала ли мою машину? Нет, никогда. Говорила, что не любит сидеть за рулем.

Более того, подумал Саймон. Пейдж вообще не умела водить машину. Непонятно, как ей удалось получить права на курсах вождения в Форт-Ли, но, поскольку они жили в Манхэттене, она потом так ни разу и не села за руль.

– Вы же знаете, какой была Пейдж, – продолжала Эйлин; кажется, она не понимала, насколько больно отдается слово «была» в груди Саймона.

На самом деле звучало оно вполне уместно, поскольку Пейдж в этом городке – а вероятно, и в жизни самой Эйлин – «бывшая», но когда он смотрел на эту красивую, цветущую на вид девочку – да, конечно, перед ним была уже вполне взрослая женщина, но в Эйлин сейчас он видел только девочку, как и в собственной дочери, – когда он смотрел на нее, сердце его начинало тяжело стучать, напоминая, что и его дочь должна была обитать здесь, занимать одну из этих четырех спален с пружинным матрасом на полу и рабочим столом, на котором стояла настольная лампа на гибкой ножке.

– Даже если Пейдж надо было что-то купить в супермаркете или в аптеке, она всегда просила съездить меня, – сказала Эйлин.

– Наверное, ты очень удивилась, когда Пейдж попросила у тебя машину.

На Эйлин были джинсы и темно-серый, крупной вязки свитер с высоким воротом. Длинные рыжеватые волосы, расчесанные на прямой пробор, падали на спину. Глаза у нее были большие и синие, и от нее так и веяло молодостью, студенческой жизнью, светлыми перспективами, и это его убивало.

– Да, пожалуй, – с некоторым сомнением отозвалась она.

– Кажется, ты не вполне уверена.

– Можно, я спрошу вас кое о чем, мистер Грин?

Он хотел поправить ее, попросить называть его просто Саймоном, но не стал: ему показалось, что в данной ситуации некоторая официальность как нельзя более уместна. Эта девушка – подруга его дочери. И он задавал ей вопросы о своей дочери.

– Конечно.

– Почему сейчас?

– Прости, что?

– Это ведь было давно. То, что случилось с Пейдж… Понимаю, я сама согласилась встретиться с вами, но мне тоже все это нелегко далось.

– Что именно?

– Смотреть на то, что происходит с Пейдж. Я имею в виду, здесь. В Лэнфорде. Мы жили вдвоем в этих маленьких комнатах, и… ну, не знаю… мы с ней сразу сблизились, она стала моей лучшей подругой. Я единственный ребенок в семье. Я не хочу придавать этому слишком большое значение, но Пейдж для меня была как сестра. А потом…

Эйлин тогда очень страдала, но потом боль утихла, а теперь Саймон бередил старые раны. Отвратительное чувство, но Эйлин молода, и через полчаса после того, как он выйдет за дверь, она отправится на занятия, или они с подружкой пойдут ужинать в кафетерий Кушмана, потом вместе будут заниматься в библиотеке, а вечером устроят вечеринку, и все ее «раны» снова затянутся.

– Что же случилось? – спросил Саймон.

– Пейдж словно подменили.

Она сказала это, не раздумывая.

– Почему?

– Не знаю.

Он стал думать, как подступиться, чтобы она все рассказала.

– Когда это началось?

– В конце первого семестра.

– После той поездки на твоем автомобиле?

– Да. Впрочем, нет. Кое-что я заметила даже раньше.

Саймон слегка подался вперед, но не так, чтобы нарушить ее личные границы.

– Насколько раньше?

– Не знаю. Не так-то легко вспомнить. Просто…

Он кивнул, приглашая ее продолжать.

– Помню, когда Пейдж попросила у меня машину, мне это показалось странным. И не просто потому, что это было не в ее характере. А потому, что в последнее время она от меня отдалилась.

– Почему, как ты думаешь?

– Не знаю. Но мне было обидно. Я, кажется, даже злилась на нее из-за этого. – Эйлин подняла голову. – Мне надо было поговорить с ней, объясниться, понимаете? Вместо того чтобы обижаться. А я зациклилась на себе. Наверное, плохая я была подруга, иначе…

– Эйлин, ты ни в чем не виновата.

Непохоже, что эти слова убедили ее.

– Могла ли Пейдж принимать наркотики? – спросил Саймон.

– До того, как познакомилась с Аароном?

– По одной версии, Пейдж и раньше принимала наркотики, так что Аарон, возможно, просто снабжал ее.

Эйлин немного подумала.

– Нет, вряд ли. Многие думают – ну, это же студенческий кампус, здесь почти все употребляют наркотики. Но на самом деле все не так. Вот я, например, даже не знаю, где здесь можно купить что-нибудь серьезней, чем травка.

– Может, в этом все дело, – сказал Саймон.

– В чем?

– Может, Пейдж хотела купить что-нибудь посерьезней.

– И поехала к Аарону?

– Есть такая версия.

Эйлин недоверчиво посмотрела на него:

– Пейдж даже травку не курила. Нет, я не хочу сказать, что она была какая-нибудь ханжа. Она выпивала и все такое, но я никогда не видела ее под кайфом, или как там это называется. В первый раз я увидела ее такой уже после того, как она познакомилась с Аароном.

– Значит, мы возвращаемся к тому же самому, – сказал Саймон. – Зачем Пейдж брала твою машину? Зачем она ездила в эту богом забытую дыру в штате Коннектикут?

– Я не знаю. Мне очень жаль.

– Ты говорила, она изменилась.

– Да.

– А другие ее подруги?

– Мне кажется… – Она подняла глаза куда-то вверх, а потом перевела взгляд влево. – Да, я вот вспоминаю все это, и мне кажется, что Пейдж, ну, типа ушла в себя, замкнулась. От всех нас отвернулась. Одна наша подруга, Джуди Зискинд… вы ее знаете?

– Нет.

– Джуди теперь моя соседка. Сейчас она в Боудине[30] на соревнованиях по лакроссу[31], а то я попросила бы ее рассказать. В общем, я думаю, это не так, но тогда Джуди считала, что с Пейдж что-то случилось на студенческой вечеринке.

По спине Саймона пробежал холодок.

– Что значит с ней «что-то случилось»?

– У нас тут много разговоров про сексуальное насилие в кампусе. Не хочу углубляться, но придется, так будет лучше. Мне кажется, Джуди типа зациклилась на этом. В общем, когда кто-нибудь замыкается в себе, мы обращаем внимание только на это. Помню, Джуди как-то вечером даже сцепилась с Пейдж по этому поводу. Насчет какого-то парня, который, как думала Джуди, приставал к Пейдж.

– Что за парень?

– Не знаю. Они не называли его по имени.

– И это было до Аарона?

– Да.

– Как Пейдж реагировала?

– Сказала, это не имеет ничего общего со всем этим.

– Она не сказала, с чем это связано?

Эйлин замолчала и даже отвернулась.

– Эйлин? Она еще что-нибудь говорила?

– Да.

– Что именно?

– Мне кажется, Пейдж пыталась перевести стрелки. Чтобы мы все от нее отстали.

– Что она говорила?

– Она сказала… – Эйлин снова повернулась и посмотрела Саймону в глаза. – Сказала, что у нее какие-то проблемы дома.

Саймон заморгал и отпрянул назад – удар был силен. Такого он никак не ожидал.

– О каких проблемах шла речь?

– Пейдж не уточняла.

– Совсем ничего?

– Я думала, в общем, это касалось того, что случилось уже потом, что связано с Аароном, наркотиками и все такое. Думала, может, у вас с доктором Грин какие-то проблемы.

– Ничего такого у нас не было.

– О…

У Саймона голова шла кругом.

Проблемы дома?

Он пытался вспомнить, что было дома, сложить все в единую картину. С Ингрид отношения были прекрасные, даже лучше, чем когда бы то ни было. Финансовых проблем тоже не было – родители Пейдж были на вершине своей карьеры, зарабатывали прилично. А что с ее братом и сестрой? Все вроде в порядке, ничего такого, что можно было бы вспомнить. Была, правда, у Сэма небольшая неприятность с учителем физики… впрочем, нет, это случилось за год до того, да и вообще, «проблемой в доме» это никак не назовешь.

Разве что могло быть нечто такое, о чем Саймон не знал.

Но даже если дело было в этом – даже если Пейдж вообразила себе или на самом деле увидела какую-то проблему в доме, с семьей, – с чего это она вдруг сорвалась с места и помчалась в Коннектикут к Аарону?

Он спросил об этом Эйлин.

– Мне жаль, мистер Грин, но я не знаю.

Эйлин Воган бросила быстрый взгляд на свой мобильник – так те, кто постарше, порой глядят на часы. Она уже ерзала на диване, движения ее стали нервными, и Саймон понял, что мыслями она уже где-то не здесь.

– Мне скоро на занятия, – сказала Эйлин.

– Эйлин…

– Что?

– Аарона убили.

Глаза ее расширились.

– А Пейдж сбежала.

– Сбежала?

– Она пропала. А теперь мне кажется, тот, кто убил Аарона, охотится и за ней.

– Я не понимаю. Почему?

– Не знаю. Но я думаю, тут все дело в том, что именно свело их вместе, что заставило Пейдж искать Аарона. Вот почему мне нужна твоя помощь. Я хочу разобраться в том, что случилось с ней в этом кампусе, что заставило ее попросить у тебя машину и помчаться к Аарону.

– Этого я не знаю.

– Понимаю. И еще понимаю, что ты уже хочешь сейчас уходить. Но я прошу твоей помощи.

– Как я могу помочь?

– Начни с самого начала. Расскажи обо всем, что здесь случилось, и не важно, если это кажется тебе не стоящим внимания пустяком.

Эйлин рассказала ему, что Пейдж с самого начала слишком много на себя взвалила.

– Как это?

– Слишком много на себя взвалила, – повторила Эйлин. – Ну, вы же знаете, что во время Недели студенческой ориентации тебе говорят, что ты можешь стать кем угодно, кем захочешь, тем и станешь, это твой шанс начать все заново, воспользоваться любыми возможностями.

Саймон кивнул.

– И Пейдж отнеслась к этому серьезно.

– Разве это плохо?

– Кажется, она несколько переборщила. И театральная студия. И капелла – она прошла отборочный тур сразу в два коллектива. У нас в кампусе есть еще такой клуб фанатов науки, они конструируют всяких роботов. Так она и туда поступила. Выставила свою кандидатуру в товарищеский суд первокурсников, и ее выбрали. Вступила в клуб «Генеалогическое древо», там изучают родословные, вычисляют, откуда родом твои предки и все такое – он связан с учебным курсом генетики. Буквально зациклилась на этом. Еще хотела написать пьесу. Оглядываясь назад, я понимаю, что это было уже слишком.

– С кем-нибудь из парней она встречалась?

– Серьезно ни с кем.

– А парень, о котором говорила эта ваша спортсменка…

– Я ничего об этом не знаю. Хотите, пошлю Джуди эсэмэску, спрошу?

– Да, пожалуйста.

Эйлин достала мобильник, пальцы ее заплясали по экрану. Отправила сообщение и кивнула.

– А как насчет учебы? – спросил Саймон. – Какие предметы она решила изучать?

Отец, разумеется, должен быть в курсе этого, но Саймон и прежде гордился тем, что намеренно отказался контролировать каждый шаг своего чада. Уже в ее старших классах он не знал, что она изучает. Некоторые родители каждый день проверяли в специальном онлайн-приложении, сделал ли их ребенок уроки, какие у него отметки. А Саймон даже не знал, как зарегистрироваться в этой системе. И самодовольно считал, что это характеризует его как прекрасного отца.

Не стой на пути. Доверяй своему ребенку.

И с Пейдж делать это было легко. Девочка она была мотивированная. Она превосходила многих других. О, как был доволен тогда Саймон собой, какое глупое превосходство чувствовал над остальными, чрезмерно озабоченными и надоедливыми родителями, когда хвастливо заявлял, что не знает пароля для входа в это онлайн-приложение, – совсем как тот идиот на вечеринке, который хвастался тем, что у него нет телевизора.

Как он был высокомерен, и какой его ждал позорный провал.

Эйлин записала названия предметов, которые изучала Пейдж, и имена преподавателей.

– А сейчас я, честное слово, должна идти, – сказала она, вручая ему листок бумаги.

– Ты не возражаешь, если я тебя немного провожу?