Башня грифонов Хомутовская Мария
– Вы знаете, что Павел – инквизитор? – продолжал Михаил Григорьевич, не сводя с меня маленьких глазок.
– И что? Думаете, он меня поджарит? – хмыкнула я.
Кажется, я стала понимать, к чему он клонит. Но обсуждать с незнакомым мужиком свои отношения с Пашей я не собиралась. А ещё мне ужасно не нравился его колючий взгляд.
– Полина Алексеевна, вы знаете, за что Павел был уволен? – спросил с загадочным видом Михаил Григорьевич.
– За участие в каком-то митинге, – пожала я плечами.
Учитывая, что у нас митингом можно обозвать любое сборище, а арестовать на нём можно просто проходящих мимо людей, то меня эта информация не волновала.
– Пять лет назад он участвовал в митинге против приёма магов на госслужбу, – сказал Михаил Григорьевич. – Он экстремист и магоненавистник. Так что на вашем месте я был бы с ним поосторожнее.
От такого заявления я даже опешила. А внутри похолодело. Я отлично помнила эти митинги.
Всё началось с того, что люди, не имеющие дара, протестовали из-за надбавки к зарплате для магов-бюджетников. Однако за несколько дней протесты разрослись, к ним подключились экстремисты, ненавидящие магию, начались беспорядки, и пострадали несколько магов. После этого митинги разгоняли очень жёстко. А понятие надбавок за магию убрали, заменив системой должностей для людей с даром. Другими словами, если раньше могло быть два врача, один – маг, а другой – нет, то теперь мага нанимали на должность «целителя» с другой зарплатой.
И вот Михаил Григорьевич говорит мне, что Паша – один из экстремистов?!
– Не может быть! – вырвалось у меня.
Полицейский захлопнул свою тетрадь.
– А как вы думаете, чем занимаются инквизиторы? Выслеживают и убирают потенциально опасных магов. И хочу заметить, что Павел выбрал эту должность сам. После увольнения мы, его коллеги, предлагали ему более приемлемые варианты.
Пока я раздумывала, что ответить на эту чепуху, Михаил Григорьевич продолжал:
– Дмитрий Москвичёв, на которого он работает, умело притворяется подростком с невинными причудами, но он силён и хитёр. И он преследует только ему одному известные цели. Возможно, вы оказались рядом с Павлом Кузнецовым не просто так. Возможно, Дмитрий решил, что ваш дар чем-то угрожает нашему обществу.
Мне вдруг вспомнился ночной посетитель, и по спине побежали мурашки. Паша так вовремя приехал: ровно когда всё закончилось… А ещё странный знак у Димы на груди… Я не могла найти слов, чтобы возразить Михаилу, мать его, Григорьевичу.
Удовлетворившись моим замешательством, «официальный» снял трубку со стоящего на столе телефонного аппарата и вызвал дежурного.
– Мне надо в туалет, – сказала я.
– Дежурный вас проводит, – бросил он.
В туалете резко пахло хлоркой и, будто в насмешку, цветочным освежителем. Сделав свои дела, я набрала полные горсти холодной воды и плеснула в лицо. Но это не помогло мне смыть грязь, которой Михаил Григорьевич поливал Пашу. А Дима хоть и показался мне избалованным выскочкой, не тянет на коварного убийцу магов. Нет, всё это какая-то ерунда!
«– А как насчёт твоего дара? – всплыло в голове лицо Димы.
– А что с моим даром?
– Может быть, ты предсказала что-то важное?»
На что он, чёрт возьми, намекал?
Я снова плеснула в лицо холодной водой. Спокойно! После бессонной ночи мне кто угодно покажется злобным маньяком!
И только тут я сообразила, что, обескураженная словами Высовского, я даже не спросила его, что мне грозит и когда меня выпустят.
Паша сидел на скамье в «клетке» и нервно притопывал ногой. Хоть он и убеждал меня, что волноваться не о чем, а сам переживал. Дежурный впустил меня, и я села рядом.
– Ты как? – заботливо спросил инквизитор.
– Нормально.
Я в двух словах рассказала ему о беседе с Михаилом Григорьевичем, но не смогла повторить обвинения в магоненавистничестве. И всё-таки я должна спросить…
– Паша, – осторожно начала я. – А правда, что ты работал в этом участке?
– Ну да, – кивнул он.
– Почему ты не сказал?
Он как-то невесело улыбнулся.
– А зачем? Это нам ничем не поможет. Тут много новых людей, да и старые меня не очень любят.
– Почему? – ухватилась я за новую мысль.
Паша не спешил отвечать, сосредоточенно уставившись на кафельный пол.
– Потому что я доставил им неприятности.
Не в силах удержаться, я спросила:
– Паша, за что тебя уволили?
Он вскинул на меня глаза.
– С тобой Высовский говорил? – резко спросил он. – Что он тебе сказал?
Но я не успела ответить, потому что к решётке подошёл дежурный.
– Кузнецов! На выход!
Паша тут же поднялся.
– Наверное, Дима приехал. Давай позже договорим.
Я растерянно кивнула, а когда он вышел, смотрела на его удаляющуюся спину, пока он не повернул в коридор.
Бледные плитки на стенах моей тюрьмы показались вдруг невероятно холодными.
Я в сотый раз прокручивала в голове наш разговор с Пашей и беседу с Михаилом Григорьевичем, когда услышала шаги. Подняв голову, я увидела, как Паша шёл вместе с Димой и дежурным. От сердца отлегло: значит, всё разъяснилось и меня сейчас выпустят!
Я поспешно вскочила, вцепившись руками в прутья решётки. Его спутники остановились в отдалении, а сам инквизитор подошёл ко мне.
– Выпусти меня скорее! – простонала я. – Я хочу в душ!
Но он, глядя мне в глаза, сказал:
– Полина, всё не так просто. Тебе придётся побыть здесь ещё немного.
Такого поворота я точно не ожидала!
– Мы с Димой считаем, что ты можешь быть целью мага. Поэтому для твоей же безопасности тебе лучше остаться здесь. Здесь магия не действует, он не сможет причинить тебе вред.
«Мы с Димой» резануло слух. Я бросила быстрый взгляд на Москвичёва, уткнувшегося в телефон с расслабленным видом. Мысли судорожно метались. Он хочет спрятать меня от мага? И сколько они будут его ловить? Неделю? Месяц? А мне сидеть тут за решёткой?
– А как же моя работа? – пролепетала я, не веря в происходящее.
– Сегодня же суббота, – заявил он.
От такого нахальства я на миг потеряла дар речи, а потом вскричала:
– Паша, что за чушь? Даже если маг и правда за мной охотится, я не могу из-за этого сидеть в тюрьме!
Он коснулся моей руки, сжимающей железку, но я отдёрнула её, потому что сразу ощутила в его ауре ложь. Она обожгла меня, будто кипятком.
– Хватит! Скажи правду! Я не собираюсь прятаться в этом ужасном месте!
Мне было наплевать, что полицейские всё слышат, я должна выйти отсюда.
– Ладно, хочешь правду, вот: ты подозреваешься в убийстве Светланы Гольц, – сказал потрясающе спокойным тоном Паша.
– Что? – Я отшатнулась.
– Я знаю, что сознательно ты никогда бы так не поступила, но есть основания полагать, что у тебя могут быть способности, которые ты не контролируешь. – Лицо инквизитора ничего не выражало.
– Чего?!
Способности, которые я не контролирую? Вот я и зверушка в клетке. Ведьма, которая не может справиться со своей магией. В груди сдавило. Он никогда не сможет доверять мне!
Я отступила ещё на шаг от решётки.
– Как следователь, я обязан проверить эту версию, – примирительно произнес Паша.
Но меня его успокаивающий тон только бесил.
– Ты не следователь!
– А как инквизитор, я давно должен был сделать это, – вздохнул он.
Больше у меня слов не находилось. Я открывала и закрывала рот, не в силах поверить в происходящее.
– Я постараюсь справиться как можно быстрее, – говорил он. – Мне нужно убедиться, что ты ни при чём, и тебя сразу отпустят. С кем мне лучше поговорить из родственников? Мама?
Я отошла и устало опустилась на скамью. Внутри всё словно одеревенело.
– Да, только мама, – безжизненно проговорила я.
В глазах щипало. Когда он уже уйдёт и оставит меня в покое?
– Хорошо. Адрес?
Я назвала.
– Полина!
Я подняла голову. Противно на него смотреть. А я ведь почти поверила, что мы сможем… Я и подумать не могла, что слова «официального» окажутся правдой…
– Полина, я постараюсь вернуться до обеда. Тебе недолго здесь оставаться, – сказал Паша.
– Да брось это, инквизитор, – непослушными губами сказала я. – Ты поймал ведьму, я понимаю. Есть на кого всё повесить.
Пашино лицо застыло.
– Что бы ни сказал тебе Миша – это неправда! – выпалил он. – Он меня максимально терпеть не может!
Интересно, почему?
– Значит, тебя уволили не за участие в антимаговском митинге? – холодно поинтересовалась я.
Паша сжал губы и придвинулся ближе к решётке.
– Всё не так просто, Полина!
– А как же?
Он оглянулся на своих спутников. Полицейские прислушивались к разговору, а Дима продолжал делать вид, что занят телефоном.
– Давай не сейчас…
Я отвернулась и уставилась на квадратные плитки на стене. Паша ещё пару секунд постоял у решётки, а потом ушёл. Я слышала, как закрылась за ним с Димой входная дверь.
И тогда наконец смогла заплакать.
Глава 11. Анна Владимировна
Она делает это снова, раз за разом. И каждый раз мне хочется встряхнуть её хорошенько, чтобы она наконец увидела во мне человека, а не воплощение своих комплексов!
И каждый раз я бессилен. И мне больно.
Я слишком резко нажал на газ в новенькой «Мазде», одолженной Димой. Я ехал за город побеседовать с матерью Полины.
А тут ещё этот придурок Мишка подлил масла в огонь! Наплёл ей, какой я магоненавистник! Козёл!
Но вместо Мишки перед глазами вставало грустное, разочарованное лицо Полины. Опущенные уголки губ… А ведь я целовал эти губы только вчера. По-настоящему, без всякого колдовства. Момент, наверное, был не самый подходящий, но удержаться оказалось невозможно…
Но почему она поверила ему, а не мне? Максимально легко навесила на меня ярлык!
Нет, я сам во всём виноват. Надо было рассказать ей про увольнение, и наплевать, что все слышат. Мишка бы не постеснялся!
Я уже миновал шоссе и повернул на загородную трассу. До посёлка, где жила Анна Владимировна Метельская, ехать ещё минут сорок.
Пейзаж за окном менялся. Сначала вдоль шоссе тут и там виднелись шиномонтажи, магазинчики и склады, теперь же вокруг стелились хмурые линялые поля под навесом беспросветных серых облаков. Часто попадались деревни. Но сегодня и они казались мне такими же линялыми и серыми.
Населённый пункт, в котором жила мать Полины, был городского типа, с одинаковыми пятиэтажными «панельками» в центре и полуразвалившимися избушками вокруг.
Не слишком ровно припарковавшись, я нашёл нужный подъезд и позвонил в домофон. Анна Владимировна открыла без вопросов – я звонил ей из отделения, чтобы она была дома.
Стены в парадной были недавно окрашены в нежно-зелёный цвет в попытке облагородить обстановку. Но признаки низкой культуры жильцов никуда не делись: заплёванные углы, матерные надписи и разбросанные мятые окурки были тут как тут.
Поднявшись по лестнице на третий этаж – лифта в таких домах не бывает, – я уткнулся в приоткрытую, максимально обычную железную дверь, ничем не примечательную на фоне соседних. Почему-то от этого зрелища меня взяла тоска.
Стукнув по косяку, чтобы обозначить своё присутствие, я вошёл в квартиру.
– Добрый день, Анна Владимировна! – возвестил я.
Обрюзгшая полная женщина лет шестидесяти показалась из кухни. В чертах её лица я тут же узнал Полинины: высокий лоб, полные губы с чуть опущенными уголками, серьёзный и внимательный взгляд. Но у Анны Владимировны были более глубоко посаженные глаза и тяжёлый подбородок, который придавал её лицу нечто мужское. Этому же способствовала короткая стрижка. Я сразу понял, что передо мной типичная представительница воспитанного после войны поколения, про которых говорят: «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик». Неудивительно, что Полина росла без отца. У таких женщин супруги частенько куда-то испаряются.
Заметно, что Анна Владимировна готовилась к моему приходу: цветастое платье выглядело неношеным, а в квартире витал резкий сладкий запах какого-то парфюма.
Сам не знаю почему, я ощутил ещё большее уныние.
– Капитан Павел Кузнецов, следователь Василеостровского отдела полиции, – представился я.
– Проходите, – сухо отозвалась Анна Владимировна и провела меня в крошечную пятиметровую кухню.
Там, на покрытом клеёнкой столе, уже стояли кружки и вазочка с вафлями.
– И что же Полина натворила? – поинтересовалась её мать, разливая чай.
– Почему вы решили, что натворила? – Я сел на табурет. – Я сказал лишь, что хочу поговорить о ней.
Анна Владимировна поджала губы.
– Следователь приходит поговорить – наверное, Полечка спасла младенца из огня, – сказала она с убийственным сарказмом.
И я внезапно понял, что, несмотря на чувство юмора, она мне категорически не нравится.
– Вы знаете, что Полина магичка? – перешёл я к делу.
– Разумеется! – Поставив передо мной полную чашку, Анна Владимировна опустилась на табурет напротив. – Такие способности в мешке не утаишь!
– Вы этому как будто не рады?
– Я не рада, что у дочери неприятности! – отрезала она.
– Дело в том, что я расследую одно дело. – Я тщательно подбирал слова. – И Полина побывала рядом с местом преступления. Мне нужно узнать, нет ли у неё каких-то способностей помимо Провидения, чтобы отвести от неё все подозрения.
– А что там случилось?
– Я не могу этого разглашать, но в деле замешана магия.
Женщина холодно взглянула на меня.
– Я знаю только о Провидении. Не могу вам помочь.
Как же мне растопить этот лёд?
– Расскажите о её отце.
Она отхлебнула чай и сказала с тем же выражением недовольства на лице:
– Отец её непутёвый был. Маг-целитель. Только он потом работу врача бросил и ошивался в какой-то научной лаборатории.
– В какой-то? А можно точнее?
Она поставила кружку на стол с громким стуком.
– Да разве теперь вспомнишь! В девяностые они плодились, как грибы после дождя! Одна обанкротится, они другую открывают! Лёшка твердил, что хочет людям помочь! А по-моему, они народ разводили своими фокусами.
– И что же потом с ним стало? Где он сейчас?
– На кладбище. В девяносто девятом доигрался до того, что в каких-то разборках застрелили. И магия не спасла!
Я достал телефон и сделал несколько пометок.
– А Полина эту историю знает?
Сам не знаю, зачем я это спросил.
– Конечно! В чём тут секрет?
Я из вежливости взял кружку. Может быть, стоит подробнее узнать о лаборатории её отца?
– Полина была сильно привязана к отцу?
Анна Владимировна пожала плечами.
– Так ей всего четыре года было, когда он погиб. Она его и не помнит.
– И вы с тех пор больше замуж не вышли? – осторожно поинтересовался я.
– Нет, – презрительно скривилась она.
Тогда я спросил:
– Скажите, а не было ли с Полиной каких-то странных случаев, связанных с магией? Чего-то, что не укладывалось в привычную картину?
– В привычную картину? – усмехнулась Анна Владимировна. – Вы серьёзно считаете, что для детей с даром существуют какие-то нормы?
– Но ведь Полина «внутрячка», ей недоступна «внешняя» магия, и если вы замечали…
Анна Владимировна меня перебила.
– Вот что я вам скажу, Павел, – с нажимом произнесла она. – Растить ребёнка с даром нелегко. Была целая куча ситуаций, которые нормальными не назовёшь. Но Полина – хорошая девочка.
Я мысленно сосчитал до десяти, а потом сказал:
– Вы извините, но вашего утверждения мне недостаточно.
Она поднялась со стула.
– Не буду вас задерживать, Павел, – заявила она. – Уверяю вас, что бы там ни было, Полина ни при чём. Она и мухи не обидит!
Судя по плотно сжатым губам, больше мне ничего из неё вытянуть не удастся.
Охваченный разочарованием, я буркнул:
– Мухи не обидит, а где раки зимуют, показать может.
Анна Владимировна тут же подозрительно прищурилась.
– А мы не с вами разговаривали по телефону?
Меня аж дрожь пробрала. Теперь мне точно пора!
– Эммм… Видите ли… У Полины звонил телефон.
– Постой… Павел Кузнецов! Так ты – Паша! – вскричала вдруг Анна Владимировна, всплеснув руками. – Что ж ты молчишь-то! Она сказала, что встречается с Пашей, а то, что ты следователь, не говорила!
Я опешил, наблюдая, как её суровые губы расползаются в улыбке. Теперь у меня было два пути: позорно сбежать от явно намечающегося с её стороны допроса с пристрастием или подыграть и попытаться вытянуть из неё больше информации.
– Ну да. Мы встречаемся, – по-идиотски улыбнулся я. – Только не афишируем, я, видите ли, при исполнении.
Анна Владимировна подлетела ко мне и усадила обратно на табурет.
– Подожди, Пашенька, я сейчас тебе картошечки подогрею! И котлетку! – заявила она. – Полька-то готовить совсем не умеет! Но ты на это не смотри, она ещё научится, какие её годы, да?
Из холодильника стали выниматься кастрюли, зашкворчало масло на сковородке, а из суровой и неразговорчивой женщины слова полились непрерывным потоком.
– Хорошо, что сегодня суббота, ты не торопишься никуда. Вообще-то Полина сама ко мне приехать обещала, да, видно, совсем голову потеряла и забыла. А вообще она у меня такая умница! Ведь университет закончила с красным дипломом. Да не какой-то, а Санкт-Петербургский Первый Магический! Ей дали второй уровень, я слышала, что у Провидцев это большая редкость. На весь Питер вряд ли и десяток таких сильных магов наберётся! Жаль, конечно, что Полечка не «внешница». Говорят, у них зарплаты повыше. Но для девочки это не главное, верно?
Моих ноздрей коснулся аромат жареной картошки, и я понял, что пропал. Желудок согласно заурчал.
Через несколько минут я уже уплетал её стряпню за обе щёки. Отчасти потому, что было очень вкусно, а отчасти – чтобы не отвечать на расспросы.
– А ты давно в полиции работаешь, Пашенька? Опасное это дело! – говорила Анна Владимировна, глядя на меня с непередаваемым умилением, будто я был больным еночком. – Наркоманов всяких полно! Не говоря уж о магах! Не каждая женщина согласится каждый день ждать тебя с работы, как с войны. Ты, наверное, и не был женат?
Я помотал головой, делая вид, что не могу говорить.
– Конечно, работа – это очень важно, но ведь рано или поздно наступает момент, когда нужно задуматься и о других вещах в жизни… О семье, о детях, о том, что ты оставишь после себя…
Кажется, для меня уже наступил тот момент, когда мне захотелось, чтобы она прекратила сватать мне Полину. Но я решил идти до конца. Проглотив очередной кусок, я сказал:
– Вот вы, Анна Владимировна, говорили, что нелегко растить магичку. А встречаться с ней, думаете, легко? Ведь Провидицы обладают способностью Внушения. Полина может мной вертеть как хочет!
Женщина побелела.
– Неужто она тебе внушала что-то? – испугалась она.
– Нет! – соврал я. – Боже упаси! Но я читал, что они это умеют. Или это неправда?
Я ждал её реакции. Анна Владимировна сжала губы и обежала глазами кухню.
– Ладно, расскажу. Это было всего один раз. С Шуриком дворовым. Хулиганил он, ко всем цеплялся и Польку тоже дразнил. И вот как-то слышу я звуки странные с улицы. Выглянула – а там Шурик на дереве сидит и котом мяучет. Прямо орёт: «Мяу!» А Полька внизу с подружками хохочет, ей всего лет восемь было. Я вышла, они мне и рассказали, что она его заколдовала. Я сперва не поверила. Да только снимать его «Скорая» приехала. Ничем было не выманить, пока от магии не избавились. Врач со «Скорой» мне сказал, что Поля может при взгляде глаза в глаза внушать что-нибудь другому человеку, вроде гипноза.
Анна Владимировна глотнула чаю.
– Я тогда очень испугалась. И конечно, перегнула палку. Польку я никогда не била, но неделю она у меня под домашним арестом просидела. Переживала очень. Я ей запретила такое с людьми делать. Это вам не шуточки! За это и посадить могут. Так ей и сказала.
Мне стало очень неловко, но отступать было поздно.
– И больше она так не делала? – спросил я, принимаясь за чай.
– Я, конечно, круглые сутки за ней не слежу… – ответила она. – Но я надеялась: если она не будет тренироваться, то тем случаем с Шуриком дело и ограничится.
В её рассуждениях была логика, но если Полина смогла подчинить своей воле человека в восемь лет, то возможность сделать это снова никуда не денется. Развития может и не быть, но и деградации ожидать не стоит.
– Нет, не стала бы Полина такой гадостью заниматься, – продолжала Анна Владимировна. – А если бы внушала, то не ходила бы небось на пересдачу экзаменов по три раза!
– Пользоваться Внушением на экзаменах незаконно, – пробормотал я, вспомнив Полинины слова о бывшем.
Будто бы он утверждал, что она подчиняла его своей воле. Так подчиняла или нет?
– Да-да, точно, – рассеянно согласилась Анна Владимировна.
Она заботливо подлила мне ещё чаю, а заметив моё задумчивое лицо, сказала:
– Ладно, было ещё другое… Я, по правде говоря, сама до сих пор не уверена…
Смутившись, она села на своё место и взяла из вазочки вафлю.
– Расскажите, – попросил я.
Читать бесплатно другие книги:
