Демоны ее прошлого Шевченко Ирина
Подбежав к ним, он несколько раз чихнул и принялся тереть лапами морду, а обернувшись человеком, громко выдохнул и зажал нос.
— Что там? — кинулся к нему Крейг. — Жертвы есть?
Рысь Эррол, очевидно бывший среди тех, кто удерживал щиты вокруг саперов, еще раз чихнул и посмотрел на полосу препятствий.
— Есть. Вон они идут.
В медленно приближавшихся «жертвах», покрытых с ног до головы крупными ядовито-оранжевыми пятнами, Оливер с трудом опознал столичных спецов. Подозрительные пятна, меняя форму от неровной кляксы до идеального круга, ползали по их коже и одежде, слабо светились и источали тот самый тошнотворный аромат, так что полицейские из группы сопровождения шли на приличном расстоянии от господ экспертов.
— Вот же дурень! — восхитился инспектор, скосив один глаз на авто, в котором остался сидеть Тэйт Тиролл.
— Еще какой, — вздохнул Оливер, думая, как избежать встречи с благоухающими и пышущими гневом эмиссарами вице-канцлера. — Я его забираю.
— А эти позволят? — попытался возразить Крейг.
— Мне не нужно их разрешение. Подобные… э-э-э… шалости разбираются даже не внутренней полицией, а администрацией и преподавателями академии. Если господа хотят подать жалобу, приму ее. В письменном виде и со всеми подробностями. Самому интересно почитать, как они вляпались в ловушку, сделанную алхимиком-недоучкой. Кому она предназначалась, известно?
— Дык, на того, под чей образ настраивали. Поди узнай теперь. А умника этого на факультете демонологии с посылкой поймали. Так что…
Вонь стала невыносимой, напомнив о приближающихся экспертах, поэтому дальше Оливер не слушал. Подошел к автомобилю, как щенка за шкирку выдернул алхимика из салона и открыл портал.
Переход дался тяжело: качнуло на выходе, зароились перед глазами белые мошки, и рот наполнился горькой слюной. Зато перенеслись сразу в ректорский кабинет.
Оливер швырнул мальчишку в кресло и, отвернувшись, сплюнул тягучую муть в платок.
— Идиот, — процедил сквозь зубы.
— Я? — Студенту достало наглости уточнить.
— Не я же? — Растекавшаяся по языку желчь просочилась в слова. — В академии введено чрезвычайное положение, разыскивают бомбистов, а вы, мистер Тиролл, не придумали ничего лучше, как устроить розыгрыш именно с бомбой. На другое фантазии не хватило?
— Образования, — огрызнулся парень. — Я — алхимик.
— Я помню, — мрачно заверил Оливер. — Для кого готовился подарок?
— Для друга.
— Вашим друзьям не позавидуешь.
Перебиравший бумаги секретарь подпрыгнул на стуле, когда дверь кабинета распахнулась и в приемную выглянул ректор, не так давно ушедший через другую дверь.
— Мистер Флин, разыщите профессора Росса с кафедры демонологии. Скажите, я хочу его видеть. Срочно.
Он мог ошибаться, единственной однажды подсмотренной встречи Алана и Тэйта Тиролла мало, дабы делать подобные выводы, но не оставляло чувство, что сегодняшнее происшествие связано с Нелл и он в любом случае собирался пообщаться с ее бывшим женихом. А ошарашенный взгляд алхимика, слышавшего, кого он велел вызвать, сказал, что предположения Оливера недалеки от истины.
— Итак, профессор Росс. — Глава академии неспешным шагом двинулся от двери к замершему в кресле студенту. — Что вы с ним не поделили, мистер Тиролл?
— Не ваше… — Юнец проглотил не сорвавшуюся с языка дерзость. Скрипнул зубами и ответил почти вежливо: — Это личное.
— Догадываюсь. Думаю, вы уже убедились в моей исключительной догадливости. Но интересно выслушать ваши объяснения.
Алхимик демонстративно поджал губы.
Сколько ему? Шестой курс — это не меньше двадцати трех. Как можно сохранить к этому возрасту такую детскую наивность? Впрочем, после неуместной «шутки» с бомбой эта детскость уже не удивляла.
Не тратя времени на уговоры, Оливер крепко сжал плечо парня. Тот хрипло вскрикнул, словно пальцы ректора превратились в крючья и вонзились в плоть. Пока еще не глубоко, но холодный яд проклятия уже попал в кровь, и мистер Тиролл, даже будь он самым слабым магом в академии, должен был это почувствовать.
— Я говорил, что мои методы мягче, чем у господ из столицы? — наклонившись, прошептал Оливер в побледневшее лицо «бомбиста». — Я солгал.
Устав запрещал подобные действия в отношении студентов, иногда — к огромному сожалению. Но если ограничить воздействие третьим уровнем и вовремя нейтрализовать последствия, можно выдать демонстрацию силы за показательный урок. Урока за свою невероятную глупость Тэйт Тиролл определенно заслуживал.
Поняв, что с ним не шутят, алхимик дернулся, но блокирующие браслеты не позволили ему сплести защиту. Впрочем, и без них у него не было шансов против того, по чьим учебникам в академии преподавали базовый курс темных материй. К тому же в тех учебниках приводились примеры далеко не всех возможных проклятий. Некоторыми «рецептами» Оливер предпочитал не делиться.
— Это — всего лишь игрушка, мистер Тиролл. Вроде вашей бомбы. Я назвал ее «Экзаменатор». Хотите сыграть? Правила просты: я задаю вопросы, вы отвечаете. Правильный, а в нашем случае — честный ответ блокирует распространение проклятия. Ложь или молчание — способствуют увеличению его силы. Начнем?
Мальчишка прошептал что-то зло и неразборчиво и тут же выгнулся в кресле, закатив глаза. Из прокушенной губы потекла по подбородку тонкая алая струйка.
Запах крови, даже едва уловимый, бодрил. Прошло головокружение, мутить перестало, исчезла без следа усталость. Оливер понимал, чем это вызвано, но не отказал себе в удовольствии ослабить поводок, на котором удерживал тьму.
— Это — проклятие болью, мистер Тиролл. Если вы еще не поняли. И да, оно не долгосрочное. Со временем само истаивает без подпитки. Приблизительно дня за три.
Он влил в свое творение еще немного силы. Не затем, чтобы заставить мальчишку страдать, нет. Тот сейчас, напротив, должен был почувствовать облегчение. А Оливер хотел поймать откат. Возвратная энергия темных чар имела одно интересное свойство: помимо слабости и боли, дарила несколько мгновений эйфории. Ни с чем не сравнимое блаженство, ощущение легкости и абсолютной свободы. Всемогущества и вседозволенности. Возможно, поэтому именно темные маги чаще прочих срываются. Некоторые сходят с ума…
— Честный ответ, мистер Тиролл, и наш разговор продолжится в ином ключе. Спокойно. За чашечкой кофе. Да?
Алхимик кивнул.
— Разумный выбор. Так чем вам не угодил профессор Росс?
— Он — мерзавец, — с трудом ворочая языком, ответил студент. — Я хотел, чтобы это видели с первого взгляда. Чтобы он и выглядел мерзко…
— И вонял соответствующе, — усмехнулся Оливер.
В голове снова шумело, но не как после телепортации, а как после бокала бренди. И, как и с бренди, тут главное — не перебрать.
— Что же такое мерзкое совершил профессор?
— Он… повел себя подло…
— Конкретнее, мистер Тиролл.
— Обидел… одну девушку…
— Как?
Алхимик поднял на него слезящиеся глаза и моргнул. Потом осторожно, опасаясь новой вспышки боли, пожал плечами:
— Не знаю.
Его не скрутило в дугу — значит, сказал правду. Но гримаса боли скользнула по лицу — значит, не всю.
— Продолжайте, мистер Тиролл. И не советую играть с огнем.
Огонь разливался в груди. Пламя разбуженного темного дара, готовое вырваться наружу и испепелить все вокруг. Пламя гнева.
Дар можно усмирить, взяв под жесткий контроль. С гневом — сложнее. Потому что если придется выбирать, какой из двух костров тушить, то сдерживать не отягощенную опасной магией злость Оливер не будет. А причины злиться у него имелись. Осталось лишь их узнать.
— Я слушаю, мистер Тиролл.
— Он… и она… они встречались. Т-тайно. А у него семья… он на ней никогда бы…
Пламя взметнулось вверх, застило глаза кровавой пеленой, но Оливер заставил его утихнуть.
— Откуда такие сведения?
Алхимик уставился в пол.
— Она сказала, — прошептал одними губами. — Точнее, не скрывала, что встречается с кем-то из преподавателей…
Оливер медленно выдохнул. Так же медленно, одну за другой, принялся обрывать ниточки не укоренившегося в теле и ауре парня проклятия, пока тот, не чувствуя изменений, продолжал исповедоваться ковру под своими ногами:
— Он вертелся все время рядом с ней. Следил, с кем она общается. Наверное, сцены устраивал… А позавчера они поругались. Я видел… Пошел за ней, а там этот Росс. Схватил ее… Она ему пощечину влепила, а он… Он тоже ее ударил… как-то… Она убежала… А вчера совсем уехала. Не простилась ни с кем, только записку оставила…
На столе зазвонил телефон. Нужно было ответить. А после попросить Флина все же принести кофе. Хотя продолжать разговор с Тэйтом Тироллом смысла уже не было. Как поступить с этим благородным мстителем, можно решить и в его отсутствие. И не сейчас. Сейчас Оливер чувствовал, что все-таки перебрал. Бессонная ночь в компании бутылки и кофейника, суматошное утро… И практиковался он в последний раз уже давненько, а после долгих перерывов всегда тяжело. Нервы — что натянутые струны…
— Глупая была затея с бомбой, мистер Тиролл. И подлая. Разве можно подлостью бороться с подлецами? Жаль, дуэли запрещены, но… Взяли бы и честно ему врезали. В морду.
Телефон не умолкал, и он пошел к столу, чтобы взять трубку.
— Слушаю.
— Милорд, здесь профессор Росс, — сказала фарфоровая трубка голосом Флина.
— Пусть заходит.
— В морду? — одновременно с этим хмыкнул оставшийся за спиной алхимик. — Преподавателю?
— Преподавателю, — согласился Оливер. — В морду.
А когда через секунду открылась дверь, пропуская в кабинет демонолога, показал, как именно это нужно было сделать.
ГЛАВА 22
Нужно было видеть лицо Тэйта Тиролла в момент этого удара!
Но Оливер не видел.
Он смотрел прямо перед собой, на то, как не ожидавший столь радушного приема Алан Росс падает плашмя на спину, гулко ударяясь головой об узкую полоску пола у двери, на которую не хватило ковра.
Находись они на ринге «Огненного Черепа», это была бы победа нокаутом.
Однако они по-прежнему были в кабинете ректора. В его, Оливера, кабинете. И какие бы чувства его ни одолевали, вести себя подобным образом он был не вправе.
Райхон посмотрел на свои покрасневшие костяшки и устало провел рукой по лицу.
— Идиот, — выдохнул обреченно.
— Я? — как по заученному сценарию, переспросил алхимик.
— Нет. На этот раз — я.
Демонолог шевельнулся, и Оливер ударил снова, теперь — заклинанием. Хуже точно не будет, ни Алану, ни ему уже…
— Мистер Тиролл, будьте любезны, одолжите мне наручники.
— Но… — Алхимик тяжело сглотнул. — Ключ остался у полицейских, м-милорд.
Милорд передернул плечами:
— Кого и когда это останавливало?
Подошел к студенту, невольно вжавшемуся при его приближении в спинку кресла, отколол с лацкана его пиджака значок местного клуба игроков в поло и с помощью булавки в два счета расстегнул браслеты.
— В первый раз арестовали? — полюбопытствовал мимоходом.
— Надеюсь, и в последний, — ошалело выговорил алхимик, растирая запястья.
— Значит, вам это умение ни к чему, — заключил Оливер. — Глупостей только не делайте… В данный момент, я имел в виду. А там — как получится.
Он вернулся к Россу и, присев, надел на того наручники.
Теперь ситуация под контролем. В каком-то смысле.
С помощью алхимика, не посмевшего отказаться и теперь, видимо, чувствовавшего себя соучастником предстоящего убийства, удалось усадить профессора в кресло, но далее Оливер рассчитывал пообщаться с демонологом наедине.
— Зря вы ввязались в это дело, мистер Тиролл. Еще и сделали это наиглупейшим образом. Но я надеюсь на остатки вашего благоразумия и на то, что случившееся в этом кабинете не выйдет за его пределы.
Парень отрешенно кивнул, глядя то на Росса, все еще пребывавшего в беспамятстве, то на ректора, то на дверь за его спиной. Казалось, сомневался, что его самого отсюда выпустят.
— Мы с вами еще не закончили. Поэтому… Пожалуй, подождите в зале для совещаний. И…
— Без глупостей, помню.
Воспитательные меры возымели-таки эффект.
— И еще, — вспомнил Оливер. — Вы сделали неверные выводы касательно отношений между уважаемым профессором и мисс Мэйнард. И касательно ее отъезда — тоже. Насколько я знаю, у нее тяжело болеет подруга, и мисс Мэйнард могла сгоряча заявить, что оставляет академию, но документов она не забирала, и, я думаю, когда проблемы разрешатся, вернется к учебе. Не стоит распространять непроверенные слухи.
— Ничего я не распространяю! — огрызнулся юнец. И тут же с подозрением сощурился. — Я не называл имя девушки.
— Не называли, — согласился Оливер. — Вы вообще не называли имен. Даже своего.
Он выглянул в приемную, намереваясь перепоручить алхимика Флину, но случай предоставил лучшее решение в лице отирающегося у стола секретаря сержанта Эррола.
— Шеф прислал, — бодро отрапортовал тот, увидев ректора. — Вы же просили списки выезжавших? И насчет подрывника сказал узнать.
Милорд Райхон взял протянутые ему бумаги и подтолкнул к оборотню виновника сегодняшнего переполоха.
— Норвуд, если вы не заняты, составьте компанию мистеру Тироллу, — указал на дверь в зал для совещаний. — Я освобожусь в течение часа, и мы решим, как поощрить молодого человека за его изобретение.
— Позвольте, милорд! А как же фонд? — Не замеченный сразу ведущий юрист академии, худощавый мужчина с вытянутым лошадиным лицом, вскочил с кресла в углу и выбежал в центр приемной, размахивая кожаной папкой. — Сколько можно откладывать согласование? У меня давно все готово, нужна только ваша подпись…
— Все готово? — уточнил Оливер таким же ласковым тоном, каким недавно «экзаменовал» горе-бомбиста. — И мои поправки вы учли?
Он не помнил сути этих поправок, но не сомневался, что вносил их, просматривая черновики документов. Когда дело касается денег, крючкотворы так и норовят всунуть десяток-другой условий и ограничений, словно платить будут они лично.
Юрист перестал размахивать папкой и прижал ее к груди. Кивнул, но как-то неуверенно.
— Точно учли? — вкрадчиво переспросил ректор. — И мне осталось лишь поставить подпись?
— Я, честно сказать, — законник отступил к выходу, — надеялся, что мы с вами все обсудим. Придем к консенсусу…
— Уверен, что придем, — благожелательно улыбнулся Райхон.
— Но если вы заняты, я сам еще раз просмотрю и зайду к вам в другой раз, — протараторил юрист и исчез.
Флин благоразумно закопался в бумажки, а Рысь уволок конструктора бомбы-вонючки в зал совещаний.
Проведенных в одиночестве минут не хватило Алану Россу, чтобы прийти в себя. Демонолог безвольно полулежал в кресле. Голова свесилась на грудь, и Оливеру пришлось потянуть профессора за волосы, дабы рассмотреть наливающееся краснотой пятно на его скуле и припухшие губы.
Плохо. Очень плохо, если преподаватели станут выходить от ректора в подобном виде. Но сожаление было не сильнее желания ударить Росса еще раз.
Не ревность, нет. Мальчишка мог болтать что угодно. Если Нелл сказала ему, что встречается с кем-то из преподавателей — зачем только ей делать это? — ничего удивительного, что Тиролл соотнес эти слова с регулярным мельканием поблизости Алана и сделал ошибочные выводы, до которых Оливеру не было никакого дела. Но алхимик сказал, что Росс изводил ее «сценами», а недавно ударил. Поднял на нее руку, и теперь эту руку хотелось сломать. Сунуть в открытый ящик стола и захлопнуть его с силой и несколько раз, дробя кости. Или самому медленно и методично выламывать по пальцу…
Боги, о чем он думает?
Тряхнул головой, но кровожадные мечты уже пустили длинные корни, оплетшие мозг и склизкими змеями спустившиеся по позвоночнику, провоцируя зуд и нервную дрожь, унять которую могла лишь боль. Желательно чужая, и Оливер ударил.
Кулаком по столу.
Фарфоровый телефон испуганно подпрыгнул, а в кресле слабо шевельнулся демонолог. Можно было похлопать его по щекам, помогая вернуться в сознание, но Оливер опасался, что переусердствует с похлопываниями, и эффект получится совершенно противоположный. Сцепив зубы, он подошел к столику у окна, налил из стоявшего там графина воды в стакан, выпил, наполнил стакан еще раз и, вернувшись к Россу, выплеснул воду ему в лицо.
Демонолог застонал. Вскинул голову. Длинные светлые волосы растрепались и налипли на мокрую кожу, закрывая глаза. Росс потянулся руками к лицу и застыл, сквозь паутину волос таращась на скованные короткой цепочкой наручники на своих запястьях.
— На всякий случай, — объяснил ему Оливер.
— Какой? — прохрипел Росс. Кое-как убрал назад влажные пряди и ощупал челюсть. — Что вообще…
Встретился взглядом с пододвинувшим второе кресло и усевшимся напротив ректором и умолк на полуслове.
Оливер подумал, что напрасно так старательно запирает темный дар: почаще давал бы себе свободу, глядишь, и проблем с подчиненными меньше стало бы. Не перечили бы, работали бы лучше… если бы не сбегали из академии после первого же столкновения с ее «раскрепостившимся» главой.
— Где она? — спросил он, чуть подавшись вперед.
Росс невольно отпрянул.
— Кто? — пробормотал непонимающе.
— Нелл.
Демонолог моргнул. Ощупал еще раз челюсть, но все же отважился на ложь:
— Не представляю, о ком вы.
— Нелл, — требовательно повторил Оливер. — Элеонор Мэйнард. Или, если угодно, Хелена Вандер-Рут.
— Понятия не имею, кто это.
— Ваша бывшая невеста, — масленым голосом подсказал милорд Райхон. Масло было горючее, ламповое: выплеснуть на собеседника и чиркнуть спичкой. — Неужели не помните?
— Моя… — Демонолог облизал губы, языком задержавшись на лопнувшей и слабо кровоточащей припухлости. — Моя Хелена мертва. Поэтому повторяю: я понятия не имею, о ком вы говорите.
И спичка вспыхнула.
Оливер не задумывался, что выпускает на волю, напитав тьмой и яростью. Главное, это что-то вобрало в себя раздиравшую его боль, и теперь эта боль, усиленная магией, достанется Россу. Сомнет, сплющит, заставит корчиться с воплями и умолять о пощаде.
Черное пламя метнулось к демонологу, но за миг до того, как оно должно было коснуться приговоренной к сожжению жертвы, Оливер опомнился. Развеять уже сформировавшееся заклинание он не успел бы, перенаправить его было не на кого. Осталось лишь вобрать его в себя, надеясь, что собственный огонь обожжет не слишком сильно.
Но было… неприятно…
Росс смотрел, расширив глаза то ли от ужаса, то ли от удивления. Вплавленные в наручники артефакты не давали ему использовать магию, но не мешали ее видеть.
— В следующий раз не сдержусь, — пообещал Оливер. В горле пересохло, и голос звучал зловеще.
— И не нужно, — неожиданно твердо проговорил Росс. — Я вас не боюсь. Даже с этим.
Он приподнял скованные руки, и Оливер поморщился:
— А без этого что? — поинтересовался раздраженно. — Ударили бы? Или отваги хватает только девушек бить?
— Что? — опешил демонолог. — Каких девушек?
— Девушку. Ту самую, которую вы не знаете.
Росс побледнел. Потом покраснел. Потом, словно никак не мог определиться с цветом лица, побледнел снова и тут же покрылся крупными красными пятнами. След от удара на скуле теперь почти не бросался в глаза.
— Это она сказала? — Демонолог вскочил, сжав кулаки. Цепь наручников натянулась и, наверное, будь она просто стальной, уже лопнула бы. — Сказала, что я ее ударил?
— Сядьте, — приказал Оливер. — Не она.
Возможно, мальчишка и тут что-то напутал. Возмущение Росса выглядело натуральным, не сравнить с его же словами, будто он не знает Нелл.
Обдумать эту мысль Оливер не успел: Росс вдруг кинулся на него. На что он рассчитывал — неизвестно, но уж точно не на удар ногой в живот, вернувший его в кресло.
— Просил же, сядьте! Я пытаюсь думать!
— О чем? — простонал демонолог.
О том, как выпутаться из создавшейся ситуации. О том, что эта самая ситуация, возможно, похоронит его карьеру. О том, что ему, как ни странно, плевать на это. Тогда зачем выпутываться? Нужно идти до конца, прижать Росса, вытащить из него все, что он сможет рассказать о Нелл.
— Я не знаю, где она, — выдавил Росс, заставив Оливера заподозрить, что он рассуждал вслух.
Если так — совсем плохо. Контролем и не пахнет.
— Не знаю, — повторил демонолог. — В прошлый раз она исчезла на десять лет.
— Почти на одиннадцать, — поправил Оливер. Теперь уже точно вслух. — Потому что ты — бесхребетный слюнтяй.
— Я? — Росс опять покрылся пятнами. Хамелеон недоделанный!
— Ты. Тебе сказали, что она умерла, — и что? Что ты сделал? Выяснил, как это случилось? Видел тело? Присутствовал на кремации? Ж-жених…
— Я лежал в госпитале, с переломами. А она… Нашла кого-то и не захотела возвращаться…
— Куда? — Руки задрожали, и Оливер вцепился в подлокотники кресла, приказывая себе успокоиться. — Через два года, куда она должна была вернуться? В твою с Сюзанной постель? Третьей?
— Два? Почему два?
Не хамелеон — квохчущая курица. Его даже бить уже не хотелось.
— Ей понадобилось два года, чтобы оправиться после той ночи, — устало пояснил Оливер, понимая, что ничего он от Росса не узнает. Нелл не рассказала ему правды о прошлом, не стала бы делиться и планами на будущее.
Казалось, ярость усмирить было проще, чем навалившееся вдруг безразличие, но Оливер пересилил и его. Встал и подошел к демонологу.
— В поло не играете?
Росс медленно покачал головой.
— Жаль.
Вместо булавки пришлось использовать разогнутую скрепку, после чего Оливер бросил наручники на стол и указал Россу на дверь. Но тот уходить не спешил. Откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза. Неоформившийся синяк с квадратным следом ректорской печатки начал бледнеть и через несколько секунд полностью исчез, вздувшаяся губа приняла естественный вид. Немногим магам такое под силу, даже целители скажут, что излечить другого проще, чем самого себя.
Подумалось, что он поторопился снять с демонолога наручники: наверняка у того не только исцеляющие заклинания в арсенале. А еще подумалось, без страха и сожалений, что если Росс решит напасть, придется его убить. Просто не получится иначе, не получится контролировать уровень воздействия.
— Она не говорила о двух годах, — сказал Росс, не глядя на него, но и не делая ничего, что можно было бы воспринять как подготовку к атаке. — Вообще ничего не рассказывала. Как выжила, где скрывалась это время. Не рассказывала, но и не спрашивала тоже. Не интересовалась, каково нам было после ее… смерти. Это не важно, наверное. В сравнении со смертью все не важно, да?
— Да, — отрубил Оливер.
Но Росс будто не слышал. Продолжал говорить:
— Я не попал на похороны. Но разобраться в случившемся пытался. Не верил в несчастный случай. То, как Нелл выглядела в госпитале, нельзя было объяснить травмами после обрушения павильона. И странная болезнь Вилберта, свалившая его в ту же ночь… Со мной не стали говорить. Никто. Ни со мной, ни с Сюзанной. Сначала отмахивались, как от назойливых мух, потом пригрозили мухобойкой. Я был всего лишь младшим преподавателем, недавно окончившим аспирантуру, Сью не успела и диплом получить… Припугнули? Можно и так сказать. Меня — увольнением с такими рекомендациями, что и в Бюро контроля не получилось бы устроиться. Ее — отчислением накануне выпуска. Нет, прямо ничего не говорилось, но милорд Хеймрик умеет донести свои мысли и без слов… Вилберт не поддержал. Без Нелл мы были ему не нужны. Сюзанна работала с Нелл над ее проектом, могла закончить его… В память о Хелене, чтобы метод извлечения энергии носил ее имя. Вилберту было безразлично. Сказал, что Нелл это все равно не вернет. Его можно было понять, он знал ее с детства, опекал, учил… Любил? Наверное. Сломался, когда ее не стало. Как и мы. Нужно было умереть вслед за ней? Были такие мысли… Но жили. Выживали, как умели. Меня не уволили. Сью все-таки взяли в аспирантуру… Только когда объявили о сокращении бюджета и сворачивании программ по демонологии, отчего-то именно ее программу посчитали лишней. Предложили место в бюро. На востоке, станция Эр-Сабо. Знаете, где это — Эр-Сабо? Мы не знали. Нашли по карте. Голая пустыня, бывшая вотчина кочевников. Там есть нестабильные разломы… змеи, скорпионы… Есть поселок в двадцати милях от станции, где можно купить продукты… Был лишь один способ оставить Сюзанну в университете. И я ей его предложил. Мне нечего было терять. Косые взгляды? Сплетни? Плевать… Два года, говорите? Нет, Нелл не стала бы третьей в моей кровати, если бы вернулась через два года. У меня не было кровати — спал на софе в проходной комнате, которую мы называли гостиной, хоть в гости к нам никто не ходил. А в спальне спала Сью. Если не оставалась на ночь в лаборатории. Днем ведь она работала, а вечерами заканчивала научный проект, на который ей не выделили стипендию… И степень она получила, причем раньше многих стипендиатов. А девять лет назад открылась вакансия в академии, и мы приехали сюда. И тут, далеко от Глисета, решили, что можем попробовать… Попробовать жить. И жили. Даже хорошо жили. А потом появилась она. — Впервые за время отстраненного, лишенного эмоций монолога Росс посмотрел на Оливера и криво усмехнулся. — Невеста с того света. К вам такие не являлись? Тогда вряд ли поймете… Но мне и не нужно ваше понимание. Сочувствие? Ха! Кто в этом мастер — так это Нелл. Пожалела, облагодетельствовала. Решила за меня, как будет лучше. Избавила от обузы… Потом пожалела еще раз. Это было очень благородно — придумать себе возлюбленного, чтобы я не чувствовал вины за то, что предал ее… Или ее память — как правильно? И с вашей стороны — очень… Открыли мне глаза, да. Только мне не нужна ни ее ложь, ни ваша правда. Единственный человек, перед которым я виноват, — это моя жена. И сейчас… — Демонолог поднялся с кресла. Пригладил растрепавшиеся волосы, поправил одежду. — Сейчас я пойду к ней и извинюсь за то, что в последний месяц вел себя как придурок. А вы… — Он усмехнулся снова. — Вас, как я понял, тоже пожалели. Избавили и осчастливили. Вот и живите себе… счастливо!
Дверь за Россом захлопнулась, и то, что следом в нее не полетело смертельное проклятие или хотя бы фарфоровый телефон, уже можно было счесть счастьем. Только непонятно чьим…
Оливер закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. Потом до ста.
Легче не стало.
Чем старательнее он сдерживался, тем сильнее разгоралось внутри темное пламя. Сердце билось быстро и неровно, на лбу выступил пот, руки дрожали так, что он решил и не пытаться налить себе воды, хотя в горле уже не просто першило — царапало колючим песком.
«Пройдет», — сказал он сам себе и сам себе не поверил.
«Пройдет», — повторил упрямо.
Нужно расслабиться, отвлечься, подумать о чем-нибудь приятном…
Подумал и прикусил до крови губу.
Бесполезно.
Оставался один выход.
И не через приемную.
Оливер порылся в памяти, отыскивая какой-нибудь безлюдный уголок в академии, и открыл портал. Ноги тут же подкосились, подогнулись в коленях, ладони уперлись в сырую землю, лоб — в толстый шершавый ствол…
Хорошо, что старый парк и правда безлюден, и никто не станет смеяться над бодающим деревья ректором. А дерево — это кстати. И вороны на ветках, две или три: он поднял голову, но не смог посчитать — ослеп от дневного света.
Придерживаясь за ствол, Оливер встал на ноги и обнял старый вяз. Отчего-то казалось важным, что это — именно вяз. Его древесина хороша для изготовления защитных амулетов.
Впрочем, конкретно это дерево ни на что подобное уже не сгодится.
Удар. Толчок.
Сердце — вулкан.
Удар. Толчок. Удар — толчок. Взрыв…
Облако пара и искр.
Лава тягуче разливается по венам.
Темное пламя, бушевавшее внутри, вырывается на волю. Смерть стекает с кончиков пальцев и просачивается под растрескавшуюся кору. Соки, с наступлением холодов замедлившие движение, взбудораженно бегут вверх. Дерево — не оживает, нет, — агонизирует. Судорожно вцепляется иссыхающими корнями в землю. Сердцевина гниет. Кора лопается, открывая сочащиеся отравленной смолой язвы. Ветви чернеют, и проклятие вгрызается в обхватившие их цепкие птичьи пальцы с длинными когтями. Наполняет кровь ядом и болью. Сжимает маленькие горячие сердечки, выдавливает хрип из вытянувшихся глоток и, до того как птичьи тушки успевают упасть на землю, обращает их в прах…
Вулкан вздрагивает в последний раз. Выплевывает облако пепла. И затихает.
Замерзает.
Покрывается льдом, и по венам бежит уже не лава, а талая вода.
Читать бесплатно другие книги:
