Идеальный любовник Лоуренс Стефани

Глава 18

На верхней площадке лестницы их ожидал лакей, чтобы проводить в приготовленную комнату. Не в ту, где произошла история с гадюкой, и не в комнату леди О. Это была большая спальня с просторной кроватью и примыкающим к ней будуаром.

Саймон ввел Порцию в спальню. Здесь уже хлопотали двое горничных, наполняя ванну горячей водой.

Саймон поймал взгляд Порции.

— Отделайся от горничных.

Она игриво вскинула бровь. Сняла сюртук и передала его Саймону. Одна из горничных стала помогать Порции расстегивать платье. Взяв сюртук, Саймон через смежную дверь вышел в будуар.

Сюртук был влажным. Саймон бросил его на стул и подошел к окну. Он смотрел на силуэты деревьев и старался ни о чем не думать. Пытался обуздать самое могучее чувство, которое всегда возбуждала в нем она и только она и которое он пытался прятать даже от нее. Даже сейчас.

За последние дни оно только окрепло, стало еще более властным. Он услышал, как дверь спальни открылась и снова закрылась, услышал звуки легких шагов, удаляющихся и постепенно замирающих в дальнем конце коридора.

Саймон сделал глубокий вдох, усмиряя своих демонов, после чего подошел к смежной двери.

Он приоткрыл ее и убедился, что Порция одна.

Сидит в ванне и моет волосы.

Саймон вошел в комнату, заперев дверь. Перед секретером находился стул с прямой спинкой на высоких ножках. Саймон придвинул его к ванне и сел на него верхом.

Порция подняла на Саймона глаза.

— Поскольку ты так настаивал, чтобы я избавилась от горничных, я думаю, что ты хочешь исполнить их обязанности?

Он заставил себя сдержанно пожать плечами, ванна была слишком мала…

— Все, что тебе нужно…

Скрестив руки на спинке стула, он не стал заканчивать фразу, а посмотрел ей в глаза, приготовившись ждать и наблюдать.

Сознательно обрекая себя на длительную муку.

Порция воспользовалась предоставленной ей возможностью в полной мере. Она неспешно намыливала свои обольстительные руки, соблазнительно вытягивала такие длинные, стройные ноги, между которыми изпод воды на мгновение показывались черные как смоль волосы. Когда она встала на колени спиной к нему, вода закрывала ее бедра лишь до половины, и округлые полушария так и манили, и звали. Саймон вынужден был закрыть глаза и заставить себя думать о чемто другом.

Затем Порция попросила Саймона полить воду из ведра, чтобы она могла прополоскать волосы. Он встал и взял ведро. Порция встретилась с его взглядом.

— Делай это медленно. Я должна смыть всю пену.

Саймон послушно стоял возле ванны и медленно сливал ей воду, пока она полоскала и выжимала волосы. Он до этого даже не представлял, что они у Порции такие длинные — мокрые, они достигали до половины бедер. Его взгляд вновь остановился на пышном треугольнике… Он снова вынужден был закрыть глаза. Стиснув зубы, Саймон продолжал лить воду из ведра, в которое он вцепился мертвой хваткой.

Вода в ведре кончилась.

Порция откинула волосы назад, затем, опершись о края ванны, встала. Вода скатывалась с ее плеч, грудей, живота, бедер.

У Саймона пересохло во рту. Отставив ведро в сторону, он механически потянулся за полотенцами, которые были сложены стопкой на стуле. Он протянул одно из них Порции и отступил назад, а она, улыбаясь, вышла из ванны и шагнула к нему навстречу.

Приложив полотенце к грудям, она посмотрела на Саймона.

Он встретил ее взгляд, проявив подлинный стоицизм, затем схватил другое полотенце и набросил ей на голову.

И услышал приглушенный смешок.

Саймон продолжил вытирать ей волосы, воды в них набралось предостаточно. Порция позволяла ему проделывать с ней все, подставляла ему руки и ноги, когда он стал вытирать ее другим полотенцем.

Затем она уронила одно полотенце, выдернула из его рук второе и тоже отбросила его. Его сердце едва не остановилось, когда она шагнула в кольцо его рук и прижалась обнаженным, теплым и чуть влажным телом. Обняв его за шею, она подняла лицо, требуя поцелуя.

Саймон с готовностью удовлетворил ее требование, взял в поцелуе ее губы и рот и почувствовал, что самообладание покидает его, когда она прижалась к нему голым животом.

Порция решительно заявила:

— Я хочу праздновать. — Она посмотрела на его губы, подтянулась и коснулась своими губами его рта. — Сейчас. На постели.

Она доведет его до умопомрачения, он все более убеждался в этом.

Словно услышав его мысли, Порция склонила набок голову и внимательно посмотрела на него. Затем улыбнулась. И в этой улыбке были понимание и решительность.

— При одном условии. — Порция понизила голос и словно промурлыкала; — На этот раз я хочу все.

Он почувствовал, как в нем чтото всколыхнулось.

— Все?

— Ммм… Да… — Она продолжала смотреть ему в глаза. — Все, что ты до сих пор утаивал.

Впервые в жизни Саймон испытал головокружение от вожделения. Он скрипнул зубами и сдержанно проговорил:

— Ты не понимаешь, о чем просишь.

Порция вскинула черную бровь — надменно и вызывающе:

— В самом деле?

Раньше чем он успел ответить, она повернулась в его руках, прижалась к нему спиной и, глядя на него через плечо, поймала его взгляд.

— Ты в этом уверен?

Она знала — это было видно по ее глазам, которые сейчас из голубых превратились в темносиние. Он хотел спросить ее, откуда, черт побери, она это знает, но не мог подобрать слов, чтобы составить простейшую фразу.

Саймон не мог предположить, что она какимто образом узнала о его самом сокровенном, самом чувственном желании. И готова была удовлетворить его. Уступить ему.

Это стало ясно, когда она подняла руку вверх и, прижавшись к нему затылком, притянула его губы к своим. Она втянула в рот его язык и стала ласкать своим, предлагая ему угоститься. Когда он это выполнил, она взяла его руки и приложила их к своим грудям.

Она затаила дыхание, когда Саймон сжал ладонями упругие холмы. Словно искра пробежала по его телу. Отпустив ее губы, но не выпуская из ладоней ее груди, он выдохнул:

— Ты согласна?

Ее веки дрогнули, а когда он стал откровенно мять тугие груди, она подняла их и заглянула ему в глаза.

— Я твоя. — Она произнесла это твердо и уверенно. — Возьми меня так, как ты хочешь. — Она выдержала его взгляд. — Я хочу знать о тебе все. Знать твои желания и потребности.

Последние преграды между ними пали. Им овладела страсть, притом гораздо более мощная, чем та, которую он когдалибо испытывал. Он отпустил Порцию, повернул к себе, заключил в объятия и, нагнув голову, завладел ее ртом.

Он не целовал — он пожирал ее. То, что Саймон сейчас испытывал, было не похотью, не желанием, даже не страстью — это выросло из трех составляющих и подпитывалось чемто еще. Какойто отчаянной, первобытной потребностью, которая пряталась под цивилизованной внешностью и декором настолько глубоко, что немногие из женщин способны были догадаться об этом.

Тем более вызывать это чувство.

Не прерывая поцелуя, Саймон поднял ее. Она прильнула к нему с такой готовностью и жадностью, какую испытывал он сам.

Его ноги уперлись в кровать с пологом на четырех столбиках. Он оторвал от себя Порцию, прервав поцелуй, и уложил на глянцевое алое покрывало.

— Погоди.

Порция осталась лежать так, как он ее оставил — на боку, зная, что ей недолго придется ждать. Она наблюдала за тем, как он сбрасывал с себя одежду, как отшвырнул в сторону жилет. Рубашка последовала за жилетом. Порция слегка откинулась на спину, чтобы лучше видеть его широкую грудь, твердые мышцы на животе, играющие при каждом движении, в особенности когда он нагнулся, чтобы снять ботинки.

Брюки и носки были сброшены в считанные секунды. И вот он стоял обнаженный, возбужденный сверх всякой меры. Он устремил взгляд на нее и медленно двинулся к кровати.

Подойдя, Саймон провел ладонью по тыльной стороне ее ноги, затем по ягодицам, одновременно становясь коленом на алый шелк покрывала.

— Ты можешь потребовать в любой момент, чтобы я остановился, — сказал он.

— Ты же знаешь, что я этого не сделаю.

Он еще раз заглянул ей в глаза и перевернул ее.

На живот.

Порция почувствовала, как прогнулась кровать, когда он встал на коленях сзади. Почувствовала исходящий от его тела жар по обе стороны ее бедер, когда он наклонился вниз и прижал губы к основанию ее позвоночника.

Он обхватил ладонями ее бедра, удерживая Порцию в состоянии равновесия по мере того, как его рот двигался все выше, нанося жаркие поцелуи, словно он и в самом деле хотел ее съесть.

Жесткие волосы на его груди касались ее кожи. В нее вливался жар от его тела, хотя он еще не соприкоснулся с ней; он нависал над ней на расстоянии дюйма, всю тяжесть своего тела перенеся на локти. Саймон медленно передвигался выше, выше — могучий самец, пленивший ее и сейчас собиравшийся ею овладеть.

По телу Порции пробежала волна дрожи; она на миг закрыла глаза, затем бросила взгляд через плечо и увидела, как Саймон, раздвигая ее волосы, приближается к затылку.

Он поднял голову, на мгновение их взгляды встретились. Он слегка подался назад и опустился ей на ноги, положив руки на упругие бедра. Саймон стал медленно гладить ей бока, талию, его пальцы дерзко ласкали чувствительные части грудей, затем он сжал ладонями ее локти.

— Подними руки поверх головы.

Он подтолкнул их. Порция позволила ему это сделать. Теперь, без поддержки локтей, она вдавилась грудью и животом в шелк покрывала.

Уложив ее запястья между подушками, Саймон отпустил их.

— Пусть они там и лежат, не опускай их снова.

Это прозвучало как строгая, непререкаемая команда. У Порции заколотилось сердце, когда он сменил направление поглаживания на противоположное. Она ощущала его близость, но на сей раз жесткие волосы на его груди не касались ее кожи, он прикасался к ней лишь ладонями и губами. И еще взглядом. Она чувствовала это; это была другая разновидность пламени, исходящего от него.

Порция ощущала покалывание в коже; в теле накапливались предчувствия чегото невероятно сладостного.

К ее удивлению, Саймон отодвинулся назад, встал коленями на кровати по бокам от ее ног, после чего его ладони сомкнулись вокруг ее бедер; он медленно приподнял их и подтянул Порцию, пока она не встала на колени. Она хотела было оторвать плечи от постели…

— Оставь руки на том месте, где тебе сказано.

Это было произнесено таким тоном, что острота ожидания усилилась. Порция повиновалась, сама того не осознавая, но без поддержки локтей беспомощно опустилась на колени.

Одна его ладонь тяжело легла ей на спину чуть выше талии. Едва она успела это осознать, как другая ладонь распласталась на ее ягодицах и стала дерзко ласкать ее до тех пор, пока не увлажнилась кожа, а затем проникла дальше, обхватила пышноволосую пухлую плоть и сжала; в этом положении плоть была доступна для его длинных и ловких пальцев.

Пригнув Порцию вниз, он безжалостно трогал, гладил, ласкал пышную подушечку плоти, однако не пытался проникнуть внутрь, не давал Порции испытать малейшего облегчения, лишь все больше и больше воспламенял ее.

Это длилось до тех пор, пока она не застонала.

Этот животный, призывный звук поразил ее, но за ним последовал новый, еще более выразительный. Находясь в неподвижном положении, она не могла утолить все возрастающее вожделение и желание действия.

Закрыв глаза, она покачивала головой — это было единственное возможное для нее движение; развевались ее волосы, она кусала губы, чтобы не дать возможности появиться звуку, который готов был вырваться из ее горла.

Она заплакала, когда он снова поднял ее бедра. За мгновение до того, как она собралась сказать ему, чего она от него ожидает, он раздвинул ее плоть, ввел огромную головку ствола и сделал мощный толчок вперед.

Саймон одним движением вошел в нее на полную глубину. Порция вскрикнула, и ей показалось, что еще никогда он не заполнял ее до такой степени. Его бедра и пах соприкасались с ее ягодицами. Он обхватил ее за бедра, слегка вышел из нее и снова ринулся в глубину.

Порция продолжала лежать перед ним с приподнятым задом, предлагая ему наслаждаться затеянной игрой. Он принял этот дар, продолжая совершать толчки все энергичнее и мощнее.

Она сказала ему, что она вся его, а он поймал ее на слове. И лишь сейчас, когда он держал ее перед собой и обладал ею, она до конца поняла, что он имел в виду.

Он не дождется от нее жалоб.

Их обоих окружали жар, пламя и любовь, окружали и находились внутри их. И Порция добровольно отдалась этой стихии.

Саймон ахнул, когда почувствовал, как сжалось ее тело. Закрыв глаза, он смаковал божественные ощущения, когда тугие извивы ягодиц терлись об него, а его ствол был погружен в жаркое горнило. Он толкался снова и снова, переживая эти ощущения.

Убрав руку с ее спины, он сжал ладонями ее бедра и удерживал их возле себя. Он взял все, что хотел, — все, что она ему предложила.

Самый сильный стимул, который может исходить от женщины, — это обещание получить от нее все, что пожелаешь. Получить все возможные восторги, которые может предложить ее тело, все без остатка.

Отпустив ее бедра, он наклонился над ней, скользнул ладонями по всему ее телу, наполнил их набухшими, горячими грудями и сжимал соски до тех пор, пока Порция снова не вскрикнула.

Она была такой отзывчивой под ним и двигалась навстречу его толчкам. Нагнув голову, он носом отвел волосы в стороны и легонько прикусил зубами кожу на затылке. Обняв Порцию и удерживая ее неподвижной, пока его тело реагировало на волнообразные сокращения ее плоти, он погрузился в нее еще глубже, переживая пик чувственного блаженства. Он испытывал чувство невыразимого удовлетворения. Самого глубокого, которое он когдалибо ощущал. Они оба оказались словно в новом измерении, Саймон не имел понятия, сколько минут прошло с того момента, когда он, собрав последние силы, расстелил постель и, прижав ее к себе, погрузился в дремоту.

Они оба заснули.

Проснувшись, он понял, что лежит на боку, его рука покоится на ее бедре, его прижатое к ней тело как бы обтекает тело Порции.

Она тоже проснулась. Он понял это по ее напряженности, она лежала к нему спиной, и Саймон не мог видеть ее лица.

Приподнявшись на локте, он наклонился над ней.

Порция повернула голову и улыбнулась ему. Затем, продолжая улыбаться, подняла руку и дотронулась до его щеки. Слегка повернувшись, она ощутила телом его эрекцию.

Он лежал не двигаясь, однако…

Улыбка Порции стала еще шире. Ее рука скользнула вниз, пальцы обхватили его ствол. Чуть поласкав его, она, вспомнив, спросила:

— Ты назвал меня провокаторшей. Ты в самом деле так считаешь?

Саймон хмыкнул:

— Я не был даже уверен в том, что ты знаешь, что это значит.

Она снова улыбнулась и провела большим пальцем по круглой головке ствола.

— Вероятно, такого не встретишь у Овидия, но я знаю и современную этимологию.

— Современную этимологию?

Впрочем, сейчас ему было не до значения слов. Порция сомкнула пальцы вокруг ствола более плотно.

— Ты так и не ответил на мой вопрос.

Он с шумом втянул в себя воздух, затем после паузы сказал:

— Не в прямом, а в переносном смысле.

Она чутьчуть подумала и стала ласкать ствол уже вовсе не столь рассеянно, как делала до этого.

— Ты имеешь в виду, что я дразню тебя?

Теперь настала ее очередь втянуть в себя воздух, потому что его рука протиснулась между ее бедер, слегка их раздвинула и его ловкие пальцы скользнули в теплую влажность ее лона. Они медленно погрузились в шелковистую глубину, раздвигая упругие складки.

— Ты дразнишь мою плоть уже тем, что существуешь.

— Каким образом?

Она задохнулась, раздвинула бедра еще шире и почувствовала, как он пододвинулся к ней.

— Когда я вижу тебя, то думаю лишь о том, чтобы погрузиться в тебя. Вот так.

Порция закрыла глаза, пока он медленно — слишком медленно — погружал головку во влагалище. Затем извлек ствол и сделал выдержку, давая ей возможность спустя некоторое время насладиться его возвращением.

Все тело Порции встрепенулось и ожило, она нашла в себе силы произнести:

— Я думаю, что мне нравится провоцировать.

Он наклонился над Порцией, прикоснулся к мочкам ее ушей, обнял ее, обхватил ладонями ее груди и дал понять, что он нисколько ее не осуждает, а, наоборот, ему это очень нравится.

Позднее, когда они оба лежали на кровати, Порция — положив голову ему на грудь, а он — играя прядями ее волос, Саймон сказал:

— Я люблю тебя. Ты ведь знаешь об этом, правда?

Она лишь на мгновение задержалась с ответом.

— Да. — Подняв голову, она улыбнулась ему, затем скрестила у него на груди свои руки, положила на запястья подбородок и изучающе посмотрела ему в лицо.

Глаза у нее были темные и блестящие. Он смотрел в них и ждал.

Улыбка ее угасла.

— Я тебя тоже люблю. — Облачко набежало на ее лицо. — Только я до сих пор не понимала этого.

Чуть поколебавшись, Саймон предположил:

— Я не думаю, что любовь — это нечто такое, что поддается пониманию.

Порция откровенно нахмурилась:

— Вероятно, но я никак не могу перестать думать…

Он любовно погладил ее по спине.

— Тебе никто не говорил, что ты слишком много думаешь?

— Говорил. Ты.

— Вот и перестань думать. — Он погладил ее чуть ниже. Она встретилась с его взглядом, вскинула бровь:

— Сделай так, чтобы я не думала.

Он посмотрел ей в глаза, убедился, что ее слова были тем самым приглашением, о котором он думал, и лукаво улыбнулся:

— С удовольствием.

Он перевернулся, увлекая ее за собой, подмял под себя и выполнил ее пожелание.

Больше никакие внятные мысли не посещали ее вплоть до рассвета.

Может быть, она и не думала, но он думал определенно. Он анализировал, строил планы, о чем она не знала.

К тому времени как Порция оказалась за утренним столом, он успел убедить леди О., что необходимо куданибудь увезти Порцию — это является настоятельной необходимостью. Порция появилась слишком поздно и не услышала, куда именно ее нужно увезти.

— Ты узнаешь, когда мы прибудем на место. — Это было все, что Саймон ей сказал. И принялся за свою ветчину.

Порция повернулась к леди О.

Но та отмахнулась от вопроса еще до того, как он был задан.

— Поверьте мне на слово: лучше всего было бы, если бы он отвез вас в город. Ведь вам не понравится медленно тащиться со мной в карете. — Леди О. изобразила улыбку, в черных глазах ее заплясали дьявольские огоньки. — На вашем месте я бы не колебалась.

Порции ничего другого не оставалось, кроме как согласиться на поездку.

Отдавая должное чаю и тостам, она огляделась вокруг. Атмосфера разительно изменилась, люди вели себя гораздо непринужденнее. Правда, еще заметны были следы печали в глазах некоторых, но улыбки свидетельствовали о том облегчении, которое они испытали.

Конечно, леди Келвин не пришла в столовую, как и другие пожилые леди, за исключением леди О. и леди Хэммонд.

— Она очень тяжело все переживает, бедняжка, — призналась леди Хэммонд. — Ее заветной мечтой было увидеть Эмброза в парламенте, а теперь… вкупе с тем, что сказала Друсилла, она в настоящем шоке.

Кэтрин, леди Глоссап, просила ее остаться на день или два, пока она не придет в себя настолько, чтобы могла уехать.

Неудивительно, что Друсилла также не явилась на завтрак.

Чуть позже все собрались в холле для прощания. Конюха ждали у дверей. Первыми уехали Хэммонды, затем Бакстеды.

Порция заметила, что Джеймс, несмотря на свою прежнюю позицию, остался стоять поодаль с Люси, затем проводил ее до кареты и помог ей подняться. Еще один такой семейный раут — и Джеймс тоже наверняка будет занесен ветром в ее объятия.

Вопрос лишь в том, в чьем имении это произойдет.

Распрощавшись со всеми, леди О., опираясь на руку лорда Недерфилда, стала спускаться по парадной лестнице. Порция и Саймон последовали за ними и слышали, как она сказала его светлости:

— Очень симпатичный отдых, только в следующий раз, Грэнни, исключи убийства. Это многовато для моего возраста.

Лорд Недерфилд хмыкнул:

— Для вашего и для моего, моя дорогая. Но по крайней мере эти молодые хорошо показали себя. — Он наградил сияющей улыбкой Саймона и Порцию, а также Чарли и Джеймса, шедших следом. — Похоже, молодому поколению есть на что надеяться.

— Прикусите язык! — фыркнула леди О. — Я не хочу, чтобы они надулись от важности.

Пряча улыбку, Чарли отважно выступил вперед и предложил помочь леди О. сесть в карету. Она приняла предложение с важным видом. Усевшись, она посмотрела на Саймона и Порцию.

— Надеюсь увидеть вас обоих в Лондоне. Не разочаруйте меня, — выразительно проговорила она.

Лорд Недерфилд улыбнулся и помахал рукой, они тоже стали махать, ожидая, когда кареты отъедут, чтобы направиться к двуколке Саймона с резвыми лошадьми.

Джеймс и Чарли последовали за ними. Пока Саймон осматривал своих гнедых, Джеймс взял Порцию за руку.

— Не хотел бы смутить вас повторной благодарностью и выражаю надежду, что мы увидимся в Лондоне в течение года. — Поколебавшись и взглянув на Саймона, он добавил: — Знаете, Китти выбила напрочь все мысли о женитьбе из моей головы. Но сейчас… — Он приподнял бровь и шутливо закончил: — Вероятно, появилась надежда, и я пересмотрю свою точку зрения.

Порция улыбнулась:

— Думаю, вам следует пересмотреть. — Приподнявшись на цыпочки, она поцеловала его в щеку. Затем повернулась к Чарли.

Он также с улыбкой встретил, ее взгляд. Посмотрел на Джеймса.

— О, только не меня. Я слишком поверхностен для маломальски проницательной леди.

— Вздор! — Порция поцеловала в щеку также и его. — На этих днях одна весьма проницательная леди собирается внимательно посмотреть на вас. Что вы будете делать?

— Я сбегу.

Все засмеялись.

Джеймс помог ей сесть в двуколку.

— А ты? — спросил он подошедшего Саймона. Саймон изучающе посмотрел на Порцию, затем подал руку Джеймсу.

— Спроси у меня об этом через три месяца.

Джеймс засмеялся и протянул ему руку.

— Подозреваю, что узнаю твое мнение немного раньше.