Скрытые чувства Эльденберт Марина
Встречаюсь с ним взглядом и читаю в нем бездну желания.
— Еще как оценил. Наверное, именно тогда я понял, что пропал. Но тебя стоило хорошенько наказать за умение попадать в неприятности!
Словно вдогонку своим словам, Ладислав подхватывает меня под ягодицы и резко дергает на себя. Я охаю, оказавшись в объятиях ящера, чувствую под пальцами стальные мышцы груди и пресса, его тяжесть на своем теле, то, как мы идеально подходим друг другу.
Он совершенен, и сейчас он мой.
— Главное, чтобы неприятности заканчивались приятностями, — теперь уже смеюсь я, ерзая и прогибаясь в пояснице. — Вот как сейчас!
Взгляд — будто молния. И на меня волной обрушивается новый поцелуй, от которого почти сразу сбивается дыхание, а губы горят. Горит все тело под его пальцами и ладонями. Плавлюсь я вся.
Ладислав перекатывается, и мы меняемся местами: теперь я сверху. Мой свитер летит куда-то вслед за его рубашкой, туда же улетает стянутая через голову юбка. Темп ускоряется, больше нет сил ждать, наши поцелуи больше не долгие, не нежные. Они алчные, короткие, пьянящие, будто крепкий алкоголь.
Дрожащие пальцы не слушаются, когда я расстегиваю его брюки, а вот у него получается лучше с застежкой на моем бюстье. С губ срывается долгий стон, стоит Ладиславу коснуться груди, обвести соски подушечками пальцев, сжать их. Молния на брюках поддается, и я «мщу» невыносимой лаской, обхватывая ладонью средоточие его желания. Чтобы расслышать хриплое рычание своего мужчины.
Раньше, чем я успеваю опомниться, он скользит пальцами вниз, где почти соединяются наши тела. Именно это «почти» сводит с ума.
— Вот так?
— Да! — вскрикиваю я, хотя сама уже давно позабыла, о чем мы тут говорим.
Движения его пальцев, скользящих по самой чувствительной точке, — невыносимая пытка, мне хочется большего. Гораздо большего.
— Чего ты хочешь? — спрашивает этот мучитель, обхватывая руками мою талию, тем самым вырывая стон разочарования.
— Тебя, — выдыхаю.
— А точнее?
— Тебя… в себе.
Слышен шелест защитной пленки, и меня приподнимают и направляют на себя, резко, почти до боли. Но эта боль желанна, она дарит наполненность, в которой я растворяюсь. Растворяюсь в нем и в ритме: сначала медленном, а потом набирающем темп. Раскаляющем все внутри, срывающем стоны и крики. И я кричу. Кричу его имя на пике блаженства. Нереального. Дикого. Никогда ранее не испытанного мной. Сжимаюсь сильнее, чтобы расслышать хриплый стон моего мужчины в ответ. Падаю на его грудь, чтобы пропасть в черной бездне его взгляда.
В бездне, в которую я готова падать бесконечно.
А потом я узнала, что ящеры — неутомимые любовники. Потому что одним разом все не ограничилось. Мы наслаждались друг другом уже неспешно, со вкусом. Хотя, может, мне просто повезло с Ладиславом, и мы так совпали. Я бы сказала, идеально совпали. Он меня чувствовал и понимал с полуслова, с полувзгляда, с полужеста. А я…
Как бы я хотела вернуть собственный дар, чтобы почувствовать Ладислава еще острее и ярче!
Но, увы, для этого мне нужно было напугаться. Если, конечно, верить словам Кари, которая практически меня подставила. Как только я о ней вспоминала, то начинала закипать, поэтому предпочитала не думать об этой девице. По крайней мере не сейчас. Не сегодня.
Когда любовный голод был утолен, мы с Ладиславом все-таки спустились на кухню, чтобы утолить обычный и вместе приготовить ужин. За окном давно сгустилась ночь, оставшаяся половинка свидания давно завершилась, но мне было плевать: хотелось, чтобы время остановилось насовсем.
Особенно когда тебе готовит ужин киронец в одном фартуке. Честно, раньше считала, что любой мужчина в этом будет выглядеть как минимум забавно, но, глядя на полуобнаженного Ладислава, понимала — мне становится жарко вовсе не от пледа, в который я завернулась.
Лил, вы только что из спальни спустились, а ты опять мечтаешь о сексе!
— О чем сейчас думаешь? — спросил ящер, переворачивая ломти мясной вырезки на сковородке.
От неожиданности я даже поперхнулась воздухом. Да-да, и щеки у меня горят только от кашля!
— На этот раз я воспользуюсь правом не отвечать.
— Почему?
— Иначе ты посчитаешь меня озабоченной!
Ящер прищурился, отчего его улыбка стала совсем хитрой.
— Мм… мне уже нравится ход твоих мыслей. — Он потянулся ко мне.
— Нетушки, — заявила я, выставив ладонь вперед и кивнув на сковородку: — Сначала ужин! Иначе у меня просто не будет сил.
Он рассмеялся, но все-таки вернулся к готовке. Очень вовремя: мясо получилось с корочкой, но сочным внутри. Про силы я не шутила, ведь в последний раз ела печенье, и то это было давно. Поэтому, отправив в рот кусочек стейка, я зажмурилась и застонала от блаженства.
— Я начинаю сомневаться, что правильно выбрал, утащив тебя в спальню, — сломал мне весь гастрономический кайф мой невыносимый ящер.
— Я сама тебя утащила!
Шутить и дурачиться вот так с Ладиславом было необычно, но я, кажется, вошла во вкус. Потому что перегнулась через стол и укусила его за нос. Правда, потом меня сгребли в охапку и целовали до тех пор, пока не забыла обо всем на свете.
— Твоя очередь спрашивать, — напомнил он, возвращая меня на место.
— Что такое «скрытые чувства»? — Возможно, это не тема для свидания, особенно для такого романтичного, но не спросить я не могла. — Можешь, конечно, не отвечать. Если это секрет.
— Вообще-то это действительно секретная информация, — огорошил меня Ладислав. — Откуда ты об этом знаешь?
— От Соломона.
Ящер нахмурился и разом посуровел, превращаясь в привычную версию себя. Причем я не знаю, это реакция на упоминание другого мужчины или у них там действительно секретные секреты.
— Что еще он рассказал?
— Сказал, что вы можете приглушать чувства, а можете включать, когда нужно. Пожалуй, все… Ой, ну кроме того, что его эмоции я тоже не могла прочитать. Как и твои.
Ладислав так долго молчал и рассматривал меня так пристально, что я уже сто раз пожалела о своем вопросе и длинном языке. Поэтому даже удивилась, когда он все-таки ответил:
— Это защита, разработанная киронским правительством.
— Защита? От людей?
— От эмпатов. От тех, кто может нас прочитать и воспользоваться нашими эмоциями. Наши ученые долгое время жили на севере, изучали одаренных людей и смогли разработать технику, позволяющую скрывать свои истинные чувства. Защита нужна мне на различных переговорах, для ведения бизнеса, но при желании я могу ее отключить. Вот как сегодня. Сейчас.
У меня мгновенно перехватило дыхание и сдавило горло. Значит, Ладислав открылся передо мной, а я… Я ничего не почувствовала. Как несправедливо!
— Я должна тебе кое в чем признаться.
— Ты нарушила закон?
— Нет, — мотнула я головой. — Я тебе солгала. Понимаешь, у меня больше нет дара.
Вот теперь в комнате повисла оглушающая тишина, а мне стало еще страшнее, чем сегодня в академии. Особенно после всего случившегося между нами.
— Что значит «нет»?
Не знаю, как раньше, но теперь Ладислав точно от меня закрылся: даже по интонации и по взгляду было сложно догадаться о его мыслях. Поэтому я поглубже вдохнула и сбивчиво все объяснила. Как искала Фелису. Как меня спасла эмпатка. Как я узнала ее сегодня и чем закончился тот разговор. Рассказала всю правду, понимая, что если солгу хоть в чем-то, то ящер это поймет.
— Почему ты не рассказала сразу?
— Боялась, что ты меня уволишь, — выдохнула я. — К тому времени я искренне полюбила свою работу и не хотела расставаться с Фелисой. А без своего дара я бы не могла ей помочь, и я подумала…
— Не заметно, что ты подумала, Лили, — холодно парировал Ладислав.
И меня неприятно кольнуло этим холодом.
Хотя чего я вообще ждала?
— То есть ты была совершенно беззащитна и все равно пошла за той девушкой?
Что?! При чем здесь я?
Я оказалась на коленях ящера раньше, чем успела ойкнуть. С перехваченными за спиной запястьями.
— Мне действительно стоит наказать тебя, Лили, — прошипели мне прямо в губы, выделив мое имя. — За то, что рисковала собой! Я тебя нанимал, чтобы ты нашла подход к дочери.
— Но ты говорил…
— Я знаю, что я говорил. У Фелисы достаточно охраны, чтобы ее защищать. Но тебя я смогу защитить, только если ты будешь честно говорить обо всем.
От этих слов меня затопила нежность. От слов и от его заботы.
— Обещаю, если ты меня отпустишь и не станешь наказывать, — улыбнулась я.
— Откуда ты знаешь, может, тебе понравится? — усмехнулся Ладислав.
Глава 12
ДАРЫ И ПОДАРКИ
— Тебе нужно всего лишь ее отвлечь. Немного погуляйте по городу, а потом привози Фелису в особняк прадеда. Ровно в три, хорошо? — давала я последние наставления Нату, появившемуся с утра в доме Берговицев с огромным букетом киронских оранжерейных цветов.
— Сестренка, ты мне это уже в пятидесятый раз объясняешь! Я вроде не настолько глуп, чтобы не понять с первого.
— Просто сделай, как я говорю!
— О чем шепчетесь?
Я едва не подпрыгнула от голоса босса. Оглянулась и облегченно выдохнула: Фелиса стояла на верхней ступеньке лестницы, так что не могла нас слышать.
Сегодня девчонка особенно нарядилась: в темно-синее с белым кружевом платье и ярко-красный жакет. Еще бы, день рождения случается раз в году, а восемнадцать лет — вообще раз в жизни! Поэтому босс сияла от счастья. И от того, что сегодня ее праздник, и от того, что отец разрешил ей прогуляться. Учитывая, что после показа девочка безвылазно сидела дома (ради ее же безопасности), неудивительно, что сейчас она радовалась.
— О том, чтобы я вовремя тебя привез, — ответил брат.
— Лил включила мамочку? — рассмеялась Фелиса, спускаясь в холл.
— Эй, — посмотрела я на нее строго, сложив руки на груди, — твой папочка мне голову оторвет, если станете нарушать правила!
— Сомневаюсь, — хмыкнула ящерица, останавливаясь возле Ната. — Это мне?
— С днем рождения!
Фелиса приняла букет так осторожно, будто он был самым ценным подарком, и встала на носочки, чтобы поцеловать моего брата в щеку. А я подумала про Ладислава и про то, как та ночь все изменила. Она отпечаталась в моей памяти, впиталась в мою суть, обнажила чувства.
Когда Ладислав сообщил на ушко, как именно будет меня наказывать, я была согласна на все. И честно, не отказалась бы повторить. Но неделя перед праздником выдалась настолько суматошной, что лишь дважды удалось уединиться в его кабинете, и в эти короткие совместные минуты мы любили друг друга как безумные. Тому, что именно это слово пришло мне в голову, я даже не удивилась. Потому что влюбилась по самые уши, в чем честно призналась. Правда, пока что только себе.
— Мы ушли, — сообщил Нат, потянув Фелису за собой.
— Время, — напомнила я.
— Хорошо, — хором ответили они.
Я едва дождалась, пока парочка уедет.
Все! Операция «Секретная вечеринка» начинается.
И пусть ничто не омрачит этот день!
После того как я призналась Ладиславу в отсутствии эмпатических способностей, он приставил ко мне двух телохранителей — Эммета и Мора, которые теперь везде меня сопровождали. Но я была совсем не против, потому что с Эмметом мы практически подружились, и к тому же ящеры действительно помогали в моей непростой организаторской судьбе, если требовалось что-то куда-то дотащить или за чем-то срочно добежать. Они не жаловались, и за это я была им отдельно благодарна.
Ладислав даже решил проблему с моим даром. Увы, не так, как мне хотелось бы. Способности пока что возвращаться не собирались, но на празднике в честь дня рождения Фелисы у меня появилась еще одна помощница — Дария. Тем более что эмпат знала о случившемся со мной и охотно согласилась быть моими глазами в мире эмоций гостей вечеринки.
С гостями вообще вышло интересно. Так как я не могла спросить у Фелисы напрямик, кого она хочет видеть, а кого нет, приходилось выбирать самостоятельно. Первым делом я вычеркнула из списка Летицию. Потому что была уверена — босс захочет видеть ее на своей вечеринке только для того, чтобы макнуть бывшую подружку физиономией в гигантский торт. Потом шли студенты, которых я почувствовала на первом показе. С остальными было сложнее: я не слишком разбиралась в высшем обществе Кирона.
И тут на помощь подоспела Елена. Скажи я, что мы подружились, солгала бы. Я вообще не уверена, что у лисс Камрин есть подруги. Из всех женщин она общалась более-менее тепло разве что с Дарией, и то, подозреваю, только потому, что та приглядывала за Марко. Но она не пыталась переступить черту отчужденной вежливости, разделяющую нас. Откровенный разговор между нами состоялся лишь однажды.
— На твоем месте я бы не строила иллюзий насчет отношений с Ладиславом, — заявила она.
Это случилось аккурат на следующее утро после ночи, крепко связавшей нас с ящером. Наверное, счастливая улыбка не сходила с моих губ, вот Елена и не выдержала. Мы договорились для удобства общаться на «ты», поэтому на откровенность я тоже ответила откровенностью:
— Ты о том, что простая помощница ему не пара?
— Нет, — усмехнулась киронка. — Дело не в тебе, а в нем самом. Он разрушает всех женщин, которые находятся рядом с ним. Поверь, я знаю, что говорю.
— Ладислав любил Холли.
Глаза Елены сверкнули.
— У него странная любовь, Лилиан. Он любит подстраивать близких под себя, чтобы те были удобны ему. А если кто-то не согласен, начинает душить.
— Душить?
— Любовью конечно же. Заботится, оберегает от всего мира. Вот только не дает самостоятельно и шагу ступить или сделать выбор. Выбирает только он. Идет к своей цели, невзирая на чувства близких. Так было с Холли. Это он ее убил.
Да что они все прицепились к этому?!
— Она погибла в автокатастрофе, — холодно напомнила я. — Ладислав не мог ничего сделать, это несчастный случай.
— Халатность человека, — припечатала Елена. — Холли рассталась с мечтой научиться водить, потому что, по его мнению, это было небезопасно. И будь за рулем в тот вечер она, возможно, все бы сложилось иначе… А может, и нет. Но я говорю не о смерти моей сестры, а о ее жизни в последние годы. То же самое он делает со своими детьми. Марко вырастет таким же, если, конечно, Ладислав не сломает его характер раньше. Фелиса вообще будто принцесса, заточенная в замке. То же самое ждет любую женщину, которую он выберет. Он разрушит любую. Подумай о моих словах, Лилиан.
Я отмахнулась от этих слов, потому что поняла, что отступать просто не хочу. Да, мой ящер — тот еще диктатор, но ему по статусу положено. Зато у него огромное сердце, и у меня всегда получается с ним договориться.
Больше к этому разговору мы с Еленой не возвращались и, естественно, не подружились. Но в организации вечеринок она была профи, иногда я даже завидовала, как ловко у нее получается решать возникающие проблемы. Она подсказала, где в сжатые сроки нанять поваров и обслуживающий персонал, как выгоднее оформить зал. Хотела поучаствовать в создании платья для Фелисы, но я не собиралась раскрывать свои секреты никому. Это был мой подарок, и обо всем знал только Ладислав. Поэтому пока босс в спешке заканчивала подготовку к своему показу, я с толпой помощниц (чтобы пошить карнавальный костюм быстро, пришлось привлечь к работе нескольких портних) создавала лучший наряд.
Если с киронским обществом помогла Елена, то с родственниками, как ни странно, помог Ладислав. Так что любимая бабуля Ро тоже пообещала прийти, а еще множество кузенов по линии Берговицев. Со стороны Камрин планировалось мало гостей: детей ни у Елены, ни у Соломона не было. Но вот брат и сестра изъявили желание присутствовать на вечеринке.
Последние дни напоминали карусель, которая кружилась все быстрее и быстрее. Как я только все успевала, удивлялась сама себе. Хотя «успевала» — сильно сказано, потому что я ничего не успевала! В день икс меня охватил нереальный мандраж: коленки тряслись, все валилось из рук, а голос слегка осип от раздачи приказов и указаний, куда идти (иногда не слишком лестных, потому что нервы сдавали у всех). В итоге я перемещалась по особняку на дикой скорости и пыталась охватить неохваченное.
— Торт привезли? Где цветы, которые должны украшать большую арку? Вы закрыли шэм в вольерах? Зачем вы вытаскиваете столы в сад, обещали дождь!
Возможно, будь рядом Фелиса или Ладислав, мне было бы проще. Но девочка не могла мне помочь по понятной причине, а мой ящер должен был приехать за час до начала вечеринки и привезти с собой Дарию и Марко. Даже сегодня он не мог освободить день целиком, потому что по-прежнему занимался ситуацией с бунтарями.
Благодаря моему описанию полиция поймала двоих парней, тоже эмпатов. Саму Кари, а точнее, Карину Моран, найти не удалось. Ладислав рассказал, что они узнали о девушке все: она действительно была студенткой «Браса», училась на художественном факультете и снимала квартиру неподалеку от главного корпуса. Но в тот день и в последующие домой не вернулась.
Именно поэтому Фелисе запрещалось гулять по городу, и именно поэтому сегодня в особняке семейства Камрин охраны было чуть ли не больше, чем гостей, прибывающих на праздник каждую минуту. Хотя приглашенных тоже набралось прилично. Елену я умудрилась где-то потерять в этом огромном доме, на звонки она не отвечала, и приходилось ее искать. Вот уже минут пятнадцать — безуспешно.
А ведь до того, как Нат привезет сюда Фелису, осталось не так много!
И от осознания этого я была готова рвать и метать, нарезая круги по дому, отдавая указания персоналу и бросая короткие улыбки гостям.
— Кого-то ищешь, Лили?
Только Соломона мне сейчас не хватало! С ним нужно быть осторожной, а у меня все силы уходили на то, чтобы не начать паниковать.
Но любимый дядюшка Фелисы был здесь: стоял, прислонившись к дверному косяку гостиной (тоже старинной, как и все в доме) и улыбался. Улыбкой, от которой хотелось начать паниковать прямо сейчас.
— Не подскажешь, где твоя сестра? — спросила я.
— Где-то в доме, — пожал плечами Соломон.
Логично!
— Если вдруг увидишь Елену, скажи, что я ее ищу.
Я направилась к выходу, но пройти мне не дали: ящер снова преградил путь, как это было в академии.
— Ты должна мне разговор, Лили. Помнишь?
Такое забудешь. Но отшивать его как минимум невежливо. Особенно в его доме.
— Помню прекрасно, Соломон, но сейчас для этого не время и не место.
— Как раз самое то. Скоро появится Ладислав, и мы вряд ли сможем нормально поговорить. А после вечеринки тебе точно будет не до болтовни.
Вообще-то на это я и надеялась, но ящер оказался хитрее. Образ скучающего ловеласа временами заставлял забывать о том, что Соломон Камрин за последние годы увеличил состояние семьи в несколько раз и значился в списке самых завидных женихов Кирона не просто так.
— Ты хотел поговорить о своей поездке?
Мужчина поморщился, будто его мучила зубная боль:
— Нет, об этом мне частенько хочется забыть.
— Все так ужасно?
— Не знаю, насколько ужасно получить в наследство целую страну, но что с этим делать, я пока не определился.
— Страну?! — ахнула я.
— Маленькую. — Соломон изогнул бровь. — Если быть точнее, то рогерство. Остров в Южном море.
Рогерствами назывались миниатюрные княжества, которые формально являлись частью Кирона, но на самом деле представляли собой государство в государстве со своими традициями и законами. Ими управляли (хотя вернее было бы сказать — правили) рогеры-аристократы, власть которых переходила от отца к сыну.
Как мало я знаю о семье Камрин!
— То, что наша семейка происходит из древнего рода, мы знали давно, — меж тем продолжил Соломон, — но о том, что подошла наша очередь на рогерский трон, узнали только на прошлой неделе.
«Рогерский трон» прозвучало так цинично, что выдало отношение ящера к происходящему и всю досаду. Становиться владельцем страны и целого острова, видимо, в его ближайшие планы не входило.
— Нынешний рогер скончался и не оставил наследников, а мой дед слишком немощен, чтобы править. В итоге отдуваться придется мне.
— Уверена, что ты справишься.
Что еще я могла ответить? С такими новостями даже позабыла, что сейчас каждая минута на счету.
— Осталось найти рогерессу, — усмехнулся Сол и шагнул ко мне: — Не хочешь занять место на троне рядом со мной?
Я даже воздухом поперхнулась, а глаза прямо-таки заболели от того, как сильно они распахнулись.
— Надеюсь, ты шутишь.
— А если нет?
— Ты меня не знаешь. Но даже не в этом дело… Я встречаюсь с другим.
— Так бросай его. Ради рогерства, ради собственного острова, а там договоримся.
— Да не нужен мне никакой остров!
Глаза Соломона победно блеснули, и я осознала, что выдала себя целиком. Чего, собственно, ящер и добивался.
— Значит, у тебя к Ладиславу чувство. — Не вопрос, утверждение.
Я кивнула, ощущая себя маленькой лакшицей: такой же глупенькой и наивной. Ну и пусть! Это чувство принадлежит мне. Может, теперь ящер отстанет?
— А у него?
— Тебе не кажется, что это уже не твое дело? — холодно поинтересовалась я.
Соломон неожиданно оказался еще ближе, я бы сказала — чересчур близко, отчего захотелось отступить назад. Но это значило показать, что он меня волнует или пугает, а я ничего подобного не испытывала. Единственным мужчиной для меня оставался Ладислав, только рядом с ним я чувствовала.
По-настоящему чувствовала.
— Ты мне нравишься, Лили. Если бы я действительно искал рогерессу, то предложил бы это место тебе. Ты искренняя, чересчур добрая и невероятно преданная, а это большая редкость в нашем мире, где всё и всех можно купить.
Это он сейчас комплимент такой сделал?
— Даже жаль, что ты выбрала не меня. Но вот что насчет Ладислава? Что чувствует он?
Вопрос мне совершенно не понравился, как и то, куда свернул наш разговор.
— Это взаимно.
— Неужели? — Теперь улыбка Соломона превратилась в хищный оскал, который хотелось поскорее стереть.
— Есть сомнения?
— Это значит, он изменил свое мнение о людях.
Так, всё! Снова эти разговоры про расизм Ладислава. Пора сворачивать наш диалог и заниматься делами.
— Если это случилось благодаря мне, буду только счастлива. — Я обошла его и направилась к двери.
И, как ни странно, Соломон меня пропустил.
— Значит, скоро всем ждать изменений в законе? — ударило в спину.
— Что?
Стоило сразу уйти, вот прямо сейчас взять и уйти, но я застыла и медленно обернулась, надеясь увидеть на лице ящера издевку. Он же смотрел на меня со всей серьезностью:
— Ладислав тебе не рассказывал?
— О чем?
— Что инициатива утвердить законопроект «Кирон для киронцев» принадлежала ему.
Мир покачнулся, воздух вышибло из легких. Иначе как объяснить, что я пыталась вдохнуть, но у меня ничего не получалось?
Нет.
Нет-нет-нет. Этого просто не может быть. Ладислав бы мне рассказал. Может, не сразу, но рассказал бы.
— Это неправда!
— Значит, не рассказал, — вновь усмехнулся Сол, и захотелось его ударить. Сделать больно: так же, как он только что сделал мне.
— Я знаю, что Ладислав не любит людей из-за случившегося с Холли. Не любил точно. Но он бы не поступил так с множеством мигрантов. Это слишком жестоко.
— Ты сейчас меня убеждаешь или себя?
— Что здесь происходит?
Я вздрогнула от голоса Ладислава и обернулась.
Мой ящер стоял в дверном проеме. И по бездне, которая разверзлась в глубине его взгляда, поняла, что он слышал если не все, то многое. Впрочем, сейчас это не важно, я шагнула к нему, вглядываясь в лицо.
— Это правда? — спросила еле слышно. — Правда, что ты выступал инициатором законопроекта, по которому меня чуть не вышвырнули из страны?
Несколько долгих мгновений мое сердце не билось, а потом его ответ тяжестью упал между нами:
— Правда.
Правда.
Вот так просто.
Даже после его признания, после всего, что я успела узнать о Ладиславе, часть меня отказывалась верить в это слово. Верить ему. А где он был со своей правдой раньше? Когда я таяла в его объятиях, когда искренне смеялась над шутками и подшучивала в ответ, когда делилась самым сокровенным…
С губ сорвался нервный смешок.
Нет, он тоже делился этой самой правдой. Рассказал, почему ненавидит людей и почему не доверяет им.
И я бы могла поверить и понять, действительно могла бы понять, что после трагедии с женой Ладислав захотел лишить работы множество мигрантов, каким бы чудовищным этот поступок ни казался…
Нет, не могла.
Не могла, потому что все эти люди, вынужденные бросать свои дома, срываться с места и снова бежать в неизвестность, как когда-то бежали Нат и я, ни в чем не виноваты. Ни в смерти Холли, ни в той ужасной автокатастрофе, которая унесла ее жизнь. Разве что в том, что родились людьми.
Двигаясь, словно в тумане, я вышла за дверь. Просто оттолкнула ящера с бездной вместо души в сторону. И, как ни странно, это глыба поддалась, вот только последовала за мной.
— Лили, — позвал Ладислав, но я не остановилась.
Мне нужно было уйти, уйти подальше. Успокоиться, чтобы никто не увидел моих чувств, не увидел слез, которыми обливалось внутри мое сердце, несмотря на то, что глаза оставались сухими. Не слушать отчаяния, прозвучавшего в его голосе.
Нет. Никакого отчаяния там просто нет. Я сама все придумала, как и его чувства, которые никогда не могла прочитать.
Не может тот, кто походя выбрасывает из страны сотни тысяч людей, что-то чувствовать.
Меня перехватили за талию, разворачивая к себе лицом и не позволяя продолжить путь. Обоняния тут же коснулся запах чистой кожи и легкий аромат туалетной воды. Знакомый, ставший практически родным. Отчего захотелось закричать зверем, пойманным в капкан, только бы избавиться от наваждения и стойкого желания прижаться щекой к пиджаку.
Читать бесплатно другие книги:
