Скрытые чувства Эльденберт Марина

Я вся окаменела: застыла, не в силах пошевелить даже пальцем или моргнуть, только смотрела на монстров широко раскрытыми глазами. А они синхронно повели приплюснутыми носами и повернули свои уродливые морды ко мне.

— Лили! — Крик заметившего меня мальчика и утробное рычание одной из шэм отрезвили, вытолкнули из оцепенения.

— Марко, оставайся на месте! — скомандовала я, а сама шагнула в сад и крикнула: — Идите сюда, уроды! Во мне больше мяса.

Видимо, шэмы сообразили, что перед ними дичь покрупнее, — они плавно не то поползли, не то потекли в мою сторону.

Как же стремительно они двигаются!

Как нам с Фелисой вообще в прошлый раз удалось от них убежать?

Я сжала кулаки, чтобы не дрожали пальцы, но голос все равно сорвался:

— Сюда-сюда!

Шаг влево, еще парочку, двигаемся по кругу.

Мне нужно увести их от Марко, дать ему возможность забежать в дом. Выиграть время!

Кажется, мальчишка разгадал мою идею, потому что начал вылезать из-под скамьи. Это воодушевило. Насколько вообще может воодушевить что-либо в присутствии сливающихся с окружающей средой монстров.

— Марко, когда я скажу, беги в дом так быстро, как только сможешь.

— Я боюсь!

— Не бойся. Все хорошо. Там будет папа, он тебя защитит.

Надеюсь, и меня тоже! Потому что умирать я не хочу.

Звери подошли ко мне достаточно близко, одна из шэм заклекотала, а я заорала со всех сил:

— Беги!!!

Маленький ящер сорвался с места и шмыгнул в сторону двери. Быстро, но недостаточно: одна шэма извернулась и резким прыжком оказалась на его пути, лишив шанса попасть в дом.

— Нет! — выдохнула я, бросаясь к мальчику и дергая его в сторону от смертоносного рывка зверя.

Зубы твари сомкнулись в миллиметрах от моей руки, следом клацнула пасть второй.

Марко упал в мои объятия и заревел. Дрожа, захлебывался всхлипами, а я гладила его и целовала в макушку.

— У меня… не… получилось…

— Все хорошо, все хорошо. Ты молодец. Все хорошо, — прошептала.

И вдруг поняла, что одна из шэм просто исчезла. Только что обе стояли на дорожке, а теперь крадется лишь та, что не позволила Марко сбежать.

Лакшачье дерьмо!

Несмотря на теплый день, мне показалось, что меня внезапно толкнули в сугроб. Я выпрямилась, инстинктивно отпрянула к живой изгороди, сильнее прижимая мальчика к себе. Не забывая вертеть головой, высматривая второго монстра.

Где она? Где?

Может, ушла?

На щеку откуда-то сверху что-то капнуло. Дождь? Вот только у дождевой воды нет такой вони…

Я сглотнула ком, сжала пальцы на курточке Марко и осторожно подняла голову. Чтобы в следующую секунду наткнуться взглядом на разинутую пасть серой твари, длинный язык которой практически касался моих волос.

Захлебнувшись криком, я упала на землю, накрывая мальчика собой и прощаясь с жизнью. Рычание-клекот пронзило сердце, меня окатило зловонным дыханием, воображение нарисовало когтистые лапы, которые рассекут и плоть, и кости, но по мне скользнул лишь порыв ветра.

Визг шэмы и глухой удар заставил меня вскинуть голову: зверя просто отшвырнул в сторону… Ладислав!

Он отбросил этого монстра голыми руками. Впрочем, сейчас когти на его пальцах заострились, и теперь мой ящер стоял над нами, подавшись вперед и слегка сведя плечи, лицо его исказило звериное выражение.

— Пап!

— Ты пришел… — не то всхлипнула, не то простонала я.

— Думали, не приду? — прорычал он в ответ. — Вас здесь тоже не должно быть.

Я бы не отказалась оказаться где-нибудь в безопасности! Но после его слов стало легче дышать.

Правда, ровно до той минуты, пока шэма не заклекотала вновь, встряхнувшись всем телом и подобравшись, чтобы повторить маневр. Вторая, не сводя с нас диковатых пугающих глаз, заходила с другой стороны.

— Почему они снова нападают? — спросила я дрожащим голосом.

Меня они воспринимали как ужин, но Ладислава-то должны были помнить! В прошлый раз он легко их приструнил.

— В этот сад можно попасть только из дома. Это их территория, а мы — чужаки.

Меня снова прошиб ледяной пот.

— То есть…

— Сын, — обратился он к Марко, — возьми Лили за руку и медленно возвращайтесь в дом.

Мои пальцы тут же крепко обхватила детская ладошка.

— Очень медленно. Без резких движений.

— А ты?

— В дом, — процедил Ладислав, и что-то такое прозвучало в его голосе, что я подхватила Марко, отступая назад, к приоткрытой двери.

Мы двигались неторопливо, как нам сказали, Марко вцепился в мою руку и зажмурился, я же при всем желании зажмуриться не могла. Шэмы полностью переключились на Ладислава, когти оставляли в земле глубокие борозды. Выражение лица ящера, сосредоточенное и жесткое, стало не просто хищным — опасным. Несколько шагов показались вечностью, я, наверное, все это время просто не дышала, а потом все внутри перевернулось — одна из шэм пригнулась к земле и молниеносно бросилась на Ладислава.

Ящер ловким движением ушел вправо, перехватывая массивного зверя за толстую шею так, словно шэма была невесомой. Миг — она отлетела в сторону, ударившись о дерево с жалобным воем, и в ту же минуту атаковала вторая. Острые клыки скользнули так близко от его предплечья, что я закричала. И тут же зажала рот рукой, когда Ладислав по-змеиному скользнул по земле, перехватывая шэму за туловище и отправляя к первой. Прежде чем я успела опомниться, он уже оказался на ногах, затормозив с помощью когтей. Из горла ящера вырвался горловой звук, не то рычание, не то шипение, и я едва не споткнулась о порожек.

Нет. Не о порожек.

Сильные руки Эммета втянули меня в дом, Мор вылетел в сад, на ходу выхватывая оружие, но оно уже не понадобилось: шэмы жалобно заскулили и, склонив уродливые головы, отползли на безопасное расстояние, глядя на нас оттуда.

— Пап, они признали тебя главным! — воскликнул Марко, стоило Берговицу войти в дом.

Ладислав рывком притянул к себе сына. Крепко, как-то отчаянно, будто и не надеялся на то, что когда-нибудь сделает это вновь. В глазах его по-прежнему клубилась Бездна, но длинные острые когти уже втянулись. Ящер держал малыша на руках, как самую большую драгоценность в мире.

— Да. Марко. Но не вздумай повторить этот трюк.

— Я обязательно стану таким же, как ты, пап.

Наши с Ладиславом взгляды встретились, и меня до краев затопило облегчением и щемящей нежностью. Моей, его… Такой искренней, что мир перед глазами подернулся дымкой из-за пелены слез.

— Хотя следовало бы хорошенько тебя выпороть, — заявил Берговиц.

— Кого из нас? — поинтересовался мальчик.

— Пожалуй, обоих.

Марко хихикнул, а я… у меня загорелись щеки.

— Спасибо, — кивнула я, пытаясь справиться с желанием окунуться в объятия Ладислава.

Правда, тут же вспомнила нашу ссору, и это мне помогло.

Настроение ящера тоже переменилось: я ощутила это отчетливо, будто и не было никаких скрытых чувств. Он посуровел и спросил:

— Что произошло?

Мой рассказ не занял много времени: я успела все рассказать по пути в гостиную, одну из тех, что были закрыты для гостей. И про то, как Дария сообщила мне, что оставила Марко с Еленой, и про то, что потом не могла их найти, и как я узнала про шэм, а после бросилась за мальчиком.

Ладислав выслушал молча, ни разу не перебив. Сына он держал на руках, но когда мы пришли, опустил его на пол и велел сесть на диван.

— Как ты оказался в саду, Марко?

— Я играл.

— А зачем ты убежал от Дарии?

— Не от Дарии, а от Елены.

— Зачем?

Он немного помедлил, глядя на отца испуганными глазами, но все-таки ответил:

— Хотел, чтобы она меня не нашла.

А в итоге его нашли шэмы.

Мальчика уже не трясло, и это радовало. Вот бы еще меня не трясло — вообще была бы красота! Но увы. Поэтому я обняла себя руками и отошла к широкому эркерному окну. Возможно, благодаря ему гостиная казалось очень светлой даже для такого мрачного особняка. И даже пасмурный день не делал ее темнее. Но я все равно для себя решила, что ноги моей в этом доме больше не будет. Никаких старинных особняков. Никаких сторожевых шэм. Вот закончится праздник, и все!

— Лили, — позвал Ладислав, и я обернулась, окунувшись в бездну его взгляда. — Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке.

— Точно?

Теперь точно, поэтому я кивнула.

— Твой дар?..

— С ним тоже все нормально.

— Хочешь остаться или уйти?

— Остаться, — выпалила я без раздумий.

Ладислав тоже кивнул и повернулся к двери.

Так как мы пришли первыми, не считая телохранителей, пришлось немного подождать. Спустя пару минут в гостиную буквально ворвались Елена, Дария и Соломон.

Последний вызвал вопрос: «Какого лакшака он здесь делает?» — но я не стала на этом зацикливаться.

— Марко! — воскликнула Елена и шагнула к мальчику, но Эммет не позволил ей приблизиться, заступив дорогу.

Радость и облегчение, только что горевшие в ней, сменились раздражением.

— Что это значит, Ладислав?

— Это ты мне объясни, — холодно ответил ящер. Он застыл посреди комнаты, вроде и расслаблен, но внутри клубится сила, будто он готовился к новому бою. — Ты последняя, с кем общался Марко.

— Я отвернулась всего на минуту, а он убежал от меня. Маленький проказник!

— На Марко напали шэмы.

— Что?!

В гостиной повисла тишина, Соломон и Елена смотрели на Ладислава, а вот Дария рухнула в ближайшее кресло, опустила плечи и зажала руки между коленями. В меня ударило таким отчаянием, что на мгновение стало ее жаль. Но из-за ее халатности, ее и Елены, мы с Марко едва не пошли на корм монстрам. Так что я переключила внимание на брата и сестру.

— Я давно говорил, что их нужно сдать на бургеры, — первым нарушил молчание Соломон.

Кажется, его шутку никто не оценил.

Но новоявленному рогеру было все равно.

— Дедушка их любит, — запальчиво возразила Елена под тяжелым взглядом Ладислава.

— Он все равно здесь не бывает, он бы даже не узнал.

— Сол! Они защищают дом.

— Дом защищает охранная система.

— Которую сегодня отключили, — вклинился в их спор Эммет. — Вместе с камерами и блокирующим замком на вольере шэм.

Я снова владела эмпатическим даром и ощущала эмоции, но понимала, что Соломон и Елена способны контролировать свои чувства, и показывать их или нет — только их выбор.

— Этого не может быть! — отрезала Елена. — Систему невозможно взломать.

— Не взломали, — холодно поправил Ладислав. Хотя лед был только снаружи, внутри него все кипело. — Просто отключили.

Елена растерянно охнула:

— Ключ!..

— Что, прости?

— Я в этой суматохе потеряла свои ключи.

— Как не вовремя, — сказал Берговиц, но киронка не заметила или предпочла не заметить сарказма.

— Точнее, думала, что потеряла! — Елена всплеснула руками. — А их, выходит, украли для того, чтобы навредить тебе и детям. Я же говорила, что этот закон может выйти боком. Ты уже выяснил, кто это сделал, Ладислав? Те самые анархисты? Их поймали?

— Я думаю, это сделала ты.

Следующая пауза длилась долю секунды, потому что Елена потеряла дар речи, и в словесный бой вступил Соломон:

— Берговиц, это перебор. Что за бред?

Странно, но знакомой всепоглощающей ненависти я не уловила. Злость, непонимание, желание ударить. Все это не шло ни в какое сравнение с темными эмоциями, которые напугали меня в первый день знакомства.

— Зачем мне это? — теперь перебила его сестра, которая, казалось, готова наброситься на Ладислава. Настолько сильно бурлили в ней чувства. — Они мои племянники! Они дети Холли! Я искала его…

— Потому что так можно достать меня? — жестко оборвал Ладислав. — Сделать мне больно?

Елена ткнула в меня пальцем:

— Да я бы лучше скормила шэмам твою постельную забаву, раз ты к ней так привязался!

Я выпрямила спину и вернула ей злой взгляд. Сама ты забава, ящерица высокомерная!

— Будь осторожна со словами, Елена, — процедил Ладислав.

— А то что? — запальчиво поинтересовалась киронка. — Ты меня и так во всем обвинил! Куда уж больше?

— Ты можешь во всем признаться и облегчить свою участь. — Берговиц шагнул к ней, но вперед выступил Соломон:

— Остынь, папаша! То, что твоего сына чуть не сожрали, еще не значит, что я позволю тебе оскорблять сестру!

Взгляды ящеров полыхнули, и тщательно скрываемые чувства столкнулись искрящей яростью и напряжением. Впрочем, разгореться конфликту не дали — Елена вскочила, отодвигая Соломона в сторону.

— Хочешь знать правду, Ладислав? — процедила она, сжимая кулаки. — Я скажу тебе правду. Да, я тебя ненавижу, но к нему, — она указала на Марко, который слушал все это, приоткрыв рот, — это не имеет никакого отношения. Надеюсь, в твою светлую голову наконец-то просочится эта мысль, мысль о том, что я никогда не причиню вреда тем, в ком течет кровь моей сестры!

— С этим будет разбираться полиция, — холодно бросил Ладислав.

— Ты не можешь! — выпалила Елена. — Не можешь повесить все это на меня, у тебя нет доказательств…

— Есть, — негромко произнес Мор, протягивая Берговицу сумку.

— Твои шэмы рылись в моих вещах?! — взвизгнула Елена, бросаясь к нему, но Эммет ее перехватил.

— Потерянные? — прищурился Ладислав, вытаскивая ключи.

В комнате разом стало нечем дышать. В эту минуту меня снова накрыло темной злостью, низкой, глубокой, леденящей кровь. Во всю эту мерзость вплеталось знакомое чувство ненависти, ненависти такой силы, от которой спазм подкатил к горлу, вот только на этот раз к нему примешивался страх. Липкий, продирающий, заставивший содрогнуться. Чувство прошло по касательной, мазнуло и снова исчезло, спрятавшись под надежным заслоном.

Однако Елена выглядела абсолютно растерянной, если не сказать больше. Она потрясенно смотрела на ключи в руке Берговица, словно не могла поверить своим глазам.

Либо она отличная актриса, либо… эта отличная актриса сейчас визжала срывающимся голосом, я до сих пор чувствовала отголоски ее ярости. Снова ни капли не похожей на ту страшную тьму.

— Дария, забери Марко, — скомандовал Ладислав. — Эммет, вызывай полицию.

Я замерла: до меня только сейчас дошло, что я нашла Марко среди множества десятков гостей. Почувствовала.

А значит, уровень моего дара вырос.

Мне больше не грозит обморок или эмпатическое истощение даже сейчас, в этом доме, в котором полно людей.

Осознав это, я нырнула в эмоции окружающих. Разом погрузилась в них, глубоко, насколько это доступно, считывая все и всех. Сначала на меня обрушилась мешанина чувств, но справиться с ней теперь оказалось гораздо легче. Я отбрасывала все ненужное, впитывая самое близкое — эмоции тех, кто находился в этой комнате.

Первой была Елена, и с ее чувствами я не ошиблась. Злость, ярость, отчаяние и недоумение сплелись в киронке диким клубком. Глухое раздражение и недоверие Соломона боролось с возмущением и неприятием, он по-прежнему закрывал собой сестру, готовый вцепиться Ладиславу в горло. Ни в одном из них не было тьмы, сбившей меня с ног и заставившей снова ощутить ядовитую горечь пару минут назад.

Но тогда…

Мир внутри меня полыхнул отравой беспощадной злобы. Прочный заслон пошел трещинами, сквозь которые просочилась тьма оглушающей ненависти вперемешку с неверием и ужасом.

— Ты! — выдохнула я, натолкнувшись на взгляд Дарии, вцепившейся в плечи Марко, и сама не поверила своему открытию. — Это сделала ты!

Я чувствовала, как эмпатка пытается возвести щиты, но теперь они ее совсем не спасали. Мой уровень изначально был выше способностей Дарии. Наверное, несколько лет ношения блокатора сыграли свою роль, но постепенно дар восстановился целиком (а может, это страх перед шэмами вернул его, в конечном счете Кари была права). Когда я сконцентрировалась именно на Дарии, то увидела все чувства: и боль, и страх, и ненависть.

Мои слова не остались без внимания, и в тишине будто лопнула струна напряжения. Эммет тут же отпихнул рыжую от Марко. Она потянулась за мальчиком, но, схватив лишь воздух, бессильно сжала кулаки.

— Давно вернулся твой дар, Лили? — устало спросила она, окончательно признавая свое поражение. — Поздравляю.

— Что это значит?! — рявкнула Елена, буравя меня взглядом. — К чему было все это представление?

Чувства не лгали, в этом я уверена, но…

Осталось выяснить еще кое-что. Как она это сделала? Пропажу и возвращение ключей можно было объяснить, потому что Дария часто оставалась рядом с Марко и Еленой. Да и в особняк рыжая приезжала вместе со мной, поэтому хорошо его знала. Но как она умудрилась отключить защиту, выпустить монстров и привести мальчика в закрытый сад? Учитывая, что я видела ее и она сама мне рассказала, что не может найти ни Елену, ни Марко?

Я подошла к мальчику, присела рядом с ним и спросила:

— Марко, как ты очутился в саду?

Маленький ящер стушевался и насупился:

— Это секрет.

— Мне ты можешь рассказать, — улыбнулась я. — И папе тоже. Ну же?

Он бросил взгляд на свою няню, поколебался, но все-таки выпалил:

— Дария сказала: «Спрячься в саду, тебя там никто не найдет».

Вот и доказательство. Хотя по-прежнему это не вязалось с тем, что я знала. Дария тряслась над своей визой, над своей должностью, ей нравился Марко… Но потом погиб Ронт!

Я повернулась к девушке:

— Ты хотела навредить Марко из-за того, что случилось с твоим мужем?

— Что случилось с ее мужем? — Ладислав пристально посмотрел на меня. Потом перевел взгляд на Дарию: — Вы говорили, что убедили Ронта вернуться.

— Он больше не вернется! — всхлипнула эмпатка и разрыдалась. — Он мертв. И все из-за вас, Берговиц! Из-за вашего закона! Вы в этом виноваты. Я потеряла самого близкого человека, и вы должны были потерять…

Она уже захлебывалась слезами.

— То, что я уже потерял жену, вас конечно же не смутило, — с горечью произнес Ладислав. — Ваш муж сам отказался принять помощь. Но приди вы ко мне, расскажи все как есть… Возможно, мы бы нашли решение.

— Не нашли бы, — качнула головой Дария. — Вы не хотели ничего искать. Вы хотели мстить. И я хотела того же.

Она опустилась на диван и закрыла глаза, но наступившая тишина долго не продержалась. Елена разразилась такими ругательствами, что мне пришлось прикрыть Марко уши. Со слов лисс Камрин, Ладислава следовало лишить родительских прав, хотя она бы просто открутила ему голову. Там было еще много всего, после чего я громко заявила, что их ссоры противопоказаны ребенку и я забираю его, чтобы отвести в гостевую спальню. Без вариантов.

И пусть бы кто-нибудь попробовал нас остановить!

Отпустили.

Мальчика этот стресс окончательно вымотал; стоило ему забраться на кровать, как он тут же уснул. А я продолжала сидеть в изголовье и гладить Марко по светлым волосам. Это напомнило мне первый год в Кироне, когда Натан болел и мне приходилось вот так дежурить возле него. Конечно, брат был старше, но это не отменяло моего волнения за него. Волнения за нас. Действуй тогда этот дурацкий закон, мы бы даже не смогли остаться в Кироне.

И где бы тогда оказались сейчас?

Я чувствовала себя так, словно по мне прошлись катком, а сверху на голову приземлилась «стрекоза». Все бы отдала, чтобы вот так вырубиться и забыть обо всем хотя бы на несколько часов. Но сна не было ни в одном глазу. То и дело меня охватывала дрожь, и приходилось обхватывать себя руками, чтобы ее унять. С «забыть» было еще сложнее. Мыслей в голове было много. Очень много. И все они дружно водили северные хороводы.

Как Ладислав отнесется к моей просьбе пересмотреть закон? Ведь уже второй человек в его близком окружении, мягко говоря, «не оправдывает ожиданий». Из-за одного погибла жена, а из-за другого едва не погиб сын. Если честно, я не знала, как поступила бы на его месте. Но главное — что делать дальше именно мне? Я ведь такой же человек.

Я так задумалась, что не сразу услышала негромкий стук.

Тем удивительнее было обнаружить на пороге Ладислава. Я вышла из комнаты и прикрыла за собой дверь, чтобы наш разговор не разбудил Марко. Разговор и доносящаяся откуда-то из глубины дома музыка — вечеринка была в самом разгаре! Коридор освещался лишь тусклым светом из узкого окна, поэтому лицо ящера оставалось в тени. Но его чувства были передо мной как на ладони. Точнее, дикая мешанина эмоций, в которых я с трудом могла разобраться. По-простому я бы назвала это раздраем.

— Лили, я должен поблагодарить тебя. За то, что спасла моего сына.

Я вздрогнула. Так сухо и официально?

— И все?

— Не все. Если бы не ты, Дарии удалась бы ее месть. Месть через ребенка.

Последние слова Ладислав прорычал, сжав кулаки, но тут же взял себя в руки и по привычке закрыл собственные чувства.

— Я так сосредоточился на угрозе извне и на том, что цель — Фелиса, что упустил из виду самое важное.

— Ты бы мог узнать об этом раньше, — вздохнула я. — Если бы я не перепутала на собеседовании их энергетики.

Да, об этом я тоже сегодня думала. Выходит, сначала я ударилась о выстроенный эмпаткой щит, а после моей неудачной (из-за долгого использования блокатора) попытки она расслабилась и отпустила себя. Елену я не смогла просканировать из-за «скрытых чувств» и снова коснулась Дарии, но по ошибке приняла ее эмоции за эмоции киронки. Потом мы практически не сталкивались в доме, подозреваю, что она меня избегала, а когда наконец-то встретились за ужином, я была уже без дара.

— Я рад, что узнал об этом не слишком поздно. И это точно благодаря тебе. Присутствующие на празднике агенты спецслужб выяснили, что Дария все продумала и тщательно подготовилась.

Оказывается, карты спутали Кари и бунтари. После их первой акции против Фелисы, состоявшейся два месяца назад, агенты проверяли всех: начиная от официантов и уборщиков до семейки Камрин. Дарию тоже проверяли, но она была чиста. В те дни — даже в помыслах, потому что Ронт находился в Кироне и был жив, никаких причин для ненависти у нее не имелось. Потом же эмпат попросту воспользовалась неразберихой с моим боссом.

У нее был сообщник, один из охранников в доме Берговица, он помог отключить систему и выпустить шэм. Дария шантажировала его каким-то секретом, который узнала с помощью своего дара.

Она готовилась к осуществлению плана мести целый месяц, и именно это пугало больше всего.

— Я не знал о гибели ее мужа. Но если бы знал, все равно бы не подумал, что она на такое способна, ведь Дария два года приглядывала за Марко.

— Несмотря на то, что она человек? — вырвалось у меня.

Ящер бросил на меня пристальный взгляд:

— Я не доверял людям после случившегося с женой, но только вы обладаете эмпатией. Она тоньше и способна подарить гораздо большую защиту, чем каменные стены. Смерть Холли ударила по моим детям, тяжелее всего пришлось Марко: там, где Фелиса выплескивала свои эмоции, он замкнулся, перестал разговаривать. Тогда доктора посоветовали нанять эмпата, который сможет до него достучаться. И Дария достучалась.

Это сработало, и Берговиц нанял меня для Фелисы. Не для защиты, а для заботы.

Я промолчала, потому что слова «как жаль» звучали бы сейчас фальшиво. А мне хотелось его обнять.

— Ты тоже человек, Лили. Но ты спасала мою семью столько раз, что я сбился со счета. Хотя не должна была. А еще ты спасла меня. Открыла глаза на многие вещи. Например, на то, что не раса определяет характер. Я не всегда поступал правильно. — Ладислав глубоко вздохнул и с горечью произнес: — На самом деле в своей жизни я ошибался гораздо чаще… И случившееся с Марко — прямое тому подтверждение.

Мужчина шагнул ко мне, и у меня перехватило дыхание от его чувств: нежности, горечи и надежды.

— Лили, я бы хотел все исправить. Но без тебя у меня ничего не получится.

— Не надо без меня, — сказала я.

Хотя сдерживать было сложно. Особенно рядом с ним, особенно когда он замер, вглядываясь в мое лицо, а потом шагнул ближе. Сокращая расстояние между нами, обнимая и прижимая к себе так яростно, что на миг стало нечем дышать. Лишь на миг отстранившись, чтобы заглянуть мне в глаза, прижался губами к моим губам, впиваясь жадным поцелуем.

Мы целовались, пока не начали гореть губы. Пока хватало дыхания. И пока в мои мысли не ворвались воспоминания о том, как мы с ним оказались здесь.

— Ладислав, нужно отменить закон «Кирон для киронцев», — произнесла я. — Мигранты приезжают сюда не из прихоти, но здесь они могут сделать свою жизнь лучше. Точнее, могли, пока…

— К сожалению, закон нельзя отменить, Лил. Это очень долгий и сложный процесс.