Каждый час ранит, последний убивает Жибель Карин

90

Грег ведет себя хорошо. Со мной обходителен, я даже начинаю его ценить. И постепенно расслабляюсь.

Вчера он развел в камине огонь, и мы долго беседовали в гостиной. Он рассказывал мне об их с Изри детстве, и мне было приятно, что он о нем говорит. Он даже заставил меня расплакаться, а потом рассмеяться, а мне казалось, что с ним это невозможно. Надо заметить, что я немного выпила. Совсем чуть-чуть, но если я выпью даже каплю вина, то начинаю терять бдительность.

Так что я тоже ему кое-что рассказала. О Межде, Сефане и о том, что Изри ради меня сделал. О нашей жизни, о нашей любви. Грег знает, что Изри может выйти из себя, и об этом я ему тоже рассказала, не вдаваясь в подробности. А еще о Тристане, хотя и не добавила, что из-за Изри он оказался на больничной койке.

В общем, я не очень тороплюсь переезжать. Просто хочется побыстрее увидеться с Изри.

Тармони смог забежать на пару минут. Я наливаю ему портвейна, он проходит в гостиную и садится напротив Грега.

– Принеси льда, Тама, – бросает Грег.

– Сейчас…

Я иду на кухню и слышу, как мужчины тихо о чем-то беседуют. Это меня настораживает, и я быстро к ним возвращаюсь. Это я попросила Тармони зайти, я надеюсь, что он сумеет получить для меня разрешение на визит к Изри.

– Вы точно этого хотите? – еще раз спрашивает Тармони. – Вы отдаете себе отчет, какой это риск? Огромный риск…

– Меня это не волнует. Я больше не могу сидеть и ждать, – отвечаю я. – Слишком тяжело.

– Ладно, будем надеяться, что они не станут наводить справки и не узнают, что у вас поддельный паспорт… Но имейте в виду, что судья может отказать. Если речь идет о членах семьи, отказ надо обосновать, а если просто… Кстати, мать Изри получила разрешение.

Когда я узнаю, что Межда сможет увидеться с Изри, а я даже подойти к нему не могу, сердце у меня наполняется яростью и завистью.

– Но, насколько мне известно, она к нему еще не ходила, – добавляет адвокат, видя выражение моего лица. – Так что попробуем. И чтобы не подвергать вас опасности, говорить, что вы жили с Изри, не будем, просто скажем, что вы подруга детства. Я подготовлю обращение, в котором объясню, что ваше присутствие пойдет задержанному на пользу… Для этого мне нужны две ваши фотографии и копия паспорта. Если хотите, можете мне его отдать, и я сам все сделаю.

– Сейчас принесу! – говорю я, поднимаясь.

У себя в комнате я открываю бумажник, но паспорта не нахожу, поэтому вытряхиваю содержимое сумки на кровать. У меня перехватывает дыхание. Я возвращаюсь в гостиную, где мужчины опять о чем-то тихо беседуют.

– Не нашла! – вскрикиваю я.

– Как это? – удивляется Грег.

– В сумке лежал!

У меня текут слезы, и Тармони смотрит на меня с состраданием.

– Поищем в комнате, – предлагает Грег. – Когда найдем, я вам его принесу, мэтр.

– Отлично, – сочувственно произносит адвокат, допивая портвейн. – Мне пора.

Он уходит, а я возвращаюсь в комнату, где все переворачиваю вверх дном.

– Может быть, ты его еще дома забыла, – размышляет Грег.

– Нет! Он точно был в сумке…

– Успокойся. Завтра съездим в гараж и поищем в коробках…

– Но если я его забыла дома, то полиция его точно нашла…

– Ты права, – признаёт Грег.

Я падаю на кровать и закрываю лицо ладонями.

– Да ладно, Тама, не переживай… Я тебе новый паспорт сделаю, идет?

– Спасибо, Грег… Большое спасибо.

Я снова перерыла всю комнату. Но паспорта так и не обнаружила. Как будто сама судьба против меня… После ареста Изри паспорт мне ни разу не понадобился. Так что самое вероятное – он в руках полиции. Значит, у них есть моя фотография. Я спрашиваю себя, допрашивали ли они Между, показывали ли ей мое фото. И меня охватывают новые страхи. Вдруг меня ищут?

Так что теперь я меньше выхожу из дома и покупаю продукты в маленьком магазине за три улицы от дома. И ношу на голове платок, как истинная мусульманка.

Грег нашел, где сделать новые документы, но сказал, что этим особо никогда не занимался, поэтому нужно подождать.

Ожидание меня убивает.

Каждый день без Изри прожит зря.

Я купила себе книги, десятки книг. Но сил читать у меня нет. Не могу сосредоточиться.

На каждой странице – лицо Изри.

В каждом слове – четыре буквы его имени.

Но все книги я сложила у себя в комнате, их присутствие меня успокаивает. Как будто вокруг меня друзья. Безмолвные и понимающие.

Такие, каких у меня никогда не было.

У меня был только он. Изри был моей жизнью, моими днями и ночами. Моими мечтами и кошмарами. Он был моим рулевым, с Изри у моей жизни был смысл.

Он был центром моего мира, всего мира.

Он был землей, небом, воздухом. Водой и огнем, холодом и жарой.

Для него билось мое сердце, для него я улыбалась.

Сейчас он – мои слезы и моя печаль.

– Ну? – спрашивает Изри. – Что нового?

– На работе все путем, – отвечает Грег. – Мы смогли сде…

– Я не про работу, – резко прерывает его Изри. – Я о Таме.

– А… нормально все.

– Ты сделал, о чем я тебя просил?

– Ага. Но пока ничего интересного!

– Выкладывай.

– Я проследил за ней на этой неделе. Она села в автобус и всю вторую половину дня пробыла у какого-то чела.

Изри меняется в лице. Ужасно меняется. Руки судорожно сжимают край стола.

– Какого чела? – глухо спрашивает он.

Грег закуривает, тянет время.

– Рожай уже! – приказывает Изри.

– Да не знаю я!

– Как не знаешь?! – орет Изри.

– Спокойно, старик, спокойно, я наведу справки, лады?

– Откуда тогда тебе известно, что это именно мужчина?

– Ну, там частный дом был, и я посмотрел, что за имя на почтовом ящике.

– Так ты его имя знаешь! Чего же не говоришь?!

– Тристан Перез.

У Изри перехватывает дыхание. Сбываются его худшие страхи.

– Черт, – шепчет он.

– Знакомый?

– Ты должен сделать так, чтобы она его больше не увидела!

– И как это сделать?

Изри поднимает на него ужасающий взгляд.

– Как угодно. Но чтобы они больше не встречались, ясно?

– Яснее некуда, – вздыхает Грег.

– Если нужно, запрети ей выходить из дому. Не подведи меня.

– Хорошо… Ладно, мне пора. Скоро приду опять.

– Спасибо, брат.

В мой день рождения, когда мне исполнилось четырнадцать, я снова его увидел.

Даркави сидел на скамье в сквере. Он знал, что каждое утро я хожу этой дорогой в школу, и ждал меня.

Когда я его заметил, то почувствовал страх. Я остановился в двух метрах и в любой момент был готов убежать. Мы долго смотрели друг на друга, и тогда я увидел, что рядом с ним на скамейке лежит маленький сверток. Он встал и пошел прочь, оставив свой подарок. Как только Даркави отошел на достаточное расстояние, я сел на его место. Сверток разворачивать не торопился; меня удивило, что он вспомнил о моем дне рождения. В конце концов я разорвал оберточную бумагу и обнаружил под ней маленькую деревянную коробочку. Внутри лежало кольцо. Его кольцо. Крупное, из серебра, с этническим орнаментом.

Кольцо, которое оставляло следы, когда он хлестал меня по щекам. Я надел его на палец, оно было мне немного велико. Но с того времени я его больше не снимал.

Я сижу в комнате и смотрю на фотографию Изри. Сделанную дома у Василы. На ней он удивительно красив. Светлые глаза ярко горят, а улыбка немного хищная.

Думаю, в том момент мы были счастливы.

Мне хочется поговорить с джеддой. Я ей регулярно сообщаю новости и знаю, что ей было тяжело, когда Изри арестовали. С тех пор мне кажется, что голос у нее уставший. Несколько раз я ей звоню, долго слушаю гудки, но Васила не берет трубку.

А мне стало бы легче, если бы я с ней поговорила…

Тогда я решаю написать Изри письмо. Вчера я говорила по телефону с Тармони, и он пообещал, что сможет его передать. Потому что, если послать письмо по почте, его прочитают охранники.

Я сообщаю Изри, как сильно его люблю, как сильно мне его не хватает. Исписала две страницы. Что думаю о нем каждую секунду, только о нем одном. Заверяю, что буду ждать его, что бы ни случилось. Буду ждать хоть двадцать лет.

Я вкладываю в письмо нашу фотографию, где мы стоим у бассейна, я нашла ее в одной из коробок. Письмо и фото убираю в конверт и кладу его на прикроватную тумбочку. Но не запечатываю, потому что Тармони, может быть, захочет его прочитать.

Потом я в слезах засыпаю.

Когда я просыпаюсь, рядом с кроватью сидит Грег. Я в удивлении выпрямляюсь. Он мне улыбается, как будто хочет сообщить хорошую новость.

– Выспалась?

– Ты тут давно?

– Буквально пару минут. Ты такая красивая, когда спишь, Тама…

Я сажусь на кровати и вижу, что конверт перевернут. Он его брал, возможно, прочитал письмо. Лапал мою любовь своими грязными руками.

– Как дела с паспортом? – спрашиваю я.

– Никак.

Он наклоняется, у меня начинает стучать сердце. Он снова за свое, я вижу это по его взгляду. Грег кладет руку мне на бедро и медленно ведет вверх. Я хватаю его за запястье.

– Я ничего не могу с собой поделать. Когда я тебя в первый раз увидел, то сразу захотел, чтобы ты была моей…

– Хватит. Между нами ничего не может быть. Никогда.

Я вижу в его глазах злобу и разочарование.

– Заткнись, Тама. Я достаточно ждал.

Я резко встаю и отступаю к окну:

– Чего ждал?

– Изри сядет годков на двадцать, ты сама знаешь. Так что теперь у тебя есть только я. И если хочешь, чтобы я к тебе относился хорошо, тебе придется относиться хорошо ко мне…

– Я с Изри! Только с Изри! И если надо ждать двадцать лет, буду ждать двадцать лет!

Грег отвратительно ухмыляется:

– Знаю, знаю, читали. Очень трогательно. Так трогательно… Но я помогу тебе его забыть, если хочешь.

Я делаю еще один шаг назад и упираюсь в стену. Он подходит, берет мое лицо в ладони и приближает свои губы к моим. Я инстинктивно отталкиваю его, и мне удается вырваться. Я бегу к двери.

– Закрыто, Тама! – тянет Грег.

Я разворачиваюсь:

– Хватит! Отпусти меня!

– Ключи у меня. И твой паспорт тоже. Куда тебе идти. Попалась, дорогуша.

Я застываю на месте. Значит, мой паспорт украл он. И к Изри меня не пускает он. Как я могла быть такой дурой?

Как Изри мог быть таким слепым?

– Это для твоего же блага, Тама, – добавляет он, противно улыбаясь. – Зачем ради него так рисковать… Тебе надо его забыть. Уверяю, так будет лучше…

Он прижимает меня к стене и снова лапает. Меня начинает мутить. Я с яростью высвобождаюсь и начинаю изо всех сил его колотить. Он хватает меня за руки и притягивает к себе:

– Эй, тихо, тихо!

Он держит меня за руки, и я бью его по ноге. Он кричит от боли и отпускает меня. Я выбегаю в коридор, но он меня догоняет. Хватает за волосы и резко дергает к себе, а потом кулаком бьет в лицо. Я падаю на пол и секунду не могу прийти в себя. Перед глазами пестрят мушки.

– Ты этого хочешь? – ужасающе сладко тянет Грег. – Кстати, мог бы и сам догадаться… Так тебя Изри приручил? Кулаками? Ну что ж… Буду делать, как он, раз тебе это нравится.

Он снова меня бьет, я ору от боли. Наконец он дает мне передышку и с улыбкой разглядывает:

– Я думал, тебе больше нравится мягкость… Ошибался, значит!

– Хватит, Грег, пожалуйста…

В ответ на мольбу на меня сыплется новый град ударов, я теряю сознание, а когда прихожу в себя, Грег тащит меня по коридору. У меня больше нет сил сопротивляться, и он затаскивает меня в комнату.

– Мне даже нравится! – ухмыляется Грег. – Приятно. Из был прав!

Он бросает меня на кровать. Я как в тумане вижу, что он снимает футболку и джинсы, но мне не удается прийти в себя. Он бросается на меня, правой рукой он удерживает мои запястья, а левой – начинает сдирать с меня одежду. Я бью его коленом и кусаю за плечо. Яростно вонзаю зубы в его плоть. Рот наполняется кровью, и Грег взвывает от боли:

– Сучка!

Он хлещет меня по щекам, а потом переворачивает на живот и садится сверху. Ремнем он связывает мне запястья за спиной. Мне остается только рычать, как дикий зверь. Он стаскивает с меня брюки, но мне удается изловчиться и попасть ему ногой в челюсть.

Я не поддамся.

Я слишком долго поддавалась.

Я буду биться до конца. До смерти.

Я не буду ему принадлежать. Никогда. Потому что я уже принадлежу Изри.

Когда Грег раздвигает мне ноги, я начинаю орать. Выкрикивать только одно имя:

– Изри!

– Зови, зови, дурочка! Твой прекрасный принц в тюряге!

Нет. Господи, только не это. Прошу, не допусти этого.

Но в этот момент Богу нет до меня дела.

Грег меня насилует, а я повторяю и повторяю имя Изри.

Только он может помочь мне пережить боль, стыд, отвращение.

Надругательство.

Над моим телом, над нашей любовью.

Мне кажется, что это длится несколько часов, но на самом деле проходит несколько минут. Грег обессиленно падает рядом с мной, а я лежу без движения, стиснув зубы, закрыв глаза. Он гладит меня по бедру, и я стараюсь сдержать рвотные позывы.

Я и без этого чувствую себя грязной.

– Изри относился ко мне, как к куску дерьма. Для него существовал только Маню. Маню то, Маню се… Я был пустым местом. Так что сейчас я лишу его всего… Всего! Бизнеса, бабла и телки.

– Он тебя убьет! – цежу я сквозь зубы.

– Оттуда, где сейчас, он ничего сделать не сможет! И, если хочешь знать, это я его сдал. Один звоночек. Рассказал, где найти убийц этого племянничка Сантьяго… И хоп! Ни Маню, ни Изри! Легкотня…

Я чувствую, как во мне начинает бурлить ярость. Если бы только он меня развязал. Если бы только мне хватило силы удавить его собственными руками…

– Из убьет тебя, урод!

– Надо бы поучить тебя уму-разуму, – вздыхает Грег. – Чтоб повежливее была…

Я извиваюсь, пытаясь высвободиться, а он в это время открывает ящик и достает наручники. Я спрашиваю себя, где он их взял, хотя это последнее, что должно меня интересовать. Он получает несколько ударов, но ему удается надеть на меня наручники. Потом он снова раздвигает мне ноги. Я ору так громко, что он зажимает мне рот рукой.

– Я понимаю, почему ты ему так дорога, нашему Изу! Ты и правда горячая штучка!

Пока ужас повторяется, я снова и снова взываю к Изри, но никто не может меня услышать.

Когда наконец Грег оставляет меня в покое, у меня получается сползти с этой проклятой кровати и забиться в угол. Руки у меня по-прежнему скованы. Я сворачиваюсь в клубок от боли.

К побоям я привыкла.

Но изнасилование намного хуже.

Ужаснее, чем все пытки, которым я когда-либо подвергалась.

По бедрам течет кровь. Больно и физически, и морально, сердце ноет.

И мне страшно.