Истории фейри. Железные земли Блэк Холли
По краю выделенного для сражения поля бродил хоб, разбрасывая сушеные травы, чтобы обозначить границы.
Ройбен остановился на заснеженном поле, напряженно поклонился и обнажил меч. Меч изогнулся стальным полумесяцем, подобно поверхности воды, отражая блики света.
– Ты ведь не собираешься сражаться со мной, – проговорила Этин. Слова прозвучали скорее вопросительно, чем утвердительно.
– Ты готова, Этин? – Ройбен выше поднял руку, так что меч отбросил тень на лицо, разделяя его пополам.
Этин покачала головой. Нет. Кайя заметила, как судорожно она дрожит. Слезы покатились по ее бледным щекам. И сестра Ройбена отбросила меч.
– Подними меч, – терпеливо, как неразумному ребенку, посоветовал он.
Кайя очнулась и направилась к беседке, где восседала великолепная повелительница Благого двора. Талатейн направил на девушку лук, но не остановил. Лязг столкнувшихся мечей заставил ее обернуться к сражающимся. Этин покачнулась, отступила, вес меча тянул ее к земле. Кайе стало дурно.
Силариэль сидела на возвышении, в беседке, в ее медные волосы были вплетены тонкие ветви с темно-синими ягодами, удерживая на голове золотой венец. Она расправила белое платье и обратила взгляд на подошедшую.
– Кайя, – воскликнула она. – Какой сюрприз! Ты удивлена?
– Он еще до боя знал, что сражаться придется с Этин.
– Что? – нахмурилась Силариэль.
– Я ему сообщила, – Кайя присела на ступени. – После того как выполнила его дурацкое задание.
– Значит, теперь ты супруга короля Неблагого двора? – Силариэль вздернула бровь, улыбка ее была полна жалости. – Удивлена, что после всего он тебе еще нужен.
Это замечание неприятно ужалило. Кайе хотелось возразить, но слова комом встали в горле.
– Впрочем, после смерти Ройбена тебе уже не придется быть его супругой. – Правительница Светлого двора обратила взгляд к двум фигурам, сошедшимся в битве на снегу.
– Сомневаюсь, – протянула Кайя. – Вы ведете себя так, словно он по-прежнему тот мальчишка, который служил вам. А знаете, что он сделал, когда я рассказала об Этин? Рассмеялся. Рассмеялся прямо мне в лицо и сказал, что, без сомнения, одержит победу.
– Нет. – Силариэль торопливо обернулась к ней. – Он не стал бы, как делает сейчас, играть в кошки-мышки, если бы собирался убить ее.
– Думаете, дело в этом? – прищурилась Кайя. – А может, просто прикончить собственную сестру – не так уж легко?
Силариэль покачала головой:
– Ройбен жаждет смерти так же отчаянно, как жаждет меня. Однако не спорю, возможно, ему хотелось бы избавиться от этих желаний. Он позволит ей пронзить себя мечом, а потом с кровавой пеной на губах будет говорить ей на прощание милые глупости. Сейчас он лишь дразнит ее, чтобы вывести из себя, заставить замахнуться и нанести смертельный удар. Я знаю его лучше тебя.
От этих слов Кайя прикрыла глаза, но вновь заставила себя посмотреть на Силариэль. Нет, она не знала. И сама Кайя тоже понятия не имела, сможет ли Ройбен убить собственную сестру или нет. Она даже не понимала, что лучше: оба варианта были отвратительны.
– Сомневаюсь, – осторожно сказала она. – Сомневаюсь, что он желает ее смерти, но за свою жизнь он успел убить многих фейри, чьей смерти не желал.
Словно в подтверждение толпа зашумела. Этин лежала на снегу не в силах подняться, острие изогнутого меча Ройбена замерло в дюйме от ее горла. На его губах играла добрая улыбка, словно Этин всего лишь упала, а он пришел ей на помощь.
– Никневин принуждала его убивать, – быстро проговорила Силариэль.
Кайя позволила переполняющей душу ярости вылиться наружу:
– Теперь же его принуждаете вы.
Слова Ройбена разнеслись над полем:
– Поскольку корона Светлого двора достанется тебе уже после смерти, скажи, кому собираешься ее даровать. Хоть это исполню я для тебя как любящий брат.
Кайя затрепетала. Вот он, план! У Ройбена был план.
– Постойте! – крикнула Силариэль, вскакивая и устремляясь на поле. – Этого не было в нашем соглашении.
Стоило ее ноге ступить в круг трав, как он вспыхнул зеленым огнем. Фейри Неблагого двора восторженно взвыли, подданные Силариэль не проронили ни звука, храня мертвую тишину. Ройбен отошел от сестры, отнимая меч от ее горла. Этин упала в снег и отвернулась, пряча лицо.
– Никто не имеет права вмешиваться в наш бой, – сказал Ройбен. – И нельзя пересмотреть соглашение, которое внезапно перестало вас устраивать.
Его слова заставили Неблагой двор смолкнуть, но Кайя слышала, как фейри в замешательстве перешептываются.
Этин с трудом поднялась на ноги. Протянутую руку Ройбена она не приняла, наградив брата полным ненависти взглядом. Но куда больше ненависти было в ее глазах, когда Этин посмотрела на свою госпожу. Она подхватила с земли свой меч и до побелевших костяшек стиснула рукоять.
– Обещалось, что корона перейдет к Этин, если ты поразишь моего лучшего рыцаря. Я не говорила, что она сможет выбрать преемника. – Голос Силариэль звучал пронзительно.
– Не вам это и говорить, – парировал Ройбен. – То, что ее в посмертии, может быть передано с последним вздохом. Возможно, Этин вернула бы венец вам. В отличие от трона Неблагого двора, который достается победителю, ваша светлая корона переходит к избранному наследнику.
– Я не желаю получить корону в дар от собственной фрейлины, как не желаю унижаться пред тем, кто однажды клялся в верности у моих ног. Тебе не сравниться с Никневин!
– Зато вы на нее слишком похожи, – ответил Ройбен.
На поле выбежали три рыцаря Благого двора и замерли у самой границы, как можно ближе к Ройбену. Если король сделал бы к Силариэль хоть шаг, они успели бы перехватить его.
– Позволь напомнить, что сила на моей стороне, – бросила королева. – Случись нашим подданным сражаться, и победа будет моя. Пожалуй, уже это позволяет мне диктовать свои условия.
– Значит, вы разрываете наше соглашение? – спросил Ройбен. – Останавливаете поединок?
– Лучше так, чем отдать корону тебе! – выплюнула Силариэль.
– Эллебер! – тут же крикнул Ройбен.
Его рыцарь вынул из наруча своих доспехов маленькую деревянную флейту и поднес ее к губам. Три чистые ноты прозвучали над притихшей толпой.
И остров пришел в движение. На берег принялся выбираться водный народ. Фейри появлялись отовсюду: выходили из заброшенных зданий, выскальзывали из-за стволов деревьев, поднимались из старых могил.
Худощавый тролль со встрепанными темными волосами. Огр с длинной зеленоватой бородой, держащий у груди пару скрещенных бронзовых серпов. Гоблины с клинками из осколков стекла.
Отовсюду являлись обитатели парков и улиц, сияющих зданий из металла и стекла.
Изгнанники.
Шепот в толпе превратился в крик. Некоторые из собравшихся потянулись к оружию. Свободные фейри и подданные Темного двора окружали джентри Благого.
– Ты спланировал засаду? – прошипела Силариэль.
– Всего лишь заключил пару союзов. – Казалось, Ройбен с трудом сдерживает улыбку. – Некоторым… на самом деле, даже многим изгнанникам было приятно узнать, что я готов принять их в свой двор. Даже за одну ночь, за один день их службы я гарантирую им защиту. Безопасность. Сегодня. Этой ночью. Не вы одна умеете плести интриги, моя леди.
– Ты чего-то добиваешься, – сказала Силариэль и впервые посмотрела на Ройбена, словно не узнавая его. – Но чего? В чем твой план? Смерть Этин камнем ляжет на твои плечи, пролитая кровь навсегда въестся в кожу.
– Знаете ли вы, чего желают фейри Неблагого двора своему повелителю, когда возлагают на его голову корону? – Ройбен понизил голос, словно собирался рассказать тайну. Кайя едва смогла разобрать его слова: – Желают, чтобы его сердце превратилось в лед. Так что же заставляет вас думать, будто мои чувства что-то значат? Будто я вообще что-то чувствую? Сдайтесь и передайте корону моей сестре.
– Нет, – возмутилась Силариэль. – Ни за что.
– Тогда быть войне, – отозвался Ройбен. – И когда Неблагой двор одержит победу, я сорву корону с вашей головы и дарую тому, кого сам посчитаю достойным.
– Но войны не обходятся без жертв, – сказала Силариэль, кивая на толпу.
Ладонь Талатейна накрыла рот Кайи. Пальцы жестоко впивались в щеку, пока рыцарь тащил ее в круг, к сражающимся.
– Сделаешь хоть одно движение, хоть один приказ, – сказала Силариэль, с улыбкой поворачиваясь к Кайе, – и она умрет первой.
– Ах, Талатейн, как низко ты пал, – вздохнул Ройбен. – Я считал тебя ее рыцарем, а оказалось, ты как тот охотник из сказки: по приказу ведешь маленьких девочек в лес и вырезаешь их сердца.
Талатейн сильнее сдавил Кайю в своих руках, так что та охнула. Она пыталась успокоиться, подавить страх, убедить себя, что если не будет вырываться, сможет спокойно придумать, как выбраться из этого хаоса. Но идей не было.
– А теперь отрекись от своей короны, Ройбен, – потребовала Силариэль. – Отдай ее мне, как должен был сделать еще давно, как полагается верному слуге своей королевы.
– Ты ему не королева, – произнесла Этин. – Как и мне.
Силариэль обернулась на ее голос, и в то же мгновение Этин пронзила своим мечом грудь Светлой королевы. Горячая кровь оросила снег, растапливая его, словно землю осыпали рубинами. Силариэль покачнулась, на лице ее маской застыло удивление, а затем она повалилась на снег.
Талатейн вскрикнул, дернулся, но было уже поздно. Слишком поздно. Он оттолкнул Кайю. Она упала на четвереньки рядом с телом королевы Благого двора, а Талатейн, перешагнув через них, занес над Этин золотой меч. Она даже не попыталась защититься, смиренно ожидая удара.
Ройбен в последнее мгновение заслонил ее собой, принимая удар. Острие клинка пронзило его доспехи на спине, прочертив длинную алую линию от плеча до самой поясницы. Резко выдохнув, он покачнулся и упал в снег, придавливая Этин своим весом. Фейри закричала.
Ройбен скатился с нее, вставая на корточки, но Талатейн не собирался атаковать. Он опустился на колени рядом с Силариэль и закованной в перчатку рукой повернул ее бледное лицо. Глаза древней королевы были открыты, смотря в серое небо, но дыхание ее застыло на губах.
Ройбен медленно, с напряжением поднялся. Этин сжалась, сотрясаясь от тихих рыданий. Талатейн посмотрел на нее.
– Что ты наделала? – сказал он.
Этин рвала на себе волосы, платье, пока Кайя не перехватила ее дрожащие руки.
– Он не заслужил такого обращения, – проговорила она голосом, полным слез и ноток безумия. Острые ногти Этин впивались в кожу, но Кайя не отпускала ее рук.
– Все кончено, – успокоила ее Кайя, но сама не могла стряхнуть с себя страх. Ей казалось, будто они на сцене, отыгрывают давнюю постановку, а за ними наблюдают сотни изгнанников и подданные Неблагого двора. Наблюдают и с нетерпением ждут сигнала, чтобы обрушиться на взятых в кольцо джентри Благого двора. – Давай, Этин, вставай.
Ройбен срезал золотой венец с головы Силариэль и поднял его, позволяя срезанным медным прядям с вплетенными в них ягодами опасть на снег.
– Это не твоя корона, – выдавил Талатейн, однако в голосе его не было уверенности. Он обвел взглядом толпу изгнанников и подданных Ройбена. За спиной Талатейна собирались рыцари Благого двора. С мрачными лицами они застывали у самой границы поля, не переступая линию.
– Я собирался передать ее сестре, – пояснил Ройбен.
Этин содрогнулась при виде золотого обруча, заледеневшего и опутанного медными волосами.
– Вот, – сказал Ройбен, быстрым движением очищая венец и полируя его о кожу нагрудника. Но золото стало рубиново-алым. Он в замешательстве нахмурился, и только тогда Кайя заметила, что его доспехи промокли от крови, кровь стекала по руке, застывая алой перчаткой.
– Твоя… – начала она и замолкла.
«Твоя рука», – едва не сказала Кайя. Вот только рана была не на руке.
– Давай, сажай на трон свою марионетку, – процедил Талатейн. – Провозглашай ее королевой, вот только править она будет недолго.
Этин задрожала. Лицо ее было бело как снег.
– Моему брату просто нужен его народ.
– Ты дарил ей цветы, – сказал Ройбен. – Разве не помнишь?
Талатейн покачал головой:
– Это было давно, до того, как она погубила мою королеву. О нет, Этин не будет править долго. Я за этим прослежу.
Лицо Ройбена застыло.
– Что ж, хорошо, – медленно проговорил он, старательно подбирая слова. – Если не желаешь поклясться в верности моей сестре, возможно, склонишь колени и признаешь меня своим повелителем.
– Корона Благого двора – это дар. Ее получит преемник, а не убийца. – Талатейн направил на Ройбена меч.
– Постойте, – вмешалась Кайя, поднимая Этин на ноги. – Кому бы ты желала передать корону?
Меч Талатейна не дрогнул:
– Неважно, что она скажет.
– Важно! – закричала Кайя. – Ваша королева провозгласила Этин своей преемницей. Нравится тебе или нет, но только ей решать, кому она достанется.
На поле выскочил Руддлз. Он улыбнулся, поравнявшись с Кайей, прокашлялся и возвестил:
– Когда один двор завоевывает другой и берет в плен всех его джентри, правила наследования короны упраздняются.
– Мы поступим по обычаям Неблагого двора, – промурлыкала Дулкамара.
– Нет, – запротестовала Кайя. – Выбор за Этин: отдаст ли она корону или сядет на трон сама.
Руддлз хотел возразить, но Ройбен покачал головой:
– Кайя права. Позвольте моей сестре самой сделать выбор.
– Забирай, – проговорила Этин. – Забирай и будь проклят.
Ройбен обвел большим пальцем символы на короне.
– Кажется, я все же возвращаюсь домой. – Голос его звучал отдаленно и чуждо.
Талатейн шагнул к Этин. Кайя отпустила ее руку, чтобы Этин была готова к удару, пусть она и не представляла, что делать, если он все же замахнется мечом.
– Как ты могла отдать этому монстру власть над нами? Он был готов заплатить за мир твоей смертью.
– Он бы не убил ее! – сказала Кайя.
Этин опустила глаза:
– Все вы стали монстрами.
– Теперь же цена этого мира – лишь ненависть моей сестры, – добавил Ройбен. – Такую цену я готов заплатить.
– Я никогда не признаю тебя королем Благого двора, – заявил Талатейн.
Ройбен надел золотой обруч себе на голову, кровь окрасила его серебряные волосы.
– Все кончено, готов ты это принять или нет, – бросил Руддлз.
– Позволь мне закончить поединок вместо твоей сестры, – предложил Талатейн. – Сразись со мной.
– Трус, – возмутилась Кайя. – Он ранен.
– Твоя госпожа разорвала соглашение, – сказала Дулкамара и, повернувшись к Ройбену, предложила: – Позвольте убить этого рыцаря вместо вас, мой лорд.
– Сразись со мной! – потребовал Талатейн.
Ройбен кивнул. Склонившись, он поднял из снега свой меч. От холода лезвие покрылось инеем.
– Порадуем зрителей поединком, которого они ждали.
Кайе хотелось закричать, остановить их, но она понимала: пусть к короне Неблагого двора прокладывается кровью. Если сейчас Ройбен отступит, во Дворе термитов его будут считать слабаком. Напротив, если король убьет Талатейна, подданные Благого двора склонят перед ним головы.
Рыцари медленно закружили по полю, осторожно ступая по снегу, раскачиваясь точно две змеи. Длинные мечи практически соприкасались.
Талатейн обрушил первый удар. Ройбен резко отбил его, отбрасывая врага в сторону. Но тот и не спешил подходить ближе. Он делал короткие выпады, взмахивая мечом и отступая, оставаясь за пределами досягаемости меча Ройбена, словно ждал, когда он устанет. Тонкая струйка крови пробежала по руке Ройбена, сжимающей меч, и окрасила лезвие.
– Ты ранен, – сказал Талатейн. – Как долго ты сможешь продержаться?
– Достаточно, – отозвался король, но Кайя видела пропитавшиеся кровью доспехи, замечала его резкие, рваные движения и волновалась. Ей казалось, будто Ройбен сейчас сражается с собственной тенью, будто он отчаянно пытается уничтожить то чудовище, которым мог стать.
– Силариэль была права насчет тебя, – сказал Талатейн. – Она считала, ты жаждешь собственной смерти.
– Попробуй проверить. – Ройбен со свистом взмахнул мечом, описывая в воздухе дугу. Но Талатейн успел отразить удар. Клинки схлестнулись, лезвия с лязгом встретились.
Талатейн торопливо отступил и вновь сделал выпад, метя Ройбену в левый бок. Изогнувшись, он успел перехватить удар, отводя его в сторону, и пнул противника по ноге.
Талатейн повалился в снег.
Ройбен замер над ним, приставив острие меча к горлу рыцаря.
– Подойди и забери корону, если она тебе так нужна. Подойди и сам сними ее с меня.
И в словах этих прозвучала не то угроза, не то мольба – Кайя так и не смогла разобрать.
Талатейн не шелохнулся.
Фейри с кожей грубой и потрескавшейся, как раскрывшаяся шишка, забрал из рук рыцаря золотой меч. Кто-то звучно сплюнул на грязный снег.
– Тебе никогда не справиться с двумя дворами, – проговорил Талатейн, с трудом поднимаясь на колени.
Ройбен дрогнул, и Кайя тут же оказалась рядом, поддерживая его под руку. Он засомневался, прежде чем всем весом навалиться на нее. Кайя пошатнулась.
– Мы будем править Светлым двором так же, как ваша королева обошлась бы с нами, – мурлыкнула Дулкамара, присаживаясь рядом с ним на корточки, лезвие кинжала коснулось его щеки, острый кончик надавил на кожу. – Втопчем вас в грязь. А теперь скажи своему новому господину, какого прекрасного маленького щеночка удалось добыть ему своим мастерством. Скажи, что будешь лаять по его приказу.
Этин стояла с закрытыми глазами, неподвижная и напряженная.
– Я не стану служить Неблагому двору, – заявил Талатейн Ройбену. – Не уподоблюсь тебе.
– Я завидую твоему выбору, – ответил король.
– Сейчас я заставлю этого щенка лаять! – рыкнула Дулкамара.
– Нет, – остановил ее Ройбен. – Отпусти его.
Дулкамара подняла голову, с удивлением взглянув на своего господина, но Талатейн уже поднялся на ноги и устремился прочь, проталкиваясь сквозь толпу, а по берегу разносился голос Руддлза:
– Встречайте нашего абсолютного повелителя. Лорда Ройбена, короля Неблагого и Благого дворов. Склонитесь же перед ним в знак своего почтения.
Ройбен слегка покачнулся, и Кайя крепче стиснула его руку. Ему удавалось стоять, хотя пальцы девушки уже были скользкими от его крови.
– Я буду лучше, чем она, – услышала Кайя слова Ройбена. Тихий-тихий шепот.
Глава 14
В одной далекой-предалекой стране холод настолько силен, что произнесенные слова замерзают в воздухе, а через некоторое время оттаивают и становятся слышимыми.
Так что слова, сказанные зимой, можно услышать лишь следующим летом.
Плутарх. «Моралии»
Когда Кайя и Корни вошли в маленькую квартирку Эллен, Кейт лежала на надувном матрасе посреди комнаты, разрисовывая какой-то модный журнал. Кайя заметила, что малышка уже закрасила глаза Анджелине Джоли и теперь пыталась нарисовать за спиной Пэрис Хилтон крылья, как у летучей мыши.
– Милая девочка, – сказал Корни. – На тебя похожа.
– Мы купили лапшу чоу-мейн и овощные дамплинги. – Кайя перехватила сумку. – Принеси тарелку, а то мне соус на руку течет.
Кейт вскочила на ноги и откинула за спину спутанные светлые волосы:
– Я это не хочу!
– Отлично, – Кайя поставила коробки с едой на кухонный стол. – Тогда что ты хочешь?
– Когда Эллен вернется домой? – Кейт подняла голову, и Кайя заметила, что глаза у нее красные, будто девочка недавно плакала.
– Когда закончится репетиция.
Когда Кайя впервые встретила Кейт, та спряталась от нее под столом. И, увы, Кайя сомневалась, что на этот раз будет лучше.
– Не волнуйся, Эллен обещала, что не будет сильно задерживаться.
– Мы не кусаемся, – добавил Корни.
Малышка взяла свой журнал и забралась на кровать, отодвинувшись в дальний угол. Там она отрывала от страниц крошечные кусочки и скатывала их пальцами в маленькие шарики.
Кайя вздохнула. В квартире витал аромат сигарет и человеческой девчонки, одновременно такой знакомый и чуждый.
Кейт свирепо нахмурилась и швырнула в Корни бумажный шарик, но парень успел увернуться.
Распахнув холодильник, Кайя достала слегка подсохший апельсин. Кроме него на полке лежал кусок сыра чеддер, заплесневевший с одного края. Она срезала зеленоватый пушок плесени и положила оставшийся кусок на хлеб.
– Я поджарю тебе бутерброд с сыром, – предложила она девочке. – А пока можешь съесть апельсин.
– Не хочу, – заспорила Кейт.
– Просто дай ей воды и кусок хлеба, как нашей маленькой пленнице, – посоветовал Корни и упал на кровать Эллен, подложив под голову кучку стираного белья. – Блин, ненавижу нянчиться с детьми.
Кейт швырнула апельсин в стену. Он отскочил обратно словно бейсбольный мяч и с глухим стуком шлепнулся на пол. Кайя понятия не имела, что делать. Чувство вины парализовало ее. У девочки были все основания ненавидеть ее.
Корни включил крошечный телевизор. Почти все каналы показывали с помехами, но наконец он нашел более-менее четкое изображение. На экране Баффи охотилась на троицу вампиров, а Джайлз стоял в укромном уголке с секундомером и засекал время.
– О, снова показывают, – воскликнул Корни. – Идеально! Кейт, учись, здесь все, что нужно знать о жизни обычных американских подростков. – Он посмотрел на Кайю и добавил: – Тут даже сестра появляется так же неожиданно, как у тебя.
– Она мне не сестра, – проворчала девчонка. – Она просто украла мое имя.
Кайя застыла. Эти слова стали ударом под дых.
– У меня нет собственного имени, – медленно проговорила она. – Только твое.
Кейт кивнула, не отрывая глаз от экрана.
– Расскажешь, как там было? – попросил Корни. – В Фейриленде?
Девочка оторвала большой кусок от страницы журнала и смяла его в кулаке:
– Там была красивая госпожа, она заплетала мне волосы, кормила яблоками и пела песни. Были и другие: человек-козел и ежевичный мальчик. Иногда они дразнили меня, – она нахмурилась. – Иногда забывали обо мне.
– Ты скучаешь по ним? – спросил Корни.
– Не знаю. Я много спала. Иногда просыпалась и замечала, что листья поменяли цвет.
У Кайи мороз пробежал по коже. Она часто задавалась вопросом, сможет ли когда-нибудь привыкнуть к жестокости, такой обыденной среди фейри, и надеялась, что нет. По крайней мере, здесь, среди людей, Кейт будет просыпаться каждое утро. Каждый божий день до самой старости, пока вообще не перестанет просыпаться.
Кайя нервно потеребила рукав свитера, растягивая вязаное полотно и продевая сквозь него пальцы:
– Ну, хочешь, ты будешь Кайей, а я – Кейт?
– Ты такая глупая и совсем не похожа на фейри. Ведешь себя не как они.
– Тогда давай заключим с тобой сделку? – предложила Кайя. – Я научу тебя быть человеком, а ты меня – быть фейри.
Она поморщилась. Слова прозвучали неубедительно даже для нее самой. Кейт продолжила хмуриться, но явно раздумывала над предложением.
– Даже я вам помогу, – вызвался Корни. – Можем начать с человеческих ругательств. Ну, это как проклятия, только… впрочем, проклятия, наверное, лучше пропустить. – Корни достал из рюкзака колоду карт с изображениями разнообразных роботов. – Зато можем попробовать сыграть в покер.
– Со мной не стоит заключать сделок, – заученно проговорила девочка, словно цитируя свод правил. – Обещания смертных не стоят и волоска на крысином хвосте. Это твой первый урок.
– Приму к сведению, – пообещала Кайя. – Но кстати, мы можем открыть тебе радости человеческой пищи.
Кейт покачала головой:
– Хочу сыграть в карты.
Когда вернулась Эллен, Корни уже сотню раз успел их обыграть, забрав всю найденную по карманам и под кроватью Эллен мелочь. По телевизору показывали «Закон и порядок», а Кейт с трудом, но согласилась съесть одно печенье с предсказанием судьбы. «Кто-то пригласит тебя на вечеринку с караоке».
– Эй, на улице парень продавал по два доллара пиратские диски с фильмами, – сообщила она, бросая пальто на стул, а оставшиеся вещи – на пол. – Так что, детки, я прикупила вам парочку.
– Ага, и как всегда весь фильм часть экрана будет закрывать чей-нибудь затылок, – сказала Кайя.
Эллен взяла со стола упаковку с лапшой и удивленно спросила:
– Вы вообще ее ели?
– Кейт не захотела, – пояснила Кайя, подходя ближе.
– Понять не могу: она настолько разборчива в еде или дело в чем-то ином, – Эллен понизила голос. – Она не любит соусы и вообще терпеть не может приготовленную пищу. Не то, что ты – сметала все подчистую, словно где-то внутри сидел огромный глист.
Кайя принялась запаковывать коробки с недоеденной едой.
Неужели теперь каждое детское воспоминание будет цепляться за нее, как колючка к шерсти, постоянно крутясь в голове. Заставлять задуматься: вдруг именно это всегда выдавало в ней фейри?
– Все в порядке? – поинтересовалась Эллен.
– Наверное, я просто еще не привыкла делиться тобой, – тихо ответила Кайя.
Эллен отвела зеленые волосы с ее лица:
– Ты всегда будешь моей дочерью, милая. – Она долго смотрела Кайе в глаза, а потом отвернулась и прикурила от плиты сигарету. – Но твоя работа нянькой только начинается.
Луис не хотел расплачиваться за похороны брата зачарованными листьями, так что довольствовался тем, что смог себе позволить – урной с прахом и полным отсутствием погребальных услуг. Корни отвез его к старому похоронному бюро, где хозяин вручил Луису баночку, похожую на жестянку для специй.
Небо было затянуто тучами, снег подтаял, превратившись в мерзкую кашу. После поединка Луис сразу же отправился в Нью-Йорк. Не упускал ни единого клиента и пытался найти достаточно документов, доказывающих, что Дэйв действительно был его братом.