Прекрасная буря Линдсей Джоанна

Глава 31

– Мог бы и не щупать меня, – прорычала Жак, как только Мортимер ослабил хватку. – Достаточно было просто объяснить, в чем дело.

– Дэймон слишком рисковал, приведя тебя сюда в то время, когда большинство пиратов находятся на нижней палубе. И к чему это привело? Я наказан, а ты… ну, какая мне разница!

– И как же ты наказан?

– Мне придется провести весь день с тобой, вот как.

Жаклин фыркнула. Да, этот парень явно не питает к ней теплых чувств. Впрочем, ей тоже нет разницы. Главное, что она опять в каюте Дэймона, и дверь закрыта. Вот что было непереносимо, особенно теперь, когда опасность миновала. Однако миновала ли?

– Что это за чертов запасной план, который ты упомянул?

Мортимер не ответил. Он подошел к бюро капитана, отпер один из ящиков и достал четыре пистолета. Потом присел на стул и проверил, хорошо ли они заряжены.

Жак ожидала, что, закончив, Мортимер повернется к ней и ответит, но он не оборачивался. Тогда она потребовала:

– Отведи меня к капитану, я спрошу у него.

– Ты уже достаточно вреда причинила.

– Но я хочу знать!

– Боже, женщина, замолчи! Ты самая упрямая, самая буйная чертовка, которую я когда-либо…

– Спасибо на добром слове, – спокойно прервала его Жаклин и села за стол.

Мортимер явно был взбешен.

– Скажу тебе одно. Веди себя хорошо, не шуми, и возможно, завтра тебя снова выпустят на палубу – если мы переживем этот день.

– Что это значит? – и так как он снова проигнорировал ее вопрос, Жак закричала: – Я хочу знать, почему мы наказаны!

– Черт, потише! И перестань задавать вопросы. Ты-то даже не наказана. У тебя тут есть чем заняться. Я знаю, потому что сам отбирал эти чертовы книги, которые Дэймон для тебя заказал.

– Тебе понравится, если тебя похоронят в черной яме?

– Что? Тут даже не темно.

– Я имею в виду яму, в которой тебя похоронят после того, как я тебя убью, – прошипела девушка.

– Пошла ты со своими угрозами! Если мне придется снова закрыть тебе рот, хуже будет всем, особенно мне, так что последний раз прошу: потише!

– Последний раз говорю: скажи мне почему или приведи Дэймона, пусть он объяснит!

Мортимер поднялся, видимо, чтобы выполнить ее приказ. Наконец-то! Однако вместо того чтобы выйти из каюты, он вдруг развернулся и неожиданно оказался у Жак за спиной. Морт вытащил ее из кресла, на что девушка мгновенно среагировала – ее кулак попал ему прямо в глаз, и она тут же отпрянула. Между тем у него оказались не менее длинные руки, чем у Дэймона. Он схватил ее за волосы и пригнул к кровати, уткнув лицом в покрывало.

– Не хочешь по-хорошему, а? – прорычал Мортимер, ставя колено на ее спину. – Вот не могу понять, какого черта Дэймон с тобой возится. Я бы не стал. Приковал бы тебя цепью, и все дела!

– Что ты делаешь?! – прошипела Жак, когда он свел ее кисти вместе и стал связывать их веревкой.

– Выполняю приказ, – ухмыльнулся Мортимер.

– Врешь! Дэймон не мог тебе разрешить так со мной обращаться!

Она бы ругала Мортимера дальше, но тут он заткнул ей рот тряпкой. Пока девушка пыталась вытолкнуть ее языком, Мортимер засунул ей в рот еще одну тряпку и обвязал ее вокруг головы, захватив ее волосы так, что из глаз брызнули слезы.

Закончив связывать Жак, он присел, его голова оказалась около ее лица. Мортимер сердито сказал:

– Может, Дэймон бы так и не поступил, но у меня приказ добиться, чтобы ты не шумела. Я тебя дважды просил вести себя тихо. Но ты ведь не послушалась? Считай, тебе повезло, что я не отплатил тебе за синяк под глазом.

Мортимер засунул все четыре пистолета за ремень и вышел из каюты, заперев за собой дверь. Жаклин подождала, пока его шаги за дверью затихнут, потом перевернулась, подтянулась к краю кровати и встала на ноги. По крайней мере, он не связал ей ноги. Этот идиот мог бы просто ответить на ее вопросы, вместо того чтобы так с ней обращаться!

Жаклин сверлила взглядом дверь, ей хотелось закрыть щеколду так, чтобы они никогда не смогли войти в каюту. Но щеколда была слишком высоко, со связанными руками девушка до нее бы не дотянулась. Так что ей не оставалось ничего другого, кроме как сидеть в неудобной позе на стуле Дэймона и сверлить взглядом дверь в расчете на то, что он получит мгновенный заряд ненависти, как только войдет в каюту.

Однако до этого момента прошло довольно много времени. И когда капитан вошел, все, что он сделал, это только поцокал языком в ответ на ее испепеляющий взгляд. За его спиной стоял Жаки с подносом с ужином, но, увидев, что происходит, он тут же ретировался.

Дэймон запер дверь и сказал:

– Морт иногда ведет себя по-дурацки, но и ты, по его словам, столько натворила, что, может быть, одного синяка под глазом на сегодня хватит?

Учитывая головную боль из-за перетянутых волос, Жаклин не согласилась бы с этим предложением, но у нее во рту все еще был кляп, и из-за боли она не могла даже покачать головой. Дэймон подошел к ней, увидел, что случилось с ее волосами, и выругался.

– Приношу извинения за моего друга. В его распоряжении было мало способов обеспечить твое молчание. Этот, наверное, показался ему самым безвредным… честно говоря, я не уверен, что Мортимер понял, что делает, затягивая этот узел. Потерпи пару минут, я его развяжу.

Этот процесс занял больше времени, чем Дэймон рассчитывал, так как он старался быть как можно более осторожным и не вырвать волосы девушки. Как только лента упала, он принялся массировать ее шею и затылок. Это было так приятно, что Жаклин не скоро выплюнула кляп, вернее, не сразу сообразила, что ей не нужны для этого руки. Впрочем, Дэймон развязал их следом.

– Значит, Морт теперь в твоем списке смертников? – спросил он.

Жак откинулась на спинку стула и принялась массировать затекшие запястья.

– В соответствии с принципом «око за око, зуб за зуб» мне придется вырвать все его волосы.

– Не совсем честно, – засмеялся он, – разве синяка под глазом недостаточно?

– Возможно.

Дэймон обошел бюро, встал с другой его стороны, наклонился к ней и спросил:

– А будет ли это достаточной расплатой для меня?

– Абсолютно нет! – Девушка громко фыркнула. – Список твоих прегрешений слишком велик. Тебе полагается виселица, как минимум.

– Что же может быть хуже? – поднял он бровь. – Я думал, мы уже с этим покончили.

– С чего ты взял? – спросила Жаклин притворно-сладким тоном.

– Если бы ты хотела со мной покончить, Жак, ты бы не целовала меня так страстно.

Тут ей нечего было сказать. Девушка почувствовала, что краснеет.

– В том, что он сделал, не было необходимости. – На этот раз ее голос прозвучал резко. – Это был неправильный подход. Правильным подходом было бы объяснить мне, почему я должна молчать. И что это за чертов запасной план?

– Это была просто предосторожность. Сегодня мне пришлось совершить поступок, которого я опасался. И имелась вероятность, что это спровоцирует пиратов немедленно приступить к исполнению их плана, а я еще не был готов с ними столкнуться. Так что я хотел, чтобы в случае массовой драки ты была в безопасности. Если бы ты шумела, это только разожгло бы их аппетит, потому что ты для них объект вожделения. Если бы ты кричала и возмущалась, это могло дать им основания вломиться в каюту под предлогом оказания помощи. Так что лучшим вариантом являлась полная тишина за твоей дверью.

– Почему Мортимер не сказал мне этого?

– Он не знал, в какой ситуации мы находимся. И он, наверное, полагал, что я не хочу ставить тебя в известность.

Жак ошеломленно молчала, но это молчание длилось лишь несколько секунд.

– Я не знаю, насколько далеко зашло ваше с пиратами противостояние, но, похоже, то, что случилось сегодня, сильно накалило обстановку. И ты мог бы сказать мне, что происходит. Ты мог бы передать Морту, чтобы он сообщил мне! Вместо этого я провела целый день связанная и с кляпом во рту.

– Приношу извинения, – начал было Дэймон.

– Бесполезно!

– Это странное проявление благодарности за то, что сегодня тебе позволили навестить твоих друзей, что, кстати, и привело к текущей ситуации. Ну так ты хотя бы рада, что они не страдают?

– Они бы сказали, что с ними все в порядке, даже если бы истекали кровью, – ответила Жак.

– Ты так хорошо их знаешь?

Она нахмурилась – он явно подразумевал одного из них, хотя она говорила про обоих.

– Ну, не настолько… Но я знаю, что они благородные джентльмены, а люди такого сорта лучше солгут, чем заставят женщину волноваться. Так что я успокоилась лишь отчасти. Я желаю увидеть их обоих.

– О, я не хотел бы видеть тебя плачущей… из-за поклонника!

Жак понимала, что он знает, что у него в плену ее брат. Эта пауза говорила о многом. Черт! Но она не станет подтверждать его догадку. Она не может дать ему зацепку для шантажа. Поэтому девушка встала со стула и пересела за стол, чтобы оставить без ответа его вопрос.

Однако она не могла полностью игнорировать Дэймона, потому что была еще слишком взволнована стычкой с пиратами.

– Просто не верится, что они все настроены против тебя, ведь вы работаете на одного человека и имеете одинаковые задачи. Похоже, лишь Барт Атласный настроен категорично и создает тебе проблемы.

– Ты зря думаешь, что я настолько предан этому пирату.

– Тогда, если ты не хочешь в итоге болтаться на рее, отвези меня назад в Лондон!

– Неужели это тебя огорчит?

Жак некоторое время помолчала – ей нужно было все тщательно обдумать.

– Разумеется, нет, – сказала она. – Но все же, если ты не сторонник Лакросса, почему мы здесь?

– Мы здесь по совершенно другой причине, но еще рано о ней говорить. Вскоре ты получишь ответы на все вопросы.

Капитан вышел из каюты, как бы давая ей понять, что не собирается делиться этой информацией, что пока не пришло время. Но чего же он ждет?

Глава 32

Зажатая между штурвалом и широкой грудью Дэймона, Жаклин чувствовала, что после всего случившегося вчера ее отношение к капитану несколько смягчилось. К тому же сегодня утром ей принесли для ванны пресную воду, а не морскую, вероятно, это тоже была форма извинения. Но все-таки для того чтобы повредничать, она не стала заплетать свои волосы, так что, когда дул ветер, они хлестали Дэймона по лицу. Но добилась лишь того, что он еще плотнее прижался к ее спине и ягодицам, при этом его подбородок покоился на ее макушке.

– Хорошо, я поняла, – рассмеялась Жаклин. Она подобрала волосы и попыталась заплести их в косу, но это было нелегко сделать на ветру. – Английский джентльмен попросил бы меня перестать вести себя, как стерва.

– Сомневаюсь, что настоящий джентльмен был бы с тобой так откровенен.

– Вероятно, нет, – ухмыльнулась Жаклин. – Во всяком случае, если бы он пытался за мной ухаживать.

– Ты думаешь, я англичанин?

Девушка моргнула от неожиданности и повернулась к нему, потому что в этот момент он слегка отодвинулся, давая ей пространство для маневра. Она была уверена, что он англичанин, но никогда об этом не спрашивала, так что не могла знать наверняка.

– Разве ты не англичанин? – спросила Жак.

– Мои родители – англичане, но я вырос на Карибах. Впрочем, потом меня послали в Англию для завершения образования. Так что, наверное, да, я англичанин.

– А мне показалось, ты даешь мне понять, что ты – не англичанин, – хихикнула она. – Значит, ты жил на острове? И на каком же именно? Ты плавал в жару в теплом океане? Скакал на лошади по пляжу? Играл в войну с такими же, как ты? Убивал понарошку?

Последний вопрос заставил его улыбнуться. Жаклин имела в виду его признание, что они с Мортимером, когда были детьми, вместо драконов сражались с пиратами. Но Дэймон ответил только на один вопрос:

– Мне никогда не нравилась верховая езда. Моя мать подарила мне пони, но потом она уехала, а я вырос, и пони стал для меня слишком мал.

– Это довольно странный способ сказать, что мать умерла. Сколько тебе было лет?

– Семь. Только я не знаю, жива она или мертва. Она сбежала с нашим соседом, и мы никогда больше ее не видели.

Обернувшись, Жаклин заметила, что его лицо искажено ненавистью. Прежде она не замечала, чтобы Дэймон проявлял настолько сильные чувства. Он бывал разозлен, и очень сильно, но выражения столь холодной ненависти она никогда на его лице не наблюдала.

– Я никогда никого не ненавидел так сильно.

Лучше бы он этого не говорил. Жак не знала никого, кто мог бы так ненавидеть собственную мать. Это было неестественное, запретное чувство, и против собственной воли она почувствовала к нему жалость. Чтобы выразить сочувствие и успокоить, девушка чуть было не погладила его по щеке, но вовремя остановилась.

Жак постаралась подавить в себе это неуместное в данной ситуации чувство сострадания и сменила тему:

– А что твой отец? Он так и остался на острове?

– Да.

Дэймон произнес это с такой печалью, что Жаклин снова удивилась. Хорошо, что хотя бы в его глазах погас огонек ненависти. Она не привыкла к тому, чтобы он демонстрировал какие-то эмоции, кроме раздражающего ее постоянно хорошего настроения, а тут вдруг и ненависть, и печаль!

– Расскажи мне о нем!

– Мы были очень близки, и отец старался поддержать меня после того, как мать нас оставила. Он любил выпить, иногда слишком, но после ее исчезновения полностью прекратил прикладываться к бутылке. Отец придумывал всякие развлечения, чтобы отвлечь меня от мрачных мыслей, хотя чаще всего это отвлекало его самого. Мы любили маму. Если бы не он, я бы вырос полным злобы и ненависти.

– Похоже, твой отец прекрасный человек.

– Это так.

Все же это не объясняло, почему Дэймон так опечалился, когда она упомянула о нем. Наверное, он скучает по отцу, но почему бы так и не сказать?

– У тебя есть родственники в Англии?

– Да.

И Дэймон снова вздохнул! Черт возьми!

– Значит, они все от тебя отказались? – предположила Жаклин. – Впрочем, неудивительно, учитывая твое ремесло.

Он закатил глаза.

– Оба предположения неверны. Похищение прекрасных женщин – это не ремесло, Жак.

– О да, наверное, это то, что у вас называется небольшой шалостью, – фыркнула она. – Кажется, так ты выразился на балу? Что ты только единожды нарушил закон и это была небольшая шалость, от которой никто не пострадал?

– Ты – просто средство для достижения цели, великой цели, вот почему ты здесь.

– Это так ты называешь убийство моего отца? – яростно выкрикнула девушка. Ее веселое настроение смыло в одно мгновение.

– Не только я желаю ему смерти, – резко ответил капитан. – Хорошо ли ты знаешь прошлое своего отца?

Жаклин сжалась, размышляя, что он имеет в виду. Он не может знать о том, что ее отец был благородным пиратом. Никто, за исключением близких родственников, об этом не знает.

– Я уже говорила тебе, что когда-то отец был одним из самых знаменитых лондонских повес и ему пришлось драться на бесчисленных дуэлях, – увильнула она от ответа.

– Ну, а как насчет его таинственной десятилетней отлучки? Уж не потому ли он уехал, что от него отказались родственники?

– Ты не должен верить всем лондонским слухам, – издевательски бросила девушка.

– Да уж, в тот вечер на балу я слышал немало разговоров о нем.

– Неужели ты веришь всему, что говорят в свете?

– Кое-что из этих слухов ты сама подтвердила. Но скажи мне, ты думаешь, я могу навредить твоему отцу, если я страстно желаю тебя?

Жак почувствовала, как к ее щекам прилила кровь, и у нее перехватило дыхание.

Она прочла это в его глазах, в его прекрасных, таких чувственных глазах… Он не должен так поступать с ней! Не должен заставлять ее желать, чтобы они перестали быть врагами! Как он смеет возбуждать в ней страсть подобными провокационными заявлениями?

Глава 33

Дэймон внимательно следил за реакцией Жак. Наверное, не стоило выражаться так откровенно, зато он наконец-то смог заставить ее потерять душевное равновесие. Когда речь шла об эмоциях, Жак можно было читать как раскрытую книгу. Она могла менять тон или притворяться в мелочах, но когда дело доходило до настоящих чувств, вроде ненависти к нему, то Жаклин ничего не скрывала. На какое-то мгновение она вдруг раскрылась, и они оба погрузились в страсть, но она тут же отгородилась ненавистью. Эта вспышка чувств была преждевременной. Если бы Жак поддалась страсти раньше, чем разыгрались все роли, у нее было бы еще больше причин его ненавидеть. А Дэймон так и не придумал еще, как преодолеть тот факт, что именно ему придется сопровождать ее отца в тюрьму.

Жак ему этого не простит. Какая разница, что ее отец был пиратом, которому до сих пор удавалось избежать правосудия? Она расценит это как предательство с полным на то основанием. Однако Дэймон не предполагал, что Жак тоже испытает такую же страсть, что и она будет желать, чтобы они встретились при совсем иных обстоятельствах. Чем больше времени они проводили вместе, тем больше он терялся. В любом случае Дэймон не собирался пользоваться ее слабостью до того, как откроется вся правда. Если он так поступит, то сам себя не простит.

Когда Жак отошла и встала позади него, опершись о перила мостика, Дэймон облегченно вздохнул. На таком расстоянии продолжать беседу было бы затруднительно, а уйти со шканцев незаметно, не пройдя мимо него, девушка не могла. По крайней мере, она еще не воспользовалась его откровенным признанием. А ведь чары Жаклин Мэлори могли его погубить.

Проблема привлечения на свою сторону Жак и ее брата становилась все более актуальной. Корабль находился уже недалеко от Карибов, где Дэймону предстояли переговоры с их отцом. С людьми Лакросса нужно было покончить еще до того, как он встретится с Джеймсом Мэлори. К этому можно было бы привлечь брата Жак, но для этого придется сообщить ему кое-какие элементы настоящего плана. Хотя, конечно, не все. Интересно, знают ли брат и сестра, что их отец был когда-то знаменитым пиратом?

Какой же шок Дэймон пережил, встретив капитана Хоука в Лондоне четыре года назад! Тогда они с Мортимером отмечали конец учебного года. Джеймс Мэлори почти не изменился, он был все такой же огромный и устрашающий, только одет был как аристократ. Тот самый капитан, что увел из семьи его мать. У него на глазах.

Тогда Дэймону было всего семь лет. Несмотря на то что дул пассат, день был жаркий и солнечный. Мать почему-то сильно нервничала. Она оделась для поездки в город, приготовила большой саквояж, но Дэймону сказала, что они просто пойдут погулять.

Он любил гулять с ней. Любил запах ее духов и модные платья. Она была такой красивой! Мама учила его читать, ездить верхом, плавать. Отец хотел вырастить их него плантатора, но она всегда напоминала Дэймону, что он – аристократ, джентльмен, а джентльмен никогда не пашет землю, для этого есть крестьяне. Отец, напротив, почти все время проводил в полях с рабочими, ему нравилось быть на природе и заниматься полевыми работами, следить, как зреет урожай. Мать никогда не осуждала Дэймона за то, что тот помогал отцу в работе, она понимала, что для мальчика его возраста это развлечение. И все же больше всего он любил прогуливаться с ней по длинной дороге, ведущей к усадьбе, иногда ездить в город или к морю. Но никогда прежде они не бродили в посадках сахарного тростника, отделявших их имение от имения соседа, – по крайней мере, в то время, когда тростник уже подрастал или сосед был дома.

Родители говорили Дэймону, что капитан Хоук такой же плантатор, как они, но ему он казался настоящим пиратом.

Мортимер с ним соглашался. Этот «плантатор» был высокого роста, мускулистый, к тому же он смотрел на всех сурово. Дэймон никогда не встречал мужчину, который выглядел бы так страшно, как их сосед. Мортимер даже не пошел с ним бросаться камнями в окна особняка пирата – так они хотели показать, что они его не боятся. Дэймон пошел один. Он просто хотел, чтобы этот человек убрался назад, в море, пиратствовать и никогда не возвращался. Да, он этого хотел, но когда его желание исполнилось, последствия оказались катастрофическими.

Пока они не дошли до крыльца особняка, на котором поджидал их великан-сосед, Дэймон не понимал, почему мать так торопится. Мальчик подумал, что она привела его сюда, чтобы его наказали за разбитые окна. Живое воображение мальчика рисовало ужасные пытки, которым подвергнет его капитан Хоук. Дэймон попятился.

– Нет!

– Сынок, пожалуйста, не упрямься, мы торопимся.

– Не отдавай меня ему!

– Что? Ты ошиба…

Но Дэймон уже вырвался и побежал домой. Мать кричала ему вслед, звала, но он не остановился, хотя в ее голосе чувствовались слезы. Дэймон и сам заплакал, но он не мог повернуть назад и опять предстать перед этим пиратом.

Мать кричала ему вслед, обещала, что вернется за ним, по крайней мере, ему так послышалось. Или он хотел, чтобы она это обещала… Но из-за пирата он даже не остановился, чтобы прислушаться.

Мать уехала с этим человеком и больше не вернулась. Отец тоже был потрясен ее предательством и разъярен, он поклялся, что убьет Хоука, когда тот вернется. Годы шли, Дэймон ждал мать, но она не вернулась. Не вернулись и Хоук с его сыном, которого Дэймон видел только однажды. Им не было смысла возвращаться, потому что на следующий год плантация была продана через агента. И только спустя много лет Дэймон сообразил, что Хоук соблазнил его мать и она убежала с ним. Иначе почему она их бросила? Вот тогда он начал по-настоящему ненавидеть капитана Хоука.

Конечно, не следовало подходить к пирату в ту ночь в Лондоне. Дэймон был пьян и не мог себя контролировать. Он крикнул ему: «Где моя мать?» И ладно бы этим он ограничился… но еще он схватил его за лацканы. В ответ капитан Хоук одним ударом отправил его на мостовую, и уже оттуда Дэймон попал в госпиталь. Когда он очнулся, над ним суетился доктор. Он сказал, что при падении Дэймон получил травму черепа.

Закончив Оксфорд, он снова принялся за поиски ненавистного пирата. Однако никто не знал такого капитана, никто больше не встречал его в той таверне. И только в день отъезда домой, на остров, когда они с Мортимером ждали экипаж у отеля, Дэймон увидел Хоука, проезжавшего мимо в двуколке. Дэймону пришлось бежать за экипажем, чтобы не потерять пирата из виду. Экипаж остановился у здания, в котором располагался ринг, и его пассажиры – Хоук и его спутник – вошли внутрь. Дэймон последовал за ними. Ринг окружала разгоряченная толпа, и по репликам и заключавшимся пари Дэймон быстро установил, что эти мужчины – братья, что они – аристократы и что человек, которого он знал под именем капитана Хоука, на самом деле Джеймс Мэлори, виконт Райдингский.

Некоторое время Дэймон наблюдал за боем. Это было жуткое зрелище. Он расспросил зрителей и узнал, что у Мэлори есть жена и дети и они живут в особняке на Беркли-сквер. Неужели Хоук женился на его матери?! Дэймон немедленно отправился по указанному адресу и попросил встречи с женой Джеймса, но грубый дворецкий захлопнул дверь перед его носом, буркнув: «Леди Джорджина не принимает».

Его мать звали иначе. Дэймон был в отчаянии от того, что так и не смог узнать, что же случилось с его матерью. Его корабль уже отплывал, и он решил, что продолжит поиски после возвращения в Англию. Но то, что он обнаружил по прибытии на Ямайку, все изменило.

– Я уж думал, что вы наконец спелись, и вдруг оказывается, что она тебя сторонится, – подошедший к штурвалу Мортимер кивнул в сторону повернувшейся к ним спиной Жаклин. – У меня есть синяк, а у нее нет, так что я не собираюсь просить прощения.

– Не надо, она уже позабыла об этом… хотя, может быть, увидев тебя, Жак вспомнит, – тихо ответил Дэймон. – Однако нам придется ускорить события, пока ветры не потеплели.

– И пока нас не догнал ее отец.

– Он должен быть в неделе, если не в двух пути от нас. Нам придется ждать его на Сент-Китсе.

– Я предпочел бы пропустить первую встречу, если ты не возражаешь. Теперь мы точно знаем, что он был пиратом, что это не наши детские выдумки.

– Лакросс сказал, что Хоук был хуже него, хотя это и трудно представить, если вспомнить о том, что он сделал с Эндрю, – ухмыльнулся Дэймон.

Мортимер издевательски хмыкнул.

– Я не верю ни одному слову этого старого пирата. Он хочет уничтожить противника, который одолел его и заключил в тюрьму. Но у тебя свои счеты с Хоуком, так что ты и помогай Лакроссу осуществить его мечту.

– Ну, так я думал тогда…

– Ты имеешь в виду, – прервал его Мортимер, – до того, как встретил красавицу дочь Хоука?

– Не надо смешивать эти вещи, – примирительным тоном сказал Дэймон.

– Они давно уже смешались.

– Вовсе нет. Я делаю это все только по одной причине – Джеймс Мэлори. Я не собираюсь с ним драться, чтобы доставить его в кабинет Беннета. У меня есть другие соображения, как это осуществить. Удалось ли тебе выяснить, на скольких новых матросов мы можем полагаться?

– Только на трех. Я думаю, все остальные боятся пиратов и попрячутся, как только начнется драка. Вряд ли они примут чью-то сторону.

– Значит, нас пятеро… и, я надеюсь, брат Жак и его друг. Соотношение сил не слишком хорошее, если только не придумать какую-нибудь хитрость.

– Так это все-таки ее брат? Неужели она призналась?

– Нет, но чем больше Жак лгала и изворачивалась, тем очевиднее это становилось.

– О чем я лгала? – спросила внезапно подошедшая к ним Жаклин.

Она сверлила неприязненным взглядом Мортимера, но тот лишь презрительно фыркнул в ответ и удалился. Дэймон решил отвлечь ее внимание и сменить тему.

– Не могла бы ты переодеться к ужину в платье? Остались ли у тебя платья или все разрезаны на куски для бриджей?

– Мы, кажется, уже обсуждали мои предпочтения в одежде во время плавания. Я испортила только одно платье. У Жаки есть нитки, но я уже почти все их израсходовала. Он думал, что ему придется перешить свои бриджи, если он подрастет к концу плавания.