Подсолнух Воробей Ирина

Глава 26. Что-то новое

Письмо она перечитывала уже в сотый раз и все равно продолжала реветь. От слез чернила растеклись в некоторых местах разлинованного листка, сам листок был смят-перемят и готов порваться, потому что Татьяна постоянно его сворачивала и разворачивала вновь, не решаясь выбросить. Отец писал:

«Куколка моя!

Я не знаю, с чего начать, потому что начинать надо со многого. Во столько многом я виноват перед тобой. Но начну я, пожалуй, с другого.

Куколка, я люблю тебя больше всего на свете. Так было всегда и так всегда будет. Я безумно рад, что ты жива и с тобой все в порядке. И бесконечно благодарен Вадику, что он смог тебя найти. О, как я ошибался на его счет! Если бы ты знала, как я кляну себя за это! Тут невозможно подобрать подходящих слов, но тебе очень-очень повезло. Я рад, что у тебя оказался такой проницательный взгляд и такой отменный вкус. Впрочем, я всегда знал, что ты у меня умница и достойна только самого лучшего. Вадик — действительно, то самое лучшее, которого достойна только ты. Как жаль, что я оказался таким невнимательным. И к твоим чувствам тоже.

Прости меня, Куколка. Знаю, это так просто звучит и так непросто всегда дается. Я, наверное, не надеюсь, что когда-нибудь ты меня простишь. Но я надеюсь хотя бы на то, что ты попытаешься. Умоляю тебя, попытайся! У тебя золотое сердце! Помнишь, как ты даже червяков всегда жалела, пряча их от дедушки перед рыбалкой? Я все помню. Каждый момент из твоей жизни для меня сокровище. Я все твои моменты помню. С тех пор, как появилась ты, я перестал жить своей жизнью и стал жить твоей. Конечно, этим я все и испортил. Но, прошу, поверь, я искренне думал, что так тебе будет лучше. Даже если я все делал неправильно, я руководствовался исключительно твоим счастьем. Прости меня, Куколка. Прости.

Я не хочу сейчас перечислять все то, что я натворил, не хочу бередить и тебе, и себе душу. Прости меня сразу за все. В конце концов, причина у этого всего была одна. Я боялся, что ты навредишь сама себе, я боялся тебя потерять. Честно признаюсь, когда я впервые услышал о Вадике, я сильно испугался, что ты больше не будешь моей Куколкой. Я был ослеплен отцовской ревностью. Сейчас я понимаю, что только Вадику бы тебя и доверил. И только так мое отцовское сердце будет спокойно.

Но теперь я даже не знаю, где ты, с кем ты и как ты. Надеюсь, что у тебя все хорошо. Надеюсь, ты встретила там хороших людей. Надеюсь, ты счастлива. Впрочем, прости меня и за это, но я смею надеяться, что по мне ты все-таки иногда скучаешь, потому что я по тебе скучаю каждую секунду своей жизни.

Несмотря на это, у меня, как ни странно, не все так плохо. Твой побег заставил меня многое переосмыслить. Самая главная новость, пожалуй, в том, что я, наконец, позволил себе любить и быть любимым. Сейчас я живу с Дмитрием, любовью всей моей жизни, письмо которого ты однажды прочитала. Он меня очень поддерживает. Без него меня, скорее всего, уже бы не было, как и без Вадика. Не хочу об этом говорить, потому что стыдно, но Вадик спас мне жизнь. А Дмитрий помог мне обрести в ней смысл после твоего побега.

У Дмитрия свой бизнес, вполне себе процветающий. Это дало мне возможность уволиться из студии и заняться любимым делом. Не поверишь, я открыл пекарню! Мои фирменные пироги пользуются большой популярностью у местных жителей. Без Дмитрия бы, конечно, ничего не получилось, но сейчас мы развиваемся. Планируем открыть еще одну в следующем месяце. Если ты когда-нибудь приедешь нас навестить, я угощу тебя нашим самым популярным пирогом, который я придумал специально для пекарни. Он с киви и ананасом. Шикарное сочетание! Если ты помнишь, я готовил раньше нечто подобное, но по отдельности, а вместе это оказалась просто бомба! Я бы приготовил тебе его на день рождения.

Надеюсь, Вадик успеет передать тебе это письмо до дня рождения. Какой он верный! Он мне до сих пор не хочет говорить, где ты. Врал сначала, что видел тебя просто на улице, а ты сбежала. А теперь просто в открытую говорит, что не хочет выдавать тебя, пока ты этого сама не пожелаешь. Я, конечно, бешусь на него, но понимаю, что с таким ты будешь, как за каменной стеной, если он тебя даже от собственного отца защищает…

Эх! Не хотел я, разумеется, чтобы до такого дошло, что кто-то чужой будет должен защищать тебя от меня… Мне так больно от этого, но я знаю, что заслужил это. Прости меня, Куколка, еще раз.

Я не знаю, какой жизнью ты сейчас живешь, какие у тебя теперь увлечения и что тебе интересно, поэтому я очень долго выбирал тебе подарок и все равно не выбрал. Это очень грубо выглядит, может быть, но я хочу подарить тебе деньги. Это практично, это всегда пригодится. Я открыл счет специально для тебя, к которому привязана эта карта, что ты найдешь в конверте. Надеюсь, эти деньги помогут тебе в твоих начинаниях, какими бы они ни были. Знай, я готов поддержать тебя во всем. И хочу, чтобы у тебя было как можно меньше проблем на новом пути. Не отказывайся, пожалуйста.

Поздравляю тебя с девятнадцатым днем рождения и твоим первым днем рождения, который мы празднуем не вместе.

Еще раз прости. Очень скучаю.

Люблю тебя, Куколка.

Твой папа».

Конверт с банковской картой она сунула в один из ящиков с мелкими принадлежностями для шитья, решив, что не будет этим пользоваться ни в коем случае.

— От отца письмо? — проницательно догадалась Адлия, сидя на диване перед ноутбуком и вышивая на джинсах клиентки белую розу.

Татьяна бросила в нее удивленный заплаканный взгляд и кивнула.

— Я не собираюсь его прощать, — выпалила она резко, поднявшись на постели. — Какие бы красивые письма он не писал. Я не верю. Ни единому слову!

Она снова заплакала, быстро легла, накрывшись одеялом, и отвернулась к окну. Адлия тихо вздохнула и продолжила смотреть сериал.

Девушка бы прорыдала так неделю, а то и месяц, но после Дня Космонавтики сразу следовала еще одна тематическая вечеринка, сценарий к которой она помогала придумывать Арине. Арт-директор трезвонила с утра, раздавала задания подчиненным, будучи еще в дороге, требовала от Татьяны немедленных действий. Пришлось брать себя в руки и выезжать на работу.

— Вадик, передал тебе письмо? — спросила Арина, после того, как они полдня проездили по городу по делам и разговаривали только по рабочим вопросам.

Теперь настало время обеда. Они заехали в кофейню с изысканной кухней, где подавали любимый салат Арины с киноа, креветками и авокадо. Татьяна взяла себе капучино и сырный крем-суп и на вопрос женщины долго водила ложкой круги по густой бежевой массе в пиале.

— Он хотел через меня изначально передать, — не дождавшись, продолжила Арина. — Выходит, ты его все-таки заманила на свой день рождения.

Она усмехнулась и сунула креветку в рот.

— Прочитала?

Татьяна сделала глоток горячего кофе с пенкой. Часть пенки осталась на губах. Она ее слизала круговым движением языка и застыла, оставив кончик в правом уголке губ. Арина сверлила ее любопытством.

— Будто одно дурацкое письмо все исправит, — буркнула, наконец, Татьяна, плюхнув ложку в суп, отчего на стол вокруг пиалы упали желтоватые плотные брызги.

— А то, что было, уже ничто не исправит, — ответила Арина иронично-философским тоном.

Девушка взглянула в ее тарелку, приметив, как мясо креветок напоминает личинки крупных червей, и тут же отвела взгляд, не понимая, как такое может нравиться. Как будто нарочно Арина ткнула в креветку вилкой, зацепила зелень и, сунув это в рот, с аппетитом начала жевать. Татьяна вовсе отвернула от нее лицо.

— Не знаю, рассказывал ли тебе Вадик, — вздохнув, сказала женщина, — но я постоянно била посуду, когда мы с его отцом ругались. Вадик сначала пытался склеивать эту посуду обратно, но она, разумеется, рассыпалась на куски. Тогда он научился делать из них мозаику.

Девушка смотрела на нее, широко раскрыв глаза и затаив дыхание. Арина мешала вилкой креветки с зеленью. Глаза ее были заполнены тоскливыми воспоминаниями.

— Так что выбор за тобой, — взглянула она на Татьяну со слабой улыбкой. — Ты можешь и дальше чахнуть над обломками старого, реветь и злиться, сколько хочешь, а можешь это переосмыслить и найти в себе силы создать из этого что-то новое. И вполне вероятно, что новое окажется лучше старого.

Татьяна округлила спину и сильнее склонилась к столу, обхватив себя руками. Взгляд она направила на пустой диван справа, составленный из нескольких деревянных обшарпанных поддонов, накрытых цветастым пледом в стиле бохо, и усмехнулась. Арина проследила за ее взглядом и напоследок добавила:

— Семья — это последнее, что у нас остается, когда не остается ничего. Семью надо беречь. Жаль, понимаем мы это всегда не вовремя.

Женщина тяжко вздохнула и поднялась из-за стола, со скрежетом отодвинув тяжелый деревянный стул. Татьяна быстро взглянула на нее и большими глотками допила кофе. Надо было ехать на встречу с разработчиками сайта. Владелец клуба настаивал на обновлении официальной веб-страницы в соответствии с тенденциями времени.

Глава 27. Далекие друг от друга вещи

Татьяна долго не решалась набрать номер Тимофея Федоровича. Не потому, что боялась разговора с незнакомым важным человеком, а потому что не была уверена, что хочет этого. Еще она боялась, что не соответствует требованиям его студии к стажерам. Ей казалось, туда должны приходить работники уже готовые рисовать и анимировать все, что им прикажут. У нее пока хорошо получалось рисовать лишь женские наряды и немножко простые предметы интерьера и быта. О более масштабных и сложных проектах и заикаться было нельзя. Ее пугало, что этот аниматор ничего о ней не знал, как и Алиса, которая могла наговорить с три короба, лишь бы Татьяну взяли, что только бы усугубило ситуацию. Но разум убеждал — надо попробовать. «Вдруг это, действительно, мой единственный шанс?», — с испугом спросила она себя и вызвала Тимофея Федоровича.

Долгие гудки врезались в ухо и разносились по душе нервными волнами, заставляя сердце биться чаще. Татьяна пыталась убрать нервозность за счет более глубокого дыхания, но получалось только пыхтеть в трубку, поэтому она себя остановила. После пятого гудка, совершенно неожиданно для Татьяны, Тимофей Федорович произнес короткое: «Алло?».

Девушка прокашлялась, заелозив на табурете, и быстро выговорила заготовленную речь.

— Здравствуйте, Тимофей Федорович! Вас беспокоит Татьяна Буравина, знакомая Алисы, по поводу стажировки. Хотела сразу вас поблагодарить за предоставленный мне шанс. Очень надеюсь…

— Да-да, здравствуйте, Татьяна, — ответил хрипловатый мужской голос. — Хорошо, что вы позвонили. Когда вы готовы выйти на полный рабочий день?

— На полный? — замялась Татьяна.

— А вы не рассчитывали?

— Нет, нет, — закачала головой девушка. — Я готова.

— Отлично, тогда приходите завтра к девяти. Адрес я вам напишу в смс. Вас встретят.

— Спасибо большое, — без особой радости вымолвила Татьяна, уже думая над тем, как будет объясняться с Ариной.

— Приходите. Ждем вас.

И снова послышались гудки, только теперь короткие. У Татьяны остался нехороший осадок, хотя разговор был стандартный и ни о чем конкретном. Уже после него ей захотелось пойти на попятную, но она решила сперва поговорить с Адлией.

— Это же хороший шанс, — отвечала соседка за вязанием сиденья для стула. — Тебе ведь надо думать о будущем. Это будущее, считай, тебе само в руки упало, а ты трусишь.

— Я не трушу… — быстро ответила Татьяна и насупилась. — Просто не знаю, как все совместить.

— Ну, на Арину же ты неофициально работаешь. Просто помогаешь, — пожала плечами Адлия. — Да и думаю, она должна тебя понять.

Татьяна вздохнула. Весь вечер ломала голову, как лучше всего сообщить новость о стажировке директору, ходила по комнате, нервно маяча перед окном, заламывала руки, кусала ногти. Спустя пару часов мучений решила все-таки позвонить и все рассказать. Арина отреагировала, на удивление, спокойно.

— Вадик меня предупреждал, — пояснила арт-директор. — Просил не давить на тебя.

Татьяна почувствовала, как тепло разливается по телу от сердца по сосудам во все стороны. Губы невольно разжались и растянулись чуть ли не до ушей.

— Но мне все равно иногда будет нужна твоя помощь. Так что готовься работать по вечерам, — строго сказала она и бросила трубку, чтобы не выслушивать никаких «но». Она всегда так делала, когда не желала слышать возражений, и это работало. Татьяна все равно продолжала улыбаться образу Вадима из памяти, который затмил добродушными глазами все печальные думы.

К девяти она прибыла по указанному адресу и оказалась перед современным бизнес-центром со стеклянными фасадами и мраморным парадным входом. На пропускной сидели два важных охранника в пиджаках, борта которых едва сходились на объемных животах. Татьяна сообщила им, в какую организацию и для чего направляется. Они позвонили в офис и выдали ей гостевой пропуск, с которым предстояло подняться на седьмой этаж.

Убранство бизнес-центра почти ничем не уступало интерьерам императорских дворцов, только стиль использовался современный. Но все было сделано из качественных отделочных материалов, если не натуральных, то очень хорошо их имитирующих. Холл отличался свободой пространства и светлостью за счет панорамного остекления. Лифт облепили мрамором, интересно сочетающимся с металлическими панелями из нержавеющей стали и электронным дисплеем.

Выйдя на седьмом этаже, она увидела белый коридор, огражденный тонкими стенами из матового стекла. Из-за третьей от лифта двери выглянула симпатичная девушка с пучком на голове, в толстовке и рваных джинсах. Неряшливый вид выдавал в ней творческого человека. Девушка провела стажера внутрь офиса.

Перед Татьяной открылся широкий вид на стильный опен-спэйс, в котором напротив входа имелась зона отдыха с креслами-мешками, настольными играми и кикером, выделенная желтым цветом. Из зоны открывалась панорама центра города. Справа от входа стоял кухонный гарнитур со всей бытовой техникой и высокий барный островок с крутящимися стульями. На столе лежали в вазах фрукты, печенье, конфеты и орехи разных сортов. За ним один сотрудник, зевая, мешал ложкой кофе. Слева от входа начинался ряд письменных столов, совмещенных попарно, и разделенных между собой тонкими перегородками. Половина столов еще была свободна. За кухней шла стеклянная стена, убегающая вглубь по коридору. На двери висела табличка: «Meeting room[1]». В офисе было светло. Полы накрывал бежевый ворсистый ковролин, на удивление, чистый и без пятен. Здесь было уютнее, чем в их с Адлией комнате.

Из коридора вышел высокий грузный мужчина с большой круглой головой, лысеющей на макушке, модной бородой, как у викинга, и в обычных толстовке и джинсах. Татьяна представляла себе, что человек с именем Тимофей Федорович должен выглядеть как-то иначе, больше по-советски, что ли: чтобы с него свисал серо-зеленый костюм на два размера больше, руку оттягивал коричневый портфель, забитый бумагами, на глазах сверкали толстые стекла в круглой оправе, а из кармана пиджака на груди обязательно торчала черная расческа с мелкими тонкими зубьями.

— Здравствуй, Татьяна, — сказал он дружелюбно и протянул ей руку. — Обращайся ко мне Тимофей.

— Очень приятно, — робко ответила девушка, продолжая бегать глазами по офису.

— Мне тоже. Алиса тебя нахваливала, — он по-доброму, как родной дедушка, улыбнулся ей. — Ну, что ж, давай, познакомлю тебя с твоим наставником.

Тимофей провел ее меж полупустых рядов из письменных столов с компьютерами и остановился напротив окна. За столом лицом к ним сидела хрупкая молоденькая девушка с толстой зеленой косой, острыми черными бровями и длинным носом, одетая в белую свободную футболку с принтом кадра из комиксов про Человека-паука. Она приветливо улыбнулась Татьяне.

— Ну, вот Майя, просила помощника, получай, — сказал Тимофей, улыбаясь. — Оцени уровень Татьяны, определи, какие задачи она сможет выполнять, ну, и, в целом, покажи, чем мы тут занимаемся.

Тимофей, качаясь с ноги на ногу, медленными шагами удалился вглубь коридора, откуда вышел. Татьяна неловко смотрела на наставника. Та, задумавшись, вглядывалась в монитор. Постучав пальцами левой руки по губам и снова улыбнувшись, Майя взглянула на стажера.

— Ну, расскажи, что ли, о себе, где учишься, что умеешь, — она поднялась из-за стола. — А я пока тебе стул найду.

Девушка прошлась по офису и схватила где-то между столами белое кресло на колесиках. Подкатив его, она усадила стажера рядом с собой за стол. Татьяна начала рассказывать, где учится, кто ее преподаватель и на какой стадии процесса обучения сейчас находится. Майя выслушала ее внимательно, кивая и улыбаясь. На предупреждение Татьяны о том, что она плохо подготовлена, наставник махнула рукой и сказала:

— Да, не переживай ты так. Все так говорят, а потом — бац! — и выдают шедевры в первый рабочий день.

Она посмеялась и начала рассказывать о студии. Оказалось, они здесь занимались производством анимационных роликов, рекламных и просто на заказ, а еще, чтобы рекламировать самих себя, вели видеоканал, где выпускали короткие мультики о фруктах, ежедневно попадающих в смешные ситуации, будь то казусы в офисной жизни, проблемы с транспортом, мелкие семейные ссоры или нелепости с животными. Майя как раз руководила группой разработки этих роликов. Татьяне за месяц стажировки предстояло постигнуть весь процесс их создания.

Начали они с того, что Майя показала ей секундное движение героя предстоящего мультика — персика с незамысловатым именем Peach[2], который летел вниз. По сюжету он должен был провалиться в люк канализации. И над одним этим движением, как сказала Майя, аниматор работал три часа. А она, как руководитель, теперь проверяла работу. Татьяна была поражена, во-первых, потому что так много времени занимало создание такого короткого и простого движения, а во-вторых, не понимала, что здесь проверять, потому что персик улетал вниз за секунду и глаз ничего больше не улавливал. Но Майя разъяснила нюансы.

Затем она показала наработки коллег: зарисовки персонажей, раскадровки, черновые аниматики и отрывки сценария. Татьяна смотрела широкими глазами и пыталась вникнуть во все и сразу, забыв даже записывать то, что ей объясняла Майя. Информации было много. Создание пятиминутного ролика требовало строгой координации десятка людей, множества часов работы каждого из них, усиленной концентрации внимания и тщательной проверки качества на каждом этапе. Девушка услышала много незнакомых слов из профессионального сленга, не все из которых даже смогла записать, чтобы потом в интернете узнать их значение. Майя рассказывала быстро, будто говорила с равным себе коллегой по цеху, а не со стажером, не знающим даже, что такое аниматик.

Первым делом, чтобы оценить навыки стажера, Майя дала Татьяне простенькое задание — нарисовать полноценного персонажа из серии «Фрукты». Нужно было придумать его концепцию, определить характер, показать этот характер в цветном наброске, неподробном, но достаточным для того, чтобы персонаж хорошо читался. Перед этим она показала ей серию картинок с уже существующими персонажами, чтобы Татьяна сделала что-нибудь подобное. Для этого ей выделили небольшой столик рядом у окна, тонкий ноутбук с широким экраном и графический планшет.

Девушке казалось, от этого задания опух мозг. Первый час она просто сидела в шоке и осмысливала, чего от нее хотят. Второй час потратила на вспоминание известных фруктов, которые все бы легко узнали, но которые еще отсутствовали в серии, а ведь там уже представили всех тех, что продавались в соответствующем отделе любого супермаркета. В итоге, Татьяна вспомнила, что где-то слышала о принадлежности томатов к фруктам, и решила нарисовать его. Остальное время она отрисовывала скетч.

Майя периодически заглядывала к ней и спрашивала: «Как дела?». Девушка отвечала, что все еще в процессе выполнения задания. Тогда наставник опускала уголки губ с загадочной миной и отворачивалась к своему компьютеру. Результатом Татьяниной работы за весь день она осталась мало довольной. Наставник раскритиковала абсолютно все. Единственное, что ей понравилось, это сама идея персонажа — томат как фрукт. Критиковала она мягко, стараясь одновременно говорить какие-нибудь приятные мелочи, наподобие: «Вот здесь линия хорошо получилась», но, по факту, жестко, потому что переправлен был почти весь рисунок. Татьяна поджала губы. Она ожидала, что так будет. А вот Майя удивилась и растерялась. Рабочий день закончился, и она отпустила стажера домой.

Когда Татьяна на утро пришла в офис, наставник встретила ее на кухне с горячим кофе и любезно предложила разделить с ней напиток. Девушка от кофе никогда не отказывалась. На кухне они начали болтать ни о чем. Майя интересовалась жизнью Татьяны, откуда она родом, чем занималась раньше, чем занимается сейчас помимо учебы. Девушка честно обо всем рассказывала.

— Из балета в гоу-гоу? — удивилась Майя, когда они шли к рабочим местам между пустых столов. — Это стриптиз?

— Нет! — с легким возмущением ответила Татьяна, но быстро опомнилась и проглотила эмоции. — Это просто танцы. В обычном ночном клубе.

— Прости, — неловко заулыбалась Майя. — Просто танцы и анимация — такие далекие друг от друга вещи. Я не разбираюсь.

Татьяна посчитала, что на это нужно только улыбнуться и не продолжать тему. Она так и сделала. Но Майя добавила:

— Как ты в себе это совмещаешь, я удивлена.

Она посмотрела на стажера так, словно сделала приятный комплимент, но Татьяна почему-то чувствовала себя унизительно, как будто в словах наставника было много очевидной неправды.

После короткого отвлечения на работу художника, который прислал Майе изображения локаций для проверки, и ее небольшого анализа, наставник попросила Татьяну упорядочить файлы с готовыми шрифтами в общей сетевой папке. Нужно было находить файлы определенного типа, открывать их, сравнивать с таблицей, переименовывать и складывать в специально созданную папку. Помимо всего прочего требовалось сравнивать новые файлы с уже просмотренными и удалять повторяющиеся. Таких файлов оказалось по всей локальной сети великое множество. Татьяна предположила, что одного этого задания хватит на весь месяц стажировки.

Кресло казалось достаточно удобным, чтобы с комфортом сидеть в нем целый день, но тело Татьяны, привыкшее к постоянному движению, с трудом поддавалось усидчивости. Она то вертелась, то прохаживалась до кулера, то потягивалась в кресле. Статичное положение вгоняло ее в скуку еще больше, чем рутинная работа.

Выполняя задание, она периодически отвлекалась и пробегалась глазами по офису. Часам к одиннадцати подтягивалась большая часть сотрудников. В компании установили гибкое начало рабочего дня. Все сразу рассаживались по своим столам и утыкались в компьютеры. Изредка коллеги переговаривались между собой по работе, порой отпускали понятные только им шуточки, но большую часть дня все сидели молча, кликая мышками и скрипя стилусами по планшетам. Небольшая группа людей мерно стучала по клавишам. Все сутулились, напрягали глаза и хмурили брови. Атмосфера показалась Татьяне неуютной, хотя интерьер офиса и его функциональность, казалось бы, располагали к комфортному труду. Ее сковывало давящее сверху ощущение неестественного спокойствия и нудной безмятежности, как будто сам воздух остановился и уплотнялся с каждым часом, а к концу рабочего дня становился настолько густым, что просто выпирал сотрудников из офиса и за ночь снова разряжался.

Закончив к вечеру с сортировкой шрифтов, она сдала работу Майе. Та поблагодарила ее и отпустила домой. На следующий день все повторилось. Майя немного рассказала стажеру о текущих проектах, продемонстрировала раскадровку ролика, а затем снова посадила за ноутбук и попросила разложить по порядку все файлы, связанные с персонажами-фруктами, создав для каждого отдельную папку. На третий день ничего не изменилось. Задания технически были разными, но суть их сводилась всегда к одному и тому же. Татьяна начала чувствовать себя архиватором, хоть документы и были виртуальные и с веселыми картинками. Она рассматривала их от скуки, пыталась анализировать, почему художник использовал именно такие цвета, почему так распределил тени, почему утрировал форму, но на этом все интересное и заканчивалось.

Всю неделю она занималась одним и тем же. Майя каждое утро немного давала ей новой информации по проектам, немного анализировала работы, присланные подчиненными, но всегда после первого часа отправляла сортировать, перекладывать, переименовывать и проделывать другую работу с файлами в бездонной сетевой папке в попытке привести там все к логичному порядку. Изо дня в день перед глазами стояла одна и та же картина в офисе. Все подтягивались к одиннадцати, садились за рабочие столы и не вставали до самого обеда. Изредка некоторые ходили на кухню за чаем или кофе, но большая часть так увлеченно работала, что забывала даже пообедать. Татьяна же использовала обеды, чтобы прогуляться, развеяться и подвигаться, уставая от постоянного сиденья в скрюченном виде перед компьютером.

[1] Meeting room [митин рум] — c англ. переговорная

[2] Peach [пич]- c англ. персик

Глава 28. Статистика

В пятницу, быстро перекусив блинчиками с курицей, которые ее научила делать Адлия, Татьяна вышла прогуляться вокруг бизнес-центра, чтобы занять оставшиеся пятьдесят минут обеда. Когда она выходила из здания, зазвонил телефон — Арина. Девушка обрадовалась этому звонку.

— Подсолнух, быстро дуй в клуб, надо принять реквизит, — напряженным голосом проговорила арт-директор.

— Я же на стажировке, — неубедительно возразила Татьяна, посмотрев на часы.

— Соври что-нибудь. Кроме тебя, больше некому. Павлик маму в больницу повез. Я сейчас за городом. Только выехала. Максимум часа через два буду.

Татьяна еще раз взглянула на время, вздохнула и согласилась. Решение это далось ей нетрудно, более того, она подсознательно даже хотела, чтобы позвонила Арина-спасительница и вызволила ее из скучных пут рутинной работы анимационной студии. Девушка даже не стала никого предупреждать, потому что все вещи носила с собой. Просто вызвала такси и уже через двадцать минут была в «Дэнсхолле».

Грузовик стоял у шлагбаума на въезде во двор ночного клуба. По указанию Татьяны охранник пропустил машину. Грузчики занесли в клуб по частям главный атрибут вечеринки в честь международного дня цирка — брезентовый круглый шатер в желто-кирпичную полоску. Татьяна заплатила им за доставку, расписалась на всех документах и отправилась в Аринин кабинет ждать ее. Возвращаться в студию Тимофея Федоровича ей не хотелось. Когда закончился обед, позвонила Майя, но Татьяна не взяла трубку. Трусила сказать в лицо, что ей не хочется тратить целую треть суток на ту бессмысленную работу, которую там заставляли делать.

Арина, как и обещала, приехала через два часа. Вид у нее был немного потрепанный. Платье смялось. Волосы распушились. На губах остался от помады только бледный след. Девушка догадалась, что директор провела ночь с любовником или на очередной кинки-вечеринке, видимо, на этот раз затянувшейся.

— Ты еще здесь? — удивилась женщина, остановившись на пороге и увидев Татьяну за своим столом.

— Не хочу возвращаться, — девушка с неохотой поднялась с удобного сиденья.

Арина прошла за стол и плюхнулась в уже теплое кресло. Татьяна села на диван и заглянула через окно во двор. По пыльному асфальту гуляли два серых голубя, будто наслаждались романтической прогулкой под мягким солнечным светом в безветренную погоду.

— Почему? — спросила директор, доставая из ящика косметичку.

Татьяна повернула к ней голову и увидела, как женщина стирает с губ ватным тампоном остатки помады.

— Скучно.

Арт-директор довольно хмыкнула, бросив в Татьяну торжествующий взгляд, но девушка не отреагировала. Непонятно почему, она думала об Арине и о том, как той так легко всегда удается находить себе любовников, соблазнять их и получать желанное. В ней крепла невидимая внутренняя сила притяжения, которая действовала и на Татьяну. У них с Вадимом это было в крови. Оба обладали обаянием, неописуемым и неконтролируемым, но всегда безотказно работающим. Татьяне тоже захотелось обладать этой силой. Хотя бы на одни сутки, чтобы успеть завладеть любимым. Казалось, что после этого все должно будет пойти самой собой, как по маслу.

— Как соблазнить мужчину? — спросила девушка открыто, посмотрев Арине в глаза.

Женщина уставилась на нее с усмешкой, приподняв брови и отставив зеркальце.

— Кого это ты соблазнять собралась?

Татьяна сразу застеснялась, закраснелась и опустила глаза, прижав диванную подушку к груди.

— Ну, кого еще…

— Я, конечно, мать, — посмеялась Арина, — но, прости, в его интимных предпочтениях не разбираюсь. Это тебе к его отцу следует обращаться. Вадик только с ним секретничает.

Она вернулась к зеркалу, разглаживая средним пальцем брови.

— А что мне делать тогда? — Татьяна посмотрела на Арину жалостливо.

Та несколько секунд глядела в ответ непроницаемо, вытянув толстые губы трубочкой, а потом все-таки произнесла:

— Я думаю, тебе соблазнить Вадика будет несложно. Просто разденься.

Татьяна хмыкнула. Было приятно такое слышать, но верилось в это с трудом. Женщина посмеялась коротко и снова приняла серьезную мину.

— А вот ублажению придется поучиться, — закивала она, проведя по фигуре девушки оценивающим взглядом. — Мало соблазнить. Надо ведь, чтобы вернулся. Единственное, что всегда работает безотказно, это минет.

— Прям всегда безотказно? — Татьяна покосилась на нее со скепсисом.

— Ну, по крайней мере, у меня ни один мужчина не остался недоволен, — выдохнула Арина, а затем горделиво добавила. — А я со многими имела дело.

Девушка поджала губы, подумав про себя, что это был сомнительный повод для гордости. Женщина выдвинула ящик под столом и достала из него два цветных фаллоиммитатора. Татьяна испугалась и в смущении обхватила рукой основание шеи, выпучив глаза на два больших искусственных члена из силикона. Первый имел убийственно-красный цвет, а второй — кислотно-розовый. Они были примерно одинакового размера, но, на Татьянин взгляд, казались очень крупными, неестественно крупными и длинными, по крайней мере, по сравнению с тем, что она лично наблюдала.

— Иди сюда, не бойся. Они не натуральные, — посмеялась Арина, заманивая ее розовым фаллосом.

Татьяна сглотнула и нерешительно направилась к столу. От неловкости спирало дыхание. Она встала за креслом директора, облокотившись на спинку. Женщина сунула ей в руку красный дилдо на черной пластиковой подставке с кнопочками. Девушка с легким чувством отвращения приняла его пальцами, стараясь не касаться ладонью полностью. Но фаллоимитатор оказался тяжелым и, действительно, толстым: она не могла обхватить его целиком одной рукой, только двумя. Невольно девушка попыталась представить, как такая громадина может пролезть в такую маленькую щелку, как влагалище, и от этого стало жутко. Она тряхнула головой, чтобы отбросить гадкие мысли.

— Смотри и учись, — наставнически сказала Арина. — Минет — дело тонкое.

Она поставила фаллос прямо перед собой на стол и обхватила его основание обеими руками. Он казался еще толще красного. Женщина посмотрела на Татьяну, чтобы убедиться, что девушка наблюдает.

— Видишь, головку? — она показала пальцем на выступающую верхушку члена. — Это самая чувствительная зона. Начинай всегда с легкого прикосновения языком к ней.

Говоря это, Арина наглядно показала, что нужно делать. Татьяна глядела внимательно, с любопытством, но никак не могла отделаться от общего чувства омерзения, из-за которого непроизвольно морщилась. Женщина облизала головку, а затем, широко раскрыв рот, погрузила половину фаллоса внутрь, точнее, наоборот, как бы нанизала голову на него и повторила это движение несколько раз. Освободив рот, она сказала.

— Повторяй.

Татьяна остолбенела и нервно откашлялась. Член казался слишком большим даже для рта. А еще она подумала о том, в каких местах он побывал до этого. Арина, наверняка, им не раз пользовалась. Девушка сглотнула, начиная чувствовать легкую тошноту.

— А он чистый? — неуверенно спросила она, разглядывая устройство со всех сторон.

— Конечно, я всегда их мою после использования, а то их куда только не суют, — всерьез заявила женщина, махнув рукой.

Татьяна сморщилась еще сильнее и стиснула зубы. Ей захотелось тут же выбросить грязную игрушку подальше, но научиться ублажать любимого хотелось больше. Она еще раз посмотрела на фаллос, затем на Арину, затем опять на фаллос, вспомнила счастливое лицо Вадима и, прошептав себе под нос: «Все ради любви», решила хорошенько вымыть игрушку перед использованием.

— Я сейчас, — бросила она Арине от двери, крутя в руке красный фаллоимитатор. — В туалет схожу.

Директор проводила ее невозмутимым взглядом. Татьяна закрыла за собой дверь кабинета и, обхватив силиконовый член обеими руками, решительно направилась по коридору в служебный туалет. Голову опустила и смотрела только в пол, перебирая в уме средства для уборки, что лежали в подсобке, которые бы безвредно продизенфицировали устройство.

Голова уперлась в чью-то упругую грудь. Нос подхватил хвойно-ментоловый аромат. Сердце екнуло. Татьяна отпрянула от высокой фигуры и вскинула голову на парня. Вадим уже смотрел не на нее, а на игрушку в ее руках, нахмурив брови в недоумении. Татьяна посмотрела туда же. Вадим перевел взгляд на ее лицо. Они встретились глазами. Девушка стала краснее фаллоса. В голове перемешались все мысли и забылись все основные функции, в том числе способность говорить. Она раскрыла рот и не могла издать ни звука, глупо хлопая губами, как рыба. Он продолжал на нее коситься с вопросом в глазах, подняв одну бровь.

— Это не то, что ты подумал, — наконец выдавила Татьяна, замахав перед его лицом рукой.

— Я все еще додумываю, — медленно ответил парень, снова опустив глаза на красный член. — Далеко собралась?

— До туалета, — честно призналась девушка, скрутив игрушку в руках сильнее.

Вадим прочистил горло и вернул лицу нормальное выражение.

— Если уж так припирает, так ты… это… обращайся, — из губ постепенно выдавливалась усмешка. — Я готов помочь по старой памяти.

Татьяна от стыда и досады начала стукать себя эти резиновым членом по лбу. Удар глухо разносился по голове, а силикон упруго отскакивал и ударял заново в ту же точку. Она уже пятьсот раз успела пожалеть, что попросила у Арины совета. Это была неимоверно глупая затея. Она только теперь осознала всю нелепость ситуации, как всегда поздно. Вадим смотрел насмешливо и слегка ошеломленно.

— Я… я… просто… — девушка пыталась придумать что-нибудь более-менее благовидное, но мысли вихрем проносились в голове и уносились в бездонную даль подсознания.

— Вообще, откуда у тебя это? — парень взметнул взгляд на кабинет арт-директора и перешел на крик. — Тебе его мать моя дала?!

Вадим кинулся туда и резко распахнул дверь. Арина сидела в кресле с телефоном в руке. На столе стоял розовый фаллоимитатор.

— Ты че ей впарила? — прорычал он, держась за ручку двери. — Хочешь, чтобы у нее порвалось там все внутри? Ей, между прочим, еще детей рожать. Может быть, даже твоих внуков.

Арина уставилась на него выпученными глазами. Телефон чуть не вывалился на пол.

— Окстись, сынок! — возмущенно воскликнула она, а потом взглянула на потерянную Татьяну, выглядывающую из-за широкой спины Вадима, и более спокойным тоном сказала, поведя плечами. — Я, может, потому и дала, что не надо мне таких отродий.

Девушка вмиг разобиделась, рассердилась и уязвленно заметила:

— Будто моим детям нужна такая бабушка!

Она нырнула под руку Вадима и оказалась внутри кабинета. Развернувшись к парню лицом, ткнула в него фаллосом и, собрав остатки достоинства, проговорила:

— Это, вообще-то, для другого отверстия.