Подсолнух Воробей Ирина

Глава 23. Самовлюбленная сука

На планерке в понедельник Татьяна узнала, что скоро в клубе состоится флейринг-шоу, как заявлялось в афише, «с участием лучшего бармена мира», победителя профессионального всемирного чемпионата. Чемпион собирался выступать на пару с коллегой, а танцовщики «Дэнсхолла» служили приятным фоном на сцене для его представления. Татьяна должна была стать одной из таких декораций.

Снова начались репетиции и работы с оформлением. По приказу директора девушка отвечала за огромные рекламные бутылки «Мартини», которые предполагалось расставить по залу и в холле, чтобы привлечь внимание посетителей к бренду — спонсору вечеринки. Она сама искала производителя и ездила на завод, где их изготавливали из качественного пластика, имитирующего стекло, потом в дизайн-студию, где печатали гигантские самоклеящиеся этикетки, а, когда все привезли, в канун вечеринки следила за тем, чтобы их расставили ровно там, где указала Арина.

— Это что такое? — встревоженно спросила арт-директор, когда Татьяна протянула ей левой рукой документы от грузчиков, что привезли бутылки.

Арина сидела за столом, листая какой-то журнал по домашнему интерьеру. Девушка качнула головой в недоумении. Тогда женщина схватила ее за руку и тыкнула запястьем в лицо. Татьяна увидела свежий розовый шрам.

— Ты, что, с собой пыталась покончить? — всерьез испугалась директор, широко раскрыв глаза, ловила зрачками взгляд девушки.

Татьяне захотелось рассмеяться от нелепости ее предположения, но она сдержала себя.

— Ты дура?! — вскрикнула Арина и резко встала на ноги. — Нашла из-за чего! Надоели вы мне оба.

Она вознесла руки к небу, вздохнула и медленно направилась в обход стола к окну.

— Один сопли там водкой запивает, другая вены вскрывает. Развели трагедию.

Девушка все-таки не выдержала и расхохоталась. Арина бросила на нее раздраженный взгляд и замерла, сцепив руки. Татьяна долго и почти истерично смеялась, прикрывая рот обеими руками. Веселый взгляд бегал по комнате, оглядывая все картины, что висели на стенах, по очереди, пока не остановился на сердитом лице арт-директора. Девушка за секунду успокоилась.

— Это случайно, — наконец, объяснила она, в веселой улыбке растянув предложение. — Просто порезалась.

Арина продолжала смотреть сердито и с сомнением. Глаза чуть прищурились.

— Очень смешно, — пробурчала она.

— Но это не значит, что я не страдаю, — тут же исправилась Татьяна, сделав резкий выпад вперед в порывистом желании оправдаться.

Женщина смерила ее презренным взглядом и покачала головой. Видимо, успокоившись, она вернулась на рабочее место и вплотную придвинула себя к столу, подняв документы, что принесла помощница. Пробежавшись по тексту быстрым взглядом, она отложила их в лоток, уже заполненный кипой других таких же листов бумаги.

— Лада мне все рассказала, — виновато начала девушка, поглядывая то на директора, то на бумаги.

Нервы зашевелились. Она начала переминаться с ноги на ногу и сжимать пальцы с силой, чтобы до боли.

— Я хочу попросить прощения… — Татьяна взглянула на женщину, глядевшую перед собой на стол, — у тебя. Я глупо поступила. Я просто даже…

Она со вздохом подняла глаза к потолку и с выдохом снова уставилась на пол.

— Я даже не думала… представить не могла, что все так… будет. Мне, правда, очень жаль.

Арина с чувством мотнула головой в сторону и уставилась в окно напротив себя. Девушка смотрела на нее безоружно, не зная, что еще сказать, хотя выговорить хотелось многое, но все казалось таким бессмысленным и глупым. Оправдания себе она могла найти с трудом. Сама в них не верила теперь. Но так было на самом деле. Оставалось уповать только на понимание.

— Интересно, а об отце своем ты думала? — спросила вдруг Арина, устремив в девушку пронзительный взгляд.

Татьяна оторопела. Облизнув нервно губы, она сглотнула огромный комок боли, что появился в груди как будто из ничего. Брови сдвинулись в выражении сожаления.

— У меня дочь тоже часто сбегает. Я его прекрасно понимаю, — продолжала Арина добивать девушку. — Но я хотя бы знаю, куда она всегда бежит, и всегда могу ее найти.

Взгляд женщины казался все более пронзительным, как будто самозатачивался с проникновением в душу, и оттого становился невыносимым.

— Вадик рассказывал, что спас твоего отца от самоубийства. Просто вовремя зашел в гости. Тот хотел выброситься в окно. Я и подумала, что у вас это семейное.

Она слабо усмехнулась, взглянув на запястье. Татьяна разинула рот и сразу накрыла его ладонью, впившись в кожу между большим и указательным пальцем зубами.

— Папа в курсе? — спросила она тихо, чувствуя, как горячая слеза увлажняет щеку.

— В курсе, что ты жива и здорова, но не знает, где ты, — неодобрительно фыркнула Арина. — Вадик, понимаешь ли, уважает твой выбор и наврал, что просто видел тебя на улице, а ты опять убежала.

Татьяна тяжело вздохнула. Очень долго, девушка не вела счет времени, но в сознании оно тянулось бесконечно, они просто молчали, не меняя ни поз, ни жестов, ни мимики лица. Каждая смотрела сквозь другую, пространно, задумчиво и пусто. Но в этом было умиротворение. Чувствовалась оттепель. Напряжение спадало. Нервы постепенно возвращались к привычному режиму работы, как и сердце. Воздух в кабинете разжижился. Дышать стало легче.

— Репетиция ждет, — мягко проговорила Арина, откинувшись в кресле.

— Да, — тихо ответила Татьяна, посмотрела с глубокой признательностью женщине в глаза и убежала прочь.

Теперь все ее мысли занимал отец. Она перебирала больные воспоминания, их ссоры, свою ненависть к нему, которая до сих пор подпитывала ее изнутри, заставляя отрекаться от прошлого целиком. Одно его лицо, всплывающее в памяти, раздражало в ней лютую злость.

«Это все из-за него! — в ярости думала девушка, стараясь себя оправдать. — Он сам виноват, сам себя до такого довел! И меня довел! И Вадима, и Арину. Они все страдали из-за него. У меня просто не было выхода. Он это заслужил. Пусть мучается. Даже покончить с собой не мог нормально, тихо, в ванной. Нет! Ему обязательно нужно устроить зрелище, чтобы все видели, чтобы все сострадали ему, чтобы его пожалели. Нет, он не достоин этого».

Жгучий гнев обжигал душу. Все обиды, перенесенные только что, и боль Вадима и Арины, которые она воспринимала, как свои, она перенесла на отца. Вывернутая наизнанку душа требовала, чтобы он страдал также, а то и больше, чтобы его ежесекундно разрывала адская боль, чтобы сердце разрывалось на куски, чтобы ему жить, действительно, не хотелось. Она обо всем этом думала в порыве ярости, а потом сама удивлялась, откуда в ней столько жестокости, и ревела.

Как обычно, перед вечеринкой Татьяна пришла пораньше, чтобы порепетировать в холле, хотя фоновые танцы для бармен-шоу не предполагали никакой сложной хореографии или смешения множества стилей. Это были обычные гоу-гоу движения, которые просто требовалось делать синхронно. Но Татьяна через танцы выплескивала быстро накапливающуюся негативную энергию. В холле в одиночестве она танцевала агрессивно, со всей экспрессией, на которую была способна, под музыку, которая нравилась ей, двигаясь не по чьим-то инструкциям, а так, как просило тело. А тело жаждало резких движений, сложно закрученных элементов, трудно выполнимых прыжков и пируэтов. Она металась по всему холлу от гардероба к зеркалу, от входа до административной стойки, из угла в угол, подогревая себя ненавистью к отцу, досадой от того, как все получилось с Вадимом, и сожалениями о том, что не смогла ничего исправить.

Когда в клуб начали приходить сотрудники, девушка убежала в гримерку переодеваться и наносить марафет на лицо. Специально к шоу Арина через Татьяну заказала у Адлии костюмы в тематику вечера. Все танцовщики должны были носить боди цвета шампанского с узором из страз в виде пузырьков, а поверх — прозрачные плащи, похожие на дождевики, только по форме напоминающие фигуру бутылки. На головы им напялили шляпки из твердого прозрачного пластика в форме брендовых бокалов, перевернутых верх дном, которые полностью накрывали лица, зауживаясь к шее. Спереди к плащу пришили логотип «Мартини». На ногах они носили прозрачные пластиковые сапоги с белыми подошвами и молниями.

Первые два часа до начала шоу гоу-гоу работали как обычно. Татьяна слышала, что бармен-чемпион со своей свитой уже приехал и расположился в комнате отдыха, откуда выгнали всех сотрудников. Девушка танцевала во вторую очередь, поэтому имела время сбегать покормить Рыжку в подвал. Только она вышла в неоновый коридор, как ее подловила Арина.

— Так, Подсолнух, беги в бар, возьми там поднос с фруктами и неси в комнату отдыха, — приказным тоном проговорила арт-директор.

— Почему я? — возмутилась Татьяна.

Она уже была в сценическом костюме.

— Ну, во-первых, потому что я сказала, — грозно пояснила женщина, а потом, смягчившись, добавила. — А, во-вторых, потому что там Вадик.

Арина кокетливо ей подмигнула и многозначительно кивнула, подняв брови. Татьяна встрепенулась и машинально подтянула живот и попу.

— Так что сиськи в кучу и вперед, — посмеялась директор.

Девушка смутилась, но улыбнулась, проводив ее взволнованным взглядом до самого кабинета. В словах Арины было много полезного. Она решила снять плащ перед тем, как отправиться за подносом, чтобы показать себя во всей красе. Только она развернулась обратно к гримерке, как уткнулась в охваченного злобой Павлика. Он стоял, скрестив руки, и щурился на нее.

— Ах, вот, в чем дело, — протянул парень по-злодейски. — Значит, ты из-за Арининого сынка меня бросила?

Татьяна опешила.

— Ну, конечно, нахуя тебе администратишка, живущий с мамой, когда есть сынишка директора, да? Да еще и перспективный художник. Задорого пизду-то продала? Только не говори, что за талант?

Девушка сморщилась в оскорбленном недоумении, находясь в таком шоке, что даже ответить ничего не могла. Только чувствовала, как кулаки горят от гнева в желании влепить ему хорошенько по роже.

— Хотя тебе же не в первой, да? Пиздой торговать?

Он злорадно расхохотался. Татьяна закачала головой.

— А он-то в курсе?

Павлик коварно подмигнул и, сильно толкнув ее плечом, направился в сторону служебного коридора. Татьяна схватилась за руку, потому что было больно. Она потянула шею и покрутила плечевым суставом. В груди все кипело. Ей понадобилось время, чтобы отойти от шока и успокоиться. Наконец, придя в себя, она опомнилась и побежала за Павликом, который, она была уверена, отправился в комнату отдыха. И не ошиблась. Еще идя по коридору, девушка слышала всполошенный голос Вадима и мстительный тон Павлика.

— Что это? Откуда? — спрашивал Вадим.

— В ее же телефоне нашел, — отвечал, усмехаясь, Павлик. — Прикинь, какая самовлюбленная сука, хранит у себя порнуху с собой же в главной роли.

Он расхохотался. В этот самый момент Татьяна появилась в проеме открытой двери и увидела перед собой странную картину. На угловом диване полукругом расселись Вадим, Дэн, Алиса и еще одна девушка. Павлик сидел перед ними на корточках, опершись локтем на журнальный стол, и показывал экран своего смартфона. У всех четверых на лицах застыло выражение смущения и недоумения. Павлик смеялся с распахнутым ртом. Вадим смотрел на него в колебании, а потом не сдержался и треснул кулаком в лицо, съездив по щеке. Девушки ахнули. Татьяна в душе торжествовала, будто он исполнил ее заветную мечту, к которой она стремилась всю сознательную жизнь.

— Ты, вообще, кто такой, урод? — спросил Вадим, подняв Павлика за грудки.

На лице последнего застыло выражение ужаса. Он схватился за щеку. Глаза закатились и уставились на дверь. Все остальные перевели за ним взгляды на Татьяну. Она отпрянула и застыла, от неловкости стянув плащ к центру в попытке прикрыть срам. Шляпка в форме стакана сейчас очень пригодилась, потому что лицо залилось краской стыда.

— И с этим ублюдком ты спала в подвале? — с омерзением спросил Вадим, бегая глазами по Татьяниной фигуре, ища, куда смотреть, потому что глаза спрятались за отражением лампы на шляпке.

— Там коты были, — только и смогла произнести она, совершенно потерявшись в этой ситуации, в мире и в жизни.

Вадим уставился на нее, как на сумасшедшую. Остальные трое тоже. Алиса первое время смотрела так, будто и не понимала, кто перед ней. По взгляду Дэна было понятно, что он узнал Татьяну, но смотрел на нее с неприязнью и отчужденностью. Вторая девушка переводила ничего не понимающий взгляд с Вадима на дверь и потряхивала головой, как бы сбрасывая неловкость ситуации. Павлик со страхом в глазах смотрел на возвышающегося над ним парня и потирал ушибленное место, стараясь не шуметь и больше не привлекать к себе внимания. Вадим отпустил его, отчего тот сразу упал на пол, но быстро приподнялся и сел.

— А мать говорит, у меня вкус хреновый, — помотал головой парень и расставил ноги на ширине плеч, а руки упер в бока.

— Согласна с твоей матерью полностью, — постаралась выдавить улыбку Татьяна.

Уголки его губ потянулись наверх, но он сдержал себя и опустил глаза.

— Иди отсюда, урод, — прикрикнул Вадим на Павлика, развернувшись к нему корпусом. — И порнуху свою забирай, задрот.

Дэн с Алисой выдавили по смешку. Павлик, обескураженный, поднялся с пола, отряхнулся и, схватив телефон, вышел из комнаты. Татьяна специально сделала несколько шагов назад, чтобы не пересечься с ним на выходе. В проеме двери он просверлил ее обиженным взглядом, поджал подбородок и скрылся за дверью.

— Вообще, я могу все объяснить, — после восстановления способности мозга размышлять проговорила Татьяна, снова заполонив проем двери.

Все, кроме Вадима, с любопытством на нее посмотрели. Тот сразу отвернул голову в сторону.

— Это не порно, — начала она. — И я не самовлюбленная сука.

Парень перебил, вскинув голову с усмешкой:

— Ну, знаешь, здесь я согласен с этим уродом полностью.

Все четверо поджали рты, как по синхронизации, и опустили глаза. Татьяна задержала дыхание на несколько секунд. Вадим посмотрел на нее бездушно. Из коридора послышался бархатный голос.

— Подсолнух, на подиум.

Татьяна невольно обернулась на звук и поймала строгий взгляд арт-директора, которая несла в руках поднос с фруктами.

— Быстро!

Девушка последний раз взглянула на Вадима с досадой и побежала в зал.

В полночь на сцену вышел Дэн с помощницей под жаркие аплодисменты толпы. В качестве реквизита он использовал барную стойку, похожую на широкую кафедру, и кучу бутылок с разными алкогольными и не только напитками. На стойке была расставлена посуда, фрукты, лед и необходимые инструменты. Сзади танцовщицы, выстроившись в стройный ряд, поблескивая пластиком и стразами, синхронно исполняли под музыку движения в стиле гоу-гоу. На передний план они выходили лишь для заполнения паузы между представлениями. Программа рассчитывала пять разных шоу с приготовлением пяти авторских коктейлей, которые посетители затем могли приобрести в баре.

Выступление начиналось с простого. Дэн демонстрировал бутылки, показывал, что в них реальный алкоголь, предъявлял публике инструменты и продукты, а затем стал жонглировать всем этим. Бутылки, фрукты, шейкеры взлетали в воздух по очереди, перекручиваясь и перемешиваясь, перелетая от Дэна к помощнице и обратно, а иногда идеально приземлялись на стол, будто всегда там стояли. При этом бармены умудрялись танцевать, выдавать зрителям веселые гримасы, специально плошать, пугая толпу, но в последний момент выхватывать стремительно летящую вниз бутылку. Публика, прикованная к сцене, обычно громко охала, в воздухе повисало на секунду напряжение, а затем все с облегчением выдыхали, и веселье возобновлялось. Хорошо подыгрывала артистам музыка, которая на опасных моментах становилась тревожной, а на веселых — забавной, похожей на ту, что играла в «Деревне дураков».

Вадим с Алисой сидели за одним из передних столиков. Девушка смотрела на своего парня завороженно, охала и ахала громче всех, задорнее всех смеялась, после каждого спасенного «промаха» аплодировала с наибольшим усилием. Вадим смотрел на друга с улыбкой. На «промахи» реагировал спокойно, только смеялся. Татьяна пользовалась случаем и любовалась им из-под пластика. Давно она не видела его таким расслабленным, спокойным и радостным, таким, каким она его встретила и помнила. Видя его таким живым и умиротворенным, она искренне радовалась, даже если не была к этому причастна. Ей хотелось, чтобы он чувствовал себя хорошо и весело, а не страдал и не заливал горе алкоголем. От того, что ему было легко, ей тоже было легко, и она искренне улыбалась.

После шоу Дэн с помощницей подсели к друзьям. Отработав свое, они начали отдыхать. Вадим с Алисой встретили их бурными аплодисментами. Компания продолжила веселье, заказав много алкоголя и еды.

Татьяне после сцены торопилась на помощь Адлии. Вбежав в подсобку, она кинулась к женщине, что спокойно пила чай за столом, и подсела к ней рядом на корточках.

— Он здесь! — радостно проговорила она, заглядывая женщине снизу в лицо.

Та нахмурилась.

— Вадим, — пояснила Татьяна.

Ее переполняло приятное волнение. Она резко встала и начала ходить по комнате солдатским шагом. Адлия наблюдала за ней с доброй улыбкой, как будто вспомнила себя такой же.

— Туалеты нас ждут, — сбила она ее романтический настрой через пару минут, посмеявшись. — Пошли.

Они надели халаты, захватили тележки и неспешно отправились к туалетам первого этажа. Как обычно начали с двух концов по кабинке. В первой же было занято. Татьяна услышала звук слива воды и решила подождать, пока человек выйдет, чтобы не нарушать порядок уборки, и встала сбоку от двери, в противоположной стороне от очереди, чтобы сразу войти. Дверь распахнулась. На девушку наткнулась Алиса. Секунд десять они тупо смотрели друг на друга, растерявшись.

Алиса совсем не изменилась. Волосы были такие же пышные, рыжие, волнистые. Глаза смешливые. Улыбка яркая. Движения шустрые. Она только чуть-чуть похудела — сильнее выпирали скулы, и талия стала тоньше. Татьяне приятно было ее видеть. С ней ассоциировались только веселые воспоминания, поэтому она ей улыбалась радостно. Зато Алиса не питала взаимной симпатии. Через десять неловких секунд она опустила глаза. Татьяна поняла, что надо объясниться.

— Слушай, все не так, как ты поняла, — сказала она, перегородив ей дорогу. — Это было не порно…

— Да оно и видно, что это не порно, — затараторила Алиса, разволновавшись, и затеребила кольцо с голубым камнем на безымянном пальце.– Я и не подумала. Это какой-то перфоманс. Я слышала про такие… эротические театры. Это целое искусство! Я рада, что ты… нашла себя в этом.

— Нет, — нервно усмехнулась Татьяна. — Я не находила… Это просто…

— Халтура? — подхватила девушка. — Тоже круто. Это нормально. Я тебя не осуждаю ни за что.

— Какая халтура? — бессильно развела руками Татьяна, а потом резко подняла глаза на девушку и высказала. — Я, вообще, на аниматора учусь!

Она сама не знала, зачем сказала именно это, будто учеба в школе анимации автоматически давала ей индульгенцию. Это получилось необдуманно, как всегда в стрессовой ситуации.

— Оо, — удивилась Алиса, опустив уголки губ. — Похвально.

Снова наступило неловкое молчание, зудящее и раздражающее нервы изнутри. Обе смотрели в пол, а потом одновременно подняли друг на друга глаза и заговорили, но тут же остановились. Алиса заулыбалась и жестом предложила Татьяне продолжать, но та вежливо настояла, чтобы говорила первой она.

— Слушай, хочешь, я поговорю со знакомым аниматором? Помнишь, я тебе рассказывала, у которого интервью брала? У него же своя анимационная студия. Может быть, он возьмет тебя на стажировку.

Она воодушевленно посмотрела на Татьяну. Та раскрыла рот от неожиданного предложения, но потом заулыбалась и кивнула.

— Если тебя не затруднит…

— Ой, да брось! — махнула рукой Алиса. — Авось, это сыграет значительную роль в твоей судьбе. Мне однажды помогли, теперь моя очередь тебе помочь. А то так и будешь… халтурить.

Она наигранно улыбнулась. Татьянино лицо невольно приняло разочарованное выражение, но быстро исправилось и снова натянуло улыбку.

— Спасибо, — сказала она скромно, опустив глаза.

— Ты тут еще и уборщицей подрабатываешь? Неужели мало платят? — заботливо спросила Алиса, разглядывая форменный колпак на голове девушки.

— На жизнь хватает, — ответила Татьяна с нарочитой легкостью.

Та закивала понимающе, сжав губы.

— Ну, что ж, я тогда через Вада с тобой свяжусь, как поговорю с этим… аниматором.

Алиса вышла из кабинки полностью и начала шагать к залу, показывая большим пальцем куда-то назад. Татьяна еще раз поблагодарила ее. Девушка улыбнулась в ответ на секунду и шустро скрылась в толпе. Очередь недовольно глазела на уборщицу, потому что кабинка пустовала, а она закрывала туда вход, поэтому Татьяна скорее прошмыгнула внутрь и начала собирать мусор.

После уборки Татьяна чуть не выбежала на подиум в халате. Адлия успела ее окликнуть. Девушка сбросила небрежно форму прямо на пол, извинившись перед женщиной, и побежала стремглав в зал. Шляпку натянула на голову по пути. Плащ она забыла в гримерке. Пришлось танцевать в одном боди, впрочем, так было даже удобнее. Сегодня она танцевала на подиуме с шестом у центрального бара между барной стойкой и столиками. Оттуда открывался хороший вид и на тех, кто танцевал в зале, и на тех, кто сидел в ресторанной зоне.

Татьяна смотрела на третий от себя стол, за которым дружно смеялись Вадим, Алиса, Дэн и его помощница. Когда она взбиралась на подиум, Вадим рассказывал какую-то, явно смешную, историю, потому что постоянно посмеивался сам и заражал других. Татьяна с любопытством смотрела на него, будучи не в силах стянуть улыбку с лица. Потом компания разразилась хохотом. Она продолжала танцевать и глазеть на них.

Подсознательно девушка пыталась привлечь внимание Вадима. Все тело на уровне инстинктов и рефлексов подчинялось этому желанию. Танцовщица извивалась на максимуме своих возможностей, активнее крутилась вокруг шеста, задирала ноги в идеальном шпагате, выставляла в сторону компании попу, выпячивала в красивых изгибах корпуса грудь, и стреляла глазами в парня. Поначалу он посматривал на нее украдкой, просто отвечая непроизвольно на каждый ее меткий выстрел, потом начал приостанавливать взгляд на секунды и щуриться, сдерживая ухмылку, а потом и вовсе уставился на нее в ответ, открыто, нахально и во все глаза.

Татьяне нравилось видеть, как возгорается в нем желание. Она почувствовала, что все еще имеет маленькую власть над ним. Хотя бы такую. В его глазах возбуждение перемешивалось со злостью. Парень смотрел с усмешкой, презрительно, но при этом не мог оторваться, жадно прохаживался глазами по ее телу сверху вниз и снизу вверх, разглаживая взглядом каждый изгиб. Пламя особенно возгоралось, когда она демонстративно раздвигала ноги, раскрывая натянутые внутренние мышцы бедер, или вставала к нему спиной, наклонялась, и выпячивала ягодицы, тряся ими под музыку. Затем обвивала шест рукой и ногой, крутилась вокруг своей оси, медленно сползала с вожделением. Возбуждение нарастало и в ней, как сообщающийся сосуд, в ответ на его возбуждение. Это было одновременно волнительно и немного страшно. Она боялась, что выйдет за рамки дозволенного, не удержится, набросится на него, потому что неизмеримо сильно соскучилась и хотела его зверски. Но так прошли отведенные ей двадцать минут, и пора было покидать подиум. Вадим проводил ее взглядом до самой гримерки.

Когда Татьяна в следующий раз вышла в зал, за столом уже никого не было. Она начала искать их взглядом в толпе танцующих людей. Голов было много, мужских и женских. Все тряслись под музыку. Тела извивались и прыгали в пьяном угаре. Наконец, на глаза попалась растрепанная русая голова, выпирающая из общей массы. Вадим танцевал с незнакомкой модельной внешности, обхватив ее за талию. Возбуждение тут же пропало, сменившись обидой.

Татьяна продолжала следить, как он с закрытыми глазами трясет головой, хватает девушку за руки и крутит вокруг себя, как прижимает ее к себе вплотную, гладит по спине, хватает за попу. Девушка отвечала с такой же страстью, целовала парня в шею, стукалась лбом в упругую грудь, стискивала костлявые плечи. Он что-то шепнул ей на ухо. Девушка заулыбалась. В обнимку они стали продираться сквозь толпу к выходу. Проходя мимо подиума с Татьяной, Вадим нагло посмотрел на нее, ухмыльнулся и развел руками, как бы показывая, что она сама его вынудила. Она закатила глаза и демонстративно отвернулась.

«Как у вас все просто, — сердито подумала Татьяна, вяло двигаясь под энергичную музыку. — Ну, и катитесь!». Одно ей стало утешением, что Муравьева была для него одной из таких же мимолетных связей ей назло.

Глава 24. Веретено

Близился Татьянин день рождения. Она ломала голову сначала над тем, стоит ли его праздновать, а после — над тем, как. Самую большую проблему в этом составляли желание и невозможность пригласить на праздник Вадима. Времени на организацию чего-то интересного и масштабного не хватало, поскольку приходилось готовиться к вечеринке в честь Дня Космонавтики. Клубом снова планировалась большая танцевально-музыкальная постановка, где Татьяне отвели одну из главных партий. К тому же, Арина активно занимала ее своей работой. Впрочем, девушке это нравилось даже больше, чем репетировать с танцовщиками под руководством Светы. Коллеги все еще сплетничали и относились к ней, как к продажной и беспринципной выскочке, которая помимо всего прочего решила соблазнить сына арт-директора, чтобы построить карьеру в клубе. Сначала ее это сильно напрягало, но Арина научила смеяться над этим. И Татьяна начала смеяться всем злыдням в лицо.

Девушка донимала своими муками выбора подходящей идеи для праздника всех, кто хоть немного готов был ее послушать. Адлия страдала больше всех, тем не менее терпеливо выдавала кое-какие варианты, но Татьяне они все не подходили. Лада предлагала только безумные, хоть и романтичные, которые Татьяна не только позволить, но и представить толком не могла. С Ариной разныться было невозможно, но ей девушка докучала просьбами как-нибудь свести ее с Вадимом, а точнее, заставить того прийти на день рождения.

— Подсолнух, ты совсем обнаглела? — возмущалась арт-директор, когда после встречи в рекламном агентстве подвозила Татьяну до школы рисования. — Думаешь, я враг собственному сыну?

Девушка стушевалась и отвернулась к окну.

— Я его не для тебя рожала, — добавила Арина многозначительно, то ли в шутку, то ли всерьез.

— Ты что, еще до рождения ему возлюбленную выбрала? — буркнула Татьяна. — Ты похлеще моего отца будешь.

Арина расхохоталась, заруливая к остановке в пяти минутах ходьбы от школы. Они попрощались. Девушка, удрученная, зашагала по сухому пыльному асфальту во дворы.

Апрельское небо слепило глаза, поэтому все горожане смотрели под ноги. Уже несколько дней подряд стояла солнечная погода, высушившая, казалось, абсолютно все лужи в городе, даже там, где вода поступала из подземных источников. Из-за этого и воздух казался сухим, песочным и душным. Зато солнышко приятно грело спину и румянило щеки.

Русик был на месте, когда Татьяна вошла в аудиторию. Никого не замечая, он вырисовывал стилусом в программе замысловатые узоры с сердечками и цветами. Девушка поздоровалась и без стеснения уставилась на экран, пытаясь понять, чем так старательно занят приятель. Русик вместо приветствия лишь кивнул головой и выдал: «угу», не отрываясь от монитора. На фоне белого квадратного листа узоры расцветали из нижнего края, растекались по дну в оба угла и затем поднимались вверх, но не достигали потолка. В них вплетались листья, цветы и просто заковыристые линии. Татьяна предположила, что парень рисует открытку.

— Что это? — спросила она прямо.

— Это для Елены, — довольно ответил Русик не поворачиваясь, а потом, словно опомнился, резко повернулся к Татьяне и воскликнул. — Танька! Ты должна мне помочь. У меня есть идея.

Девушка заранее приняла отрицательную позу и выразила скепсис на лице. Любая идея, связанная с Муравьевой, ей заведомо не нравилась. Маленькие глаза Русика наполнились надеждой. Он смешно ими моргал, потому что густые брови, сдвинутые к переносице, норовили закрыть обзор полностью.

— Слушаю, — сказала она с неохотой, по-деловому.

Русик развернулся и положил локоть на стол, сдвинув планшет вплотную к монитору.

— Короче, у меня есть друзья, которые создают квесты в реальности, — начал рассказывать парень, а потом заглянул Татьяне в глаза и спросил. — Помнишь, проекцию на четырнадцатое февраля?

Девушка кивнула.

— Это я для них делал. Короче, у них новый квест, в котором игроки выбираются из лабиринта.

Русик восторженно выставил руки вперед с растопыренными пальцами.

— Ты должна позвать туда Муравьеву и меня. А я покажу ей там в темноте свой сюрприз-проекцию, — довольно закончил он, откинулся назад и чуть не упал, потому что спинка кресла находилась с правого бока.

Татьяна задумалась.

— Романтично же, да? — в глазах парня загорелось пылкое предвкушение.

Девушка пожала плечами улыбнувшись. «Кстати, неплохая идея для дня рождения», — подумала про себя.

— Сколько там нужно человек?

— Всегда четное, — просто ответил парень. — Четыре-шесть. Восемь, кажется, максимум.

— Отлично.

— Ты согласна? — удивился Русик обрадованно, хотя до этого говорил таким тоном, будто у Татьяны не было выбора.

Она посмеялась и кивнула.

— У меня же день рождения будет. Я подумала, почему бы не отпраздновать его квестом.

— Вау! — воскликнул Русик, вытаращив веселые глаза. — Круто. Тогда считай это моим подарком. Я все организую. Хавчик только за твой счет.

— Круто, –удивленно обрадовалась Татьяна.– Спасибо.

— Сработаемся, — подмигнул приятель.

На этом моменте к девушке подошел Виталий и потребовал предъявить домашнее задание, которое она сделала не до конца, да и то, что сделала, пришлось переделывать. Это давалось все сложнее, потому что Татьяна погрузилась в мысли о предстоящем дне рождения.

Первая проблема решилась, на Татьянину удачу, легко и просто и без особых усилий с ее стороны. Она не могла не радоваться этому. Большую часть этой радости занимало то, что она может помочь Русику заполучить его любовь, а себя навсегда избавить от потенциальной соперницы, и все одним махом. Но главную проблему еще предстояло решить — как затащить на этот квест Вадима. Определенно действовать надо было через Ладу.

Лежа на подоконнике перед сном, Татьяна решила отправить подруге аудиосообщение:

— Лада, теперь у меня намечается день рождения, и мне нужна твоя помощь. Русик обещал организовать нам квест в лабиринте. У него там свои корыстные цели, но не суть. Там нужно четное количество человек. Я хочу пригласить вас с Юрой, Русика, еще одну девушку и Вадима. Помоги мне его заманить как-нибудь, пожалуйста.

Последнее предложение она произнесла особенно жалостливо, почти уничижительно.

— Ну, его только грудой хлама из керамики можно завлечь, — деловито проговорила Лада в аудиоответе. — Давай, я ему ляпну, что моя знакомая, типа, готова отдать семейный сервиз на сто двадцать персон, привезу на место, а там уж удерживай его сама. Но лучше приготовь все-таки парочку керамоништяков. Больше шансов, что останется.

— Отлично, спасибо! — отписалась Татьяна и скинула стикер с признательно лыбящимся смайлом в чат.

На следующее утро она побежала по всем магазинам, где продавалось хоть что-нибудь керамическое, скупать все, что пригляделось. В одном торговом центре она набрела на магазинчик восточных сувениров, где на витрины выставили расписные многоцветные блюда огромных размеров, больше похожие на элементы декора для украшения гостиных, чем на посуду для сервировки стола. Цены зависели от диаметра: от полутора до пяти тысяч за блюдо. Одного блюда казалось недостаточно, а несколько уже вылетали в копеечку. Татьяна минуты три сомневалась, но подумав, что любовь важнее материальных благ, купила пять блюд на треть своей зарплаты.

Русик сообщил, что квест состоится в понедельник, специально для Муравьевой, в ее выходной, даже если он не совпадал с датой Татьяниного дня рождения. Впрочем, и ей это было удобно. Осталось только Муравьеву пригласить. Разговора с ней Татьяна боялась, но все равно решила поговорить лично. Узнав у Русика расписание репетиций, она подкараулила Муравьеву у служебного входа театра.

Погода стояла умеренная, почти безветренная. Находиться на улице было приятно, поэтому час ожидания превратился в легкую круговую прогулку по тротуару вдоль здания в радиусе пятидесяти метров от входа. Муравьева выбежала в компании коллег, но, увидев Татьяну, попрощалась с ними и подошла к ней. Лицо ее не выражало ни удивления, ни недоумения, ни злости. Только легкая, едва заметная, усмешка проявлялась в уголках губ.

— Привет, — с волнением произнесла Татьяна, крепче сжимая в кармане пальто телефон.

— Привет, — спокойно ответила Муравьева, открыто глядя ей в лицо.

Татьяна от такого откровенного и внимательного взгляда стушевалась и опустила голову.

— Я… хотела тебя пригласить… на свой день рождения, — говорила она медленно и неуверенно, будто перед каждым словом вспоминала, как оно произносится.

Муравьева приподняла брови и хмыкнула. Постепенно на лице вырисовывалась улыбка.

— После мастер-класса? — спросила с недоверием.

Татьяна сглотнула и отвернулась в сторону улицы, по которой со скоростью пешеходов проезжали автомобили.

— Я делаю это исключительно ради Русика, — твердо сказала она.

— Того забавного, с которым ты на спектакль приходила? — Муравьева, улыбнулась полностью.

— Да. Он в тебя безумно влюблен, если ты вдруг не заметила.

Татьяна, наконец, посмотрела ей в глаза. Та засмеялась и задумалась, скребя носком по пыльному бетону.

— Хм, ну, раз ты настаиваешь, — усмехнулась балерина и встала ровно в первую позицию.

Татьяна взглянула на нее с удивлением и любопытством. Она не знала, что Муравьева должна испытывать и что испытывала, но почему-то сомневалась, что та могла так легко и просто согласиться на приглашение на вечеринку от соперницы, даже если считала, что Татьяна ей конкуренцию составить не может.

— Я понимаю, почему Вадим это сделал, но не понимаю, зачем это тебе? — спросила она прямо, поняв, что увиливать от этого разговора глупо.

Муравьева посмотрела на нее так, будто ждала этого вопроса.

— То был договорной поцелуй, — она ответила как будто с облегчением. — Вадим вежливо попросил меня ему подыграть в обмен на помощь с переездом.

У Татьяны от сердца отлегло, словно многотонный балласт растворился в душе. Она задышала чаще, сверля Муравьеву глазами, чтобы добыть как можно больше информации.

— Знаешь, я бы в него влюбилась, если бы не ты, — продолжала Муравьева, с веселым прищуром глядя во взбудораженное лицо Татьяны. — Но мне сразу стало ясно, что в сравнении с тобой у меня нет шансов. А я не ввязываюсь в игры, где гарантированно проиграю.

Татьяна поразилась ее откровенности и в глубине души благодарила. Она совсем не ожидала услышать такое признание, но подсознательно мечтала об этом. И сейчас была готова почти расплакаться и кинуться на старую подругу с объятиями, но вместо этого саркастично заметила:

— Ты слишком рациональна.

Муравьева усмехнулась и закивала.

— Сама страдаю. Наверное, поэтому меня и тянет к вам с Вадимом. Вы оба… чувственные, что ли.

Они обе рассмеялись друг другу в лицо, не потому, что это было смешно, а потому что хотелось избавиться от давно накопившихся негативных чувств и просто радоваться тому, что все разрешилось именно так. Татьяна вспомнила, как они веселились когда-то вместе, как гуляли по улицам Петербурга, болтали о всякой ерунде и хохотали, забыв про то, что должны вести себя прилично, как подобает воспитанницам академии балета. И сейчас Муравьева, видимо, тоже вспомнив их прошлые прогулки, предложила пройтись немного, подышать воздухом и поболтать. Она хотела узнать, как Татьяна сбежала, как жила здесь все это время, как, вообще, решилась на такой отчаянный шаг и как устроилась теперь. Девушка разоткровенничалась и рассказала всю историю с самого начала, с самого поезда, где встретила Ладу, сводную сестру Вадима. Они вместе посмеялись над тем, как иронична бывает судьба.

— Теперь, пожалуй, я убеждена, что все в жизни не просто так, — говорила Муравьева, когда они обсудили причуды фатума. — И есть на небе какое-то веретено судьбы.

Татьяна посмеялась. Она сама не знала, как к этому относиться, но и не отрицала, что такое вполне может быть.

— Раз уж так, — сказала Татьяна в ответ, — то встреча с Русиком — это твоя судьба. Ему гороскоп тебя обещал. Он в это свято верит.

Девушка опять посмеялась.

— Неужели? — поддержала ее Муравьева. — Ну, тогда расскажи о нем подробнее.

Татьяна начала новую историю. Так они гуляли дотемна.

Глава 25. Лабиринт (ч. 1)

В саму дату рождения Татьяна с Адлией за просмотром турецкого сериала облопались тортов и пирожных из любимой пекарни напротив, запив это бутылкой вкусного белого сухого. Женщина, будучи практичной особой, не любила дарить подарки-сюрпризы, потому заблаговременно спросила у Татьяны, что она хочет. Девушка заказала платье, которое давно мечтала сшить, даже нарисовала эскиз, но из-за нехватки времени и средств постоянно откладывала на потом. Адлия охотно согласилась помочь его реализовать.

В день рождения Татьяна примерила подарок и долго крутилась перед зеркалом. Платье, действительно, очень шло к ее фигуре и лицу, подчеркивая все достоинства и скрывая недостатки. Материал Адлия подобрала сама по примерным описаниям заказчицы, выбрав шелковый крепон, плиссированный тонкими складками, мягкого желтого цвета. Юбка имела свободный крой, опускалась чуть ниже колен и красиво развевалась на ветру при ходьбе. Талию окаймлял атласный широкий пояс цвета французской лазури, завязывающийся пышным бантом на пояснице. Зона декольте выделялась широким V-образным вырезом, острым концом впивающимся ровно в солнечное сплетение, в который было вплетено нежное кружево такого же оттенка, что и пояс. Вырез тянулся до плеч, с которых как бы спадали короткие строгие рукава. Татьяна пришла в восторг.

— Спасибо, Адлия! Шикарное платье! — с восхищением произнесла она, будучи не в силах оторвать от себя в этом платье глаз.

— Тебе очень идет, — довольно улыбнулась соседка, положа руки на бока. — Вадим не должен устоять.