Железные амбиции. Мои победы с Касом Д'Амато Тайсон Майк

Контролируемая Норрисом пресса ополчилась на Каса. Ни для кого не являлось секретом, что многие репортеры, освещавшие боксерские мероприятия, состояли у миллионера на службе. Роберт Бойл, взявший у Каса интервью для журнала Sports Illustrated, подтвердил, что репортеры получали деньги напрямую от Норриса или же от промоутеров, контролируемых Международным боксерским советом. Они стряпали публикации, позитивно преподносившие деятельность Совета. Джон Бономи, помощник окружного прокурора в штате Нью-Йорк, однажды красочно описал, как эти репортеры по утрам в субботу выстраивались в очередь в Madison Square Garden, чтобы забрать свой очередной конверт с наличными. По его рассказам, на крупных спортивных мероприятиях – таких как поединки за чемпионский титул – было принято обеспечивать прессу проститутками. Спортивных обозревателей обслуживали бесплатно, а репортеров рангом пониже – со значительной скидкой. Джон Бономи так и не обнародовал своих открытий, потому что он охотился за крупной рыбой – такой как Карбо – и ему было нужно поддерживать хорошие отношения с прессой.

Нападки СМИ на Каса не прекращались. Джо Уильямс, репортер, состоявший с Норрисом в приятельских отношениях, писал: «Возможно, сейчас Флойд Паттерсон и не худший в истории бокса чемпион мира в супертяжелом весе. Однако вскоре он станет таковым, пока в боксерском мире не возникло более причудливого персонажа, чем Кас Кристиан[83]… У чемпиона в тяжелом весе, который в результате бестолкового руководства бредет в неизвестность, нет перспектив». Уэнделл Смит, чикагский спортивный обозреватель, убеждал Паттерсона бросить Каса и перейти в Международный боксерский совет, где он сможет гораздо успешней строить карьеру. Карикатуристы рисовали Д’Амато в образе Дон Кихота, сидящего верхом на лошади и с лицом Флойда на щите, а на дальнем фоне проступали ветряные мельницы.

Однако у Каса в своем углу ринга тоже были журналисты. Эдди Борден часто публиковал на страницах своей газеты передовицы в защиту Д’Амато. Так, в одной из статей, вышедшей под заголовком «Шантаж продолжается», он писал: «Беспощадный, безжалостный крестовый поход против Каса Д’Амато в нью-йоркских газетах не заканчивается. Только по той причине, что у этого человека есть принципы и стойкость, они пытаются испортить его отношения с Флойдом Паттерсоном. Если бы такие методы использовали менеджеры по боксу, то их, скорее всего, назвали бы беспринципными мошенниками. Но так как убогую и дешевую тактику использует пресса, это считается обычной работой спортивного журналиста, который придерживается собственного стиля. Бог в помощь таким журналистам, если это образец их этики!»

Кас высказал свое мнение о журнале Sports Illustrated, который справедливо относился к нему: «Сотрудники этого издания всегда были честны по отношению ко мне. Они поддерживали меня, так как знали, что я веду борьбу с организацией, которая умышленно вредит моему бизнесу. Международный боксерский совет намеревался подорвать мою деятельность. Он публично характеризовал меня как Дон Кихота, стремясь создать впечатление, будто я несмышленый молокосос, который сражается с ветряными мельницами. Правда заключается в том, что я лишь пытался быть профессиональным менеджером и обеспечивать для талантливого боксера те возможности, которые он, по моему мнению, заслуживает… Однако руководители Совета целеустремленно лишали его этих возможностей, потому что он не был подконтролен им».

Артур Манн, авторитетный журналист, освещавший в основном тему бейсбола, провел много времени с Касом и написал (сам и в соавторстве) серию статей, которые задокументировали борьбу Д’Амато с Международным боксерским советом. В одной из них Манн отмечает: «Самая злобная в истории спортивной литературы пресса деградировала до предела, стремясь очернить имя, характер, порядочность и методы Каса Д’Амато. В этих целях публиковались всевозможные слухи, искаженные интервью, а также преднамеренная ложь. В ход шло все, что могло навредить этому человеку».

По рассказам Джина Килроя, Международный боксерский совет дошел до того, что стал намекать на нетрадиционную сексуальную ориентацию Каса: «Был пущен слух, что он гей, что он такой-сякой. Было сделано все, чтобы унизить его. Но невозможно уничтожить репутацию такого человека в глазах нормальных парней из боксерского мира. Речь не о тех, кто целует задницы другим, а о нормальных, сильных духом парнях». Атаки на Каса продолжались и на другом фронте. Нат Флейшер в журнале Ring – в этой самопровозглашенной библии бокса – обвинил Каса в «создании ужасных условий для занятий боксом». На страницах еженедельника Эдди Бордена Weekly Boxing World Кас сказал такие слова в свою защиту: «Интересно, является ли простым совпадением то, что Ring постоянно критикует меня с Флойдом Паттерсоном, одновременно защищая действия Международного боксерского совета… Моя позиция в отношении бокса всегда отличалась определенностью: необходимо создать конкуренцию на должной основе. В этом случае менеджеры могут добиться лучшей цены для своих боксеров в результате торгов, баланса предложения и спроса, а не вследствие навязывания промоутером своей воли. Я считаю, что боец также должен получать справедливую долю доходов от трансляции своих поединков по телевидению, радио и от их показа в кино».

Кас продолжал критиковать постановление суда, которое позволяло Совету контролировать телевизионные трансляции боксерских поединков: «Поскольку Международный боксерский совет курирует единственные два национальных ТВ-шоу, он как монополист может исключать из программы трансляцию поединков всех тех, кто отказывается подчиняться его условиям. Я пытаюсь противостоять Совету, разоблачая его практику, в надежде что какой-нибудь независимый промоутер прекратит сотрудничество с одним из упомянутых шоу и тем самым обеспечит надлежащую конкуренцию. Как только такая конкуренция появится, менеджеры и их боксеры перестанут опасаться противостояния с Советом». Следующим шагом Каса в его долгосрочных планах войны с этой организацией было обеспечить себе боксерское ТВ-шоу. Эти намерения еще больше обостряли его и без того натянутые отношения с Советом.

Через некоторое время Кас опубликовал в еженедельнике Эдди Бордена объявление, занявшее целую страницу. Оно было озаглавлено так: «Послание от Каса Д’Амато». Текст был следующим: «Бокс, как и любое другое предприятие, будь то война, промышленность или шоу-бизнес, должен иметь пополнение. Моя профессия – бокс, и мне для моего предприятия необходима новая смена. Представляю «звезд» бокса завтрашнего дня, которые должны выступить подкреплением для ФЛОЙДА ПАТТЕРСОНА, чемпиона мира в супертяжелом весе». Далее следовал перечень девяти боксеров, подготовкой которых он руководил. Среди них числился Джин Эйс Армстронг, открытие года в среднем весе, который вызвал настоящую сенсацию в боксерском мире, одержав 13 побед подряд. В этом списке были также Джо Шоу, олимпийский чемпион в полусреднем весе, только что ставший профессионалом, и Джо Торрес. Объявление заканчивалось словами: «Мы принимаем предложения от всех промоутеров со всей страны». Реакция, однако, последовала весьма вялая. Между тем Кас был вынужден где-то добывать средства, чтобы обеспечивать тренировки своих боксеров.

Тем временем его трофей, Флойд Паттерсон, вел по существу монашескую жизнь, проводя все свое время в тренировочном лагере в отрыве от семьи. Кас решил обратить внимание на европейских боксеров и вышел на британца Гарри Левина. Деятельность этого промоутера курировал Джек Соломонс, который, в свою очередь, был связан с Норрисом. Гарри Левин приехал в США 3 февраля 1958 года, чтобы обсудить с Касом организацию поединка с участием Джо Эрскина, чемпиона Британии.

Пока Кас обсуждал проведение поединков в Европе, Норрис и Карбо встречались за закрытыми дверьми со своими приспешниками. 10 февраля 1958 года Норрис, Карбо и Билли Браун, антрепренер Madison Square Garden, прибыли в нью-йоркскую квартиру менеджера Хайми Уоллмана. Они собрались якобы для того, чтобы поговорить о чемпионском титуле в полусреднем весе, который стал вакантен после того, как Базилио победил Шугара Рэя Робинсона в среднем весе. Однако на самом деле основной разговор шел о поединке тяжеловесов Зоры Фолли и Эдди Мейчена, который должен был состояться в Калифорнии. Фолли и Мейчен были лучшими бойцами Норриса в этой категории. Хотя Норрис не позволил им драться с Паттерсоном сразу же после его победы над Муром, теперь он был расстроен отказом Каса от любых совместных проектов.

– Как нам затем поступить с победителем? – спросил Норрис Карбо. – Если бы только мы могли заставить Паттерсона драться с ним!

Карбо не нашелся что ответить. Они вернулись к разговору о ситуации в полусреднем весе. После нескольких коктейлей Норрис вновь поднял вопрос о чемпионском титуле в тяжелом весе – он был просто одержим этой темой. «Если бы только мы могли заставить Паттерсона драться с Мейченом!» – повторил он. На этот раз Карбо отреагировал, безапелляционно заявив:

– Ты никогда не заставишь этого сумасшедшего согласиться на поединок с твоим боксером.

Норрису было невдомек, что Карбо, по существу, защищал Д’Амато. Называя его «сумасшедшим», он по сути признавал: Кас не из тех, кого можно запугать или заставить вести переговоры.

Тем временем пресса возобновила нападки на Каса. «Чемпион мира в тяжелом весе сидит, как задумчивый Будда, познавая мир, который превыше всякого ума. Шестимесячный период, обычно предоставляемый чемпиону между защитами титула, истек в день рождения Джорджа Вашингтона. Однако Флойд Паттерсон остается герметично закупоренным в кокон из драгоценной ваты», – ерничал Ред Смит, обозреватель New York Times. В свою очередь, газета New York Herald-Tribune 20 марта писала: «Настало время Атлетическим комиссиям жестко поговорить с Д’Амато. Его отношения с промоутерами – это его личное дело, но, когда он парализует весь дивизион тяжелого веса ради того, чтобы обратить частную ссору в свою пользу, ситуация уже требует пристального внимания и конкретных шагов со стороны официальных лиц».

На следующий день в Madison Square Garden прошла полицейская акция, которая на первый взгляд не касалась непосредственно Каса. Согласно указанию Фрэнка Хогана, окружного прокурора штата Нью-Йорк, по окончании очередного отборочного поединка за чемпионский титул в полусреднем весе группа детективов рассредоточилась вокруг ринга, вручая повестки в Большое жюри присяжных гангстерам и менеджерам, подконтрольным Карбо. Повестку получил и Хайми Уоллман. В конечном итоге именно его показания в суде позволили Фрэнку Хогану поймать в свои сети крупную рыбу – самого Мистера Серого.

В это самое время Кас и Флойд находились в турне по Англии с выставочными поединками. На одной из пресс-конференций Кас взял в руки микрофон и сразу же перешел к делу: «Мы должны уничтожить Международный боксерский совет! Необходимо упразднить эту организацию и ее деятельность, и это более важно для будущего бокса, чем личные перспективы – мои или Паттерсона!»

Через несколько дней, 25 марта 1958 года, Шугар Рэй отвоевал чемпионский титул, победив в Чикаго Кармена Базилио. На поединке присутствовал Джеки Леонард, промоутер с Западного побережья. Норрис передал этому человеку, что с ним хотел бы встретиться Фрэнки Карбо. Эл Уэйл, бывший менеджер Рокки Марчиано, привел Джеки Леонарда в гостиничный номер Карбо, где, по словам промоутера, было устроено «нечто, весьма напоминающее судебное заседание». Карбо считал, что Леонард не дает боксерам его друга Уэйла приличной работы в Калифорнии. Джек понял намек с полуслова. Через два дня после поединка между Шугаром Рэем и Карменом Базилио Ассоциация чикагских журналистов, пишущих на тему бокса, устроила ежегодный торжественный ужин. Джеймс Дуган Норрис был награжден премией Пэки Макфарленда[84] за выдающийся вклад в развитие бокса. На торжестве присутствовали три детектива из офиса окружного прокурора Фрэнка Хогана, работавшие под прикрытием.

В боксерском мире Нью-Йорка все разговоры крутились вокруг расследования Фрэнка Хогана. Просочилась информация о том, что Уоллман давал показания Большому жюри о встрече Карбо и Норриса. Эти новости практически добили последнего, который несколькими месяцами ранее перенес сердечный приступ. Ссылаясь на опасения личного врача Норриса, Международный боксерский совет в Нью-Йорке объявил о его отставке с поста президента. Эту должнось занял Трумэн Гибсон, правая рука Норриса, который заявил прессе: «Мы будем действовать в соответствии с принятой практикой до тех пор, пока Верховный суд не вынесет свое решение». Кас отреагировал незамедлительно: «Пока они контролируют трансляцию бокса по телевидению, они контролируют бокс. Пока нет конкуренции, Паттерсон не будет участвовать в поединках, организуемых Международным боксерским советом».

Флойд все еще болтался без дела, когда Фолли и Мейчен – два основных конкурента на его титул – 21 апреля 1958 года истекали потом в спорткомплексе Cow Palace в Сан-Франциско. Комитет по чемпионату мира Национальной боксерской ассоциации принял решение о поединке Паттерсона с победителем этого боя. Однако мероприятие получилось таким паршивым, что гул неодобрения на трибунах не смолкал ни на минуту. Была объявлена ничья, хотя Фолли казался явным победителем. Обозреватель Дэн Паркер, в равной степени критиковавший как Каса, так и Норриса, с сарказмом отметил в своей спортивной колонке: «Лучшим моментом боя стал эпизод, когда режиссер телепрограммы, вдохновившись тем, что происходит на ринге, запустил рекламу дезодоранта».

– Интересно, а чего они испугались? – вторил ему Кас. – Что им придется драться с Паттерсоном?

Атлетические комиссии были обеспокоены бездействием Флойда, поэтому 22 апреля 1958 года Кас заявил, что работает «над пятью различными соглашениями». В игру вступил Юлиус Гельфанд, председатель Атлетической комиссии штата Нью-Йорк, который одновременно являлся главой Комитета по чемпионату мира Национальной боксерской ассоциации. 2 июня 1958 года Гельфанд принял решение о необходимости провести поединок между Паттерсоном и «признанным претендентом» до 30 сентября, отметив: «В случае отказа Флойда Паттерсона Комитет перестанет признавать его чемпионом мира». Были названы четыре претендента: Эдди Мейчен, Зора Фолли, Вилли Пастрано и Рой Харрис.

Кас открыл ответный огонь: «Не следует давить на меня. Конечно, Комитет по чемпионату мира Национальной боксерской ассоциации может принуждать Паттерсона к поединку с любым из четырех боксеров, менеджеры которых внесли его в черный список и не позволяли ему выступать, когда нам нужен был претендент. Однако в этом случае я подам в суд на Комитет – как на организацию в целом, так и на каждого ее члена в отдельности». Говоря о представителях этой четверки, Д’Амато заявил: они «внесли нас в черный список в прошлом году. Флойд будет защищать свой титул этим летом. Для защиты титула он готов драться хоть трижды, но только с теми боксерами, чьи менеджеры не пытались перерезать нам глотки».

Спустя две недели Кас объявил, что претендентом на чемпионский титул является Рой Харрис и поединок состоится в Лос-Анджелесе. Промоутером Кас выбрал своего (и Фрэнки Карбо) близкого друга Эла Уэйла. Больше всего их обоих связывала ненависть к Джиму Норрису. Аргументом в пользу Роя Харриса служило то, что он, в отличие от других трех претендентов, навязываемых Гельфандом, не был связан с Международным боксерским советом. Кас также понимал, что Мейчен, Фолли и Пастрано – достаточно скучные, неинтересные для зрителей боксеры, которых просто «раскрутили» за счет телевидения. Однако такая относительно новая и неизвестная для широкой общественности личность, как Харрис, при умелой работе промоутера могла заинтриговать публику. Кроме того, по шкале Национальной боксерской ассоциации он занимал третью позицию и имел впечатляющую статистику побед и поражений: 22-0.

Кас с помощью Лу Вискузи, который являлся менеджером Роя и партнером Карбо, создал привлекательный образ Харриса. Боксер был родом из маленького техасского городка Кат-энд-Шут[85], поэтому они разработали для него идеальный имидж славного парня. По созданной легенде, Харрис вырос в большой семье охотников на енотов. Его двоюродный брат Армадилло[86] получил прозвище благодаря своему рекорду – якобы он уничтожил более пяти тысяч этих животных. Когда фоторепортер Sports Illustrated пришел снять Роя для обложки издания, тот вышел позировать на крыльцо с голым торсом и босиком. Перед появлением местных репортеров Рой с братом убили несколько белок и развесили их на перилах. К началу поединка рекламная кампания себя оправдала. Рой стал получать от поклонников такое количество писем, что федеральному правительству пришлось открыть в Кат-энд-Шут собственное почтовое отделение.

Первые проблемы начались, когда Атлетическая комиссия штата Калифорния отказалась выдать Элу Уэйлу лицензию промоутера, сославшись на его связи с Карбо. Кас находился в своем нью-йоркском доме, который также служил офисом, когда получил известие о том, что Уэйл выбыл из игры. На замену ему явился молодой и амбициозный Билл Розенсон – исполнительный директор кабельного телевещания. Он был родом из Нью-Йорка, его отец считался неплохим акушером. После окончания колледжа Розенсон переехал в Лос-Анджелес и основал компанию, которая сдавала в аренду телевизоры для лечебных заведений. Через несколько лет он перешел в корпорацию TelePrompTer, которая разбогатела, продавая телевизионным сетям телесуфлеры для трансляции их передач. На тот момент компания располагала филиалом, обеспечивавшим кабельную трансляцию крупных боксерских поединков.

Розенсон сразу же заявил, что попытается «раскрутить» этот поединок. «А у тебя найдется столько «капусты»?» – спросил Кас. Он объяснил Розенсону, что для начала ему понадобится 100 тысяч, и тот ответил, что такую сумму он поднимет. Тогда Кас пояснил, что для осуществления плана по организации боя ему потребуется согласие Атлетической комиссии штата Калифорния.

Кас познакомился с Розенсоном, когда вел переговоры с Ирвингом Каном. Этот человек был боссом Розенсона в корпорации TelePrompTer и организовал кабельную трансляцию двух поединков между Робинсоном и Базилио. В служебной записке боссу от 18 марта Розенсон высказал мнение о том, что трансляции боксерских поединков в дивизионе тяжелого веса по кабельному телевидению могут хорошо окупиться. Поэтому для корпорации имеет смысл заключить с Паттерсоном пятилетний эксклюзивный контракт, который помог бы ей развивать деловые отношения с местными промоутерами кабельного телевидения и тем самым обеспечить высокую прибыль.

Розенсон писал: «По моему твердому убеждению, имея дело с таким человеком, как Д’Амато, самое главное – это установить с ним отношения взаимного доверия. А добиться этого можно только за счет предельной откровенности. Этот человек вынужден постоянно находиться в обороне, поэтому он очень подозрителен. Если мы надеемся успешно завершить переговоры, то ключ к успеху в том, чтобы сделать его своим другом. Для этого во всех беседах с ним следует быть предельно правдивыми. Что касается любых контактов с Международным боксерским советом, то, по моему мнению, нам следует гарантировать Д’Амато – и получить такое же обещание от него самого, – что все переговоры между нами и любой из сторон будут полностью конфиденциальными и в случае каких-либо вопросов на эту тему мы готовы лишь признать сам факт таких переговоров. Мы никогда не будем и, по сути, не должны обсуждать с кем бы то ни было предмет наших соглашений с другой стороной».

После того как Розенсон получил лицензию на организацию поединка, он бросил работу в корпорации TelePrompTer. Таким образом, сложилась следующая ситуация: абсолютно неопытный промоутер должен был заняться организацией боксерского поединка в супертяжелом весе. Было маловероятно, что осторожный Кас пойдет на подобный шаг. Когда несколько лет спустя его спросили, как же он решился пригласить Розенсона, Д’Амато ответил: «Внезапно назрела очень опасная ситуация в моей борьбе против Международного боксерского совета и его политики. Я осознал, что, если поединок по каким-либо причинам не состоится, ни один независимый промоутер не станет работать с нами. Все решат, что это Совету удалось сорвать запланированный бой Паттерсона. Я был в отчаянии».

С учетом этих соображений Кас предложил Розенсону нанять в качестве помощника своего старого друга Джека Херли. У Херли был огромный опыт в таких делах, и Розенсон согласился заплатить за его услуги 25 тысяч долларов. Однако Кас этим не ограничился. Он решил также взять в дело Чарли Блэка. В конечном итоге Розенсон согласился отдать Блэку 50 процентов прибыли.

До подписания всех документов Кас и Блэк отправились в Техас, чтобы переговорить с Роем Харрисом, а также с отцом боксера и его менеджером Вискузи. Кас так объяснил необходимость этих бесед: «Требовалось постоянно быть начеку. Я хотел убедиться в том, что этот боец готов драться, что он не откажется от поединка». Во время их поездки в Техас Кас обсудил возможность составить документ, согласно которому в случае поражения Паттерсона Чарли Блэк должен был стать менеджером Харриса для подготовки боя-реванша. Позже Кас рассказывал: «Меня постоянно преследовала мысль о том, что нас могут засудить, или рефери остановит бой в результате липовой травмы, или произойдет что-то в этом роде». Когда Блэка год спустя спросили об этом деле на судебном заседании, тот описал собственные обязанности как «своего рода условное депонирование», добавив, что он был для Каса «страховкой того, что при необходимости будет проведен бой-реванш». Если бы Харрис победил, то в соответствии с подготовленными документами только Блэк, а не Вискузи, постоянный менеджер Харриса, мог подписать контракт на ответный поединок. За это Блэку полагалось 10 процентов из прибыли Харриса. Чарли при этом высказался следующим образом: «Все это значилось лишь на бумаге. Не думаю, что у меня был шанс получить деньги».

Помните фильм «Афера»?[87] То, что происходило, напоминало его сюжет. Кас расставлял действующих лиц таким образом, что они начинали играть несвойственные им роли. Стремясь обвести своих противников вокруг пальца, он все превращал в имитацию. Мой учитель был настоящим макиавеллистом и мастерски манипулировал окружающими для достижения своих целей. У него была для этого веская причина: ставки были весьма высоки, на карту была поставлена его жизнь.

Когда пыль улеглась, все контракты были подписаны. Рою Харрису была обещана гарантированная выплата в 100 тысяч долларов. Это была своеобразная страховка того, что он не получит подозрительную травму непосредственно перед поединком и не откажется от него. В свою очередь, Флойду Паттерсону впервые полагалась выплата 50 процентов от билетных сборов и 60 процентов прибыли от трансляции в кинозалах поединка, снятого для кабельного телевидения. Гарантированная выплата при этом составила 210 тысяч долларов. Дополнительная прибыль боксера от телевизионной трансляции в таком размере была зафиксирована в контракте впервые, раньше львиную долю этих денег получали промоутеры. Розенсону полагалось 50 процентов от билетных сборов за мероприятия по организации поединка, а корпорации TelePrompTer – 40 процентов дохода от трансляции боя в кинозалах. Норрис никогда не позволял боксерам, выступавшим под эгидой Международного боксерского совета, зарабатывать такие суммы сразу по нескольким позициям контракта.

И это был не единственный вызов, который Кас бросил Норрису. Одно из еженедельных шоу Международного боксерского совета спонсировала компания Gillette. Непосредственно перед поединком Д’Амато велел своему адвокату связаться с представителями компании, чтобы обсудить подготовку собственного независимого шоу. В нем могли бы участвовать Флойд и другие боксеры, тренировавшиеся у Каса. Помощь в этом деле должны были оказать Эмиль Ленс, Ирвинг Кан и корпорация TelePrompTer. В ответ Кас получил «грязную ругань и угрозы подать на него в суд» со стороны Неда Айриша из Madison Square Garden. Айриш обвинил Каса в попытке разорвать контракт корпорации с Gillette. «Я лишь хотел обрисовать ситуацию и проинформировать Gillette о последних событиях в мире бокса. Ведь в стране есть весьма достойные и перспективные боксеры, которые могут возродить интерес к этому спорту, однако они лишены возможности появляться на телевидении. Им просто не предоставляют шанса», – высказался Кас позже по этому вопросу, плеснув новую порцию масла в огонь их с Норрисом взаимной вражды.

Для подготовки к поединку, намеченному на 18 августа 1958 года, боксеры разбили тренировочные лагеря в Калифорнии. А в конце июля того же года в Нью-Йорке окружной прокурор Фрэнк Хоган объявил, что Карбо предъявлено обвинение по десяти пунктам. В том числе ему вменялись сговор, скрытное руководство боксерами и ведение без соответствующей лицензии предпринимательской деятельности по организации поединков под эгидой Международного боксерского совета. Проблема для правоохранительной системы заключалась в том, что Карбо, заранее зная об обвинительном заключении, пустился в бега. Окружной прокурор разослал по всей стране информацию о разыскиваемом преступнике Мистере Сером: «Мужчина, белый, 54 года, рост 5 футов 8 дюймов, вес 180 фунтов[88], глаза карие, волосы седые, имеет залысины, цвет кожи желтоватый, одевается опрятно. Подлежит экстрадиции». На той же пресс-конференции Хоган заявил, что в последний раз Карбо видели на ипподроме в Мексике в сопровождении его старого друга Эла Уэйла.

За неделю до поединка в тренировочные лагеря обоих боксеров нагрянули репортеры. Их шокировало то, что Флойд Паттерсон выглядел на ринге медлительней Роя Харриса. В ходе спарринг-боя Хосе Торрес, перспективный боксер Каса в среднем весе, даже умудрился сбить Флойда с ног ударом правой. «Раунд за раундом, день за днем Торрес заставлял чемпиона выглядеть медлительней, чем тот был на тренировках, и успешно проводил правый апперкот, который является самым эффективным ударом Харриса», – писал Мартин Кейн из Sports Illustrated.

– Не понимаю, что со мной. Мои рефлексы заторможены. Я не могу выйти из полусонного состояния, не могу боксировать в полную силу, – жаловался Флойд.

– Думаю, что ему все несколько приелось, – попытался подбодрить своего воспитанника Кас. – Он тренируется уже целый год, практически без перерывов. А в качестве отдыха лишь играет в карты и смотрит телевизор. Его просто надо чем-то отвлечь.

С этой целью Кас купил Флойду пару пневматических винтовок, и тот немного пострелял, чтобы внести хоть какое-то разнообразие в серые будни. А в лагере Харриса продолжалась рекламная шумиха. Его тренер заявил прессе, что Харрис – очень мужественный боксер, потому что у них в Техасе «трусов просто топят».

В этом поединке Харрис доказал, что он действительно не трус. Несмотря на то что во втором раунде он сумел сбить Флойда с ног, тот задал своему противнику серьезную взбучку на протяжении двенадцати раундов. Лицо Роя превратилось в кровавое месиво, когда его секундант перед тринадцатым раундом выбросил полотенце. Харрис честно заработал свои 100 тысяч долларов. Однако Флойд покинул ринг с гораздо большей суммой. Этот бой установил рекордные для Калифорнии билетные сборы в размере 234 183 долларов. Финансовые результаты подтвердили мнение Каса о том, что трансляция поединков в кинозалах произведет революцию в боксерском бизнесе. Телеканал корпорации TelePrompTer привлек почти 200 тысяч зрителей и собрал миллион долларов. После того как Флойд выплатил Харрису его гонорар за трансляцию поединка, у него осталось на руках почти 300 тысяч долларов. Чарли Блэк тоже не остался внакладе. Кас заплатил ему за «шпионские» услуги 2500 долларов из своих денег и вытребовал дополнительно 2500 долларов от Вискузи, менеджера Харриса. Розенсон не выделил Блэку ничего из тех 50 процентов прибыли, которые были обещаны, потому что он потерял на этом поединке 3 тысячи долларов. Херли тоже пострадал, поскольку Розенсон с самого начала обманул его с гонораром в 25 тысяч долларов.

Мартин Кейн написал для Sports Illustrated статью, в которой утверждал, что состоявшийся поединок «изменил экономическую систему бокса». Наряду с этим он предупредил, что Паттерсону нужна более жесткая конкуренция и больше серьезных боев. Он, в частности, отметил: «Из этого поединка можно извлечь несколько важных уроков. Кас Д’Амато выиграл битву с Международным боксерским советом. Он продемонстрировал, что менеджер чемпиона может заработать достойные деньги для своего боксера (а также, что крайне важно, и для других боксеров) и без Международного боксерского совета. Как надеется Кас, этот урок будет усвоен другими менеджерами. Не случайно один из последователей Д’Амато восторженно заявил после поединка: «Это сломало хребет Международному боксерскому совету! Бой был раскручен очень удачно!» Вне зависимости от дальнейшей судьбы Совета поединок позволил Д’Амато стать весьма значимой фигурой в мире бокса. Теперь в его распоряжении имеются два состоявшихся промоутера – Эмиль Ленс и Билл Розенсон, которые жаждут и дальше организовывать чемпионские бои под его началом. Крупные поединки теперь будут еще долго доминировать в кинопоказах передач, подготовленных кабельным телевидением. Одного этого достаточно, чтобы отодвинуть на задний план Международный боксерский совет, тесно завязанный на домашнее телевидение. У корпорации TelePrompTer и кабельной телесети Theater Television Network имеется достаточно финансовых средств, чтобы предложить боксерам гарантированные выплаты. Эти гонорары намного превосходят те, что они могли бы получить от промоутеров спорткомплексов или бесплатного домашнего телевидения, либо от обеих этих категорий вместе».

Несмотря на успех поединка, критика в адрес Каса не утихала. Теперь она сосредоточилась на уровне противников, с которыми встречался Флойд. В статье под названием «Тайна Флойда Паттерсона, покрытая мраком» журналист Уильям Маккормик отметил низкое качество выступлений боксера во всех трех поединках по защите титула. В качестве подтверждения упоминался тот факт, что такие ничтожества, как Радемахер и Харрис, умудрились сбить его с ног. Журналист писал: «Нет никаких сомнений в том, что Паттерсон – это посредственность, которая едва ли выбивается из общей толпы вполне заурядных боксеров. Тайна, покрытая мраком, заключается в следующем: что же случилось с Флойдом Паттерсоном, которого мы видели (или думали, что видели) ранее? Есть два возможных ответа. Либо он плохо поддается какому-либо контролю по причине своего величия, либо «великого» Флойда Паттерсона на самом деле никогда не существовало».

Маккормик, в свою очередь, воздал должное Касу за то, что тот смог привести Флойда к чемпионскому титулу, несмотря на противодействие со стороны Международного боксерского совета. Однако затем, когда все перешли на сторону Д’Амато, он, по мнению журналиста, зашел слишком далеко:

«Кас быстро превратил возвышенные материи в фарс. Он искренне поверил в то, что Международный боксерский совет разработал фантастический по своим масштабам генеральный план, чтобы уничтожить его самого вместе с подопечным. Тот, кто безоговорочно не соглашался со всем, что он говорил или делал, автоматически становился зловещим представителем Совета, игравшим свою тщательно продуманную роль в «заговоре», организованном, чтобы погубить Д’Амато и его чемпиона… Даже самые почитаемые и уважаемые спортивные репортеры, которые осмелились хотя бы слегка покритиковать действия Каса в отношении Паттерсона, в его глазах превратились в платных агентов ненавистного монополистического монстра».

Маккормик перечислил в своей статье всех претендентов, от поединка с которыми Кас уклонился. Вместе с тем, проанализировав каждый из трех боев Флойда по защите чемпионского титула, он заключил, что Кас был блестящим менеджером:

«Безусловно, остается вероятность, что Флойд никогда не был боксером такого уровня, каким мы его воспринимали. В таком случае Д’Амато – даже более талантливый менеджер, чем мы его считали до того, как он обеспечил чемпионский титул Паттерсону. Надо отдать ему должное: он с непревзойденным мастерством отбирал противников для Флойда. В конечном итоге Паттерсон на своем пути к чемпионству сражался только с одним титулованным тяжеловесом – Джексоном, и «раскрученный» прессой Ураган чуть не одолел его в 12 раундах. Выиграв титул, Флойд дрался только с пустышками, с парнями, которые, вероятно, не смогли бы даже попасть в клуб Джо Луиса «Бездельник месяца». Вполне вероятно, что Д’Амато, зная своего боксера лучше, чем кто-либо другой, всегда понимал, что Флойд не может биться по-настоящему – и никогда этого не мог. Если это так, то Кас заслуживает самой высокой похвалы за то, каким путем ему удалось защитить предмет своей гордости».

Да уж! Этот парень сделал много интересных замечаний. Безусловно, у Норриса была «карманная» пресса, но я уверен также и в том, что Кас сам настроил против себя многих журналистов, которые могли бы стать его союзниками. Д’Амато был из тех людей, кто зачисляет в стан своих врагов всех, кто с ними не согласен. Это был его стиль. Если он, стремительно двигаясь вперед, натыкался на тебя, то просто сметал, как случайную помеху. Я видел, как он дрался с репортерами. Один из них был вполне нормальным парнем, а Кас так отдубасил его, что мне хотелось провалиться сквозь землю.

Конечно, Маккормик вышел за рамки стандартных обвинений, которые большинство журналистов выдвигали в адрес Каса. Основная претензия обычно касалась того, что при своем менеджере Флойд утратил прежние боксерские навыки. Суть же публикации Маккормика сводится к тому, что, возможно, Флойд как боксер был не так уж и хорош, а Д’Амато проявил настоящий талант, обеспечив своему подопечному чемпионский титул и затем избежав реальной конкуренции. Кас всегда беспокоился, что у Флойда нет инстинкта убийцы. И уж коли такие парни, как Радемахер и Харрис, смогли уложить его на канвас, то нельзя исключать, что он не выдержал бы удара настоящего тяжеловеса. Кас любил повторять, что он всегда защищал Флойда.

После боя с Харрисом Флойд вновь остался без дела. Отчасти причина заключалась в том, что один из главных претендентов, Эдди Мейчен, был нокаутирован Ингемаром Йоханссоном в первом же раунде их поединка в Швеции. В качестве замены был предложен Нино Вальдес. Эмиль Ленс и Нед Айриш из Madison Square Garden начали переговоры о бое, который должен был транслироваться по NBC и спонсироваться компанией Gillette. Айриш предложил Ленсу провести поединок в Madison Square Garden в конце октября. 26 августа Ленс сообщил, что он настроен весьма «оптимистично» в отношении боя, однако буквально через неделю позвонил Айришу и предупредил, что у него «возникли некоторые проблемы» с Касом. Нед Айриш предложил скидку в случае организации встречи в Madison Square Garden, пообещав, что будет претендовать лишь на 20 процентов от билетных сборов. 30 сентября представители NBC обратились к Касу, предложив 300 тысяч долларов за права на трансляцию предстоящего поединка. Это стало бы самой крупной до настоящего времени выплатой телекомпании, однако Кас отказался, аргументировав свое решение следующим парадоксальным образом: «Это слишком хорошо, чтобы быть правдой».

А затем Ленс совершил ошибку, отправившись к председателю Атлетической комиссии штата Нью-Йорк Гельфанду, чтобы вовлечь того в переговоры относительно будущего поединка. Кас рассвирепел от перспективы иметь дело одновременно с двумя противниками – представителем Международного боксерского совета Айришем и Гельфандом, который пригрозил лишить Флойда чемпионского титула, если тот не выйдет на ринг в установленные сроки:

– Ленс просил Гельфанда принять участие в переговорах, предварительно не посоветовавшись со мной. У Ленса нет полномочий устраивать поединок чемпиона в супертяжелом весе. Я сам предприму необходимые шаги, когда с подготовкой встречи все сложится как надо. Если бой будет проводиться в Нью-Йорке, я позволю Ленсу быть промоутером, – но лишь в случае правильных действий с его стороны.

Такими необдуманными высказываниями Кас смог настроить против себя своего единственного союзника Ленса! Эти интриги и открытое противостояние лиц, ответственных за подготовку поединка, представлялись абсурдными даже для тайного сторонника Каса, репортера Sports Illustrated Мартина Кейна: «Сегодня чемпиону приходится расплачиваться за склонность Д’Амато к междоусобицам и околоспортивной суете, которые в последние годы приняли масштабы борьбы за власть в Кремле».

К этому времени Кас умудрился оттолкнуть от себя видных спортивных обозревателей, включая тех, кто ранее поддерживал его. Так, Дэн Паркер считался беспристрастным журналистом, критиковавшим как Международный боксерский совет, так и Каса. Однако и он утомился от длинных разглагольствований моего учителя. Паркер писал с сарказмом: «Странная тишина опустилась на столицу в среду вечером. Расследование показало, что дирижабль с Флойдом Паттерсоном вылетел в Сент-Луис. Всем известно, что дирижабль – это такой большой мешок, наполненный газом. В данном конкретном случае это Константин Уиндермор Д’Амато, только что завершивший 24-часовую лекцию, которая до предела изнурила всех слушателей. А потому он направился на Запад в поисках новых добровольцев подвергнуться аналогичной пытке».

Черт возьми, мистер Паркер был совершенно прав! Когда Кас принимался говорить, он делал это так долго, что можно было уснуть. А если ты осмеливался у него на глазах клевать носом, то он с обидой укорял тебя: «Похоже, тебя совершенно не интересует то, что я говорю. Получается, я зря трачу свое время».

Джимми Кэннону – одному из самых талантливых спортивных обозревателей, писавших на тему бокса, – удалось адекватно изобразить Каса. В начале 1958 года Кэннон написал большую статью под названием «Кас проводит хороший поединок», в которой были следующие строки: «Нечасто встретишь того, кто из принципа готов отказаться от целого состояния. А уж в грязном боксерском бизнесе вы таких вообще не найдете… Каса Д’Амато не удалось ни запугать, ни заставить свернуть в сторону, когда он в одиночку вел борьбу с Джеймсом Норрисом, председателем Международного боксерского совета… Ни за какие деньги не найдешь на Бродвее настолько искреннего человека…» Несколько недель спустя он написал: «Кас Д’Амато – это человек, которого способны осуждать лишь его враги. Он яростно честен, упрям, великодушен, бесстрашен, тщеславен, подозрителен, идеалистичен, властен и независим. В своем одиночном крестовом походе против Международного боксерского совета он ведет к славе Флойда Паттерсона – чемпиона мира в тяжелом весе».

Касаясь обвинений Д’Амато в адрес Международного боксерского совета, подкупившего отдельных представителей прессы, Джимми Кэннон реагировал следующими словами: «Такие тирады оттолкнули от Каса Д’Амато честных журналистов. Некоторые считали его чудаком, которому нельзя доверять. Другим надоели его дикие монологи. Кто-то видел в нем ловкого мошенника, нацеленного строить боксерскую карьеру Паттерсона до тех пор, пока это позволяют Атлетические комиссии. Кас Д’Амато мог в чем-то ошибаться, но он был предан своему делу. Он из тех, кто не привык к роскоши. Бо`льшую часть своей жизни этот человек пребывал в полной безвестности, вынужденный заниматься боксерами-любителями. Он руководил тренажерным залом на 14-й улице и спал на раскладушке. Его компаньон был свиреп как цепной пес. А потом он нашел Флойда Паттерсона. Ни один тренер еще так не нянчился со своим воспитанником. Фантастическое упрямство Каса Д’Амато спровоцировало непопулярность его боксера среди спортивной общественности. И все же без него Паттерсон, вероятно, никогда не смог бы достичь таких вершин. Большинство менеджеров из-за своей жадности поторопились бы вывести Флойда на большой ринг. Как результат это вынудило бы их пойти на выгодную сделку с Международным боксерским советом. А Кас Д’Амато отказался от такого шага. Он мог сдаться и разбогатеть на контрактах с Советом, но Паттерсону тогда пришлось бы драться с соперниками по правилам организации. Кас Д’Амато – это человек, которого могут осуждать лишь его враги».

Поток негативных публикаций о Касе побудил человека по имени Пол Кауфман 21 октября 1958 года написать письмо Джимми Кэннону. В начале своего послания Кауфман отметил, что 99 процентов статей в спортивной прессе характеризуют Каса весьма нелестным образом. Далее он уточнил, что не собирается обсуждать вражду менеджера с Международным боксерским советом, а хочет просто поделиться своим мнением о Д’Амато как о человеке. За полтора года до описываемых событий автор письма привез своего восьмилетнего сына тренироваться в спортзал Gramercy. Кауфман, которому на тот момент было 46 лет, работал учителем средней школы и вместе с сыном брал уроки бокса. Вот что он пишет дальше: «Однажды Кас сказал мне: «У меня нет своих детей, и я смотрю на этих мальчиков как на родных». Звучит сентиментально, не правда ли? Но я знаю, что он говорил вполне серьезно. Историям о его доброте и великодушии нет числа. Ребята, которые приходят в его спортзал, как вы можете догадаться, из неблагополучных районов. Некоторые из них не могут позволить себе приобрести экипировку для тренировок. Кас обеспечивает их всем необходимым. Занимаясь этими уличными пацанами, он в немалой степени помогает обуздать подростковую преступность. Как-то он в течение двух лет оплачивал расходы на проживание одного из мальчишек с тюремным прошлым, которого родители выгнали из дома. Жизнь подростка стремительно катилась под откос. Сегодня он счастливо женат, имеет работу и, кроме того, считается перспективным боксером. Если ребенок в спортзале получает травму и нуждается в медицинской помощи, Кас тут же оказывается на месте. Если Кас узнает, что в семье у кого-то из его подопечных случилась беда, он незамедлительно протянет руку помощи. И такой порядок заведен им уже давно, задолго до того, как он стал менеджером чемпиона мира в тяжелом весе. Кас руководствуется библейским принципом: «Отпускай хлеб твой по водам»[89]. Он не берет денег со своих боксеров до тех пор, пока они не выходят на большой ринг и не начинают получать вознаграждения за свои поединки.

В наши дни много говорят о роли бизнеса в боксе. Спортивные журналисты упоминают пагубное влияние мафии на спорт, приводя в качестве примера недавний скандал с Карбо. Представители СМИ, которые саркастически прохаживаются насчет «Святого Каса», наверняка даже не осознают, что они никогда не писали более правдиво. Могут ли они упомянуть другого менеджера, который сделал и продолжает делать столько же, сколько Кас для боксеров и бокса? Он является блестящим примером для подражания».

Скорее всего, именно это письмо побудило Кэннона через несколько месяцев написать статью под названием «Кас». Он начал с того, что перечислил других менеджеров, таких как Джек Кернс, Феликс Боккиккьо и Джо Джейкобс, которые, по его словам, «развлекали мошенников». Но потом появился Кас. Джимми Кэннон пишет:

«Кас Д’Амато, ангел-хранитель Флойда Паттерсона, является самым необычным из менеджеров. Его можно назвать уникальным хотя бы по той причине, что преступный мир не оказывает на него никакого влияния, а это большая редкость в наше время – добиться чемпионского титула в супертяжелом весе без сотрудничества с криминальными авторитетами… Нет сомнений в том, что Д’Амато – самый могущественный менеджер, когда-либо курировавший чемпиона в тяжелом весе. Представители других чемпионов всегда подчинялись промоутерам и обеспечивали им своего рода партнерство со своими боксерами. Этот же парень абсолютно независим.

Он человек принципиальный, и его преданность Паттерсону уникальна для мира боксерского бизнеса, который славится своими жестокими лидерами, взирающими на бойцов как на скот. Наряду с этим Д’Амато хитер и непостижим, подозрителен и властен, неповинен по многим статьям и тверд в своих зачастую непрактичных убеждениях. Он – один из великих учителей в своем деле. Он создал боксерский стиль Паттерсона и готов обеспечить рост мастерства любому парню, который придет к нему…

Крестовый поход Д’Амато против Международного боксерского совета привел к бойкоту его бойцов со стороны организации. Они постоянно тренируются, и у них нет доходов. Однако он поддерживает их за счет собственных средств. Похоже, это самая длинная зарплатная ведомость за всю историю бокса. Его боксеры получают жалованье каждую неделю, ожидая, пока спортклубы вновь пригласят их на ринг. У него также есть группа старожилов, которые щедро финансируются. Он не делает из них марионеток и позволяет им сохранить чувство собственного достоинства, которое они когда-то заслуженно приобрели. Я нахожу Д’Амато упрямым и непреклонным в мелочах. Помимо того, он весьма сентиментален.

Общая черта всех менеджеров – презирать даже тех боксеров, которые делают их богатыми. Они считают своих подопечных тупыми неблагодарными существами, которые переходят в категорию паразитов, когда перестают приносить доход, истекая на ринге кровью. Однако Д’Амато уважает хороших боксеров, завершивших выступления на ринге, и относится к ним так, как если бы они все еще были знаменитостями.

Как известно, Джо Луис тесно связан с Международным боксерским советом. Он был единственным из лиц, сотрудничающих с Советом, к кому Д’Амато не питал ненависти. Я слышал, как Кас пытался оправдывать Луиса, когда кто-то из боксеров назвал того мальчиком на побегушках. «Ведь Луис когда-то был чемпионом», – заявил он, будто это все объясняло и обеспечивало ему иммунитет от всех пороков человечества.

Своеобразие личности Д’Амато оттолкнуло от него спортивных репортеров, и он серьезно пострадал из-за этого. Он мало кому доверяет, и его скрытность в самых незначительных вопросах приводит в бешенство любого, кто пытается добиться от него какой-либо информации… Я искренне сочувствую Касу Д’Амато. Бойцовский бизнес – крайне тяжелое ремесло для честного человека».

От этих строк у меня просто мурашки побежали по телу. Это было попадание в десятку. Джимми Кэннон смог уловить самую суть Каса. Учитель любил боксеров и никогда не забывал о тех жертвах, на которые они идут. Когда он был в Майами на одном из поединков Паттерсона, то столкнулся в вестибюле отеля с Бо Джеком, который опустился до чистильщика обуви. Увидев Каса, бывший боксер предложил ему свои услуги. «Мне? Чтобы великий Бо Джек чистил мне ботинки? Да ты с ума сошел! Я сам это это сделаю для тебя!» И он заставил Бо сесть на стул, а затем встал на колени и почистил ему ботинки. Снимок попал в информационные агентства и был напечатан в газетах по всей стране.

Кас и меня научил уважать бойцов, покинувших ринг. Каждый раз, когда он встречался с каким-нибудь бывшим боксером, он снимал перед ним шляпу, причем в прямом смысле этого слова. Поэтому я изо всех сил старался найти кого-нибудь из «Энциклопедии бокса» и засыпал его вопросами о том времени, когда он выходил на ринг, в надежде что мне откроются какие-то важные секреты. Я был настроен очень решительно.

Кас защищал Луиса, несмотря на то что тот работал на Международный боксерский совет? Эта новость буквально сразила меня. Я вспомнил, как на следующее утро после поединка Ларри Холмса с Тревором Бербиком Кас узнал о смерти Джо Луиса. Мой учитель тогда поднялся в свою комнату и не выходил до следующего утра.

Каса критиковали, в частности, за то, что он был параноиком. Если обратиться к словарю, то одним из определений паранойи является «подозрительность и недоверие к людям или их действиям без каких-либо доказательств или оснований». Согласно этому определению, Кас безусловно не был параноиком. Ему потребовалось огромное мужество, чтобы пойти против финансовых интересов таких безжалостных парней, как Норрис и Карбо. Кас прекрасно понимал, что его ждет. Он рассказывал нам, как готовился к схватке с Норрисом целых десять лет, прежде чем начать боевые действия. Кас начал с того, что изолировал себя от семьи. Раньше он регулярно обедал в доме своего брата Тони. Однако, как он часто повторял мне, люди слишком предсказуемы, поэтому он отказался от привычки делать одно и то же дважды. Тем самым Кас разочаровал всех своих племянниц и племянников, которые любили его и скучали по нему, но его это не остановило.

Из газет можно было вычитать, что Кас был холостяком и жил в своем офисе / квартире сначала на 54-й, а затем на 57-й улице. Таким образом он стремился защитить Камиллу от излишнего общественного внимания. Его племянница Бетти рассказала нам, что на самом деле у Каса было любовное гнездышко в Куинсе, где он прятал Камиллу от любопытных глаз. Никто из детей ничего не знал об этой женщине. Даже мать Бетти, жена Тони, не слышала о той, кто являлся неотъемлемой частью жизни Каса. Впервые она встретила Камиллу во время семейного празднования Дня отца где-то в середине 1960-х годов в тренировочном лагере Хосе Торреса. Кас даже не представил их друг другу, поэтому мать Бетти решила, что незнакомка нанята для обслуживания банкета!

Когда Бетти сообщила Касу, что выходит замуж, тот прочитал ей целую лекцию. Он заявил, что брак – это не предложение 50 на 50 и обе стороны должны выложиться на все 100 процентов, чтобы совместная жизнь сложилась. Вероятно, это одна из причин, почему Кас не женился на Камилле: он был слишком увлечен тренировками своих боксеров и рискованной борьбой с Международным боксерским советом.

Кас делал все, чтобы не подвергать своих друзей опасности. Если он считал, что ты можешь пострадать из-за него, он дожидался момента, когда вы окажетесь на людях, и вступал с тобой в ожесточенный спор или даже в драку, делая вид, что вашей дружбе конец.

Кас принял серьезные меры предосторожности, чтобы защитить себя. У него всегда было под рукой оружие, дома – под кроватью, в офисе – под раскладушкой. В кабинете спортзала, буквально в нескольких футах от входной двери, была другая дверь. Он устроил все так, чтобы иметь время подготовиться, если к нему заявится кто-то с враждебными намерениями. Кас опасался говорить о важных вещах по домашнему телефону, боясь, что его прослушивают. Роберт Бойл, репортер из Sports Illustrated, который сблизился с Касом, рассказал нам, что как-то вечером они вдвоем шли по Бродвею, и Д’Амато, обернувшись к нему, сказал:

– Я должен тебе кое-что сообщить.

– В чем дело? – поинтересовался Бойл.

– Не могу тебе сказать этого здесь. Нас могут подслушать.

– Здесь никого нет, кроме случайных прохожих, – удивился Бойл.

– Взгляни туда, – сказал Кас.

– Куда именно?

Кас кивнул в направлении двух телефонных будок, стоявших на другой стороне улицы.

– Иди к той, что слева, – велел Кас. Они перешли на другую сторону улицы, и Бойл вошел в одну из кабинок. Кас сначала заглянул в соседнюю, а затем подошел к репортеру.

– Какой у тебя там номер? – спросил он. Бойл продиктовал цифры. Кас вернулся в свою телефонную будку, опустил мелочь и позвонил.

– Вот так-то лучше, – выдохнул он с облегчением и поведал свою тайну.

Кас никогда не ездил на метро, чтобы никто не мог столкнуть его под приближающийся поезд. Он никогда не разрезал карманы на своих новых пиджаках, чтобы никто не мог подложить наркотик и подставить его, сломав карьеру. Он даже перестал ходить в бары, предполагая, что именно там может произойти подобный инцидент. Однажды Кас сказал репортеру: «Я не считаю себя красавцем, поэтому, если ко мне подходит какая-нибудь женщина, я весьма польщен. Однако я не могу позволить себе встречаться с ней: ведь я не знаю, кто ее послал». В многоквартирных домах он старался не пользоваться лифтом. Однажды ему вместе с журналистом Питом Хэмиллом пришлось подниматься на верхний этаж офисного здания. Дождавшись, когда закроются двери лифта, Кас повернулся к Питу и сказал: «Если эта штука вдруг поедет вниз, а не вверх, у нас будут неприятности».

Через месяц после поединка Паттерсона с Харрисом Розенсон начал добиваться от Каса, чтобы тот разрешил ему провести еще один чемпионский бой. Кас ответил, что у него много обязательств перед другими промоутерами, но нельзя исключать, что Розенсону может быть поручен поединок через год или два.

– Предположим, я найду подходящего соперника Паттерсону и приведу его. Будут ли тогда у меня преференции перед теми промоутерами, которые упомянуты? – уточнил Розенсон.

– Если этот претендент меня устроит, – ответил Кас.

– Тогда я попробую, – кивнул промоутер.

Розенсон случайно оказался в офисе, когда друг Каса, шведский журналист, рассказывал о тяжеловесе Ингемаре Йоханссоне. Во время поединка 14 сентября 1958 года швед нокаутировал Эдди Мейчена, претендента номер один на чемпионский титул. Этого для Розенсона оказалось вполне достаточно. У него как раз был запланирован отпуск, и он решил провести его в Стокгольме. Особое впечатление произвела история о том, как Йоханссон в первом же раунде сокрушительным ударом правой отправил Мейчена на канвас. Убедившись в отсутствии у Ингемара каких-либо связей с Международным боксерским советом, Розенсон заплатил ему 10 тысяч долларов за преимущественное право на поединок с Паттерсоном. Опцион был рассчитан на 40 дней.

Вернувшись, Розенсон проинформировал Каса о заключенной сделке. Тот отнесся к этой новости спокойно. Он не собирался организовывать встречу с Йоханссоном, так как в это время вел переговоры о защите чемпионского титула с кубинцем Нино Вальдесом. Шли дни, и Розенсон осознал, что его депозит в размере 10 тысяч пропадает. Когда до истечения опциона оставались считаные дни, он пришел к Касу выразить свою озабоченность.

– Но я же не просил тебя подписывать этот опцион, – ответил Кас. – Получается, это твоя проблема.

Обескураженный Розенсон, выйдя из офиса, столкнулся с близким другом Каса Чарли Блэком и изложил ему свою печальную историю.

– У меня есть приятель, который может тебе помочь, – обнадежил его Чарли. Он пообещал на следующий день привести этого человека к Розенсону. И действительно, на следующий день Чарли появился вместе со своим другом, Толстяком Тони Салерно. Салерно был известной личностью в криминальной семье Дженовезе. Он являлся протеже Триггера Майка Копполы и из своего клуба в Восточном Гарлеме управлял игорным бизнесом и кредитными операциями, приносившими миллионные прибыли. С учетом образовавшегося цейтнота Салерно заявил о своей заинтересованности в поединке и готовности вложить в это дело деньги при условии, что он получит треть всей прибыли.

– Я смогу получить согласие на бой до истечения сорокадневного срока опциона? – поинтересовался Розенсон у Толстяка Тони.

– Не волнуйся, – успокоил его Тони и, выходя из офиса, обернулся:

– А как насчет вознаграждения для моего друга Чарли?

Розенсон высказал предположение, что раз Чарли – друг Тони, значит, тот и должен позаботиться о нем.

– У тебя перед глазами неполная картина. Видишь ли, все дело в том, что Чарли – еще и друг Каса. Думаю, тебе следует позаботиться и о нем. Будет справедливо, если он получит столько же, сколько я, – доходчиво объяснил Тони.

Розенсон ранее уже пересекался с Толстяком Тони. Они познакомились на вечеринке, устроенной Гилбертом Ли Бекли, одним из крупнейших букмекеров на Восточном побережье. Будучи заядлым игроком, Розенсон находился с Бекли в приятельских отношениях. Незадолго до сделки Толстяк Тони помог Розенсону выбраться из одной передряги. Он связался по телефону с Джеком Херли и уговорил его согласиться на половину своего гонорара за организацию поединка Паттерсона с Харрисом. Гонорара, который Розенсон еще не выплатил.

Примерно в то же время, когда Розенсон пытался спасти свои 10 тысяч долларов, вложенных в предстоящий поединок между Паттерсоном и Йоханссоном, у боксерского промоутера на Западном побережье появились свои проблемы. Джеки Леонард был антрепренером спортивной арены Hollywood Legion Stadium. В тот год Фрэнки Карбо активно давил на него, чтобы обеспечить для боксеров Эла Уэйла побольше выгодных поединков на побережье. Имея связи с руководством арены, Леонард стал одним из промоутеров боя между Харрисом и Паттерсоном. Его боссом был Джордж Парнас – вместе с Норрисом и Гибсоном, вложившими немалые деньги в новую компанию, которая организовывала боксерские поединки на арене Hollywood Legion Stadium.

У Джеки Леонарда был близкий друг – независимый менеджер Дон Нессет, торговец подержанными автомобилями в Лос-Анджелесе. В его распоряжении находился Дон Джордан, многообещающий – правда, с некоторыми странностями – боксер полусреднего веса. У Нессета всякий раз возникали проблемы, когда речь шла о трансляции поединков с участием Джордана по национальному телевидению. Дело сдвинулось с мертвой точки, когда Леонард обратился с соответствующей просьбой к своему приятелю Гибсону. Было получено разрешение на трансляцию трех поединков. После этого стороны договорились о проведении 5 декабря титульного боя между Джорданом и чемпионом Вирджилом Акинсом. Однако 23 октября – Гибсон в этот день был в Лос-Анджелесе, где обсуждал условия поединка между Акинсом и Джорданом, – в офисе Леонарда раздался телефонный звонок. Это был Блинки Палермо, правая рука Карбо.

– Привет, Джеки, – сказал Блинки. – Ты в курсе, что нам полагается половина?

– Половина чего? – спросил Леонард.

– Доли боксера. Иначе поединок 5 декабря не состоится. Разве Трумэн тебе не объяснил?

Леонард тут же связался с Нессетом, сообщив ему, что если Джордан выиграет титул, то Карбо и Палермо претендуют на половину прибыли.

– Черта с два они это получат, – вскипел Дон.

Гибсон предложил Леонарду встретиться позже. «Ты же знаешь Карбо и Блинки! Они хотят получить все еще до того, как ты устроишь титульный бой в полусреднем весе. Тебе придется согласиться на сделку, а завтра, вернувшись в Чикаго, я разберусь с ними», – заявил он.

Однако Нессет и Леонард не хотели связываться с парочкой жестоких мафиози.

– В конечном итоге наши трупы выловят из реки, – протестовал Леонард.

– Они не станут прибегать к насилию, – попытался успокоить своих компаньонов Гибсон. – Подобные аферы встретишь только в «Высоких ботинках на пуговицах»[90]. Соглашайся на сделку. Такая практика с поединками в полусреднем и полутяжелом весе принята с тех пор, как Карбо и Блинки оказались в деле. Добравшись до Чикаго, я все улажу, и никаких проблем не будет. Тебе не придется платить.

Леонард позвонил Блинки и сказал:

– Думаю, все будет нормально.

– Что, черт возьми, значит «думаю»? – закричал в ответ Блинки. – Мне не нужны никакие раздумья! Ты можешь решить этот вопрос? Если мы не получим половины доли боксера, то боя не будет, мы умываем руки.

Под этим напором Леонард произнес слова, которые впоследствии обойдутся ему очень дорого:

– Хорошо, тогда у вас есть сделка.

– Тогда заметано, у вас есть бой, – заключил Блинки.

Когда Гибсон вернулся в Чикаго, его навестил Берни Гликман, «менеджер» Акинса, выступавший от имени Карбо. Он потребовал 40 тысяч долларов гарантии за предстоящий бой вместо оговоренного процента. Таким образом, Карбо и Палермо вышли победителями.

В конце ноября Кас пригласил в свою двухкомнатную квартиру 75 гостей, чтобы представить Ингемара Йоханссона нью-йоркской прессе. Однако он ограничивался лишь смутными намеками, когда речь заходила о конкретной дате поединка, а затем отказался позировать для общей фотографии с Ингемаром и его консультантом. «По всей видимости, мы согласились на этот бой», – резюмировал он. Правда заключалась в том, что Йоханссон и Эдвин Альквист, шведский промоутер боксера, еще раньше втайне от всех несколько дней подряд обсуждали возможность проведения поединка с Паттерсоном.

Через несколько дней состоялся поединок между Джорданом и Акинсом, и последний выглядел подавленным, проиграв единогласным решением судей. После победы Джордана Леонарду неоднократно звонили от Палермо, убеждая его прилететь во Флориду «для встречи с мистером Норрисом». Проблема заключалась в том, что антрепренер Hollywood Legion Stadium никак не мог добиться выгодных поединков на этой спортивной арене. Блинки даже забронировал для Леонарда билет и встретил его в аэропорту. Но вместо встречи с Норрисом он отвез Джека в Майами, где в мотеле его уже ждал Фрэнки Карбо. Блинки Палермо снова потребовал свои 50 процентов от доли Джордана. «Нессет у тебя под контролем или нет?» – задал он прямой вопрос. Палермо хотел, чтобы Джордан дрался с Гарнетом Хартом, претендентом номер один на чемпионский титул, которому «повезло» оказаться под контролем мафиози. Леонард ответил, что Дон Нессет вряд ли согласится на этот бой.

«А какая ему разница? Наш боксер выигрывает титул, и Нессет получает половину от его прибыли. Все именно так и работает», – без обиняков заявил Блинки. Карбо добавил, что он лично просто заботится об интересах своего друга Палермо: «Пока Блинки зарабатывает деньги, мне нет нужды отстегивать ему неизвестно откуда». Леонард ответил, что хотел бы прогуляться, но Карбо велел ему оставаться с ними. За все время пребывания в Майами Джека ни разу не оставили одного. По дороге обратно в аэропорт Карбо и Блинки настоятельно посоветовали ему позаботиться «о том, что они обсудили». Леонард вернулся домой совершенно раздавленным.

Нессет сообщил Леонарду, что 22 января 1959 года Джордан собирается провести нетитульный поединок с Альваро Гутьерресом. За несколько дней до боя Блинки позвонил Джеку и велел переслать его долю в Филадельфию, где находилась жена мафиози. Леонард бросился звонить Гибсону и получил заверения в том, что тот пришлет Блинки требуемую сумму. Джордан нокаутировал Гутьерреса в третьем раунде и заработал 12,5 тысячи долларов. Это означало, что Блинки причитается половина от 30 процентов прибыли менеджера, который контролирует победителя, то есть порядка 1875 долларов. Спустя несколько дней разъяренный Блинки связался с Леонардом и потребовал свои деньги. Леонард ответил, что Гибсон должен был передать их, и услышал на заднем фоне знакомый голос: «Дай-ка мне его!» Это был Карбо, который схватил трубку и заорал: «Ах ты, сукин сын! Кидала! Выходит, твое слово ничего не значит! Думаешь, если ты сейчас за две тысячи миль отсюда, я не смогу позаботиться о тебе? У меня полно друзей, чтобы разобраться с такой шпаной, как ты! Отдай мои деньги по-хорошему!»

Гибсон к 6 февраля не заплатил ничего, и Леонард был просто в бешенстве. Он выписал на имя жены Блинки чек на получение наличных и отправил его на Восточное побережье. Деньги пришлось снять со счета Голливудского клуба, которым Леонард владел совместно с Норрисом. Через несколько дней перезвонил Блинки и наехал на него за то, что чек был на конкретного получателя: «В дальнейшем будешь делать только денежные переводы!» Судя по всему, гангстера разозлило то, что его жене пришлось отдать целых 25 долларов за обналичивание чека.

Причина, по которой Гибсон так долго расплачивался с Леонардом, могла заключаться в том, что у него в то время были дела поважнее и ими следовало заняться незамедлительно. За десять дней до поединка Джордана, 12 января 1959 года, Верховный суд вынес решение по делу о монополии Международного боксерского совета: постановление судьи Райана было оставлено в силе – пять судей «за», трое «против». Принимая решение, Верховный суд отметил, что Совет «в течение длительного периода безраздельно господствовал в индустрии бокса, оказывая на нее негативное воздействие… доминировал в организации поединков за чемпионский титул и полностью контролировал съемку и трансляцию этих соревнований». Подчеркивалось, что такая практика «свидетельствует о дурно пахнущей монополии… которая до сих держит в страхе мир бокса». Таким образом, с Международным боксерским советом можно было распрощаться. В течение недели Норрис и Вирц продали 40 процентов своих акций в Madison Square Garden, выручив несколько миллионов долларов. Нед Айриш и Гарри Марксон – ближайшие сподвижники Норриса в корпорации – остались на своих должностях и по-прежнему занимались организацией пятничных трансляций поединков по NBC. В то время как бо`льшая часть спортивной прессы приветствовала решение суда, охарактеризовав его как смертельный удар по Международному боксерскому совету, известная обозреватель Дороти Килгаллен цинично констатировала в своей статье: «Большие шишки в корпорации (sic) «Международный боксерский совет», объявленные недавним решением Верховного суда вне закона, надо полагать, уже реализовали свои планы по нейтрализации нанесенного им юридического удара. Нет сомнений в том, что те же ключевые фигуры – Трумэн Гибсон, Гарри Марксон и Джим Норрис – продолжат контролировать боксерский бизнес, хотя и другим путем».

Кас был полностью согласен с Килгаллен. В неопубликованной статье под названием «Боксерская монополия продолжает жить», подготовленной им вместе со своим другом Артуром Манном, он писал: «Недавнее постановление Верховного суда о ликвидации Международного боксерского совета как монопольной структуры было похоже на то, что гремучую змею разрезали пополам. Обе ее части продолжают извиваться, а голова, полная смертельного яда, все еще опасна. Расчлененная гидра боксерского бизнеса по-прежнему представляет угрозу, потому что высокий суд ничего не сказал о главном зле этого вида спорта – прямом или косвенном контроле над боксерами и их менеджерами, а также о черном списке, в который заносят тех, кто отказывается сотрудничать с Советом.

Я смею утверждать это, исходя из своего многолетнего опыта. Только благодаря хитрости мне удалось добиться титульного поединка для Флойда Паттерсона в 1956 году. Тогда я воспользовался слабостью Международного боксерского совета, а не показной щедростью Джима Норриса. У меня был боксер, обладавший достаточным талантом и честностью, чтобы отказаться от многочисленных предложений уйти от меня, сделанных ему за моей спиной. Добавлю, что в моем лице этот боксер имеет достаточно сильного менеджера, чтобы отклонить по крайней мере одно предложение из разряда «двести тысяч долларов наличными, и вы можете назвать свои собственные условия». Вместо этого я нарастил масштабы своей борьбы и ускорил ее темп».

Через несколько недель после решения Верховного суда Розенсон объявил, что Паттерсон подписал контракт на поединок с Ингемаром Йоханссоном. Ажиотаж вокруг предстоящего боя в супертяжелом весе только начинался, когда из Чикаго пришли весьма любопытные новости. В газетных заголовках значилось: «Норрис и Вирц создали новую организацию – Национальную боксерскую компанию, которая является дочерней структурой корпорации Chicago Stadium. Норрис и Вирц стали сопредседателями, а старый добрый Трумэн Гибсон был назначен на пост директора и административного руководителя. «У нашей новой организации есть соответствующие навыки, опыт и ресурсы, и мы собираемся продолжать заниматься боксом на высоком уровне, – заявил Вирц. – Национальная боксерская компания пользуется абсолютной поддержкой со стороны Джима Норриса и моих коммерческих структур». Вновь созданная компания действовала в национальном масштабе. Она по-прежнему транслировала боксерские поединки из разных городов, сотрудничая с местными промоутерами. Кас был прав – гремучая змея не умерла. Но он, должно быть, посмеялся, когда первоначальное название организации «Национальный боксерский клуб» (National Boxing Club), пришлось изменить после того, как журналисты начали называть ее NBC, что пришлось не по душе руководителям телекомпании.

Кас всегда ненавидел Гарри Марксона, который руководил программой боксерских мероприятий в Madison Square Garden, – даже после того как Норрис и Вирц продали свои акции и нью-йоркское отделение Международного боксерского совета прекратило существование. Я никогда не мог понять его враждебности к этому человеку, пока не узнал историю взаимоотношений между Марксоном и Джо Луисом. За несколько лет до решения Верховного суда о роспуске Совета Джо Луис, устав от постоянных финансовых афер Вирца, продал свою долю в организации за 20 тысяч долларов годового дохода, который выплачивался чикагским и нью-йоркским отделениями. 20 марта 1959 года Марксон отправил Джо письмо следующего содержания: «Уважаемый Джо! Как Вам должно быть известно, решение Верховного суда по антимонопольному иску против Международного боксерского совета, Madison Square Garden и прочих потребовало полностью разделить деятельность корпораций Madison Square Garden и Chicago Stadium. Нам стало известно, что Вы связаны с Национальной боксерской компанией. Наши юристы уведомили нас, что мы не имеем права проводить Вас одновременно и по нашей платежной ведомости. Нам очень жаль, что так сложилось. Возможно, в будущем мы вновь сможем воспользоваться Вашими услугами, не нарушая законов дяди Сэма. С самыми добрыми пожеланиями, искренне Ваш Гарри Марксон, управляющий директор отдела бокса».

Луис снова оказался в дураках.

После объявления о титульном поединке между Паттерсоном и Йоханссоном национальная пресса вновь обратила внимание на затворника – чемпиона в супертяжелом весе. Журнал Ebony опубликовал большую статью о Флойде под названием «Самый загадочный чемпион в сфере бокса». Репортер, проведя с Паттерсоном некоторое время, сообщил читателям, что боксер изображается средствами массовой информации весьма нелицеприятно, зачастую несправедливо и резко, что в США и за рубежом его свысока называют «чемпионом-призраком», «чемпионом поневоле» и «забытым чемпионом». В статье говорилось:

«Среди обладателей чемпионского титула нет никого, кто еще менее заслужил такую критику, какая доносится в адрес Флойда Паттерсона. Однако объективные факты свидетельствуют о том, что соответствующий имидж боксера был сформирован в течение последних двух лет под влиянием следующих обстоятельств: во-первых, личности Паттерсона и, во-вторых, неустанного единоличного крестового похода его менеджера Каса Д’Амато против Международного боксерского совета. Напомним, что 12 января Верховным судом США Совет был признан монополистом и подлежит роспуску.

– Паттерсон – очень застенчивый парень, – рассказывает про него Кас. – Он интроверт, которому не особенно нравится давать интервью. Он избегает быть в центре внимания. Все потому, что он – замкнутая личность. И мне не хотелось бы менять это в нем.

– Мне не нужна слава или публичность, – объясняет сам Флойд. – Я просто хочу быть как все.

Д’Амато благодарен Паттерсону за его преданность и веру. «Без Паттерсона я был бы никем, – признается он. – По большому счету я не нужен Флойду. Когда в истории бокса был такой честный, здравомыслящий, техничный и искушенный чемпион? Никогда еще не было такого чемпиона, как он, и никогда больше не будет. Будь у меня сын, я бы хотел, чтобы он был похож на Флойда. И я бы гордился, будь Флойд моим сыном».

Встреча с Йоханссоном должна была состояться 25 июня 1959 года на нью-йоркском стадионе Yankee. Кас решил, что Флойду не помешает «разминочный» бой, поэтому он подписал контракт с английским тяжеловесом Брайаном Лондоном, который почему-то считался претендентом номер четыре на чемпионский титул. Раньше у Каса были планы организовать поединок Флойда с победителем чемпионата Великобритании, который определялся в бою между Брайаном Лондоном и Генри Купером в январе 1959 года. Однако одержав победу, Купер потребовал вдвое больше 75 тысяч долларов, которые ему предложил Кас, поэтому выбор был сделан в пользу Лондона. Тот не возражал, откровенно заявив прессе: «Было бы глупо отказаться от такого предложения».

События развивались по достаточно странному сценарию. Организация поединка была возложена на Сесила Родса, молодого промоутера из Лиги плюща[91]. Этот парень утверждал, что получил в Гарварде три высших образования. На самом деле он окончил лишь юридический факультет Гарвардского университета. Родс сообщил Касу о своих планах оставить процветающий сталелитейный бизнес, чтобы заняться индустрией бокса. По его словам, он давно мечтал развивать этот вид спорта и обеспечивать боксерам справедливое вознаграждение. Родс также утверждал, что поддерживает деловые контакты с Gillette. Для ушей Каса все это звучало как музыка. «Этот человек печется не о том, чтобы делать деньги. Он планирует вкладывать их в спорт», – радовался он.

Однако это не отражало реальности. Поединок Паттерсона с Лондоном был назначен на 1 мая в Лас-Вегасе. Телекомпания NBC должна была транслировать его по домашнему телевидению, а Gillette выступала в качестве спонсора. Гарантированная выплата со стороны телекомпании составила 250 тысяч долларов. Первым признаком неблагополучия стало то, что Родс в отсутствие Каса провел пресс-конференцию, на которой заявил об активной проработке вместе с новым руководителем Madison Square Garden перспектив двух будущих боев Паттерсона по защите чемпионского титула с их трансляцией по NBC.

23 апреля, за неделю до поединка, Кас приехал в тренировочный лагерь Флойда и вызвал его переговорить в машине. Кас сидел на заднем сиденье в состоянии сильнейшего возбуждения. Флойд вспоминал в своей автобиографии: «Я и раньше видел Д’Амато расстроенным, при этом, как правило, реальных причин для беспокойства не было. У него была привычка слишком усложнять некоторые вопросы. На этот раз он выглядел крайне встревоженным. По его словам, с документами произошла неразбериха, поэтому я получу меньше и за бой с Брайаном Лондоном, и за последующие поединки. Это был настоящий бардак».

Оказалось, Сесил Родс был совсем не так прост, как представлялось вначале. С его подачи Кас и Флойд расписались лишь в конце четырехстраничного контракта, не проставив свои инициалы на каждом листе. Затем Родс подменил первую страницу. Новые, якобы подтвержденные подписями сторон, условия ставили Паттерсона в сложное положение. Каса предупреждал об этом мошеннике Дэй Мангус, некий конный заводчик. Незадолго до этого случая бизнесмен подал против Родса иск на 48 тысяч долларов за то, что тот провернул ту же аферу при заключении сделки по продаже одной из лошадей. Таким образом, до поединка оставалась неделя, а промоутера не было. Кас был вынужден заплатить Родсу 55 тысяч долларов из аванса NBC, чтобы тот просто исчез. Д’Амато решил перенести поединок из Лас-Вегаса в Индианаполис, поскольку он был убежден, что Родс пользуется финансовыми средствами местной мафии. Этот шаг вызвал недовольство руководства NBC, которое сократило гарантированную выплату до 200 тысяч долларов.

Ситуацию еще больше осложняло то, что Кас уже доставил Брайана Лондона вместе с семьей, спрятав их в отеле в центре города, чтобы они не проболтались прессе обо всех пикантных обстоятельствах. Опасаясь, что Международный боксерский совет попытается похитить Лондона непосредственно перед боем, Кас назначил своего друга, тренера по боксу Ника Баффи, менеджером Брайана. Баффи стал тренировать англичанина в спортзале Каса, прибегая к услугам его боксеров, когда требовались спарринг-партнеры. В интервью Артуру Дейли, репортеру New York Times, Брайан Лондон рассказывал: «Я был совершенно не готов к этому поединку. Только что проиграв Генри Куперу, я не был утвержден на титульный бой. Чтобы решить этот вопрос, Д’Амато потребовал, чтобы я подписал контракт с его человеком, Ником Баффи, который был оформлен в качестве моего менеджера. Для спарринг-боев он выделил мне Дасти Роудса, который не подошел Паттерсону. До этого меня два дня держали взаперти в адвокатской конторе где-то в старом центре Нью-Йорка в окружении небоскребов. Эти дни я жил на одних бутербродах и кофе».

Не имея промоутера и располагая лишь неделей до поединка, Кас обратился к Биллу Розенсону, который не испытывал особого воодушевления в отношении этого «разминочного» боя, поскольку не хотел, чтобы что-то испортило запланированный на июнь многообещающий поединок Паттерсона с Йоханссоном. Артур Дейли тем временем подверг критике действия Каса: «Если бы Джим Норрис и его объявленный вне закона Международный боксерский совет когда-либо попытались сделать хотя бы малую толику того, на что осмелился Д’Амато, вся мафиозная паутина, издавая душераздирающие вопли, съежилась бы от ужаса. Даже Фрэнки Карбо извлекли бы из его укрытия для расправы. Но у Д’Амато щит праведности и плащ ханжества. Этот человек безупречнее мыла Ivory[92]. Ведь он – сэр Галахад[93], Дон Кихот со своим верным копьем, которым он с такой легкостью устраняет злодеев или ветряные мельницы, что нимб никогда не падает с его головы. Приветствую тебя, о благородный рыцарь!»

Кас также подвергся жесткой критике со стороны одного из своих заклятых врагов – обозревателя Реда Смита. В статье под названием «Боксу требуется доктор» Смит не оставил камня на камне от подготовки Каса к поединку Паттерсона с Лондоном и фактически высказался за возвращение Фрэнки Карбо и Джима Норриса в боксерский бизнес. Вот что он пишет: «Бокс болен, и ему требуется доктор. Только это должен быть настоящий врач, а не какой-то там народный лекарь. Боксу нужен Доктор Серый – иногда его называют Большим Мистером Ка, – который известен окружному прокурору под именем Фрэнки Карбо. Индустрия кулачных боев пропадает без дурного влияния могущественного босса, способного спасти ее прежде, чем она зачахнет и умрет от Духовного Подъема. С тех пор как Верховный суд постановил, что Джим Норрис – закоренелый, нечистый на руку монополист, и приказал ему распустить свою мафиозную организацию, эту старую грязную монополию, в седле оказался Лучший из Лучших. Джим Норрис ушел, перебравшись в Чикаго и не получив ничего от своего руководства корпорацией Madison Square Garden, кроме жалкого миллиона долларов. За ним, по-видимому, последовал и Мистер Ка, чья зловещая тень всегда сопровождала Джима Норриса и была видна лишь тем, кто обладал особым рентгеновским зрением. Никогда с тех времен, когда парни устраивали поединки на баржах, Боксерская Наука еще не была такой невинной, благородной, немонополизированной, со столь чисто вымытыми ушами. Она была выскоблена практически до полного исчезновения, и следует предпринять срочные меры, чтобы восстановить благотворное сияние коррупции. Возвращайтесь, Доктор Серый! …Говорят, Фрэнки Карбо – человек сомнительной репутации, и эти утверждения звучат уже давно. Однако еще до того, как бокс был освобожден от коррупции, а все сомнительные личности успешно устранены, боксеры нередко надевали перчатки и дрались друг с другом. Такие парни, как Джонни Греко, бились постоянно. Кид Гавилан был востребованным чемпионом в полусреднем весе. Джонни Сэкстон устраивал не так много поединков, но тем не менее он дважды выигрывал чемпионский титул в полусреднем весе. О некоторых из этих парней ходили жуткие слухи. Подозревали, что Мистер Ка имел отношение к их деятельности. Это было ужасно. Это было замечательно. Фрэнки, возвращайся!»

В то время как Кас решал свои проблемы в Нью-Йорке, жизнь Джеки Леонарда и Дона Нессета в Лос-Анджелесе тоже не была усыпана лепестками роз. 24 апреля 1959 года их боксер Дон Джордан должен был защищать свой титул, встретившись в бое-реванше с Вирджилом Акинсом в Сент-Луисе. При этом Блинки Палермо добивался, чтобы Леонард устроил ему встречу с Нессетом. Нужно было решить вопрос о титульном поединке Дона Джордана с Гарнетом Хартом, боксером Блинки.

– Не думаю, что Нессет пойдет на это, – признался Леонард в ходе телефонного разговора с Блинки.

– Ему не остается ничего другого, кроме как организовать бой с Хартом, – возразил мафиози.

– Получается, вы намерены полностью контролировать Джордана? – запротестовал Леонард.

– Так и есть, – сказал Блинки. – Нам нужно знать, с кем он дерется и ради кого. Только в этом случае мы даем добро. Карбо уже объяснял тебе это в Майами. Если собираешься работать с нами, мы должны пройти весь путь вместе – в противном случае можешь не рассчитывать на поддержку.

Леонард был слишком напуган, чтобы присутствовать на поединке между Джорданом и Акинсом, но Нессет был там, правда, в сопровождении сержанта полицейского управления Сент-Луиса. Во время боя Нессет видел, как Блинки в углу Акинса беседовал с Берни Гликманом, менеджером Акинса. Если они говорили о тактике и стратегии поединка, то это не принесло никакой пользы, поскольку Джордан одержал верх единогласным решением судей.

На следующий день Блинки в сопровождении Гликмана пожаловал в офис промоутера поединка и потребовал свою долю от призовых Джордана. После того как адвокат Гликмана, который в это время консультировался с кем-то по телефону, велел мафиози убираться к чертовой матери, тот отправился к Нессету в отель.

– Ты в курсе, почему я здесь? – спросил он у Нессета, оказавшись в его номере. – Мне нужны мои деньги.

– Ничего я вам не должен, – ответил Нессет.

– Но ведь в прошлый раз ты мне заплатил! – настаивал Блинки.

– Я ни разу не дал вам ни цента и не собираюсь этого делать, – отрезал Нессет. Затем он заявил гангстеру, что не возражает, если Гибсон будет отчислять ему по 10 тысяч долларов за каждый поединок Джордана, но сам он ничего не собирается платить. После этого Блинки попросил Нессета сопроводить его обратно в Лос-Анджелес.

– Судя по всему, вы плохо понимаете английский, – сказал Нессет. – Я уже объяснил, что вижу вас впервые и, надеюсь, в последний раз.

– Что ж, Нашему Человеку это не понравится, – пригрозил Блинки, вышел из номера и прямо из вестибюля отеля позвонил Леонарду в Лос-Анджелес.

– Что, черт возьми, происходит? – возмутился он, пересказав свой разговор с Нессетом.

– Я же предупреждал, что Дон сам себе хозяин, – ответил Леонард.

– Ну что ж, я лечу к тебе на побережье, – угрожающе прошипел Блинки.

Палермо, однако, не подозревал, что на следующий день Дон Нессет также отправился в путь. Он вылетел в Нью-Йорк, чтобы встретиться с Касом.

Возможно, одной из причин, по которой Д’Амато позволил Родсу обмануть себя при составлении контракта на бой между Паттерсоном и Лондоном, стало то, что он практически круглосуточно разрабатывал план по установлению абсолютного господства над всем боксерским миром! Теперь, когда Международный боксерский совет распался, а Норрис с Гибсоном пытались перегруппироваться в Чикаго, Кас был готов нанести своим противникам нокаутирующий удар. Он вел тайные переговоры с телекомпанией ABC об организации в период с 7 октября 1959-го по 30 марта 1960 года серии из шести боксерских поединков. Один из них должен был стать боем за чемпионский титул в супертяжелом весе, второй – титульным боем в другом дивизионе, остальные четыре – крупными боями в тяжелом, полутяжелом и среднем весе. За трансляцию каждого поединка ABC была готова заплатить Касу по 65 тысяч долларов. Предполагалась возможность продлить контракт еще на полгода. Теперь Кас напрямую конкурировал с Норрисом и Гибсоном, которые продолжали организовывать еженедельные «Боксерские бои вечером по средам», причем эти шоу транслировались той же ABC!

Кас начал подбирать кандидатов. В его записях значились тяжеловесы Йоханссон, Лондон и Генри Купер, а также Паттерсон. Из дивизиона среднего веса числились Джин Армстронг и Хосе Торрес – он курировал обоих. Кас направил сочувствовавшим ему независимым менеджерам письмо, которое они должны были подписать и вернуть обратно. Письмо было следующего содержания: «Должен признаться, что меня крайне беспокоит нынешнее состояние бокса. Я поддерживаю ваши усилия по восстановлению интереса и доверия к этому виду спорта, которые способны вернуть ему прежнюю значимость. Как мне представляется, организация еженедельной серии телевизионных программ, посвященных боксерским боям, отвечает вашим целям по обеспечению интересов индустрии. Эти поединки будут соответствовать вашим стандартам продвижения бокса и распределения доходов. Заверяю вас, что под моим руководством спортсмены смогут принять участие в боях, которые будут транслироваться по телевидению при вашей поддержке. Ниже перечислены те боксеры, менеджером которых я не являюсь. Подтверждаю, что гонорар в размере не менее 7 тысяч долларов плюс некоторые разумные надбавки будут гарантированы для каждого из них за участие в главном событии телепрограммы. Исключение будут составлять случаи, если мой боксер является чемпионом мира или участвует в титульном поединке».

В плане предстоящей серии боксерских поединков у Каса все было четко распределено, не считая второй позиции его проекта – титульного боя в дивизионе, не относящемся к тяжелому весу. Вот почему Дон Нессет и некий Дон Чарджин, промоутер из Окленда, штат Калифорния, прилетели в Нью-Йорк, чтобы встретиться с Д’Амато. Деловой разговор состоялся в понедельник 27 апреля. К концу дня стороны достигли соглашения, Нессет и Чарджин выписались из отеля Edison и вылетели обратно в Лос-Анджелес. А через несколько дней в New York Times появилась статья под заголовком: «У Д’Амато новый партнер. Документы свидетельствуют о том, что он намерен тесно сотрудничать с менеджером Джордана». В самой статье излагались следующие факты: «Как сообщил авторитетный источник, Д’Амато и Дон Нессет, менеджеры чемпиона в супертяжелом весе Флойда Паттерсона и чемпиона в полусреднем весе Дона Джордана, сегодня подписали соглашение об объединении интересов. Детали не раскрываются. Это первое соглашение подобного рода в истории бокса. Ни один из упомянутых менеджеров пока не подтвердил эту новость официально. Тем не менее близкие к ним лица склонны полагать, что они объединились ради взаимной выгоды. Это событие ознаменовало собой новую эпоху, которая началась после судебного решения о прекращении монополии Международного боксерского совета. В распоряжении Д’Амато имеется восемь профессиональных боксеров (не считая чемпиона мира Флойда Паттерсона), у Нессета пять или шесть (помимо чемпиона мира Дона Джордана)».

На Западном побережье в Окленде Дон Чарджин, названный в этой статье «одним из помощников Д’Амато», давал объяснения журналистам: «Безусловно, в боксе формируется новая властная структура. Если намеченные планы будут осуществлены, Окленд станет одним из главных городов страны как с точки зрения телевизионной трансляции боксерских поединков, так и в качестве места непосредственного проведения боев… Новая управленческая группа будет состоять из независимых клубов, таких как наш, и иметь в своем распоряжении по крайней мере двух чемпионов мира – Флойда Паттерсона и Дона Джордана… Наш Оклендский клуб тесно сотрудничает с Д’Амато и Нессетом, и, хотя сейчас нет возможности раскрыть все планы, мы убеждены, что Окленд получит свою долю захватывающих трансляций… Д’Амато и Нессет надеются, что их действия, идущие вразрез с практикой Национальной боксерской компании, убедят других менеджеров и промоутеров в том, что у них, независимо от поддержки со стороны упомянутой организации, есть огромные возможности для продвижения».

Кас пытался осуществить силовое поглощение в индустрии, а Норрис и Гибсон, руководители Национальной боксерской компании, внимательно наблюдали за его усилиями.

Пока Нессет и Чарджин обсуждали с Касом детали нового предприятия, Гибсон позвонил Леонарду в его голливудский офис. Тот чрезвычайно расстроился из-за действий Леонарда и Нессета. Он уже был наслышан о заявлении последнего относительно создания новой организации совместно с Касом Д’Амато. «Я жутко разочарован из-за тебя, Нессета и всех остальных, однако хотелось бы уточнить: сколько получил Джордан?» – поинтересовался он. По решению Нессета Джордану предписывалось отдать Блинки Палермо причитавшуюся долю, потому что гангстер «согласился заплатить всем».

Нессет прилетел в Лос-Анджелес утром 28 апреля и сра- зу же отправился в офис Леонарда. А Джеку снова позвонили, и голос в телефонной трубке на этот раз звучал отнюдь не так дружелюбно, как у Гибсона.

– Алло! Понял, кто это? – спросил голос.

– Да, – выдавил из себя Леонард. Он сразу же узнал Карбо, или Нашего Человека, или Мистера Серого. Карбо все еще скрывался, уклоняясь от ареста по ордеру, оформленному в Нью-Йорке.

– Грязный ублюдок! Я выколю твои поганые глаза! Ты будешь корчиться от боли, а затем просто сдохнешь! Гнусный брехун, сукин сын, ублюдок! Я с тобой еще встречусь в узком переулке! Тебе это не сойдет с рук! Я ношу свой титул уже 25 лет, и ни одна мелкая сошка вроде тебя не замахивалась на него! Стоит мне только захотеть, и ты отправишься на тот свет! Можешь быть уверен – о тебе позаботятся!

И он бросил трубку. Леонард ретировался в ванную, где его немедленно вырвало.

Через пять минут телефон зазвонил снова. На сей раз это был Блинки. Леонард пересказал ему состоявшийся разговор с Карбо.

– Чтоб тебя, он прав! Разве не так? Представляешь, что тебя ждет? Ты наглый обманщик. Я приеду на побережье, повидаюсь кое с кем, и к тебе придут, – пообещал Блинки.

Леонард ответил, чтобы они все катились к черту, что он дико зол, и швырнул трубку.

Два дня спустя партнеры Гибсона в Olympic Auditorium в Лос-Анджелесе отозвали внесенный ранее залог в размере 20 тысяч долларов. Залог гарантировал проведение в этом спорткомплексе мероприятий Леонарда, Голливудского боксерского клуба и Клуба единоборств. В результате бизнес Леонарда в штате Калифорния пришлось закрыть. На следующий день Блинки Палермо зарегистрировался в чикагском отеле Bismarck и арендовал свой номер Международному боксерскому совету – несмотря на то что такой организации больше не существовало. Отелем владел Норрис. На следующий день Гибсон позвонил Леонарду в Лос-Анджелес и сообщил, что он согласен выделить необходимые средства для нового залога, если Леонард убедит Нессета организовать титульный поединок с Хартом. Этот бой можно было устроить даже на арене Hollywood Legion Stadium, антрепренером которой являлся Джеки Леонард. В тот же день Блинки встретился с Гибсоном и Марти Стайном, менеджером Гарнета Шугара Харта, а затем помчался в аэропорт, даже не выписавшись из своего номера. Он должен был немедленно вылететь в Лос-Анджелес.

Поединок между Флойдом Паттерсоном и Брайаном Лондоном 1 мая прошел без сучка без задоринки. Флойд был фаворитом в букмекерских ставках из расчета 10-1 и должен был получить 60 процентов от билетных сборов, а также все средства от трансляции боя по NBC. Ему потребовалось 11 раундов, чтобы нокаутировать Лондона. В ходе общения с прессой Флойд, однако, был самокритичен: «Я недоволен своим выступлением. Думаю, на тренировках я был острее, чем в бою. Мой противник шел вперед, и в первых раундах я не мог остановить его. Он оказал жесткое сопротивление, и мне пришлось выложиться по полной».

Кас представил свое видение прошедшего боя: «Этот парень необычайно крут. Кто еще мог бы так долго продержаться на ринге? Просто он пропустил слишком много ударов по корпусу, что в конце концов привело его к поражению». Также Кас сообщил о попытках найти более легких по весу спарринг-партнеров для Флойда. Целью было нарастить скорость работы рук боксера, но это оказалось трудным делом: «На некоторых партнеров Флойда мы надевали специальный нагрудный и реберный ремень, похожий на протектор для кетчера[94] в бейсболе, и все же Флойд травмировал их».

У Брайана Лондона было свое мнение по поводу состоявшейся встречи. В интервью для New York Times он отметил: «Меня заставили поверить, что я смогу продержаться весь бой. Когда Паттерсон попытался нокаутировать меня в первые 40 секунд, я сказал себе: «Черт подери, я не позволю вырубить себя!» К одиннадцатому раунду я просто слишком устал, чтобы продолжать. Самые сильные атаки мне удалось блокировать, но удары по почкам были весьма чувствительными, после них я с трудом дышал».

Эдди Борден освещал этот поединок для журнала Monsieur, и после комментариев о странных событиях, сопровождавших организацию боя, он сделал Касу двусмысленный комплимент: «Юридически Д’Амато нарушил все правила, предписанные Атлетической комиссией. Своими действиями по обеспечению безопасности для Флойда Паттерсона он бросил вызов всему миру. Всегда трудно анализировать поступки Каса непредвзято. Этот человек непостижим, упрям и самоуверен. Он не выносит советов и, как это ни странно, твердо верит в то, что всегда все делает правильно. Кас всегда выходит из боя настоящим героем, который бросил вызов всем принципам и заповедям бокса. Он все делал не по правилам – а в результате получилось как надо».

Блинки Палермо прибыл в Лос-Анджелес поздно вечером 1 мая и зарегистрировался в отеле Beverly Hilton. На следующий вечер он позвонил Леонарду домой, чтобы договориться о встрече. Леонард сказал, что ему надо устроить жену с ребенком, и Блинки предложил им подождать в вестибюле отеля. Понимая всю серьезность ситуации, Леонард оставил их в машине на стоянке отеля, а сам отправился на встречу. Блинки оказался не один, вместе с ним был Джо Сика – местный гангстер и профессиональный громила, хорошо известный своими крутыми манерами. Сика сурово отчитал Леонарда за то, что тот ввязался в конфликт с его хорошим другом Мистером Серым. Ни Джо, ни Блинки не желали слышать заверений Леонарда о том, что вина лежит исключительно на Гибсоне. Для них принципиальным было лишь то, чтобы Леонард смог руководить действиями своего приятеля Нессета. Сика предложил немедленно позвонить последнему и вызвать его в отель.

– У меня даже нет номера его телефона, – возразил Леонард. – Нельзя ли назначить встречу на завтра?

– Тащи приятеля сюда! Давай, хватай его за шкирку, вытаскивай из теплой постели и выстраивай по струнке! – велел Сика. – Ты можешь устроить ему приличную взбучку?

Леонард колебался:

– Вот уж не знаю, стоит ли мне затевать с ним ссору. Нам ведь еще предстоит вести совместные дела.

– Послушай, Джеки, ты уже сделал свой выбор, – начал терять терпение Сика. – Вопрос теперь лишь в том, кто пострадает, ты или Дон Нессет. Рекомендую дать ему пинка и вразумить прежде, чем я доложу обо всем Мистеру Серому. Ты нормальный парень, но этот Нессет мне не нравится. Пойди и выбей из него дурь к чертовой матери! Если понадобится помощь, мы готовы сопровождать тебя, чтобы вместе вытащить его на свет божий.

Леонард сказал, что не станет применять насилия к своему приятелю.

– Ты сможешь встретиться с этим парнем утром и все уладить? – уточнил Сика.

– Я попробую, – ответил Леонард.

– Попробуй, черт подери! – велел ему Палермо. – Вразуми парня! Исправь дело! Мне нельзя возвращаться домой, не решив этого вопроса. Я здорово подвел Мистера Серого.

Леонард вышел из номера, сел в машину и отвез семью домой. На следующий день он встретился с Нессетом в своем офисе. Дозвонившись до Гибсона в Чикаго, он передал трубку Нессету, и тот рассказал Гибсону о том, как им угрожали Палермо и Сика.

В своей автобиографии Гибсон вспоминает:

«Нессет сказал мне: «Блинки в городе и вопит во все горло». На что я ответил: «Мне трудно проявлять сочувствие после того, что вы с Касом Д’Амато сделали. Теперь беги к начальнику полиции или ближайшему окружному прокурору, рассказывай им, что Блинки в городе и буйствует. Не знаю, чего ты ждешь от меня. Мне тебя не жалко».

– А ты не можешь позвонить боссу и попросить его отозвать собак? – поинтересовался Нессет.

– Говоря о моем боссе, ты имеешь в виду мистера Норриса? – переспросил Гибсон.

– Конечно, мистера Норриса. Если ты не позвонишь ему, вы не уберете этих людей из города и не оставите нас в покое, я свяжусь со спонсорами ваших телешоу и расскажу им, с какими людьми они имеют дело.

Гибсон завершил разговор уверениями, что никогда не угрожал им, при этом «оказываемое давление может быть ослаблено, и Нессет сделает Джеки Леонарду большое одолжение, спасая его клуб, если только будет получено согласие на организацию поединка с участием Шугара Харта». Несмотря на категорический отказ Нессета от этого предложения, Гибсон согласился позвонить Норрису для урегулирования возникшей проблемы.

Понедельник выдался для Леонарда и Нессета ничуть не легче. Они находились в офисе Джеки в Hollywood Legion Stadium, когда без предупреждения появился Блинки Палермо в сопровождении Луи Драгны, еще одного известного бандита из Лос-Анджелеса.

– Нам нужно поговорить, – заявил Блинки.

– Я не собираюсь с тобой общаться, – ответил Нессет и ретировался. На следующее утро он обратился в полицию Лос-Анджелеса за защитой.

Тем временем Леонард оказался пленником в одном из своих офисов. Блинки продолжал настаивать на организации поединка с участием Харта. Леонард, в свою очередь, обвинял Гибсона в том, что тот солгал о якобы состоявшейся передаче половины доли Джордана.

– Мы сейчас разбираемся с тобой, нам плевать на Гибсона! – заорал Блинки.