Загадочное происшествие в Стайлзе Кристи Агата

– Нет.

– Но, возможно, вы что-то слышали? Какой-то глухой шум или грохот, к примеру, mon ami?

– Нет, ничего подобного.

– Возможно ли? Ах, как досадно получилось! Я, знаете ли, оказался на редкость неуклюжим. Просто случайная небрежность… – Я с трудом представлял, что Пуаро может быть небрежным случайно. – Как-то неосторожно взмахнул левой рукой, а прикроватный столик вдруг перевернулся!

Он выглядел очень подавленным и по-детски огорченным, и я поспешил утешить его.

– Не расстраивайтесь, дружище. Пустяки! Вы слишком разволновались после триумфа в гостиной. Признаться, вам удалось удивить всех нас. Должно быть, не все так просто, как мы думали, в связи Инглторпа с этой миссис Рэйкс, раз он так упорно отмалчивался… Каковы дальнейшие планы? А где, кстати, наши ищейки из Скотленд-Ярда?

– Отправились допрашивать слуг. Я предоставил им все наши доказательства. Хотя Джепп разочаровал меня. Он действует бессистемно!

– Привет! А вот и доктор Бауэрштайн. По-моему, вы правы насчет этого типа, Пуаро. Мне он тоже не нравится.

– Он умен, – задумчиво заметил бельгиец.

– О да, чертовски умен! Должен сказать, я позлорадствовал, увидев его во вторник в ужасном состоянии. Вы не представляете, какое это было зрелище! – и я описал злосчастное падение доктора. – Он выглядел как настоящее пугало! Весь в грязи с ног до головы.

– Значит, вы видели его тогда?

– Еще бы. Конечно, он не хотел заходить… это случилось как раз после ужина… но мистер Инглторп настоял.

– Что? – возмущенно воскликнул Пуаро, схватив меня за плечи. – Разве Бауэрштайн побывал здесь во вторник вечером? В этом доме? И вы даже не упомянули мне об этом? Ну почему же вы не сказали мне? Почему? Почему?

Казалось, что он пришел в безумное отчаяние.

– Но, дорогой мой Пуаро, – запротестовал я, – мне и в голову не пришло, что это может заинтересовать вас. Я не думал, что такой пустяк стоит вашего внимания.

– Пустяк?.. Да это же имеет важнейшее значение! Итак, наш доктор побывал здесь во вторник вечером… и в ночь убийства. Гастингс, неужели вы не понимаете? Это же меняет все… все!

Мне еще не приходилось видеть его таким расстроенным. Отцепившись от меня, он машинально переставил пару подсвечников, продолжая бормотать себе под нос:

– Да, это меняет все дело… меняет все…

Внезапно он, видимо, принял какое-то решение.

– Allons-y![35] – воскликнул он. – Нам надо действовать незамедлительно. Где мистер Кавендиш?

Узнав, что Джон в курительной комнате, он направился прямиком туда.

– Мистер Кавендиш, у меня появилось важное дело в Тэдминстере. Новая улика. Могу я воспользоваться вашим автомобилем?

– Да, пожалуйста. Вы хотите ехать прямо сейчас?

– Если позволите.

Джон позвонил в колокольчик и приказал вывести машину. Через десять минут мы уже выехали из парка и мчались по шоссе к Тэдминстеру.

– Простите, Пуаро, – смиренно произнес я, – может, вы объясните мне, почему это так важно?

– В общем, mon ami, вы уже сами о многом догадались. Естественно, вы осознали, что теперь, когда мистера Инглторпа мы исключили, ситуация в расследовании сильно изменилась. Перед нами встала совершенно новая проблема. Нам известно теперь, что точно есть один человек, который не мог купить отраву. Мы отбросили сфабрикованные улики. Теперь пора найти реальные. Я установил, что любой из домочадцев, за исключением миссис Кавендиш, игравшей с вами в теннис, мог сыграть роль мистера Инглторпа в понедельник вечером. В то же время у нас есть его утверждение, согласно которому он оставил чашку кофе на столе в холле. В ходе дознания никто не придал данному обстоятельству особого значения, но теперь оно обрело совсем иной смысл. Мы должны выяснить, кто именно в итоге отнес кофе миссис Инглторп или кто побывал в холле, пока кофе находился там. Судя по вашим рассказам, только двоих мы можем с уверенностью исключить – миссис Кавендиш и мадемуазель Синтию.

– Верно, выходит так, – согласился я.

У меня сразу отлегло от сердца. Значит, с Мэри Кавендиш определенно снято подозрение.

– Для снятия подозрений с мистера Инглторпа, – продолжил Пуаро, – мне пришлось раскрыть карты раньше, чем я намеревался. Жаль – поскольку, думая, что я ищу доказательств его вины, преступник мог случайно выдать себя. Теперь же он будет вдвойне осторожен. Да… вдвойне осторожен. – Вдруг он резко повернулся ко мне. – Скажите-ка мне, Гастингс, вы сами… неужели вы никого не подозреваете?

Я нерешительно помедлил. Говоря по правде, одна идея, сама по себе дикая и сумасбродная, в то утро разок-другой мелькала в моих мыслях. Я отверг ее как абсурдную, но тем не менее она навязчиво возвращалась, не давая мне покоя.

– Есть одно чисто интуитивное подозрение, – пробормотал я, – но оно совершенно нелепо.

– Смелее, – подначил меня Пуаро, – не смущайтесь. Говорите откровенно. Нельзя оставлять без внимания интуицию.

– Ну что ж, – выпалил я, – пусть это глупо, но я подозреваю, что мисс Говард говорит не все, что ей известно!

– Мисс Говард?

– Да… вот видите, теперь вы будете смеяться надо мной…

– Вовсе нет. Что же тут смешного?

– Я не могу отделаться от ощущения, – смущенно продолжил я, – что мы исключили ее из возможных подозреваемых просто в силу того, что она уехала из дома. Но, с другой стороны, она ведь находилась всего в пятнадцати милях от усадьбы. И на машине могла бы добраться сюда за полчаса. Можем ли мы без сомнения сказать, что она не заезжала в Стайлз в ночь убийства?

– Да, друг мой, – неожиданно заявил Пуаро, – можем. Начав расследование, я первым делом позвонил в тот госпиталь, где она устроилась на работу.

– И что же?

– В общем, я узнал, что во вторник мисс Говард отработала дневное дежурство, а потом – после неожиданного прибытия нового санитарного транспорта – любезно предложила свои услуги по работе в ночную смену, и ее предложение с благодарностью приняли. То есть сюда она приехать никак не могла.

– Надо же! – смущенно произнес я и, помедлив, добавил: – На самом деле, изначально мои подозрения к ней вызвала ее страстная ненависть к Инглторпу. Я не мог отделаться от мысли, что мисс Говард задумала погубить его. И у меня появилась идея, что она могла знать что-то про уничтоженное завещание. Что она могла сжечь новое, ошибочно приняв его за более раннее, где все состояние отписывалось ему. Ведь мисс Говард чертовски враждебно настроена против него.

– Вы думаете, что ее ненависть поддельна?

– Пожалуй. Уж очень она неистова в ней. Я даже подумал, уж не свихнулась ли она на этой почве.

Пуаро энергично покачал головой.

– Нет, нет, тут вы свернули с правильного пути. С головой у мисс Говард все в полном порядке, она отнюдь не страдает слабоумием. Она – великолепный образец хорошо сбалансированного английского холода. Воплощенное здравомыслие.

– Ее ненависть к Инглторпу, однако, почти маниакальна. Вот мне и пришла в голову идея – пусть даже безусловно нелепая, – что она намеревалась отравить его, а по какой-то случайной ошибке отравилась миссис Инглторп. Непонятно только, как это могло произойти. И вообще, все это в высшей степени абсурдно и нелепо.

– И тем не менее в одном вы правы. Более чем разумно держать под подозрением всех и каждого, пока вы не сможете логично и убедительно доказать их невиновность. Итак, какие мотивы имеются у мисс Говард для преднамеренного отравления миссис Инглторп?

– Вот уж никаких, она же была предана ей! – возмущенно возразил я.

– Тише! Тише! – раздраженно воскликнул Пуаро. – Вы горячитесь, как ребенок. Если мисс Говард сумела отравить старую даму, то вполне правдоподобно изображала бы преданность… Нет, нам нужно взглянуть на дело с другой стороны. Вы совершенно правы, допуская, что ее ненависть к Альфреду Инглторпу слишком неистова, чтобы быть настоящей. Хотя вы делаете из этого предположения ошибочные заключения. Я лично пришел к иным выводам, по-моему, верным, но пока я не стану говорить о них.

Задумчиво помолчав, он продолжил:

– Итак, на мой взгляд, существует одно несокрушимое возражение против подозрения в убийстве мисс Говард.

– Какое же?

– То, что смерть миссис Инглторп никоим образом не могла быть выгодна мисс Говард. А убийства без мотива не бывает.

– А разве не могла миссис Инглторп написать завещание в ее пользу? – задумчиво предположил я.

Пуаро покачал головой и с улыбкой заметил:

– Может, вы еще заподозрите в том же самом мистера Уэллса? У него как раз имелся мотив. Я не стану называть имя человека, у которого, по-моему, действительно имелся серьезный мотив. Мисс Говард находится примерно в таком же положении, поэтому я воспользовался ею для примера.

– И все-таки миссис Инглторп могла так поступить. Ведь в завещании, написанном днем перед смертью, она могла… – Я невольно замолчал, видя, с каким негодованием Пуаро покачал головой.

– Нет, друг мой, у меня самого появились кое-какие мысли о содержании того завещания. Могу заверить вас только в том, что оно точно не предоставляло мисс Говард никаких выгод.

Я принял его заверения, хотя, в сущности, не понимал, откуда у него взялась такая уверенность в этом вопросе.

– Ладно, – вздохнув, сказал я, – значит, мы должны оправдать мисс Говард. Но вы сами отчасти виноваты в том, что я заподозрил ее. Все из-за того, как вы оценили ее показания на дознании.

– А как я оценил ее показания? – озадаченно глянув на меня, спросил Пуаро.

– Разве вы не помните? Когда я заметил, что она и Джон Кавендиш вне подозрений.

– Ну… ах да, – он выглядел немного смущенным, но быстро пришел в себя. – Кстати, Гастингс, мне нужно поручить вам одно задание.

– Ради бога, пожалуйста. Какое же?

– В следующий раз, когда вы встретитесь с Лоуренсом Кавендишем наедине, вам нужно будет сказать ему: «Пуаро поручил мне кое-что передать вам. Он сказал: «Найдите лишнюю кофейную чашку, и тогда сможете обрести душевный покой!» И больше ничего не говорите. Ни больше, ни меньше.

– «Найдите лишнюю кофейную чашку, и тогда сможете обрести душевный покой!» Правильно? – глубоко озадаченный спросил я.

– Безупречно.

– Но что это означает?

– А это я предоставляю выяснить вам самостоятельно. У вас имеются все факты. Просто передайте ему мои слова и послушайте, что он ответит.

– Отлично. Хотя все это чертовски загадочно.

Мы уже примчались в Тэдминстер, и Пуаро велел шоферу подъехать к дому с вывеской «Химическая лаборатория».

Пуаро, прихрамывая, быстро направился к входу и скрылся в лаборатории. Через пару минут он опять появился на улице и удовлетворенно сообщил.

– Все, дельце сделано.

– А что вам там понадобилось? – с живым любопытством поинтересовался я.

– Оставить кое-что для анализа.

– Понятно, но что вы оставили?

– Пробу какао, взятую мной из ковшика в спальне.

– Но ее ведь уже проверяли! – изумленно воскликнул я. – Проверял сам доктор Бауэрштайн, а вы еще посмеялись над возможностью незаметно подсыпать в нее стрихнин.

– Я знаю, что ее проверял доктор Бауэрштайн, – тихо заметил Пуаро.

– Тогда зачем же еще одна проверка?

– Ну, захотелось мне повторить проверку, только и всего.

Больше я не смог вытянуть у него ни единого слова на эту тему.

Меня сильно озадачил поступок Пуаро в отношении какао. Я лично не видел в нем ни толка, ни смысла. Однако уверенность в гениальности моего друга, слегка поколебавшаяся в последние дни, вновь обрела полную силу, поскольку так триумфально подтвердилось его убеждение в невиновности Альфреда Инглторпа.

Похороны миссис Инглторп состоялись на следующий день, и когда в понедельник я спустился к позднему завтраку, Джон отвел меня в сторону и сообщил, что нынче утром мистер Инглторп выехал из дома, собираясь снять номер в «Приюте фермера» для завершения своих планов.

– Какое же огромное облегчение, Гастингс, что он надумал уехать, – продолжил мой честный друг. – Раньше нас терзали мысли о том, что он сделал, но будь я проклят, если теперь, когда мы испытываем вину за столь враждебное отношение к этому типу, нам стало хоть немного легче. В сущности, мы относились к нему безобразно. Естественно, против него сложилось мрачное предубеждение. И я не думаю, что кто-то вправе обвинить нас за поспешно сделанное заключение. Но раз уж мы так жутко ошиблись, то теперь появилось отвратительное ощущение необходимости как-то загладить нашу вину. Однако как же это трудно, учитывая, что отношение к нему если чуть и улучшилось, то уж никак не до симпатии… В общем, чертовски неловкая ситуация! И я благодарен ему за то, что у него хватило тактичности убраться из дома. Хорошо еще, что Стайлз не достался ему. Невыносима уже сама мысль о том, что этот проходимец мог хозяйничать здесь. Довольно с него и матушкиных денег.

– А вы сможете содержать усадьбу в надлежащем порядке? – спросил я.

– О да. Придется, конечно, заплатить налог на наследство, но от отцовских денег осталась еще половина, и Лоуренс пока не собирается уезжать, поэтому его доля тоже пойдет в дело. Сначала придется, правда, урезать кое-какие расходы, поскольку, как я вам уже говорил, мое финансовое положение весьма сложно. И все же кредиторы теперь согласятся повременить с претензиями.

Благодаря общему облегчению, порожденному известием об отъезде Инглторпа, завтрак впервые со времени трагедии прошел в доброжелательной атмосфере. Синтия, непотопляемая в силу естественной молодой жизнерадостности, уже пришла в себя и опять выглядела оживленной и веселой, и все мы, за исключением Лоуренса, выглядевшего по-прежнему мрачным и нервным, со спокойной радостью смотрели в открывшееся перед нами новое и многообещающее будущее.

Газеты, разумеется, пестрели сообщениями о скандальной трагедии. Кричащие заголовки, многочисленные биографии каждого из домочадцев, изощренные инсинуации и традиционные туманные намеки на имеющиеся в распоряжении полиции улики. Никто нас не миловал. В общественной жизни наступил период застоя. Военные события временно потеряли актуальность, и газетчики алчно набросились на преступление в мире светской жизни: «Загадочное происшествие в Стайлзе» стало главной темой обсуждения.

Естественно, это очень огорчало Кавендишей. Усадьбу постоянно осаждали репортеры, в дом их упорно не пускали, но они продолжали сновать по парку и деревне, где устраивали засады, ожидая с фотокамерами случайного появления забывшегося домочадца. Мы жили под угрозой публичного скандала. Сновали туда-сюда неразговорчивые столичные полицейские, что-то вынюхивая, выспрашивая и высматривая орлиными взорами. Мы понятия не имели, что именно они ищут. Появилась ли у них какая-то важная улика или это дело пока относится к категории нераскрытых преступлений?

После завтрака ко мне подошла Доркас и с загадочным видом попросила уделить ей пару минут.

– Ради бога, Доркас, что-то случилось?

– В общем, именно так, сэр. Возможно, вы увидите сегодня нашего бельгийского джентльмена?

Я кивнул.

– Так вот, сэр, помните, он упорно выспрашивал у меня, нет ли у хозяйки или кого-то из домочадцев зеленого платья?

– Да, да. Так вы нашли у кого-то такой наряд? – оживляясь, спросил я.

– Не то чтобы нашла, сэр. Но я вспомнила про сундук, который молодые господа, – Джон и Лоуренс по-прежнему оставались для Доркас «молодыми господами», – называют «маскарадным». Он стоит на чердаке, сэр. Здоровенный сундук, полный старинных платьев и маскарадных костюмов, чего там только нет. И мне вдруг подумалось, может, там хранится какой-то зеленый наряд? Поэтому, если бы вы сообщили о том бельгийскому господину…

– Я обязательно сообщу ему, Доркас, – пообещал я.

– Большое вам спасибо, сэр. Он ведь, сэр, такой приятный джентльмен. Уж совсем другого полета, чем те два лондонских полицейских, которые тут все вынюхивают да выспрашивают. Обычно-то мне не нравятся иностранцы, но, судя по тому, что говорится в газетах, славные бельгийцы отличаются от обычных малоприятных чужеземцев, а уж месье Пуаро определенно весьма вежлив в общении.

Милая старая Доркас! Она стояла, глядя на меня с такой искренней преданностью, что я с сожалением подумал о том, что она являет собой прекрасный образец быстро уходящих в историю преданных слуг.

Я решил также сразу пойти прямо в деревню и навестить Пуаро, но удачно встретил его по дороге. В общем, столкнувшись с ним на полпути, я немедленно передал ему сообщение служанки.

– Ах, молодчина Доркас! Мы заглянем в этот сундук, хотя… ладно, не важно… мы все равно проверим его.

В дом мы вошли через балконные двери, прошли по пустому холлу и поднялись прямо на чердак. Там действительно стоял сундук, прекрасный старинный сундук, обитый медными гвоздями и доверху набитый разнообразными костюмами.

Без особых церемоний Пуаро принялся выкладывать их на пол. Один или два наряда были сшиты из зеленой ткани разных оттенков; бельгиец, однако, отверг их, вяло покачав головой. Казалось, поиски вообще мало его интересуют, словно он не ожидал от них никаких полезных результатов. Но внезапно он удивленно воскликнул:

– Что это у нас тут такое? Взгляните-ка!

Сундук почти опустел; на самом дне лежала великолепная черная борода.

– Ого! Ого! – воодушевленно приговаривал Пуаро, внимательно разглядывая бороду со всех сторон. – По-моему, новая, – заметил он. – Да, совершенно новая.

Задумчиво помедлив, бельгиец вернул находку на дно, восстановил исходную картину, навалив сверху всю остальную одежду, и быстро вернулся в холл. Там он сразу направился в буфетную, где мы нашли Доркас за усердной чисткой столового серебра.

Пожелав ей с галльской вежливостью доброго утра, он перешел к делу.

– Доркас, мы уже изучили содержимое сундука. Я очень благодарен вам за столь ценное воспоминание. Там поистине замечательная коллекция костюмов. И часто ли, позвольте спросить, они используются?

– Ну, сэр, по нынешним временам не очень-то часто, хотя время от времени мы тут устраиваем вечерние приемы, которые молодые господа называют вроде бы «машкерадами». Иногда, сэр, получается просто уморительно смешно. Мистер Лоуренс на редкость изобретателен, да. Наряды он порой придумывает удивительно забавные! Никогда не забуду тот вечер, когда он спустился в зал, нарядившись каким-то шаром из Персии. По-моему, он объяснил, что изображает… какого-то восточного короля. Все ходил тут, размахивая большим ножом для разрезания бумаг, а мне игриво заявил: «Не забывайте, Доркас, вам надлежит относиться ко мне с нижайшим почтением. Видите, какой у меня остро наточенный ятанан, и ежели я буду вами недоволен, то ваша голова полетит с плеч!» А мисс Синтия, ее они называли каким-то Апашем, в общем, чудным французским именем вроде головореза… Да, апаш, так мне послышалось. Ну а выглядела она как чистое страшилище. Кто бы мог подумать, что очаровательная приличная девушка вздумает превратить себя в вылитого разбойника! Никто ведь даже и не узнал ее поначалу.

– На таких вечерах, должно быть, очень весело, – с удовольствием заметил Пуаро, – а мистер Лоуренс, видимо, отыскал для себя в сундуке ту замечательную черную бороду для костюма персидского шаха.

– Точно, он делал какую-то бороду, – улыбнувшись, ответила Доркас. – Уж мне ли не помнить, ведь он соорудил ее, позаимствовав у меня два мотка черной шерсти! И уж поверьте, издали она выглядела чисто как натуральная. Но я и не знала, что там наверху есть какая-то борода. Должно быть, ее положили туда недавно. Рыжий парик лежал в сундуке, помню, но больше вроде никаких шиньонов и бород. Разрисовывали-то они себя в основном жженой пробкой, хотя от этой грязи ужасно трудно избавиться. Мисс Синтия однажды вышла вся черномазая, изображала чернокожего плясуна… Ох уж и натерпелась она, смывая с себя сажу!

– Итак, Доркас ничего не известно о той черной бороде, – задумчиво заметил Пуаро, когда мы удалились в холл.

– Так вы думаете, что это та самая? – пылко прошептал я.

– Да, – кивнул Пуаро. – Вы заметили, как она была подстрижена?

– Нет.

– Да, да. Ее подстригли, придав форму бороды мистера Инглторпа, я как раз нашел пару обрезков… Увы, Гастингс, мы имеем дело с крайне изобретательным преступником.

– Интересно, кто же спрятал ее в сундук? – озадаченно произнес я.

– Человек с изощренными умственными способностями, – сухо проворчал Пуаро. – Вы же понимаете, что он спрятал ее в том месте, где она не вызвала бы никаких подозрений? Да, он умен. Но мы должны быть умнее. Причем умнее настолько, чтобы он скорее считал нас глупыми.

Я молча кивнул.

– И в этом, mon ami, вы окажете мне большую помощь.

Меня порадовал такой комплимент. В былые времена я едва ли думал, что Пуаро оценит меня по достоинству.

– Да, – продолжил он, пристально глядя на меня, – ваша помощь будет неоценима.

Естественно, такая похвала еще приятнее, однако следующие слова Пуаро несколько разочаровали меня.

– Надо еще найти союзника в этом доме, – задумчиво добавил он.

– Но ведь в моем лице вы уже нашли его, – возразил я.

– Все верно, но одного человека мне недостаточно.

Я обиделся и не замедлил показать это.

– Вы не совсем правильно меня поняли, – поспешил пояснить Пуаро. – Всем известно, что вы расследуете преступление вместе со мной. А мне нужен кто-то, никоим образом не связанный с нами.

– Ах, понятно… Как насчет Джона?

– Нет, вряд ли он нам поможет.

– Да, возможно, наш дорогой хозяин не слишком сообразителен, – озабоченно заметил я.

– А вот идет мисс Говард, – внезапно сказал Пуаро, – именно она-то нам и нужна. Правда, она занесла меня в черный список из-за того, что я оправдал мистера Инглторпа. И все же можно хотя бы попробовать.

На просьбу Пуаро уделить ему несколько минут для разговора Эви ответила лишь небрежным, едва ли вежливым кивком.

Мы прошли в малую столовую, примыкающую к кухне, и бельгиец закрыл дверь.

– Итак, месье Пуаро, – нетерпеливо сказала мисс Говард, – что еще случилось? Выкладывайте живей, а то у меня куча дел.

– Вы помните, мадемуазель, что однажды я просил вас помочь мне?

– Да, конечно, – кивнула женщина, – и я ответила, что с удовольствием помогу вам… повесить Альфреда Инглторпа.

– Ах! – Пуаро пристально посмотрел на нее. – Мисс Говард, позвольте задать вам вопрос. Только очень прошу, отвечайте правду.

– Я всегда говорю правду, – отрезала мисс Говард.

– Отлично. Вы по-прежнему полагаете, что миссис Инглторп отравил ее супруг?

– Что вы имеете в виду? – резко спросила она. – Зря вы думаете, что ваши хитроумные объяснения хоть как-то изменили мое мнение. Я признаю, что не он покупал стрихнин в аптеке. И что с того? Я вам с самого начала говорила, что, по-моему, он давно готовил для нее ловушку, значит, мог воспользоваться и липучкой для ловли мух.

– В липучках используется мышьяк, а не стрихнин, – мягко возразил Пуаро.

– Ну и что, какая разница? Мышьяк не менее успешно, чем стрихнин, мог устранить бедную Эмили с его пути. Если уж я убеждена в его виновности, то для меня не имеет ни малейшего значения, каким именно ядом он траванул ее.

– Мда, ни малейшего… Если, – спокойно подчеркнул Пуаро, – вы полностью убеждены, что именно он отравил ее. Я поставлю вопрос по-другому. Неужели вы в глубине души действительно уверены, что миссис Инглторп отравил ее супруг?

– Господи! – возмущенно воскликнула мисс Говард. – Да я же всегда говорила вам, что этот тип – настоящий злодей. Разве не я предупреждала вас, что он прикончит ее прямо в постели? Разве не говорила, что он заслуживает смертельной ненависти?

– Точно, мисс Говард, – опять произнес Пуаро, – вы полностью подтвердили мою скромную догадку.

– Какую это догадку?

– Мисс Говард, вы помните, о чем зашел разговор за чаем в тот день, когда сюда прибыл мой друг Гастингс? Он повторил его мне, и одно ваше высказывание произвело на меня неизгладимое впечатление. Помните, как вы говорили, что если бы вдруг кто-то убил близкого вам человека, то вы наверняка – на уровне интуиции – почувствовали бы, кто именно совершил преступление, даже если не сумели бы доказать этого?

– Да, помню, говорила. И я продолжаю так думать. Видимо, вы считаете меня самонадеянно глупой?

– Вовсе нет.

– И однако, вы не обращаете никакого внимания на мое интуитивное ощущение преступности мистера Инглторпа.

– Верно, – резко произнес Пуаро, – потому что ваша интуиция подсказывает, что преступник – некто другой.

– Что?

– Да, да. Вам хочется верить, что Инглторп совершил это преступление. И вы полагаете, что он способен совершить его. Однако чутье говорит вам, что он не совершал его. Оно говорит вам нечто более неприятное… стоит ли мне продолжать?

Эвелин взирала на него точно зачарованная, вяло сделав рукой легкий подтверждающий жест.

– Стоит ли мне говорить, почему вы так ожесточенно ополчились на мистера Инглторпа? Ведь вы так стараетесь поверить в то, во что хотите поверить. Да просто вы стараетесь заглушить и задушить ваше интуитивное ощущение, которое подсказывает вам другое имя…

– Нет, нет, нет! – всплеснув руками, испуганно закричала мисс Говард. – Не называйте его! О, только не называйте! Это не может быть правдой. Я сама не понимаю, как такая нелепая… такая ужасная… идея пришла мне в голову!

– Но я прав, не так ли? – уточнил Пуаро.

– Да, да! Должно быть, у вас какая-то колдовская догадливость. Но этого не может быть… это слишком чудовищно… совершенно невозможно. Преступником должен быть Альфред Инглторп.

Пуаро отрицательно покачал головой.

– Не спрашивайте меня больше, – продолжила мисс Говард, – я ничего не скажу вам. Я не могу признаться в этом даже самой себе. Должно быть, я сошла с ума, раз мне в голову пришли такие сумасбродные мысли.

– Я не буду ни о чем вас спрашивать, – согласился Пуаро, кивнув с видимым удовлетворением. – Мне достаточно того, что вы подтвердили мои догадки. И у меня… у меня тоже есть чутье. Мы работаем вместе, стремясь к общей цели.

– Нет, не просите меня помогать вам, это бесполезно. Я и пальцем не пошевелю, чтобы… чтобы… – Она запнулась и окончательно умолкла.

– Вы поможете мне помимо своей воли. Я не стану ни о чем просить вас… но вы будете моей союзницей. Вы не сможете противостоять самой себе. И будете делать как раз то, что мне нужно от вас.

– И что же?

– Вы будете следить!

– Да, – склонив голову, признала Эвелин Говард, – с этим я ничего не могу поделать. Только и делаю, что слежу. Все надеюсь найти свидетельства того, что моя интуиция на сей раз подвела меня.

– Если мы ошибаемся, тем лучше, – заметил Пуаро. – Никто не будет доволен больше меня. Но если мы правы?.. Если мы окажемся правы, мисс Говард, то на чью сторону вы встанете?

– Не знаю, я не знаю…

– Смелей.

– Можно же скрыть правду.

– Тайное всегда становится явным.

– Но сама Эмили… – Она оборвала фразу, зажав рот руками.

– Мисс Говард, – серьезно произнес Пуаро, – это недостойно вас.

Внезапно она резко опустила руки и тихо произнесла:

– Да, Эвелин Говард не могла так сказать. – Женщина гордо вскинула голову. – А вот теперь говорит Эвелин Говард. И она будет на стороне правосудия! Да будет так, чего бы то ни стоило, – закончила она и стремительно вышла из комнаты.

– Интуиция поистине удивительна, – задумчиво пробурчал Пуаро. – Она необъяснима, но ею нельзя пренебрегать.

– И вы с мисс Говард, похоже, отлично поняли друг друга, – сухо заметил я. – Возможно, вы не осознаете, что я еще брожу во мраке.

– Правда? Неужели мрак не рассеялся, mon ami?

– Нет. Не хотите ли вы рассеять его?

Пуаро изучающе взирал на меня. Затем, к моему глубокому удивлению, решительно покачал головой.

– Нет, друг мой.

– О, но послушайте, почему же?

– Для сохранения тайны двух человек более чем достаточно.

– На мой взгляд, нечестно утаивать от меня факты.

– А я ничего и не утаиваю. Вы располагаете всеми доступными мне фактами. И вполне можете проявить свои дедуктивные способности. Вопрос в том, куда на сей раз заведет вас воображение.

– И тем не менее мне хотелось бы узнать ваши версии.

Пуаро с глубокой серьезностью взглянул на меня и вновь покачал головой.

– Понимаете, – грустно произнес он, – вам прискорбно не хватает интуиции.

– По-моему, только что вы взывали к моим умственным способностям, – обидчиво подчеркнул я.

– Зачастую ум и чутье составляют отличную пару, – загадочно ответил Пуаро.

Его замечание прозвучало настолько неуместно, что я даже не дал себе труда ответить на него. Но потом решил, что если сам сделаю какие-то интересные и важные открытия – а я, несомненно, их сделаю, – то также придержу их для себя и в окончательном результате удивлю Пуаро.

Иногда человеку жизненно необходимо утвердить ценность собственной личности.

Глава 9

Доктор Бауэрштайн

До сих пор мне не выпадала возможность передать Лоуренсу сообщение Пуаро. Но сейчас, прогуливаясь по лужайке перед домом и еще испытывая недовольство от своевольной скрытности моего друга, я заметил на крокетной площадке Лоуренса, который бесцельно гонял по траве пару старинных шаров еще более древним молотком.

И мне пришло в голову, что настал удобный момент для выполнения этого поручения. Иначе Пуаро просто может опередить меня. По правде говоря, я не вполне понимал его смысл, но льстил себя надеждой, что ответ Лоуренса и, возможно, мой искусный непринужденный перекрестный допрос быстро помогут мне постичь скрытый смысл странного сообщения. И я приступил к немедленному осуществлению задуманного.

Страницы: «« 4567891011 »»

Читать бесплатно другие книги:

В один не очень прекрасный день выяснилось, что я обладаю даром мгновенного перемещения в пространст...
Число Врат, через которые твари проходят на Землю возросло в разы. Уровень тварей атакующих людей та...
На день рождения Кейт получила… огромный паровоз «Серебряная Стрела»! Девочка так хотела, чтобы в её...
«Расследование». Инспектор Скотленд-Ярда принимает участие в расследовании странного дела: трупы про...
Гена развелся с Аней, но забыть ее не смог, и не только потому, что все еще любит бывшую.Полковник А...
В городке Последний путь, что стоит на краю цивилизации, люди живут простые, добрые и отзывчивые, вс...