Требуется обручальное кольцо Картленд Барбара

Глава 2

Оправившись от потрясения, Рози не своим голосом произнесла:

— Кто ты?

— Я… ваша племянница, — испуганно ответила девушка. — Может, вы посчитаете меня дерзкой… но я приехала к вам за помощью.

— За помощью? — эхом отозвалась Рози, чувствуя, что голова плохо соображает.

Внезапно девушка улыбнулась, и ее личико словно осветилось изнутри.

— Я так рада встрече с вами! — воскликнула она. — Я так много слышала о вас… Для меня в мире не было человека прекраснее вас!

— Вот как? — пробормотала Рози. Наконец до нее дошло, что девушка, столь похожая на нее в молодости, все еще стоит перед ней.

— Садись, дорогая, — предложила она. — Расскажи мне, в чем дело. Я немного озадачена твоим приездом, это большой сюрприз для меня.

— Я очень… боялась, что вы откажетесь принять меня.

— Начни с начала, — посоветовала Рози. — Объясни мне, кто ты.

— Я дочь вашей младшей сестры, Эверил.

— Эверил!

Рози помнила, что, когда она сбежала из дома, Эверил была очаровательной маленькой девочкой с голубыми глазами, которая все свое время проводила в детской. Для Мьюрел же, другой ее сестры, уже наняли гувернантку, и та усердно обучала свою воспитанницу в классной.

— Значит, ты дочь Эверил! — после долгого молчания проговорила Рози. — Расскажи мне о ней.

Внимательно посмотрев на тетку, Айна спросила:

— Разве вам не известно, что… мама умерла?

— Прости. Я ничего не знала.

— А недавно умер и папа, — продолжала девушка. — Мне некуда деться. Я думала… если вы не очень заняты… то, возможно, поможете мне найти какую-нибудь работу, чтобы заработать на жизнь.

Рози не поверила своим ушам.

— Ты хочешь сказать, что мать не оставила тебе денег? — изумленно воскликнула она. — А как же твой дед — он же жив, я знаю.

А знала она это потому, что со скуки читала колонки светской хроники в газетах и статьи в дамских журналах. О ее отце, являвшемся лордом-наместником Хартфордшира, писали довольно часто.

— Наверное, он жив, — ответила Айна. — Видимо, вам не известно, что он отказался от мамы за то, что она, как и вы, сбежала из дома с любимым.

— Твоя мать сбежала? — переспросила Рози. Айна улыбнулась и стала еще больше похожа на свою тетку в молодости.

— Маме, в отличие от вас, не довелось встретить такого интересного и красивого мужчину, — проговорила она. — Она убежала с викарием Церкви-в-парке. Вы помните нашу церковь?

— Конечно, помню, — ответила Рози.

— Папа не был так красив, как господин Вогэн, однако никто не назвал бы его непривлекательным. Я нередко поддразнивала его, утверждая, что дамы нашего прихода спешат в церковь в надежде, что он обратит на них внимание.

— Итак, Эверил вышла замуж за приходского священника!

— Мама рассказывала, что дедушка пришел в жуткую ярость, когда она призналась ему в своей любви. Он набросился на нее и заявил, что никогда не пустит ее на порог, если она выйдет замуж за папу. — С тревогой посмотрев на Рози, Айна продолжила: — Он добавил, что с него достаточно того, что одна его дочь выбрала гибельный для себя брак.

— Как это похоже на моего отца! — с сарказмом заметила Рози.

— Дедушка был очень жесток с мамой. Он запретил ей видеться с папой и нажаловался епископу, в результате чего папу перевели в крохотную деревушку в дальней части Глостершира.

— И твоя мать последовала за ним?

— Все произошло как в романе, — ответила Айна. — Они обвенчались по дороге к той деревушке, куда папу назначили викарием. Они ожидали, что дедушка бросится в погоню и вернет маму домой.

— Но он этого не сделал, — прошептала Рози, догадывавшаяся, что произошло дальше.

— Мама рассказывала, что спустя некоторое время они получили от дедушки письмо, в котором он лишал маму права называться его дочерью. Он написал, что запретил когда-либо упоминать ее имя в его доме и что она не получит ни пенса из его денег!

Рози закрыла глаза.

Слишком хорошо она помнила, какие эмоции подняло в ее душе точно такое же письмо! Как же она извинялась перед Вивианом, который, вероятно, предполагал, что ей все же выделят немного денег, хотя бы на одежду.

— Поэтому мама и папа жили в бедности, — рассказывала девушка, — но это мало их трогало, потому что они были счастливы.

— Действительно счастливы? — спросила Рози.

— Вряд ли на свете найдется еще одна такая счастливая пара, — ответила Айна. — Когда я немного подросла, мама нередко сожалела, что не может дать мне то, что положено девочке из благородной семьи: лошадей, экипажи, красивые платья, балы, приемы…

— И, естественно, общество того же социального уровня, — еле слышно произнесла Рози.

Айна задорно рассмеялась.

— Сомневаюсь, что отсутствие всего этого так уж беспокоило маму. У нас был красивый и уютный домик. Насколько я помню, вопрос о хлебе насущном никогда не вставал в нашей семье… до настоящего времени. — Айна бросила на Рози испуганный взгляд и тихо добавила: — Вот поэтому я и приехала к вам.

— Ты в самом деле считаешь, что я смогу помочь тебе?

— Но мне больше не к кому обратиться, — развела руками девушка. — Мы жили на папино жалованье, и теперь… после его смерти… мне нужно зарабатывать, чтобы как-то прокормиться.

Рози не сомневалась, что девушка страшится будущего, хотя и пытается этого не показывать.

— Полагаю, моя дорогая, тебе стоит повидать своего деда. Возможно, он простит тебя за грехи отцов и распахнет перед тобой двери своего дома.

— Это очень маловероятно, — возразила Айна. — Папа из обычной вежливости сообщил ему в письме о смерти мамы.

— И что же?

— В ответ он прислал папино письмо, разорванное на мелкие клочки.

Рози ахнула.

— Какая низость!

— Папа очень страдал. Будь мама жива, онабы плакала горькими слезами.

— Итак, ты приехала ко мне, потому что тебе больше не к кому обратиться, — констатировала Рози после непродолжительного молчания.

— Совершенно не к кому! — подтвердила Айна. — Но мне всегда хотелось познакомиться с вами. Я считала вас чрезвычайно отважной, если вы, как и мама, решились сбежать из дома и стали такой знаменитой.

— Откуда тебе это известно? — недовольно осведомилась Рози. — Не поверю, что твои родители хоть раз упоминали обо мне.

— Это может показаться странным, — зардевшись, проговорила Айна, — но папа был шокирован тем, что вы играете на сцене. А мама много рассказывала о вас, только когда мы оставались с ней одни. — Вздохнув, она добавила: — Она рассказывала о вашей красоте, о том, как все восхищались вами и как дедушка предсказывал вам удачный брак с уважаемым человеком вроде него. — Рози молчала, и Айна, прижав руки к груди, воскликнула: — Для меня ваша жизнь окутана ореолом романтики! После того как мама рассказала мне вашу историю, я стала читать о вас статьи в газетах и журналах.

— Так это твоя мать рассказала тебе обо мне? — спросила Рози.

— Думаю, она отважилась на побег с папой потому, что знала, как вы счастливы и какого успеха добились.

Рози грустно вздохнула и решила перевести разговор на другую тему:

— И чем же я могу тебе помочь, как ты считаешь?

— Возможно, вы сочтете меня излишне самонадеянной, — после некоторого колебания пролепетала Айна, — но я подумала… что вам, такой знаменитой… не составит труда найти мне какую-нибудь работу в театре… не на сцене, нет… а за кулисами. — Предположив, что тетка не поняла ее, она с жаром добавила: — Я слишком молода для должности гувернантки, и Господь не наделил меня талантом, с помощью которого я могла бы зарабатывать деньги.

В комнате воцарилось молчание.

Рози размышляла о том, что будет несложно пристроить такую красавицу в «Гейэти». Однако она хорошо помнила, какие муки испытывала, когда впервые в возрасте Айны вышла на сцену по настоянию Вивиана. А покинув сцену, она осталась одна и потеряла всякий интерес к жизни. Друзья — а некоторые из них были очень дороги ей — навещали ее все реже и реже.

И все чаще наступали моменты, когда она горько сожалела о своем решении отказаться от налаженного быта, от уютного просторного дома, от заботы любящих родителей, от положения дочери графа ради красивого актера.

«Но можно ли, — спрашивала она себя, — рассказать этому очаровательному ребенку, так похожему на меня в юности, о бесконечной борьбе, из которой состояла вся моя жизнь?»

Борьбе за то, чтобы получить роль в новой пьесе, в новом спектакле, борьбе за то, чтобы сделать еще один шаг вверх.

Как рассказать этой невинной девочке из отдаленного прихода о том, что эта жизнь полна искушений, преодолеть которые почти невозможно?

Она же сопротивлялась искушениям, пока считала себя женой Вивиана, и лишь потому, что любила его. Но и тогда это было непросто. Над ней постоянно довлел страх, что ее отказ вынудит распаленного страстью поклонника пойти на крайние меры и он испортит ей отношения с администрацией театра, которая прилагала все усилия к тому, чтобы исполнить любое желание постоянных посетителей и членов попечительского совета.

Когда Вивиан бросил ее и она узнала, что их брак недействителен, первой ее мыслью было покончить счеты с жизнью. Так уж получилось, что Вивиан уехал навсегда в тот период, когда в театре сняли один спектакль и собирались ставить новый, поэтому впереди у нее была целая неделя репетиций. Проплакав два дня, она спустилась к Темзе и долго смотрела на темные воды реки, представляя себе, как они сомкнутся у нее над головой и тем самым избавят ее от тоски по человеку, которому она оказалась не нужна.

И вновь гордость одержала в ней верх — та самая гордость, которая проявилась в первых Ормондах еще во время битвы при Азенкуре; которая подвигла их на борьбу за место при дворе, благодаря которой ее предки одну за другой получали награды из королевских рук.

Она не допустит, сказала себе Рози, чтобы Вивиан или кто-либо другой сломил ее.

Она вернулась в театр и уговорила господина Холлингсхеда написать роль уже для нее одной, без Вивиана.

С тех пор Рози стала воспринимать и аплодисменты, и хвалебные статьи критиков, и многочисленные комплименты как своего рода вызов человеку, которого она когда-то безумно любила и который бросил ее ради богатой женщины.

«Вот что имеет силу, — с горечью заключила она, — деньги!»

Не любовь, не преданность, не самопожертвование, а золотые соверены.

И вскоре нежная и мягкая Рози Рилл переродилась в другую женщину — красивую, преисполненную решимости, как бы тяжело это ни было, , добиться своего в жизни.

Однако судьба приготовила Рози еще один удар, и опять в лице мужчины.

Сначала она заставляла себя принимать приглашения на ужины и вечеринки, на которые прежде отказывалась ходить без Вивиана. Количество приглашений день ото дня росло, так как она была красива и свободна. В артистической уборной уже не хватало места для изумительных цветов.

В первое время, чувствуя себя несчастной, она принимала приглашения только на те мероприятия, где должны были присутствовать и другие девушки из «Гейэти».

Так она и познакомилась с маркизом Колтхостом.

Она много читала о нем и часто видела его в ложе, а также слышала, как актрисы восхищаются его щедростью.

Познакомившись с маркизом, Рози, которая была настолько поглощена мыслями о Вивиане, что не могла думать о другом мужчине, не приняла в расчет то, что все его романы длились недолго.

Маркиз пригласил Рози на ужин, заявив, что устраивает вечеринку и будет ждать ее за кулисами после спектакля. Однако он поехал не к «Романос», как она ожидала, а на Гросвенор-сквер, где располагался его особняк.

В том, что поклонник приглашал ее на ужин к себе домой, не было ничего необычного. Удивило Рози то, что она оказалась единственной гостьей.

Она устремила на маркиза вопросительный взгляд, и тот сказал:

«Я хочу поговорить с тобой, Рози. Или мне звать тебя Розамундой? — Рози замерла. — Мне понадобилось некоторое время, чтобы узнать правду о тебе. Теперь же я вижу, что ты очень похожа на своих родственников».

Рози резко отвернулась.

«Я не желаю обсуждать свою семью, — отрезала она. — И они, уверена, не будут обсуждать с вами меня».

«Ты проявила исключительную храбрость, сбежав с Вогэном, — заметил маркиз. — Он совершил большую ошибку, бросив тебя».

«Я не нуждаюсь в вашей или чьей-нибудь жалости!» — оборвала его Рози.

«Прекрасно понимаю твои чувства, — признался маркиз. — Но я хочу поговорить о тебе — ведь ты сильно отличаешься от других девочек из „Гейэти“. — Он помолчал. — Еще я хочу уяснить, как ты могла полюбить такого человека, как Вогэн, тем более что он не принадлежал к нашему окружению».

Неожиданно для себя она открыла маркизу то, о чем никогда не рассказывала ни одной живой душе. Впервые с тех пор, как ее бросил Вивиан, она поведала другому человеку о своих страданиях. О том, как приспосабливалась к образу жизни Вивиана, к его интересам, поступалась собственной гордостью.

В маркизе было нечто, против чего Рози не могла устоять. Она подсознательно чувствовала, что этот аристократ, принадлежащий к тому же слою общества, что и она, сильно отличается от красивого, но самого обыкновенного молодого человека, каким был Вогэн. За годы, прожитые с Вивианом, Рози не приобрела опыта общения с мужчинами и поэтому не догадывалась, что маркиза отличает лишь более тонкая и изысканная манера ухаживания.

И она влюбилась.

Естественно, влюбилась! Да разве можно было не влюбиться в того, кто заставлял ее чувствовать себя богиней?

Маркиз было достаточно хитер, чтобы не торопить события.

Они мирно поужинали, а затем он отвез Рози домой и, приложившись к ее руке, оставил у дверей квартиры.

Только через две недели Рози поняла, что любит его. Но теперь ее любовь была иной: не романтичной, как у школьницы, а осознанной и страстной.

Маркиз купил для нее дом в Сент-Джонс-Вуд, и Рози обставила его по своему вкусу. Она не подозревала, что обладает даром дизайнера, ибо просто не имела возможности применить его: все квартиры, в которых жили они с Вивианом, в том числе и последняя, в Ковент-Гарден, были меблированными.

Рози ожидала, что маркиз потребует, чтобы она бросила театр, однако вскоре поняла, что «Гейэти» играет важную роль в его жизни. Ему нравилось иметь собственную ложу. Как он утверждал, ему было приятно окунаться в веселую атмосферу театра после скучных обедов с государственными деятелями в палате лордов или с принцем Уэльским в Мальборо-Хаусе.

Обычно он приезжал в театр ближе к концу спектакля. После выступления Рози переодевалась в вечернее платье, накидывала на плечи соболиное манто, подаренное маркизом, и выходила на улицу, где ее уже ждал экипаж.

Маркиз прилагал все усилия, чтобы в их отношения не закралась обыденность, и вскоре Рози вынуждена была признать, что любит его даже сильнее, чем Вивиана.

Отныне она принялась неустанно молить Господа о том, чтобы маркиз сделал ее своей женой. Ей трудно было представить себе нечто более прекрасное, чем брак с ним. Она мечтала бросить театр и стать хозяйкой его родового поместья или роскошно обставленного особняка на Гросвенор-сквер. Она уже рисовала себе, как сидит во главе стола, а ее шейку украшают фамильные бриллианты Колтхостов. Она уже представляла, с каким видом отец, подвергший ее остракизму, воспримет известие о том, что его дочь вышла замуж за человека, занимающего более высокое положение, чем он.

«Прошу тебя, Господи, пусть Лайонел сделает мне предложение, пожалуйста, Господи, прошу тебя!» — молила она.

Когда маркиз уезжал на выходные в деревню, Рози шла в церковь и просила прощения за грехи и молила Господа о снисхождении.

Больше года длилось счастье Рози. Любовь к маркизу вдохновляла ее и наполняла энергией, которая, казалось, изливалась на зрителей. Ее популярность сильно возросла, и господин Холлингсхед стал давать ей самые престижные роли.

«Ты, Рози, олицетворяешь собой все то, что символизирует „Гейэти“, — однажды сказал он и улыбнулся ей.

Тогда она подумала, что нужно запомнить каждое его слово и пересказать маркизу.

Удар обрушился внезапно.

После Рождества маркиз сообщил, что в феврале собирается в Монте-Карло — Рози знала, что у него там вилла. Он не раз описывал ей этот веселый город, ставший модным курортом, который посещал сам принц Уэльский.

Рози терпеливо ждала, когда маркиз пригласит ее ехать с ним, но шли дни, а он молчал. Наконец она сообразила, что он намерен ехать один.

«Ты скоро вернешься, да?» — спросила она.

«Это зависит от того, будет ли мне там весело, — ответил маркиз. — В прошлом году меня хватило только на неделю».

Рози воспряла духом и сказала себе, что не имеет права вмешиваться в его жизнь.

Перед отъездом маркиз был очень занят, однако все ночи проводил с ней.

«Ты необыкновенно красива, Рози», — в ночь перед отъездом сказал он ей.

Они лежали в широкой кровати, казавшейся слишком большой для спальни.

«Самое главное для меня то, что так думаешь ты», — призналась Рози.

В тот вечер аплодисменты доставили ей особое удовольствие, потому что на спектакле присутствовал маркиз. Шесть раз ее вызывали на бис, буквально вся сцена была заставлена корзинами с цветами. Помахав на прощание восхищенной публике, она прижала к груди небольшой букет красных роз, подаренный маркизом, и скрылась за кулисами,

Пройдя в уборную, Рози положила букет на стол и увидела между стеблями футляр, в котором оказался браслет с бриллиантами и бирюзой. Быстро переодевшись, она сбежала вниз по лестнице. Маркиз уже ждал ее внизу. Он был прекрасен в черном плаще с красной подкладкой, небрежно наброшенном на плечи. Галстук украшала булавка с огромной жемчужиной.

Страстное желание, будто волной, окатило Рози.

«Как ты добр ко мне!» — воскликнула она, забираясь в экипаж.

«Я решил, что браслет очень пойдет тебе», — низким голосом ответил маркиз.

Они поужинали у «Романос». Рози казалось, что все завидуют тому, что она находится в обществе такой знаменитости.

По дороге в Сент-Джонс-Вуд она уверяла себя, что сегодня маркиз смотрел на нее как-то особенно.

В постели они ласкали друг друга с неистовством обреченных.

«Я люблю тебя! Я люблю тебя!» — в экстазе шептала Рози.

На мгновение в ее сознании мелькнула мысль, что, если он сейчас сделает ей предложение, то она будет на седьмом небе от счастья.

Наутро маркиз собрался уходить от нее чуть раньше, чем обычно. Она объяснила это тем, что ему предстоит долгое путешествие и он хочет немного отдохнуть. На прощание он ласково, но без страсти поцеловал ее и сказал:

«Береги себя, Рози, дорогая!»

Спустившись по лестнице, он вышел из дома и сел в ожидавший его экипаж.

«Он скоро вернется», — сказала себе Рози, прежде чем заснуть.

На следующий день пришло письмо, в котором маркиз сообщал, что между ними все кончено.

Рози не могла поверить своим глазам.

И все же внутренний голос подсказывал ей, что она не первая получает от маркиза подобное письмо. Он благодарил ее за подаренное счастье и радость и выражал надежду, что она поймет: ничто хорошее не вечно.

Но как Рози могла понять, что навсегда потеряла человека, которого любила больше жизни?

Она не плакала. Она вообще не испытала никаких эмоций. Ей показалось, что ее тело превратилось в камень, а сознание отключилось.

Внешне ее жизнь шла своим чередом: она ходила в театр и совершенно механически, словно марионетка, которую кто-то дергает за невидимые нити, исполняла свои роли, не замечая, что другие актеры сторонятся ее. При встрече все спешили пройти мимо.

Именно Эми, костюмерша, искренне любившая ее, открыла ей глаза. Именно Эми отважилась заговорить с ней о маркизе:

«Не мучьте себя, этот мужчина недостоин ни вас, ни другой женщины, имевшей глупость отдать ему свое сердце. Бедняжка Милли скоро поймет это!»

Последние слова отложились в сознании Рози, и она озадаченно посмотрела на Эми.

«Что ты имеешь в виду?» — осведомилась она.

«Это та девушка, которая играет Весну в первой части, а в живых картинках — Диану-охотницу».

«А какое отношение она имеет к маркизу?» — глухо спросила Рози.

«Вы бы лучше узнали, когда она возвращается из Монте-Карло! — ответила Эми. — Его милость упросил босса дать ей недельный отпуск. Как же везет некоторым!»

«Не верю!» — закричала Рози.

Эта девушка поступила в театр недавно. Она казалась такой молоденькой и неопытной, что Рози, вообразившей, будто бедняжка испытывает тот же страх, что и она перед первыми выступлениями в «Олимпик», стало жалко ее.

Как же жестоко она ошибалась!

Едва Рози смирилась с мыслью, что ее роман окончен, как на нее набросились поверенные маркиза, потребовавшие, чтобы она в месячный срок выехала из дома в Сент-Джонс-Вуд — из дома, купленного, как утверждал маркиз, для нее!

Почему же у нее не хватило ума попросить его показать купчую, выписанную на ее имя, недоумевала Рози, подозревая, что в доме, который она обставляла с такой любовью, теперь поселится новая любовница маркиза.

И тогда она дала себе клятву.

Во-первых, не допустить, чтобы какой-нибудь мужчина вновь завладел ее сердцем. И, во-вторых, заработать достаточно денег, которые, как учил ее Вивиан, гораздо важнее любви.

Маркиз проявлял исключительную щедрость и выдавал Рози большие суммы наличными. Однако она имела глупость потратить эти деньги на платья, всякие безделушки для дома, продукты и напитки.

«Такого больше не повторится!» — дала она себе слово.

И действительно, с тех пор разум всегда главенствовал над ее эмоциями, а цена, назначенная ею, была чрезвычайно высока.

Множество мужчин, богатых и не очень, молили ее о благосклонности, ей оставалось лишь выбирать. Сделать Рози своей любовницей считалось особой удачей, и приятели завидовали счастливчику.

Рози же руководствовалась пословицей о том, что мужчина ценит то, за что платит, и вынуждала их платить и платить.

Больше она ни разу ничего не купила на собственные деньги. Дом, в котором она жила, платья, продукты, слуг, украшения, услуги костюмерши оплачивали другие.

Господин Холлингсхед приобретал ей костюмы для спектаклей, а любовники — для жизни вне театра. У нее были лучшие в «Гейэти» драгоценности, меха и туалеты. Дорогие кольца поблескивали на ее пальцах, соболиная полость прикрывала колени в карете, влекомой парой великолепных лошадей. Ливреи ее слуг по роскоши могли соперничать с ливреями королевских лакеев. О ней говорил весь Лондон, двери всех театров были открыты для нее.

В свой сороковой день рождения Рози поняла, что грядет неизбежное.

У нее никогда не было большого актерского таланта, в основе успеха лежала лишь ее красота.

Но сейчас даже грим не скрывал морщин. Она больше не могла поддерживать образ богини Весны из сказки.

И в сорок пять Рози, благодаря тщательному уходу за собой выглядевшая на десять лет моложе, гордо покинула сцену, потому что лучше любого импресарио знала: ей никогда не сыграть достойно те роли, которые можно предложить актрисе ее возраста. А она была не актрисой, а девушкой из «Гейэти» и играла в небольших скетчах. От нее требовалось не мастерство, а красивая внешность и стройная фигура. Изящные платья скрывали вялые мышцы рук и морщинистую шею.

Та самая гордость, которая уже не раз спасала ее, помогла ей правильно выбрать время, когда следует опустить занавес.

Рози, заранее решившую отклонять все предложения, не удивило, когда Джордж Эдварде, занявший место господина Холлингсхеда, не стал настаивать на том, чтобы она выступала в новом сезоне, открытие которого было назначено через три недели.

Ей действительно вскоре перестали предлагать роли, и она уединилась в своей очаровательной квартирке, выходившей окнами на Риджентс-парк. Эту квартиру купил последний любовник, и она позаботилась о том, чтобы он не мог забрать ее, когда их связь закончится.

«Моя! Моя!» — радовалась Рози, хотя понимала, что это слишком малая компенсация за то, чего она лишилась.

Первое время ее довольно часто навещали знакомые актеры.

«Когда ты вернешься на сцену, Рози?» — спрашивали они.

«Мне нравится бездельничать», — отвечала она, и они верили.

Вскоре гости стали появляться реже, а приглашения на обеды и ужины вообще перестали приходить.

«Как же я одинока!» — с грустью размышляла Рози.

Теперь ее существование было пронизано горечью прожитых лет, сожалением об утраченном и тоской по несбывшемуся.

Внезапно Рози сообразила, что Айна смотрит на нее. Девочка ждет ответа на вопрос, как ей быть дальше! Она видела страх в глазах племянницы, таких же голубых, как и ее когда-то, и чувствовала, что та переживает свое одиночество не менее остро, чем она. Рози догадывалась: Айна сейчас не представляет себе, что будет делать, если тетя откажется ей помочь.

Рози вновь оглядела племянницу с ног до головы и поняла, что эта чистая, невинная девушка может послужить отличным орудием мести. Орудием, которым она поразит тех, кто причинил ей столько страданий. Надо быть полной дурой, чтобы не воспользоваться представившимся шансом и не заставить заплатить всех тех, кто бросил ее, не оставив ничего, кроме воспоминаний.

«Я им покажу!» — решила она.

Сколько раз она мысленно произносила эти слова!

Рози доброжелательно улыбнулась — улыбка немного смягчила ее суровые черты и усталое выражение глаз — и сказала:

— Конечно, моя дорогая Айна, я постараюсь помочь тебе. Ты должна поселиться у меня. Я счастлива, что теперь у меня есть племянница!

Глава 3

Когда Рози начала копить деньги, у нее хватило сообразительности обратиться к специалисту по ценным бумагам. Один из ее любовников, преуспевающий банкир, предложил ей своего брокера, отрекомендовав его как самого ловкого человека в Лондоне.