Пропавший без вести Кларк Люси
– Темное-синее. С рулевой рубкой.
Сердце ускорило ход.
– «Взморье»? Которое обычно становится на якорь в бухте?
– Именно.
Внутри все сжимается. Я знаю это судно. Я бывала на нем.
Да и Джейкоб тоже.
Это катер Айзека.
– Наверное, ловил камбалу. У него прожектор горел.
– Он был один?
Немного подумав, рыбак отвечает:
– Нет. Помню, он подошел близко к берегу, и кто-то поднялся на борт.
По спине пробегает дрожь.
– Мой мальчик?
Мужчина молча пожимает плечами, но я и так уже знаю ответ. Джейкоб был в море с Айзеком.
Домик Айзека стоит немного вдали от остальных. Я уже давно здесь не бывала. Некрашеное дерево выгорело на солнце и посерело.
Жалюзи опущены, но сквозь щелки пробивается свет. Я оглядываюсь, не заметил ли кто меня, и ступаю на террасу. Отрывисто стучу в дверь три раза.
Горло наполняет соленый привкус. Слышно, как отодвигают стул, и дверь открывается. От сквозняка рулонная штора хлопает на ветру. Айзек убирает ее в сторону.
– Сара? – удивленно смотрит он на меня.
– Надо поговорить.
Заметив мой напряженный вид и поспешно накинутый поверх пижамы джемпер, Айзек отходит и пропускает меня внутрь, хотя на мгновение мне показалось, что он сейчас закроет дверь.
– Заходи.
Пахнет жареной скумбрией и картошкой. На плите стоят две сковородки, а на раскладном столике – полупустой бокал пива и тарелка с едой. Почему он ужинает среди ночи? Рядом лежит раскрытая книга в переплете: сборник поэзии Вордсворта. На стене карта нашего побережья в рамке и постер со стандартными размерами местных рыб. Две деревянные полки заполнены книгами и глиняной посудой. В доме чисто и уютно, почти ничего не изменилось.
Я стою спиной к двери, голова кружится после травки. Места мало, так что Айзек освобождает мне стул.
Два газовых фонаря издают едва слышное шипение, и легкий запах серы смешивается с ароматом жареной рыбы.
Мне не верится, что Айзек мог навредить Джейкобу. С другой стороны, я его почти не знаю. Помню, мы с Айлой увидели его еще в тот раз, когда впервые приехали на отмель и купались в одном белье. Айзек, сам еще подросток, рыбачил у скал и с интересом смотрел, как я обсыхаю после плавания на солнце.
– Джейкоб пропал в прошлое воскресенье, – громким приказным голосом говорю я. Айзек не отрывает от меня взгляда. – Кое-кто видел, как он садился на борт твоего катера. – Айзек шумно сглатывает. У меня сжимается сердце. – Это правда?
Его бесстрастное выражение лица меня нервирует, ладони начинают потеть. Я мысленно умоляю Айзека ответить, что все это полный бред.
– Да, – наконец говорит он, и я словно задыхаюсь. – Правда.
Айзек опускает взгляд и смотрит на побелевшие костяшки своих рук – так сильно он сжал спинку стула.
– Это вышло… случайно. – Он проводит языком по зубам. – Господи, лучше бы меня вообще тогда не было в море…
– Скажи мне, что произошло!
– Хорошо. Ты, главное, пойми… все вышло из-под контроля. Джейкоб был зол, расстроен… и я толком не смог объяснить ему.
– Что объяснить?
Я словно окаменела. Не двигаюсь с места, едва дышу. Чувствую, как впивается в пятки прилипший песок. Айзек поджимает губы, нервно глядя по сторонам.
– Черт! Черт! Черт! – внезапно выкрикивает он, и стул, на который он опирался, валится на пол.
Я вскакиваю и задеваю локтем дверь. Она открывается, и в дом проникает легкий ветерок.
Трясущимися руками Айзек поднимает стул, будто готовый бросить его об стену и разбить в щепки, но затем ставит обратно и садится, опустив голову.
– Присядь.
Я послушно устраиваюсь на краешке дивана.
– Я отправлялся на ночную рыбалку, – дрожащим голосом начинает Айзек, – и вдруг увидел Джейкоба у скал. Вид у него был расстроенный. Я… я подумал, может, не стоит оставлять его там одного. – Он резко чешет щеку, и на лице остаются красные следы. – И в этот момент Джейкоб посмотрел прямо на меня. Я спросил, все ли в порядке, но он толком не ответил. Зато спросил, можно ли ему со мной в море. – Я внимательно слушаю, сердце отстукивает громкий ритм. – Я предложил вместе порыбачить. Джейкоб пошел по мелководью к моему катеру, а когда стал забираться на борт, его мобильник упал в воду. Он и бровью не повел, даже рассмеялся, как будто другого и не ожидал.
Так вот почему полицейские не нашли его телефон.
– Мы вышли из бухты, я закинул удочки. Дал ему запасную, и мы долго сидели так молча. – Айзек смотрит куда-то вдаль, в темноту. Я с тревогой представляю, как они рыбачат, а вокруг накатывают волны и сгущается мрак. – Ни с того ни с сего Джейкоб вдруг сказал: «У меня сегодня день рождения». Я его поздравил. – Айзек выпрямляется, стул поскрипывает. – Джейкоб спросил, помнил ли я про его день рождения, и я ответил, что да, ведь это и дата смерти Марли. Потом он долго молчал, держа в руках удочку, а через какое-то время задал вопрос: «Почему ты тогда спас меня?»
Руки сжимаются в кулаки, к горлу подступает ком.
– Я сказал, что любой на моем месте поступил бы так же… но Джейкоб никак не мог угомониться.
Мне не хватает воздуха. Я смотрю на открытую дверь – кажется, промелькнула чья-то тень. Я вглядываюсь в темноту: во мраке ничего не различить.
– Не важно, что ты ему наговорил. Просто скажи, что с ним все в порядке! Прошу, скажи, что ты высадил Джейкоба на берегу. Скажи, что он жив и здоров – это для меня самое главное. – Айзек смотрит на меня и постепенно закрывает глаза, опуская голову. – Не смей! Слышишь, не смей! – кричу я, вскочив на ноги. Я трясу Айзека за плечи. – Посмотри на меня! Скажи! Скажи, что ты натворил!
Айзек открывает глаза, и они полны слез и пугающей печали.
– Прости меня, Сара. Я не вернул его на берег.
Глава 32
Айла
Я далеко не сразу все поняла. Я так доставала Айзека расспросами о том дне, когда утонул Марли, что не сразу заметила, как странно в его присутствии ведет себя Сара. В их разговорах чувствовалась какая-то недомолвка, но я никак не могла понять, в чем дело.
Лето 2014 года
Джейкоб чеканил мяч на коленках и в лучах вечернего солнца казался марширующим солдатиком. Когда-то вместе с Марли они играли так часами. После неудачного удара мяч полетел к кромке воды, где Айзек копал наживку для рыбалки. Он бросил лопатку и ловким движением отбил мяч головой, затем поймал его на колено и перекинул обратно Джейкобу. Парня так поразило проявленное мастерство, что он отозвался восторженным криком и побежал к Айзеку, уговаривая его поиграть.
Я с интересом наблюдала за происходящим. Где же Айзек такому научился?.. Через пару минут Джейкоб неудачно отбил мяч, и тот улетел на мелководье. Согретые солнцем, оба засмеялись, и тут появилась Сара.
– Джейкоб, ужин готов.
– Но мам…
– Хватай мяч, пока его не унесло.
Джейкоб на прощание протянул Айзеку руку, чтобы тот дал пять. Айзек помедлил, затем ударил по ладони.
Я закрыла книгу и встала. Сара пригласила меня на ужин, так что я взяла из холодильника бутылку вина и направилась к ним.
– Ты сказала, ужин готов, – донесся голос Джейкоба.
– Я говорила, что начинаю готовить.
– Нет, ты сказала…
– Какая разница? – перебила его Сара.
– Большая, – ответил он, вскинув голову, и выбежал на террасу. – Можешь не спешить, – буркнул Джейкоб, проходя мимо меня. – Еды еще нет.
Действительно, на кухне ничего не было. Увидев меня, Сара достала два бокала, налила вино, которое я принесла, и подала мне его дрожащей рукой.
– Видела, как Джейкоб играл в футбол с Айзеком? – сказала я.
– И что? – резко ответила Сара, как будто ожидая продолжения моей фразы.
– Все хорошо? – спросила я, глядя на нее.
– Да. Все в порядке. – Она сделала большой глоток вина.
– Ты не хочешь, чтобы Джейкоб играл с Айзеком?
Сара искоса посмотрела на меня, а отвернувшись, сказала:
– Просто он и так весь день на солнце.
Говорили, что Айзек живет на отмели круглый год. Живет один, мало с кем дружит и лишь иногда выпивает в компании в пабе. Честно говоря, я бы и внимания на него не обратила, не окажись Айзек в море в тот день. Знаю, это несправедливо, но если бы он первым вытащил Марли, мокрого, тяжело дышащего и напуганного Марли, то Айзек стал бы для меня самым замечательным человеком на Земле. Я осыпала бы его подарками, готовила бы ему обеды и бросалась обнимать при каждой встрече.
Поэтому мне и казалось странным, что Сара ведет себя иначе. Айзек спас Джейкоба, а она, напротив, избегала его общества.
– Ты считаешь себя ему обязанной?
– Обязанной? – переспросила она, отмеряя рис кружкой. – С чего вдруг?
– Он спас твоего сына.
– Любой на его месте поступил бы так же.
Сара неуклюже наполнила сковороду рисом, просыпав несколько зерен на столешницу.
Глава 33
Сара
День восьмой, 6:00
С верхушки мыса до отмели девяносто девять ступенек. Жаль, что не больше, ведь с каждым шагом я все ближе к дому. К встрече с Ником.
Всю ночь я гуляла, исследуя при тусклом свете луны давно забытые тропинки, и думала о Джейкобе. Глаза жжет от усталости, голова болит. Я по-прежнему босая, в пижаме, с растрепанными волосами.
На отмели меня начинает бить дрожь. Я представляю, как, зайдя домой, бужу Ника, он приподнимается в кровати и внимательно слушает. Надо было сразу же вернуться, просто после разговора с Айзеком мне… мне нужно было время.
К моему удивлению, дверь открыта. Неужели Ник пошел купаться? Нет, освещенное рассветными лучами море совсем безлюдно.
Диван не собран, на матрасе еще видны очертания тела Ника.
– Ник? – слабо хриплю я.
И в ответ слышу только собственное дыхание.
Я на взводе: перед глазами все плывет, мысли путаются. Я наливаю стакан воды и залпом выпиваю его. Со стуком ставлю на стол и вдруг замечаю камешек и песчинки, а под ним – записку.
Почерк чужой, не Ника. Наверное, оставили на пороге, придавив камнем, чтобы не улетела. Я внимательно гляжу на лист бумаги, как ученый на необычное существо.
Сара!
Нам надо СРОЧНО поговорить о Джейкобе. Я все объясню! Прости меня.
Айзек
Изнутри горячей волной накатывает паника. Теперь понятно, куда подевался Ник.
Я выбегаю из дома, а каждая клеточка моего тела кричит: «Нет! Только не так! Пожалуйста, только не так!»
Отмель понемногу оживает: жильцы отдергивают шторы и открывают двери, дети еще в пижамах выскакивают на пляж, а сонные родители ставят чайники и достают хлеб и бекон.
Я бегу быстро, загребая песок, и Диана, заметив меня, даже перестала вытряхивать одеяло. Роберт и Лоррейн, стоящие между двумя домиками, тоже провожают меня любопытными взглядами. Да какая разница! Пусть смотрят!
Когда я наконец замечаю Ника, дыхание уже перехватывает. Он всего метрах в десяти от меня, но уверенным шагом забирается по ступенькам, которые ведут к дому Айзека.
– Ник! – отчаянно кричу я.
Он не оборачивается. Неужели не услышал?
– Ник! Стой! – зову я еще громче.
Какая-то женщина с ребенком на руках бросает на меня сердитый взгляд.
В пятку впивается галька, и все же я не отстаю.
– Ник!
Слишком поздно. Он кулаком барабанит в дверь, и Айзек ему открывает.
Когда захожу я, оба смотрят в мою сторону.
На Нике шорты и выцветшая зеленая футболка, в которой он любит спать. Волосы на затылке стоят торчком, на губе пятнышко зубной пасты. Вид у него слегка хмурый и невероятно ранимый. Ужасно хочется взять мужа за руку и поскорее увести отсюда.
В доме на удивление тихо – как бывает на море перед порывом шквалистого ветра, что вспенивает волны. В углу комнаты колышется паутина с дохлой мухой. Окно облепили летающие муравьи, на рулонной шторе виден серый след от мотылька. Ник замечает, что в правой руке у меня записка от Айзека.
– Что все это значит, Сара?
Я заставляю себя посмотреть мужу в глаза.
– В ту ночь Джейкоб был на его катере.
Ник переводит взгляд на Айзека.
– Как? Почему?
– Я отправился на рыбалку… – отвечает Айзек, поглядывая то на меня, то на Ника. – Джейкоб увидел меня и попросился на борт.
– Любовное письмо Джейкоба, оно было для…
– Нет! – перебиваю я Ника, заметив, с какой яростью он смотрит на Айзека. – Нет, ничего подобного. Джейкоб просто расстроился, повздорив с Каз, и хотел уехать с отмели. Случайно наткнулся на Айзека. – Я делаю глубокий вдох. – Они немного порыбачили, а потом… потом случилась ссора.
– По какому поводу?
Кожу обдает жаром. Это все из-за меня, из-за моих поступков, и я должна объясниться.
Как только я открываю рот, Ник отворачивается и подходит к Айзеку.
– Почему вы поругались?
– Джейкоб был… огорчен. Решил сойти с катера, когда мы уже на километр уплыли от берега. Я пытался успокоить его, но он не слушал. Взял и спрыгнул. Спрыгнул в воду.
– Нет, – качает Ник головой. – Джейкоб так не поступил бы. Ты все врешь!
– Я звал его, бросил ему трос, – поспешно рассказывает Айзек. – А он плыл все дальше. Плыл и плыл. Я взял фонарь, направил на Джейкоба луч света и стал кричать, умоляя вернуться на борт. Все впустую. Вскоре я потерял его из виду… и тогда завел мотор и стал кружить.
Я уже слышала это прошлой ночью, но слова все равно болью отзываются в моей груди. Я не в силах представить, как Джейкоб, расстроенный и одинокий, уплывает в кромешную тьму.
– Стоял штиль, течение было слабым. Я думал, что с ним ничего не случится, я не сомневался, – дрожащим голосом продолжает Айзек. – Он ведь отлично плавает, я сам видел…
– Нет, нет. Не может быть. Я тебе не верю, – отчаянно возражает Ник. – Невозможно. Ты бы вызвал береговую охрану, полицию, пришел бы к нам! – Обращаясь ко мне, он добавляет: – Что за бред, Сара?
– Я кружил несколько часов… – повторяет Айзек. – Решил, что Джейкоб все-таки доплыл до берега…
– Твою мать! – рявкает Ник. – Надо было вызывать спасателей! Гребаных полицейских! И нас тоже известить!
– Утром я увидел Сару. Хотел поговорить с ней, но она сказала, что спешит к Джейкобу, так ведь? – Айзек бросает на меня взгляд. – Вот я и подумал, что с ним все в порядке, и отправился на свою смену на буровой вышке. Если бы я знал о его пропаже…
Резкое движение, и Айзек прижат к стене – Ник схватил его за воротник.
Айзек еле переводит дыхание, глаза навыкате.
– Ник! – кричу я.
– Что Джейкоб делал на твоем катере? Он бы ни за что не спрыгнул! Ты столкнул его, да? Признавайся! – Айзек пытается покачать головой. – Что ты с ним сделал? Говори!
– Я… не трогал… клянусь!
– Тогда ПОЧЕМУ? Почему он прыгнул? – настойчиво спрашивает Ник, сжимая горло Айзека.
– Отпусти! Он не может дышать! – умоляю я.
– ПОЧЕМУ?
– Правду… – выдавливает Айзек. – Я… сказал ему правду.
– Хватит, Ник! Я тебе все расскажу!
Глядя на меня, Ник ослабляет хватку, и Айзек жадно глотает воздух.
– Ты… ты о чем? – спрашивает Ник, все еще держа его за воротник.
В ушах стучит кровь.
– Джейкоб – мой сын. И я ему об этом сказал, – тихим дрожащим голосом говорит Айзек.
Ник отходит в сторону, хмурится, на лбу проступают морщины. Что?
Время замедляется. Я отчетливо вижу, как Айзек потирает покрасневшее горло, и кожа на тыльной стороне ладоней у него совсем сухая. На столе, рядом с подносом, две круглые горошины. Чувствуется запах перца и опилок. Я замечаю выцветшую темно-синюю подушку с вышитым осьминогом – однажды я на ней лежала.
– Это… полный бред! – кричит Ник.
Представляю, как я сейчас выгляжу: рот открыт, лицо побледнело, руки безвольно висят.
Ник вдруг отходит назад и качает головой.
– Сара?
Голос, как у перепуганного мальчишки: тонкий, полный отчаяния.
– Сара?
За все эти годы я много раз собиралась рассказать Нику – да и Джейкобу – всю правду. Но разве можно причинять боль самым любимым людям на свете? Я сама совершила ошибку, мне самой с ней жить.
По крайней мере, так я оправдывала свое молчание.
Ник побелел, он изумленно моргает.
– Джейкоб не мой сын?
Я помню, как Ник держал его на руках и ходил по дому, чтобы Джейкоб смотрел на все вокруг. Ник очень гордился сыном, и я полюбила его еще сильнее, глядя, с какой нежностью он относится к малышу. Ник надевал слинг, устраивал Джейкоба у себя на груди и гулял с ним по пляжу. Джейкоб болтал ножками и хватался крошечными кулачками за пальцы Ника.
Как я могла так поступить?
В доме душно, и к горлу подкатывает ком.
– Прости, Ник. Ты не его отец.
Ник страшно закашливается, будто сделал вдох под водой.
– Нет… Нет!
Я и сама порой не верю. Почти восемнадцать лет прошло, и воспоминания стали отдаленными, словно смотришь в бинокль не с той стороны. Теперь же наведена резкость, и события прошлого возвращаются.
– Был мой день рождения. Мы с тобой пили в пабе с самого обеда и ругались из-за Айлы. Я ушла одна… не успела на паром, но заметила Айзека на катере. – Мне стыдно вспоминать, как я забиралась на борт в своем тонком летнем платье и золотистых босоножках, пьяная и залитая духами. Айзек рассматривал мои загорелые ноги, глубокий вырез… Поймав мой взгляд, он покраснел и отвернулся, но меня это не смутило. Я хотела, чтобы он продолжал разглядывать. – Не знаю, как так вышло, Ник. В итоге мы пошли к нему. – Да, в этот самый дом. – Я напилась и была жутко обижена на тебя. Это случилось всего один раз, ничего серьезного, честное слово.
– Но ты забеременела… – Ник сам не верит своим словам. Он потирает щеку, и я слышу, как шуршит щетина. Затем чешет затылок. – И ничего… ничего мне не сказала. Я был уверен, что это мой ребенок… Господи, я сделал тебе предложение, женился, присутствовал при родах. Я перерезал пуповину! Я плакал, взяв малыша на руки, а ты, ты тогда еще сказала: «У него твои глаза, Ник». Мои гребаные глаза!
– Боже, – шепчу я, прикрыв рот рукой. – Я и сама не была уверена.
Узнав о беременности, я и не подумала, что это может быть ребенок Айзека, а когда я увидела, как Ник перерезает пуповину и берет на руки Джейкоба, красного и сморщенного, от моих сомнений не осталось и следа. Это Ник пел сыну песню про звездочку, чтобы тот уснул, это Ник каждую субботу водил его на футбол, это Ник часами играл с ним на пляже и изображал монстра, натягивая на голову майку и рыча.
– Я поняла, в чем дело, только когда мы попытались завести второго ребенка, и ничего не вышло.
У Ника подергивается левый глаз.
– И ты рассказал все Джейкобу? – спрашивает он у Айзека.
Тот медленно кивает.
– Я… я поверить не могу… – Ник выскакивает из дома, не глядя на меня.
– Мне жаль, Сара.
От голоса Айзека у меня леденеет кровь.
– Тебе жаль? – оборачиваюсь я. – Ты представляешь, насколько это… жестоко – вот так сообщить обо всем Джейкобу? Пьяному, посреди моря? Он должен был услышать это от меня, но никак не от тебя! Столько лет прошло, почему сейчас? Ты подумал, что станет с нашей семьей или…
– А ты хоть иногда думала обо мне? – спрашивает Айзек, подходя ближе, почти вплотную. Чувствуется запах шерсти от его джемпера. – Я наблюдал со стороны, как растет мой сын, и не мог сказать ему правду. Не мог узнать его… Ты всего меня лишила, Сара.
– Ник – прекрасный отец. Другой Джейкобу не нужен.
Скривив губы, Айзек говорит:
– Ты знала, что я любил тебя? Поэтому и молчал. Не хотел причинять тебе боль.
Любил? Я качаю головой. Как же я не заметила? Я видела, что Айзек интересуется мной, и это было приятно – видеть, что на тебя так смотрят. Но не более того. Та ночь была импульсивным поступком, реакцией на все обиды и недомолвки, накопившиеся в отношениях с Ником, которые развивались в тени Айлы.
– Прости, я не знала о твоих чувствах. Ты почти никогда не спрашивал о Джейкобе.
– И тебя это устраивало.
– Не стану отрицать. Но сказать ему правду ты тоже не предлагал.
– Ты сама этого не хотела. Все, что я сделал, – ради тебя, Сара.
– Ради меня? – изумленно смеюсь я. – Рассказать Джейкобу, что ты его отец, – это тоже ради меня?
– Я не собирался. Просто… он как будто хотел поговорить. Джейкоб выглядел… – Айзек подыскивает нужное слово, – потерянным. Он выглядел потерянным. Словно не в силах себя понять. И я подумал, что если скажу ему…
– Чего ты ожидал? Ты не оставил Джейкобу выбора. Для него это было уже слишком, вот он и прыгнул. А ты… ты оставил его там.
– Я часами его искал!
– Надо было вызвать спасателей. И сказать нам.
– Я хотел защитить тебя…
– Нет! Ты защищал себя, иначе полицейские узнали бы, что именно ты последним видел Джейкоба. Кто подтвердит, что он сам прыгнул? Может, ты его столкнул?
– Тебе не стыдно такое предполагать? – Айзек смотрит на меня с отвращением. – Я не хотел, чтобы Джейкоб вот так все узнал. И Ник тоже.
– Тогда какого черта ты оставил мне записку?
– Какую еще записку? – хмурится Айзек.
– Вот эту! – Я достаю бумажку из кармана и швыряю на стол. – Вот эту чертову записку!
Айзек внимательно рассматривает написанное, потирая шею.
Сара!
Нам надо СРОЧНО поговорить о Джейкобе. Я все объясню! Прости меня.
Айзек
Дочитав, Айзек ловит мой взгляд и растерянно произносит:
Читать бесплатно другие книги:
