Я случайно, господин инквизитор! или Охота на Тени Филеберт Леси
— Многоликий? — удивился Сивронский, выгнув одну бровь. — Ты… Вы тут? Уже? А чего так рано? Я слышал, магические бури на Кордоне еще не закончились. Как вы?..
— Отвали, — грубо отпихнул его в сторону Морис.
Даже не глянул на Кейджа.
Тот проводил нас недоуменным взглядом, задержавшись на наших переплетенных пальцах. Руку мою Морис так и не отпустил.
— Ты сегодня ляжешь спать у меня, — не требующим возражения тоном произнес Морис, когда за нами закрылась дверь в его кабинет. — Я хочу убедиться, что ты спокойно заснешь и будешь спать обычным сном, который будет проконтролирован твоим фамильяром от и до.
— Здесь точно все будет в порядке, — осторожно сказала я, с тревогой поглядывая на Мориса. — В Форланде у меня не может быть с этим проблем, поэтому я могу спокойно пойти к себе и…
— Ты. Будешь. Спать. Здесь, — отчеканил Морис и махнул рукой на дверь, ведущую в спальню. — Ты уже в курсе, где там что находится, разберешься. Пожалуйста, вызови при мне своего фамильяра, чтобы я убедился, что он точно будет стоять на страже твоих снов. И пусть он мне потом расскажет, действительно ли с тобой сейчас все в порядке.
— Глорик не разговаривает.
— Это он с тобой, может быть, не разговаривает. А со мной во сне он только так трепался, так что ему будет несложно мне присниться и поведать о твоем самочувствии. Ложись спать, Фло. Тебе сейчас необходимо выспаться.
— По-моему, выспаться в первую очередь необходимо тебе, — осторожно заметила я. — Твоя аура сильно потрепана, не находишь?..
— Восстановится. Иди спать, Фло.
— А ты?..
— А я пойду напьюсь. Никогда этого не делал, но надо же когда-нибудь начинать.
Я встревожено смотрела на Мориса, который разговаривал подозрительно ровным голосом. Знаете, так говорят люди, которые находятся на грани эпичной истерики и сдерживают себя из самых последних сил.
— Морис… — я неуверенно коснулась его руки. — Ты как себя чувствуешь?..
— Чудесно. Просто чудесно. А как еще я могу себя чувствовать, насмотревшись на то, как ты умираешь в муках у меня на руках, а я ничего не могу с этим сделать? — произнес он все тем же подозрительно ровным голосом, шарясь в ящиках своего стола. — Да вашу мать, были же у меня тут где-то сигареты, где же они…
— Ты вроде не куришь.
— Не курю. Изъял как-то пачку у одного стажёра. Но я сегодня и накурюсь и уйду в запой на пару дней, — все тем же ровным голосом сказал Морис, не прерывая поисков сигарет в ящиках стола. — Слушай, Фло, я тебе честно и прямо говорю: я сейчас не очень адекватный, поэтому лучше оставь меня в покое. Хорошо? Я пока не в состоянии нормально общаться. Иди отдыхай, спи. Тебе нужно восстанавливать потраченные силы.
— Тебе тоже.
— Мне надо восстанавливать нервы, а не силы, — процедил Морис. — Никогда в жизни ничего так сильно не боялся, как потерять тебя в этом гребаном сне по своей же вине.
Он неожиданно со злобой швырнул пустую вазу в стену справа от себя. Не случайно, а специально взял ее с подоконника и грохнул от души. Ваза разлетелась на мелкие осколки, которые рассыпались во все стороны.
Морис судорожно выдохнул и вдохнул, на миг прикрыв глаза.
— Флора, оставь меня. Пожалуйста. Сейчас так будет лучше. Я не хочу на тебя срываться.
Ну да, конечно, так я взяла и оставила его одного в таком состоянии.
— Я знаю, что ты не причинишь мне вреда.
— Конечно же, нет. Я буду причинять тебе только добро, — невесело усмехнулся Морис, по-прежнему избегая смотреть мне в глаза. — Предварительно сковав наручниками, например. Долго и тщательно. Так, чтобы ты научилась мне полностью доверять и раз и навсегда запомнила, что от меня нельзя ничего скрывать.
— Морис…
— Что — Морис? Ну что — Морис? — он, наконец, посмотрел на меня, глаза его сверкали нехорошими искорками. — Я сейчас дико зол, Флора. На себя, за то что невольно подверг тебя всем этим опасностям. За то, что был самоуверенным дегенератом, которому даже в голову не пришло, что на Кордоне для тебя может быть опасно. На тебя, за то, что утаила всё… вот это вот всё. Я еще в первое наше пребывание на Водном Кордоне дал понять, что никогда не причиню тебе вреда. Я Искрой поклялся, черт побери! Почему нельзя было сразу сказать мне обо всех этих ловушках сновидений? Можно было хотя бы допустить мысль о том, что эта информация может быть важной не только для тебя одной!
Он схватил с подоконника тяжёлую статуэтку и со всей дури швырнул ее в шкафчик с документами слева от входа. Стеклянные дверцы шкафа разлетелись на осколки, а у статуэтки отвалилась голова и покатилась по полу.
Морис тяжело навалился на стол руками, прикрыв глаза и пытаясь дышать ровно.
— Прости. Не слушай меня сейчас. Тебе лучше оставить меня в покое, — произнес он надтреснутым голосом. — Мне нужно переключиться. Выпустить пар и…
— Да етить, а мне ну нужно, что ли?! — воскликнула я, начиная терять терпение. — Я, думаешь, не занимаюсь самоедством по всем озвученным тобой пунктам? Да еще как! А еще все время думаю, а что было бы, если бы ты вместо меня застрял в этой ловушке сновидений?..
— Я бы не застрял. Чувствовал, что в любой момент могу проснуться.
— А если бы что-то пошло не так, и ты увяз там так же, как я? Знаешь, как я испугалась, когда проснулась, а тебя рядом не было? Я сначала подумала, что я проснулась, а ты остался… там. И что теперь ловушка переключилась на тебя, и ты…
Дыхание перехватило от волнения, и я запнулась, замолкла. Схватила со стола часы и тоже швырнула их в уже разбитый шкаф, добивая его дверцы окончательно. Получилось не так эффектно, как у Мориса, но на душе чуточку полегчало. Хм, что бы еще разбить?
— А если бы по моей вине в реальность прорвались эффунды, и пострадала бы куча людей? Я бы об этом уже не узнала, но это действительно было безответственно с моей стороны…
— Мне сейчас плевать на ответственность, — прервал Морис. — Плевать на Штаб и на все остальное. Но мне не наплевать на тебя. Я очень… очень боялся проснуться без тебя, Флора. И, вероятно, буду продолжать до одури бояться еще какое-то время. Поэтому в ближайшие недели мне придётся засыпать исключительно со специальными снотворными, с которыми я буду спать без сновидений. Либо с алкоголем. Потому что перед глазами у меня будет стоять твое безжизненное лицо и пустые глаза, глядящие в небо. Из раза в раз. Из сна в сон…
Его голос предательски дрогнул, Морис запнулся, болезненно скривился и тихо выругался, сжав руки в кулаки.
— Иди спать, Флора, — тихо повторил Морис. — И спи сколько хочешь, хоть несколько дней. А мне надо напиться и попытаться забыть эти лютые кошмары.
Так я и потопала послушно баиньки, как же.
Во-первых, спать мне не хотелось совершенно. Как ни странно… Но, видимо, сказывался пережитый стресс. Адреналин в крови зашкаливал, сна не было ни в одном глазу. Скорее уж наоборот — я была бодра как никогда.
Во-вторых, что-то мне подсказывало, что Мориса сейчас оставлять одного точно нельзя. Чревато последствиями.
Он шагнул к двери, ведущей в коридор, но я преградила ему путь.
— Фло, солнышко, отойди… Пожалуйста, — мягко попросил меня Морис, очень стараясь говорить спокойным голосом, что явно давалось ему с трудом. — Я сейчас не особо отдаю отчет своим действиям. И на пути у меня лучше не стоять.
— Напиться — это точно не выход, — твердо сказала я. — Неправильно так поступать и…
— Да плевать я хотел на правильность!! — вспылил Морис, пытаясь аккуратно меня отодвинуть в сторону. — Мне сейчас просто нужно отключить голову!..
— Делать это можно разными способами.
— Разными, да только лучше всего мозг отключает алкоголь. Еще его прекрасно отключила бы жаркая ночь в твоих объятьях, но…
— Вот именно, — тихо сказала я.
Морис запнулся и смерил меня тяжелым взглядом. Его руки на моих плечах сжались чуть крепче.
— Я сегодня не способен быть нежным, Фло, — произнес он низким глубоким голосом.
— А оно нам надо? На одной только нежности свет клином не сошелся, не так ли?
Морис молча буравил меня взглядом какое-то время, будто что-то решая для себя.
А потом резко притянул меня за шею, впиваясь в губы жгучим поцелуем. Глубоким. Жёстким. Одна голая страсть, которая накрывала меня подобно разрушительной лавине. И которой я отвечала с не меньшим жаром.
Вкус его поцелуя… М-м-м. Это самое сладкое, что есть в этой жизни и ради чего определённо, стоит возвращаться в сей бренный мир.
Страстные поцелуи кружили голову, руки, жадно оглаживающие тело, заставляли льнуть ближе, хотя, казалось бы, куда уж ближе?..
Морис ощутимо провел ногтями по спине, и с моих уст слетел протяжный полустон. Так волнительно. Так сладко, и хотелось застыть в этом ощущении если не навечно, то очень надолго.
Мне отчаянно не хватало воздуха, и я прервала поцелуй, чтобы вдохнуть полной грудью. Но Морис передышек мне давать не собирался. Он переключился с поцелуями на шею, приспустил блузку с моих плеч. И осыпал та-а-акими будоражащими кровь покусываниями, что аж дыхание перехватило.
Сердце заходилось в бешеном ритме. И дышала я так часто, как никогда не дышала даже на самых изматывающих тренировках.
— Никому тебя не отдам, — шептал Морис мне в губы. — Ни ловушкам… Никому… Моя. Только моя…
Не помню, как мы избавляли друг друга от одежды — лихорадочно, нервно — но помню, как оказалась прижата к столу, обхватывая Мориса обеими руками, ногами. Отчаянно цепляясь в него, не желая отпускать ни на минуту. Не прерывая жарких поцелуев и позволяя делать со мной совершенно бесстыжие вещи… до тех пор, пока у обоих полностью не отключились головы.
Глава 39. Молчание — золото
Проспали мы с Морисом почти два дня.
Ну как — проспали… В промежутках между наслаждением друг другом мы всё-таки спали, да.
— А работать ты пока не собираешься, да? — с улыбкой спрашивала я сонным голосом, когда Морис будил меня поцелуями в шею.
— Плевать. Подождет, — отмахивался он, целуя уже не только шею.
Какие сладкие это были поцелуи, м-м-м. Головокружительные, нежные и страстные одновременно. Под ними я плавилась и теряла над собой контроль. Совершенно невозможно было сопротивляться.
В общем, за эти почти два дня из алой комнатки Мориса я не выходила. Мы даже ели там же, не покидая четырех стен, Морис по связному браслету просил приносить ему в кабинет завтраки и обеды. А ужинать у нас никак не получалось, потому что мы были слишком заняты друг другом вечерами и потом просто отключались от усталости.
Я шла по коридору в сторону архива и никак не могла прогнать дебильную улыбку с лица. Я сейчас была настолько счастлива и переполнена легкостью, что казалось — еще чуть-чуть и взлечу. Начну не по земле ходить, а парить над ней, от переизбытка эмоций.
Морис еще задержался в душе, и еще ему надо было привести разгромленный кабинет в порядок, а я спустилась с утра пораньше в свою спальню, чтобы переодеться. Держа в руках чистую одежду, на какое-то время зависла, улыбаясь своим мыслям, вспоминая слова Мориса.
— Перебирайся ко мне, — сказал он, поймав меня за руку и целуя раскрытую ладонь.
— Ты хочешь, чтобы я все время твои простыни грела? — усмехнулась я, хотя на самом деле меня сильно взволновали слова Мориса.
— Ну да, — улыбнулся он. — Ты будешь греть мои простыни, а я буду греть тебя. Взаимовыгодное сотрудничество, я считаю. Соглашайся!
— А если мы с тобой поссоримся, и ты погонишь меня драной метлой из своей спаленки?
— Я?! Исключено! Мы с тобой быстро помиримся. Я даже знаю, как! — говорил он, окидывая меня с ног до головы таким жгучим взглядом, что у меня не оставалось сомнений в том, как именно куратор будет со мной мириться.
— Ну ладно, допустим. А если мы поссоримся, и погнать метлой тебя захочу я?
— Ну сбежишь обратно к себе в общежитие, а я приду сам и начну мириться, — отмахнулся Морис. — А в общежитии плохая шумоизоляция, так что ты быстро передумаешь и вернешься со мной сюда.
Я рассмеялась, а Морис тепло улыбнулся, целуя мои пальчики поочередно.
— Фло… Я хочу просыпаться рядом с тобой, — сказал он серьезно, заглядывая в глаза. — Ты сделаешь меня бесконечно счастливым, если не откажешь мне в этом капризе. А я обещаю, что буду делать все возможное, чтобы делать бесконечно счастливой тебя.
"Хочу просыпаться рядом с тобой". Боже, как бы мне не растечься довольной розовой лужицей? Эти слова сейчас эхом отдавались в моей голове и мешали сосредоточиться.
А сосредоточиться надо было, потому что я дошла до архива и мучительно пыталась опуститься на землю и вспомнить, а зачем я сюда шла вообще. Потом мысленно дала себе затрещину и попросила выдать мне список всех безнадёжно больных в инквизиторской лечебнице, предварительно показав наскоро написанное Морисом разрешение на выдачу мне в архиве любой информации.
Получив внушительную папку с досье пациентов, я отправилась в сторону зала общей работы, где планировала изучить все досье, отобрать самых проблемных пациентов и обсудить с Морисом, кто бы из них чисто теоретически мог бы быть связным звеном между реальным миром и теневым. Действовать тут нужно было осторожно, я не знала, к чему приведут наши действия, как отреагируют потревоженные пациенты на внешние раздражители, поэтому подготовиться следовало тщательно.
Так увлеклась чтением досье на ходу, что в атриуме врезалась в кого-то, раскидав часть листов.
— Хэй, смотри, куда идешь!
— Простите, я зачиталась, не заметила вас, — улыбнулась смущенно, собирая улетевшие листки.
Это я случайно влетела в Кейджа, который беседовал с другими инквизиторами. Судя по их отличительным нашивкам на фиолетовых мантиях — с руководителями разных отделов инквизиции и кураторами других групп стажёров.
Помогать поднимать листки мне никто не стал, а еще смотрели на меня как-то очень подозрительно. Не нравились мне эти сальные взгляды, вот что я скажу.
— Красиво ползаете, милочка, — усмехнулся мужчина с короткими каштановыми волосами. — Может, заглянете ко мне вечерочком? Я там тоже что-нибудь по полу раскидаю.
— Простите?..
Я недоуменно вскинула брови, так и замерла на корточках с вытянутой к последнему листку рукой.
Это что за шуточки такие?
Другие инквизиторы не одернули коллегу, а, напротив, одобрительно хохотнули.
— А взгляд снизу вверх прям хорош, — протянул другой мужчина.
— Н-да, неудивительно, что Морису понравилась такая игрушка, — презрительно усмехнулся Кейдж под смешки коллег.
Я шумно выдохнула через нос.
Та-а-а-ак. Приплыли.
Спокойно, вдох-выдох. Я не буду вестись на провокации.
— Не понимаю, о чем вы, господин инквизитор, — произнесла сухо, выпрямляясь и поправляя покосившиеся очки.
Сивронский только неприязненно скривился.
— Слушай, ну мы тут что, идиоты? Ты нас за кого держишь вообще?
— За коллег вроде как. А что, есть варианты?
Кейдж мрачно хохотнул.
— Коллеги… Как вам это, ребят? Очередная подстилка Мориса считает себя чем-то большим и называет нас коллегами. Делаем ставки, как быстро она надоест и окажется за бортом?
Инквизиторы засмеялись громче и уже открыто, не сводя с меня презрительных взглядов.
Задохнулась от возмущения и гнева. Почувствуй себя облитой помоями, черт побери.
Но я стиснула зубы и выше подняла голову. Холодно спросила:
— Чем я заслужила такой тон, господин Сивронский?
— А ты разве другого заслуживаешь?
На мою вопросительную поднятую бровь он цокнул языком.
— Да брось, все уже знают, что ты спишь с Морисом. Я же видел, какой взъерошенной ты вылетала с ним из аудитории, после того как он тебя из столовой выдернул. Вот только не понимаю, что, настолько невтерпёж было? Могли бы хоть до его спальни добраться!.. А позавчера вы вернулись в обнимочку, скрылись в его кабинете, после чего вас обоих не видели. А еще в кабинет доставляли двойные порции еды. Все выводы напрашиваются сами собой, не держи нас за тупых баранов, сделай милость. Ясно же, что Морис нашел себе новую игрушку. Жаль, я думал, ты особенная, а ты такая же, как и все остальные шлю…
Он не договорил, задрав голову и с опаской уставившись куда-то наверх за мою спину, откуда раздалось утробное звериное рычание, жутковатым эхом прокатившееся по всему атриуму.
Я не успела оглянуться, так как в следующий момент перед моим носом промелькнул длинный чешуйчатый хвост и ударил по Сивронскому. Да с такой силой, что Кейджа отбросило на несколько метров, и он упал на пол, сильно приложившись головой.
В атриуме повисла тишина, а Кейдж ошарашено уставился на того, кто сбил его с ног и заехал ему по физиономии.
Я тоже в шоке уставилась на Мориса. Точнее, на огромного, гигантского черного дракона размером в несколько человеческих ростов. Он взмахнул крыльями, заполнив сразу половину помещения. И заодно сбив несколько люстр.
Дракон шагнул к Кейджу и наступил на него ногой. Вернее, прижал двумя огромными когтями, один из которых зажал горло, а другой обхватил Кейджа поперёк туловища, полностью его обездвижив. Дракон низко склонился к Кейджу, выпуская из ноздрей клубы черного дыма ему в лицо. Произнес рокочущим голосом:
— Еще раз услышу оскорбления в сторону Флорианетты, и врежу посильнее, так, чтобы неделю в коме провалялся. Я ясно выражаюсь?
— Ты… Ты чего, Многоликий? — просипел Сивронский, безумно вращая глазами и нервно трепыхаясь. — Кто она такая, чтобы…
Он не договорил и захрипел, так как Морис сильнее нажал ему на горло.
— Она. Моя. Невеста, — отчеканил куратор. — И я никому не позволю ее оскорблять. Понял?
Глаза у Кейджа стали размером с блюдце.
— Невеста?.. Когда ты успел?..
— Не твое дело, щенок, — отбрил Морис.
И так жутко прозвучал его рокочущий голос, что я невольно сглотнула и сделала шаг назад, хотя мне-то ничего не угрожало. Но от Мориса сейчас исходила такая дико давящая яростная энергетика, что это ощущалось физически. Это давило на мою собственную ауру и ауру всех находящихся в атриуме волшебников. Ощущалось эдаким прессом, вдавливающим тебя же внутрь себя самого. И вызывающим желание куда-нибудь убежать, спрятаться в убежище и не показывать оттуда свой нос до конца года.
Дракон клацнул зубами в опасной близости от Кейджа и начал обратную трансформацию. Морис на глазах менялся, быстро уменьшаясь в размерах и принимая человеческий облик. Вот только что стояла живая злая гора — а вот уже на его месте стоит человек. Тоже дико злой.
Он прищелкнул пальцами, и я в ужасе уставилась на то, как у Кейджа прямо на глазах исчезал рот. Заклинание абсолютной немоты, в самой жесткой форме.
— Походи так денек-другой, — сказал Морис. — Глядишь, в следующий раз будешь лучше следить за своим грязным языком.
Он убрал ногу с горла Кейджа и мрачным взглядом обвёл притихших вокруг инквизиторов.
— Мы в Генеральном Штабе, или где? — очень громко и зло произнес Морис, в звенящей тишине его яростный голос было слышно во всех уголках атриума. — Что за серпентарий вы тут развели? Мы на ярмарочной площади тусим, что ли? Сплетнями обмениваться в клуб по интересам пришли? Играем в доминанта и унижение? Возомнили себя влиятельными особями? Чувствуем себя выше и круче кого-то? Самоутверждаемся за чужой счет? Еще хоть раз услышу от кого угодно оскорбления в адрес любого младшего сотрудника инквизиции, сразу вышвырну со своих постов в ту же секунду, это ясно? Я лично прослежу за чистотой языков таких недоинквизиторов и за тем, чтобы их ни на одну нормальную должность в стране больше нигде не приняли. Услышу хоть одну грязную шуточку в сторону любой девушки-инквизитора — обращу на месяц в половую тряпку, которой будут драить унитазы, усекли? А за любые оскорбления в сторону моей невесты кастрирую на месте. Все всё поняли?
Желающих возразить не нашлось, и Морис продолжил:
— В инквизицию приходят, чтобы работать. Работать, мать вашу! Свой идиотизм я требую каждого оставлять за порогом, а здесь нужен только ваш профессионализм! Если у вас слишком много свободного времени, так я эту проблему исправлю, не переживайте. А вы, — он обернулся к тем инквизиторам, которые до этого стояли с ехидными рожами вместе с Кейджем, а сейчас разом побледнели и немножко позеленели. — Вы все вместе с Сивронским понижены в должностях до рядовых.
— Но… — попытался возмутиться один из инквизиторов.
— Молчать! — гаркнул Морис. — Я слова никому не давал. Сегодня же подыщу вам замену. Еще одно замечание — вылетите из Штаба как пробки.
— Вы не имеете права!..
— Я-то? — ядовито усмехнулся Морис. — Как раз у меня есть право, данное мне Верховным Советом, понижать в должности и исключать из Штаба любого инквизитора по моему усмотрению. И я назначаю вам испытательный срок до конца года. Любая жалоба на вас от младших сотрудников — и вы исключены без права восстановления.
— Чего?! — возмутился инквизитор, который предлагал мне зайти к нему вечером. — Какие рядовые, о чем ты? Где мы, и где рядовые? Ты из-за какой-то стажёрки будешь нас унижать рядовой должностью? Смеешься?
— Эта "какая-то стажёрка" спасла в Штабе уже несколько жизней и дала бесценную информацию для расследования дела, с которым вся инквизиция не может справиться уже несколько недель. Ты ничего о Флорианетте не знаешь, Кнард. И понятия не имеешь, какой сильный стержень внутри этой с виду обычной девушки, и сколько всего ей уже пришлось пережить.
— Ты так говоришь, будто я неопытный младенец какой-то, — хохотнул Кнард, так и полыхающий гневом. — А мы ведь всегда отлично проявляли себя в работе!..
— Вот именно, — холодно произнес Морис, зло сузив глаза. — Так что с вами случилось сейчас? Почему ты позволяешь себе упасть до самоутверждения за счет более слабого звена? За счет девушки, за счет стажёра? Нападай на равных себе, если уж на то пошло. Но кишка тонка, понимаю. Кураторская корона жмёт, что ли, раз рот закрыть не можешь в нужный момент? Ну значит, я вас её лишаю. Вы больше не достойны занимать свои должности. Подумать только: и полугода не проходили в качестве кураторов! Верховный Совет решил дать вам шанс проявить себя, и я не стал препятствовать. Хотя у меня были некоторые сомнения по поводу ваших кандидатур, но я решил понаблюдать. Однако проявили вы себя как-то не так и не там, не находите?
Инквизитор донельзя возмущенно взмахнул руками, пренебрежительно кивая на меня.
— Совсем сдурел со своей цацочкой? Ты ли это, Многоликий?
— Кнард, лучше замолчи, ты перегибаешь, — попробовал его остановить другой инквизитор.
Но Кнарда явно несло.
— Она тебя зельем любовным опоила, что ли? — выплюнул он зло, глядя на Мориса. — Или так восхитительно работает ртом, что?..
Кулак въехал в его физиономию так молниеносно, что я не уследила за четким коротким движением. Остаток фразы потонул в хрипе и противном хрусте сломанного носа. Рука у Мориса явно была тяжёлой.
— Поговори еще тут у меня, ничтожество. Какая разница, о какой девушке ведется речь? Кто тебе дал право унижать и оскорблять сотрудниц Штаба? Любая девушка в инквизиции, вне зависимости от своего статуса, — твоя полноценная коллега, и относиться к ней необходимо соответствующе. Впрочем, тебя это больше не касается. Лично ты — уволен. Остальным я тщательно промою мозги и дам шанс доказать, что их не зря когда-то приняли в инквизицию. А ты… Убирайся из Штаба, сейчас же. Я прослежу, чтобы ты отныне везде был нежелательной персоной.
Взбешённый Кнард ошеломленно ощупывал свой нос и пытался утереть текущую из него кровь.
— Да как ты смеешь?!..
— Еще хоть слово скажешь, и я тебя грохну, — сухо произнес Морис. — Со мной шутки плохи, ты знаешь.
Он повернулся к Сивронскому, намереваясь что-то ему сказать, а я внутренне съежилась от ужаса, когда увидела, что Кнард вознамерился напасть на Мориса: в руках у него запылал энергетический шар. Однако я даже пикнуть не успела, Морис был намного быстрее меня: он, не глядя, взмахнул рукой, и в следующий миг на месте Кнарда на полу красовалась пустая и искореженная консервная банка.
— Уберите этот мусор из Штаба, — приказал Морис какому-то рядовому инквизитору, застывшему истуканом в стороне.
И пока тот кинулся молча исполнять приказ, Морис перевел презрительный взгляд на Кейджа, который все еще лежал на полу, держась за ушибленную голову. Нагнулся к нему и с такой силой дернул за нашивку руководителя на мантии инквизитора, что отодрал ее вместе с клочком ткани.
— А ты, мразь, мог бы быть хоть чуточку благодарным той, кто буквально вытащила тебя с того света. Но только дай мне повод — и я втащу тебя туда обратно голыми руками.
С этими словами он отвернулся от инквизитора и шагнул ко мне.
— Идем, Флора, — сказал он негромко уже другим голосом, приобняв меня за талию и увлекая прочь из атриума под аккомпанемент гробовой тишины.
Глава 40. На пороге сюрприза
Какое-то время мы шли молча по коридору. Морис медленно успокаивался, а я переваривала все увиденное и услышанное.
Честно говоря, я пребывала в легком шоке. От наглой физиономии Сивронского, которого считала достойным профессионалом, умеющим разделять личное от рабочего. От сальных шуточек, брошенных в мой адрес. От бешенства Мориса. Я, конечно, понимала, что он из тех людей, кому дорогу лучше не переходить. Но сейчас, увидев вспышку реального гнева метаморфа, впечатлилась так сильно, что не находила слов для выражения своих чувств.
Испытывала странную смесь эмоций. Было ужасно противно от слов инквизиторов. Была дико смущена тем фактом, что Морис громогласно при всех назвал меня своей невестой.
Наверное, нам следовало обсудить все это… То, как мы дальше себя вести на людях будем. То, что нам делать с этим заявлением о "невесте".
Но чувствовала, что сейчас не стоило развивать всю эту тему. Как-то очень остро ощущала настроение Мориса и понимала, что он сейчас слишком сильно взвинчен.
— Спасибо, — шепнула очень тихо.
— За что?
— За то, что защитил, — произнесла все также шёпотом. — Наверное, не стоило… вот так… при всех… называть меня… ну… Наверное, это для тебя не очень хорошо…
Я совсем смутилась и умолкла.
— Я не мог не защитить тебя. Ты попала в такое неловкое положение из-за меня, а значит, я обязан взять на себя ответственность и быть мужиком, а не мудаком. Кейдж не имеет права оскорблять тебя, Флора. Никто не имеет права. Даже если бы ты сутками напролет зависала у меня в спальне с момента появления в Штабе, это никого бы не касалось, кроме нас с тобой. Но уж кого-кого, а тебя точно нельзя называть чей-то подстилкой, — Морис болезненно скривился.
Я и сама криво улыбнулась. В глубокой задумчивости так молча и шла за куратором. Он все еще придерживал меня за талию, не отпускал и привлёк к себе ближе. Я не стала отбрыкиваться. Напротив, накрыла его ладонь своей, переплетая пальцы и сжимая их благодарным жестом.
Глупо было бы сейчас смущаться объятьям в людных коридорах Штаба, после эффектного выступления Мориса в атриуме. Уверена, что о произошедшем узнают абсолютно все инквизиторы уже через несколько минут.
— О чем думаешь, Флора?
— О том, что сплетни распространяются слишком быстро, — вздохнула я тяжко. — И скоро новость о моем, хм, "женихе" наверняка долетит до моей мамы, с которой надо будет как-то объясниться. Вот, думаю, как именно…
— Я сам с ней поговорю.
Я вскинула голову и с удивлением уставилась на Мориса.
— Ты? Серьезно?
— Ну да. Заодно зададим ей парочку вопросов про этого духа хаоса Эффу. А знаешь что? — Морис резко остановился и развернулся ко мне. — А сейчас к ней и пойдем. Я пока все равно работать не могу, надо переключиться.
— Как, прямо сейчас? — опешила я.
— Ну да, — повторил Морис и уверенно повел меня к выходу из Штаба. — Мы сможем в это время застать ее дома?
— Да, но… Не уверена, что это хорошая идея — идти с тобой вместе.
— Почему?
Почему, почему… Да потому!
— Странно все это как-то. И неожиданно. Да и я маму не предупредила…
Морис усмехнулся и расплылся в коварной улыбке.
— Значит, сделаем ей приятный сюрприз.
Я тяжело вздохнула. Что-то мне подсказывало, что сюрпризы скорее ожидают Мориса.
Мы вышли из Штаба и телепортировались на окраину Гелион-Штокла в центральный парк, откуда нужно было пару минут пройтись пешком до нашего с мамой дома.
Я любила здесь гулять в детстве. Уютное место с красивыми холмами и многочисленными ручейками и деревянными мостиками. Было в этом парке какое-то особенное настроение. Да и в целом весь Гелион-Штокл был уютным небольшим городком, где каждый домик являлся маленьким произведением искусства. Тут каждый хозяин дома был кто во что горазд: кто вычурными витражными окнами выделялся, у кого с десяток изумительных резных флюгеров на крыше стояло, кто подстригал живые изгороди в форме шахматных фигур, например.
— А тут забавно, — произнес Морис, с интересом глазея по сторонам. — Никогда тут не был.
— Да, вполне ничего, уютный городок. Нам сюда, — кивнула я в сторону небольшого участка. — Мы с мамой тут живем.
— Симпатичный домик.
Я пожала плечами.
— Не люблю такого рода дома, если честно. Я в доску городской человек, и мне больше по душе просторные квартиры на последних этажах высотных домов. Когда-нибудь обзаведусь такой поближе к центру Форланда.
Морис как-то странно посмотрел на меня, но ничего не сказал.
— А ты сам где живешь?
— В Штабе, — усмехнулся Морис и на мою вздернутую бровь добавил:
— Я днюю и ночую на работе. Мне, если честно, особо некогда было задумываться об отдельном жилье, потому что я бы там все равно не появлялся. Некогда. В те редкие дни, когда я относительно свободен, предпочитаю наведываться либо к друзьям, либо в особняк к родителям, либо к другим родственникам, коих у меня немало.
— Понятно…
— Ну а теперь все мое свободное время жадно пожираешь ты, — с улыбкой добавил Морис. — И несвободное тоже, потому что я думаю о тебе даже на совещаниях Верховного Совета. Потому что планирование вечера и ночи с тобой стало вдруг гораздо интереснее, чем погоня за демонами, которых зачем-то надо ловить. Освежающее чувство.
Я рассмеялась и звонко чмокнула довольного Мориса в щеку. Он уже почти отошел от недавней вспышки гнева, во всяком случае, взгляд его стал намного мягче и добрее.
Я повела его к родительскому дому, с виду совершенному обычному. Вот разве что в саду мама оторвалась от души, и клумбы пестрили самыми необычными цветами, в том числе плотоядными. Впрочем, росли они в глубине сада, куда мы углубляться не стали.
Я толкнула калитку невысокого белого забора и шагнула по выложенной плитке дорожкам к крыльцу дома. Разволновалась почему-то не на шутку.
— Морис, я должна предупредить, что понятия не имею, как мама на тебя отреагирует. И как ты отреагируешь на нее. Может, я лучше одна пойду?
— Чего ты так боишься?
Читать бесплатно другие книги:
