Беременна от мажора Мельникова Надежда
– Это всё интернет! – перебивает отец. – Я сколько раз говорил тебе, Мила, надо строже контролировать, что и где она там посещает!
– Ну, Игорь, ну нельзя же всё запретить!? Мне казалось, мы с ней нашли общий язык, что мы с ней понимаем друг друга.
В этот момент на мой мобильный приходит сообщение. И мой телефон пиликает. Родители раздражаются ещё сильнее.
– И телефоны все эти надо повыбрасывать! – Тянется мой крупный отец через кресло, вырывая у меня аппарат из рук, и, вернувшись к вождению, выколупывает сим-карту и выкидывает в окно.
– Отец! – пытаюсь спорить, от ужаса происходящего за голову хватаюсь, сегодня они просто превзошли сами себя.
– Номер тебе новый заведм, чтобы этот никогда не смог дозвониться.
– Отец! – кричу, тянусь, забирая сотовый.
Не хочу даже думать о том, что на самом деле Дима и так не знает моего номера и никогда его не знал.
– Что-то, мне кажется, не то мы, Игорь, делаем, – резко вытирает мать слёзы, трт щёки кулаком.
– Это ещё почему?
– Кобель гостиничный теперь должен жениться на нашей девочке, раз испортил. Надо к родителям его идти.
Оборачивается ко мне.
– Этот, – мама делает паузу, – мальчик с вами учится?
– Мила, блин, – разразившись громким злым смехом, – приди в себя! Не женится он ни на ней, ни на любой другой девочке, которую испортил. Ты видела, как он перед нами выперся в чём мать родила? Он даже срам свой не прикрыл. А номера в этой гостинице – вся моя месячная зарплата на заводе! Это чей-то богатенький сынок, он удовольствие получил и забыл, как её звали!
– И что теперь делать?! – заходится в новой истерике мать.
Отца я таким ещё не видела никогда. Он зол настолько, что едва сдерживается. Мне кажется, если бы он не вёл машину, то сейчас с размаху врезал бы мне по лицу. Его глаза налились кровью, а дыхание похоже на выход пара проходящего мимо паровоза.
– Что-что?! Смириться, что дочь твою тупорылую мажор какой-то ради своего развлечения использовал. А раз она такая ограниченная, что сама с ним пошла, то и переживать нечего! – орёт отец, не в силах принять произошедшее. – Дома её запрем, в университет как маленькую водить будем, раз взрослая выросла и не знает, что хорошо, а что плохо. Научим её дисциплине и, самое главное, думать, прежде чем делать. Пусть ей будет стыдно, что батя встречает с пар и провожает на пары!
Дальше я уже не слышу, зажимаю уши, свернувшись в комочек и сотрясаясь от рыданий.
***
Следующие несколько дней проходят как в тумане. С родителями я не разговариваю. Как и всегда, после крупных ссор в нашей семье, постепенно мама и папа начинают ко мне подлизываться, понимая, что перегнули палку.
Хотя, честно говоря, так сильно они не орали на меня никогда в жизни.
Резкие слова, оскорбления, нанесенные в приступе их чокнутой неандертальской ярости, постыдные обвинения в адрес Димы – всё это никуда не делось, глубоко и прочно засев в моей голове. Обычно я прощала родителей, выгораживая их, принимая их желание контролировать меня, списывая это на заботу и любовь, находя им оправдание. Но не в этот раз. Даже вздохнуть не могу, настолько сильно они обидели меня, оскорбив и уничтожив.
Я просто не могу их видеть.
Дима… Я так много о нём думаю. Вспоминаю его улыбку, смех, прикосновения, смелость и горячий взгляд. В нем есть всё то, чего так сильно не хватает мне самой. Он живёт жизнью, о которой я только мечтаю.
Закрываю глаза и фантазирую, представляя его поцелуи. Это теперь мой маленький мир, кокон, в который я спряталась, укрывшись от всего мира.
Всё время представляю, что могло бы быть, если бы он не открыл чёртову дверь. Если бы я пошла открывать её сама или попыталась остановить его. Я виню во всём себя, ведь поговори я нормально с матерью по телефону, убеди, что со мной всё в порядке, возможно, они не устроили бы этот цирк. Хотя кому я лгу? Конечно, устроили бы, всё равно стали бы искать, даже если бы я тысячу раз позвонила им по телефону.
Мать снова стучит в закрытую дверь моей спальни.
– Уходи. – Мне приходится собрать все силы, чтобы вытолкнуть слова из-под давящего на грудь камня.
Отец тоже хорош. Всё время пытается что-то починить, пробуя наладить контакт с помощью ремонта покосившейся дверцы шкафа у меня в комнате. Ненормальные, видеть их не могу.
Удивительно, что они до сих пор не отрубили вайфай в квартире. Впрочем, теперь мне нужно заводить новую сим-карту. Мне никто не может дозвониться. Переписываюсь с девчонками в соцсетях. Они в шоке от того, что случилось.
В следующее воскресенье собираюсь пересечься с Машкой и Катькой в бургерной. О встрече договариваюсь в нашем общем чате.
Отец идёт за мной, будто я какая-то заключенная. И от этого ещё обиднее. Он правда думает, что сейчас я встречусь с Димой? И он что? Лишит меня невинности ещё раз?
Оглядываюсь и сажусь за столик в кафе.
– А чё папа твой здесь делает? – кривится Машка, оборачиваясь.
Слава богу, мой отец додумался сесть не за наш столик, а в другом конце зала.
– Я наказана.
– Господи, это прошлый век какой-то, Иванка, тебе лет сколько? Им, блин, может на дачу скинуться, чтобы они свою энергию пустили в мирное русло? Помидоры бы с кабачками сажали. А то такое ощущение, что им обоим ваще делать не хер.
Пожимаю плечами.
– Я смысл их жизни.
– Идиотская отмаза, – злится Машка, покручивая в руках номерок с нашим заказом.
Смотрю на табло, до нас ещё четыре клиента.
– Господи, ну что за конец света? Ты как стала писать, Иванка, у меня просто волосы дыбом.
– Ну я же отдалась первому встречному парню, – зачем-то выгораживаю родителей, как будто осознаю всю плачевность ситуации.
Конечно же, я расписала всё подружкам в чате. Рыдала и жаловалась, а девочки только охали, сочувствуя. Безусловно, похвалили за смелость, осуждать не стали.
– Послушай. – Машка гладит мою руку. – Я понимаю тебя, мой первый тоже меня использовал и бросил. Я его даже не видела больше.
А вот это так себе поддержка. Сердце слегка сжимается. Я, конечно, осознавала, что вряд ли мы с Димой поженимся, но очень хотелось бы увидеть его вновь. А по словам подруги – это вряд ли случится. Опускаю голову, вздыхаю и опять оглядываюсь на отца: он заказал кофе и делает вид, будто пришел сюда поесть.
Паршиво внутри. Вроде и отец мне, а хочется, чтобы он сквозь землю провалился вместе со своим конвоем.
– Может, они ещё встретятся. – Пихает Катя Машу. – Фигню не неси, понятно же, что ты её этим не поддерживаешь, а только расстраиваешь.
А Машка, сходив за заказом, садится и с грустью откусывает большой кусок бургера.
– Хреновые мы с тобой, Катька, подруги, мы не должны были её отпускать.
– Вы бы ничего не сделали. Это было как затмение, – прикусываю нижнюю губу, смотрю куда-то сквозь стену. – Как будто, – грустно улыбаюсь, сдерживая слёзы, – любовь с первого взгляда – мгновенная идеализация человека! – горько смеюсь. – Вот, стала трындеть как чёртов поэт. Смотрела на него и молниеносно появилась какая-то идиотская уверенность: передо мной именно тот, кто сделает меня счастливой.
– Ну он и сделал тебя счастливой.
Снова плачу, а Машка обнимает.
– Ну, Иванка!
– Я не знаю, как это вышло, – плачу сильнее, девочки обнимают меня вдвоём. – Просто хотела быть живой, и он дарил мне так много всего.
После встречи с девчонками нарочно иду мимо нашей машины на автобусную остановку. Отец пытается усадить, но я сопротивляюсь. Не хочу с ним ехать, задрал, ей-богу. По возвращению домой сразу же иду в душ, чтобы побыть одной и избавиться наконец от своего конвоира. Но сквозь шум воды слышу следующее:
– Игорь, пока вас не было, к ней приходили.
Я едва не падаю в ванне, вываливаясь из неё вместе со шторкой. Хватая полотенце, обматываю мокрое, голое тело. Высовываюсь в коридор, с волс течёт вода. Сердце бьётся почти в горле.
– Кто приходил?
Мать нервно поджимает подбородок.
– Кто-кто? Тот, кто искалечил тебе жизнь. – Её лицо искажается.
– Он приходил? – Я почти теряю сознание от переизбытка чувств и ожиданий.
– Наглый же ещё такой. Знает ведь, что натворил, и всё равно приперся.
– Ты взяла у него телефон? Мама, боже. Ты сделала хоть что-нибудь для родной дочери?! – не думая об уважении, кричу на неё.
– Какое кощунство!? Мне даже в голову не пришло, что я должна брать номер у какого-то парня. Это парни должны бегать за девочками. Я сказала, чтобы он больше никогда не смел приходить сюда.
– Мама, ты совсем сдурела? – В глазах становится темно. – Это не он, а ты мне жизнь калечишь.
– Как ты с матерью разговариваешь? Сейчас тётя Света придёт, и мы все вместе пойдём в церковь. Нужно как следует постараться, чтобы замолить все твои грехи. Иванка, ты опустилась ниже некуда. Как теперь с мужем в церкви будешь венчаться, если… – она с шумом втягивает воздух. – Даже произнести не могу этот кошмар вслух. Он зарвавшийся малолетний эгоист. Женился на другой, а мы должны за ним бегать и телефоны просить?! Сейчас же. Если бы не его отвратительная свадьба, ничего этого не случилось бы, и гнусное положение, в котором мы оказались…
– Кирилл приходил? – уточняю я, а сердце ухает вниз – это не Дима.
– Ну да. Приходил Кирилл, не пойму чё ему в медовом месяце не сидится?
– Не знаю, мне всё равно, – покачиваясь, возвращаюсь в ванную комнату.
Глава 5
Я не нахожу Диму в социальных сетях. Пересмотрела всех Марининых друзей и никого даже близко напоминающего моего мажора среди них не оказалось. Наверное, он там есть, но под каким-нибудь странным ником и непонятной картинкой. Ещё и сны эти про нас двоих, которые каждый день гложут душу и как будто сушат грудь. Он ведь сын богатых родителей, привыкший играть и глазами своими, и ласковыми поцелуями, я должна его всем сердцем презирать, а я как будто бы люблю, волнуясь и сильно тоскуя.
Стараюсь отвлечься. Начала читать список литературы, заданный нам на лето, подробно изучила его, составила планы и таблицы. И всё, о чём я пытаюсь думать – это летняя практика.
– А папа твой где? – усмехается Машка, встречая нас с Катей на крыльце универа – старинного здания, памятника архитектуры, если я не ошибаюсь.
Мне неловко, знаю, что она не со зла, но всё равно неприятна подобная подколка.
– Вызвали на завод вместо кого-то, сегодня впахивает за двоих, не до меня.
– Вот и правильно, – закатывает глаза подруга, – ему надо чем-то заняться.
– Я его уже как предмет интерьера воспринимаю. Вот кресло, вот стол, а вот Иванкин батя с биноклем, – вторит ей Маша.
– Всё равно это ненормально, – вздыхает Катя. – Хотя, вот моему папане вообще по фиг, что и как я делаю.
– Может, у нас в общаге поживешь? – предлагает Вальцева.
– Здравствуйте, ей не положено, она, во-первых, местная, во-вторых, квартира четырёхкомнатная у них на троих. Кто ей даст общагу при таком раскладе?
Вздохнув, сжимаю ремешки рюкзачка на плечах, пытаясь встать ровнее и не думать о том, что после универа снова надо идти домой и видеть родительские физиономии. Ребята шумят, обсуждая будущую практику. Летом студенты факультета иностранных языков, обучающиеся по профилю «Перевод и переводоведение», проходят практику в международных компаниях, бюро переводов, издательствах и других организациях, ведущих международную деятельность. С рядом предприятий заключены договоры о последующем трудоустройстве студентов нашего факультета. Сегодня как раз проходит распределение.
На крыльцо поднимается наш куратор, начиная перечислять, кто и куда сегодня направится.
– Девочки, – добавляю шепотом, – я не спорю, просто моим отцу с матерью никак не удатся смириться с тем, что я уже не маленькая и могу сама решить идти мне в кафе или провести ночь с парнем.
– Им просто нужны грядки и помидоры.
– И кабачки, – добавляет Катя, строя глазки нашему новенькому.
Она молодец. Всегда весёлая, жизнерадостная и шутливая, живёт с парнем, а флиртует с другими, свободная и независимая от родителей. В ней нет тех загонов, что прививались мне с детства. Вот я, например, поддалась порыву и страсти, пошла против родителей и в глубине души чувствую, что грязная, хотя на самом деле ничего ужасного не совершила. Уж слишком долго они мне это втирали. Боже упаси меня заикнуться о гражданском браке с каким-нибудь парнем, да моя мать во сне отрежет мне волосы за такое.
Поэтому мне так нравятся мои девчонки. Машка, как и Катька, довольно свободная в своих желаниях. В общаге у них даже конкурс был, кто больше перецелует парней на вечеринке по случаю открытия новых душевых. Я бы так не смогла. А Машка танцевала на столе, размахивая лифчиком и ловко лавируя между стаканами с напитками. Она смешная, иногда как отмочит анекдот, у меня даже уши краснеют. Я целовалась только с Кириллом и вот ещё с Димой… Какая ж я всё-таки глупая и наивная дурочка, он наверняка уже и имени моего не помнит.
Хмурюсь, возвращая всё внимание преподавателю, потому что куратор, перечисляя фамилии, направляет нас с Машей на практику не туда, куда планировалось изначально.
– Так Александрова и Вальцева поедут в международную компанию «Астрикс» вместо экстерном прошедших практику Марины и Кирилла Петровых, а в бюро переводов…
– Это как так?! – смеётся Машка, некультурно перебивая преподавателя.
Моя мама убила бы меня за такой хамский выпад.
– Я понятия не имею, – улыбается совсем ещё юная преподша. – В деканате мне сказали, что новоиспеченная семья Петровых практику уже прошла, сейчас им нужно лететь…
– На Мальдивы! – кричит Машка, вызывая общий смех одногруппников.
– Это мне неизвестно. – Начинает нервно перебирать документы кураторша.
Дальше нам называют адреса, раздают все необходимые бумажки и отправляют с миром, напоминая, что мы должны вести дневники практики, всё записывать, привлекая к этому руководителя. Мы расходимся в разные стороны.
– Я думала, уж сегодня-то не надо будет пахать по учёбе. – Чуть позже бьётся лбом о впередистоящее сиденье в троллейбусе Вальцева.
– Не думаю, что мы будем так уж пахать, Маш.
– Всё равно! Должен быть день для того, чтобы собраться с мыслями. Вот как первое сентября: пришёл нарядный, вручил цветы училкам, «Урок мира» и домой, то есть гулять на улице и пачкать белые гольфы. А тут сразу на работу.
– Во взрослой жизни на работу ходят каждый день.
– Да знаю, я знаю, Иванка. Кстати, наш Дима так и не объявился? – резко переводит она тему.
– Нет. – Тут же поворачиваюсь к окну, изучая пролетающий мимо универмаг.
Болючая тема, неприятная.
– Не буду тешить тебя напрасными надеждами, большинство парней не парятся насчет ночей со случайными девчонками на свадьбе, тем более после того концерта, что устроили твои родаки.
– Понимаю. – Опускаю взгляд на свои пальцы, начиная их выкручивать. – Сглупила я с Димой. У нас было хорошее общение, как будто близкое. С Кириллом у нас связи такой никогда не было. Он скрывал от меня свои эмоции и чувства, будто был не до конца откровенен. Немудрено, что в итоге он женился на другой.
Конечно, я не рассказала об отце Димы, не смогла. Я видела боль в его глазах. Даже если мы никогда больше не встретимся, я не могу предать его.
– Слушай, Иванка, мой тебе совет: забудь его. Найдём другого. Может, не такого богатого, но нормального парня. Ну было и было, с кем не бывает.
– Предъявляем, что за проезд! – неожиданно и громко орёт над нами кондуктор, заставляя вздрогнуть и называя полную стоимость проезда.
– У нас проездные. И мы студенты, вообще-то! – огрызается Машка.
– Предъявляйте студенческие тогда, – непреклонно требует женщина в форме гортранса.
Во повезло нам сегодня. Билеты уже давно у водителя покупают и в терминалах, а тут такой раритет. Не хватает только сакраментальной фразы: «Контроль на линии!»
– Как будто не видно, что я молодая и стремлюсь к знаниям. Кругом бюрократия сплошная! – бунит подруга, роясь в необъятном бардаке своей сумки.
– Посмотрите, пожалуйста. – Предъявляю документ, улыбнувшись женщине, всё же она на работе, а Машке лишь бы ругаться с кем-нибудь.
Пока подруга неуместно долго пререкается с кондуктором, я достаю свой телефон. Симку я подключила новую и уже вернулась в социальные сети. В телеграме и инсте высвечиваются сообщения от Кирилла.
«Я хотел попрощаться»
«Просто мы долго не увидимся»
«Не смог до тебя дозвониться!»
«Хотел бы дружить, мне нравится с тобой болтать!»
Больной, что ли? Не понимаю такого. Женился, так болтай с женой. Устаю его блокировать в вк, телеге и ватсапе. А потом вдруг натыкаюсь на запрос от неизвестного мне подписчика с ником «Джейкоб 97».
Я напрягаю все усилия, чтобы сообразить, что именно нажать в такой ситуации, а сердце молотит, стучит так, что дышать больно. Медленно открываю его сообщение:
«Привет, лапочка, как твои дела?».
***
Спокойствие, только спокойствие, сейчас главное – не испортить всё и сразу. Дима пишет мне, значит, хочет общаться, и его не испугали мои сумасшедшие родители. У меня словно отлегло от души. В каком-то одуревшем полуобморочном состоянии встаю с места, спускаюсь с подножки троллейбуса. Иду прямо в сторону громоздких офисных зданий.
– Блин, Иванка! – орёт Машка, хватая меня за локоть.
Хохочет, направляя в другую сторону.
– Что у тебя с головой? Кто там тебе пишет? Ты чуть в столб не врезалась!
– Я в порядке. – Хихикнув, сжимаю в руке телефон. Пока не хочу рассказывать про Диму, боюсь спугнуть удачу.
«Привет, у меня всё хорошо!» – отвечаю ему, воодушевленная и сбитая с толку резко нахлынувшим ощущением радости.
Обхожу стеклянную остановку, людей и стайку малышей на самокатах, чувствую, как сильно горят щёки. Подруга, тараторя, рассказывает о том, что вчера у неё украли полпалки докторской колбасы. Два студента четвёртого курса спрли прямо из холодильника, а потом ели и, улыбаясь, пытались угостить Машку её же собственным продуктом.
«Надеюсь, ты жива и здорова? Родаки у тебя атас», – пишет мне Дима.
«Они не причинят мне вреда».
«Это выглядело иначе, лапочка».
«Они мои родители, Дима. Тебе ли не знать, что родителей не выбирают».
Я тут же жалею, что написала это и хочу стереть, но из-за того, что пишу на ходу, успеваю отправить.
Он присылает грустный смайлик.
Ну и что же мне делать дальше? Я его обидела, или он просто закончил разговор? Пауза затягивается. В затылке противно ноет. Меня охватывает легкая паника. Может, продолжить разговор самой? Я понятия не имею, какой у него характер. Я помню, как шикарно он улыбается, как смотрит, когда хочет заполучить девушку, как настойчиво целует. Но мне неизвестно, может ли его обидеть подобное сообщение, или он не обращает внимания на слова и тут же забывает об этом? Люди ведь разные. Кирилл, например, дулся часами. Ещё и в позе был, нуждаясь в том, чтобы я просила у него прощения. А какой Дима? Я совсем его не знаю, но так сильно хочу открыть для себя каждый кусочек его души.
– Офигеть, чокнуться и с ума сойти! – осматривается Машка, задрав голову. – Это, блин, как в кино. Я такие офисы только в крутых турецких сериалах видела. Как хорошо, что Петровы поженились. Ну в смысле плохо, конечно, прости, Иванка. Но я немного завидую твоему Кириллу – он сейчас коктейли из трубочки жрёт и икрой закусывает, а у меня только хлеб в рюкзаке, но зато мы почувствуем себя офисными чиками! – Ведет она плечами, пританцовывая.
Я натягиваю улыбку на лицо, стараюсь успокоиться, переживаю из-за того, что наша переписка прекратилась. Мне нет дела до Кирилла и его икры. Мимо проходят деловые, явно богатые мужчины, один подмигивает мне. Я отворачиваюсь. Неудобно.
– Да, очень красиво, – вторю подружке, в сотый раз убирая блокировку с экрана.
Дима молчит. А что, если на этом всё? Я потеряла столько баллов со своими родителями, а теперь ещё тыкаю его отцом. Ну не дура ли?
– Здравствуйте, мы прибыли на практику. – Подкатывает Машка к девушке в чёрном костюме, с идеально гладкой прической и устройством хендсфри на правом ухе.
Та тут же расплывается в отрепетированной заранее улыбке и подробно рассказывает, куда нам идти. Мы следуем к лифту и поднимаемся на двадцать пятый этаж.
– Теперь мы сможем задания по практике делать, пока до нужного этажа доедем, – зевает Машка, разглядывая свои прыщи в огромном кристально чистом зеркале кабины. – Это ж, блин, минут десять на лифте ехать.
– Зато не укачало, плавно так едем, – вздыхаю, не в силах спрятать мобильный в сумку.
Сжимаю его в ладонях как самое дорогое и важное. Нервничаю.
Ну вот что я за человек такой? Всегда найду из-за чего расстроиться. Мало ли, чем Дима занят сейчас. Он же уже не студент и на практике не прохлаждается. А сейчас, между прочим, разгар рабочего дня. Скорее всего, он в офисе у отца работает, наверняка отвлёкся на какое-нибудь гиперважное дело. Не стоит забывать, что он батю удовольствия лишил, тот ему вполне может мстить за это и нагружать по полной. Да всё что угодно могло случиться за эти дни. Он же не живет как я – в исправительной колонии строгого режима, отца лихо на место поставил. Мне бы его решимость: показать родителям, что я уже взрослая и могу жить, как хочу.
Сама виновата, что с ними в таких отношениях оказалась, надо было ещё лет в пятнадцать начать сопротивляться их прессингу, тогда бы сейчас не было так много проблем.
Мама с детства любила шантажировать меня тем, что «я не люблю свою мать, раз не понимаю, насколько правильные у неё советы». А я-то люблю и переживаю. Как я могу не любить её? Это же ужасно и дико. Я искренне волновалась, что именно так она и подумает или вовсе откажется от меня.
– Вот здесь вы и будете проходить практику. – Стуча каблучками, заводит нас в тёмный кабинет высокая женщина лет сорока с убийственно серьёзным выражением лица.
Сразу видно: с ней шутки плохи. В руках у неё кипа бумаг, а в нашем кабинете даже окон нет. Руководитель нашей практики скрывается за дверью, а Машка бросает сумку и разводит руками в разные стороны.
– Ну, Иванка, поздравляю, теперь мы с тобой чешуйницы обыкновенные, питающиеся книжными переплётами, бумагой и старыми стрмными фотографиями. – Приподымает она пыльную стопку макулатуры, всё вокруг завалено горами папок. – Видать, из старого офиса всю эту красоту перенесли, а мы будем перебирать.
– Если будем хорошо работать, нас могут сюда взять, – наивно предполагаю я, расчищая для себя стул, аккуратно перекладывая папки.
– Да уж, конечно, – смеётся подруга. – Это на практику мы вместо Петровых, а на работу они сюда пойдут, не волнуйся. Встретишь как-нибудь своего Кирилла через пару лет после окончания вуза на улице, а он уже в брендовом костюме из Италии, заместитель зама заведующего всем этим балаганом. Блин, я думала, хоть селфи в крутом кабинете для инсты наделаю, а тут, как в картонном ящике. Тоска.
Машка скидывает папки со стула и забрасывает ноги на стол. Зевнув, достаёт телефон. А я приступаю к работе: нам сказали рассортировать бумаги по годам, и я собираюсь занять себя делами, иначе снова разболится голова от волнения и несбывшихся надежд. Ну почему я такая впечатлительная? Всё принимаю близко к сердцу. Не напишет и не напишет. Это не смертельная болезнь и не взрыв в салоне самолета. Всего лишь парень, который, по словам матери, забрал у меня чуть ли не самое главное в жизни.
И как раз в тот момент, когда я, тяжело вздохнув, откладываю мобильный в сторону, на него приходит ещё одно сообщение:
«Вечером, часиков в восемь, с ребятами собираемся в одном коттедже. Будут все свои. Это крутой район, но в черте города. Далеко ехать не нужно. Пойдёшь со мной, лапочка?»
Глава 6
После сообщения, присланного Димой, я машинально перекладываю бумаги. Работа действует успокаивающе. Стопки вокруг меня растут, а Машка лентяйничает, смотрит на часы и снова рассказывает мне о том, как в прошлом октябре в их общежитии случился пожар. Машка очень любит эту историю, потому что именно она втот день позвонила в службу спасения.
К моменту прибытия спасателей к месту вызова из окна комнаты второго этажа вовсю валил дым. И если бы не Машкина сообразительность, то им бы не удалось спасти шестидесятилетнего вахтера. Его госпитализировали с термическим ожогом второй степени. После чего эвакуировали тридцать человек, а Машке выдали грамоту.
– Я чувствую свою значимость, Иванка, понимаешь? Я прям как Бэтмен или Супермен. Вот от меня реально зависели тридцать человек и Семён Палыч.
– Слава богу, что ты успела вовремя, – я говорю это на автомате и в тысячный раз, поддерживаю подругу, впрочем, не особо вникая в суть разговора.
Моё сердце не на месте. Аж гудит внутри. Блин, а если Диме не понравится, что я так долго обдумываю его предложение? Вдруг он решит, что я не заинтересована? А как я могу ответить, если я хочу пойти, но точно знаю, что отец с матерью не пустят меня? Папа соберётся со мной в коттедж. Я его знаю и даже представить боюсь величину позора – это безумие какое-то. Дима привык, что девочки сами плывут к нему в руки, а тут какая-то великовозрастная простушка с батей за спиной выкаблучивается. Ещё полчаса тишины, и он плюнет и забудет.
– Думаю, мне обязательно это зачттся, вот увидишь. – Машка поднимает палец к потолку, указывая вверх. – Там всё видят и записывают. Вот сделал ты хорошее дело, а тебе десять наград за это. Я поэтому всегда помогаю старушкам на переходе, отвожу свою старую одежду в детский дом. Так мне обязательно вернётся всё вдвойне.
Машка достает пилочку и начинает пилить ногти. Надеюсь, здесь нет камеры, а то вместо «вернётся вдвойне» будет ей незачт по практике. Дело близится к обеду, а я никак не могу придумать, что мне ответить Диме. Если отказаться, он больше не попросит. Это не тот парень, которого можно мурыжить. Я видела, как на него смотрят другие девочки, а он выбрал меня.
Тело наполняется непонятным теплом, от волнения и страсти кожа покрывается мурашками. Не могу пропустить совместный вечер с ним, просто не могу и всё. Время летит и, перебрав приличную кучу бумаг, я смотрю на часы. Нам разрешили поставить перекусы в холодильник и, высунув голову в коридор, я нерешительно проверяю, есть ли кто снаружи.
– Ой, да ладно! – Толкает меня Машка, выпихивая из комнаты. – Мы же не в тюрьме, пойдём, у них там кофемашины есть и комната приема пищи. Сейчас пообедаем и назад в свою коробку поползём.
Взявшись за руки, мы на носочках пробираемся через коридор, минуя помещения, набитые офисным планктоном. Несмотря на то, что начался обед, большинство сидит и работает. Добравшись до холодильника, мы усаживаемся за стол.
– Сейчас кофейку намутим. Тебе капучино или латте?
– А может, нам этим пользоваться нельзя?
– Вот в этом твоя проблема, Иванка. Ты всегда думаешь, прежде чем делать. И потом половину веселья пропускаешь.
– Да уж. Точно, я так и делаю, особенно в последнее время, постоянно думаю головой, поэтому теперь столько проблем. – Опускаю голову, пробираясь за обеденный стол.
– Ой, да какие у тя проблемы, Вань? Ну родаки лютуют, так перебесятся. Смотри, там печеньки есть, может, по штучке, а?
– Не вздумай! – Бью подругу по рукам. – Мы и так чужой кофе хлещем, люди, может, на него скидывались, и на молоко тоже.
– Это тебе не «Облстройгражданпроект», чтобы на каждую писюльку скидываться, тут наверняка бизнес-ланч из ресторана за счёт фирмы. Иначе бы новоиспеченная семья Петровых, – кривляется Машка, – не пошла сюда на практику с заделом на будущее трудоустройство. Зачем Кирюхе вообще работать?
– Тише ты. – Дргаю подругу, и мы сдвигаемся в самый уголок, под пальму.
Так нас меньше видно. В комнату заходит наш руководитель практики и ещё две женщины, все они одеты строго, в чёрно-белое, согласно дресс-коду. Кажется, даже ногти у них сделаны у одного и того же мастера, настолько они идеально и одинаково выглядят. Но девушка помоложе со светлыми волосами и бледной кожей отчего-то плачет.
– Тише, Вика, успокойся. – Наливает ей воды наш руководитель практики.
– Он меня убьёт.
– Красинский не убивает, а просто лишает средств к существованию.
– Сколько осталось до внеплановой конференции?
– Полчаса.
– Ну вот, у нас полчаса, чтобы что-то придумать.
Наша руководительница присаживается на стол и хмурится, а мы с Машкой одновременно пригибаемся, вдавливая головы в плечи.
– Ты всем позвонила?
– Да.
– Почему нет своего переводчика?
– У неё инфаркт.
– Да ну? – округляет глаза.
– Полчаса назад случился. Красинский приказал Голиковой переводить, потому что американцы уже в здании и сейчас будут в конференц-зале.
– Хорошо. Голикова, так Голикова. Она неопытная, но…
Девушка плачет громче.
– Так Голикову по скорой забрали.
– Почему? – Брови нашей руководительницы взлетают вверх.
– У неё по-женски что-то, и она сознание потеряла. Я вообще в шоке. Никогда не видела такого: давление упало и боли, укол сделали – не помогло, короче: капельница и в больницу.
– А лет ей сколько, что ей хреново так?
– Да молодая совсем.
– Понятно. Хорошо, а где эта с тринадцатого этажа – Лика Викторовна – ну, рыжая такая, с опытом?
– На пенсию проводили, – завывает та, которую назвали Викой, – я поднимала трубку, я ответила на его звонок, меня он и расчленит.
– Так зовите наёмного! Из соседнего здания, из подвала, с крыши! Здесь столько этажей, найдите хоть кого-нибудь! Красинский нас на фиг всех поувольняет! – резко взрывается серьёзная тетка.
– В пробке! Там авария на улице, стоит весь проспект. Не успеем, американцы, блин, не застряли, проскочили, а три наших переводчика там!
Читать бесплатно другие книги:
