Здесь водятся чудовища Нортон Андрэ
Пристально оглядываясь по сторонам, Ник не находил никаких следов того, что в этом лагере побывал кто-то с тех пор, как те люди сбежали. Он подобрал с земли кинжалы, но не прикоснулся к кресту, оставив его лежать, где тот был. Затем он медленно повернулся, пытаясь определить направление, откуда пришёл сюда, но лишь окончательно запутался.
Деревья обеспечивали укрытие от летающих охотников, но, с другой стороны, лес был населён своими странными обитателями. Он мог бы отправиться вдоль ручья, воспользовавшись им как проводником… но куда заведёт такой проводник? Насколько он знал, около их пещеры не было ни ручья, ни другого водоёма. И, к тому же, он страдал от голода…
Ник подумал о том, чтобы поймать рыбу, и с этой точки зрения было оправдано его намерение идти вдоль ручья. Хотя как он собирался поймать какого-либо обитателя воды — он не имел понятия. На небольшом расстоянии вверх по ручью он обнаружил кусты, сплошь усыпанные ягодами.
При его появлении оттуда с шумом вспорхнули птицы, но потом вновь уселись и занялись сбором урожая. Ник набрал полные пригоршни спелых ягод и наполнил ими рот, пачкая руки тёмным соком. Ежевика, решил он, и очень богатый урожай. Он обходил куст, собирая ягоды и с жадностью поглощая их, когда услышал сопение. Чуть в стороне в этом рае, изобилующем вкусной едой, огромная коричневая мохнатая фигура старательно занималась этим же делом. Ник нырнул в кусты и удалился. Медведь, если это был медведь, был полностью поглощён своим занятием. Ник решил считать его медведем и оставил лесного обитателя в покое.
Но при своём поспешном бегстве он был напуган резким окриком и отскочил назад. Прямо перед ним — гнев и испуг были налицо — стоял…
Ник только и успел моргнуть, как существо стремглав бросилось прочь и исчезло в высоких зарослях травы. Он даже и не пытался преследовать его, как и не был уверен, что ему хотелось бы поподробнее рассмотреть то, что минуту назад было перед ним.
И только как доказательство того, что он действительно кое-что видел, перед ним всё ещё оставалась лежать корзиночка. Ник потянулся, чтобы приподнять её. Но под её ручку он смог просунуть лишь два своих пальца, а сама она была чрезвычайно красиво сплетена из двух видов высохшей травы.
Ягоды, которые выпали из неё, он тщательно уложил назад. И набрал ещё, в дополнение. При этом он всё время смотрел в направлении высокой травы, пока ставил корзиночку на место — на самом виду, как он надеялся, у её негодующего владельца.
— Я прошу прощенья. — Он старался говорить почти шёпотом, помня про медведя.
Затем, намеренно стараясь не смотреть назад, выясняя, вылез ли из укрытия сборщик урожая, Ник пошёл дальше. Удивление его понемногу улеглось. Викарий рассказывал ему о легендах, которые оживают в этом мире. И ведь частенько возникали рассказы о «малорослых людях» — эльфах, гномах, карликах… но последние, как предполагалось, жили под землёй и занимались раскопками драгоценностей, или нет?
Ник больше не сомневался, что видел очень маленького человечка или существо, внешне на него похожее, одетое в зелёно-коричневую пятнистую одежду, которая служила его хозяину камуфляжем. Однако этот человечек был не более странным, чем многое другое, увиденное здесь.
Карлики, эльфы… Ник хотел знать больше. Необходимо иметь хорошие знания старых волшебных преданий, прежде чем отправляться в странствия по этому миру. Был ли Хедлет прав в своих утверждениях, что местные «люди» каким-то образом были способны пересекаться в прошлом с жителями его мира, и возможно, что они кого-то даже изгоняли туда, где жил Ник, и таким образом появились те зёрна, из которых потом и вырастали все эти волшебные сказки? Некоторые из героев этих легенд были дружественными к людям, как припоминал Ник. Но бывали и другие — чёрные колдуны, великаны, людоеды, драконы…
Ягоды больше не казались такими сладкими. Он вышел из зарослей, и, передвигаясь с трудом, направился вдоль ручья. Но теперь он внимательно разглядывал впереди себя землю и так же внимательно следил за кустами. Кто или что следили за ним? Ник никому не мог принести вреда, но понимают ли это окружавшие его? И, кроме того, здесь могли странствовать беженцы — такие же вот порочные и злобные компании их, как та, от которой он только что сбежал. Они были врагами «людей», он не сомневался в этом, а могли ли «люди», в свою очередь, определить разницу между хорошими беженцами и теми, кого следовало опасаться?
Он надеялся, что все «люди» защищены, подобно Герольду. Его симпатии к карлику и подобным ему сохранились. Герольд… Куда же Авалон направлялся прошлой ночью? Хотя он и дал американцу совет, даровавший ему свободу, он, тем не менее, ушёл. Имел ли теперь Ник знания, которые его новые друзья могли бы использовать для собственной защиты?
Ник медленно поворачивался, глядя по сторонам, пытаясь отыскать хоть что-то, что могло бы служить ему ориентиром. Ему очень хотелось вернуться в пещеру и рассказать о своих приключениях. Они должны поверить ему! На самом деле, сталкиваясь лицом к лицу со всяческим, неправдоподобием, происходящим здесь, и слушая его рассказ, никак нельзя было посчитать всё произошедшее с ним абсолютно невозможным.
Он решил, что ему следует свернуть налево. Да и лес в этом направлении казался менее густым. Если он пройдёт прямо через него…
И Ник решительно двинулся вперёд.
Здесь ему попалось ещё больше беспорядочно разбросанных ягодных кустов, и поэтому в пути он продолжал собирать ягоды. Но под высокими деревьями кустов уже не было, и он заторопился, пытаясь избавиться от убеждения, будто за ним кто-то следит, поминутно ожидая встречи с каким-нибудь обитателем леса в сопровождении эскорта диковинных животных. Но если Ника и сопровождала какая-нибудь невидимая компания, то, скорее всего, они позволили ему продолжить свой путь. И тут он случайно наткнулся на тропинку, отмеченную многочисленными следами оленей, которая вела в нужном ему направлении. Так что, свернув на неё, он сократил свой путь.
Ник вышел на край открытого пространства где-то в разгаре полудня. Он нерешительно осмотрелся, пытаясь обнаружить на небосклоне признаки летающих тарелок. Кругом сновали птицы, их был там целый сверкающий обилием красок выводок, наполнявший воздух постоянными криками. Это были крупные птицы, и их затяжные полёты прочерчивали широкие круги над равниной.
Было похоже, что они кружились и кружились над каким-то объектом. Ник очень осторожно укрылся и продолжал наблюдать. Солнце светило ярко, но он ничего не мог разглядеть…
Или всё-таки мог? Разве там не было ничего, поднимавшегося к небу, наподобие башен невиданного города? Но он был столь прозрачен, что фактически казался невидимым… Чем дольше Ник наблюдал за птицами, тем больше он убеждался, что это именно так.
Затем вся стая, образовывавшая круг, перестроилась в линию, спускаясь к земле, и птицы исчезали одна за одной, как будто сигнализировали о достижении некоторой точки, где, как полагал Ник, находилось нечто.
Он протёр глаза. Оно становилось… оно становилось всё более и более видимым. Башни… как в городе, только меньше размером и в меньшем количестве. На его глазах они становились непрозрачными, обретая материальную сущность. То, что он теперь видел, было увенчанной башнями, обнесённой стеной структурой, имевшей полное сходство со средневековым замком.
Глава 12
По внешнему виду замок был теперь абсолютно материальным, но значительно уступал городу в расцветке. Здесь не было радужных огней, освещавших стены, взбегавших вверх по башням и бросавших отблески в небо. Он весь был в серо-белых тонах, как будто воздвигнут из натурального камня.
Хотя птицы не возвратились, общее движение не прекратилось. Часть обращённой к нему стены скрывала в своей толще нечто, напоминавшее подъёмный мост, как будто замок окружён рвом. По мосту двигался ярко разодетый отряд.
Впереди, как лидер, без сомненья находился Герольд. Ник с первого взгляда смог узнать этот плащ. Следом за ним двигались четверо остальных, верхом на висящих в воздухе боевых конях, пара за парой. На них были плащи того же покроя, что и у их предводителя, но зелёного, под цвет леса, оттенка. И на груди у каждого, как удалось рассмотреть Нику с такого расстояния, была только одна эмблема.
Они двигались непринуждённо, казалось, лёгкой иноходью, но покрывали расстояние с обманчиво большой скоростью, так что очень быстро оказались недалеко от Ника. Сейчас он не пытался скрывать своё присутствие, уверенный, что не подвергается опасности. И ему хотелось узнать всё, что можно, об этой компании и об их видимом невидимом замке.
Но Герольд и его спутники нисколько не интересовались Ником. Они продвигались, устремив взор вперёд, не разговаривая друг с другом. Их лица были бесстрастны. Но когда они приблизились, Ник заметил, что у двоих из них волосы спускались до плеч, и одним из пары этих всадников была Рита. Окружавшие Герольда всадники не походили полностью на него, и, возможно, когда-то они были человеческими существами, как и эта юная англичанка.
Когда они стали ближе, Ник смог различить знаки, вышитые золотом и серебром на их плащах. Каждый знак изображал ветку дерева. У первого из мужчин… это был несомненно дуб… листья и золотые жёлуди тщательно вырисованны. Рядом с ним была Рита, с веткой яблони. Следующая пара — с незнакомыми Нику цветками, выполненными белым серебром.
Их движение было бесшумным, поскольку лапы коней ступали беззвучно. И, может быть, они, устремив взоры вперёд, пребывали в собственных снах.
Первой мыслью Ника было желание инициировать встречу. Но их замкнутость заставила его притихнуть и продолжать наблюдать.
Только перед самым лесом их кони начали подниматься в воздухе. Как будто это был сигнал для двух огромных белокрылых птиц, которые тотчас же спустились откуда-то сверху. Они дважды облетели всадников, а затем понеслись впереди них.
Ник наблюдал за процессией, пока они не скрылись из вида. Затем он повернулся, чтобы взглянуть на замок. И был наполовину уверен, что тот уже исчез. Но в наступающих сумерках замок стал виден ещё отчётливее и казался ещё более «осязаемым», чем прежде. Только ворота и подвесной мост исчезли.
Любопытство не давало ему покоя. Было ли оно Достаточным, чтобы прикоснуться к этому сооружению? Ник присел на корточки, всё его внимание было приковано к замку. Был он настоящим или нет? Теперь, учитывая весь полученный в этом мире опыт, он не мог ничего принимать без доказательств. Следует ли ему убедиться и на этот раз?
— Николас!
Резкий шёпот вывел его из затянувшегося очарования. Рука его непроизвольно опустилась на рукоятку торчавшего за поясом кинжала, в то время как голова резко дёрнулась в сторону кустов, из которых прозвучал голос.
— Кто здесь? — Ник, готовый ко всему, выдернул клинок, хотя никогда в жизни не пользовался оружием против кого-либо.
Ветки осторожно раздвинулись, и он увидел лицо викария, просвечивавшее сквозь зелень. Ник с облегчением убрал оружие. Он выбрался из своего укрытия и через минуту встретился с Хедлетом и Крокером.
— Как вы нашли меня?
— А где ты был?
Вопросы смешались в разноголосицу, и голос Крокера звучал резче, с заметной яростью.
Но тут на плечо его, с успокаивающим пожатием, легла рука викария.
— Как удачно, мой мальчик. Вот ты и в безопасности!
— Ну, да, — ответил Ник. — Если только кто-то может считать себя безопасным в этом мире. — Вокруг них темнота надвигалась с неожиданной для него быстротой. Одного взгляда вверх было достаточно, чтобы заметить собиравшиеся тучи. А в отдалении уже мелькали вспышки молний и слышались раскаты грома.
— Что случилось? — вновь потребовал разъяснений Крокер, не скрывая агрессивности своего тона.
— Меня поймали… какие-то беженцы… — Ник изложил свои приключения. С викарием он был бы более откровенным, но его отношения с пилотом были таковы, что не располагали к более доверительной беседе. Он не принял предложения Герольда, но был уверен, что наверняка являлся в его глазах уже не той личностью, какой был ранее. И если англичанин рассматривал перемены в личности как угрозу и как причину для отлучения кого-либо из их круга, то не было никакой нужды оправдываться перед Крокером, чтобы тут же избавиться от него.
Послышался второй, более тяжёлый раскат грома, на этот раз ближе.
— Лучше бы нам поискать убежище, — сказал Хедлет. — Гроза совсем близко.
— Вон там? — Крокер указал на замок. Хотя его стены и не отражали света, в разных местах башен вспыхивали искры, как будто в окнах зажигались лампы.
Нику было интересно, видели ли они, как замок материализовался из воздуха. Несмотря на растущее любопытство, его не так тянуло к замку, как к городу.
— Мы можем, я полагаю, до начала дождя добраться до укрытия под деревом, которое нам известно. — Хедлет явно игнорировал вопросы Крокера. — При условии, что отправимся сейчас же.
Именно он, а не пилот, прокладывал теперь дорогу через кусты, вдоль опушки леса, придерживаясь направления на запад. Но первые капли дождя с шумом забарабанили кругом, прежде чем они добрались до его дупла.
Одно из гигантских деревьев упало, и, видимо, уже давно, потому что его вывернутые корни заросли зелёной растительностью. Этот зеленеющий полог можно было отвести в стороны, и за ним обнаруживалось углубление, вполне способное вместить троих, хотя им и пришлось для этого прижаться плечами.
Конечно, какая-то часть влаги к ним просачивалась, но в основном они были укрыты. Они всё ещё сидели, пережидая непогоду, когда Крокер вновь пристал со своими вопросами.
— Итак, тебя схватили… но кто?
Нику пришлось описать захватившую его банду. Раз или два викарий прерывал его, желая подробнее узнать о некоторых деталях, в частности, про монаха. Но когда Ник описывал монстров, которые взяли в осаду лагерь, он почувствовал, что Крокер переполошился.
— Змея с женской головой? Существо с головой филина? Ты принимаешь нас за…
— Ламия… и Андрас, — сказал викарий.
— Что и кто? — Голос Крокера звучал вызывающе.
— Ламия… ведьма-змея… хорошо известная в древней религиозной мифологии. Андрас…
На этот раз была очередь Ника прервать его.
— Именно так его называл монах… или, по крайней мере, это звучало очень похоже.
— Андрас, Великий Служитель Ада. В армии обречённых он командует тридцатью легионами. — Это было похоже на то, что как будто викарий читал официальный отчёт.
— Но ведь вы не верите в… — вновь запротестовал Крокер.
— Я — нет, и ты тоже не веришь, Барри. Но если кто-то поверил в Ламию и Адраса, то, что может быть лучше, чтобы они появились для их же устрашения?
Ник уловил смысл сказанного.
— Вы хотите сказать… что ночные кошмары, в которые кто-то верит, здесь становятся реальностью?
— Я пришёл к такой мысли. И, если это предположение верно, то должно существовать и противоположное… а, значит, и силы добра, которые кто-то носит в себе, должны проявлять себя аналогично. Но для человека гораздо легче посчитать реальностью зло, чем заставить поверить себя в чистое добро. Вот проклятье, которое лежит на нас за наше неверие. Для тех несчастных бедолаг это зло — ад, но они создали его сами.
— Они сами были — олицетворение зла. — Ник использовал выражение, которое почти не употреблял в своём прежнем мире. — Вы не видели их. Эта женщина… она была… ну, её можно было бы назвать дьяволом. А этот монах, он был просто фанатиком, мог жечь еретиков со священным удовлетворением. Остальные… В наше время они были бы просто бандитами.
— Святой отец, — должно быть, Крокер слушал только наполовину, будучи занят собственными мыслями, — если они думают, что могут увидеть монстров и демонов, и видят их, то вы полагаете, что мы тоже можем придумать подобное?
— Вполне возможно. Но мы пришли из другого века. Наши демоны рождены уже не из тех древних суеверий… они, как можно выразиться, не имеют столь яркого облика. Наше зло безлико, хотя от этого оно не стало меньше. Мы больше открыто не осуждаем лично Сатану, его деяния и его апологетов. Скорее, мы предпочитаем обличать грехи наций, войн, промышленности, мотивы фанатиков. Безликих дьяволов, если угодно. Эти «демоны» редко имеют имя и тело. Твой монах был уверен, что его демоны имеют лицо, имя, положение, так вот они и появились перед ним в этом образе.
Мы не сможем вызвать наших демонов, чтобы они могли досаждать нам здесь, потому что для них не хватает подобной идентификации. В нашем мире существует, и существовал всегда, величайший из демонов, но с веками, его лицо и формы меняются, и поэтому мы больше не персонифицируем его.
— Речь идёт о Гитлере? — попытался уточнить Крокер.
— Да, в нём наше поколение имеет своего рода демона. А ты как считаешь, Николас?
— Никакой человек и никакой процесс. Это следует из картины, которую вы изложили, сэр.
— Это всё очень интересно, — резким тоном подытожил Крокер. — Но как тебе удалось сбежать от этой компании? Может быть, один из этих демонов отвязал тебя, а затем исчез в клубах дыма?
Ник почувствовал себя неловко. Это было очень близко к тому, о чём он не решался рассказать. Многие невероятности этого мира следовало теперь воспринимать должным образом, но смогут ли эти двое правильно воспринять то, что произошло с ним?
— Ну? — Голос Крокера стал пронзительнее. — И что случилось дальше?
Ему придётся рассказать правду, что означало — включить в рассказ и Авалона. А он не собирался говорить о своём предыдущем столкновении с Герольдом. Это упущение делало его подозреваемым.
— Тебя что-то мучает, Николас. — Тон викария был в такой же степени успокаивающий, как тон Крокера был источником раздражения. — Случилось нечто такое, что тебе трудно объяснить.
Хедлет сказал это так, будто знал заранее, о чём идёт речь. И Ник полагал, что викарий замечает различные попытки уклониться от правды. И тогда он решился.
— Это началось раньше… — И он торопливо рассказал о своей встрече с Авалоном, беспокоясь только о том, что если и дальше продолжит колебаться, то всей его смелости придёт конец.
— Повтори те названия! — Возглас викария быстро вернул его рассказ к тому моменту, который самому ему казался весьма малозначимым. Но он подчинился.
— Он сказал: Авалон, Тара, Броклайн, Карнак.
— Величайшие святые места мира кельтов, — пояснил Хедлет. — Места, о которых можно услышать и в наши дни, и которые считаются центрами парапсихологических сил. Хотя Авалон не совсем отождествляется с этой четвёркой. Согласно легенде, он лежит значительно западнее. Герольды, носящие эти имена… да, это правильный знак…
— Что за знак? — заинтересовался Крокер.
— Это относится к древней геральдике. Гербы Британии брали свои имена от королевских герцогств… таких, как Йорк, Ланкастер, Ричмонд. Составители гербов берут элементы из королевских эмблем. И, наконец, герольдмейстеры, которые заправляют всем, берут обозначения из названий провинций… Норрой, Ольстер, Кларенция и тому подобных. Если информация Николаса верна, то здесь должно существовать четыре герольда, и каждый носит имя древнего места сосредоточения великой силы из нашего прежнего мира… возможно, бывавшие некогда мимоходом там. Тара находится в Ирландии, Карнак и Броклайн в Бретани — но все они из мифологии кельтов. Хотелось бы мне знать, кто здесь является герольдмейстером?
— Я не очень понимаю, какое это имеет отношение к нам! — запротестовал Крокер. — Все мы знаем, что такое Герольд и что он может сделать любому глупцу, готовому слушать его. Мне кажется, что ты достаточно наслушался его, Шоу. А что он предложил тебе — это достаточно, чтобы считать предложение интересным?
На этот раз Ник сдержался. Он ожидал, что Крокер будет высказывать подозрения.
— Он предложил мне, — сказал он, стараясь обдумывать каждое слово, — золотое яблоко и безопасность в этом мире. И предсказал приближение огромной опасности; она периодически накатывалась и раньше, и как раз сейчас начинается её очередная атака. Если верить его словам, то только те, кто принимает Авалон, будут иметь защиту.
— Золотое яблоко, — размышляя вслух, повторил викарий. — Да, вот ещё один символ.
— Смертельное! Помните это, святой отец… смертельное!
— Да. — Но в тоне викария слышались странные нотки.
— Итак, ты встретил этого Авалона… а что случилось потом? Эти солдаты, они схватили и его? — Крокер возвратил Ника к рассказу.
— Они пытались его захватить или убить… монах пытался сделать это. — Он рассказал о бесполезном нападении с крестом и об исчезновении Герольда.
— Итак, тогда они и схватили тебя. Теперь попробуй объяснить, как тебе удалось бежать.
Ник перешёл к рассказу о звуке, который мучил, и, в конце концов, заставил сбежать всю банду, и о том, как он остался один. Он не стал пересказывать свои собственные страхи, а перешёл прямо к возвращению Герольда, к эпизоду с лошадью и мулом. Затем, пытаясь подобрать слова, которые будут наиболее выразительными, он пересказал всё остальное.
Они его больше не прерывали, и выслушали рассказ о продолжении его странствий вплоть до того места, как он увидел материализовавшийся из воздуха замок и появление Герольда в сопровождении четырёх приближённых.
И вот как раз в этом месте его рассказа викарий задал вопрос, и совсем не тот, что ожидал Ник, а касающийся рисунка вышивки на зелёных плащах тех, кто сопровождал Авалона.
— Дуб и яблоня, и ещё две вышивки из белых или серебристых цветков, — повторил Хедлет. — Дуб и яблоня… это очень древние символы, означавшие силу. Два других… интересно знать… Но я должен бы их увидеть. Тёрн? Бузина? Удивительно… такие старые, старые поверья…
— Мне кажется странным, — преднамеренно неторопливо проговорил Крокер, — что ты всё ещё здесь, Шоу. Ты ведь взял яблоко, не так ли?
Ник ожидал подобного обвинения. Но как он мог доказать его несостоятельность?
— Должен ли я предъявить признаки тех, упомянутых вами, изменений, сэр? — спросил он викария, не собираясь отвечать Крокеру.
— Изменения… какие изменения? — с отсутствующим видом переспросил Хедлет.
— Изменения, предположительно случающиеся с теми, кто принимает предложение Герольда. Я не принимал. Хотите, чтобы я поклялся в этом? Или у вас есть свои способы получения доказательств? Разумеется, у вас больше опыта в таких делах, чем у меня. Что случилось со мной… до моего побега, я объяснить не могу. Герольд говорил мне о свободе, а я лишь пытался использовать то, что, как мне казалось, он подразумевал. И это сработало, однако как или почему — я не могу объяснить вам. Но — я… не… брал… яблока… — Он старательно выделил слова в последней фразе, и ещё раз повторил, со всей возможной выразительностью. Возможно, Крокер и не должен был воспринять этого, но он надеялся на Хедлета.
— Изменения, — вновь повторил викарий. — А, да, ты ссылаешься на нашу прошлую беседу.
Для Ника его голос звучал раздражающе-отстранённо, как будто это была не та проблема, что беспокоила его. Но Ник был убеждён, что должен привлечь Хедлета на свою сторону, пока они не присоединились к остальным. Подозрения Крокера, он не сомневался, будут, как эхо, повторены всеми. Джин будет поддерживать пилота в любых утверждениях, какие бы тот ни делал. И Ник не был уверен, что Строуд тепло примет его, как только Крокер получит возможность заговорить. Но то, что викарий имел определённый вес перед остальными, он был абсолютно убеждён. Заполучить Хедлета на свою сторону — и у него будет поддержка, на которую можно положиться.
Что ещё мог сделать Ник, он не представлял. Он был уверен, что Герольд говорил правду, когда предупреждал о надвигающейся опасности. Его собственный опыт: наблюдения за беженцами и их монстрами, настоящими или всего лишь иллюзорными, так же как и угроза со стороны летающих тарелок, всё говорило о необходимости более тщательного изучения Авалона и его возможностей. Безопасность, вот что должны они искать — так казалось теперь Нику. Он вообще не верил в их план отправиться на плоту по реке. У них не было даже оружия, чтобы противостоять такой средневековой компании, как та, что захватила Ника. Рогатки против мечей!
— Я верю тебе, Николас.
Он едва не вздрогнул. Пауза, затянувшаяся до ответа Хедлета, была столь долгой, что Ник приготовился к самому худшему.
— Я также надеюсь, что во время своих встреч ты узнал много такого, что сослужит в будущем для всех нас хорошую службу, — продолжил викарий. — Думаю, самым лучшим для нас было бы оставаться здесь до утра, но чем скорее мы вернёмся в пещеру и обсудим твои открытия, тем будет лучше.
Крокер проворчал что-то таким тихим шёпотом, что расслышать было нельзя, хотя они сидели очень тесно. Но Ник был уверен, что пилот не согласился с викарием. И, тем не менее, Ник был рад. Если он мог положиться на поддержку викария, то у него есть гарантии, что он будет услышан.
Снаружи бушевала гроза, потрясая вооружением из молний, раскатов грома и занавесом из дождя. Они чувствовали на себе влагу, но основная масса дождевых потоков не добиралась до них.
Ник удивлялся Герольду и его спутникам: как они путешествовали в небе во время разбушевавшейся стихии? А охотники в тарелках? Как на них действовала гроза? В пещере должно быть сухо, но, определённо, лучшее убежище — это город. Это город…
Его старый неоформленный план использования Герольда с целью проникновения в город и изучения его секретов без капитуляции перед условиями Авалона — мог ли он осуществиться? Ник был далёк от уверенности, но очень хотел попытаться.
А эти условия, что выставлял Авалон… Герольд спас его в лесу, не оказав прямой поддержки, но стимулировал его силы, чтобы он освободился сам. Ник вновь вспомнил о процессе достижения высшей концентрации сознания, и его рука в очередной раз потянулась к рукоятке кинжала, который он подтянул на помощь себе столь необычным образом. Если за счёт такой концентрации можно было сделать это… то что же можно сделать ещё?
Хедлет говорил, что люди, захватившие Ника, сами создали своих монстров, потому что постоянно ожидали увидеть их. Следовательно, наши мысли могли обретать реальность помимо собственного сознания. Те люди ожидали увидеть ад и его обитателей, и получили в итоге то, что должны терпеть и чего должны бояться. Вера человечества в дьявола куда сильнее веры в добро, как сказал викарий?
А если кто-то сконцентрируется на вере в осуществление здесь рая, может ли это оказаться реальностью? И будет ли она устойчивой? Ник припомнил ту уничтожающую слабость, которая овладела им после борьбы за освобождение. Разум может порой требовать слишком много от тела. Чтобы реализовать и поддерживать какую-либо иллюзию, можно дойти до полного истощения.
Монстры, как теперь предполагал Ник, должны были привести полностью в бессознательное состояние всех тех людей. Возможно, если продолжать ожидание конкретного виденья, то ему может быть сообщена определённая реальность, что, в конечном счёте, может закончиться частичной материализацией образа. Но может ли он стать полностью реальным? Это была как пугающая, так и неприятная мысль. То, что он видел в ту ужасную ночь, не должно обрести реальную жизнь!
Реальность, нереальность, добро, зло… Карлик, на которого он натолкнулся у ягодного куста, встающий из воздуха замок, сам Авалон — что это: реальность, нереальность? Кто может знать это?
Ник очень хотел задать некоторые из этих вопросов викарию. Но не в присутствии Крокера — иначе он снабдил бы того новыми доказательствами, что являет собой опасно неустойчивую личность, которую, независимо от принятия или непринятия предложения Авалона, лучше всего изгнать из их компании.
Основная ярость грозы выдохлась, хотя дождь продолжался. Ник и его спутники, несмотря на тесноту, задремали, проведя таким образом ночь, а появившийся бледный дневной свет заставил их отправиться в путь. Крокер принял лидерство и без лишних слов повёл их обходным путём, держась подальше от объятий леса.
Нику было страшно интересно знать, виден ли ещё замок, но у него не было подходящего предлога, чтобы задержаться и взглянуть на него. Он должен оставаться благоразумно осторожным в делах, которые так или иначе, были связаны с «людьми», пока не убедиться, что больше его ни в чём не подозревают. Если бы у Хедлета было время подумать, он мог бы рассмотреть и проблему проникновения в город…
Ник не был готов включать женщин в какой-либо совет, хотя знал, что все три англичанки будут иметь право на голос при решении любых вопросов. Для Ника влияние на отца Марго было жестоким ударом. Она возводила барьер за барьером, и столь талантливо, что прошли месяцы, прежде чем Ник понял, что собственно случилось. А когда понял, то было слишком поздно что-либо делать. Отец отдалился. Теперь это был незнакомец, вполне по-дружески настроенный к нему, но всё-таки незнакомец, который говорил его голосом, обладал его внешностью… Всё выглядело так, будто Марго произвела иллюзию, служившую её целям. Этот незнакомец, время от времени, делал что-то хорошее. Теперь, когда можно было бросить взгляд назад, Ник мог понять, что это были всего лишь пробы. Но они ничего не значили для него, поскольку их делала созданная Марго иллюзия.
И, потеряв таким образом отца, Ник освободился от всех связанных с ним эмоций. Когда же он встречался с девушками, то ни одна из них ничего не значила для него. Потому что он всегда помнил о Марго, о её манёврах, о её таланте в обращении с отцом, что и создавало для него своеобразный щит. Линда была частью того мира, в котором существовала Марго. Она тоже вполне могла окрутить кого угодно, превратив при этом в полезную ей вещь, вместо того, чтобы принять человека таким, какой он есть.
Итак, сейчас Ник хотел обсуждать любые решения не с женщинами, а с мужчинами, которым он доверял и которых мог понять. И, возможно, он скорее будет воспринят Джереми и Лангом — по крайней мере, такие странные мысли посещали его. Были ли на самом деле эти животные более открытыми и менее хитрыми, чем люди?
Они добрались до пещеры, когда тучи вновь стали плотными и угрожали очередным ливнем. Леди Диана находилась на наблюдательном посту.
— Я вижу, вы отыскали его. Мне кажется, ты не очень-то и пострадал, молодой человек. — В голосе её не было ни малейшего радушия.
— А вы ожидали, что я должен был пострадать? — Ник не смог удержаться от пререканий. Он отдавал должное её способностям и уменью, но, по совести говоря, не любил её.
— Скорее всего, да. Эдриан, ты весь промок. Тебе нужно выпить что-нибудь горячее, и сними эту промокшую обувь. Как удачно, что Мод только что закончила работу над новой парой. Линда, — она обратилась куда-то вглубь пещеры. — Иди сюда, девочка. Они вернулись и привели твоего парня.
Ник оцепенел. Уж он-то никогда не был парнем Линды! Что она наговорила здесь остальным? Но, появившись на наблюдательном пункте леди Дианы, которая, положив руки на плечи викария, поторапливала его войти в убежище, Линда даже не взглянула прямо в сторону Ника и не пыталась заговорить с ним.
Он позволил Крокеру пройти мимо него, намереваясь возразить ей по поводу её возможных высказываний во время его отсутствия. Возможно, что сейчас не время для этого, а, возможно, и не место, что Ник понимал, к собственному неудовольствию, но горел желанием сделать это.
— Ты не ранен? — Её голос был так холоден, будто она принимала его за постороннего, которому задавала вопросы из простой вежливости.
— Нет. — Его запястья всё ещё горели, но назвать это болью было уже нельзя.
— Тебе повезло, — заключила она, всё ещё отстранённым тоном.
— Я тоже так думаю. — Он, может быть, и не был ранен, но зато принёс с собой проблемы, которые могли вызвать куда больше неприятностей, чем просто физические раны.
— Ты знаешь, что они думают. — Лёгкий наклон её головы легко пояснял, кто такие «они». — Они уверены, что ты мог вступить в сделку с этим Герольдом. Ты исчез, не сказав никому ни слова… сразу, после того, как был предупреждён. И оказалось, что ты знаешь такие вещи…
— Какие вещи?
— То, что ты говорил мне по поводу Джереми и Ланга.
— Ты сказала им об этом? — Он был прав в своём намерении не доверять ей.
— Естественно. Когда они стали интересоваться, что могло произойти с тобой. Верь или не верь, но они переживали. Они добрые люди.
— Ты пытаешься предупредить меня? — спросил он.
— Оставь их в покое! Если ты задумал что-то, то занимайся этим сам. Но не втягивай их.
— Спасибо за совет и за доверие! — Ник едва не взорвался и чуть не бросился ко входу в пещеру. Но почему он должен был ожидать иной реакции? Это типичный трюк, какие проделывала Марго и с какими он неоднократно встречал в прошлом. К нему всегда будут неправильно относиться, пока не выслушают до конца.
Глава 13
Но свой перекрёстный допрос они устроили не сразу. Сейчас центром внимания был Хедлет, интерес к нему покрывал всё остальное, хотя Джин и принесла Нику тарелку горячего супа, который он с жадностью съел. Она, разумеется, больше всего суетилась вокруг Крокера, хотя, Ник был уверен, старалась не привлекать к этому большого внимания.
Ник благополучно возвратился благодаря чему-то, о чём так и не имел чёткого представления. Хотя остальные и были совсем рядом, он чувствовал себя отстранённым.
Но он не заключал никакой сделки. Кроме того… кроме того, что, следуя намёкам Герольда, пересёк границу между прошлой и настоящей жизнью. Ник поставил пустую тарелку и долго изучал свои покоящиеся на коленях руки.
Они были исцарапаны, покрыты грязью, перепачканы ягодным соком. Всё остальное в нём, вроде бы, было цело. Но он по-прежнему был человеческим существом, а не творением «людей».
И он всё ещё был голоден. Однако, зная состояние их запасов, Ник не просил добавки. Когда он наклонился, чтобы вновь взять тарелку, то увидел Джереми. Кот появился неизвестно откуда в своей кошачьей манере и уселся, наблюдая за Ником с настойчивостью, которая временами тревожила людей.
Ник уставился на него. Вероятно, была какая-то причина, что кот выбрал именно его, подумалось Нику. Что Джереми хотел от него? Если кот мог общаться, то сейчас он не пытался этого делать. Ник не любил этот холодный взгляд, но не хотел беспокоить кота.
— Так сколько же Джереми, — шёпотом спросил он, — ты на самом деле знаешь?
У самого колена Ника, рядом с его рукой возникло какое-то мерцание воздуха, как будто воздух обрёл некую твёрдость в виде небольшого вихря энергии. Оно утолщалось, задержалось на некоторое время, затем исчезло. Но это существовало, и Ник понял, что в этот момент он видел мышь.
Джереми! Кот каким-то образом использовал для материализации дичи ту же самую энергию, которой воспользовался Ник, освобождая себя. Он был изумлён. Это животное могло…
В ответ на его изумление, последовал холодный взрыв едва ли не ярости. Уши кота прилипли к голове, глаза превратились в щёлки.
— Животное? Это кто здесь животное?
Эти слова, как таковые, не сформировались в голове у Ника, но будто какой-то импульс извлёк их на поверхность его сознания. Разумеется… кто был животным? В этих местах испарялись все старые убеждения, и разве мог кто-то делать заявления, которые нельзя было бы тут же опровергнуть?
Ещё одна мысль пришла к нему. Мог ли… мог ли Джереми принять предложение Герольда? Мог ли Джереми быть сейчас частью Авалона, хотя и оставался рядом с миссис Клэпп и остальными?
Ещё раз появилось завихрение в воздухе, которое собственно воздухом и не являлось… за ним последовало мгновенное появление и исчезновение предмета, который Ник едва смог различить… яблоко! Значит, Джереми был… Кто? Шпион?
Ник сразу отбросил это. Страж? Против кого? Для кого? Для них?
Джереми зевнул, встал, и, помахав кончиком хвоста, гордо удалился по своим делам.
— Ну, так. — Миссис Клэпп отошла от своего места, где усаживала Хедлета возле огня. Его ноги обсохли, и на них были новые мокасины. Она остановилась около Ника, держа в руках глиняную чашку без ручки. Из неё шёл ароматный пар. — Вот это ты должен выпить! Это согревает от простуды. Нам не нужно воспаление лёгких.
Она стояла около него, фактически между ним и остальными, собравшимися возле викария, всё это время, пока он пил. И он заметил, что её взгляд был таким же изучающим, как и у Джереми. Может быть, она знала, кем теперь стал её кот?
— Ты очень везучий парень. Это действительно так. И ты сам, и Барри, который отправился искать тебя.
Её голос звучал более резко, чем раньше, насколько помнил Ник. Он понимал по её глазам, что его последнее приключение было позором, и главным образом потому, что причинило беспокойство викарию.
— Я знаю, — Ник пытался быть кротким.
— Знать только после — это не то же, что знать заблаговременно. Я беру на себя смелость сказать это… мы уже долгое время остаёмся вместе, и мы справлялись со всем. Потому что мы думаем, как наши действия отразятся на остальных, а не только на ком-то одном. Здесь один неверный шаг может привести к большим неприятностям. — Чем дольше она говорила, тем мягче становился её голос. — Теперь я закончила. Ты услышишь это и от других, без всякого сомненья, но они имеют право на это… они знают всё, что нас здесь окружает. Ты… Да чем ты там занимался, чтобы заработать вот это?
Она ухватила его руку и потянула вперёд, на полный свет, чтобы рассмотреть ободранные запястья.
— О, это случилось, когда меня связали. — Ник попытался высвободить руку, но она продолжала держать её, проявляя удивительную силу.
— Так ободрать… и ещё ты мог занести сюда скверную инфекцию. И другая в таком же плохом состоянии. Оставайся здесь, пока я не принесу свой целебный порошок.
Ник понимал, что протестовать бесполезно. Он ждал, а она быстро вернулась с двумя большими листьями, на которых была какая-то жирная мазь.
— Хорошо бы иметь бинт, но у нас его нет. Эти листья достаточно хорошо выполняют его роль. А теперь поднимай свою руку, вот так…
Она работала быстро и ловко, и вскоре Ник обнаружил на своих пострадавших запястьях два зелёных манжета. Пока она заканчивала работу, он вспомнил про свою аптечку в багажной мотоциклетной сумке. Но теперь всё было закончено, и то, что она привязала к его рукам, сняло боль, так что он был вполне доволен её заботой.
— Ну, вот. — Миссис Клэпп завязала стебли упругой травы, достаточно туго, чтобы повязки не съезжали. — Ты будешь держать их день и ночь. А затем я ещё взгляну на твои руки. Всё должно быть хорошо. Эти травы содержат в себе много полезного.
Она не ушла, а по-прежнему стояла около него, держа в руках свои принадлежности. На её лице теперь не было той строгости, что вначале, скорее забота и участие, из-за чего Ник чувствовал себя более неуютно, чем от её сурового обращения.
— Ты пережил тяжёлые испытания…
Он попытался улыбнуться.
— Вы могли бы сказать, что я заслужил это.
— Никто не заслуживает плохого, если сам не делает этого. В моём представлении, ты не из тех, кто способен на такое. Но ты ещё молод, и не хочешь верить словам, пока сам не убедишься на деле…
— И, — перебил её Ник, — в этих попытках я могу попасть в ещё большие неприятности, чем сейчас?
— Мои слова означают именно это. — Миссис Клэпп кивнула. — Но я думаю, что ты далеко не глуп. И тебе не понадобится второй урок, если ты получил первый…
— Надеюсь, миссис Клэпп, оправдать ваше доверие.
— Мод! — Леди Диана позвала её, и его сиделка заспешила назад, к собравшимся возле викария.
Ник снова присел, держа перед собой перевязанные листьями запястья. Собравшимся у огня казалось, что они здесь в безопасности; возможно, так и было. Но сокращающиеся припасы вынудят их выйти отсюда. И у него по-прежнему не было доверия к плану с рекой. Он не видел Строуда с момента их возвращения, и ему было интересно, не отправился ли тот на место, где спрятан их плот.
Строуд не возвращался до самого вечера. И вернулся с новостями, которые отмели их слабую надежду на использование реки. Окрестности были переполнены бандами беженцев, а небо усеяно летающими тарелками, охотящимися за ними на открытых пространствах. Строуд был свидетелем поимки двух групп, одна из которых представляла собой отряд мужчин в британской форме времён первой мировой войны.
— Я не смог разглядеть их знаки различия, — сообщил он, пережёвывая печенье из орехов, которое приготовила для него миссис Клэпп. — Но припоминаю, что у моего отца была такая же форма и снаряжение. Я тогда был ещё маленький мальчик, когда он в последний раз садился на уходящий корабль. В Турцию. Он отправился воевать в Турцию. Мы больше никогда ничего не слышали о нём, хотя мать и пыталась что-то выяснить. Ей всякий раз говорили, что когда война окончится, Турция отпустит всех пленных. Только когда война окончилась и всех отпустили, о моём отце так и не было никаких вестей. Много бедных парней так тогда и не нашли.
Но я хорошо помню, как выглядел мой отец… и те парни, которых поймали летающие охотники, у них было такое же снаряжение, клянусь вам! Окажись я к ним ближе, у нас был бы шанс оказаться там вместе. — Он покачал головой.
— Эти миграции и охота стали принимать необычно большие масштабы, — заключил викарий. — Может быть, те, кто охотятся, задались целью очистить всю территорию?
— Ну, — Строуд наконец покончил с едой. — Разумеется, это так. Но я вполне допускаю, что это и не вся правда, викарий. Здесь и раньше бывали охоты, но не такие. Мне кажется, что есть нечто другое, что заставляет этих людей срываться с мест. Нечто, находящееся на севере. Они все движутся оттуда, стабильно и направленно — как будто что-то наступает им на хвосты.
— В любом случае, самое лучшее для нас — это оставаться в укрытии, если мы хотим быть свободными. Воздушные охотники имеют большие преимущества перед всеми беженцами. Выйти на реку на виду у всех — всё равно, что самим попроситься в сети.
— Николас. — Викарий позвал американца. — Что сказал Авалон, когда предупреждал тебя? Вспомни поточнее его слова, если сможешь.
Ник на минуту прикрыл глаза, мобилизуя память, чтобы отыскать необходимые Хедлету слова. Он мог видеть Авалона как живого. А сейчас он будто бы мог слышать бесстрастный голос Герольда, так что ему оставалось лишь повторить, слово в слово, что тот говорил.
— Авалон не враг человека. Это место для мира и безопасности. Но если кто-то остался без него, тогда приходит тьма и зло. Такое случалось и раньше, когда зло обрушивалось на землю. Там, где ему встречались Авалон, Тара, Броклайн, Карнак, там оно лишь плещется о стены, которых не в силах преодолеть. Но для тех, кто остаётся без тех стен, есть только неисчислимая опасность. Это зло периодически прибывает и убывает. Сейчас время начала прилива.
— Авалон? — переспросил Строуд.
— Герольд. — Крокер коротко пояснил ему, и вновь наступила тишина. Ник знал, что все теперь смотрят на него, но он старался смотреть только в глаза Хедлета.
Если другие лишь обвиняли его, и он был уверен, что так оно и было, то в выражении лица викария он этого не находил.
Строуд поднялся на ноги и двинулся вперёд, пока его обветренное лицо не оказалось почти вплотную с лицом Ника.
— Ты перекинулся парой слов с Герольдом, да? — Для Строуда этот факт был событием чрезвычайной важности.
— Да, — коротко ответил Ник, не прибавив никаких пояснений.
Читать бесплатно другие книги:
