Секрет древнего Ордена Ноубел Джулия

Лола оглядела комнату, где несколько человек ожидали завтрака.

– Давай вернёмся к тебе.

Они поднялись наверх, и Лола заперла дверь.

– Как думаешь, что это может означать?

– Это значит, что Орден пришёл за моим папой, – прошептала Эмми. – Они даже могли убить его. – Она подумала об обувной коробке под кроватью, где были спрятаны медальоны, и о шкатулке, которую сунула в свой чемодан. – Вероятно, у меня есть то, что они ищут, а значит, они и за мной придут.

Эмми никогда не видела Лолу такой мрачной.

– Тебе надо держаться от них подальше, Эм. Тебе надо прекратить ходить в латинский клуб и забыть о них.

Эмми ничего не ответила. Наверное, Лола права. Она могла вернуть Ордену шкатулку и забыть обо всём. Но от этой мысли ей стало ещё хуже, чем от письма.

– Не могу. Если мой папа предпочёл умереть, но не отдавать им эту шкатулку, как только я верну её, станет ясно, что он умер зря. Жить с этой мыслью ещё хуже, чем с Орденом на хвосте.

– Ты спятила?! – закричал Джек.

– Тише! – прошипела Эмми.

Она огляделась. Они стояли на берегу моря, где было, как всегда, пустынно. Как только Джек вернулся в школу, они с Лолой привели его сюда. Эмми хотелось оказаться подальше от членов Ордена, прежде чем она заговорит о своём отце.

– А что ещё мне делать? – спросила она.

– Перестань ходить в латинский клуб. Перестань пытаться разузнать об Ордене.

Щёки Эмми вспыхнули.

– Не могу!

– Но…

– Я знаю, что ты скажешь, Джек, и я не хочу этого слушать. Я не перестану пытаться узнать об Ордене.

– Может быть, позвонить в полицию? – предложила Лола.

– А какой в этом смысл? Это письмо ничего не доказывает, в нём даже никто не упоминается. Какие у меня доказательства, что папа действительно получил это письмо за две недели до своего исчезновения? Мне нужны другие улики.

У Джека был такой вид, словно он вот-вот выйдет из себя.

– Эмми, мне кажется, ты не понимаешь, как всё это серьёзно. Несколько поколений моей семьи связаны с Орденом. До меня доходили все эти слухи о всяких нехороших происшествиях, о пострадавших людях. Я знаю, на что они способны.

– Мне пришлось десять лет жить без отца, Джек. Никто лучше меня не знает, на что они способны.

Джек отвернулся.

– Я понимаю, что это опасно, но мне надо знать правду. Я постараюсь выяснить как можно больше про Орден Блэк-Холлоу-лейн и узнать, действительно ли они убили моего отца.

Джек потёр виски.

– Отлично. И что мы теперь будем делать?

Эмми моргнула.

– Мы?

– Конечно, мы, – сказала Лола.

Эмми покачала головой.

– Я не прошу вас ничего делать. Я справлюсь сама.

Лола фыркнула.

– Эмми, без обид, но мы тебе нужны.

– Ни за что! Я не хочу подвергать вас опасности.

– Прости, – перебил Джек, – но это не тебе решать. Будет намного безопаснее, если мы станем держаться вместе. Сила в единстве и всё такое.

– Да, как три мушкетёра, – согласилась Лола. – Один за всех…

– И все за одного! – закончил Джек.

Несколько дней спустя Эмми бежала в латинский клуб, придерживая над головой жакет, чтобы защититься от ливня.

Наконец она добралась до маленького коттеджа, обогнула колючее растение и нажала на череп: стена открылась.

– А, Эммелин! – произнёс мистер Ларраби. – Рад тебя видеть, милая.

Эмми удивлённо уставилась на него. Мистер Ларраби никогда не разговаривал с ней, если только она не задавала ему какой-нибудь вопрос, касающийся домашних заданий.

– Почему бы тебе не сесть рядом со мной у камина?

Эмми оглядела комнату. Некоторые ребята смотрели на неё. Может быть, они тоже удивились, что Ларраби с ней заговорил. Она и сама была удивлена. Она последовала вслед за Ларраби к роскошному кожаному дивану.

– Пончики? – Ларраби указал на тарелку на кофейном столике.

Эмми недоверчиво посмотрела на неё.

– Нет, спасибо.

Ларраби взял один пончик и сунул в рот.

– Знаешь, – сказал он с набитым ртом, – я только что думал о тебе и полагаю, нам надо познакомиться получше.

Эмми приподняла бровь.

– Прошёл почти целый год с тех пор, как ты присоединилась к нашему маленькому клубу, – продолжал Ларраби, – а мы едва тебя знаем. Ты ведь из Массачусетса, верно?

– Из Коннектикута.

– Ах да! В Коннектикуте есть большие города?

– Бриджпорт большой город, но…

– Значит, ты из Бриджпорта?

– Нет, я из Гретны. Рядом со Стамфордом.

– Ясно. А твои родители… Они тоже живут в Гретне?

Эмми заёрзала на диване.

– Я живу с мамой.

– Понимаю. Значит, твои родители развелись?

– Мой папа умер.

– Наверное, это было очень тяжёло. – Голос Ларраби звучал сочувственно, но его лицо оставалось холодным, почти хищным. – Тяжёло терять кого-то из родителей. Наверное, ты очень дорожишь его вещами.

Эмми ничего не сказала. Она знала, куда клонит Ларраби.

– Наверное, то, что принадлежало ему, имеет для тебя самую большую ценность. – Ларраби выжидающе посмотрел на Эмми, но она по-прежнему молчала.

– Скажи мне, твой отец тебе что-нибудь оставил? Что-нибудь на память?

Эмми посмотрела Ларраби прямо в глаза.

– После его смерти мама уничтожила все его вещи.

– Уничтожила? – На лице Ларраби отразился ужас. – Все его вещи? Письма, сувениры?

– Она от всего этого избавилась. Не хотела, чтобы что-то напоминало ей о случившемся.

Ларраби покачал головой.

– Должен признать, мне трудно в это поверить.

– Можете спросить её, если хотите, – продолжала Эмми. – Она путешествует, но я могу дать её номер телефона. – Эмми не думала, что Ларраби свяжется с её матерью, но если это всё же случится, мама подтвердит её историю. Это была правда. Почти. Мама избавилась от всех папиных вещей. Просто потом Эмми удалось кое-что найти.

– Значит, у тебя нет ничего, что принадлежало ему?

Сердце Эмми забилось быстрее. Ей стоит быть осторожной.

– Я уже сказала, что мама уничтожила все его вещи.

Плечи Ларраби поникли.

– Как жаль. – Он встал и отошёл в сторону.

– Не знаю, следует ли тебе продолжать ходить туда, – сказал Джек, когда Эмми рассказала ему и Лоле о случившемся. – Вероятно, Ларраби продолжит задавать вопросы. Что, если ты проболтаешься? Что, если он поймёт, что шкатулка у тебя?

– Он прав. – Лола подвинулась поближе. – Сейчас он считает, что шкатулки не может быть только в одном месте – в твоей комнате. Если он ищет именно её, то продолжит задавать вопросы, пока не узнает, где она.

Эмми смахнула с волос капли дождя.

– Я думаю, это он в конце концов проболтается. Он что-то знает о моём отце. Иначе зачем он задаёт все эти вопросы? Это мой шанс узнать побольше.

Следующие несколько недель Ларраби задавал всё больше и больше вопросов. Кем работал её отец? Нет ли в их доме тайных коридоров и комнат? Ларраби не пытался задавать вопросы незаметно, и Эмми устала придумывать ничего не значащие ответы. Она с трудом могла заснуть и сосредоточиться на уроках. В конце концов Ларраби должен был проболтаться. Может быть, ей попробовать подслушать под дверью его кабинета?

Эмми потёрла глаза, направляясь к кабинету истории. Ещё несколько дней. Она была уверена, что близка к разгадке. Ей надо продержаться ещё несколько дней, и Ларраби в конце концов сдастся.

Когда она подошла к классу, Джек и Лола уже стояли у дверей с другими учениками.

– Заперто, – сказала Лола.

Джек посмотрел на часы.

– Барлоу опаздывает.

– Наконец-то научился различать время, Жаклин? – раздался насмешливый голос. Эмми застыла. К ним шёл Бринн. – Когда мы были соседями по комнате, ты не умел даже завязывать шнурки.

Джек отвёл взгляд.

– Не обращай на него внимания, – громко сказала Лола.

– Верно, – ответил Бринн. Его глаза блестели. – Я и забыл, что ты нанял сторожевую собаку.

Виктория хихикнула, а Лола шепнула Бринну такое, что не осмелилась бы произнести, будь поблизости её мама.

– Спокойствие, только спокойствие, дорогая кузина. Наверное, твои манеры достались тебе от матери. Неудивительно, что дедушка лишил вас наследства. Думаю, в каждой семье есть отростки, которые следует искоренять, чтобы они не уничтожили семейное древо. К счастью, мы избавились от твоей мамы, иначе она бы отравила всю семью.

Лола кинулась на Бринна, но Эмми и Джек схватили её за плечи и удержали.

– Он этого не стоит, Лола, – сказал Джек. – Забудь!

– Да, он хочет, чтобы тебя исключили, – добавила Эмми. – Такой жалкий!

– И рыжая тоже участвует в потасовке, – заметил Бринн.

– Осторожнее, Эммелин, – с ухмылкой сказала Виктория. – Разве твоя мамочка не эксперт по воспитанию детей? Она бы не хотела, чтобы ты сказала что-то такое, что её опозорит.

– Откуда у тебя такие рыжие волосы? – спросил Бринн. – Наверное, от твоего отца-неудачника? Неудивительно, что твоя мама его стыдится.

Всё случилось в мгновение ока: Эмми выпустила Лолу, сделала шаг назад и ударила Бринна по лицу. Он согнулся пополам, прижимая руку к глазу, и застонал, как раненое животное.

– Замолчи! – Эмми снова ринулась на Бринна. Джек и Лола успели схватить её, и она изо всех сил пыталась вырваться. Что-то сломалось у неё внутри.

– Мисс Уиллик! – крикнул кто-то в конце коридора. Сердце Эмми замерло. Пришёл мистер Барлоу. – Что здесь происходит? – спросил он, быстро проходя сквозь толпу учеников.

Эмми перестала сопротивляться. Внутри у неё по-прежнему полыхал гнев, постепенно уступая место другим чувствам. Шоку. Панике. Раскаянию. Она кого-то ударила. По лицу.

– Итак? – повторил Барлоу.

Эмми открыла рот, но не могла произнести ни слова. Её язык словно превратился в кусок свинца.

– Она напала на меня безо всякой причины, сэр, – прохрипел Бринн, по-прежнему зажимая глаз рукой.

Мистер Барлоу сердито взглянул на Бринна.

– Сомневаюсь, что это произошло без причины, мистер Стрэттон, однако для драки в школьном коридоре нет никаких оправданий. – Барлоу отпер дверь. – Тебе нужно к медсестре?

Бринн зло посмотрел на Эмми и покачал головой.

– Отлично, – сказал Барлоу. – Заходите в класс. Мисс Уиллик, с вами мы поговорим после урока.

Эмми кивнула и молча вошла в комнату. На лице Виктории отражался почти такой же ужас, который испытывала Эмми. Её лицо было ярко-красным, и она смотрела себе под ноги, то и дело поправляя забранные в хвост волосы. Она села подальше от Эмми и весь остаток дня не смотрела на неё.

Барлоу разбил учеников на группы для обсуждения этических вопросов, связанных с тюремным заключением королевы Шотландии Марии, но Эмми не слышала ни слова из того, что говорили участники её группы. Да и почти никто в классе не говорил о Марии. Эмми слышала, как ученики шепчутся о ней, Бринне и его синяке, который становился всё ярче. Даже мистер Барлоу выглядел рассеянным. Обычно он подходил к каждой группе и участвовал в обсуждениях, но сейчас он просто сидел за столом и смотрел на стену. Когда зазвенел звонок, все ринулись к двери. Все, кроме Эмми.

Она никак не могла успокоиться и то и дело заправляла прядь волос за ухо. Во рту пересохло, и рука ужасно болела. Кто знал, что когда бьёшь кого-то, тебе бывает ещё больнее?

Прошла минута, а мистер Барлоу всё сидел за столом, глядя в пустоту. Может быть, Эмми следует заговорить первой? Что она должна сказать? Ей казалось, будто у неё внезапно начался ларингит.

Наконец Барлоу взглянул на неё.

– Что же произошло, Эмми?

– Простите, сэр, – выпалила она. – Я не знаю, что случилось. Он что-то сказал… Я понимаю, что это не оправдание, но…

– Ты права, это не оправдание, – перебил Барлоу. – Уверен, ты и так знаешь, что насилие не решает проблему. Оно только приводит к ещё большему насилию.

Эмми кивнула.

Барлоу сложил руки и прижал пальцы к губам.

– Я никогда не видел, чтобы ты выходила из себя, Эмми. И хотя это не оправдание, должно быть, произошло нечто серьёзное, что заставило тебя так поступить. – Он пристально посмотрел на Эмми, и она прикусила губу. Мистер Барлоу не выглядел рассерженным. Он выглядел обеспокоенным.

Узел в желудке Эмми чуть ослабел.

– Он сказал что-то о моём отце. Назвал его неудачником, сказал, что моя мама его стыдится.

Барлоу откашлялся.

– Ясно. Кажется, разговоры об отце тебя очень задевают.

Эмми промолчала. Орден мог убить её отца. Но папа мог и сбежать от них. Тогда почему он не взял с собой свою семью? Почему не вернулся? Значила ли она для него хоть что-нибудь? Правда заключалась в том, что Бринн не сказал ничего такого, о чём Эмми не думала бы сама.

– У меня были сложные отношения с отцом, – сказал Барлоу. – Если ты когда-нибудь захочешь поговорить о своём отце… – Он замолчал, по-прежнему глядя на Эмми.

Эмми принялась перебирать волосы. Было бы здорово поговорить с кем-то, кто бы её понял. Но голос мадам Бойд по-прежнему звучал у неё в ушах: никому не рассказывай.

– Спасибо, – сказала Эмми, – но со мной всё в порядке. Мне жаль, что с Бринном так вышло… Я знаю, что не должна была его бить.

Лицо мистера Барлоу вытянулось. Кажется, он был разочарован тем, что она не захотела с ним делиться.

– Даже если мистер Стрэттон этого заслуживает, я не могу позволить, чтобы насилие осталось безнаказанным. В качестве наказания ты можешь вымыть стены в коридоре. Приходи завтра к семи вечера.

– Да, сэр. – Эмми схватила сумку, но в дверях остановилась. – Мистер Барлоу?

– Да?

– Спасибо, сэр.

Иногда Эмми не знала, что думать о Барлоу. Порой он вёл себя странно, как в тот раз, когда отругал их за дополнительную информацию, собранную для сочинения по соборам, но он также был добр и всегда готов помочь. Кажется, ему было не всё равно. Может быть, в этом и заключалось его причудливое обаяние. Эмми улыбнулась ему. Она хотела, чтобы он знал, как она ценит его помощь.

Она вышла из класса и поспешила в общую комнату, где её ждали Лола и Джек.

– Ну что? – спросил Джек.

– Оставили после уроков, – сказала Эмми. – Завтра вечером мне придётся мыть стены в коридоре.

Лола изумлённо уставилась на неё.

– И это всё? Вымыть несколько стен? После того как я его ударила, мне пришлось три месяца проработать в библиотеке.

– Ты сломала ему нос, – напомнил Джек. – Не говоря уже обо всех твоих предыдущих нарушениях.

– Я не виновата, что у него такой хрупкий маленький носик. В следующий раз я буду бить в глаз, как Эмми.

В тот вечер Эмми долго сидела в общей комнате. Она надеялась, что Виктория уже будет спать, когда она вернётся к себе, но та сидела на кровати и читала журнал при свете лампы.

Эмми сняла туфли и принялась искать пижаму.

– Это было неожиданно. – Виктория перевернула страницу. – Я не думала, что ты умеешь драться.

Эмми сняла джинсы.

– И что ты будешь делать? Позвонишь моей «мамочке-эксперту» и пожалуешься на меня?

– Я думала, ты уже сама с ней поговорила. Если бы моя мама была экспертом, я бы всё ей рассказывала.

– Чтобы она приводила меня в пример в своей следующей книге? Нет уж, спасибо.

Виктория захлопнула журнал.

– Зато твоя мама действительно интересуется твоей жизнью. – Она выключила лампу и упала на подушку, натянув до подбородка одеяло.

Эмми натянула пижаму. Виктория ничего не знала. Мама даже не позвонила Эмми в её день рождения, так как же можно было говорить, что она интересуется её жизнью? Наверное, мама Виктории совершенно избаловала её. И тут Эмми вспомнила, что Виктория никогда не говорила о своей маме. Она никогда не слышала, чтобы они разговаривали по телефону, и мама не забирала Викторию на Рождество. Эмми почти ничего не знала о своей соседке по комнате. Конечно, в этом не было её вины. Виктория никогда не была особенно дружелюбной.

Эмми вытащила телефон. Она могла бы написать маме сообщение. Но скорее всего, это приведёт к очередной нотации. Она выключила телефон и забралась под одеяло. Хватит с неё на сегодня тяжёлых разговоров.