Богами не рождаются Устименко Татьяна

На самом верху стопки коробочек с дисками лежал футляр с многозначительным названием «Эротические фантазии Вероники» производства известной в наше время немецкой порностудии. Я ткнула в кнопку пуска и ошарашенно уставилась на экран. М-да, блондиночка оказалась голосистой во всех отношениях…

— Фу, ну и гадость! Ах вы, уроды! — Я треснула Феникса по голове диском со злополучным фильмом. Что-то затрещало… — Извращенцы проклятые! Он же послушник, а они обет целомудрия дают!

— Кому? — глумливо прищурился Феникс, потирая макушку. — Тебе, бесценная наша святая дева? Так ты уж тогда потрудись — яви божескую милость, освободи мальчика от обета, после того как на виду у всего порта сама с виконтом взасос целовалась. А то несправедливо как-то получается — он же от Криси глаз отвести не может…

Я густо покраснела:

— Так надо было деликатную воспитательную беседу провести, а не порнуху показывать!

— Не-эт! — возмущенным хором заорали мальчишки. — Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! Бабе этого не понять!

— Вас не переспоришь, — махнула я рукой. — Вещи собрали?

— А как нам одеваться-то? — Балагур Феникс утер выступившие от смеха слезы и посерьезнел. — Мы ведь даже отдаленно не представляем, с чем нам предстоит столкнуться…

— Одевайтесь как боги, — задумчиво почесав в затылке, предложила я.

— Это как? В сандалии и белые простыни, что ли? — коротко хохотнул Фен. — Нет, ты уж прости, кэп, но для нас это излишне экстравагантно. Мы уже чего попроще предпочтем, из местного ассортимента: рубахи, штаны, колеты, сапоги. А костюмы противорадиационной защиты в багаж упакуем — на всякий пожарный случай…

Вот так мы и отплыли: в щегольских шелковых платках-банданах и ботфортах выше колен. С рапирами и автоматами. Со станковым пулеметом, установленным на носу «Черной катраны». Откровенно говоря, вся эта киношная роскошь изрядно попахивала дешевой бутафорией. Искатели сокровищ, мать их за ногу, как любит выражаться не слишком-то сдержанный на язык Фен. Змея и Дракона пришлось оставить в Никополисе, придав в помощь его преосвященству Кардиналу, назначенному мной наместником взамен окончательно спившегося Герцога и Герцогини, прочно занявшей VIP-палату для буйнопомешанных в лазарете при монастыре. Бравый лейтенант де Ретай остался при своих кирасирах. Нея и Дина не захотели бросать многочисленных пациентов, многие из которых находились в критическом состоянии. Из остальных доморощенных авантюристов мы сформировали команду лихих флибустьеров — я и Алехандро, Крися с Антонио, нагруженным томом святого Писания, Эрба, Риф, Айм, Рей, Феникс. «Охотники за вампирами» — так обозвал нас неунывающий Фен. Никто не протестовал. По-моему, всем до зуда в пятках не терпелось поиграть и в этих самых охотников, да еще во взаправдашних пиратов. Одна лишь я угрюмо хмурила брови, покуда отважные мореходы картинно махали шляпами, прощаясь с публикой, собравшейся на причале. Отплытие «Черной катраны» проходило чрезвычайно торжественно — под проникновенную напутственную речь Кардинала, изобилующую выдержками из неизменного Писания, а посему чрезвычайно длинную и нудную, нагнавшую на меня безудержную зевоту. Суть сего высокопарного «бла-бла-бла», естественно, свелась к одному: пойти туда, не знаю куда, найти то, не знаю что, но в итоге — спасти всех. Категорически, безоговорочно и бесповоротно. Я скептично насупилась и многообещающе кивнула. Алехандро посмотрел на меня настороженно.

«Сама-то хоть поняла, что пообещала?» — безмолвно вопрошал его сосредоточенный взгляд. Чисто из упрямства я кивнула еще раз. О да, я-то понимала, на какое именно сумасбродство мы сейчас подписались, а вот понимают ли это остальные? Нам предстояло проплыть Средиземное, а затем Черное моря. Попасть в Карпаты. Найти ламий и ключ от Врат. Затем отправиться в Тибет и пустыню Гоби. И уже где-то в самом конце нашего невероятного путешествия, если, конечно, мы к тому времени еще умудримся остаться живыми и здоровыми, посетить леса Урала. Каким образом и за сколько времени мы сможем осуществить столь длительный и опасный поход, кажется, не волновало никого, кроме меня. Всем сейчас было не до того, ибо они громко орали «ура», размахивали шляпами, украшенными пышными плюмажами, и театрально раскланивались на «бис». Мне бы их оптимизм!

Алехандро тихонько подошел сзади и ласково меня обнял, привлекая к себе на грудь:

— Не порти людям настроение, дорогая. Им так хочется верить в сказку!

— А про сказки с плохим концом все, как обычно, забывают?

— Сказка с плохим концом называется былью, — доходчиво разъяснил Алехандро. — Думаешь, почему все романтические истории заканчиваются именно свадьбой?

— А чем они еще могут заканчиваться? — не поняла я. — Не смертью же…

— Да нет, — усмехнулся Алехандро, нежно целуя меня в рыжую макушку, — я говорю о том, что дальше свадьбы дело не в сказках идет. Авторы преднамеренно упускают все последующие семейные дрязги, разборки с битьем посуды и скандалы из-за пьянок. Ну скажи честно, кому нужны такие скучные сказки?

— Да, пожалуй, никому, — покладисто согласилась я.

— То-то и оно, — философски вздохнул милый. — Людям жизненно необходимы сказки со счастливым концом. Поэтому дай нашим друзьям возможность насладиться приятностями текущего момента, почувствовать себя настоящими сказочными героями. А хлебнуть горя они еще успеют…

Я резко повернулась и положила руки на плечи любимого мужчины, вопросительно заглядывая в глубину его карих глаз, где призывно загорались и меркли золотистые точки:

— А у нашей сказки тоже будет счастливый конец?

Алехандро интригующе усмехнулся, а потом легко прикоснулся губами к моему лбу, словно хотел скрепить поцелуем приносимую им клятву:

— Обещаю: я очень постараюсь сделать его таковым…

Попутный ветер без устали надувал широкие паруса фрегата. Я лежала на носу корабля, лениво разглядывая, как острый бушприт «Черной катраны» разрезает прозрачные буруны волн. Солнце медленно садилось в море, окрашивая зеленоватую воду в восхитительно розовый, с перламутровым оттенком цвет. Впереди, насколько хватало взгляда, расстилалась безбрежная гладь морских просторов. Немногочисленные косяки летучих рыб испуганно выпрыгивали из-под борта корабля и, вдохновенно расправив свои полупрозрачные плавники-крылышки, успевали пролететь по воздуху несколько метров, прежде чем вновь погрузиться в привычную среду обитания. Золотистая чешуя прекрасных созданий будила страстное желание поймать такую вот волшебную рыбку и уговорить ее выполнить хотя бы одно, но зато самое сокровенное твое желание. Я самокритично хмыкнула: вот еще, выискалась, называется, не по возрасту наивная любительница сказок!

Подобное погодное затишье продолжалось уже четыре дня. Всё вокруг нас — море, небо, облака — выглядело благополучным до неправдоподобия, а это и вызывало у меня некие смутные опасения! Я принципиально не верю в идиллии, особенно если учесть подозрительный факт, заключающийся в том, что даже слабый желудком Антонио и тот неуверенно выполз на палубу, позволив Фениксу поизощряться в неизменных шуточках по поводу своего кислого до невозможности, по-прежнему трупно-зеленоватого лица. Крися сердито косилась на ехидного штурмана, заботливо ухаживая за болезным послушником, украдкой чмокавшим ее в румяную щечку. Весь прочий экипаж откровенно маялся бездельем, самостоятельно выискивая дела сообразно собственному вкусу и предпочтениям. Риф день-деньской дрых в мягком гамаке, подвешенном на полуюте. Алехандро всерьез принялся обучать Айма приемам фехтования, приобретя в качестве благодарного зрителя насмешливую, острую на язык Эрбу. Рей, где-то раздобывший уголек и несколько листов плотной бумаги, увлеченно рисовал морские пейзажи необычайной красоты. Фен прочно утвердился в качестве рулевого. В общем, подходящие занятия нашлись для всех, кроме бесталанной меня. Вот и оставалось мне лениво валяться на палубе, любуясь проявлениями древней стихии, наблюдая за погодой и нехотя прислушиваясь к чужим разговорам. Я мало разбираюсь в долгосрочных метеорологических прогнозах, но почему-то вот втемяшилось в мою глупую голову, что подобное сочетание ветра, дующего в нужном направлении, и почти полное отсутствие волн может возникать только перед штормом или еще чем-то похуже. Что это — интуиция или здравый внутренний голос? Окружающее спокойствие продолжало радовать всех нас, но в моей душе, подобно занозе, засело недоброе предчувствие надвигающейся опасности. И в это самое время, анализируя свои ощущения, я вдруг услышала обрывок занятной беседы двух моряков, сворачивающих запасной парус невдалеке от места моей лежки.

— Говорил же я капитану, — брюзгливо ворчал первый мореход — пожилой, с зигзагообразным шрамом через все лицо, — женщины на корабле — к беде!

Его собеседник оказался тем самым белобрысым нахалом, который усиленно претендовал на мое внимание в таверне «Пьяная гидра». Причем претендовал весьма своеобразным способом. К сожалению, с тех пор его манеры ничуть не улучшились.

— Гы-ы-ы, — вульгарно заржал белобрысый. — Может, и к беде, но я бы не отказался попасть в такую рыжую беду!

Я невольно усмехнулась, от чистого сердца желая моряку не подвернуться с подобными идеями под горячую и тяжелую руку влюбленного в меня виконта.

— Да ты что, — перешел меченый на испуганный шепот, — не богохульничай! Ведь она святая! Помнишь, что Ника на острове устроила?

— Может, и святая, — упрямо тряхнул головой мой тайный воздыхатель, — да только мне до этого нет никакого дела. Не думаю, что она чем-то сильно от наших обычных портовых шлюх отличается. Все округлости, что бабе иметь положено, при ней…

— Замолчи! — сердито прервал его пожилой мореход. — Не гневи небеса! И так я нутром чую — что-то нехорошее приближается…

— Неужели ураган? — растерянно ахнул молодой нахал, роняя почти сложенный парус.

— Да нет… — Меченый неопределенно подкрутил усы, опасливо разглядывая безупречно голубое, без единого облачка небо. — Боюсь, оно появится не сверху…

Я насторожилась, ибо слова наблюдательного моряка полностью совпадали с моими подсознательными ощущениями.

Внезапно гулкий удар по корпусу, пришедший откуда-то снизу, из-под воды, покачнул фрегат, чуть не опрокинув его набок. Я случайно переместила глаза влево и увидела огромную тень, промелькнувшую в толще воды за бортом. Это явно было что-то живое, причем обладавшее невероятными, немыслимыми размерами. Я громко вскрикнула.

Новый, еще более сильный удар сотряс корабль. «Черная катрана» опасно накренилась, угрожая завалиться на один бок. Беспомощно хлопали обвисшие паруса, почти касаясь воды. Оторвавшийся линь хлопнул меня по спине и как живой обвился вокруг талии, увлекая вслед за собой за борт. Не успев ничего понять, я почувствовала, что лечу. Перед моим изумленным взором промелькнули испуганные, расширенные глаза капитана ла Файета, бледный Антонио, накрывший собой том священного Писания и защищающий книгу от огромных, перехлестывающих через планшир волн… А в следующий же момент я со всего маху ударилась об обшивку корабля и беспомощно повисла на канате, полуоглушенная и растерянная. Веревка угрожающе скрипела и раскачивалась, обещая вскоре оборваться. Небо стремительно потемнело, а море словно взбесилось. Яростные волны обдавали меня непрерывными потоками соленой, адски ледяной воды. Промокшая до нитки, стучащая зубами от холода, я мучительно пыталась извернуться и ухватиться за скользкий канат, но одеревеневшие пальцы не слушались. Обрушивавшаяся со всех сторон вода совершенно не позволяла сориентироваться в пространстве, разобраться — где верх, а где низ. Меня словно куклу болтало на хлипком тросе. Я щурилась и вздрагивала, когда при каждом очередном движении корабля, то поднимавшегося на новый водный бурун, то проваливавшегося во впадину меж двух волн, меня болезненно ударяло о шершавые корабельные доски.

— Где Ника? Кто видел Рыжую? — долетели да меня далекие взволнованные крики.

Я отвлеклась, фрегат качнуло — и вращательным движением раскручивающейся веревки меня весьма ощутимо приложило лицом о рейки борта. Последовала резкая вспышка боли, а отбитые губы мгновенно распухли. Тонкие струйки теплой крови потекли из рассеченной брови, заливая глаза.

— Алехандро! — изо всех сил закричала я, стараясь перекрыть рокочущий гул свирепствующих волн. — Помоги мне!

— Черт! — Непокрытая голова виконта свесилась за край планшира. — Милая, держись! — Сильные руки ухватились за линь, несколькими короткими рывками втаскивая меня обратно на палубу.

Я свалилась на твердую поверхность, кашляя и отплевываясь. Царапины на лице жгло, как огнем, от разъедающего действия морской соли. Меня били конвульсии от запоздалого шока, да еще и зуб на зуб не попадал от холода. Алехандро обнял меня за ходившие ходуном плечи, согревая горячими поцелуями мои израненные пальцы.

— Ну мы и влипли! — шепнул он.

Я подняла глаза, пытаясь сфокусировать зрение, отвела рукой мокрые пряди волос и потрясенно открыла рот, шокированная представшим передо мной зрелищем — за бортом «Черной катраны» высилась огромная туша гигантского спрута, до половины высунувшегося из воды. Одно толстое, бугристое щупальце непрерывно молотило по палубе так, что от крепких сосновых досок оставались лишь щепки, веером разлетавшиеся во все стороны. Другая же конечность головоногого существа, покрытая круглыми, осклизлыми присосками, по размерам не уступавшими корабельным иллюминаторам, собственнически ухватилась за бизань-мачту, раскачивая мощный фрегат, будто легкую игрушку.

— Что, что это такое? — только и смогла я вымолвить оторопело.

На носу корабля виднелась фигура полуголого Феникса, который сдернул с пулемета промасленную холстину и с воплями: «Атас, братва, Ктулху проснулся!» — всаживал в тушу чудовища длинные очереди смертоносных пуль. Смертоносных для кого угодно, но, к сожалению, отнюдь не для сего кровожадного повелителя глубин. Чудовище, очевидно, обладало столь упругим, напоминающим резину кожным покровом, что пули либо отскакивали от него, либо застревали совсем неглубоко, на манер заноз, не причиняя спруту значительного вреда, а только раздражая и озлобляя.

— Кажется, наш храбрый штурман старается зря! — разочарованно подметил Алехандро, здраво оценивший напрасные усилия Феникса.

Я кивнула:

— Для подобной махины обычные пули страшны не более чем укусы пчел. Неприятны, но не смертельны.

— Что посоветуешь? — Виконт досадливо поморщился, когда одним небрежным движением щупальца Ктулху наконец-то смел за борт изрядно надоевший ему пулемет, едва не зацепив отважного стрелка, успевшего вовремя откатиться в сторону.

— Можно попробовать электромагнитный импульс… — с сомнением пожав плечами, предложила я. — Ружья где-то в трюме…

— А сама?.. — с выжидательным намеком спросил Алехандро.

Я только поежилась:

— Холодина страшная, а я мокрая и промерзла до мозга костей. Боюсь, мне сейчас даже сухую лучину не поджечь…

— Ясно. — Наследник сочувственно погладил меня по бледной щеке. — Значит, идем искать ружья.

— Фен! — дуэтом закричали мы, размахивая руками и стараясь привлечь внимание штурмана, притаившегося за обломками мачты и из своего импровизированного укрытия бессильно поливающего спрута потоками нецензурных фраз.

— Ась? — Феникс высунул голову, начинавшую обрастать жесткими темными волосами, и приставил ладонь к оттопыренному уху. — Говорите громче, ничего же не слышно, пока тут эта пивная закуска бушует.

— Фен! — снова заорали мы. — Перебирайся к нам — посовещаться нужно!

— Ну уж нет, фигушки. — Штурман пытался прикрыться от массы холодной воды, льющейся на палубу с туши спрута. — У вас там слишком сыро!

— Не дури, Фен, — я осуждающе покрутила пальцем у виска, — это всего лишь вода.

— Да уж, да уж, — философски бубнил штурман, тихонько выползая из-за обломка мачты, — не зря я всегда говорю, что в вине — мудрость, в пиве — сила, а в воде — одни микробы. Причем огромные и жутко агрессивные…

— М-да, — одобрительно усмехнулся Алехандро, — оптимизма Феникса ничем не перешибить…

Но в этот самый момент из полуразрушенного люка, ведущего в трюм, шумно вывалились двое матросов, сжимавших в руках огромный гарпун. Бегущий впереди мужик — высокий, бородатый и мускулистый — мощно размахнулся и всадил острое лезвие в мелко подрагивающее брюхо чудовища. Тварь издала странный звук, напоминающий клекот орла. Гарпун неглубоко увяз в мягких тканях твари, а на палубу корабля хлынула струя синей, омерзительно зловонной жидкости.

— Ура! — ликующе закричали моряки.

Бородатый гарпунер горделиво выпятил грудь.

Пользуясь тем, что внимание спрута переключилось на новых врагов, Феникс быстро пересек открытое место и присоединился ко мне и виконту, нашедшим укрытие за рулевой рубкой.

— Одна голова — хорошо, а две — лучше! — приветствовал штурмана Алехандро, крепко пожимая руку друга. — Посоветуй, боец, что дальше делать будем?

— А на кой ляд мне сдалась вторая голова? — иронично осклабился Фен. — Мне и моей хватит — лишь бы ее эта тварь с шеи не оторвала. Плохи наши дела, наследник, ибо рана спрута несерьезная — скорее всего, просто царапина. Сейчас он еще сильнее взбесится и доломает это плавучее корыто! Да не стой ты где попало, дурень, — вдруг закричал он, обращаясь к бородатому, — попадет еще раз…

Но предупреждение Фена не успело достичь ушей неосторожного морехода, самодовольно красующегося в центре палубы. Чудовище обиженно взревело, одной конечностью легко вырвало гарпун из нанесенной им раны, а второй — смахнуло за борт остатки надпалубных построек вместе с моряками. Наша троица едва успела спрыгнуть внутрь трюма, чуть не переломав ноги о фрагменты прежде удобной лестницы.

— Ника! — Алехандро тряс меня за плечо, пытаясь вытащить из-под тела Феникса, с комфортом растянувшегося поверх моей спины. — Ты цела?

— Да цела вроде… — Я болезненно застонала, чувствуя себя так, словно меня пропустили через мясорубку. — Только убери с меня Финика, а то он, кажется, тонну весит.

— Вранье, всего каких-то жалких сто пятьдесят килограмм, — демонстративно обиделся штурман, возясь на мне, как на диване. — И заметь — ни грамма лишнего жира, сплошные мускулы!

— Да какая разница, — беззлобно пнула я друга левой ногой, потому что правая намертво завязла в обломках перил, — все равно ты тяжелый, как слон. Слазь немедленно, у меня сапог застрял…

— Это у тебя ноги кривые, — насмешливо сообщил Фен, — даже падать толком не умеешь.

— Не бывает у девушек кривых ног, — улыбнулся в усы виконт, бережно освобождая меня из западни.

— Ага, зато бывают выгнутые колесом тазобедренные суставы с врожденным вывихом коленных чашечек. — Фен с ворчанием поднялся. — Эй, вы слышите шум? Здесь кто-то уже есть!

Темнота, царившая в трюме, не позволяла разглядеть ничего находившегося дальше собственного носа.

— Прямо хоть глаза выколи! — Штурман торопливо шарил по карманам своих штанов, являвшихся его единственной одеждой. Видимо, разгоряченный тренировкой на рапирах, он неосмотрительно снял рубашку, на момент катастрофы оставшись с обнаженным торсом. — Где-то у меня тут зажигалка завалялась… А, вот, нашел! — и в его ладони тускло засветился крохотный язычок пламени.

Нашим глазам предстала дикая неразбериха, возникшая на месте некогда аккуратно уложенного багажа. Содержимое сундуков и ящиков в беспорядке перемешалось на полу трюма, наполовину исчезнув под слоем мутной воды, по поверхности которой плавал различный мелкий мусор. Над одним из распотрошенных ящиков на коленях стоял Рей, в полутьме на ощупь перебирая что-то среди обломков и хлама.

— Рей! — обрадованно вскрикнул виконт. — Дружище, ты жив!

— А, это вы! — Орденец меланхолично повернул к нам свое исцарапанное лицо. — Тоже поди пришли ружья искать?

— Ага! — немногословно подтвердил Фен. — Ничего лучше не придумали: обычные пули эту тварь не берут!

— Бесполезно! — Орденец поднялся на ноги, раздраженно отбрасывая какой-то ненужный предмет. — Вода заливает трюм, все размокло, поэтому оружие пришло в абсолютную непригодность…

— Ну и чем еще тогда можно попытаться завалить гигантского спрута? — взволнованно поинтересовался Алехандро.

Рей подошел к нам, задумчиво вглядываясь себе под ноги, по самую щиколотку утопающие в воде:

— Нужно скорее выбираться наверх, вода прибывает слишком быстро — кажется, корабль тонет!

— Но там же спрут! — резонно возразила я.

— Большому кораблю — большое кораблекрушение! — опечаленно вздохнул Феникс. — Приплыли, называется, суши весла.

— Рей! — снова позвал друга виконт. — Подумай, возможно, ты знаешь, чем еще можно убить такую огромную тварь?

— А ничем! — Юноша нехорошо усмехнулся. — Это ведь не совсем обычный кракен, а точнее, совсем необычный. Он умен и коварен почти как человек…

— Откуда ты это знаешь? — хором удивились мы.

— Я абсолютно уверен, что он относится к числу тех самых тварей, с которыми мой отец экспериментировал у себя в лаборатории. — Рей подавленно вздохнул, словно усматривая в постигшем нас несчастье и свою долю вины. — Кракен подчиняется специальным импульсам, воздействующим на его мозг, а потому остановить такое создание практически невозможно. А еще некогда я слышал краем уха сплетни о том, что у отца имеется личная подводная лодка, где-то им припрятанная… Скорее всего, Верховный Навигатор преследовал «Черную катрану» все эти дни и натравил на нас кракена!

— Господи! — не на шутку испугалась я. — Неужели это правда?

— Неудивительно и вполне правдоподобно, — серьезно подтвердил Алехандро, — признаюсь, в глубине души я ожидал чего-то подобного после всех тех клонов, увиденных мною в Убежище!

— Каких клонов? — изумленно поднял брови Фен.

— Орден выращивал людей в пробирках! — деловито пояснил Рей.

— Вот ни фига себе! — почесал в затылке штурман, в кои-то веки выглядевший по-настоящему обескураженным. — Это что же получается-то, а? Насколько я знаю из Библии, Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова… Но потом то ли у них ерунда какая-то стряслась, то ли еще что, и рожать детей начали бабы… А Верховный Навигатор решил, значит, вернуться к архаичному способу воспроизводства, что ли?

— Примерно так оно и получилось, — цинично хмыкнул Рей. — И кракенов он попутно модифицировал!

— …! — прочувствованно высказался Феникс.

— Ребята, хватит болтать, смотрите, — я указала вниз, отрывая мальчишек от увлекательной беседы, — вода-то все прибывает!

За истекшие несколько минут вода и правда поднялась значительно, почти достигнув наших колен.

— Чтоб ты сдох, Верховный Навигатор! — в сердцах пожелал виконт и, мгновенно сориентировавшись в ситуации, подхватил меня на руки.

— Отпусти, — возмутилась я, брыкаясь. — Я и сама ходить умею!

— Тихо! — требовательно прикрикнул на меня Рей. — Алехандро прав. Лестница разрушена. Сейчас мы тебя подкинем вверх, к люку, ты вылезешь на палубу и придумаешь, как нас отсюда вытащить!

— Ага, подкинете, чтобы меня там кракен съел! — Что-то меня такая радужная перспектива совсем не радовала.

— А ты уж, будь добра, постарайся, чтобы не съел, — оптимистично посоветовал любимый мужчина. — Ребята, давайте вместе, раз-два-три, бросили…

На счет три я птичкой подлетела в воздух и умудрилась ухватиться за иззубренные фрагменты створок, ранее прикрывавших вход в трюм. Стараясь не обращать внимания на боль от впившихся в ладони деревяшек, я подтянулась и осторожно выглянула наружу… Зрелище раскуроченной палубы удручало. От трех стройных мачт остался всего один последний обломок, да и тот криво надломленный. Паруса исчезли. Все надпалубные постройки словно корова языком слизнула, а кракен продолжал свирепствовать, отдирая от корабля крупные куски обшивки. Красавица «Черная катрана» доживала свои последние мгновения. Я повертела головой по сторонам, пытаясь придумать, как бы вытащить мальчишек, оставшихся в трюме.

— Рыжая, не спи там, поторопись, — донесся до меня требовательный призыв Феникса, — воды уж по пояс! И мы нашли Айма с Рифом!

— Ника! — Из кучи щепок выползла ободранная Эрба. — Я могу чем-то помочь?

— Слава богу, ты жива! — от всего сердца обрадовалась я. — Остальных не видела?

— Ой! — Ламия схватилась за щеки, жалостливо выкатывая глаза. — Капитана съел спрут — откусил ему голову своим огромным клювом, кровь так и хлестала… А Крися с Антонио спрятались вместе со мной! Еще я видела Рифа и Айма, которые юркнули под палубу…

— Ника, — вновь позвал Феникс демонстративно спокойно, — вода поднимается!

— Ой, — я невольно повторила жалобный возглас подруги, — как бы нам их вытащить?

— Сейчас, — Эрба заполошно метнулась к обломку мачты, — я вроде видела здесь канат…

Но я уже и сама заметила изрядный обрывок прочного каната — по-видимому уцелевшую часть каких-то снастей, — крепко привязанный к кованому кольцу у основания крепежа, присоединявшего мачту к палубе. Мы торопливо сбросили один конец веревки в трюм и помогли пятерым мужчинам выкарабкаться наружу. Но не успели мы толком отдышаться, как привлеченный нашим активизировавшимся движением кракен обрадованно замахал щупальцами, пытаясь побыстрее схватить добычу, разбегавшуюся в разные стороны.

— Прыгай! — крикнул Алехандро, подталкивая меня к борту.

— Ты с ума сошел? — строптиво уперлась я. — В воде он нас как мышей переловит!

— А у тебя есть в запасе вариант получше? — Виконт резко дернулся в сторону, чуть не вывихнув из сустава мою руку, но именно благодаря этому маневру мы сумели избежать смертоносного удара толстого щупальца.

— Есть! Помнишь, ты рассказывал, как кричит Эрба?

— Ну? — Алехандро едва успел оттолкнуть меня назад, вновь спасая мою жизнь.

— Надо его отвлечь! — Я запыхалась от бешеной беготни. — Фен, отвлеки ненадолго кракена, у меня возникла идея!

— Хорошо! — Штурман подхватил здоровенный обломок реи и отважно ткнул им сизое щупальце. — А ну, милок, давай я тебе пупок пощекочу!

У нас появилась минутка для размышлений.

— Эрба! — Я оглядывалась, взглядом отыскивая ламию.

Девушка обнаружилась совсем близко. Обеими руками она испуганно обнимала обломок мачты, так сильно вжимаясь в дерево, что казалась приклеенной к нему намертво. Я схватила подругу за когтистую руку:

— Кричи!

— Чего? — Ламия уставилась на меня расширенными от шока зрачками.

— Кричи, черт бы тебя побрал! Да погромче! — потребовала я, подкрепляя приказ ударом каблука, пришедшимся в ступню девушки.

Эрба возмущенно зашипела. В ее глазах начали разгораться опасные огоньки безумия.

— Кричи! — поддержал меня Алехандро, хватая ламию за волосы-вибриссы и безжалостно дергая.

И тут ламия закричала…

Из широко открытого рта Эрбы лились пронзительные звуки, в которые несчастная девушка вложила весь ужас, всю паническую растерянность, овладевшие ее душой. Тонкий, рвущий барабанные перепонки звук заставил нас зажать уши и плашмя броситься на палубу, корчась от невыносимой боли. А Эрба все кричала и кричала, переходя на визг, на едва слышный ультразвук, уже не воспринимаемый слухом, но впивающийся прямо в мозг. Этого кракен не выдержал… Он ответил возмущенным писклявым клекотом, испуганно отдернул щупальца, которыми отбивался от жалящей палки в руках Феникса, и сложился в комок. Я приподняла голову, надеясь, что хоть сейчас жестокая тварь сдастся и отступит. На краткий миг мои глаза встретились с черными зрачками огромного спрута, и в них внезапно яркой вспышкой мелькнуло какое-то важное, осмысленное решение… Мне показалось, что кракен с чьей-то посторонней помощью неожиданно узнал мое лицо! С победным ревом тварь вскинула щупальце, туго обвившееся вокруг моего тела…

— Ника! — Алехандро надрывался так, будто с него живьем сдирали кожу.

Кракен взмахнул мной, будто ребенок, размахивающий долгожданной игрушкой. Я задыхалась, беспощадно сдавленная кольцами его скользкой, холодной плоти и чувствуя, как трещат мои ребра, как сжимаются легкие. А потом тварь шумно обрушилась в воду, унося меня с собой на дно…

Нечто влажное, живое и трепетное мимолетно притронулось к моему лицу… Я испуганно открыла глаза и рывком села… Передо мной расстилался узкий берег, усыпанный обломками разноцветных кораллов, больно впивающихся в ноги и бедра. Над моей головой нависал низкий свод грота, на котором плясали причудливые блики, испускаемые прозрачной водой, окружающей отмель с трех сторон. Подводная пещера! Хотелось бы мне знать: как сюда поступает воздух? Возможно, на дне моря образовалась герметичная полость, а в ней и скапливается кислород. Или здесь имеет место еще какое-нибудь загадочное природное явление, но тем не менее дышится тут хорошо. Сюда бы Айма привести — вот кто у нас является истинным любителем поломать голову над различными загадками. При мысли о друзьях я помрачнела: «Что-то с ними там без меня сталось?»

Я с кряхтеньем поднялась на ноги, растирая затекшие мышцы. Несмотря на дрожь во всем теле, вызванную долгим пребыванием в холодной воде и лежанием на острых кораллах, чувствовала я себя вполне сносно. Вблизи от берега с ворчанием зашевелился мой похититель-кракен, удобно умостившийся в какой-то впадине таким образом, что из воды виднелись лишь его огромные, непроницаемо черные зрачки да торчала немного заостренная яйцеобразная голова.

«Притащил меня в свое логово, — поняла я. — Зачем? Подождет, пока я помру и протухну, — может, он предпочитает мясо с душком?» Я всерьез заинтересовалась мотивами, двигавшими чудовищной тварью. Ногой расчистила небольшую площадку у самой кромки воды, уселась в позе лотоса, закрыла глаза и попыталась погрузиться в сознание гигантского спрута.

Кракен ждал. Ждал возвращения жестокого хозяина, несущего ему боль и унижение. Своего хозяина-человека, которого великий повелитель морских глубин ненавидел всей душой. Кракен исполнил его приказ, многократно усиленный мучительными энергетическими разрядами, беспощадно бьющими по нежным нервным окончаниям в мозгу гиганта. Он принес добычу, желанную для хозяина. Кракен был мудр и очень стар, и ему совсем не нравилось убивать, тем более существ, способных наносить досаждающие, кровоточащие раны. Ему хотелось нырнуть глубоко-глубоко, отыскать косяк серебристой ставриды и в одиночестве насладиться жирной рыбой. Но больше всего кракену хотелось спокойствия и забвения. В душе старика жили ужасные воспоминания о последних предсмертных мгновениях его жен и детей, загубленных жестоким хозяином. И все это делалось ради того, чтобы подчинить своей воле его — Большого Кракена. Старика преследовало видение огненных импульсов, в клочья разрывающих гибкие, грациозные тела его молодых подруг, беззаботно резвящихся в зеленоватой морской воде. Образы гибнущих сыновей и дочерей, посылающих недоуменные призывы о помощи, просьбы, которые Кракен так и не смог исполнить… Кракен давно устал жить — он жаждал лишь смерти, как благого избавления от боли и ужасного многолетнего одиночества…

По моему лицу текли безмолвные слезы сострадания. Мудрый владыка глубин оказался заточен в стальную клетку чужого, не знающего пощады разума. Я мысленно потянулась, ласково, заботливо, почти невесомо прикоснулась к исстрадавшемуся, воспаленному мозгу гиганта и начала напевать тихую колыбельную песню:

Я пела кракену о свободе, о душах его любимых — вечно живых, навсегда поселившихся в сердце гиганта. Я потихоньку вытягивала из его мозга и рвала нити управляющих импульсов, связывающих спрута со злобной волей Верховного Навигатора. Я забирала себе страшную, нечеловеческую, невыносимую боль, терзавшую измученного повелителя. Я обещала, что подарю ему новую дружбу — светлую и бескорыстную, полную восхищения и уважения. И вот наконец, дернувшись, лопнула последняя ниточка страдания — ушла, сменившись тихими, печальными воспоминаниями. Кракен стал свободен…