Богами не рождаются Устименко Татьяна
Я тщательно запомнила расположение нужных камней и, примерившись, прыгнула на первую ступеньку. Камень подо мной остался непоколебим. Так, изгибаясь, покачиваясь и подскакивая, будто горная лань, я прошла двенадцать камней. И едвая успела попасть на последнюю ступень Тропы испытаний, как с легким гулом из болотной жижи поднялся прочный мост, обеспечивший остальным безопасный проход через вонючую бездну. Друзья боязливо промаршировали до противоположного края болота, даже не замочив ног.
Я сверилась с картой, уже не предвещавшей каких-то новых испытаний. На пластинке оставалось всего три непройденных знака — полукруглая арка, а над ней — чуть выпуклый шар, перечеркнутый овалом. Я не сомневалась — это были Небесные врата!
Последняя ночь в пути. Утром мы увидим таинственное святилище. Браслеты на моих руках излучали приятное тепло, когда мы опять расселись вокруг костра. Стараясь ничем не выдать охватившего меня волнения, я исподтишка рассматривала лица друзей, с которыми мне вскоре предстояло расстаться. Пока я даже и не предполагала, как и когда это случится. Но я знала определенно — это произойдет скоро и непременно. Жаль… Мой рассеянный взор задержался на лице удивительного мужчины, дарованного мне этим погибающим миром, прекрасного суровой, воистину царственной красотой. Безумно жаль… А ведь именно с ним я хотела бы прожить всю оставшуюся жизнь, познать плотскую любовь, иметь от него детей. Я пришла к выводу: желание родить ребенка от какого-то конкретного мужчины всегда можно считать высшим комплиментом его физическим и духовным качествам, его личностным достоинствам. За недолгое время нашего знакомства я хорошо изучила моего храброго виконта, научилась уважать его проницательный ум и прощать ему маленькие слабости, присущие любому порядочному человеку, не умеющему равнодушно наблюдать за страданиями других людей. А еще — я намного крепче сдружилась с безалаберным Фениксом и моей милой, простодушной Кристиной, встретилась с преданным Рифордом де Монро, привязалась к забавному Антонио, вновь обрела Рея и немного разочаровалась в Айме. Господи, как много они мне дали! Жаль покидать их всех… Но, к сожалению, ранее неведомое чувство прозорливости подсказывало: судьба не отступится без искупительной жертвы — не пропустит нас всех, если не заполучит одну, самую настырную и назойливую. Меня! Да будет так! Однако я еще поборюсь за себя… Хотя по большому счету чего стоит моя жизнь по сравнению с будущим всего человечества? Да практически ничего!
Внезапно я ощутила на себе чей-то пристальный взгляд и, спешно отведя упавшие на лицо волосы, встретилась с задумчивыми глазами Верховного Навигатора, светившимися сожалением и раскаянием. Я ободряюще улыбнулась, искренне радуясь ответной улыбке, чуть тронувшей его обожженные губы. И тогда наши слившиеся в понимании и дружелюбии взоры за один краткий миг неожиданно поведали друг другу намного больше, чем сказали бы сотни доверительных слов. Он сожалел о том плохом, что уже сотворил, и скорбел о том хорошем, что мог бы еще сделать, но не совершил во благо людей. Чаша его злодеяний оказалась слишком велика, но тем не менее он все-таки спас Рея и подарил бессмертие Алехандро. Зло его души в итоге трансформировалось, породив добро… А вот представится ли ему подходящий случай искупить все свои прочие грехи? Этого я не ведала.
— Спой нам новую песню, — стеснительно попросил Навигатор. — Песню о себе и обо всех нас!
Я решила не спрашивать, откуда ему стало известно о моем увлечении стихами. Я почти поняла, кем ранее являлся этот загадочный, роковой для всех нас человек. Но я не захотела вызывать его на откровенность. Я просто запела:
- Кто есть мы в бушующем мире?
- Привыкшие день ото дня
- Не то чтоб считаться с другими,—
- Отсчитывать мир от себя.
- Себе говорим — мы при деле!
- Не видя, как, сгинуть спеша,
- Душа содрогается в теле,
- Как падает с телом душа.
- Душа содрогнется напрасно
- Средь нервов натянутых струн
- И вспомнит: а было прекрасно,
- И Битлз пел «Роки Ракун»…
- Все было не так, а иначе…
- А ныне, как будто у скал,
- Душа моя бродит и плачет
- Средь холода мертвых зеркал.
- И в зеркале этом кривятся
- Так сильно, что граней не счесть,
- Все те, кого люди боятся:
- Стыд, Совесть, Бесчестье и Честь.
- А где-то, свернувшись комочком,
- Все вены изрезавши в кровь,
- Взгляд вперив недвижимо в точку,
- Ждет смерти бедняжка Любовь.
- Прорваться сквозь вязкую пленку,
- Но верю с упорством ребенка —
- Сейчас я за раму схвачусь…
- Ломая стекло и сознанье,
- Шагну за запретный чертог —
- И рухнет мое мирозданье…
- И мир снова будет у ног…
- Нагая, с зачатками чувства,
- Борюсь я ни с кем и ни с чем —
- За жизнь, за любовь, за искусство…
- Но Эхо шепнет мне: «Зачем?»
- Зачем воевать с каждым бесом?
- Себя не беречь, не щадить,
- Послать бы все принципы лесом…
- И просто — пытаться прожить.
- И видеть, как с каждым мгновеньем
- В душе тихо рушится сталь,
- Из сердца уходят сомненья,
- Как глаз моих меркнет хрусталь.
- Лишь ждать, что настанет то время,—
- Смогу в зазеркалье признать:
- — Смирилась. Приму свое бремя.
- Жить — трудно. Легко — выживать…
- Душа обрастет гадкой тиной,
- И я еще тысячу дней,
- Ужившись с тоской и рутиной,
- Страдать буду в мире теней…
- Но вмиг озверев от сознанья,
- Что стать бы могла я такой,
- Ударю в стекло мирозданья
- В кулак твердо сжатой рукой…
И после моей песни уже ни единого слова не прозвучало более в тишине нашей последней ночи. Слова оказались не нужны, а меня переполняли благодарность и гордость за моральную твердость моих друзей, давшуюся им всем ой как нелегко. Мы просто сидели тесным кружком возле костра и передавали друг другу фляжку Айма, наполненную коньяком тысячелетней выдержки. От меня к Алехандро, от виконта к Фениксу, от штурмана к Крисе, далее к Антонио, Рею, Айму, Рифорду и бывшему Верховному Навигатору. А от него — опять ко мне. И этот минуту назад изобретенный нами ритуал выглядел чертовски символично!
«Наша тайная вечеря», — мысленно усмехнулась я столь крамольному, но явно напрашивающемуся сравнению. Догадывались ли мои друзья о том, что этой ночи предназначено стать для нас последней? И судьбоносной — для меня? Наверное, догадывались, но никто из них не произнес ни слова.
И за это я тоже была им благодарна…
Вскоре мои друзья тихонько улеглись на разостланные одеяла и погрузились в глубокий сон без сновидений, измученные мыслями о грядущих сюрпризах близящегося дня. Бодрствовала лишь я, да еще — Навигатор, загадочно поблескивающий глазами из-за окутывающих его лицо бинтов. Пару раз мы безмолвно переглянулись, взаимно угадав безрадостные мысли друг друга. Мы ждали рассвета…
Продолжившаяся за мостом тропа оборвалась неожиданно… Пробудившись утром, мы обнаружили: нас окружила густая пелена тумана, белого как молоко, мертвенного и непроницаемого. За этим по-настоящему кладбищенским покровом расстояние до гор показалось мне обманчиво далеким. Поэтому когда мы, бодрой рысцой трусившие вдоль едва заметной дорожки, неожиданно уперлись в высокую базальтовую стену, на лицах всех отразилось сильнейшее недоумение, смешанное с паническим ужасом. Тропа закончилась ничем — ну или практически ничем, а именно: тщательно очищенной и выровненной площадкой, посыпанной мелким речным песком, сразу за которой начиналась обширная горная гряда. Туман конденсировался в холодные капли влаги, медленно оседавшие на единственный заслуживающий внимания предмет, находившийся точно в центре площадки, коим являлась ровно обтесанная и отшлифованная гранитная глыба в форме пятиугольника. Я подошла и рукавом куртки стерла налет влажной плесени, покрывавший лицевую сторону плиты…
«Захария» — коротко значилось на памятнике. И более — ничего. Ни тебе дат рождения и смерти, ни хвалебной эпитафии. Скромненько и со вкусом, как любит говорить Айм.
— Душно! — пожаловался сам аналитик, утирая вспотевший лоб. — В тутошних местах вообще не разбери что с климатом творится! Вроде Урал, а мороз сменился почти субтропической жарой. К чему бы это?
Рей категорично шмякнул свой рюкзак на песок, а сам уселся сверху, по-турецки скрестив ноги:
— Кирдык климату наступает, если выражаться в стиле нашего уважаемого друга Феникса. Чувствуете, как парит прямо из земли? — Он приблизил раскрытую ладонь к трещине в песчаном грунте, из которой вырывались белесые облачка горячего пара. — Как бы здесь вскоре гейзер не забил или еще чего похлеще не образовалось. Подозреваю, процесс разлития токсичного топлива в земной коре подходит к финальной фазе. Судя по жаре, можно уверенно говорить о подземном возгорании, что, скорее всего, приведет к мощному взрыву и расколу материков.
Пока орденец увлеченно рассуждал подобным апокалиптическим образом, я оперативно провела пару экспресс-тестов с помощью своего портативного анализатора и в целом согласилась с выводами Рея. Надвигающуюся гибель Земли следовало принять как неизбежный и грядущий независимо от наших желаний факт. У нас оставалось в лучшем случае дней тридцать, чтобы успеть отыскать транспортный корабль «Ковчег» и погрузить на него всех, кого мы сможем собрать: людей, не совсем людей, роботов, образцы флоры и фауны. Верховный Навигатор через мое плечо скосился на дисплей анализатора и выразительно прищелкнул языком.
— Перемудрил Захария, — с упреком просипел он сквозь бинты. — Не понимаю, чего он хотел добиться своими завуалированными пророчествами? Где же теперь искать эти злополучные Врата?
Я почесала в затылке:
«И правда — где?»
Всем казалось, что мы попали в безвыходную ситуацию. Священное Писание больше не предлагало никаких подсказок, путь к Вратам закончился глухим тупиком, а местоположение «Ковчега» до сих пор оставалось загадкой. Наверное, хитроумный директор немало похихикал в раю или аду (уж кто знает, куда его определили после смерти), злорадно наблюдая за нашими растерянными лицами и картиной бестолкового блуждания вокруг его скромного надгробия, больше смахивающего на спровоцированные мухоморовой настойкой шаманские пляски.
— Чтоб тебя за ногу! — мрачно пожелал Феникс, небрежно плюхаясь на одеяло прямо перед каменной плитой с именем директора и обращаясь явно к нему же. — Хорошая каменюка, тяжелая. Так и хочется добавить ниже еще одну строчку: «Теперь уже точно — не встанет». Но лучше бы встал! А иначе кто же еще, кроме него самого, способен подсказать, что нам нужно делать дальше?
«Кто, кроме самого усопшего?» — Бредовая на первый взгляд мысль показалась мне здравой согласно потаенному, глубоко спрятанному в ней смыслу. Упрятанному надежно, как… как в могилу!
— Фен, сворачивай надгробие и разрывай могилу! — взволнованно приказала я.
— Чего? — оторопел штурман. — Рыж, ты, случаем, с ума не сошла? Еще только осквернением погостов мы не занимались!
— Кощунство! — испуганно пискнул не в меру набожный Антонио. — Или смертный, э-э-э — бессмертный грех! — видимо, он никак не мог решить, разрешено ли святым нарушать покой давно усопших составителей местных религиозных бестселлеров.
Я возмущенно скрипнула зубами:
— Директор унес тайну Врат с собой в могилу, но я намерена докопаться до нее любым способом! Пускай даже через эксгумацию его трупа!
— Думаешь, разгадка кроется там? — Алехандро вежливо указал пальцем вниз, намекая на скрытую под землей могилу.
— У кого-то имеется теория получше? — Я обвела пронзительным взглядом шокированно притихших друзей.
Народ подавленно молчал.
Отчаявшись получить хоть какую-нибудь помощь от присутствующих, я разгневанно, со всей дури, долбанула энергетическим импульсом прямо в захоронение директора… В воздух взлетело каменное крошево и клубы песка. Аккуратная надгробная плита тяжело рухнула набок. На мгновение все заволокли поднявшиеся тучи пыли. Алехандро только головой укоризненно покачал, наблюдая за выплеском моей необузданной энергии, зато мне сразу же полегчало, и я успокоилась.
Пыль осела…
Нашим потрясенным взорам предстало мрачное сооружение прямоугольной формы, глухо закрытое черным мрамором и ранее помещенное под землей. То оказался сам гроб, надежно упрятанный в монолитную мраморную глыбу. Высеченное на камне саркофага лицо являлось точной посмертной маской самого Захарии Финдла. Я узнала его сразу, несмотря на некоторые странные изменения, постигшие грубоватые, некогда довольно заурядные черты директора. Его губы истончились и стали напоминать клюв, надбровные дуги выступали четче, а размер невероятно разросшегося черепа внушал уважение, переходящее в благоговение. Это, безусловно, было лицо гения, но гения недоброго и сумасбродного. На губах покойного запечатлелась ехидная, какая-то демоническая усмешка. По обе стороны от маски проступали симметричные полукруглые углубления.
Затаив дыхание, я опустилась на колени перед разверстой могилой недоброго бога этого погибающего мира. Словно молясь, склонилась к мраморному лику Захарии Финдла и благодарно, будто испрашивая благословения, прикоснулась губами к его выпуклому каменному челу. А потом приложила свои энергетические браслеты, недаром названные ключом от Небесных врат, к полукруглым контактам в изголовье могилы. С глухим лязгом выпуклые края браслетов совместились с контурами предназначенных для них углублений…
Земля под нашими ногами качнулась, надсадно взвыли потайные двигатели — и передняя часть каменной плиты, до этого служившая поверхностью возвышающейся перед нами скалы, прорезалась горизонтальной чертой. Трещина медленно расширялась. Верх каменной пластины сдвигался, нехотя и натужно, открывая огромный, зиявший темнотой шлюз, уводивший в толщу горы. Я продолжала стоять на коленях и, будучи не в силах подняться, завороженно наблюдала за разворачивающейся передо мной величественной картиной.
— Ура! — громко кричали друзья, радостно прыгая по песчаной площадке. — Небесные врата открылись!
Итак, ключ от Небесных врат успешно выполнил возложенную на него функцию. Мы нерешительно столпились у края шлюза, робко заглядывая внутрь, потому что скудный дневной свет освещал лишь малый участок стены, обшитой каким-то металлопластиком, с толстым жгутом проложенных вдоль нее силовых кабелей… Я первой подняла ногу и перешагнула через порог. Немедленно сработали скрытые в полу датчики движения, а под потолком коридора загорелись светильники, автоматически включаясь и выключаясь по мере того, как мы продвигались в недра управляющего комплекса.
— Вот это да, — восхищенно вертел головой Феникс, — типа и не улетали мы никуда, типа мгновенно перенеслись в довоенное время! Наша техника! И пыли тут, как ни странно, почти нет… — провел он пальцем по оплетке кабеля.
Верховный Навигатор усмехнулся:
— Все герметично, система кондиционирования включилась после подъема шлюза, а до этого момента объект оставался законсервированным на практически стерильном уровне. Скорее всего, оборудование тоже должно находиться в режиме безотказного функционирования…
Я улыбнулась. Навигатор прекрасно разбирался в наших довоенных секретных военных технологиях так, словно сам принимал непосредственное участие в их разработке. Впрочем, это меня не удивило.
Коридор закончился серебристыми дверями с многозначительной надписью: «Командный центр». На стене тускло мерцал крохотный монитор индивидуального допуска. Навигатор комично пожал плечами, подмигнул и приложил подушечку большого пальца своей правой руки к дисплею идентификации. Прибор ожил. Зеленая светящаяся линия пробежала по экрану, считывая и анализируя данные.
— Личный код ноль-один, в допуске отказано, — известил нас холодный механический голос.
— Попробуй ты, — предложил мне Навигатор.
Я повторила процедуру опознания.
— Личный код ноль-ноль, приветствую вас, капитан Ника. — В интонациях робота-диспетчера прорезалась нотка обезличенной любезности. — Добро пожаловать в управляющий комплекс «Небесные врата». Вас ждет центральный компьютер и программа запуска проекта «Ковчег».
— «Ковчег»? — удивилась я. — Так он находится здесь?
— Не совсем, — спокойно констатировал голос. — Сначала вам необходимо провести процедуру активации телепорта «Врата».
— Телепорт? — нахмурился Фен. — А вот о таком опасном фокусе мы и подавно не договаривались. Помнится, на момент нашего отлета подобные устройства находились в процессе разработки, и не думаю, что после отбытия «Ники» у персонала исследовательского центра имелась возможность детально протестировать экспериментальный экземпляр…
Айм вытаращенными от недоверия глазами смотрел на штурмана, рассуждавшего необычайно серьезно. Но сейчас Феникс напрочь отбросил свою привычную показную дурашливость:
— Телепорт не прошел испытания, не так ли?
— Не прошел, — согласился робот-диспетчер. — Началась война, мы не успели этого сделать, поэтому в систему «Врата» пришлось вмонтировать опытный образец, не подвергавшийся даже первичной апробации.
— …! — мило высказался Фен.
И я была с ним полностью согласна. Ни разу не проверенный телепорт, прибор, встречавшийся нам только на страницах фантастических романов, — это здорово выходило за рамки обоснованного риска.
— Пойдем посмотрим? — Фен нерешительно указал в сторону раскрытых дверей.
— А разве у нас есть другой путь? — ответила я.
Все получилось очень — нет, даже слишком — просто, а я никогда не верила в подобные халявные подарки судьбы.
Теперь мне следовало ждать какого-то подлого подвоха, заготовленного моей вечной противницей — Смертью…
Итак, мы торжественно вступили в командный центр. Я, по издавна узаконенной капитанской привычке, — только с правой ноги, Фен — немного развязно, с «полпинка», Рифорд — с любопытством таращась на неведомые штуки, но краем глаза продолжая следить за вверенным его надзору Верховным Навигатором. Цепочку экскурсантов замыкал Алехандро, заметно побледневший и нервничающий.
«Неужели его тоже гнетет недоброе предчувствие?» — немного отстраненно подумала я, полностью захваченная тем, чему предстояло свершиться в самом ближайшем времени.
Оборудование отсека отвечало самым строгим требованиям астронавтики. Оно состояло из десятка мощнейших компьютеров, источников питания, управляющей консоли с удобными креслами для операторов и еще из много чего. Здесь нашлась даже никелированная кофеварка и пакет с кофейными зернами, к огромной радости Криси.
Фен уверенно направился к центральному блоку, тут же развив бурную деятельность и громко командуя на ходу:
— Рей, надень наушники и сядь вон в то кресло — будешь ассистировать. Айм, за тобой проверка питания. Мне не мешать — я сам разберусь с программой запуска «Врат»…
А я не думала вмешиваться. Мое внимание сразу привлек весьма необычный сервер, дополнявший ряд компьютеров. Ничего подобного я ранее не видела. Я безмолвно указала на него глазами, дернув за рукав Навигатора, но тот лишь недоуменно развел руки, удивленный не меньше меня. Придется разбираться самой.
Пальцы Фена с энтузиазмом летали над клавиатурой, а над залом поплыл ароматный запах свежесваренного кофе. Я умилилась: совсем как в старые, добрые школьные времена. Компьютеры ожили, по их экранам побежали длинные колонки цифр. Не отрывая взгляда от консоли управления, Фен поднял растопыренную ладонь и начал загибать пальцы, ведя обратный отсчет: пять, четыре, три, два, один, ноль…
— Вы вошли в программу запуска главного терминала управления телепортом «Врата». Проверьте питание сервера-накопителя…
— А что с ним не так? — Брови штурмана недоуменно поползли вверх. Он ввел запрос.
— Отсутствует кристалл-накопитель, — равнодушно изрек компьютер. — Вставьте его в соответствующий отсек.
Изрыгая проклятия, Фен вскочил с кресла и наклонился к тому самому прибору, который я так и не смогла опознать. Внешний вид штурмана красноречиво говорил о полнейшей растерянности.
— Сбой всей системы, нарушение питания накопителя! — надрывался механический голос. Все мониторы угрожающе мигали аварийным красным светом.
— Ничего не понимаю! — угрюмо признался Фен. — На такой аппаратуре мне еще не приходилось работать!
— И никому не приходилось, — печально подсказал Верховный Навигатор. — Я тут пораскинул мозгами и почти уверен, что в ячейке сервера некогда находился особый кристалл — специально выращенный в лаборатории и служивший конденсатором для энергии, необходимой при активации «Врат»… Ходили когда-то по Школе смутные слухи о подобном проекте…
— Но сейчас ячейка пуста! — не дослушав его объяснения, отчаянно выкрикнул Фен.
Я облизнула указательный палец и осторожно провела им по дну ячейки.
— Видишь, — я показала Фениксу мельчайшую серебристую пыль, прилипшую к моей влажной коже, — кристалл состарился и рассыпался в прах.
— Катастрофа! — Вцепившийся в свои отросшие волосы штурман походил на буйнопомешанного. — Это ужасно! Существовал ли запасной кристалл?
Верховный Навигатор виновато склонил голову:
— Нет, его просто не успели вырастить…
Последовала немая сцена всеобщего отчаяния.
— Но, — после некоторого раздумья добавил бывший глава Ордена, — я вроде бы слышал, что его можно попытаться заменить любым непрозрачным органическим минералом.
— Час от часу не легче! — саркастично рассмеялся штурман. — Никто, случаем, не знает, нет ли поблизости хоть одной, самой захудалой ювелирной лавочки?
— А это не подойдет? — Я состроила невинную рожицу и вытащила из кармана прекрасную продолговатую жемчужину по имени Звезда морей, когда-то подаренную мне великим кракеном.
— О! — восхищенно выдохнул Навигатор, трепетно вынимая из моих пальцев огромную драгоценность. — Девочка моя, где ты сумела раздобыть такую прелесть?
Услышав его слова, я содрогнулась до глубины души. «Девочка моя» — так меня называл лишь один человек, занимавший слишком много места в моей прошлой жизни…
— Подойдет? — волновался Фен.
Навигатор сначала примерился, а потом уверенно вставил жемчужину в пустую ячейку сервера. Звезда морей поместилась в ней идеально.
— Замечательно! — обрадованно потер руки штурман.
«Спасибо тебе, великий кракен!» — мысленно поблагодарила я и где-то, на самом краю подсознания, отчетливо услышала победную песнь благородного спрута, воссоединившегося с погибшими женами и детьми в ином, светлом, недоступном для нас мире.
— Программа запуска «Врат» восстановлена, — вежливо уведомил нас компьютер. — Приготовьтесь к переходу!
Глава 5
Войдя в центр управления, мы не сразу обратили внимание на арку из темного металла, скромно притаившуюся в густой тени за столами с компьютерами и прочим оборудованием. Но сейчас, после запуска программы, арка перешла в активную фазу функционирования. Включилась подсветка, и металл засиял неземным голубоватым светом.
— Небесные врата! — громко восхитилась Крися, указывая пальчиком.
Фен метнулся к консоли, над которой располагалась ячейка с моей жемчужиной, и быстро забарабанил по клавишам, набирая короткую директиву. Звезда морей засветилась, испуская тонкий лучик, похожий на лазер, плавно перебегающий по участкам схематичного контура Врат, воспроизводимых монитором. Железные сегменты арки пришли в движение, вращаясь в какой-то сложной последовательности и составляя узор-схему.
— Пространственный туннель установлен! — бодро отрапортовал механический голос.
Внутри металлического каркаса Врат появилась слабо колышущаяся и фосфоресцирующая пленка незнакомой нам субстанции. Поверхность пленки волновалась, как беспокойная морская вода, выстреливая жгучими уколами энергетических разрядов. Я трепетно провела ладонью вдоль арки этого неведомого чуда, не осмеливаясь к ней притронуться. Я ощутила — сразу за тонкой нематериальной завесой простирался бездонный колодец, состоящий из хаоса и космической пустоты, способный как убить, так и подарить вечную жизнь.
Феникс уважительно присвистнул:
— Колоссально! И как работает эта штуковина?
— Испытуемый объект, вступивший в телепорт, подвергается деструктуризации на атомном уровне, мгновенно переносится в пункт назначения и восстанавливается там полностью, с сохранением и возобновлением всех физических, духовных и ментальных функций своего организма, — прошелестели динамики.
— Колоссально! — окончательно впечатлился штурман. — А где расположен пункт назначения?
— В главной галерее транспортного корабля «Ковчег», находящегося на орбите планеты Сатурн.
«Вот и реализовались последние знаки на карте, — грустно подумала я. — Символ арки, а над ним — круг, перечеркнутый овалом: Сатурн с его кольцами».
— Можно начинать сеанс телепортации? — Пальцы Фена вновь пробежались по клавиатуре.
Но компьютер неожиданно замолчал.
— Поломка? — нахмурился Айм.
— Скорее, техническая сложность, — отозвалась машина. — «Врата» настроены на личный код капитана Ники, и первой процедуру телепортации может пройти только она…
— Так в чем проблема? — недогадливо удивился аналитик. — Вполне стандартный подход к решению любой задачи. Мы уже вполне привыкли к тому, что капитан у нас всегда впереди Вселенной всей! Прошу, леди! — Он галантно взмахнул рукой, предлагая мне вступить в зону действия устройства.
Я иронично усмехнулась — они еще ничего не поняли, не почувствовали… Невероятно, как буднично, незримо и небрежно Смерть наконец-то вплотную подкралась к своей долгожданной жертве и по-хозяйски уверенно встала за моим правым плечом. Меня уже обжигало ее ледяное дыхание…
— Телепорт не прошел «обкатки»… — равнодушным тоном предупредил компьютер.
— Странный термин! — прерывающимся от недобрых предчувствий голосом сказал Верховный Навигатор. — Как его следует понимать?
Интересно, умеют ли машины сопереживать подобно нам — людям? Помнится, когда-то я сильно растерялась, обнаружив у «Ники» наличие юмора, обычно совсем не присущего кибернетическим существам. Юмор, подобно всем прочим человеческим эмоциям, не заложен в характеристики искусственного интеллекта. Но клянусь, сейчас в голосе компьютера прозвучало неприкрытое злорадство:
— Опытный образец, переместившийся через телепорт, послужит средством его отладки и не сможет восстановиться на приемном конце. Он умрет!
В наступившей тишине раздался резкий звук, похожий на пистолетный выстрел. Это сломалась ножка кресла, не выдержав богатырского веса нашего штурмана. И сразу же все отмерли, забегали, заохали, заговорили, намеренно стараясь перекричать друг друга так ненатурально, словно проводили некий отвлекающий маневр. А я неподвижно стояла в центре растревоженного человеческого муравейника, улыбаясь спокойно и чуть отстраненно. Час моего главного испытания пробил…
— Нет! — протестующе выкрикнул Алехандро, хватая меня за руку. — Только не ты, любимая!
— А кто тогда? — Я задумчиво склонила голову набок. Мои глаза смеялись.
Ответа не последовало.
— Это чудовищно неправильно! — сдавленно пискнула Кристина, заливаясь слезами. — Это какая-то глупая ошибка!
Я подмигнула Антонио, и юноша, повинуясь вполне понятному приказу, крепко обнял девушку, увлекая в сторону.
— Девочка моя! Я… — хрипло начал Навигатор, но я решительно оборвала его некстати намечавшуюся исповедь, беззвучно пошевелив губами: «Не время».
Фен смотрел на меня с каким-то новым, хищным прищуром.
— Нет! — вдруг по-звериному взвыл Айм. — Это же форменное убийство нашего капитана, я отказываюсь в нем участвовать! — Он сполз с кресла оператора и забился в угол комнаты, свернувшись в позе эмбриона и жалобно всхлипывая.
— Все, «финита ля комедия», сдулся наш циник! — печально констатировал Фен. — Крись, вколи ты ему что-нибудь успокаивающее.
Биологиня поспешно забрякала шприцами, абстрагируясь от собственных переживаний.
Рей и Риф с двух сторон крепко держали виконта, тело которого сотрясала крупная дрожь. Я отвернулась, избегая умоляющего взгляда дико вытаращенных глаз любимого мужчины. Со временем он поймет, что я предпочла умереть ради него, ради будущего всех людей…
— Ты обещал мне помочь, — напомнила я Фениксу.
Друг клацнул зубами и прикусил нервно подергивающуюся нижнюю губу. На его подбородок стекло несколько капель крови.
— Ты обещал, вспомни! — усилила я нажим.
Штурман медленно кивнул.
— Нажмешь пуск, когда я прикажу, — не оборачиваясь, велела я, вступая на пандус, ведущий к Вратам.
Три ступеньки пологого пандуса, всего-то три ступеньки… Такие короткие и одновременно такие длинные… отделяющие бытие от небытия. Перед моим лицом заплескалась тонкая пленка энергетического поля. Смерть пощекотала мой затылок своим зловонным дыханием и требовательно подтолкнула в спину. Я взмахнула рукой, подавая знак Фениксу, зажмурилась и шагнула в арку Врат…
Я отчетливо помню, как еще на первом курсе Школы мы усиленно пытались понять — что же представляет собой смерть? Особое состояние тела или души? Конец всему или, наоборот, начало чего-то нового? Но теперь я не гадала — я просто сделала свой выбор, и мое решение умереть являлось абсолютно добровольным и непринудительным. Таким же, каким стал выбор Захарии и Порфирия, каким являлся выбор великого кракена, старого Хизли и крылатых рыцарей Имлира. Смерть одного — во имя спасения многих. Решение, достойное не бога, но — человека. Выбор своей судьбы, ибо в то краткое мгновение я наконец-то четко осознала, что же это все-таки значит на самом деле — быть человеком!
Я стала светом…
Светом, пронизывающим каждую частичку моего хрупкого тела, разложившим меня на атомы, превратившим меня в мельчайшую звездную пыль: невесомую, летучую, холодную и неживую. Оказалось, что это совсем не больно — всего лишь одно мимолетное дуновение испепеляющего солнечного ветра — и вот твоей физической оболочки уже нет. От меня остался только крохотный сгусток незримой материи, называемой бессмертной душой. Те пресловутые четыре грамма, на которые каждое мертвое тело всегда легче своего живого аналога. Я свободно парила в эфире… Я видела своих безутешных друзей, столпившихся вокруг Врат и взирающих на них в немом отчаянии. Нашла звездолет «Ника», обрабатывающий запутанную информацию сугубо медицинского характера, и Дину с Неей, нещадно эксплуатирующих кибернетический разум корабля. Я мысленно наблюдала за Змеем и Драконом, добросовестно муштрующими целый полк мускулистых монахов, и даже за самим Кардиналом, благосклонно взирающим на тренировку с высоты мраморного монастырского балкона. Обнаружила гигантский транспорт «Ковчег», прикрытый силовыми щитами, зеркальная поверхность которых отражала сияние космических светил, создавая эффект защитной невидимости…
Но все эти действия давались мне с огромным трудом, потому что звезды притягивали и манили меня к себе. Теперь я точно знала, что где-то там, дальше — вне привычного для нас измерения — находится та светлая обитель, куда устремляются все отлетевшие души. Именно там они обретают настоящую, долгожданную свободу. В том мире не существует богов — одна лишь энергия разума в своей самой совершенной и чистой форме…
— Иди к нам, Ника! — мелодично напевали голоса многочисленных звезд, звеневшие хрустальными колокольчиками. — Мы ждем тебя, наша крылатая сестра!
И я, не раздумывая более ни минуты, воодушевленно полетела на их зов…
Тело скрутила невыносимая боль…
«Тело? — изумилась я. — Какое тело? У меня уже нет тела!»
Но самовнушение не сработало, а непереносимые ощущения все нарастали. Я уподобилась куску податливой глины, положенному на вращающийся гончарный круг бытия. Кто-то незримый и всесильный прикоснулся ко мне своими узловатыми, натруженными пальцами и начал мучительный процесс воссоздания моей разрушенной плоти.
— Ты совершенно позабыла обо мне, милочка, — упрекнул ехидный голосок с запоминающимся техасским акцентом. — А ведь я совсем не зря подарил тебе последнюю искорку своей жизненной силы. Искорку, несущую способность видоизменяться, мимикрировать в окружающем пространстве, восстанавливать поврежденные органы. Живи же, милочка!
— Не знаю, стоит ли благодарить тебя за подобные пытки! — мученически выла я, плавящаяся, будто кусок свежего воска. — Сомнительная услуга от старого пройдохи!
Хизли проказливо хихикнул, как частенько любил проделывать это при жизни:
— Умирать — легко! Выжить — намного труднее…
Звезды отдалялись. Я страдальчески вытянула руку, не желая отказываться от их красоты, отрываться от сего небесного хоровода, но водоворот телесного существования беспощадно вырвал меня из мира духов, закружил и швырнул обратно.
В мир живых…
Я ругалась. Витиевато и грязно, стараясь поточнее вспомнить цветистые уроки прирожденного мастера скабрезностей — Рифорда де Монро, но тем не менее сквернословила и с одновременным радостным облегчением. Я лежала на шикарном ковре, в центре лужицы из прозрачной околоплодной жидкости, и ругалась на чем свет стоит. Недобрым словом помянула выдумщика Захарию, хитреца Хизли, доброхота Порфирия и попыталась встать на ноги. Колени заметно подкашивались, но я оперлась на какую-то античную колонну и, непристойно выставляя голые ягодицы, кое-как перевела себя в позу «поиска тапочек под диваном». А затем поднатужилась еще и выпрямилась в полный рост.
Окружающий интерьер поражал расточительной роскошью. Персидский ковер, напрочь мной испорченный, беломраморная беседка в греческом стиле, с колоннадами и фонтаном, огромный плазменный телевизор и потухшая арка Врат. В общем, сценка из разряда: «Поздравляю, капитан Ника, ваша безумная авантюра удалась! Позвольте представить вам конечный пункт прибытия — Главную галерею транспорта «Ковчег». И среди всего этого вызывающе-вульгарного великолепия находится главный элемент — я, мокрая, замерзшая, с неизменными энергетическими браслетами на запястьях. Нагая, жалкая и слабая, каковой и положено быть любому человеку в момент своего рождения.
— А младенцам разрешается выпить что-нибудь покрепче молока? — нахально спросила я у тишины, в случае отказа уже почти решившись утолить жажду некипяченой водой из фонтана.
— Виски, джин, абсент? Чего прикажете подать, капитан Ника? — Из люка в стене выехал ушлый робот-официант, облаченный в безупречно отглаженный смокинг с накрахмаленной белой манишкой. Я стыдливо прикрылась руками.
— Содовой со льдом и новую одежду! — Я сдернула полотенце с манипулятора робота и устроила из него импровизированное сари.
Все из того же люка немедленно появился запотевший стакан с холодным напитком.
— Ваши личные апартаменты находятся на восемнадцатом уровне, капитан, — вежливо уведомил меня официант.
— Сколько же всего этажей на этом корабле? — вздрогнула я.
— Сто тридцать, мадам. Я вас провожу.
— Офигеть можно! Вот уж точно «Ковчег» создали тупые дилетанты, — потерянно бормотала я, вслед за роботом бредя к лифту. — Умные профессионалы построили «Титаник»!
— А это что? А вот это? — Я с любопытством тыкала пальцем в электронную карту «Ковчега» и без устали приставала с расспросами к главному компьютеру. Мониторы в командирской рубке демонстрировали мне все новые уровни и отсеки корабля, а сам кибернетический организм звездолета имел приятный мужской баритон. За что тут же, хотя немного панибратски, был окрещен мною просто и понятно — «Ноем». Компьютер не возражал. Наоборот, истосковавшись за долгие годы молчания и бездействия, он покровительственно разглагольствовал с интонациями молодого самовлюбленного радиодиктора.
— А тут у нас что находится? — деловито поинтересовалась я, указывая на единственный сектор, оставшийся темным. Все прочие этажи весело светились разными цветами, делая схему корабля похожей на инструкцию по сборке рождественской оптоволоконной елки.
«Ной» корректно кашлянул.
— Нечего мне тут курильщика изображать, — возмутилась я. — Почему молчим? Какой-то секретный уровень?
— Капитан, вы должны знать о нем больше меня, — туманно заоправдывался компьютер. — Данный сектор запечатан вашим индивидуальным кодом доступа!
— Хитро! — Я недоуменно поскребла свежевымытую голову. — Прогуляемся, посмотрим.
Через пятнадцать минут я уже почти жалела о своем скоропалительном решении. Засекреченный сектор находился значительно дальше жилых и рабочих уровней, а точнее говоря — он оказался последним. Ниже располагались лишь складские помещения. Лифт туда не ходил, и добираться пришлось на каре-автопогрузчике, изрядно растрясшем мой еще не оправившийся от телепортации организм. Когда длительное путешествие по запутанным, скудно освещенным коридорам пришло к концу, я пьяно уставилась на толстую дверь, усиленную не только асбестовыми плитами, но и металлокевларовыми накладками. В довершение ко всему на этих покрытых инеем створках красовался знак радиационной опасности. Строгий голос «Ноя» не терпящим возражений тоном приказал мне надеть защитный костюм, предназначенный для выхода в открытый космос, снабженный баллоном кислорода.
— Это либо прямой выход в один из каньонов Луны, — недовольно бубнила я, упихиваясь в серебристую, плохо гнущуюся ткань скафандра, — либо утерянный запасной бункер Адольфа Гитлера. Что все-таки там находится? — допытывалась я у компьютера. — Сокровища Янтарной комнаты? Александрийская библиотека? Мумия Светлейшего князя Потемкина-Таврического, по слухам, обладавшего самым большим детородным органом за всю историю человечества, или нечто еще столь же раритетное?
Но кибернетический гид лишь вежливо хмыкал, игнорируя мои примитивные шуточки, и ограничивался менторскими репликами на тему: молнию застегни, кнопку вентиляции нажми, внутри шлема не чихай.
Система личного доступа к секретному отсеку оказалась еще более дотошной. Она попросила не только предъявить отпечаток моего большого пальца, но и сунуть сам палец в одно из отверстий, где его тут же больно укололи иглой, взяв каплю крови. Потом мне нагло засветили сканером в глаз, считывая информацию с сетчатки. Я бодро предложила анализатору не скромничать и затребовать, до кучи, еще и анализ мочи. Но, видимо, все изменения, постигшие мой многострадальный организм за время длительного пути к Вратам, систему защиты не смутили, потому что металлическая дверь бесшумно раздвинулась…
Я ушла по узкому проходу между десятками консервационных капсул и восхищенно вспоминала текст священного Писания. Ай да директор, ведь сходится все — тютелька в тютельку сходится! Под Небесными вратами действительно спали мои ангелы — не живые, но и не мертвые! Я подходила, протирала перчаткой очередное заиндевевшее стекло и жадно всматривалась в знакомые лица ангелов, уложенных в куда более мощные криокамеры, чем те, которыми в свое время оснастили «Нику». Ведь в отличие от моего бессмертного экипажа все они оставались обычными людьми. Теми ребятами, с которыми я прошла и огонь учебных полигонов, и воду выпускной регаты, и медные трубы нашего самодеятельного школьного оркестра. С которыми в столовой не один пуд соли съела. Вот в этом ряду лежит весь второй курс, названный «Звездными орлами», — лучшие пилоты в Школе. А в другом ряду — «Белые барсы» — белая кость, элита космической разведки. В специальной, сделанной по индивидуальному заказу камере спит Стен — наш «Морской ярл»: чистокровный швед, два метра двадцать сантиметров росту. Соломенные локоны до плеч, лоб грозно нахмурен. Что-то тебе там сейчас снится, дорогой «крейсер Аврора» ты мой? А рядом его неразлучный друг — смуглый Бастор. Невысок, но коренаст и дюже мускулист — штурман-виртуоз от бога. Чуть левее, кажущаяся еще прекраснее сквозь пелену морозного тумана, виднеется тоненькая фигурка золотистокожей индуски Индры, первой красавицы Школы, талантливого микробиолога. Да все они здесь — медики и строители, пилоты и разведчики, биологи и химики. Эх, ребята, да мы с вами горы свернем!
Невзирая на предостерегающий окрик «Ноя», я сдернула с головы шлем:
«Ну и подумаешь, что температура тут минус сто градусов по Цельсию! Что мне, святой, то есть памятнику, сделается, если все мои друзья — со мной…»
Я уткнулась лицом в промороженные полосы свисающего с потолка целлофана и счастливо разрыдалась, как самая обычная, сопливая земная девчонка…
— Феникс, прием! — Я требовательно постучала по клавише связи. — Видишь меня?
По монитору сначала поплыли серые полосы помех, а затем на экране нарисовалось сияющее улыбкой лицо штурмана, из-за широких плеч которого высовывались все остальные ребята, показывавшие мне языки и корчившие рожи. Я усмехнулась. Ну, ей-богу, как дети!
— И слышу, и вижу! — старательно выговаривал Фен, наклонившись к микрофону. — Это ты? Живая?
— А что, я похожа на призрак отца Гамлета? — привычно отшутилась я.
— Не люблю Шекспира! — скривился друг. — У него все книжки маньячные какие-то.
— Почему? — Я недоуменно приподняла брови, питая давнее, проверенное на практике, а потому — почти благоговейное уважение к гениальному английскому писателю.
— Героини у него обязательно не только глупы, как курицы, так еще и мрут на каждой странице, будто мухи! Вот смотри, — начал увлеченно перечислять Фен. — Офелия сбрендила и померла, Дездемону придушили за грошовый носовой платок, Джульетта вроде как паленой водкой сначала траванулась, а потом и вовсе закололась для надежности…
— Все, все! Хватит! — Я с хохотом замахала руками. — Поверь, дружище, мне птичий грипп не грозит!
— Верю! — уважительно хмыкнул штурман. — Такую, как ты, и поленом не зашибешь! — В его голосе явственно проскользнули плохо скрытые нотки восхищения. — Сейчас я твоего разлюбезного Алехандро к экрану пущу, а то он мне уже всерьез кинжалом спину ковырять начал…
Мощный торс Феникса, полностью перегораживающий все зримое пространство, немного сместился в сторону, и я увидела золотисто-карие глаза любимого мужчины. Виконт выжидательно положил подрагивающие от нетерпения руки на консоль управления и приблизил свое лицо к экрану ровно настолько, насколько это оказалось возможно. В его правой ладони и правда виднелся крепко зажатый кинжал.
— Привет! — шепнул он чуть слышно.
— Ты сейчас монитор выдавишь, — поддразнила я. — Если хочешь встретиться, иди лучше через Врата. Теперь они настроены — и никаких сюрпризов отныне нам уже не подкинут…
— Я тебя люблю! — словно нехотя признался Алехандро, требовательно заглядывая мне прямо в душу. — Обещай, что больше ничего не натворишь!
Я мысленно прикинула — вроде бы наши приключения подошли к своему логическому концу.
— Обещаю! — как можно честнее сказала я, поймав себя на подленькой мысли, что подобное я ему уже, кажется, обещала, причем неоднократно. И что стабильно после каждого невыполнимого моего обещания перед нами в очередной раз — тут же, словно по закону подлости, возникала какая-нибудь новая, спонтанная неприятность…
— И мы всегда будем вместе? — продолжал настаивать любимый. — Обещай!
— Всегда! — согласно кивнула я.
«Кошмар, — панически мелькнуло у меня в голове. — Неужели он теперь собирается поместить меня в бархатное мягкое кресло, привязать крепкими сыромятными ремнями и заставить вязать ему носки? Нет уж, нет уж, на фиг, на фиг! Так и быть, потерплю еще чуток, как раз до прилета на Землю-2, а там — баста! Первым же делом издам соответствующий указ и объявлю строжайший стопроцентнейший матриархат!»
Спустя два дня я сидела на краешке заботливо восстановленной могилы Захарии Финдла и задумчиво вертела в руках березовую веточку с набухшими почками. Повинуясь теплу, струившемуся из энергетических браслетов, почки лопнули, и наружу выглянули благоухающие свежестью, скомканные, как конфетные фантики, нежные зеленые листочки. Я положила случайный подарок в изголовье могилы.
— За неимением цветов! — Я пытливо вглядывалась в каменные черты надменно застывшей посмертной маски директора. Мне нестерпимо хотелось спросить — обрела ли душа Захарии желанный покой, возможно, не без нашей посильной помощи? Но я все не решалась.
— Не знаю, с чего начать… — Я прокашлялась настолько растерянно, будто снова очутилась на храмовой площади Никополиса, вернувшись в день высадки. — Вот опять в самый ответственный момент я не потрудилась заготовить речь. Придется импровизировать. Докладываю по пунктам. — Я провела черточку на дерне у своих ног. — С «Ковчегом» все в порядке. Он под завязку загружен техникой, топливом, оборудованием и продуктами. На борту имеются больницы, лаборатории и заводы. В общем, настоящий летающий мегаполис, а не корабль. Ребят я будить не стала — пусть спят до Земли-2.— Я провела вторую черту. — Свободных камер у нас более чем достаточно, поэтому мы укладываем в них всех, кого смогли собрать. Людей, ламий, а еще — млекопитающих, птиц и насекомых. Не дословно следуя примеру библейского Ноя, беру каждой живой твари не по паре — а по три пары, обязательно репродуктивного возраста, из всех сохранившихся в природе видов. С расчетом, чтобы можно было попытаться наладить воспроизведение привычной для нас фауны в новом месте. Исключила только комаров, ибо жутко ненавижу этих мелких сволочей! Третье… — Я провела еще одну черту, но потом сердито чертыхнулась и стерла ее кончиком сапога. — Нет, это уже не для протокола. Скажи, ты доволен тем, как я постаралась воплотить в жизнь твои пророчества? Ну, хоть какой-нибудь мало-мальский знак подай…
Затаив дыхание, я с немой надеждой скосилась на каменную маску директора, но, похоже, усопший так и не собирался вступать в беседу со своей нерадивой ученицей. Я раздосадованно хмыкнула и быстро осмотрелась по сторонам. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь застал меня в столь двусмысленной ситуации. Впрочем, я и сама четко не понимала, кому именно задаю столь важный вопрос — себе или Захарии Финдлу?
Вроде бы в воздухе запахло весной, но весной безрадостной и нехорошей. Черной она выдалась в этом году, последней… Чувство вины из-за загубленной и неспасенной Земли не уходило из моего сердца, хоть я и понимала, что сделала все возможное и даже невозможное в сложившейся непростой ситуации. Наверное, даже древние боги не смогли бы совершить большего, если бы они вдруг оказались на моем месте. При мысли о богах я поморщилась: зачем директор хотел сделать из меня богиню? Еще не хватало, чтоб люди на меня молиться продолжали. Слово «раб» звучит противно. «Раб божий» — противнее вдвойне. Ведь мы оба когда-то читали фантастику и прекрасно знаем — богом стать трудно. А быть им на протяжении достаточно долгого времени — еще труднее! Вон у тех же Стругацких, пока герой оставался богом, ему возбранялось проявлять какие-либо эмоции, совершать поступки, влекущие за собой воздействие на естественный ход событий, да и просто вмешиваться в жизнь людей. Он утратил смысл и вкус к жизни, став сторонним наблюдателем: равнодушным, циничным. А когда его человеческая сущность внезапно вышла из-под контроля холодного разума, он тут же перестал ощущать себя богом. Он стал — Человеком!
— Вот так-то, уважаемый директор! — Я чуть иронично похлопала ладонью по холодному надгробному камню. — Не боги вершат историю! Ее создают люди, ибо каждый из нас сам является творцом своей судьбы. Богами не рождаются. Все мы рождаемся людьми. И пусть нам достанет силы воли для того, чтобы в полной мере осознать, что же это такое — родиться, жить и умереть Человеком!
Я поднялась с неудобной надгробной плиты и направилась к шлюзу. Уже занося ногу на порог пещерного ангара, я словно ощутила на себе чей-то одобрительный пристальный взгляд и поспешно обернулась… Я в последний раз, на прощанье, оглядела могилу директора, и мне показалось — скорее всего, только показалось, — что каменные губы изваяния осветила слабая улыбка.
Улыбка победы и глубокого душевного спокойствия…
На «Ковчеге» царила предстартовая суматоха. Я отчетливо понимала, что процесс погружения в криокамеры такого огромного количества людей, абсолютно не знакомых с техникой, окажется сопряженным с определенными трудностями, но не ожидала, что сумятица достигнет масштабов стихийного бедствия. Вдоволь налюбовавшись на гиганта Феникса, с ласковым ворчанием укладывающего в анабиоз свою пухленькую малышку Франческу, я обратила внимание на то, что среди присутствующих не хватает командного руководства Кристины. Спокойный голос биологини вмиг помог бы разрешить массу проблем, но подруга нигде не появлялась. Нея и Дина шустро разводили по отсекам его преосвященство Кардинала вкупе с многочисленной свитой, торжественно распевавшей стихи моего сочинения. Я невольно заслушалась густым басом дюжих монахов, которым сладко вторил нежный дискант смазливых длинноволосых мальчишек-служек тинейджерского возраста. Благообразный Кардинал, уже облаченный в серую трикотажную майку и просторные трусы до колен — обязательный наряд для погружений в криосон, — направо и налево милостиво благословлял коленопреклоненную паству, ничуть не смущаясь своего непрезентабельного внешнего вида. Мальчишки в шортиках в обтяжку смотрелись очень пикантно. Слезно облобызавшись со мной, его преосвященство церемонно удалился в личную камеру, стребовав с меня клятву — непременно начать обживание новой родины со строительства многоэтажного монастыря и собора имени меня. Я плюнула в сердцах, но конечно же вслух пообещала — лишь бы только отвязаться от настырного старика.
На цыпочках я прокралась по скромному коридорчику, ведущему в комнатку Криси, заподозрив, что, утомившись праведными трудами, девушка потихоньку прилегла отдохнуть. Моя версия подтвердилась: подруга действительно спала. Но не одна…
Одним глазком я заглянула в щелку неплотно прикрытой двери. На двуспальной кровати громоздился ворох смятых простыней, а в воздухе витал специфический мускусный запах. Темноволосая головка сладко посапывающей Кристины покоилась на пусть излишне худощавом, но, несомненно, крепком и надежном плече послушника Антонио. Широко распахнутые глаза юноши бездумно смотрели в потолок и слегка друг на друга. На припухших от поцелуев губах закоренелого грешника запечатлелась бессмысленно-блаженная улыбка. Я сдавленно хихикнула в кулак и поспешно убралась восвояси, опасаясь побеспокоить влюбленных. Моя очаровательная подружка и набожный кардинальский воспитанник по-своему постигли и небесный промысел божий, и самую суть земной человеческой любви. А мне оставалось искренне порадоваться обретенному ими счастью…
— Начинать программу запуска двигателей? — Фен посмотрел на меня вопросительно.
Я утвердительно кивнула.
Потребовалось некоторое время для того, чтобы выполнить достаточно сложную процедуру совмещения функционирования всех систем корабля и проложить нужный курс.
Читать бесплатно другие книги:
