Богами не рождаются Устименко Татьяна

— Может, передумаешь?

Маарбах прикрыл глаза темными веками и отрицательно покачал головой. По его губам бродила слабая тень улыбки:

— Нет, милая девочка! Наше присутствие смутит народ ламий и не позволит им следовать за тобой, не оглядываясь в нашу сторону. Боги ревнивы и не привыкли делиться властью. А кроме того, мы не сумеем вписаться в новый мир. Сама понимаешь — уходить из жизни в разгар силы и славы куда приятнее, чем становясь бессильным, дряхлым старцем. Пусть лучше нас вспоминают с восхищением и уважением, чем с пренебрежением и жалостью.

Он поднялся в небо, и уже с высоты до меня донеслись его последние слова:

— Когда-нибудь тебе тоже придется выбирать. Приготовься к этому!

Я содрогнулась и тяжко вздохнула. Острое предчувствие скорой беды укололо мое сердце…

А теперь мною владели уныние и разочарование. Крылатые безупречно выполнили свою часть уговора, доставив моих друзей в самое сердце пустыни Гоби, но долгожданная встреча с дорогими для меня людьми не доставила мне радости, ибо слишком уж много проблем поджидало нас впереди. Увидев мое нахмуренное, кислое лицо, друзья благоразумно отошли в сторону, разбили лагерь и занялись приготовлением скромного ужина. Даже Алехандро не рискнул нарушить моего уединения, когда я взобралась на пологий бархан, уселась в позе лотоса и принялась методично, метр за метром сканировать окружающее пространство. Неужели ты ошиблась, повелительница жриц? Или, может быть, за прошедшие века пустыня разрослась настолько, что бесследно поглотила нужные мне камни? Меня окружали сплошные пески. Куда ни кинь взгляд — одни пески, всегда пески, основная часть которых спеклась в единую серую массу, образовав то самое туманное студенисто-белесое пятно, увиденное мной из космоса. Высокая температура цепной ядерной реакции превратила песок в стекло, убив и без того скудную жизнь. Стеклянная пустыня! Из курса географии я помнила, что Гоби не так уж и велика — куда меньше легендарных африканских пустынь Сахары и Калахари. Мне хватило всего лишь одного дня, чтобы облететь ее от края до края, но я нигде не обнаружила никаких камней. Я пристально, до рези в глазах вглядывалась в проклятые пески, опускалась вниз и разгребала их руками, но искомые камни так и не находились. Будь ты проклята, мертвая пустыня! В полном одиночестве, стоя среди песка, стекла и безмолвия, я бессильно изрыгала проклятия и грозила небу гневно стиснутыми кулаками. Сегодня все ополчилось против меня — природа, пророчества и даже самый страшный и неумолимый из врагов — время. Два месяца, у нас оставалось всего шестьдесят дней…

Внезапно я почувствовала — в мрачном ландшафте пустыни что-то изменилось. Тоненькая, слабая нотка приближающейся свежести неожиданно вплелась в горячий, обжигающий дыхание воздух. Чистое голубое небо, слегка окрашенное розовыми отблесками заходящего солнца, начало быстро, угрожающе темнеть. Пустыня уже не казалось молчаливой. Пронзительный, сверлящий мозг свист, с каждой минутой приобретающий все более тяжелый, басовитый окрас, рождал панический страх. Я заметила, как недоуменно оглядываются мои друзья, силясь отыскивать источник пугающего их шума. Горизонт чернел. Над песчаными дюнами возник пока еще полупрозрачный, но молниеносно уплотняющийся контур грозовой, широко разрастающейся воронки убийственного смерча. Я вскочила на ноги и кубарем скатилась с бархана:

— Все бегом ко мне! Собираемся в тесную кучку, расстилаем одеяла и ложимся. Я накрою нас силовым куполом. Надвигается песчаная буря!

— Мы погибнем, — с удивительным спокойствием сказал Риф. — Я слышал от моряков байки про подобные ураганы — в них не выживают!

— А вот фигушки, не дождетесь, — склочно ворчал Фен, расстилая на песке покрывала, — раз рассказывают, значит, кому-то удалось такое пережить…

Антонио испуганно свернулся в клубок, судорожно обнимая Кристину и самоотверженно прикрывая любимую драгоценным томом священного Писания. Остальные крепко прижались ко мне, нервно вздрагивая и закрывая глаза. Созданная мною тонкая радужная пленка силового поля натянулась над нашими головами. Я обладала достаточной силой для того, чтобы охватить всех и поддерживать ре-цикл переработки углекислого газа в кислород, не позволяя нам задохнуться. Браслеты на моих руках засветились ярче, щедро подпитывая своей энергией защитное поле, призванное спасти нас от гнева разбушевавшейся стихии.

Похолодало. Ветер уже не шуршал вкрадчиво и испытующе — нет, теперь он выл громче стаи голодных волков, и в его жадном реве мне слышалось: «Сожру, засыплю, уничтожу!» Град песчинок безостановочно барабанил по поверхности силового купола, своей неумолкающей настойчивостью напоминая звук проливного дождя. Песчаный барьер, наметенный вдоль линии силового поля, все увеличивался и увеличивался, и я ощущала нарастающую тяжесть, давящую на мои плечи. В нашем укрытии стало совсем темно. Алехандро нежно привлек меня к себе, успокаивая, поддерживая и бережно целуя в теплую, уютную ямочку между ключицами. Рядом сдавленно застонал Рей:

— Я чувствую твою энергию, Рыжая! Она причиняет мне боль!

— Ладно, ты ее чувствуешь, — снисходительно отозвался невидимый в темноте Феникс, — а вот мне все это живо напомнило ту крохотную африканскую пещерку под водопадом, где мы однажды застряли на пару суток, спасаясь от мелких и злобных, словно блохи, пигмеев…

— Ну у тебя и память, Финик! — бодро хохотнул Айм. — Это же случилось очень давно, еще на третьем курсе, когда нашу группу забросили в леса Амазонки для прохождения школы выживания в экстремальных условиях…

— А на том водопаде Ника приманивала водяных змей, которые оказались невероятно вкусными! — неуверенно добавил Рей дрожащим от волнения голосом. — Даже с учетом того, что мы ели их сырыми…

Алехандро потрясенно вскрикнул.

— Ну, припомнил-таки! — довольно хихикал Фен. — Здорово, лейтенант Рей, параллельный поток, специализация космическая разведка, личный номер двести шестнадцать «Би».

— Вспомнил! — эхом отозвался орденец. — Я все вспомнил: и вас, и Нику, и нашу Школу…

— Мы-то тебя, дружище, между прочим, сразу узнали, — хвастливо похвалился Айм. — Как только увидели в тот первый раз, в кабинете Кардинала… Но Ника напрочь запретила нам форсировать твои воспоминания!

— Ну, прямо голливудский блокбастер «Вспомнить все»! — добродушно гоготнул Фен. — Добро пожаловать обратно в команду, лейтенант Рей!

— Так, значит, ты вовсе не сын Верховного Навигатора? — с недоверием поинтересовался Алехандро.

— Если только приемный, — резонно предположила я. — В голове у Рея имеется целый блок искусственно вживленных нереальных образов, а поток моей энергии случайно нарушил защитные кодировки, и лейтенант опять стал самим собой.

— Откуда же он взялся, этот блок? — пискнула любопытная Крися.

— Хороший вопрос, — одобрительно усмехнулась я. — Я так понимаю, что глава Ордена нашел Рея на одной из маленьких вспомогательных баз погруженным в криокамеру, разбудил и вмонтировал ему псевдопамять.

— А я-то всегда удивлялся — чего это он так подозрительно хорошо разбирается в забытых технологиях! — напомнил Алехандро.

Рей хмыкнул и шутливо стукнул друга по плечу.

Я крепко пожала горячую ладонь Рея:

— Я рада, что ты снова с нами. Отлично помню, как мы с тобой на боевых симуляторах в паре летали…

— И я тоже вспомнил те тренировки! — радостно ответил Рей. — Поступаю в полное ваше распоряжение, капитан Ника!

А буря над нашими головами выла не умолкая…

— Отдохните, — посоветовала я друзьям. — Ураган продлится еще долго.

В тишине я обдумывала одну идею, внезапно пришедшую ко мне вместе со словами Рея. Кажется, теперь я поняла, какие именно ангелы спят в потайном убежище под Небесными вратами…

Трудно следить за ходом времени из глубины безопасного укрытия, погребенного под тоннами песка. Я не знала, как долго продолжалась буря, — шесть или двенадцать часов. Все мои силы уходили на поддержание энергетического щита, становившегося все тяжелее. Невольно напрашивалось сравнение с древним Атлантом, державшим на своих плечах всю небесную чашу. Меня окружали спящие, мирно посапывающие во сне друзья, вверившие мне свои жизни. Тихая милая Кристина, собственнически обнимавшая наивного послушника Антонио. Верный телохранитель Рифорд, сжимающий в руке обнаженную рапиру. Записной балагур Феникс, плотно подпиравший меня своей надежной спиной. Вновь обретенный Рей, скептик Айм и мой дорогой, любимый Алехандро, щекочущий мне шею своим теплым дыханием. Если я не смогу удержать защитное поле, то вся груда песка, наметенная разбушевавшейся стихией, рухнет нам на головы, погребая навечно. Нет, я не допущу подобного несчастья! Возможно, как раз в этом деянии и состоит предназначение бога — оберегать других людей ценой самых мучительных, самых неимоверных усилий?

Но, так или иначе, в какой-то момент я вдруг ощутила — буря утихла. Природа исчерпала до дна свои казалось бы безграничные возможности, сдалась, смирившись с проигрышем, и отступила на время, вынашивая коварный план однажды вернуться и взять у меня реванш. От свободы и чистого воздуха нас отделял слой песка толщиной в несколько метров. И тогда, собрав остатки сил, я выбросила их из себя одним последним, мощным взрывом. Энергетический купол разорвало в клочья, снеся вместе с песком, разметавшимся по сторонам. Я увидела над собой черное ночное небо, усеянное золотистыми мерцающими точками хорошо знакомых созвездий, — а потом, исполненная чувства умиротворения от осознания полностью выполненного долга, я свернулась в клубок и мгновенно уснула…

Меня разбудили возбужденные голоса, что-то бурно обсуждающие между собой, спорящие и соглашающиеся. Лучи солнца, стоявшего высоко в зените, исподволь пробивались сквозь ресницы, но от их прямого воздействия меня защищало покрывало, наброшенное чьей-то заботливой рукой.

— Нет, ты только присмотрись! — громко убеждал Феникс. — Это же настоящий фаллос, как есть фаллос…

— Нашему озабоченному штурману везде эротика чудится! — беззлобно поддразнивал Айм. — А на мой взгляд, ничего экстраординарного в нем нет — обычный продолговатый камень, торчащий из песка.

— Но раньше его здесь не стояло, — резонно и чуть шутливо возразила Крися.

— Точно, точно, я тоже помню, — согласно поддержал девушку Риф де Монро. — До бури здесь простиралась ровная песчаная поверхность.

До меня донеслось задумчивое кряхтенье тучного аналитика, и я еле сдержалась, чтобы не улыбнуться.

— А по-моему, все и так предельно ясно, — включился в беседу Рей. — Когда Ника устроила импровизированный взрыв, освобождая нас от песка, то все ближайшие барханы разрушились, обнажая камни, и…

«Камни! — я чуть не подпрыгнула. — Так их там несколько?»

Я села на одеяле, щурясь от слепящих солнечных лучей.

— О, — обрадовался Фен, — а вот и наша спящая красавица пробудилась, причем сделала это сама! А то виконт ее целовал, целовал, но Рыжей хоть бы хны — дрыхнет, пушкой не разбудишь! Я уж ему, грешным делом, — тут он залихватски подмигнул мне, подчеркивая скабрезность своего намека, — совсем собрался посоветовать кое-какое другое, более экзотическое средство побудки на тебе опробовать…

— Феникс, ну ты и пошляк! — простодушно возмутилась Кристина.

Алехандро игриво рассмеялся.

Я вяло улыбнулась, почти не вникая в смысл сказанного, а будучи совершенно не в силах оторвать напряженного взора от двух камней, возвышавшихся прямо передо мной.

— Ника, — продолжал занудно приставать настырный штурман, — рассуди же нас по справедливости. Я утверждаю, что один из этих камней формой сильно смахивает на огромный фаллический символ!

— Ну-у-у, — с сомнением протянул Риф, бродивший между камней. — Не хотел бы я иметь такой же, э-э-э, — он стыдливо замялся, — кривой детородный орган, даже символически.

— А я о чем говорю! — обрадовался Фен, получивший поддержку своей теории. — Лучше иметь фаллический символ, чем символический фаллос!

Кристина смущенно покраснела.

— А на что тогда, по твоему мнению, похож второй камень? — ехидно поинтересовался Айм.

«Хм, даже если не брать в расчет все приапеи[11], на которые так горазд наш Феникс, то ведь и правда — камни довольно интересные, отличающиеся весьма необычной формой, — вдумчиво рассуждала я, сидя на одеяле, расстеленном как раз вблизи обоих камней. — А ведь мне и нужно найти именно два камня!»

— А второй напоминает женскую фигуру! — тем временем авторитетно закончил штурман.

— Да ничуть! — парировал Алехандро, выступая в роли оппозиции.

— Очертаниями, может, и не очень, — покладисто согласился Феникс. — Но ты посмотри на характерные тени, которые отбрасывают оные камни… Это же просто ян и инь какие-то!

«Ян и инь? — Я почувствовала, как мои губы сами собой расплываются в счастливой улыбке. — Это же именно то, что и нужно!»

— Ура! — громко заорала я. — Ура фаллосу!

— Ну вот, еще одна на эротике свихнулась! — неодобрительно покачал головой Айм.

Теперь мы все, в полном составе, дружным рядком сидели на бархане и зачарованно таращились на тени от камней, одна из которых и в самом деле имела фаллическое очертание, а вторая напоминала пышную женскую фигурку в форме песочных часов. Время шло, наше терпение истощалось. Тени от камней медленно подползали одна к другой, обещая вскоре соприкоснуться вершинами. Феникс периодически доставал из кармана страницу из священного Писания, найденную мною в могильнике Рыжих жриц, которую я сдала ему на ответственное хранение, и торжественным голосом, снова и снова перечитывал строки:

— Первое четверостишие мне вроде бы понятно, — вслух философствовал штурман, — но вот второе… Совсем его не понимаю! И что-то оно меня подозрительно настораживает…

— Ника, приготовься: тени сейчас соединятся! — загодя предупредил меня бдительный Риф. — Что нужно делать дальше?

— Уравновесить тени. — Я неуверенно хмыкнула. — Алехандро, пойди встань на тень-мужчину, а я встану на женщину…

Мы с виконтом заняли свои места именно в тот самый момент, когда вершины теней соприкоснулись. Ничего не происходило. Алехандро поднял на меня растерянный взгляд.

— Дура! — самокритично хлопнула я себя по лбу. — Сказано же — уравновесить! Нужно ян поставить на инь — и наоборот. А ну-ка, быстро меняемся местами…

Я перебежала на фаллическую тень, а Алехандро ловким скачком прыгнул туда, где только что стояла я. Раздался громкий скрип. В песке между камнями прорезалась темная щель, обозначив края огромного шлюза, створки которого начали подниматься так стремительно, что мы с Алехандро едва успели отскочить в сторону. Песок шумно сыпался с плит, а невидимый механизм, ничуть не пострадавший за долгие годы бездействия, работал безупречно. Наконец створки шлюза замерли, приняв идеально вертикальное положение.

— Идем, — я первой заглянула в провал прохода, — здесь есть лестница, уходящая вниз.

Я шагнула на ближайшую ступеньку, и в тот же миг на стенах коридора зажглись галогенные светильники в форме стрелок, указывая дорогу. Мы гуськом спускались на дно прочного бетонного ангара, под засекреченными сводами которого всегда царила спасительная прохлада, недоступная жару пустыни. Вскоре мы достигли дна подземелья.

Найденный нами ангар представлял собой огромное помещение, заставленное приборами и компьютерами. Мне уже доводилось бывать в подобных местах, поэтому я с первого взгляда опознала судоверфь для строительства звездолетов, великолепно оснащенную всем необходимым. Так вот чем являлся этот тайник! И чего там только не хранилось… Но, к нашему величайшему сожалению, одного, самого важного предмета — того, который мы искали так долго, — там не обнаружилось. Увы, в ангаре не имелось огромного транспортного корабля «Ковчег» — нашей последней надежды на спасение.

Нужно было видеть смешанную гамму чувств, красноречиво отразившихся на лицах моих друзей: всевозможные мимические гримасы, начиная от недоумения и заканчивая ужасом. Эмоциональнее всех на сложившуюся ситуацию отреагировал Феникс.

— Ничего себе! — возмущенно присвистнул он. — Я не понял, в натуре! А где же наш «Ковчег»?

— Это что, шутка? — обиженно надула губы Крися.

— Отнюдь! — Я преспокойно уселась в удобное кресло перед одной из консолей, закинув ногу на ногу. — Наоборот, взглянув на найденный ангар, можно с уверенностью констатировать: искомый нами звездолет существует на самом деле и строили его именно здесь!

— Строили, строили и, наконец, построили? — Штурман возмущенно тряс раритетной страницей из Писания. — Где же он — испарился, что ли?

— Феникс, разуй глаза. — Я вырвала листок из яростно стиснутого кулака друга и ткнула ему под нос. — Теперь-то тебе понятно, какая смысловая путаница присутствует во втором четверостишии? Ясно же написано, черным по белому: «Конец пути — совсем не здесь»!

— Японский городовой! — наконец-то дошло до Феникса. — И где нам его искать?

— А я вот почему-то уверен, что все ниточки столь запутанного полотна судьбы ведут нас в одно определенное место — на Урал. — Рей комфортно расселся на каком-то ящике и начал потрошить мешок со съестными припасами. — Разгадка всего спрятана именно там!

Я медленно кивнула, соглашаясь:

— Да, судя по всему, жизненный путь Захарии Финдла закончился именно на Урале!

— Ну так чего проще? — Фен выхватил из рук орденца аппетитный кусок вяленого мяса и впился в него зубами. — Ника, вызывай наш корабль — и летим куда требуется…

— Не получится. — Я бессильно развела руками. — Я уже пробовала установить связь со звездолетом, но стеклянная пустыня экранирует сигналы моего интеркома. Связи нет.

— Ну вот, час от часу не легче! — огорченно зачавкал штурман. — Сплошные неудачи!

— Однако жор от этого у тебя не прошел, — с укором хмыкнул Айм.

— Война войной, а обед по расписанию! — небрежно отмахнулся Феникс. — На голодный желудок думать трудно.

— Типа ты думать будешь?

— Не я, — осклабился балагур. — Кто тут у нас самые головастые? Ты и Ника. Вот и придумайте, на чем у нас отсюда быстрее всего убраться получится!

— Черт, а ведь Феникс прав и на сей раз. — Я встала и размеренно прошлась вдоль многочисленных столов с оборудованием, разминая ноги. — Мы как-то раньше и не подумали насчет того, что пешком из пустыни нам не выбраться…

— Милая, мы собирались улететь на «Ковчеге», — напомнил Алехандро.

— Значит, придется найти нечто другое.

— Ну, тогда: «Раз-два-пять, все идем искать», — скомандовал Фен, первым углубляясь в недра обширного ангара. — И предупреждаю — кто не спрятался, мы не виноваты!

Искали мы долго. Работу усложняла огромная площадь помещения да множество всевозможных, порой непонятных и громоздких, затянутых в чехлы предметов. Но в итоге в дальнем углу Рифорд обнаружил нечто внушительное, обтянутое брезентом. Феникс одним мощным рывком содрал плотную ткань:

— Бот, легкий, прогулочный. — Он недовольно постучал по тонкому корпусу корабля. — Фигня, велосипед с крыльями!

— А чем он плох? — искренне обиделся Риф, защищая свою находку.

— Да что ты в звездолетах понимаешь, мушкетер! — презрительно процедил штурман. — Сам корабль совсем неплох, но спешу тебя разочаровать — эта модель не предназначена для полетов на дальние расстояния: топлива не хватит.

Предоставив придирчивому штурману возможность поворчать в одиночку, я, не дослушав его разглагольствований, открыла дверку кабины, уселась на место пилота и огляделась. Зря Феникс ругается — все не так уж и плохо. Имеем пару прочных крыльев, почти не заржавевший фюзеляж и салон на шесть человек плюс двое в кабине. А нас — как раз восемь человек. Я пощелкала тумблерами приборов. Двигатель немного подумал, чихнул, кашлянул, но потом еле слышный гул возвестил о его исправной работе.

— Капитан, ты сошла с ума! — Феникс распахнул дверь с другой стороны и одним привычным, до автоматизма отработанным прыжком занял кресло штурмана. — Топливные баки заполнены лишь наполовину, а я — отнюдь не птица… Как хряпнусь вниз — будешь потом меня с сосен в тайге соскребать!

— Но ведь есть еще и моя энергия! — Я вытянула по направлению к другу свои руки, на запястьях которых ярко светились силовые браслеты. — Посмотри, ресурсы полностью восстановились, можно попробовать восполнить недостаток топлива за счет моих возможностей.

— Безумие! — Но штурман уже рефлекторно потянулся к шлему и надел его на голову. — Очередная твоя дикая затея! Полеты во сне и наяву какие-то! Вот увидишь — как ухнем с высоты в пару километров да угодим прямиком на склон Уральского хребта… Костей ведь не соберем потом. Ника, ну ты точно — ведьма, тебе впору на метле летать!

— Спасибо за комплимент! — польщенно расхохоталась я. — Значит, рискнем?

— Ну рискуй не рискуй, — увлеченно бубнил Фен, быстро проверяя состояние навигационных приборов, — а шампанского мне все равно не дождаться. Припомню тебе при случае!

Бот плавно поднялся к потолку ангара, а затем, повинуясь умелому управлению, вылетел в открытый шлюз, взяв курс на Уральские горы…

Я прошла в пассажирский салон. Мельком улыбнулась Рифу, увидев его бледное лицо и дрожащие пальцы, судорожно вцепившиеся в поручни кресла. Для человека, первый раз в жизни попавшего на борт самолета, он держался весьма неплохо.

— Значит, так, — напрямик начала я, — топлива у нас мало. Поэтому каждый килограмм веса на счету. Я полечу сама и постараюсь поддержать корабль в воздухе…

— А может, не стоит? — сразу забеспокоился Алехандро, переживая за меня, любимую. — Вдруг ты не справишься?

— Справлюсь! — усмехнулась я, специально бравируя излишней удалью, дабы успокоить друзей. — Вы мне помогать станете, используя свои чипы. И ты, — я погладила милого по щеке, — ты тоже!

— Я? — опешил виконт.

— Именно ты, — передразнила я, — ибо у тебя в руке чип стоит — такой же, как и у меня. Разве ты не замечал за собой проявления необычных способностей?

Алехандро задумался:

— Замечал! Скажи, ты намекаешь на шрам, обнаруженный на моей руке после посещения лодки Верховного Навигатора?

— Намекаю? Да я тебе об этом прямо в лоб говорю!

— Но откуда, — шокированно вздернул брови Рей, — откуда у Навигатора чип и зачем он отдал его Алехандро?

— Скажи лучше — зачем он лишил себя дара бессмертия? Ведь именно наличие чипа и объясняет его солидный возраст, — поправила я.

— А я готов поспорить, что главы Ордена не было среди тех, кто нашел саркофаг Влада Цепеша, — дополнил нашу логическую цепочку рассуждений Айм. — Так кто же он на самом деле, этот наш загадочный Навигатор?

Я вспомнила, как Хизли передал мне устное послание Захарии, в котором Навигатор назывался врагом. А данный факт означал, что, кем бы ни являлся Навигатор ранее, — директор Школы знал его очень хорошо и имел все основания не доверять ему своей тайны. Похоже, и вырванную из Писания страницу спрятали именно от Ордена… Скорее всего, в довоенной жизни наш недавний противник тоже имел отношение к Школе… Итак, круг подозреваемых заметно сузился, и мне показалось, будто я уже почти раскрыла подлинную личность Верховного Навигатора…

Бот тряхнуло. Мои прозорливые мысли тут же улетучились вспугнутой птицей.

— Ника! — закричал Феникс. — Ты обещала помочь. Топлива хватит еще на час пути, максимум на полтора, а лететь осталось, согласно автопилоту, почти три часа.

— А что потом? — испуганно вякнул совсем уже небравый Риф, еще больше бледнея и вжимаясь в кресло.

— Что-что, — зловеще хохотнул штурман, — а потом ласты склеим — и будет нам песенка «Хлопай ресницами и взлетай». А я вам, кстати, не Мери Поппинс, я на зонтике летать не обучен! Едрить нас всех налево, «таких не берут в космонавты»…

— Ой, мама! — судорожно выдохнул мой почти до смерти перепуганный телохранитель, хватая бумажный пакет и утыкаясь в него по самые уши.

Но, судя по всему, поплохело не только Рифу. Меня буквально по сердцу резануло вытянувшееся личико Кристины, панически перекошенная челюсть Айма и безумно выпученные глаза Антонио. И даже Алехандро, мой смелый Алехандро — и тот заметно занервничал, а я в очередной раз поняла: ради них я готова на все… Готова сделать все что угодно — лишь бы они не пострадали. И причем не только они одни. Никто на этой многострадальной планете не заслужил столь страшной участи — пострадать еще раз… Я должна спасти их всех, я просто обязана это сделать. Если смогу, если у меня достанет сил для подобного деяния. А если недостанет, то даже через «не могу». И уж которая из нас — капитан Ника или всемогущая святая Рыжая — сможет спасти дорогих ее сердцу людей, становилось сейчас совсем неважно…

Я рывком распахнула дверцу люка и ухнула в пустоту за бортом бота…

За пределами корабля раскинулось бескрайнее ночное небо. Густо-черное, осязаемое почти физически, плотно обволакивающее меня вязкой субстанцией внебытия. И в тот же миг все для меня изменилось. Я растворилась, прекратила осмысленное существование, стала одной из тысячи холодных равнодушных звезд, сиявших на темном бархате первородной материи космоса. Теперь я отлично понимала все потаенные замыслы богов, а вернее — их полнейшее отсутствие. Богам никогда и ни до кого нет дела. Что значат для них наши приземленные человеческие переживания на фоне безграничной вечности и пустоты? В целом мире лишь Тьма, Свет и Хаос имеют для них некоторое значение, но и они существуют по своим, непонятным нам законам. Иногда боги проявляют снисхождение, мимолетно одаривая нас своими милостями или гневом, но делают это сугубо от скуки или из любопытства. Помни, не стоит надоедать богам постоянными жалобами и просьбами — боги могут разгневаться. И поэтому только самые отважные и свободные от предрассудков люди иногда осмеливаются сразиться с богами на равных, заставив их хотя бы немного считаться с маловразумительным словом «человек». Словом, которое звучит так гордо, а на деле зачастую выглядит чрезвычайно жалко и беспомощно. Боги самостоятельно вершат собственную судьбу, не ожидая ничьей помощи и не прощая чужого вмешательства, и лишь осознав, приняв этот факт целиком и полностью, мы тоже может претендовать на путь бога. А возможно, не только на путь, но и на высшее наказание, страшную долю — стать бессмертным Творцом.

Я рассмеялась — великодушно, но слегка отстраненно. Я видела самолет, такой хрупкий и беззащитный, — никчемное, инородное тело в равномерной, совершенной канве моего сознания. Что мне жизнь нескольких смертных созданий? Да почти ничего — мелочь, пустяк! Я облетела вокруг корабля, наслаждаясь перепуганным выражением прижатых к иллюминаторам лиц. Меня ждала первозданная глубина неба, властно маня к себе своей чистотой и бессуетностью, обещая сделать такой же идеальной, как она, научить без стенания переносить любые капризы и насмешки бытия. Да и само бытие уже не имело надо мной ни малейшей власти. Я равнодушно повернулась к кораблю спиной, намереваясь оставить его на произвол судьбы, — ведь я уже прошла через все выпавшие мне испытания: я рисковала и терпела боль, я растворялась в вечности и отсчитывала мгновения. Я полностью заплатила цену, дающую мне право стать кем-то больше, чем просто человек, — стать богом. Но внезапно острый укол осознания своего долга безжалостно разбил мои ментальные иллюзии.

«Ты не сможешь забыть людей», — болезненно нашептывала язва-Совесть.

«Ты не имеешь морального права бросить их на произвол судьбы», — властно взывал суровый воин-Долг.

«Ты не захочешь жить без них, — тихонько напевала чародейка-Любовь. — Спаси их, спаси!»

«Да, ты намного сильнее Смерти, но сможешь ли ты принять ее добровольно? — спрашивал судья-Рассудок. — Или купить чью-то жизнь ценой своей смерти? А ты способна обречь кого-либо на смерть ради своего спокойствия? И неужели это вечное, ледяное одиночество — и есть конечная цель твоего пути, пути бога?»

Я до крови впилась ногтями в ладони и застонала от невыносимой муки. Я поняла: итог всего — одиночество. Боги — одиноки. Они сознательно, до капли, до последнего вздоха вымораживают из себя все живое: любовь, нежность, дружбу, милосердие. И это есть цена их совершенства. Они непоколебимо уверены в том, что бог — это нечто глобальное и великое, а на самом деле они превращаются в ничто: ведь совершенство так уязвимо! И только осознав все это, я вновь ощутила себя тем, кто, по сути, и является настоящим венцом бытия, — я ощутила себя человеком, со всеми присущими ему слабостями и достоинствами.

Выстрадав, взлелеяв в душе эту наконец-то открывшуюся мне истину, я протянула руки и бережно подхватила падающий корабль в свои надежные объятия, окутав энергетическим коконом. Тут же стих надсадный рев барахлящих моторов, наклон самолета выровнялся, и бот уверенно лег на прежний курс, удвоив обычную скорость полета. Силовые браслеты-накопители на моих запястьях светились, словно два спасительных маяка, а я чувствовала, как вместе с энергией ключа от Небесных врат из меня по капле вытекает и собственная сила, собственная жизнь, но упорно продолжала нести корабль дальше, к извилистой ленте гор, смутно темнеющей впереди. Теперь я знала, что путь бездушного (это во сто крат хуже, чем просто злобного) бога — не для меня! Ведь я — человек!

— Да, я — человек! — громко кричала я в лицо невозмутимому небу. — И я обладаю возможностью выбирать. Не просто смиренно умереть, как Крылатые боги ламий, бессильно сгинув вместе с созданным и не спасенным ими миром, но сохранить частицу своего мира — сделать его лучше, подарить ему будущее! Я умею жалеть, я способна жертвовать, я хочу любить — и отныне это мой добровольный выбор, это — мой путь!

Мое время истекло, а мой выбор был сделан. Собственные силы закончились, браслеты помертвели и потухли, исчерпанные до дна. Я опустилась к самой земле и обнаружила ровную площадку посреди елового леса, засыпанную сугробами из пушистого снега. Заботливо подтолкнув корабль последней искрой своей жизненной энергии, я послала его на мягкую, безопасную посадку…

Свет в глазах померк, а веки закрылись сами собой. Небо отторгло меня, словно чужой, опасный, инородный элемент. Предавшей идеи богов нет места в ряду небожителей. В ушах свистело, когда, кувыркаясь в воздухе, будто сломанная кукла, я устремилась вниз…