(не) Желанный покровитель

- Она приезжала по делу. Поговорить, - морщится Агурский. – И кроме меня в кабинете были еще люди. Если бы ты спустилась…

- Зачем? Я не хочу жить в грязи. Не желаю подозревать кого-то в изменах. Следить. Проверять телефон. Но у тебя другое понятие семейной жизни. Ты считаешь нормальным принимать в доме любовницу, когда наверху спит жена, пусть даже и фиктивная!

- Ты все не так поняла, - отрезает муж. Чувствую, как каждое слово дается ему с трудом. Так всегда бывает, когда человек врет. – У нас большие неприятности. Кто-то напал на моего Юрку около дома Веры. Я вызывал ее уточнить некоторые детали…

- Господи, - выдыхаю тихо. – Опять новое вранье! Хватит, Глеб. Пожалуйста…

Закрываю лицо руками. Только бы не видеть этого шута. Не слышать новой лжи.

- Прекрати истерить, Аня, - рычит муж, подходя ближе. Резко схватив меня за руку, притягивает к себе. Вминаюсь лицом в накачанную грудь Агурского. Чувствую, как его ладони жадно скользят по моей спине, прижимая меня еще сильнее. Пальцы жадно бегут по шее, затем по лицу. Убирают хозяйским жестом волосы, медленно ползут по щеке. Подушечкой большого Глеб обводит мои губы.

- Прекрати, - просовываю между нами локоть и хочу отстраниться. Но муж мне не позволяет отступить прочь.

- Одевайся, и пойдем вниз, - рычит, негодуя. – Там еще сидят пацаны во главе с Ордынцевым. Сможешь сама удостовериться…

- Никуда я не пойду! Не опущусь до дурацких выяснений, - яростно отталкиваю Глеба. – Ты и так меня унизил. Хочешь еще больше в грязь втоптать? Твои охранники подтвердят любую ложь!

- Анечка, - с улыбкой тянет он. Каждый нерв вибрирует от нежного и бархатистого голоса. – Твои подозрения безосновательны. За то время, что мы женаты, я не ходил на сторону ни разу. Не ревнуй, пожалуйста.

Смеется, глядя на часы. Но и меня не думает отпускать.

- Сейчас велю пацанам прислать файл. Разговор записывался. У меня алиби, дорогая.

 Алиби, твою мать!

Оправдываюсь перед девчонкой, как провинившийся лошок. И даже припомнить не могу, когда в последний раз доказывал свою невиновность. Отцу? Лет в четырнадцать? Мы тогда к с Костькой Исаевым наклюкались у него дома вишневой наливки, нажрались вишен и уснули вповалку. Все бы ничего, но я пропустил тогда тренировку по борьбе, и меня искала вся папина служба безопасности. Еще бы, пропал наследник Агурского!

Айфон тренькает, отвлекая от душевных воспоминаний.

- Вот, смотри, - притянув Аню почти вплотную и обняв за талию, тыкаю пальцем в присланную видюшку.

Ощущаю, как острые лопатки упираются мне в грудь, и балдею. Можно прижать еще сильнее. Но вот только я не уверен, что выдержу.

Аня, Анечка! Девочка моя сладкая!

Вдыхаю запах чистого тела с примесью цитруса и возбуждаюсь как мальчишка. Отстраняюсь немного. Может, небольшая дистанция утихомирит оживление в штанах.

- Она врет, - тихо замечает Аня, кивая на экран айфона и тем самым возвращая меня в реальность.

- Почему ты так решила? – смотрю изумленно на маленькую козочку. А затем в айфон, где истерично распинается Вера. Снова перевожу взгляд на Анечку. Сравнивать этих двух женщин нельзя. Они словно из разных миров. Добрая и искренняя Аня по всем параметрам превосходит искусственную гламурную Веру. В этой женщине все напоказ. Высокая грудь вываливается из глубокого декольте, на лице тщательный макияж. И я даже не могу припомнить, когда видел бывшую любовницу без боевой раскраски. Волосы тщательно уложены в замысловатый узел на затылке. И даже прядки, свисающие по бокам, не растрепались сами. Их специально выпустили, дабы придать более соблазняющий вид.

Но все Веркины ухищрения меня давно не трогают. И я точно знаю тот день и час, когда это произошло.

Не стоило мне вламываться в спальню к Павке. Ох, не стоило! А так… Как только закрываю глаза, подсознание сразу же транслирует образ той самой девушки, спящей рядом с племянником. А у меня слюна бежит как у собаки Павлова. И стояк, хоть сваи закалачивай.

Сколько раз, занимаясь любовью с Верой, я представлял на ее месте Аню?! Хорошо, хоть хватило выдержки не ляпнуть ее имя в порыве страсти.

- Пойдем, - мягко беру жену за руку.

И сам с трудом верю в произошедшее. Аня принадлежит мне по закону. Только от одной этой мысли сносит башню.

- Куда? – смотрит непонимающе.

- Сюда, - рыкаю хрипло и, подхватив жену на руки, тащу в постель. – Обещаю не приставать, - улыбаюсь, укладывая на высокие подушки.

Ложусь рядом и, обняв пытающуюся увильнуть Анечку , киваю на телефон.

- Теперь рассказывай.

- Известный факт, - пожимает она плечами. Удобнее устраивается на моей руке. – Лжеца можно выявить по его ужимкам и привычкам. Ты должен был это изучать…

- Навряд ли этому учат в МБА, - усмехаюсь криво. – И на химфаке тоже.

- Ты учился на химфаке? Да ну? – удивляется жена.

- Что тут удивительного? – растерянно пожимаю плечами. – Три года проучился. Интересно было.

- А потом? – вертится в моих руках Аня, с интересом заглядывает в лицо.

- Потом стало тяжело совмещать две специальности. Я же одновременно на два факультета поступил. Пришлось оставить один юрфак, а химию забросить.

- Не жалеешь?

- А должен? – весело нажимаю на кончик ее носа. Забираю из тонких пальцев айфон. Откладываю его в сторону. С Веркой и ее враньем потом разберусь. Сейчас важнее Анечка!

- А ты где училась?

- В балетном училище, - смущенно роняет она. – На иняз поступила, но потом танцы перетянули…

- А ты только с детьми работаешь? Взрослых не обучаешь? – ляпаю первое, что приходит в голову.

- Нет, - вздыхает жена. – Спрос меньше, а нервотрепки больше.

- А если индивидуальные занятия? – настаиваю я, ловя себя на неожиданной и фантастической мысли.

- Обычно не практикую, - хмыкает Аня. – А кто-то хочет научиться? – бросает на меня хитрый взгляд.

- Я, - заявляю довольно. – Поучи меня каким-нибудь простейшим движениям. Сможешь?

- Конечно, - улыбается она. И я готов заорать во все горло «Йехууу!» от одной ее улыбки. Значит, поверила мне, и мы сможем договориться. Начнем с танцев. Сначала что-то попроще, а потом перейдем к танго. Станцуем его под одеялом…

Силой воли гоню прочь разгулявшуюся фантазию.

- Тут на первом этаже огромный зал. Можем там заниматься вечерами, - заявляю, чуть откашлявшись.

Но Аня смотрит на меня понуро и вздыхает печально.

- Дом ужасно огромный. Тут невозможно жить и нужно постоянно следить за ребенком. А меня это нервирует.

- Скажи еще, что обычно ты не следишь за Асей, - подначиваю жену и тут же получаю легкий удар локтем в бок.

- Слежу, конечно, - бурчит она. – Но здесь приходится контролировать ее каждый шаг. А это напрягает. И ее. И меня. Если она убежит, я даже не знаю, где искать.

- В доме полно народу. Охрана. Прислуга, - говорю успокаивающе. Осторожно поворачиваюсь на бок. Провожу ладонью по волосам. Перебираю в пальцах растрепавшиеся прядки.

- Глеб, - тихо шипит жена. – Ты обещал не приставать…

- Разве это приставания? Так… Детские шалости. Я не стану тебя ни к чему принуждать. Мы все решим полюбовно. Договорились?

- Спасибо, - тихо бросает Аня и, мельком глянув на часы, замечает устало. – День был очень насыщенным. Нужно поспать.

- Конечно, милая, - соглашаюсь я и с изумлением наблюдаю, как маленькая негодяйка поворачивается ко мне спиной. – Спи, - бурчу разочарованно. И накрыв жену одеялом, тихонько встаю.

Душ мне в помощь, мать вашу!

Холодные струи обжигают кожу. А раздражение зашкаливает. Ну, вот какого хрена? Желанная девочка лежит в твоей постели, а ты играешь в благородство. Рыцари и прекрасные дамы давно списаны в утиль. Сейчас другие правила.

Стань хозяином жизни и бери от нее все, никого не спрашивая. Обычно я так и делаю. Вот только Аня – не тот случай. Она уникальная и потрясающая. Другой такой женщины у меня точно не будет. И если судьба дала мне шанс, то я не налажаю. А буду идти мелкими шажками уступок и компромиссов, но сделаю Аньку своей и душой, и телом.

- Ты влюбился? – с ехидцей осведомляется внутренний голос с интонациями отца. - До чего ты дошел, Глеб? К чему этот целибат? Вернись в спальню и покажи жене ее место...

- Да иди ты, - морщусь я, намыливаясь гелем для душа. Подставив лицо под холодные струи, закрываю глаза, дожидаясь разрядки. Она наступает почти сразу, даря мне небольшое облегчение.

Но стоит только выйти из ванной и глянуть на жену, свернувшуюся калачиком, как желание скручивает меня снова. Здравый смысл советует уйти в кабинет и попытаться уснуть там. Понимаю. Но стою как прикованный. Никакая сила в мире не сдвинет меня с места. Уйти от желанной женщины? Да ну, не фиг!

Вздыхая, ложусь рядом.

Сколько раз за остаток ночи я сбегаю в душ? Делайте ставки, господа!

Обнимаю жену поверх одеяла и пытаюсь приноровиться к ее мерному дыханию. Но не получается. Смутная тревога поднимает голову. Сначала неприятно сосет под ложечкой, а затем бьется набатом в башке. Не иначе, как я пропустил что-то важное.

Вот только что? Задумываюсь, медленно перебирая варианты. Вера и ее вранье? Да я особо никогда ей не верил.

Юркино ранение? – Оклемается. Я первым делом позвонил главному врачу и попросил лично присмотреть за моим парнем. А значит, самые лучшие врачи сейчас колдуют над ним.

«Нет. Дело в другом. Что-то я упустил. Не заострил внимание на важном моменте, посчитав его ерундой. Нужно вспомнить, обязательно!» – даю команду себе и, уткнувшись носом в мягкие Анины волосы, проваливаюсь в глубокий тревожный сон.

Аня

Лежу, боясь пошелохнуться, в объятиях Глеба. А когда все-таки засыпаю, вздрагиваю от страшных и непонятных снов. Открываю глаза, беспомощно шаря взглядом по темной спальне Агурского. И услышав его хриплое «спи-спи», как ни странно, чувствую себя в безопасности. Снова проваливаюсь в сон. Бегу какими-то коридорами. Убегаю от невидимого врага. Слышу сзади шаги и хочу перепрыгнуть через невысокие ступеньки, как падаю, подвернув ногу. Просыпаюсь от резкой боли и, не сдержавшись, вскрикиваю. Старая травма дает о себе знать и ноет к перемене погоды.

Подскакиваю на кровати, стараясь дотянуться до больной лодыжки и хоть немного помассировать ее. Но вся беда в том, что спасительные мазь и эластичный бинт осались в гардеробной.

- Что случилось? – заспанно тянет Глеб, садясь рядом.

- Нога,- шепчу сквозь слезы.

- Погоди реветь, - перекатывается он обратно на свою сторону. Достает из тумбочки какую-то небольшую фигурную банку и, вернувшись ко мне, командует.

- Где болит? Показывай.

- Щиколотка, лодыжка, - хнычу я, желая хоть как-то уменьшить адскую боль. – Прости, что разбудила…

- Глупости, - отмахивается Агурский и, усевшись передо мной на корточки, берет в ладони побитую ногу. Нежно проводит пальцами по высокому подъему. А затем, поставив мою ступню себе на колено, быстро наносит мазь на больное место. Опытным движением растирает целебное снадобье по коже. В нос бьет резкий запах камфоры.

- Что это? – спрашиваю, почувствовав, как боль отпускает.

- Мазь для суставов. Не помню, как называется. Я ее давно в Париже покупал. Она хорошо помогает. Легче?

- Да, спасибо, - шепчу, желая заполучить свою ногу обратно.

- Минутку, - останавливает меня Глеб. – Я еще не закончил.

Расслабляюсь, чувствуя, как опытные пальцы отыскивают болевую точку. Медленно кружат вокруг нее, разминая мышцы. Руки Агурского скользят медленно, но уверенно. Закрываю глаза, ловя кайф от этого фантастического массажа. И неожиданно чувствую, как пальцы Агурского оглаживают ступню. Крутящими движениями нежно массируют каждый палец, покореженный пуантами. Легкие движения инстинктивно отдаются внизу живота, заставляя мою глупую голову кружиться от удовольствия.

- Полегчало? – улыбается Агурский, закончив сладкую экзекуцию.

- Да-а, - блею я, растекаясь как мороженое на солнце. И тут же собрав себя в кучу, отдергиваю ногу. Слышу приглушенный смех Глеба.

Он все понял. Опытный, гад.

Накрываюсь одеялом чуть ли не по самый подбородок и в полутьме спальни слежу за Агурским. Он не спеша подходит к комоду и выуживает из среднего ящика пару носок.

- Они совершенно новые, - объясняет, отрывая этикетку. Хочет одеть их мне на ноги, но я возражаю, давясь от смущения.

- Я сама.

Агурский смотрит на меня внимательно, будто что-то решает для себя.

- Ты не справишься, - отрезает, легко толкая меня на постель и поднимая край одеяла. Натягивает мне на ноги носки, и я с удивлением замечаю, что они мне достают почти до колен. Мягкая тонкая шерсть приятно согревает. А я, не удержавшись, ляпаю первое, что приходит в голову.

- Не знала, что ты носишь гольфы…

- Носки, - привычно фыркает Глеб, укладываясь рядом и обнимая меня. – Высокие носки показывают статус владельца.

- Я ж и говорю, гольфики, - хихикаю как дурочка.

- Спи, - смеется он сипло. – Утром рано вставать.

- Много дел? – спрашиваю участливо.

- К Юрцу в больницу нужно заехать, - вздыхает Агурский и напоминает чуть осевшим голосом. – Быстро спать, Аня.

Закрываю глаза, пытаясь подремать, но мои мысли витают около правой ноги, получившей сегодня немыслимый набор процедур. Целебных и возбуждающих.

Я за малым не мурчу от удовольствия. И заикнись сейчас Глеб о супружеском долге, с радостью бы согласилась.

«Ты совсем с ума сошла», - одергиваю себя, поворачиваясь спиной к мужу. И тут же чувствую, как тяжелое тело Агурского чуть наваливается сзади.

Поза «ложечки», блин… Теперь уж точно мне не уснуть до утра.

- Мама, мама, - сонно хнычет Ася. Подрываюсь с постели и бегу в детскую. И спиной чувствую сверлящий взгляд Агурского.

Остаток ночи я провожу в обнимку с дочкой. Так спокойнее. А когда просыпаюсь, осторожно заглядываю в спальню. Но комната совершенно пуста. Смятые простыни и подушка еще хранят очертания крепкого тела.

Перевожу взгляд на часы и, охнув, бегу в детскую.

- Ася, солнышко, мы опаздываем, - говорю дочке, прыгающей на кровати. – Нас в садик не примут.

В ответ мне несется веселый хохот, и приходится оббежать постель, чтобы поймать разошедшегося ребенка. Но как только я подхожу поближе, Аська, балованное создание, перебегает на другую сторону. Смеется, включаясь в игру. Приходится немножко побегать в надежде, что дочке скоро надоест играть в догонялки. Но куда там! Аська носится по кровати и радостно визжит.

- Ася, не успеем, - зову я, стараясь поймать малышку. Ловлю, подпрыгнув, но схватив Аську, теряю равновесие. И тут же оказываюсь в кольце рук Агурского.

- Я не слышала, как ты вошел, - шепчу, прижимая к себе Асю, а спиной касаясь груди Глеба.

- Да я уже несколько минут за вами наблюдаю. Аж замер на месте, боялся спугнуть.

- Почему? – кошусь на мужа.

- Этот дом отвык от детского смеха. И я рад, что мы поселились здесь, - роняет он хрипло. Голос срывается, и я точно знаю, кто из детей носился тут в последний раз.

Павлик…

- В город только далеко, - вздыхаю я и тут же резко поворачиваюсь к Агурскому. – Не успеем! Нужно срочно собираться…

- Уже опоздали, - улыбается Глеб. – Ехать полчаса. Плюс время на сборы. Поэтому предлагаю садик сегодня прогулять…

- А как же… - лопочу я. – У меня работа, Глеб. Лариса не любит, когда дети сотрудников без присмотра гуляют по ДК.

- Ты проведешь репетицию, я погуляю с Асей, - пожимает плечами он. – Как тебе такой вариант?

И видимо заметив в моем лице сомнение и недоверие, отстраняется. Отступает, засунув руки в карманы. Вскидывает голову. И я вижу в серых глазах арктический холод.

- Не волнуйся. Я же обещал, - бросает коротко.

- Ася плохо знает тебя, - объясняю сбивчиво и, кивнув на окно, добавляю уверенно. – И на улице дождь.

- Значит, пока ты работаешь, мы с Асей посидим в офисе. Правда, малыш?

- Ты не управишься с ней, - мотаю головой.

- В твоих интересах объяснить ребенку, - отстраненно роняет Глеб, направляясь в спальню.

Мне хочется заорать от бессилия. Поинтересоваться с ехидцей, что еще в моих интересах? Но предпочитаю сдержаться. Ссориться с Агурским – себе дороже.

- Я попрошу маму или Стеллу, - упрямо замечаю в широкую спину.

 Аня

 - Зачем же ребенка в город таскать? – всплеснув руками, восклицает сердобольная Марфа. – Вон, гололед опять обещали. Пусть Асенька дома остается. Мы с ней сходим курочек посмотрим, потом к лошадкам. А там мама и приедет, - ворует она, обращаясь к моей дочке.

И довольная Аська уже радостно кивает головой.

- Мама-мама, - щебечет громко и повторяет как попугай. – Пазяста!

- Действительно, Анечка, – словно совершенно не в теме, замечает Глеб. – У меня водилы хорошие. Но сама знаешь, дорога есть дорога.

По большому счету Глеб прав. Марфа тоже. И я как дура соглашаюсь под радостные вопли Аси.

А дорогой чувствую, как от паники сводит желудок. Даже дыхание сбивается. Вернуться домой? Взять с собой Асю? Вот только никто даже не подумает остановиться.

Сержусь на себя, что так легко купилась на уговоры Глеба. Да еще свадьба эта! Просто зла не хватает… Закипаю потихонечку и не могу ничего с собой поделать.

Агурский что-то сосредоточенно читает в телефоне. Украдкой смотрю на него. Красивый мужик, ничего не скажешь. Высокие скулы, чуть впалые щеки, покрытые трехдневной щетиной. Короткий ежик темных волос.

Вот только зачем я Глебу? Самая обычная провинциальная девчонка. Таких, как я, много. И можно выбрать любую, достаточно лишь поманить. Но со мной и так все ясно. Обстоятельства вынудили.

Отвернувшись к окну, чувствую, как накатывает истерика. Сцепив зубы, пытаюсь успокоиться. Но получается с трудом.

Если у меня отберут Асю, мне не жить! Лучше просто лечь и умереть.

«Все очень просто, - нашептывает мне внутренний голос. - Нужно включиться в игру «Мы счастливые муж и жена». Перестать изводить себя по пустякам. Но с Аси глаз не сводить!»

- Приехали, - тихо замечает Глеб, выглядывая в окно. Отвлекаюсь от грустных мыслей и печально наблюдаю, как машина крутится в узком проезде, а потом поворачивает к ДК.

- Что за хрень? – рыкает муж. – Откуда здесь журналисты?

- Наверняка пронюхали, где работает Анна Владимировна, - тянет с переднего места невозмутимый Саня.

- Кто слил инфу? Я эту тварь из-под земли достану, – рычит Агурский, и мне по-настоящему становится страшно. Мой муж не такой пай-мальчик, каким хочет показаться. И когда тот ласковый мужик, что массировал мне ногу среди ночи, превратился в дикого зверя? Не знаю и не хочу знать. Только понимаю прекрасно, что в одночасье и ко мне повернется Агурский страшной личиной.

- Может, ты прогуляешь сегодня свою работу? – ласково спрашивает Глеб, в одночасье меняясь в лице. Даже взгляд становится добрым и открытым.

- Я не могу, - шепчу, сходя с ума от безысходности. Сквозь опущенные шторки смотрю в окно и неожиданно замечаю, как какой-то мужик с камерой и девица с микрофоном останавливают моих учеников. Что-то спрашивают назойливо…

Закрываю глаза, силясь сдержаться. Конец света, мама дорогая!

Телефон в кармане настойчиво тренькает.

- Ты где, Аня? – тихим шепотом интересуется Варя. – В здании полно журналистов. Лариска вне себя.

- Мне нужно идти, - поворачиваюсь к Глебу. – Там мои дети, и полно журналюг…

- Я пойду с тобой, - тут же решает муж. – Нужно тебя защитить.

- Нет, - мотаю головой. – Так ты их еще больше раздраконишь. Лучше я сама…

- А я как мальчик с дудочкой, - криво ухмыляется Глеб. – Всех крыс из ДК выведу.

- Пожалуйста, - прошу я. - Лучше притормози у служебного входа.

- Странно, что всю эту свору пропустили в здание, - озадаченно вздыхает Глеб. – Нужно поставить вопрос о профессиональном соответствии директрисы.

- Не смеши, - печально улыбаюсь я. – Сам знаешь, какое финансирование в ДК. Три копейки в год. Вон, в живой уголок дети еду животным приносят. Пришел без корма, никто тебе не разрешит даже войти…

- Глупости, - морщится Агурский. – Есть специальные выплаты из бюджета. Я точно знаю.

- Неважно, - отмахиваюсь, не желая спорить. – Я пойду, - говорю тихо, но твердо. – У меня две репетиции. К одиннадцати должна закончить.

- Я провожу, - настаивает Глеб и, выйдя из машины, одной рукой привычно берет меня за руку, другой – придерживает разлетающиеся полы пальто. Здесь, на куцей парковке ДК, среди стареньких машин персонала муж выглядит явно инородной фигурой. – Машину тут оставлю, на парковке. Как освободишься, сразу выходи. Слышишь? – говорит он, слегка дергая мои пальцы.

- Да-да, - киваю, смотря под ноги. Мне бы сейчас, как страусу, зарыться головой в песок и подождать, когда вся эта шумиха рассосется.

Глеб спокойно идет рядом и, поднявшись на крыльцо, ласково целует на прощанье. Но сам поцелуй больше напоминает дружеский или братский.

- Мы ненадолго расстаемся, малыш, - бросает напоследок. – Я дела быстренько раскидаю, и домой вместе поедем. А ты звони, если что…

Вглядываюсь в холеное властное лицо и неожиданно ловлю себя на странной мысли. Такие люди, как Агурский, не ходят одни по улицам. Это опасно.

- Возьми Сашу, - прошу я. – Меня тут точно никто не тронет.

- Глупости, - отметает мое предложение Глеб. – Санек с тобой останется. А меня Олежка быстро в офис доставит и к тебе вернется.

- Ну хорошо, - соглашаюсь я и, зайдя в холл, натыкаюсь на мрачную Ларису Петровну.

- Пока ты с мужиками любезничаешь, Демина, тебя дети ждут. И что ты устроила во дворце? Откуда столько журналистов? И все про тебя спрашивают. Звезда ты у нас, оказывается…

- Это все из-за свадьбы, - пытаюсь объяснить я.

- Ну кому ты врешь, Аня? – фыркает Лариса. – Никакая ты не жена Глебу Александровичу. Я звонила в ЗАГС, проверяла!

- А у вас своих дел нет? – роняю спокойно и, пробормотав дежурное «извините», несусь в раздевалку для персонала. Слышу сзади шаги охранника и точно знаю, что нахожусь в полной безопасности.

«Глеб молодец, все предусмотрел! - думаю, входя в темную раздевалку. И уже тянусь к выключателю, как надо мной нависает черная тень. Бьет наотмашь в ухо и, свалив меня с ног, наносит удар тяжелым ботинком по ребрам. Голова стукается о плитку. И от соприкосновения с полом отключается сознание. Кричу изо всех сил «Помогите!» и проваливаюсь в черную зыбкую яму.

Глеб

 Мы не успеваем даже отъехать с задрипанной парковки, когда мне звонить взволнованный Санек.

- Глеб, у нас неприятности, - рычит в трубку. – Я даже проверить не успел. Она заскочила… А там..

- Да не галди ты, - обрываю на полуслове. – Что случилось?

- Тебе лучше подняться, Глеб. Вместе с Олегом…

Твою мать!

Морщусь раздраженно и, выскочив из машины, устремляюсь наверх. А там в узком коридоре около раздевалки рыдают малышки лет десяти.

- Анна Владимировна! Если она умрет…

Кровь стынет в жилах от этих причитаний.

Анька, стерва, не смей бросать меня!

Врываюсь в небольшое полутемное помещение и в ужасе смотрю на лежащую на скамейке Анечку. Глазищи распахнуты. В них плещутся слезы. А по щеке разливается свежий синяк.

Вот тут я прихожу в бешенство. Это ж какая тварь посмела ударить мою женщину.

- Как ты? – кидаюсь к жене. Утираю ладонью кровавый подтек. А потом будто очнувшись, достаю из кармана платок.

- Держи, - протягиваю белоснежную накрахмаленную тряпку.

- Больно, - тяжело вздыхает Анечка. Прикладывает платок к ссадине и просит жалобно. – Отвези меня к маме, Глеб.

- Нужно в больницу. Снять побои. Затем наш адвокат подаст заявление. Да и в этом бардаке требуется разобраться, - бросаю сквозь зубы. – Идти сможешь? – протягиваю жене руку.

Она неуверенно садится на скамейке и прикрывает глаза.

- Голова кружится. Сейчас я посижу минутку и пойдем. Нужно отменить занятие. Извиниться перед родителями.

«Поклониться им в ноги, блин! – чуть было не рявкаю я, а вслух замечаю.

- В такой ситуации какие занятия. Все люди нормальные и понимают…

Хочу еще что-то вставить о благородстве и милосердии, но в этот момент рывком открывается дощатая покрашенная дверь и в раздевалку влетает Лариса Петровна.

- Что тут происходит? Демина, почему не на занятии?

Смотрю на эту дуру и понимаю. Тут не о профпригодности нужно ставить вопрос, а об адекватности. Не соответствие занимаемой должности налицо. Кто ее вообще на эту должность поставил?

- Пойдем, - подхватываю жену на руки и молча несу к выходу. Толпа любопытных расступается в разные стороны. И спускаясь по ступенькам вниз, слышу как сзади топочет директриса и что-то выкрикивает в свое оправдание. Обвиняет журналистов во всех грехах. И Анечку.

Даже слушать не желаю этот бред.