Дай мне руку, Тьма Лихэйн Деннис
— Пока вы беседовали по телефону с инспектором Аруйо, сержант Амронклин рассказал мне кое-что интересное.
С 93-го машина свернула у «Хеймаркета», и вновь, чтобы удержать равновесие, нам с Болтоном пришлось упереться в крышу.
— А конкретно?
— Он встретился с соседкой Кары Райдер по комнате в Нью-Йорке. Мисс Райдер три месяца назад познакомилась с молодым актером на курсах по сценическому мастерству. Он сказал, что живет на Лонг-Айленде, а в Манхэттен приезжает раз в неделю на семинар. — Он посмотрел на меня. — Догадались?
— У парня была козлиная бородка.
Он кивнул.
— И представился он Иваном Хардименом. Как вам это? Соседка мисс Райдер также сказала, цитирую: «Он был самым чувственным мужчиной, который когда-либо жил на этой земле».
— Чувственный, — сказал я.
Он поморщился.
— Сами понимаете, она же занимается драмой.
— Что еще она сказала?
— Она передала слова Кары о том, что этот парень был самым лучшим любовником из всех, кого она знала. «Просто рай на земле», — так она описывала их отношения.
— И конец она получила «райский».
— Мне нужен краткий психологический портрет, и немедленно, — сказал Болтон, когда мы поднимались с ним в лифте. — Мне надо знать об Аруйо все, с момента его рождения до сего дня.
— Будет сделано, — сказал Филдс.
Он вытер лицо рукавом.
— Мне нужен тот же список, который мы делали по Хардимену, сличение данных всех, кто вступал в контакт с Аруйо, когда он был в тюрьме, и отправьте агента по каждому адресу к завтрашнему утру.
— Будет сделано, — Филдс нацарапал что-то впопыхах в свой блокнот.
— И если живы еще его родители, посадите в их дом полицейских, — сказал Болтон, снимая плащ и тяжело дыша. — Черт, да в любом случае. И еще разослать агентов в дома всех любовниц и любовников, которые у него были, и вообще всех друзей, какие были, а также всяких там девочек и мальчиков, которые отвергли его притязания.
— Для этого нужно много сотрудников, — сказал Эрдхем.
Болтон пожал плечами.
— По сравнению со средневековой рукописью современный печатный станок стоит намного дороже, но зато и результат куда весомее. Я хочу новые описания всех сцен преступления, свежие отчеты каждого бостонского салаги, которые прикасались к ним до нашего прибытия. Мне нужны главные действующие лица из списка Кензи — он стал считать по пальцам — Херлихи, Рауз, Константине, Пайн, Тимпсон, Дайандра Уоррен, Глинн, Голт — новые допросы и подробная, нет, исчерпывающая проверка их прошлого на предмет возможных связей с Аруйо. — Он полез в свой внутренний карман за ингалятором как раз в тот момент, когда лифт остановился. — Все понятно? Да? Тогда приступайте.
Двери раскрылись, и он вышел, шумно вдыхая пары ингалятора.
Сзади меня Филдс спрашивал Эрдхема:
— «Исчерпывающий» пишется через «и» или «е»?
— Да по фигу, — ответил Эрдхем.
Болтон расслабил свой галстук настолько, что один конец упал ему на грудь, затем тяжело опустился в кресло позади своего стола.
— Закройте за собой дверь, — сказал он.
Я закрыл. Его лицо было пунцовым, дыхание затруднено.
— С вами все в порядке?
— Лучше быть не может. Расскажите мне о своем отце.
Я сел.
— Рассказывать, собственно, нечего. Думаю, Хардимен просто блефовал, пытаясь огорошить меня подобной туфтой.
— Мне так не показалось, — сказал Болтон, выжав из своего ингалятора небольшую порцию. — Когда он говорил, вы втроем стояли к нему спиной, а я следил за ним на экране. Так вот, когда он говорил о вашем отце, было впечатление, что он сбросил с себя какое-то бремя, которое таил, чтобы нанести точный удар. — Болтон провел рукой по волосам. — У вас что, действительно был в детстве чубчик или вихор?
— Как у большинства ребят.
— Но когда они вырастают, их не требуют к себе серийные убийцы.
Подняв руку, я кивнул.
— У меня был вихор, агент Болтон. Обычно он был чуть заметен, и то когда я порядком потел.
— Почему?
— Думаю, потому что я был тщеславен. Я мазал волосы всякой дрянью, чтобы они выглядели прилизанными.
Болтон кивнул.
— Он знал вас.
— Не знаю, что вам ответить, агент Болтон. Я никогда раньше его не встречал.
Он снова кивнул.
— Расскажите мне о своем отце. Вы понимаете, что я уже направил людей разузнать о нем.
— Вполне допускаю.
— Кем он был?
— Подонком, который любил причинять боль, Болтон. Я не хочу о нем говорить.
— Прошу прощения, — сказал он, — но ваши личные ощущения в данный момент ничего не значат для меня. Я пытаюсь покончить с Аруйо и прекратить кровопролитие…
— И использовать это дело для стремительного повышения.
Он поднял бровь и энергично кивнул.
— Совершенно верно. Не сомневайтесь. Я не знаю никого из этих жертв, мистер Кензи, и если говорить абстрактно, я не хочу, чтобы люди умирали. Вообще. Но, говоря конкретно, у меня нет никаких чувств к погибшим. И кстати, мне платят не за это. Мне платят за то, чтобы я прижимал к ногтю людей вроде Аруйо, этим я и занимаюсь. И если по ходу дела я еще и делаю карьеру, разве это не идеальный вариант? — Его маленькие глазки широко раскрылись. — А теперь расскажите о своем отце.
— Большую часть своей жизни он прослужил в Бостонском пожарном управлении в чине лейтенанта. Позднее он ударился в региональную политику, стал городским советником. Вскоре заболел раком легких и умер.
— Вы, видно, не очень ладили.
— Именно так. Он был какой-то чумной. Все, кто знал его близко, боялись его, большинство ненавидело. У него не было друзей.
— Однако вы, кажется, его противоположность.
— Что вы имеете в виду?
— Ну, вас все любят. Вы очень нравитесь сержантам Амронклику и Ли, Лиф предпочитает симпатизировать вам на расстоянии, и вообще, судя по тому, что я слышал о вас с тех пор, как взялся за это дело, вы умеете налаживать крепкие связи с людьми самых противоположных взглядов и общественного положения, как, например, обозреватель либеральной газеты и психопат, торговец оружием. У вашего отца не было друзей, зато у вас их с избытком. Ваш отец был жесток, однако за вами неконтролируемых склонностей не замечено.
Да, сказал бы ты это Мариону Сосия, подумал я.
— И вот что мне пришло на ум, мистер Кензи: ведь если Алек Хардимен заставил Джейсона Уоррена платить за грехи его матери, то, вполне возможно, он выбрал вас, чтобы вы заплатили за грехи своего отца.
— Все хорошо, агент Болтон. Но Дайандра непосредственно повлияла на его приговор. Однако между моим отцом и Хардименом никакой связи нет.
— Точнее, она пока не обнаружена. — Он откинулся на спинку кресла. — Взгляните на это моими глазами. Все началось с того, что Кара Райдер, актриса, вошла в контакт с Дайандрой Уоррен, используя псевдоним Мойра Кензи. Это не было простой ошибкой. Это было послание. Можно вполне допустить, что вынудил ее к этому шагу Аруйо. Она намекает на Кевина Херлихи при соучастии Джека Рауза. Вы вступаете в контакт с Джерри Глинном, который в свое время работал с отцом Алека Хардимена. Он, в свою очередь, указывает на самого Хардимена, который совершил убийство Чарльза Рагглстоуна в вашей округе. Мы также допускаем, что он убил Кола Моррисона. Опять же в вашей округе. Далее, если оглянуться назад, в то время, когда вы и Кевин Херлихи были детьми, Джек Рауз содержал бакалейную лавку, Стэн Тимпсон и Дайандра Уоррен жили в нескольких кварталах от него, мать Кевина Херлихи, Эмма, была домохозяйкой, Джерри Глинн был полицейским, а ваш отец, мистер Кензи, пожарным.
Болтон подал мне карту, размером 811, на которой были изображены округи Эдвард Эверетт Сквеа, Сейвин Хилл и Коламбия Пойнт. Кто-то очертил карандашом круг, включавший в себя приход Св. Барта, куда опять же входили Эдвард Эверетт Сквеа, Блейк Ярд, вокзал Джей-Эф-Кей/Мэсс, участок Дорчестер авеню, начиная от границы Южного Бостона и заканчивая собором Св. Уильяма в Сейвин Хилл. Внутри круга были отмечены пять мленьких черных квадратиков и два больших синих круга.
— Что означают квадратики? — я взглянул на него.
— Приблизительное местожительство в 1974 году Джека Рауза, Стэна и Дайандры Тимпсон, Эммы Херлихи, Джерри Глинна и Эдгара Кензи. Два синих круга — это места убийств Кола Моррисона и Чарльза Рагглстоуна. Квадратики и точки находятся на расстоянии четверти мили друг от друга.
Я посмотрел на карту. Моя округа. Крошечная, всеми забытая труднодоступная местность, заполненная трехэтажными домами с выцветшими рамами, уютными тавернами и угловыми магазинчиками. Не считая неизбежных скандалов в барах, тут не случалось ничего примечательного. И тем не менее она удостоилась пристального внимания со стороны ФБР.
— То, на что вы смотрите, — сказал Болтон, — не что иное, как зона убийств.
Я позвонил Энджи из пустого конференц-зала. Она ответила после четвертого звонка, задыхаясь.
— Привет, я только что вошла.
— Что делаешь?
— Разговариваю с тобой, дуралей, и открываю почту. Счет, счет, реклама ресторана, счет, счет, счет…
— Как там Мэй?
— Хорошо. Я только что вручила ее Грейс. А как у тебя прошел день?
— Парня с бородкой зовут Эвандро Аруйо. Он был «дружком» Алека Хардимена в тюрьме.
— Ерунда.
— Ничуть. Похоже, он тот, кого мы ищем.
— Но ведь он не знает тебя.
— Верно.
— Тогда зачем ему оставлять твою визитку в руке Кары Райдер?
— Совпадение?
— Ладно. А убийство Джейсона тоже?
— Действительно, большое совпадение.
Энджи вздохнула, и я услышал, как она вскрывает конверт.
— Бессмыслица какая-то.
— Согласен, — сказал я.
— Расскажи мне о Хардимене.
Я так и сделал, затем поведал о проведенном дне, она же продолжала вскрывать конверты и повторяла «да, да» своим обычным рассеянным тоном, который мог бы вывести из себя кого угодно, но не меня, потому что я знал ее слишком хорошо, в том числе ее способность одновременно говорить по телефону, слушать радио, смотреть телевизор, готовить пасту, вести разговор с кем-то в комнате и в то же время слышать каждое слово, произнесенное мной.
Но где-то в середине моего рассказа ее «да» прекратились, и в ответ я слышал только тишину, но в ней не было оттенка восхищения, она была тягостной.
— Энджи.
Молчание.
— Энджи! — повторил я.
— Патрик, — сказала она, и ее голос был настолько слаб, что, казалось, не имел ничего общего с ее телом.
— Что? В чем дело?
— Я получила по почте фотографию.
Я вскочил со стула так быстро, что огни города за окном замелькали у меня перед глазами, закручиваясь в вихрь.
— Чью?
— Мою, — сказала она. Затем добавила: — С Филом.
Глава 25
— И я должен бояться этого парня? — Фил взял одну из фотографий Эвандро, сделанную Энджи.
— Да, — сказал Болтон.
Фил подбросил снимок в руке.
— Но я не боюсь.
— Поверь мне, Фил, — сказал я, — ты должен.
Он посмотрел на всех нас — Болтона, Девина, Оскара, Энджи и меня, набившихся в маленькую кухню Энджи, и покачал головой. Он вытащил из-под пиджака пистолет, нацелил его в пол и проверил заряд.
— О Иисусе, Фил, — воскликнула Энджи. — Убери его.
— У вас есть разрешение на него? — спросил Девин.
Фил опустил глаза, корни его волос потемнели от пота.
— Мистер Димасси, — сказал Болтон, — он вам не понадобится. Мы защитим вас.
— Разумеется, — очень мягко сказал Фил.
Мы ждали, пока он посмотрел на фото, которое положил на столешницу, затем перевел взгляд на пистолет в своей руке, и из него начал медленно сочиться страх. Он вдруг взглянул на Энджи, затем снова на пол, и я понял, что он пытается мысленно прокрутить все факты. Он пришел с работы домой, у входа его встретили федеральные агенты, которые привели его сюда и сообщили, что некто, с кем он никогда не встречался, вознамерился лишить его жизни, причем, возможно, на этой неделе.
Наконец он поднял голову, его обычно смуглая кожа была цвета снятого молока. Он поймал мой взгляд, на его лице вспыхнула мальчишеская улыбка, и он кивнул мне, будто мы с ним тут заодно.
— Ладно, — сказал он. — Допустим, напугали.
Нарыв напряженности, который постепенно набухал в кухне, мягко лопнул и вытек под боковую дверь.
Фил положил пистолет на плиту, взгромоздился на столешницу и, недоуменно подняв одну бровь, обратился к Болтону.
— Итак, расскажите мне об этом парне.
В эту минуту в дверях кухни появилась голова одного из агентов.
— Агент Болтон! Никаких признаков, что кто-то пытался взломать замок или приближался к дому. Жучков в квартире тоже нет, все чисто. Внутренний двор зарос травой, и, по всей видимости, по нему никто не ходил в течение по крайней мере месяца.
Болтон кивнул, и агент исчез.
— Агент Болтон, — сказал Фил.
Болтон повернулся к нему.
— Будьте любезны, расскажите мне о парне, который хочет убить меня и мою жену.
— Бывшую, Фил, — мягко заметила Энджи, — бывшую.
— Простите. — Он посмотрел на Болтона. — Меня и мою бывшую жену.
Болтон облокотился на холодильник, Девин и Оскар уселись в кресла, я же взобрался на столешницу по другую сторону плиты.
— Имя этого человека Эвандро Аруйо, — сказал Болтон. — Он подозревается в четырех убийствах на протяжении последнего месяца. В каждом случае он посылал фотографии будущих жертв им самим или их близким.
— Вот такие, — Фил указал на его фото с Энджи, которая теперь лежала на кухонном столе, покрытая порошком для выявления отпечатков пальцев.
— Да.
Фотография была сделана недавно. Упавшие листья, устилавшие передний план, были самых разнообразных оттенков. Фил, опустив голову, слушал Энджи, которая говорила что-то, повернувшись к нему. Они шли по участку газона с дорожкой, который пересекает Коммонуэлс-авеню.
— Но в самом снимке нет ничего угрожающего.
Болтон кивнул.
— За исключением того, что он был сделан и послан мисс Дженнаро. Вы когда-нибудь слышали об Эвандро Аруйо?
— Нет.
— Об Алеке Хардимене?
— Никогда.
— А о Питере Стимовиче или Памеле Стоукс?
Фил задумался.
— Эти имена мне вроде знакомы.
Болтон открыл папку с бумагами, которая была в его руке, и протянул Филу фотографии Стимовича и Стоукс.
Лицо Фила помрачнело.
— Не этого ли парня закололи насмерть на прошлой неделе?
— Гораздо хуже, — сказал Болтон.
— Газеты писали, закололи, — не унимался Фил. — Подозревали бывшего любовника его нынешней подружки.
Болтон покачал головой.
— Эту историю подбросили прессе мы. У девушки Стимовича не было любовника.
Фил взял фото Памелы Стоукс.
— Ее тоже убили?
— Да.
Фил протер глаза.
— Черт, — произнес он с какой-то дрожью — то ли смехом, то ли всхлипом.
— Может быть, вы все-таки встречали кого-то из них?
Фил покачал головой.
— А как насчет Джейсона Уоррена?
Фил посмотрел сверху вниз на Энджи.
— Тот парнишка, которого вы брались защитить? И все-таки он погиб?
Она кивнула. С тех пор как мы приехали, она почти не говорила. Не выпуская изо рта сигарету, она смотрела из окна на внутренний двор.
— А как насчет Кары Райдер? — спросил Болтон.
— Она что, тоже убита этим подонком?
Болтон кивнул.
— Иисусе. — Фил осторожно сполз со столешницы, будто не был уверен, что внизу его ждет пол. Он тяжело пересек кухню, подошел к Энджи, взял у нее из пачки сигарету, зажег ее и посмотрел на свою бывшую жену.
Она тоже посмотрела на него, причем так, как смотрят на человека, который только что узнал, что болен раком. В ее взгляде сквозила нерешительность, что лучше: дать ему возможность выплеснуть эмоции, разразиться бранью, или не отходить ни на шаг, чтобы удержать, если дело дойдет до самоубийства.
Он прильнул рукой к ее щеке, она прижалась к ней, и нечто глубоко интимное, притягивающее их друг к другу, промелькнуло между ними.
— Мистер Димасси, вы знали Кару Райдер?
Фил медленно, но с нежностью отнял руку от щеки Энджи и вернулся назад к столешнице.
— Я, как и все, знал ее еще в детстве.
— Видели ее недавно?
Фил покачал головой.
— Нет, три-четыре года назад. — Он посмотрел на свою сигарету и стряхнул пепел в раковину. — Почему именно мы, мистер Болтон?
— Пока не знаем, — сказал Болтон, и в его голосе зазвучало отчаяние, смешанное с раздражением. — Мы сейчас охотимся за Аруйо, и его лицо к завтрашнему утру появится во всех газетах Новой Англии. Он не сможет долго прятаться. Мы до сих пор не знаем, почему он выбирает людей, за исключением, пожалуй, случая с Уорреном, где прослеживается мотив, но в данный момент мы знаем, кто станет его мишенью, поэтому мы будем охранять вас и мисс Дженнаро.
В кухне появился Эрдхем.
— Вокруг этих двух домов и квартиры мистера Димасси все спокойно.
Болтон кивнул и потер лицо своей мясистой рукой.
— Что ж, мистер Димасси, — сказал он, — вот так обстоят дела. Двадцать лет тому назад мужчина по имени Алек Хардимен убил своего друга, Чарльза Рагглстоуна, произошло это на складе в шести кварталах отсюда. Мы уверены, что оба совершили в это время целую серию убийств, наиболее зверским из которых было распятие Кола Моррисона.
— Я помню Кола, — сказал Фил.
— Вы хорошо его знали?
— Нет. Он был на пару лет старше. Однако я не слышал о распятии. Он был задушен.
Болтон покачал головой.
— И вновь история, запущенная в средства массовой информации, чтобы выиграть время и устранить психов, которые то и дело признаются в убийствах знаменитостей, к примеру, братьев Кеннеди, которые они совершили перед завтраком. Моррисон был распят. Шесть дней спустя Хардимен вошел в раж и проделал ту же убийственную работу над своим партнером, постаравшись при этом за десятерых. Речь идет о Рагглстоуне. Никто не знает, почему это случилось, известно лишь, что оба они в тот момент были сильно накачаны наркотиками и алкоголем. Хардимен попал в тюрьму Уолпол на пожизненное заключение, а спустя двенадцать лет взял себе в дружки Аруйо и превратил его в психопата. Когда он только попал в тюрьму, это был сравнительно невинный парнишка, но вышел он оттуда абсолютным садистом.
— Если увидите его, Фил, — сказал Девин, — ноги в руки.
Фил сглотнул и слегка кивнул.
— Аруйо вышел шесть месяцев назад, — сказал Болтон. — Мы полагаем, что у Хардимена есть контакт за пределами тюрьмы, второй убийца, который либо поощряет, либо гасит тягу Аруйо к убийству. Мы постепенно склоняемся к этой версии. По какой-то непонятной причине Хардимен, Аруйо и этот третий соучастник указывают нам на конкретный район — вашу округу. И наводят нас на конкретных людей — мистера Кензи, Дайандру Уоррен, Стэна Тимпсона, Кевина Херлихи и Джека Рауза, но мы не знаем, почему.
— А эти другие — Стимович и Стоукс — какое они имеют отношение к нашей округе?
— Уверены, это простое совпадение, случайность. Устрашающие убийства без видимой мотивации, одним словом, убийство ради убийства.
— Тогда почему они охотятся за нами?
Болтон пожал плечами.
— Возможно, это просто уловка. Мы не знаем. Может, зная, что мисс Дженнаро участвует в расследовании, они пытаются отвлечь ее внимание и увести в другую сторону. Как Аруйо, так и его неизвестный партнер с самого начала постарались, чтобы мистер Кензи и мисс Дженнаро взялись за это дело. Роль Кары Райдер была разработана специально для этой цели. А возможно, — добавил Болтон, глядя на меня, — он пытается заставить мистера Кензи сделать выбор, о котором говорил Хардимен.
Все посмотрели на меня.
— Хардимен сказал, я вынужден буду сделать некий выбор. Он сказал: «Не все, кого вы любите, выживут». Возможно, мой выбор будет состоять в том, кого спасти — Фила или Энджи.
Фил покачал головой.
— Но каждый, кто знает нас, знает и другое, Патрик: мы не общались уже более десяти лет.
Я кивнул.
— А раньше? — спросил Болтон.
— Мы были как братья, — сказал Фил. Я хотел услышать в его голосе горечь или сожаление, но вместо них прозвучала спокойная, грустная констатация.
— И как долго? — спросил Болтон.
— С колыбели и, кажется, лет до двадцати. Верно?
Я пожал плечами.
— Где-то так.
Взглянул на Энджи, но она устремила свой взгляд в пол.
Болтон сказал:
— Хардимен утверждал, мистер Кензи, что вы с ним раньше встречались.
— Никогда не видел этого человека.