Сердце Пламени Казаков Дмитрий

Глава 1. Слово императора

Солнце поднялось из-за холмов на востоке чистое, желтенькое, похожее на только что родившегося цыпленка. Лучи упали на черепичные крыши прижавшегося к реке Дейн поселка Лиден. Идущий по улице молодой мужчина со спутанными волосами и мечом на боку поднял руку, чтобы прикрыть глаза. Бегущий рядом с ним очень большой рыжий кот недовольно сощурился.

— Вот и утро, клянусь Селитой, — пробормотал мужчина, — а мы почти пришли… отыскать бы еще этот «Горный ручей»…

Странная парочка свернула с широкого тракта в лабиринт узких, переплетающихся улочек. Прошла мимо храма Всех Богов. Отпирающий его двери патриус покосился на кота с изумлением. А человек и кот миновали круглую площадь с ратушей, и вышли к крохотному постоялому двору. Висящая над дверью вывеска с изображением водопада приветственно скрипнула на ветру.

— Мяу! — шерсть на загривке кота встала дыбом, золотистые глаза сверкнули, а кисточки на кончиках ушей затрепетали.

— Что такое? — мужчина остановился. — Рыжий, нас тут ждут. Здесь не может быть врагов.

Но кот успокаиваться не пожелал. Нервно зашипел, когда дверь открылась, и на крыльцо вышел очень высокий эльф в белой рубахе, черных штанах и сапогах. На узком лице его удивленно блеснули зеленые глаза.

— А вот и ты, Олен Рендалл… — проговорил эльф без особой радости. — Что же, заходи. Для друзей малышки двери моего постоялого двора всегда открыты.

— Она… они здесь? — голос того, кого назвали Оленом, дал петуха, а ладонь, лежащая на эфесе меча, нервно сжалась.

— Тут. Вчера вечером приехала, — эльф улыбнулся, тряхнул черными кудрявыми волосами.

Вслед за ним Олен прошел внутрь постоялого двора. Оказался в крошечном зале, где едва убиралась стойка и четыре стола. Кот проскользнул за ним, но остановился у двери, настороженно нюхая воздух.

— Садись, сейчас разогрею чего-нибудь из вчерашнего… — сказал эльф.

Олен не заставил себя упрашивать. Тяжело опустился на лавку у стены, положил руки на столешницу. Хозяин пропал за стойкой, с кухни донесся стук огнива о кремень и грохот посуды. В тот момент, когда что-то металлическое лязгнуло особенно громко, дверь, ведущая к жилым комнатам, стукнула. В зал вступил еще один эльф.

Он выглядел моложе, насколько можно вообще судить о возрасте у народа альтаро, живущего невероятно долго по людским меркам. Зато ростом не превышал шести локтей, на плечи падали темные локоны. На поясе, стягивающем узкую талию, висел меч — не длинный и тонкий эльфийский клинок, а обычный, человеческий, какие носят хирдеры не самого богатого таристера.

Увидев Олена, эльф на мгновение замер, лицо его странным образом исказилось. А потом он плавным движением выхватил оружие и прыгнул к человеку. Рыжий кот бросился ему навстречу, но получил тычок сапогом в морду и с сердитым шипением отлетел в сторону.

— Эй, что происходит? — Олен уклонился в последний момент, острое лезвие со скрипом воткнулось в стену.

— Тенго куэ матарте![1] — рявкнул эльф. — Эспича, олдаг![2]

Второго удара Олен дожидаться не стал. Опершись рукой о стол, он перескочил через него и вынул из ножен свой клинок. В зале посветлело, по стенам, выложенным панелями из белого дерева, побежали голубоватые блики.

Длинное прямое лезвие казалось вырезанным из светло-синего льда. Внутри него плавали серебристые звездочки, похожие на снежинки. В стороны, как от горящей ветки, летели искры, только не алые, а белые.

— Эй, что происходит? — в зал с кухни выскочил хозяин постоялого двора. Но эльф с мечом даже не оглянулся. Он гневно прошипел что-то и бросился в атаку. Лязгнули, ударившись, клинки. Олен уклонился от повторной атаки и напал сам. Сделал пируэт и изящным движением выбил оружие из руки противника. Меч с грохотом ударился о стенку, упал на пол.

— Ну что, достаточно? — кончик горящего лазоревым огнем лезвия остановился у самого горла молодого альтаро.

И тут дверь, ведущая к комнатам для постояльцев, открылась еще раз. В зал вошла невысокая девушка. Блеснули серебристые пряди в светлых волосах, улыбка на тонких губах отразила удивление и радость одновременно.

— Корни и листья, что тут творится? Олен, это ты! И зачем ты собираешься убить Лотиса?

— Он сам на меня напал.

— О нет… — обезоруженный эльф заскрипел зубами, по щекам его поползли красные пятна. — Это его вы ждали?

— Ну да… — девушка нахмурилась. — А ты…

Договорить она не успела. Лотис быстро отпрыгнул, одним движением вытащил из ножен на поясе кинжал. Сверкнуло лезвие с гравировкой, нацеленное владельцем себе в горло и… вылетело из руки, когда ледяной клинок ударил по нему. Олен шагнул вперед и заехал молодому альтаро кулаком левой руки в подбородок.

Зеленые глаза закатились, эльф с грохотом свалился навзничь, едва не задев головой угол стола.

— Так будет лучше, — пробормотал Рендалл, убирая меч в ножны. — Эх, Саттия, как я рад тебя видеть!

— Я тоже, — отозвалась девушка довольно холодно, хотя в глазах ее на миг вспыхнули теплые огоньки. — Но мне еще хотелось бы понять, что случилось. Мллиран, ты что-нибудь видел?

— Хм… да, малышка… — хозяин постоялого двора пожал узкими плечами. — Сначала Лотис попробовал убить Олена, а когда понял, что вы знакомы — захотел лишить жизни себя… Но съешь меня кот, если я понимаю, что это значит.

— Похоже, этот парень сошел с ума, — мрачно сказал Олен. — Лучше его как следует связать, чтобы не порезал еще кого-нибудь.

— Дельная мысль, — согласился Мллиран. — Сейчас принесу веревку.

Он вышел через дверь на улицу, но быстро вернулся, держа в руках моток бечевы. Вдвоем с Оленом они тщательно скрутили Лотису конечности и уложили его на лавку у стены. Меч и кинжал хозяин постоялого двора забрал себе. Внимательно наблюдавший за процедурой Рыжий подошел к молодому альтаро, обнюхал его лицо и уселся рядом, словно часовой.

— Скоро очнется, — заявил Мллиран, приподняв сородичу веко и заглянув в глаз. — Ладно, я пошел разогревать завтрак. Что бы ни произошло, есть надо хорошо и вовремя.

И он ускользнул за дверь кухни.

— Э… доброе утро… — в зал вошел еще один молодой человек, рыжий и веснушчатый, в светло-зеленом флотере. — Олен, это ты! Вот здорово, да! А мы вчера думали, что тебя поймали…

— Поймали, да только не по зубам я им оказался… А если честно — Рыжий меня выручил.

— И как? — девушка подалась вперед, синие глаза ее сверкнули нетерпением. — Ты убил его? Добрался до Камня?

— Я все расскажу, — Олен дернул себя за мочку уха, — но только сначала поем. А то крошки во рту с позавчера не держал.

В животе и в самом деле было пусто, словно в мешке у ленивого нищего, а на душе — на редкость муторно. Ожидал несколько другой встречи — более радостной. Уж никак не безумного эльфа с мечом.

— И мы тоже расскажем, — кивнула Саттия. — Правда, Бенеш?

— Э… да, — сказал веснушчатый молодой человек.

Втроем уселись за стол. Хозяин постоялого двора принес три больших миски с торчащими из них ложками.

— Овощное рагу с бараньей печенью и острым лузианским соусом, — сообщил он. — Вкус, конечно, не тот, что вчера, но все же…

Судя по тому, что миски опустели в считанные мгновения, оправдывался Мллиран зря. Пока гости ели, он принес высокий кувшин с узким горлышком и три бокала. По залу распространился аромат вина. Коту поставил на лавку тарелку с мелко нарезанным мясом.

— Ну, рассказывай, — проговорила Саттия нетерпеливо, откидывая со лба выбившуюся из прически прядь.

— Да, сейчас… — Олен мгновение помедлил, собираясь с мыслями.

Полтора месяца назад, в самом начале лета, он не думал, что когда-то покинет родную деревушку. Но явившиеся непонятно откуда воины в черных плащах сожгли ее дотла, и Олену пришлось бежать. Спасая свою жизнь, он прошел через Вечный лес, где стал обладателем ледяного меча. Пытаясь выяснить, за что его преследуют, познакомился с эльфийкой на четверть Саттией и учеником мага Бенешем. Узнал, что его враг — Харугот из Лексгольма, могучий колдун, а заодно консул Безариона, величайшего города людей…

Шесть дней назад трое друзей проникли в его пределы. А два дня назад расстались, и Олен в одиночку отправился в Золотой замок, обиталище Харугота и хранилище Камня Памяти — императорской реликвии, некогда принесенной из другого мира.

— Я жив, а это значит, что Фрамин не ошибся, — при упоминании старого геральдиста, попавшего в руки правителя Безариона, горло у Олена перехватило. — Я — отпрыск последнего императора. А нынешний консул — узурпатор и убийца моих родителей.

— Э… ну… и как тебя называть? — спросил Бенеш, прихлебывая вино. — Каким именем?

— Тем же, что и раньше! — сказано это было достаточно резко, и ученик мага покраснел. — Теперь я помню невероятно много, во мне память всех императоров с самого Безария Основателя. Но я надеюсь, что не потеряюсь среди чужих воспоминаний… я…

— А что Харугот? — перебила его Саттия.

— После того, как я прошел Воссоединение, мы сразились. Но я не смог убить его даже с помощью этого меча.

— Надо же, — Бенеш поставил кубок на стол, поскреб вихрастый затылок. — Не думал я, что кто-то сможет устоять против такого клинка…

— Он смог, — и Олен рассказал, как над телом потерявшего сознание правителя Безариона кружился темный вихрь, как смотрели из него со злобой багровые глаза, как распахнулся колодец, уводящий в темную бездну…

— Удивительно, да, — ученик мага захрустел пальцами. — Раньше я думал, что Харугот ну… просто очень сильный колдун. А теперь мне кажется, что он служит какой-то силе. Или темным богам или…

— Об этом будет время подумать. А что было у вас? Как вышли из города? И с чего этот тип на меня бросился?

На молодого эльфа они наткнулись позавчера, грозовой ночью, на залитой дождем улице. Тогда он ничего не соображал, а в боку его «красовалась» глубокая рана.

— Да кто его знает… — Саттия пожала плечами и поведала о том, как они отсиживались в заброшенном доме, как Бенеш лечил альтаро с помощью магии. Описала их выезд через городские ворота. — Вот так мы оказались тут вчера вечером… И надо бы решить, что делать дальше. Я…

Договорить девушка не успела. Лежащий на лавке у стены эльф зашевелился, открыл глаза.

— Очухался, — хмыкнул Олен. — Что, голова не болит?

— Мое имя — Лотис тал-Лотис Белая Кость, — раздельно проговорил альтаро. — Я прислан в земли людей для того, чтобы убить тебя.

— Меня? Ты? Но зачем?

— Нас было много, и мы бы справились с поручением, если бы не нагхи, непонятно откуда взявшиеся в Безарионе.

— Вот что за магическую схватку почуял я тогда ночью, — прошептал Бенеш, но на него никто не обратил внимания.

— Чем я так опасен для альтаро? — удивленно спросил Олен. — Ну да, я нарушил границу, но никаких секретов не выведал.

— Дело не в этом, — Лотис устало вздохнул. — Ты знаешь о первом пророчестве Вилтана Отверженного?

— Нет.

— Я знаю, — пробормотал ученик мага, и продекламировал: — Качнутся весы, и сгинет весна, исчезнет покой и опора для сна… Дерзнувший начнет свой безумный поход, отправится в путь за живым Древний Лед…

— Все верно, — кивнул эльф.

— И что? Какое отношение это имеет ко мне… — сказал Олен, и взгляд его опустился к лежащим на лавке ножнам.

Торчащая из них рифленая рукоять принадлежала ледяному клинку.

— Вот именно, — сказал Лотис. — Наши маги считают, что, вынеся эту вещь из Вечного леса, ты нарушил веками сохранявшееся равновесие сил. И что в конечном итоге это приведет к исполнению пророчества.

— А что там дальше? — поинтересовалась Саттия немного растерянно. — Вестники извне и гибель мира? Но ведь ничто не говорит о том, что именно Олен является «дерзнувшим». Может, маги ошиблись…

— Ты хочешь это проверить? — эльф иронически улыбнулся. — Я — нет. Но дело не в этом. Честь велит мне выполнить приказ. Но я не могу этого сделать, поскольку тот, кого я должен убить, ваш друг, а вы спасли мне жизнь. Поэтому я требую, во имя всех богов, чтобы вы развязали мне руки и дали кинжал.

— Э… ну нет, так нельзя, — заволновался Бенеш. — Ты же себя зарежешь…

— Я не могу вернуться в родной лес, не выполнив приказа. Лучше гибель от собственной руки, чем позор.

— Не будет ни того, ни другого, — сказал Олен с неожиданной властностью, и вынул из ножен меч.

Синевато-белое лезвие заискрилось, по нему заструились волны серебристого огня. Бенеш зажмурился, чавкавший у тарелки Рыжий зашевелил усами.

— Да, этот клинок очень странный. Да, в нем таится сила, настолько древняя, что храмовый город младших эльфов рядом с ней — новостройка, — голос Олена звучал ровно и сильно, в нем звенело упорство. — Возможно, только он дает мне шанс, чтобы уцелеть и победить. Но я клянусь Камнем Памяти, что попытаюсь избавиться от меча, как только почувствую, что он опасен. И свое слово в этом дает тебе не просто Олен Рендалл из Заячьего Скока, а наследник императорского трона. Ты понял меня, альтаро?

Лотис удивленно заморгал, на лице его отразилась растерянность.

— Не веришь? — Олен встал и, держа клинок острием вверх, подошел к связанному эльфу. — А зря, придется поверить. Я победил тебя в честном поединке, взял в плен, а теперь даю свободу. Чтобы ты мог вернуться в Великий лес и рассказать вашим правителям, что я — им не враг, и что настоящего врага нужно искать в Золотом замке…

Ледяной меч ударил подобно молнии. Рассеченные веревки упали с рук Лотиса, а через мгновение разрезанными оказались и путы на ногах.

— Слушай меня, — в серых глазах отражался пылающий клинок, и альтаро было трудно выдерживать горящий взгляд. — Я не знаю, кому служит Харугот из Лексгольма, что за сила проявляет себя через него…

И он пересказал то, что видел в тронном зале, когда вступил в схватку с консулом Безариона.

— Пусть ваши маги попробуют выяснить, что за напасть явилась в Алион. А если у них возникнет желание еще раз попытаться убить меня — что же, я готов. Но пусть тогда не рассчитывают на пощаду!

— Да, я отправлюсь немедленно… — Лотис сел. Когда попытался встать, его мотнуло, но он все же поднялся на ноги. Крикнул что-то по-эльфийски, с кухни явился Мллиран. Выслушал сородича с недоверчивой миной на лице. Но принес его оружие, и они вдвоем вышли во двор.

Олен тяжело вздохнул, убрал меч обратно в ножны. В зале стало темнее, словно посреди утра наступили сумерки.

— Это было ну… впечатляюще, да, — в голосе Бенеша прозвучало восхищение. — Я и в самом деле поверил, что ты всю жизнь провел на троне, отдавая приказы…

— О, в моей памяти очень много образцов истинного величия, — Олен улыбнулся, но совсем невесело. — Ну а вообще, империя всегда там, где император…

Он уселся на прежнее место. Когда положил руки на столешницу, стало видно, что они дрожат.

— Лотис уехал, — сообщил вернувшийся с улицы Мллиран. — Взял взаймы денег, лошадь и ускакал, точно за ним гнался безумный дракон.

— Нам тоже пора, — Олен устало вздохнул.

— Куда? — взвилась Саттия. — Я думала, мы отдохнем несколько дней здесь. А потом ты объявишь о себе и начнешь собирать войско, чтобы сразиться с Харуготом.

Олен подумал, что девушка, всеми силами пытавшаяся доказать, что она не хуже, чем эльф без примеси человеческой крови, сильно разочарована. Ее куда больше устроила бы неравная, но благородная война с узурпатором за права истинного наследника, чем бегство.

— Ты думаешь, кто-нибудь поверит в то, что я — настоящий сын императора? — сказал он. — Встанет под мои знамена? В лучшем случае над моими притязаниями лишь посмеются, а в худшем — попробуют схватить, как самозванца и бунтаря. И в любом случае, незачем подставлять гостеприимного хозяина под мечи Чернокрылых. А эти парни ринутся нас искать, едва консул очухается после нашей схватки…

— Это верно, — Бенеш поднялся. — Надо уезжать. Рядом с Безарионом опасно, я чувствую.

— Честно говоря, — Саттия перевела взгляд на Мллирана, — мы бы погостили подольше, но надо…

— Я понимаю, малышка, — кивнул эльф. — Идите, седлайте лошадей. А я пока соберу вам еды в дорогу.

Олен и Саттия вылезли из-за стола, кот мягко спрыгнул с лавки. Вышли во двор, под знойные лучи высоко взобравшегося солнца. Простоявшие семь дней в конюшне лошади встретили хозяев радостным ржанием. Кусака попытался цапнуть Олена за руку, Чайка затрясла гривой. И даже серый мерин Бенеша, отличавшийся спокойным нравом, приветственно застриг ушами.

Рыжий наблюдал за тем, как седлают, очень внимательно, моргал золотистыми глазами.

— Готовы? — заглянул в конюшню Мллиран с большим мешком в руках. — Вот это возьмете с собой. До вечера точно не испортится.

— Спасибо, — Олен запихнул мешок в седельную сумку, взял Кусаку под уздцы и повел к дверям конюшни.

В седло забрался у самых ворот постоялого двора. Пыхтящий Бенеш взгромоздился на спину коню, Саттия вскочила на Чайку с изяществом опытной наездницы.

— Береги себя, малышка, — сказал Мллиран, и поглядел на молодых людей с показной суровостью. — И вы тоже ее берегите! А не то… Ну вы поняли.

Он кивнул, и трое всадников выехали за ворота. «Горный ручей» остался позади, потянулись аккуратные домики Лидена. Улочка вывела к уходящему на восток тракту, стал виден Дейн, порт на его берегу, теснящиеся корабли. Свежий ветер с реки принес запах влаги, грохот сходней и сердитые голоса.

— Так куда мы все-таки едем? — нарушила молчание Саттия, едва они выехали за пределы городка. — Глупо убегать просто так.

— Я намерен двинуться в Заячий Скок, а точнее — на его пепелище… — Олен вздрогнул от внезапно нахлынувшей боли. Вспомнились счастливые годы, проведенные в блаженном неведении о собственном происхождении, в трудах и радостях обычного человека, без врагов и проблем. — Там должно быть кое-что, принадлежавшее моим предкам. В смысле, настоящим…

— И что именно? — поинтересовался Бенеш.

— Кольцо Безария, принесенное им из другого мира вместе с Камнем Памяти во время переселения. В нем скрыта истинная сила императоров, и оно, скорее всего, позволит мне справиться с Харуготом.

— Я читал о нем, да… — ученик мага, несмотря на удивительную нерешительность, знал и умел очень много. — Как написано в книге Арно Тариона «Сказания о древностях дивных» — «заключена в металле сила истого пламени, сокрыта от глаз непосвященных». Но как оно попало в твое селение?

— Отец ни разу в жизни не прикоснулся к кольцу, так и не познакомился с его силой. Когда начался мятеж, он передал наследство Безария вместе со мной Лераку… А тот оставил кольцо там же, где и меня, и сделал его частью ложных воспоминаний для тех, кого избрал стать моими «родителями». Помню, оно лежало в красном углу, под фигуркой Акрата. И почему-то я никогда не обращал на него внимания…

— А ты не желаешь спросить, хотим ли мы ехать с тобой? — вмешалась Саттия.

— Ну, я думал…

— Ой, не смеши! — девушка фыркнула, синие глаза ее потемнели. — Тебе думать не нужно, ты теперь император!

— Я и раньше им был, только не знал об этом, — сказал Олен негромко. — А вы — свободные роданы, и если не желаете ехать со мной, то вольны отправляться на все четыре стороны.

— Я с тобой, — вздохнул Бенеш, его рыжие брови сошлись к переносице. — Не возвращаться же в Гюнхен, где Темный Корпус жаждет моей смерти? И еще я хочу отомстить Харуготу за учителя!

Наставник Бенеша, Лерак Гюнхенский, стал одной из жертв консула.

— А ты, Саттия? С нами или нет?

— Чайка, ты хочешь вернуться домой? — девушка потрепала кобылку по боку, погладила по гриве. — Судя по всему, нет. Вот и я не хочу. Вряд ли меня там ждут с распростертыми объятиями. Скорее с ремнем и недобрым словом…

— Вот уж не думал, что у эльфов тоже используют порку как воспитательный прием, — пробормотал Бенеш себе под нос.

— Так что я с вами, — Саттия не обратила на его слова внимания. — А ты, Олен, знаешь дорогу к родным местам?

— Я знаю, что Танненг лежит на Дейне. Если мы будем ехать вдоль реки, то рано или поздно туда доберемся.

— Не худший вариант. Ну что же, веди нас, император!

Олен смутился и покраснел.

За день миновали с полдюжины деревенек, небольшой городок и стоящий на остром мысу замок. Его серые стены отражались в воде, флаги с гербом при полном безветрии напоминали обвисшие тряпки. Когда солнце укатилось к горизонту, а жара немного спала, начали искать место для ночлега. В сумерках доехали до впадающего в реку ручейка, узкого и прозрачного.

— Тут и встанем, — сказала Саттия, оглядев поросшие густой травой берега, редкий березняк чуть выше по течению ручья. — Отправляйтесь за дровами, а я пока расседлаю коней…

— Мяу, — подал голос Рыжий. Мягким шагом ускользнул в густой кустарник, растущий вдоль берега Дейна.

Молодые люди спешились, Олен вынул из седельной сумки топор, и они зашагали к белеющим в полутьме стволам. Окунулись в облако горького запаха березовой листвы, в царящую под кронами полутьму.

— Вон та сухая, — ткнул пальцем ученик мага.

— Ты уверен?

— Конечно, около этого дерева нет сияния жизни.

— Вот скажи, Бенеш, если ты такой умный, — Олен поплевал на ладони и поудобнее взялся за топор, — чего Саттия так холодно меня встретила? Тогда, в Безарионе, чуть на шею не вешалась, а теперь волком глядит и шарахается…

Он ударил несколько раз. В стороны полетели куски коры, древесина, посыпались обломки сухих веток.

— Это… да, — ученик мага сплел пальцы и хрустнул суставами. — Мне кажется, что тогда она думала — ты погибнешь. Поэтому и не скрывала чувств. А теперь просто не знает, как себя с тобой вести… После Воссоединения ты стал другим…

— Это каким? — на дереве образовалась увеличивающаяся выемка, ствол заскрипел.

— Ну, другим… — способности четко излагать мысли Бенешу явно не хватало. — Более уверенным… каким-то… А попробуй с ней поговорить начистоту. Объясни, что ты к ней неравнодушен…

— Боюсь, — Олен ударил еще раз, сухая береза заскрипела, начала медленно падать. — Даже сам не знаю чего…

— А, ну тогда… это, да. Потащили, что ли?

— Я сам, а ты пока мелких веток набери. Для розжига пригодятся.

Когда вернулись к ручью, выяснилось, что Саттия не только управилась с конями, но и принесла воды.

— Сейчас сварю суп, — сказала она. — Мллиран тут всякой всячины насовал, как раз для похлебки. Надеюсь, дождетесь и не умрете с голода?

— И я надеюсь, — вздохнул Олен.

Супа ждали до темноты. Девушка суетилась у котелка, сыпала в него какие-то специи, снимала пробу. Бенеш и Рендалл глядели на нее, жадно вдыхали мясной запах и глотали слюни.

С ужином покончили в одно мгновение, вымыли котел и устроились спать.

Олена всю ночь мучили кошмары — багровые отсветы пожаров на стенах городов, крики убиваемых людей, блеск оружия, свист стрел и истошные вопли атакующих орков. Проснулся с тяжелой, как таристерский шлем, головой, некоторое время приходил в себя, отгонял желание выхватить меч и броситься в бой.

— Ты чего какой мрачный? — осведомилась Саттия, когда от пирожков с ягодами, извлеченных из мешка Мллирана, остались только крошки.

— Приснилось что-то… — ответил он, укладывая на спину Кусаке потник.

Солнце начало жарить, едва поднялось над деревьями. Висящий над Дейном туман рассеялся, роса высохла, мир превратился во внутренности огромной печи. Налетели зло жужжащие слепни, закружились вокруг лошадей и людей, норовя усесться, вонзить жало в кожу…

Примерно через час Олен слегка отошел от ночных кошмаров. Путешественников к этому времени догнал кот. Мяукнул несколько раз и пристроился рядом с Кусакой. Жеребец недовольно покосился, но не попытался, как в первые дни после их знакомства, шарахнуться в сторону.

Рыжий, хоть и походил на очень большую домашнюю кису, принадлежал к почти вымершей в Алионе породе оциланов. В глубокой древности они жили по лесам севера, но позже были истреблены за дурную славу оборотней. Люди знали о них только из легенд.

Олен познакомился с рыжим хищником, в чьей шерсти сверкали золотые пряди, а в желтых глазах не имелось зрачков, в Вечном лесу. Тогда он спас кота от большой беды, а Рыжий привязался к человеку и последовал за ним.

Ближе к полудню зной стал невыносимым. Сверкающий под лучами светила Дейн точно замер, смолк плеск волн. Слепни попрятались, небо стало напоминать сковородку. Путники ехали по тропинке, идущей между топким берегом и густым хвойным лесом, и даже тут, в считанных локтях от воды не ощущали прохлады.

— Ну и жара, — пробормотал Бенеш, успевший расстегнуть все пуговицы на флотере, — я бы искупался…

— Так кто мешает? — сказал Олен. — Только вот найдем походящее место, остановимся и…

Донесшийся от реки громкий плеск помешал договорить. Серая поверхность воды заколыхалась, из глубины к берегу метнулось нечто блестящее, продолговатое. Рыжий зашипел, мерин Бенеша попытался одновременно взбрыкнуть и перейти в галоп. Чайка мотнула гривой и встала на дыбы, а Кусака замер, мелко дрожа и выпученными глазами наблюдая за вылезающим из Дейна чудовищем.

Оно напоминало исполинскую щуку с очень светлой чешуей на брюхе и темной на спине. Вместо плавников из боков торчали кривые лапы с желтыми когтями. В пасти, где убралась бы овца, поблескивали игольчатые зубы, а хвост равномерно шлепал по воде. На лапах висели темно-зеленые водоросли.

— Ай! — Бенеш взвизгнул, пытаясь совладать с конем, тот рванул в лес. Донесся топот копыт, затрещали ломаемые ветки. Олен выдернул из ножен ледяной клинок, мигом позже обнажила меч Саттия.

Чудовище вылезло на берег целиком, перегородило тропинку и медленно, словно нехотя повернулось. Стали видны глаза, белые, точно затянутые пленкой, острый гребень, идущий от головы по хребту.

— Почему он не нападает? — Олен толкнул Кусаку пятками в бока, но тот и не подумал двинуться с места.

— Ты жалеешь об этом? — Саттия вскинула оружие, лучи солнца отразились от блестящего лезвия и зайчиками разлетелись по сторонам.

Тварь переступила лапами, открыла пасть пошире и приглушенно зашипела. Когда рванула с места, Олен успел заметить только смазанное движение. Рыжий вздыбил шерсть на загривке, громадные челюсти щелкнули перед самой мордой Чайки. Кобыла заплясала, взвилась на дыбы. Рендалл занес меч для удара, но чудовищная тварь ловко увернулась. Клацнула зубами еще разок, развернулась и бросилась в воду. Раздался плеск, о берег ударили волны, и чешуйчатая туша скрылась в глубинах Дейна.

— Ничего себе… — только и сказал Олен.

Саттия заставила кобылу опуститься на все четыре ноги. Спрыгнула с седла и прижалась к шее Чайки, поглаживая ее и шепча что-то в ухо. Когда лошадь перестала трястись, девушка сказала:

— Мы спаслись чудом, не иначе…

— Муррау, — встрял Рыжий, точно соглашаясь. Подошел к следам, оставленным речным зверем, и начал их обнюхивать.

— Теперь нам осталось найти Бенеша, и все будет совсем хорошо, — Олен убрал меч. — Куда он там пропал?

Словно в ответ из зарослей выдвинулась унылая морда серого мерина, а за ней — сидящий в седле ученик мага, поцарапанный и помятый.

— Вы живы? — сказал он, моргая темными глазами. — Как здорово… Это речной волк, но вел он себя как-то странно…

— Что еще за волк такой? — нахмурилась Саттия.

— Это… крупный прибрежный хищник, обитает в больших реках северной части Алиона от Деарского залива до Предельных гор. Именуется также топляком и жорехом. Достигает десяти локтей в длину, опасен в воде и на берегу…

— Это мы поняли! — фыркнула Саттия. — Но почему он нас не съел? Даже не попытался! А просто напугал и удрал!

— Словно хотел предупредить, — задумчиво проговорил Олен, — что ехать в эту сторону не нужно. Бенеш, ты заметил его глаза?

— Да. Белые, точно незрячие.

— Это странно, но никакие волки, сухопутные или водные меня не остановят! — Олен сам удивился, как жестко прозвучал его голос, и поспешно сбавил тон. — Надеюсь, ты больше не хочешь купаться?

— Уж лучше похожу потным, — ученик мага глянул на реку и боязливо поежился.

Саттия вскочила в седло, и путники двинулись дальше. Рыжий чихнул и побежал следом.

Проходящий через высокие окна свет пронизывал сумрак тронного зала кривыми столбами. В них танцевали пылинки, оседали на пол, выложенный белыми и желтыми плитками. Падали на лежащее у стены тело. Неподвижное и холодное, оно походило на труп, но стоящие рядом молодые люди в бурых балахонах и воины в черных плащах не решались дотронуться до него вторые сутки.

Харугот из Лексгольма, консул Золотого государства, внушал страх даже в таком состоянии.

О том, что случилось тут позавчера вечером, напоминал пролом в стене и пятна высохшей крови на полу. Они темнели там, где от руки проникшего в замок чужака пали десятеро гвардейцев.

Трупы канцлер Редер ари Налн приказал унести, а вот про кровь в суматохе забыл.

За проломом в полумраке небольшой комнаты виднелся Камень Памяти, по его гладким бокам бегали алые зарницы. Отсветы от них падали на лицо Харугота, белое и совершенно неподвижное.

— Сколько можно ждать? — в очередной раз спросил канцлер, за эти два дня постаревший на несколько лет. Он прекрасно понимал, что без поддержки консула, возвысившего его из нищих таристеров до одного из важнейших лиц государства, может потерять не только положение, но и жизнь. — Наверное, пора сообщить знатнейшим таристерам о его смерти…

— Наставник не мертв, — глухо пробормотал один из людей в бурых балахонах — учеников Харугота, — он лишь спит…

— А когда проснется? — ари Налн не выдержал, сорвался на крик. — Если не сделает это сегодня, то обезумевшая от радости толпа попытается ворваться в замок! В городе уже болтают невесть что и точат мечи!

Веки Харугота дрогнули и поднялись, обнажив глаза, черные и совершенно пустые. Заглянувший в них ученик, толстый и лысый, застонал и мягко осел на пол.

— Рано ты собрался рыть мне могилу, Редер… — голос консула прозвучал тихо и зловеще, как шорох скользящей по полу змеи.

— Мессен! Не велите казнить, мессен! — канцлер упал на колени, молитвенно сложил руки перед грудью. — Я просто…

— Тихо, — Харугот сел, блеснули перстни с драгоценными камнями, украшающие его руки. Под бешеным взглядом правителя Безариона отступили на шаг его ученики и командиры гардейцев-Чернокрылых. — Скажи лучше, сколько я провел… без сознания?

— Двое суток, мессен.

— Два дня и две ночи странствий по безднам ужаса, обиталищам тьмы и ненависти… — консул поднял руку, потер шею там, где виднелась красная полоса, напоминающая пролежень. — А теперь все — вон! Останься ты, Редер, ты… — он указал на командира Чернокрылых, — и ты, Нивуч…

Названный ученик, очень высокий, с длинным лицом, гривой пепельных волос и острым носом, покорно наклонил голову. Остальные подняли обеспамятевшего товарища и поспешили к двери. За ними заторопились гвардейские сотники. Взметнулись и опали длинные черные плащи.

— Вот и славно, — проговорил Харугот, когда хлопнула, закрываясь, дверь. — Вы поступили очень умно, что не попытались меня убить. Все равно у вас ничего бы не вышло. И за это я награжу вас — оставлю в живых.

— Милость мессена велика, — в один голос отозвались ученик, командир Чернокрылых и канцлер.

— Это верно, — Харугот поднялся, взглянул на пролом в стене, где алел Камень Памяти. В глазах его вспыхнула злость, а угол рта дернулся. — Редер, твоя задача — найти того, кто сможет починить тайную дверь. Выполняй немедленно. Еще распорядись, чтобы мне принесли чего-нибудь поесть и выпить. Прямо сюда.

— Все понял, — ари Налн поклонился и почти бегом направился к выходу из зала.